Главная » Книги

Толстой Лев Николаевич - Том 35, Произведения 1902-1904, Полное собрание сочинений, Страница 22

Толстой Лев Николаевич - Том 35, Произведения 1902-1904, Полное собрание сочинений



justify">   (15) Зач. И в ученьи Хаджи-Мурат был первым учеником
   (16) Зач. 11) мальчик был ловок, силен и понятлив к ученью
   (17) Зач. Горцы состоящие в
  
  
  
  
  
  
  
   же Кавказа никогда не повиновались султану (они только почитали его) и считали себя свободными и были свободны. Русские пришли и стали требовать покорности горцев русскому царю.
   14) Случилось в это время, что рота русских зашла далеко от других войск в горы. Горцы узнали про это, напали на эту роту и всю истребили ее: которых убили, которых увели в плен.
   15) Когда русский главнокомандующий узнал про это, он послал два батальона в аулы и велел выдать главных виновников, угрожая, в противном случае, сжечь аулы и истребить всех жителей.
   16) Горцы выдали 16 человек аманатов.
   17) И вот над этими аманатами решил русский генерал показать пример наказания.
   17) (1) Русский генерал, которому поручено было это дело, разослал накануне во все, за 30 верст кругом, аулы приказание выслать весь народ на место казни и с утра верхами и пешими собрались на плоской вершине горы Каратау тысячи народа.
   18) В числе этого народа был и Мухамед-Хан, дед Хаджи-Мурата, с своим внуком Хаджи-Муратом.
   19) Вот что увидал Хаджи-Мурат. С четырех сторон стояли в несколько рядов бритые люди в белых куртках с ремнями через плечи и с ружьями с штыками. Это были солдаты; их было столько, что нельзя было сосчитать.
   20) Между ними ходили люди без ружей, с одними тонкими, длинными кинжалами - это были офицеры.
   21) Впереди рядов было несколько десятков людей с пестрыми барабанами.
   22) В самой середине сидел на барабане толстый, красный человек, расстегнутый, в черных штанах и белом бешмете с золотыми наплечниками. Вокруг него стояло несколько человек, таких же, как он, начальников и солдат. Это был генерал, начальник.
   23) Один из солдат подал ему, на длинном чубуке, трубку. Толстый, краснолицый, с запухшими глазами начальник взял трубку и в то же мгновение загремело что-то. Это ударили барабаны.
  
  
  24) И как только ударили барабаны, одна сторона солдат расступилась и между солдат ввели 16 человек. Хаджи-Мурат перечел их.
   25) Были молодые, средние и пожилые, и один был совсем старый с потухшими глазами и седой, редкой бородой.
  

[Редакция шестая]

  
   * N 31 (рук. N 29).
  
   Хаджи-Мурат вспоминал теперь это страшное время, в особенности по той внутренней борьбе, которая шла в нем во всё
  
  - Параграф 17 повторяется в подлиннике.
  
  
   это время. Гамзат-Бек был Имам и вел газават, и потому Хаджи-Мурат сочувствовал ему. Когда ханьша Паху-Бике колебалась, послать ли сына к Гамзату-Беку, Хаджи-Мурат советовал послать, советовал принять Гамзата и отделиться от русских. Когда вернулись с проткнутыми носами послы, он же советовал ехать и Абунунцалу и поехал с ним. Здесь в первый раз Хаджи-Мурат увидал Шамиля. Шамиль был тогда молодой человек, приближенный мюрид Кази-Муллы. Хаджи-Мурат шел к Маме, перешедшему к Гамзату, мимо палатки, когда услышал слова Шамиля к Гамзату: "Куй железо, пока горячо. Пока ханы будут ханами, они не дадут народу пристать к нам". Не доходя до палатки, Хаджи-Мурат услыхал стрельбу и увидал, что (2) стреляют в нукеров хана. Потом он увидал, как (И. К. П., 35, отч[еркнутое]).
   Вот тут шла борьба. Хотелось броситься защитить молочных братьев. Но показаться - значило погибнуть, и Хаджи-Мурат просидел в сакле и вечером бежал в Хунзах -хунзахцы сдались, и Гамзат вступал в Хунзах, -и ушел к деду. На другой день он видел, как казнили Хунзай-хана, а на другой день слышал, как убита была Паху-Бике.
   Борьба, шедшая в душе Хаджи-Мурата, кончилась. Ему предстояло дело: он решил отомстить Гамзату. (3) Надо было убить его. Но Гамзат знал, что его хотят убить, и не выходил иначе, как окруженный охраной. Тогда Хаджи-Мурат решил убить его в пятницу в мечети. Но жена Османа, подслушавшая разговор братьев, передала его сестре, а сестра (4) мужу. И Гамзат узнал про заговор и позвал к себе старика деда. Хаджи-Мурат помнил свое волнение, когда ходил дед и как он приготовился не сдаваться. Но дед вернулся и рассказал свое свидание с Гамзатом: как он просил помощи для отправки внука, Хаджи-Мурата, в Бухару для 5 обучения (К. С., 37-38, отчеркнутое].) (6)
  
  
  
  
   Это была вторая и полная измена Хазавату. С этого времени Хаджи-Мурат стал влиятельным лицом в Аварии и почти управлял ею. Назначен был от русских Магомет-Мирза, слабый больной. (7) За обедом его приехал Гарун-Бек. Хаджи-Мурат отрубил ему голову. В это время Хаджи-Мурат увлекался корыстью. Он собирал дань и набрал большое состояние. У него было много сокровищ и другая жена. В это же время он был представлен русскому начальнику барону Розену и произведен в прапорщики милиции за стычку с набегом горцев. Ахмет-Хан
  
   (1) Зачеркнуто: слышал, ведя лошадей в конюшню
   (2) Зач.: из палатки
   (3) Зач. Осман хотел убить его на улице
   (4) Зач. ма[тери]
   (5) В подлиннике ошибочно: до
   (6) КС - "Сборник сведений о кавказских горцах".
   (7) Зач.: Он
  
  
   потребовал от Хаджи-Мурата денег. Он отказал. Тогда Ахмет-Хан, узнав о сношениях Хаджи-Мурата с Мамой в горах, донес на него и арестовал, привязав его к пушке, и потом послал в Темир-Хан-Шуру.
  
   * N 32 (рук. N 29).
  
   Один раз, когда Хаджи-Мурату было 15 лет и он кончил свое учение у хунзахского муллы, он приехал в аул к деду помочь ему убирать кукурузу. Дед был не на хуторе, а в ауле. Он приехал в обед, и первое, что он увидал - это были у сакли деда две оседланные лошади, привязанные коротко с подтянутой к перекладине головой. Один из этих коней под черным седлом с сафьянной подушкой без галунов, был красавец-гнедой с редкой черной гривой и густым хвостом кабардинец с маленькой головкой, черными выпуклыми глазами, необыкновенно широкой подпругой и недлинными, но точеными, сухими и прямыми, как струна, ногами. Другой конь был ногайский, поджарый, серый мерин. Это, должно быть, были джигиты и из гор, из тех мест, где проповедывался хазават и где люди не подчинялись неверным русским, как подчинялись в Аварии ханы и сам отец Хаджи-Мурата.
   Уже давно с детства Хаджи-Мурат знал про то несогласие, которое шло между его отцом и дедом (1) по матери из-за этого нового учения, проповедуемого в горах Кази-Муллою. Отец Хаджи-Мурата был политик и для своей выгоды дружил с ханом, а хан дружил с русскими. Старик же дед, хотя и не переходил в горы, признавал справедливость учения Кази-Муллы. Хаджи-Мурат до этого дня не понимал ни той, ни другой стороны и не думал об этом. Его собирались женить на девушке, которая не нравилась ему, и это одно занимало его. (2) Кроме лошадей Хаджи-Мурат увидал у сакли деда народ и женщин на соседней крыше..
   - Из гор приезжие от Кази-Муллы, - сказал ему встретивший его товарищ Муталим. Один старик Мулла, другой молодой мюрид Кази-Муллы.
   Когда Хаджи-Мурат вошел в саклю, на первом месте сидел старик, вытянув вперед руки ладонями кверху и закрыв глаза и подняв голову кверху, и говорил. Молодой мюрид, тонкий и высокий человек с длинной спиной, в белой черкеске и большими ушами сидел рядом, очевидно совершенно равнодушный. Кругом рядами [сидели] старик-дед и еще пять самых набожных людей аула и покорно слушали. Старик-дед сделал знак Хаджи-Мурату, чтобы он садился в (3) конце всех. Хаджи-Мурат беззвучно сел. Приезжий старик продолжал горловым медленным голосом: "Ему явился пророк божий и сказал: Шейх Кази
  
   (1) Зачеркнуто: отцом его матери
   (2) Зач.: как только Хаджи-Мурат подошел к сакле деда, он
   (3) Зач. сторонке.
  
   знаешь... (Выписать из Сб. о к. г. Выпуск II, стр. 12, отчеркн. Красн. каранд. и Сб. о к. г., выпуск IV об истин, мюридах).
   Когда старик кончил, он взял в руки, с крашеными ногтями, четки и произнес: "Ляилаха-илла-ллах". Все повторили. Потом: "Я аллах", потом: "Я гу", потом "Я хакк", потом "Я кахом" и "я каххар". Все повторяли те же слова. Хаджи-Мурат понимал значение этих слов, обозначающих: "Бога единого", "Бога всемогущего", "Бога вечного", "Бога праведного", "Бога живого", "Бога сущего" и "Бога мстителя". И он помнил, как тут в первый раз он почувствовал свое ничтожество перед этим Богом и желание служить ему.
   Служба же самая очевидная, понятная ему, была служба хазавату, борьба с неверными. Но вместо борьбы этой, он дома жил с отцом, требовавшим от него служения ханам, тем самым ханам, которые передались русским.
   Это было первое понятие Хаджи-Мурата о хазавате. Оно в первую минуту захватило его, но скоро он забыл про испытанное им чувство под влиянием женитьбы. Его женили на Сафале, некрасивой коротконогой аварке. Жизнь дома стала скучна ему, [он] не решился бы итти против воли отца, если бы не случилось следующее:
   В августе на другой год после своей женитьбы он с матерью приехал к деду помогать ему в уборке кукурузы. Деда не было дома. Одна старуха-бабка была на крыше и рассказала, что за стариком присылали от русских в крепости. Что туда пошел весь народ и дед велел приходить и Хаджи-Мурату. Хаджи-Мурат взял лепешку и своими сильными (1) ногами легко побежал через горы в крепость. Когда он пришел туда, он увидал огромную толпу горцев, которые стояли среди солдат.
  
   * N 33 (рук. N 29).
  
   Два (2) раза в своей жизни Хаджи-Мурат изменял хазавату и вот теперь изменил ему третий раз. И (3) всякий раз за изменой
  
   (1) Зачеркнуто: легкими
   (2) Зач.: (Хаджи-Мурат не спал уж третью ночь. Он и действительно как зверь в клетке не переставая ходил прихрамывая из угла в угол по своей пятиаршинной комнате.)
   С разрешения воинского начальника он завел из Нухи сношения с горцами, и два раза к нему приходили лазутчики. Известия, которые они приносили, были дурные: Шамиль грозил тем, что (убьет) жену, детей и мать Хаджи-Мурата и ослепит сына.
   Вчера были лазутчики из гор, и нынче он ожидал новых с известиями о семье. Последнее известие было то, что Шамиль приказал их всех перевести из Гоцатля в Ведено. Но тут то, по пути, друзья Хаджи-Мурата обещали отбить их и вывести к русским. За это им было обещано (всё) половина всего того, чем владел Хаджи-Мурат. И вот этого то известия ждал Хаджи-Мурат.
   Хаджи-Мурат ходил и думал. Он думал о том, что ожидает его семью, что (ожидает) сделает он, предполагая и другое, и главное думал о своей прошедшей жизни.
   (3) Зач.: вот наказание
  
  
   следовало довольство, соблазны и потом наказание. Так было и теперь. Соблазны тифлисской жизни кончились, и началось наказание - положение, казавшееся безвыходным, (1) но всякий раз положение это разрешалось смелостью, удалью. И теперь должно было разрешиться тем же. Завтра он бежит в горы в Аварию и оттуда поставит условия Шамилю. Теперь же ночь, делать нечего было, и он лег и хотел заснуть. Но сон не приходил к нему. Он лежал в темноте с открытыми глазами и думал.
   В Тифлисе офицер, состоящий при Воронцове, Лорис-Меликов подробно расспрашивал Хаджи-Мурата о его жизни и составил жизнеописание его, которое он прочел ему и, как говорили, дослал царю. Теперь Хаджи-Мурат вновь перебирал эти свои, в продолжение трех вечеров, рассказы о своей жизни и в воображении своем поправлял и дополнял их. Вспоминал он: как и зачем он все три раза изменял хазавату и что за это было с ним.
   Первая измена хазавату была почти детская, еще до его женитьбы, когда ему не было 16 лет.
   И Хаджи-Мурат живо вспоминал то, как он в первый раз стал мюридом и дал обет служить хазавату (2) - войне с неверными. Это было у деда Хаджи-Мурата, у Махомед-Султана (3) в горном ауле Гоцатль, куда Патимат, мать Хаджи-Мурата, ездила с сыном навещать отца. (4)
   Хаджи-Мурат помнил, как мать его, сильная, высокая женщина (5) носила его туда еще за спиной в корзине, и (6) как дед кормил его медом и спрашивал молитвы и главы корана.
  
   * N 34 (рук. N 29).
  
   Один раз, уже когда Хаджи-Мурату было 15 лет, он кончил свое учение у хунзахского муллы, он приехал к деду помочь ему убирать кукурузу. Прийдя (7) на хутор, он узнал,
  
  - Зачеркнуто: и вслед за ним
  - Зач.: борьбе
  - Зач.: у отца его матери
  - Зач.: И вот Хаджи-Мурат вспоминал эту поездку к деду, как будто это было вчера. Мать надела шелковую рубаху и бешмет, выбрила ему чисто голову и надела на него белую черкеску и перешитую из отцовской папаху.
  - Зач. его мать в желтой шелковой рубахе
  
  
  - Зач.: пела сочиненную ею самой песню (о нем, Хаджи-Мурате) о том, как ее звали от Хаджи-Мурата кормить другого ханского сына - она выкормила первого, - и как она не отдала своего сына и не взяла дорогих подарков ханши, и как бил ее муж, а она все-таки не отдала сына.
   Он помнил, как она несла его в гору и пела, и как он от радости взвизгивал в корзине, вскакивал и обхватывал ее крепкую шею ручонками и душил ее, и как она (отдирала) нежно палец за пальцем отдирала ему руки от своей шеи и закидывала назад длинную, загорелую, обнаженную из широкого рукава, сильную руку, захватывала его за затылок и прижимала к себе. (Отец Хаджи-Мурата не любил сначала Хаджн-Мурата, а любил его брата Османа.)
  - Зач.: в аул
  
  
  
   что деда нет, что за ним присылал старшина, чтобы быть на площади, где будут казнить аманатов. (1) Хаджи-Мурат (2) пошел туда.
  
   * N 35 (рук. N 29).
  
   Родился Хаджи-Мурат в 1812 году, вскоре после бунта в Грузии. Мать Хаджи-Мурата родила его (3) после своего второго сына, и так как первого сына аварской ханьши выкормила Патимат, то и второго сына ханьша хотела отдать Патимат. (4) Но Патимат (5) не согласилась отдать своего сына. Сулейман хотел силой отнять ребенка, в Патимат не давала, и Сулейман, взбесившись, хотел (7) убить ее и ранил кинжалом (8) и убил бы жену, если бы ханские нукеры, приехавшие за кормилицей, не (9) удержали его. Патимат увезли в дальний горский аул к ее отцу, и там Патимат (10) выздоровела и выкормила своего любимого сына.
   Хаджи-Мурат помнил, как она, неся его за спиной, пела сложенную ею песню:
   "Одно (11) солнце светит в небе, одна радость в сердце Патимат это - черноглазый Хаджи-Мурат. Хотят тучи отнять у народа солнце. Но солнце разгоняет их и посылает дожди на землю. Хаджи-Мурат обливается кровью на груди матери, но грудь эта кормит Хаджи-Мурата, а не чужого щенка, и не заходит солнце за горы в сердце Патимат".
   Когда Патимат вернулась в дом, у Сулеймана была другая жена. Сулейман принял и Патимат. И Патимат была хозяйкой и работницей в доме. Хаджи-Мурат помнил, как она ходила по воду, нося его туда и ведя оттуда за руку, помнил, как она брала его с собой на пашню, где вскапывала киркой землю под кукурузу, и носила в лес, где с вечера начинали (12) плакать шакалы.
  
   * N 36 (рук. N 29).
  
   Хаджи-Мурат помнил (13) [как] мать с пустыми кувшинами на голове водила его за руку к фонтану и там быстро и много говорила
  
  - Зачеркнуто: за то, что
  - Зач. с матерью
  - Зач. Сулейман потребовал от нее, чтобы она взяла себе в выкормки сына аварской ханьши, родившей в то же время
  - Зач. и как только родила, послала за ней.
  - Зач. так страстно полюбила своего черноглазого, что
  - Зач. и тогда
  - Зач. ударом
  - Зач. И Сулейман
  - Зач. (уда) бросились на рассвирепевшего Сулеймана
  - Зач. выкормила сво
  - Зач. звезда
  - Зач. кричать
  - Зач. Из первого детства его.
  
  
   с другими женщинами, и как потом с полной чистой холодной водой кувшинами тихими шагами возвращалась назад я уже не держала его за руку и он сам хватался за ее штаны, когда она проходила мимо сакли Ахмета с страшной собакой.
  
   * N 37 (рук. N 29).
  
   Думал он о том, как он (1) два раза изменял хазавату и как (2) был наказан за эту измену. И вот теперь он изменил ему третий раз (3) и (4) третий раз наказание (5) будет ужасно. В каком виде придет это наказание, он не знал и не предвидел, но он знал, что оно придет и будет решительно. А между тем он чувствовал, что не мог поступить иначе, как в прежних своих изменах, так и в теперешней. И он, (6) сидя один в уединении Нухи, не переставая, перебирал в своем воспоминании свое прошедшее и видел, что так должно было быть и не могло быть иначе.
   Вспоминая свою первую измену хазавату, он, прежде всего, вспоминал свое детство, когда (7) еще не было для него ни верных, ни неверных, а были только брат Осман, отец, дед, мать и Уляшин, красная, худая дворная собака, которая спала с ним на крыше и, ощетинившись, лаяла на выходивший из-за горы месяц и лизала его в губы и нос, когда он подзывал ее, и гнедой мерин отца, (8) с седой гривой, на котором отец уезжал в набеги (9) тогда, во время первого детства, когда мать, идя за дровами, носила его за спиной в корзине и водила за руку, возвращаясь с полным на голове кувшином воды от фонтана, и когда кормила пирожками и укладывала его, голого, спать на крыше, и покрывала шубой, и гладила папахой. Хаджи-Мурат никогда не спрашивал себя тогда, любит ли он мать, так же как не спрашивал себя, любит ли он себя? Он (10) знал, что она любит его так же, как он сам любил себя, и это так должно было быть,
  
   (1) Зачеркнуто: уж
   (2) Зач.; и как теперь изменил ему третий раз и
   (3 Зач.: Бросил братьев своих, воюющих за свою свободу, и перешел на сторону тех (собак) неверных, русских, которых он так презирал, как собак, и ненавидел. И как ни ласкали его в Тифлисе, как ни ненавидел он Шамиля, (он чуял,) (что знал,) (что он), ему было мучительно тяжело среди русских и еще мучительнее бездействие, на которое он был обречен
   (4) Зач.: предал
   (5) Зач.: за эту измену
   (6) Зач. (пер) бегая [по] комнате, задыхался, перебирая свои воспоминания, прислушиваясь и ожидая (сидел на ковре, сложив свои сильные ноги, и, опираясь локтями на колена, смотрел вниз и не столько думал, сколько представлял)
   (7) Зач.: в седле стоял под навесом и отцовский гнедой мерин, которого он водил поить
   (8) Зач. которого в седле поместили под навесом .и отцовский гнедой мерин, которого он водил поить)
   (9) Зач.: Мать
   (10) Зач.: никогда не думал и не
  
  
   и потому он не чувствовал к ней за это никакой благодарности так же, как к себе не чувствовал благодарности за то, что любит себя. (1) Он знал ту страшную ссору, которая вышла межд отцом и матерью из-за того, что мать отказалась отдать его, Хаджи-Мурата, и взять на выкормку второго сына хана; он знал, что отец первое время любил только Османа и ненавидел его, Хаджи-Мурата, и что только мать выхаживала его.
  
   * N 38 (рук. N 29).
  
   Может быть, Хаджи-Мурат и остался бы в России и сдержал бы свое обещание. Но все намерения его изменило то, что адъютант главнокомандующего Лорис-Меликов по поручению Воронцова приехал к Хаджи-Мурату, чтобы расспросить у него его биографию и записать и послать в Петербург. Хаджи-Мурат сначала отказывался, но лотом согласился и рассказал всю свою жизнь. Из этой жизни Лорис-Меликов записал только (2) то, что касалось войны (выписать из Рус. стр. 668, 662 и 700 стр. до красн. карандаша). (3) Хаджи-Мурат рассказывал это, вспоминая всю свою жизнь. И это воспоминание в первый раз в его уединенной и праздной жизни, возникши в нем, измучило его. Он затосковал. Он переживал вновь не только все свои похождения, войны, набеги, победы, но свою юность, свое детство. Вспоминал он прежде всего и
  
   * N 39 (рук. N 29).
  
   Лазутчики встали и ушли, а Хаджи-Мурат молча ушел к себе и сел на ковер (4), опершись локтями на колени и опустив голову. Он долго сидел так. Дверь в соседнюю комнату была открыта, там Сафедин пел песню про (5) Хамзата. Хаджи-Мурат знал ее. И слушал и повторял слова. Слова были вот какие (Выписать из I то[ма] Сб. о кавк. горцах, стр. 27, 28, 29, 30). Когда кончилась песня, Хаджи-Мурат чуть крикнул (6)
  
   * N 40 (рук. N 29).
  
   Тогда Ахмет-хан подбежал, наступил ногой на шею Хаджи-Мурата и кинжалом отрезал голову.
   - Собака, последнее слово сказал матерное.
   Ахмет-хан думал, что "Ана-мать" означало начало обычного ругательства. Но "Ана", произнесенное в эту минуту, было совсем не то. Это было воспоминанье, прощанье с своей матерью. Никто не знал, зачем вышел Хаджи-Мурат. Зачем бежал потом.
  
   (1) Зачеркнуто: еще больше, и потому, когда ему надо было пожалеть себя, он шел к ней. Но отца
   (2) Зач.: для того, чтобы следующее
   (3) Журнал "Русская старина", 1881, N 3.
   (4) Зач.: опустив
   (5) Зач.: Нураза-хана.
   (6) Зач.: Сафедина.
  
  
   Думали, что тут была хитрость, что он хотел высмотреть русские укрепления и бежать и потом, зная положение русских, успешнее действовать. Ничего этого не было. Он хотел бежать к русским, возненавидев Шамиля и желая отомстить ему, а бежал назад, вспомнив всю свою жизнь, свою молодость и свею мать. Лорис-Меликов заставил ему рассказать свою историю. Он рассказал Лорис-Меликову всё, что могло быть нужно знать русским. Но рассказывая он вспомнил всю свою жизнь, и вспомнив всю свою жизнь, он вспомнил свои прежние две измены Хазавату, и всё то горе, которое он пережил от этого. И потому он заключил, что и теперешняя измена принесет ему большое горе. И он решил вернуться. Он колебался, но известия о его матери и песнь о Гамзате решили для него вопрос. Он должен был бежать или вернуться к Шамилю, спасти мать или погибнуть. (1)
   И он погиб.
  
   * N 41 (рук. N 29).
  
   Хаджи-Мурат (2) с умилением вспоминал теперь это время и те чувства, которые были в нем. Да, он хотел быть истинным мюридом. Мюрид, сказано было, должен отказаться от всех желаний, кроме Бога; забыть ту часть, которая принадлежит ему; сделать как будто он не существует. Должен отказаться от всего, что соблазняет человека на свете, так чтобы целый свет равнялся для него крылу комара; должен раскаяться во всех грехах, помириться со всеми. И всё это тогда испытывал Хаджи-Мурат. Он ходил просить прощения у старика Джемала, над которым все смеялись в ауле; подарил своему врагу кинжал в серебре и черкеску и оставил себе только ружье, шашку и пистолет, подаренные дедом.
   Дело было в том, чтобы найти шейха.
   И шейхом этим он надеялся, что будет сам Кази-Мулла, когда он явится к нему.
   Одно, что удерживало Хаджи-Мурата, это был отец. Отец не любил Хаджи-Мурата, но Хаджи-Мурат любил своего отца; любовался его силою, его ловкостью и (3) знал, что его бегство в горы (4) разорвет его связь с отцом и, может, приведет к тому, что придется воевать с ним. Этого он и не мог решить (6) один
  
   (1) Зачеркнуто: И вот что он вспомнил.
   (2) Зач.: так и сделал. У него был друг и названный брат Али. Хаджи-Мурат вернулся в Хунзах и рассказал Али то, что он видел, и его решение служить хазавату и мстить неверным собакам русским, замучившим на его глазах восемь джигитов.
   (3) Зач.: не хотел
   (4) Зач. к Кази-Мулле будет (то неприя то) очень тяжелым ударом отцу. Он мешкал, боялся. Но случилось так, что в это самое время отец уехал в Табасарань к кунаку и Хаджи-Мурат, оставшись один
   (5) Зач.: и чтобы
  
  
   и, за решением этого вопроса, поехал к (1) другу и названному брату своему Маме, с которым он вместе был муталимом. Мама тогда был юношей, - теперь уже давно он был убит русскими. Мама сам собирался бежать и (только боялся).
  

[Редакция седьмая -1901 ?..]

  
   N 42 (рук. N 30).
  
   В одной из кавказских крепостей жил в 1852 году воинский начальник Иван Матвеевич Канатчиков с женой Марьей Дмитриевной. Детей у них не было и, как и все бездетные супруги, которые не разошлись, а живут вместе, жили и были самые нежные супруги. Для Ивана Матвеевича это было легко, потому что трудно было не любить здоровую, полную, миловидную, всегда веселую, добродушную, хотя и вспыльчивую Марью Дмитриевну, прекрасную хозяйку и помощницу. Но для Марьи Дмитриевны казалось бы и трудно любить всегда прокуренного табаком, всегда, после 12 часов, пахнущего вином, рябого, курносого крикуна Ивана Матвеевича. Но Марья Дмитриевна хотя и любила понравиться молодым, особенно приезжим, офицерам, но только понравиться, именно только затем, чтобы показать им, что хороша, но не для них, -Марья Дмитриевна любила всеми силами простой души и здорового тела одного Ивана Матвеевича, считая его самым великодушным, храбрым, глубокомысленным военным, хотя и самым глупым хозяином дома.
   Это было в июне. Марья Дмитриевна давно уже встала и с денщиками хозяйничала. Начинало уже становиться жарко, солнце выходило из-за гор и становилось больно смотреть на белые мазанки на противоположной стороне улицы, и Марья Дмитриевна, окончив свои дела, только что хотела посылать денщика в канцелярию звать Ивана Матвеевича к чаю, когда к дому подъехали верхами какие-то люди.
   - Егоров, поди узнай, -крикнула Марья Дмитриевна, направляясь в спальню. - Кто это? Двое? С конвоем и татары, и казаки. Человек 20. Уж не в набег ли?
   И любопытство так захватило ее, что она поспешно спустила засученные, на своих полных руках, рукава и повернулась назад.
   - Погоди, Егоров, - крикнула она, ощупывая руками шпильки в косе и косу. - Ну, ничего, сойдет. Погоди, Егоров. Я сама.
   И Марья Дмитриевна вышла своей молодецкой походкой на крылечко домика.
   У крыльца стояла целая партия. И казаки, и чеченцы. Впереди
  
   (1) Зачеркнуто: Сулле-Саффедину
  
  
   выделялись трое. Один - офицер, одетый по-черкесски, в черной черкеске, в сапогах, на маленькой гнедой лошадке; другой-мирной, переводчик, с надетой шерстью вверх и козырьком папахой и в засаленном бешмете и желтой черкеске. И третий, на белой, статной лошади, в белой черкеске, высокий, тонко стянутый ремнем, без набора, с большим серебряным кинжалом, пистолетом за спиной и в высокой, с белым же курпеем папахе, далеко заломленной назад.
   Этот человек больше всех обратил внимание Марьи Дмитриевны. Лицо у него было довольно простое: небольшой нос, маленькая, черноватая бородка, приятный, нежный, детский рот, довольно густые брови и странные внимательные и строгие глаза. Он был человек во всей силе, и ему можно было дать от тридцати пяти до пятидесяти. Он поглядел на Марью Дмитриевну, встретился с нею глазами, не опустил взгляда, так что она перевела глаза на офицера. Когда же она опять взглянула на него, он уже не смотрел на нее и, опустив голову, рассматривал свой кинжал.
   Не успела Марья Дмитриевна задать себе вопрос о том, кто бы это был такой, как и получила ответ. Офицер сказал ей, что это Хаджи-Мурат. (1)
   - Ну? Не может быть! (2) -вскрикнула Марья Дмитриевна, выпученными, испуганными восторженными глазами глядя на горца в белой черкеске.
   - Он, Хаджи-Мурат? (3)-вскрикивала она.
   - Он самый, -повторил офицер.
   Хаджи-Мурат же, вероятно, понял то, что происходило между Марьей Дмитриевной и офицером, и улыбающимися глазами смотрел на миловидную русскую женщину.
   Испуг и восторженное удивление Марьи Дмитриевны были естественны. Хаджи-Мурат более 20-и лет воевал с русскими. Хотя и был наибом Шамиля, был знаменитее среди русских своего владыки. Он знаменит был своей баснословной храбростью, всегдашними успехами, блестящими победами и подвигами над русскими войсками и всей своей странной, романтической историей. Про его прошедшее, про его жизнь, характер рассказывали чудеса. И всё это, под влиянием того особенного отношения рассказывающего к врагу, которого не видят, но про которого слышат, и ударов которого боятся, получало особенно страшно-преувеличенное и поэтическое значение. Но и без преувеличения история этого человека была удивительная.
  
  - До сих пор текст редакции первой ("Репей") 1896 г. Далее до слов Имя это всё сказало Марье Дмитриевне (стр. 385) - вставка 1901 г.
  - Зачеркнуто: сказала
  - Зач. Повторила
  
  
   Он родился в 1817-м году (1) в бедном ауле аварского ханства. (2) В семье их было двое: старший брат Осман и он. Ему было 13 лет, когда (3) в аул к вечеру привели лошадь, через которую был перекинут труп его отца, покрытый буркой. (4) Отец был убит русскими. С тех пор Хаджи-Мурат возненавидел русских, но (5) его женили и он сблизился по матери, которая у них была кормилицей, с аварскими ханами (один из них был молочным братом ему) и предавался буйной и роскошной жизни молодых ханов.. Он слышал и тогда про хазават -священную войну против неверных, но ханы не принимали посланных Кази-Муллы и даже ханы воевали с Кази-Муллою. В одном из этих сражений Хаджи-Мурат догнал на своем добром коне одного из мюридов Кази-Муллы и срубил его шашкой. Мюрид упал на луку, и когда Хаджи-Мурат снял его с седла, чтобы взять лошадь и его оружие, умирающий мюрид сказал ему: "Ты убил меня! Но за то ты должен (6) принять хазават, который состоит в том, что правоверный не может быть под властью собак неверных, не может быть ничьим рабом и никому не может платить подати. Я умираю за хазават и благодарю аллаха. Будь такой же". Мюрид сказал это и умер. Тогда Хаджи-Мурат принял хазават и уговаривал ханов отстать от русских и принять хазават. (7) Когда же Кази-Мулла был убит, а на место его стал Гамзат (8) и подступил с войском к Хунзаху, столице Аварии, и требовал покорности, то ханьша послала одного своего сына Омара в Тифлис к барону Розену просить защиты. С Омаром поехал и Хаджи-Мурат и здесь в первый раз видел вблизи русских и возненавидел их еще больше.
   Русские не помогли ханам. Когда Хаджи-Мурат вернулся, Гамзат стоял под Хунзахом с сильным войском и требовал, чтоб ханьша приняла хазават. Хаджи-Мурат советовал ей принять хазават, чтобы не принимать больше собак неверных и воевать с ними, но ханьша качалась туда и сюда, и послала к Гамзату почтенных стариков послами. Гамзат рассердился, велел всем старикам проткнуть ноздри, продеть нитки и на нитки повесить куски лепешки и в таком виде вернул их ханьше и велел им сказать, что если она хочет иметь с ним дело, то пусть пришлет
  
   (1) Зачеркнуто: Аварском
   (2) Зач.: и был меньшим сыном
   (3) Зач.: после сражения под Хунзахом, где первый Кази-Мулла был с русскими
   (4) Зач.: Еще тогда он решил (служить) отдаться хазавату - священной войне против неверных.
   (5) Зач.: молодость брала свое, и оп
   (6) Зач. быть мюридом. Будь им, освобождай правоверных от неверных собак и умри за это". И мюрид прочел молитву и умер. С тех пор
   (7) В подлиннике ошибочно не зачеркнуто: Но в это время глава мюридов
   (8) Зач. А Гамзат был дурной человек, и ему не верили. Гамзат пробовал
  
  
   к нему сына своего (1) Булач-Хана. Ханьша послала его. Потом Гамзат потребовал к себе и других двух ханов. И ханы поехали и с ними и Хаджи-Мурат с братом Османом. Это было предательство. Всех трех ханов убили. Осман с Хаджи-Муратом бежали и решили отметить Гамзату.
   На другой день Гамзат (2) без боя вошел в Хунзах и стал править им. Старая ханьша мешала ему. Он убил и ее. Хаджи-Мурат с Османом скрывались и подбирали людей, чтобы напасть на Гамзата, но все боялись. Тогда братья решили отомстить одни. В пятницу, когда Гамзат должен быть в мечети, Хаджи-Мурат с Османом пришли туда в бурках, под которыми было оружие. (3) Мюриды (4) велели им снять бурки. Тогда они выхватили оружие, бросились на Гамзата и убили его. В свалке мюриды убили Османа, но Хаджи-Мурат убил всех тех, кто нападал на него, и, раненный в руку, выбежал (6) на улицу и крякнул народ.
   Народ сбежался и напал на Гамзатовых мюридов, и которых убили, которых покидали с кручи, и Хаджи-Мурат стал бы (6) правителем Аварии, если бы не хитрый Шамиль, который занял место Гамзата.
   Хаджи-Мурат не захотел поддаться Шамилю и скорее решил призвать ненавистных русских. Русские пришли, и генерал Клюгенау поручил Хаджи-Мурату управление всей Аварией. Хаджи-Мурат не мог оставаться союзником русских и завел тайные переговоры с Шамилем, требуя себе независимую власть над Аварией. (7) Враг Хаджи-Мурата, хитрый Ахмет-Хан выдал его. Русский генерал вызвал Хаджи-Мурата и допросил его. Хаджи-Мурат во всем отрекся (8) и собирался уже передаться Шамилю, но Ахмет-Хан предупредил его и выдал генералу. Хаджи-Мурата привели в крепость, потом, зная его ловкость и силу, привязали к пушке и продержали так без пищи два дня. На третий день его отвязали и повели с конвоем в Темир-Хан-Шуру.
   Два солдата вели его, держа за веревку, которой он был связан, пять конвойных с ружьями шли впереди, пять сзади. Проходя мимо отвесной кручи с правой стороны дороги, Хаджи-Мурат рванулся, стащил с собой одного из солдат, который убился на смерть, а сам Хаджи-Мурат разбитый и с сломанной ногой (от которой он всегда хромал) остался жив. Он развязался, и рукою таща за собой ногу, дополз до аула, где его вылечили
  
  - Зачеркнуто: Улан
  - Зач.: приехал
  - Зач. К ним подошли
  - Зач. Требуя
  - 3ач. во дворец
  - Зач. Владельцем
  - Зач. Шпионы выдали Хаджи-Мурата.
  - Зач.: тогда
  
  
   и выходили. Выздоровев, он послал послов, посланных и к Шамилю и к (1) русскому генералу, выпытывая, где выгоднее условия. Генерал (2) звал его к себе, объясняя случившееся ошибкой. Но по дороге к генералу (3) Ахмет-Хан узнал про это и окружил аул, в котором он был. Он три дня бился с Ахмет-Ханом. (4) У них было двадцать три убитых. Они заперлись в сакле и думали погибнуть. Но Шамиль пришел (5) им на помощь и выручил его. Делать было нечего, -Хаджи-Мурат отдался Шамилю, тем более, что ему нужно было отметить Ахмет-Хану. С этого времени Хаджи-Мурат в сделался подначальным Шамилю, наибом Аварии, делал чудеса храбрости, прежде всего (7) заботясь о том, чтобы враг его Ахмет-Хан не остался без отмщения. Но отмщение это долго не давалось. Ахмет-Хан ворвался в его аул, убил всех его братьев и ни разу не попался ему, и умер своею смертью. Одно, что мог сделать теперь Хаджи-Мурат, чтобы удовлетворить своему, не только чувству, но долгу, было то, чтобы отомстить семье его. И это он сделал. Уж после смерти его он ворвался в его жилище, похитил его ханьшу и увез к себе со всеми ее детьми.
   В продолжение двенадцати лет Хаджи-Мурат делал чудеса храбрости. (8) Он угонял стада из под носа русских, появлялся там, где его не ожидали, в самых городах убивал и грабил всё, что попадалось. Горцы верили в его непобедимость и неуязвимость, и русские, как всегда, преувеличивали его подвиги.
   Вот этот то человек, поссорившийся с Шамилем, теперь вышел к русским и вот с разрешения Воронцова приехал в Чечню, чтобы узнать подробности о положении своей семьи, которой Шамиль угрожал выкалыванием глаз и обращением в рабство.
   Этого то баснословного героя пришлось встретить и принять Марье Дмитриевне. (9)
   Имя это всё сказало Марье Дмитриевне. Она опять взглянула на Хаджи-Мурата, но он не взглянул на нее, а что-то по кумыкски заговорил с одним из своих, подъехавшим к нему.
   Марья Дмитриевна знала, кто такой был Хаджи-Мурат и зачем он приехал сюда. Она знала, что Хаджи-Мурат был знаменитый наиб (полководец) Шамиля, первый храбрец, много раз побивавший русских и, недавно поссорившись с Шамилем, вышедший к русским, обещая воевать теперь против Шамиля.
  
  - Зачеркнуто: Ахмет-хану
  - Зач. Ахмет-хан
  - Зач. Шамиль узнал про это и окружил
  - Зач. и погиб бы, если бы
  - Зач. Ему
  - Зач. стал наибом Шамиля я делал чудеса храбрости
  - Зач. Озаботившись
  - Зач. Смелости
  - Вставка 1901 г. кончается. Далее до слов: Нет, вы все расскажите по порядку (стр. 391} текст редакции первой ("Репей").
  
   Но вот прошло... месяца и Хаджи-Мурат не мог еще ничего сделать, потому что

Категория: Книги | Добавил: Armush (21.11.2012)
Просмотров: 365 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа