Толстой Лев Николаевич - Том 35, Произведения 1902-1904, Полное собрание сочинений

была недалеко, и я застал Ивана Матвеевича, сердито распекающего писаря. Когда я рассказал ему, в чем дело, он поморщился и крякнул. Ему страшна была ответственность, но послал принести себе шашку, по дороге надел ее и, не переставая курить и ворчать на начальство, подошел к своему дому. У крыльца стояли спешившиеся только конвойные - восемь казаков и четыре горца, и держали в поводу лошадей: горского офицера и Хаджи-Мурата. Очевидно, Марья Дмитриевна без него взяла их в дом. И это не понравилось ему, и он тут же распорядился очистить для приезжих квартиру Лебедева, отставного солдата, и вошел в дом.

   Я пошел к себе.

  

   (1) Зачеркнуто: своих белых пухлых рук

   (2) Зач. спуская рукава

   (3) Зач. вскрикивала она.

   (4) Зач. Марья Дмитриевна у офицера

   (5) Зач. то, что происходило между Марьей Дмитриевной и офицером

   (6) В подлиннике отчеркнут текст с надписью на полях: пропустить от слов: испуг и восторженное удивление Марьи Дмитриевны до слов: и спрашивал разрешение как поступать? (вариант N 42, стр. 382-387).

  

  

   С тех пор я не видал Хаджи-Мурата (1) не смотря на то, что в укреплении только и речи было, что о нем и между офицерами и даже между солдатами. (2) Кроме того, что я боялся быть лишним, придя в это время к Ивану Матвеевичу, меня еще за эти дни опять оттрепала сильнейшая лихорадка, и только на третий день, накануне отъезда Хаджи-Мурата из нашей крепости, мне удалось не только увидать его, но по приглашению Ивана Матвеевича провести с ним вечер и слышать его рассказ через переводчика о своей жизни. Оказалось, что Марья Дмитриевна в виду опасности, которую представляло для Ивана Матвеевича бегство Хаджи-Мурата, и невозможности следить за ним, если бы он жил на другой квартире, решила поместить его у себя. Отдала им две передние комнаты и (3) несмотря на то, что ссорилась с его нукерами, особенно с рыжим, которого она вышвырнула из кухни, за что тот чуть не зарезал ее, она с Хаджи-Муратом вошла в самые дружеские сношения, так что он подарил (4) Ивану Матвеевичу свой золотом отделанный кинжал, который он имел неосторожность похвалить, и еще тонкую белую бурку с серебряными застежками, которую похвалила Марья Дмитриевна. Хотя Марья Дмитриевна и уговаривала его отдарить Хаджи-Мурата золотыми неидущими часами, она все-таки была очень тронута его щедростью, и приятные спокойные отношения установились между ними.

   В этот вечер после чая Хаджи-Мурат уселся с ногами, из которых одна у него была короче другой, так что он всегда хромая, на тахту, (5) достал из под другого серебряного кинжала, которым он заменил подаренный Ивану Матвеевичу, (6) булатный ножичек и, приказав нукеру подать себе лучинку, понемногу строгал ее своими загорелыми, сухими, жилистыми руками и рассказывал. Переводчик, сидя на полу на кошме, (7) внимательно глядел в рот Хаджи-Мурата, пока он говорил, и потом переводил дурным русским языком. Зная по татарски, я иногда поправлял и дополнял его. Иван Матвеевич, еще два офицера и я сидели за чайным столом и тут же сидела Марья Дмитриевна, вязавшая чулок, когда не (8) наливала чай. Из за двери видны были денщик и фельдфебель, слушавшие рассказ.

   Вся эта история, несмотря на то, что он рассказывал ее очень скромно, была очень удивительна. Сущность ее была в том, что он, аварец бедной семьи, сблизился с аварскими ханами и, кода имам Гамзат, проповедывавший священную войну против

  

  - Зачеркнуто: тем более, что меня

  - Зач.: Я боялся

  - Зач.: сама

  - Зач. ей

  - Зач. Переводчик сел подле

  - В подлиннике ошибочно: М[арье] Д[митриевне]

  - Зач: переводил

  - Зач.: требовалось

  

  

   неверных, предательски убил его друзей, молодых ханов, он один с братом отомстил им, (1) бросившись на Гамзата в мечети и убил его, а потом поднял всю Аварию и под покровительством русских стал управлять ею. Но, как он говорил, на него наклеветали, что он хочет перейти к Шамилю (2)..По всему же видно было, что эта была правда. Он очевидно хотел вести дело и с теми и с другими. Но его схватили (3). Сначала привязали к пушке и караулили. Он не мог бежать, но когда его связанного вели по горной тропинке, он рванулся и с солдатом, который его вел, слетел в кручь. Солдат убился, а он сломал ребра и ногу. Ребра залечили, а нога осталась короткая. Потом, когда он выздоровел, его враг Ахмет-Хан, сторонник русских, убил его братьев. И он ушел к Шамилю и стал его правой рукой. То, что он делал у Шамиля, мы все знали. Он делал чудеса (4) смелости и удали. (5) Не мог отметить врагу Ахмет-Хану (он умер), схватил в садике его жену.

   - Что же он с нею сделал? - спросила Марья Дмитриевна.

   - Подержал, пустил, - улыбаясь ответил он. -Жалко стало. (6) Сраму не делал.

   Теперь он поссорился с Шамилем и хотел бы погубить его, да у него, у Шамиля, в руках его семья. (7)

  

   * N 44 (рук, N 31).

  

  

   Во (8) время моей службы на Кавказе почти пятьдесят лет тому назад мне случилось прожить несколько недель в небольшом укреплении левого фланга в Чечне.

   Воинским начальником этого укрепления был тогда некто майор Иван Матвеевич Петров, старый кавказец и женатый человек, что было очень редко среди кавказцев.

   Я был нижним чином и лечился от изнурившей меня лихорадки. И майор Петров и его жена были очень добры ко мне, и я часто запросто бывал у них. И я невольно вспоминал.........(9) из "Капитанской дочки", только с той разницей, что Марья Дмитриевна за одно..............(10) по чувствам, которые я к ней испытывал (11). Я был и благодарен ей за ее материнское попечение

  

  - Зачеркнуто: в мечети

  - Зач.: и его

  - Зач.: и повели судить

  - Зач.: храбрости

  - Зач.: Схватил жену

  - Зач.: Худ[ого]

  - Далее тот же текст, что в варианте N 42, начиная от слов: Иван Матвеевич так же, как и все тогда до слов: на эти глаза, желтую кожу и рот (стр. 387-394).

  - Зачеркнуто начало главы первой варианта N 43, начиная: Я служил в одном кончая: были очень добры ко мне (стр. 396).

  - Многоточие в подлиннике.

  - Зач.: не по отношениям моим к ней, а

  - Зач.: должно быть

  

  

   обо мне, в вместе с тем не мог не (1) испытывать к ней (2) того особенного поэтического чувства самой чистой влюбленности, которая так естественна очень молодым людям и которая особенно усиливалась на Кавказе, где женское общество так редко.

   Я начинал уже поправляться, пароксизмы повторялись уже через два и три дня и я с грустью собирался ехать к полку, когда случилось в нашем укреплении необыкновенное событие.

   Это было в июне. Часу в девятом я вышел на улицу и направился к дому Ивана Матвеевича. Солнце (3) выходило из за гор, и больно было смотреть на белые мазанки на противуположной стороне улицы, (4) но зато, как всегда, весело и торжественно смотреть на матовую теперь цепь белых (5) громад, как всегда из скромности старавшихся быть похожими на облака.

   Я, как всегда, радостно поздоровался с ним и по тенистой стороне улички подошел к углу, за которым был домик воинского начальника. Только что я повернул за угол, как в навстречу мне показалась партия всадников. Двое ехали впереди (7) и имели вид начальников, позади их, часто (8) стуча копытами по (9) дороге, ехали вооруженные. Первое чувство мое было страх: тогда немирные партии врывались в русские укрепления и грабили и убивали, и опасность была везде. Но эти всадники ехали слишком смирно и притом в (10) конвое были донские казаки. (11) Это были мирные, но кто такие, я не мог догадаться. (12) Один из (13) ехавших впереди был очевидно офицер из горцев.

   Он был в черной черкеске с галунами на хозырях и белом бешмете, оружие было с серебряными хозырями, лошадь под ним была крупная, золотистая, карабахская. Сам он был сухой, горбоносый, черный, тип очень обыкновенный на Кавказе, особенно в Закавказьи.

  

  

  

  - Зачеркнуто: любоваться временами ее простой, здоровой женской бессознательной прелестью и не

  - Зач.: какого-то

  - Зач: было

  - Зач. Становилось уже жарко. Только что я стал подходить к домику с садиком

  - Зач.: странно

  - Зач. с противуположной стороны выехали из-за угла и стуча по камням дороги подковами человек десять

  - Зач. По осанке, оружию и одежде видно было, что это начальники, остальные их конвой. Они проехали дом Ивана Матвеевича.

  - Зач.: перебирая

  

  

  

  

  

  

  - Зач. каменистой

  - Зач. в одном из передовых я узнал по погонам офицера русской служба из горцев

  - Зач.: Они встретились со мной шагов за десять проехав его, дом воинского Ивана Матвеевича.

   - Где тут воинский начальник? - спросил меня один из них по русски офицер с нерусским армянским акцентом. Я сказал, что туда иду, и указал им. Они повернули и вместе со мной подъедали к крылечку. Долго я никак

  

  - Зач.: что были за люди

  

  

  

  

  - Зач. этих людей, тот, который спросил меня

  

  

  

   Другой, ехавший на белой, небольшой и не сытой, но превосходной по ладам и с арабской головой лошади, был (1) широкоплечий, сухой человек в папахе. (2) Он был одет в белую черкеску, (3) стянутую ремнем без набора, на котором спереди висел большой, золотом отделанный кинжал, такой же пистолет был за спиной, папаха его была обмотана какой-то белой тканью. Он сидел высоко на седле, с очень согнутыми ногами на коротких стременах, в ноговицах и красных чувяках. Лицо этого человека было самое простое: небольшой нос, маленькая черноватая бородка, довольно толстые, строго сложенные губы под небольшими усами. Если было что особенного в лице, так это были почти сходящиеся на лбу брови и очень широко расставленные (4) красивые, выпуклые и блестящие глаза. Он был человек во всей силе, и ему можно было дать от тридцати пяти до пятидесяти лет. Конные встретились со мною, когда я не дошел, а они немного проехали дом воинского начальника.

   - Где дом воинский начальник? - спросил меня офицер из горцев по русски с горским акцентом.

   Я указал ему.

   - Поды, скажи Хаджи-Мурат (5) прислали, - сказал он мни.

   Я взглянул (6) на Хаджи-Мурата и не верил своим глазам. Хаджи-Мурат тоже взглянул на (7) меня, потом подозвал ехавшего за ним корноухого, рыжего с красным лицом чеченца в оборванной черкеске и заломленной назад, курпеем к голове, папахе. Чеченец заговорил с ним не на татарском языке, который я понимал немного, а (8) по чеченски, с теми странно гортанными звуками, которыми отличают этот язык от всякого другого.

   Хотя это было и не мое дело, я пошел в дом с заднего крыльца и застал Марью Дмитриевну в кухне, где она, засучив рукава, размещала по формам такие же белые, как и ее руки, комки теста.

   - Где Иван Матвеевич?

   - Да что случилось, зачем вам?

   - Хаджи-Мурат приехал, спрашивает Ивана Матвеевича.

   - Да что вы, с ума сошли?

   - Стоит у крыльца.

  

  

  

  - Зачеркнуто: невысокий

  

  

  

  

  - Зач. особенно хорошо сидевший на высоком седле

  - Зач. тонко

  

  - Зач. спокойные

  - Зач. приехал

  - Зач. опять в лицо

  - Зач. Он поглядел

  - Зач. на знакомом мне по странным гортанным звукам чеченском языке. Только что я подумал, что не тот ли это знаменитый шамилевский наиб Хаджи-Мурат, который, как мы знали, вышел к русским и был в Тифлисе, как горский офицер подтвердил мою догадку.

   - Скажи воинскому начальнику, что Хаджи-Мурат приехал и мне надо видеть его.

  

  

  

  

  

   - Иван Матвеевич в канцелярии. Подите, что ли, кликните. Да не может быть? Да зачем же он сюда? -всё спрашивала Марья Дмитриевна, спуская однако рукава своего платья.

   - Да кто ж его знает.

  

   - Ну, так идите, зовите Ивана Матвеевича, - сказала Марья Дмитриевна, ощупывая рукой шпильки в своей густой косе и самую косу, и вместе со мною вышла на крыльцо своей молодецки походкой.

   Всадники всё еще стояли, как я их оставил. Офицер поздоровался с Марьей Дмитриевной.

   - Этот -Хаджи-Мурат? -спросила она.

   - Он самый, -повторил офицер.

   Хаджи-Мурат же, вероятно поняв, что говорили о нем, улыбающимися глазами посмотрел (1) на миловидную русскую женщину и как то странно покачал головой.

  

  

   Канцелярия была недалеко, и я застал Ивана Матвеевича, сердито распекающего писаря. Когда я рассказал ему, в чем дело, он поморщился и крякнул. Ему очевидно страшна была ответственность, которая налагалась на него от присутствия Хаджи-Мурата, но думать было нечего, он послал вестового принести себе шашку, по дороге надел ее и не переставая курить и ворчать на начальство, подошел к своему дому. У крыльца стояли, спешившись, только конвойные - восемь казаков и четыре горца, и держали в поводу лошадей: горского офицера и белого, кабардинца Хаджи-Мурата. Очевидно Марья Дмитриевна (2) взяла их в дом. Это не понравилось Ивану Матвеевичу, и он тут же распорядился очистить для приезжих квартиру у отставного каптенармуса Лебедева и вошел в дом.

   Я же пошел к себе.

   С тех пор я не видал Хаджи-Мурата, несмотря на то, что в укреплении только и речи было что о нем, и между офицерами и даже солдатами. К нему, как рассказывали, выходили лазутчики из гор, и он с ними о чем то переговаривался. Кроме того, что я боялся быть лишним, придя в это время к Ивану Матвеевичу, меня еще (3) за эти дни опять оттрепала сильнейшая лихорадка, и только на третий день, накануне отъезда Хаджи-Мурата из нашей крепости, мне удалось не только увидать его, но по приглашению Ивана Матвеевича провести с ним вечер и слышать его рассказ через переводчика о своей жизни. Оказалось, что Марья Дмитриевна в виду опасности, которую представляло для Ивана Матвеевича бегство Хаджи-Мурата, и невозможности следить за ним, если бы он жил на другой квартире,

  

   (1) Зачеркнуто: и покачал головой

   (2) Зач.: без него

   (3) Зач. креме того

  

  

  

   решила поместить его у себя. Она отдала ему две передние комнаты и, несмотря на то, что ссорилась с его нукерами, особенно с рыжим, которого она было выгнала из кухни, за что тот чуть не зарезал ее, она с Хаджи-Муратом вошла в самые дружеские сношения, так что он подарил Ивану Матвеевичу свой золотом отделанный кинжал, как только Иван Матвеевич имел неосторожность похвалить, и еще тонкую, белую бурку с серебряными застежками, которую похвалила Марья Дмитриевна. Хотя Марья Дмитриевна и уговорила мужа отдарить Хаджи-Мурата золотыми неидущими часами, (1) она все таки была тронута его щедростью (2) и хвалила его.

   Когда я в этот вечер пришел к Ивану Матвеевичу, Хаджи-Мурат молился Богу. Он очень строго исполнял пятикратную молитву с омовениями, и для этого ему было отведено место на заднем крылечке. Марья Дмитриевна пригласила меня посмотреть на него в окно. Он (3) сидел на бурке (4) на корточках, и, очевидно ничего не видя и не слыша, шептал что-то, обращаясь на восток, потом встал на бурку босыми только что вымытыми ногами, из которых одна была короче другой, еще что-то проговорил и сел обуваться.

   Мы ушли и (5)сели в гостиной, ожидая его.

   После (6) чая Хаджи-Мурат в своей папахе и чалме уселся с ногами (7) на тахту, достал из под (8) серебряного кинжала, которым он заменил подаренный (9) Ивану Матвеевичу, булатный ножичек, и приказав нукеру подать себе лучинку, понемногу строгал ее своими загорелыми, сухими жилистыми руками, собирая, чтобы не сорить, обрезки в полу черкески, и рассказывал. Переводчик, сидя на полу на кошме, внимательно глядел в рот Хаджи-Мурата, пока он говорил, и потом переводил дурным русским языком. Зная по татарски, я иногда поправлял и дополнял его перевод. Иван Матвеевич, еще два офицера и я сидели за чайным столом, и тут же сидела Марья Дмитриевна, вязавшая чулок, когда не наливала чай. Из за двери видны были денщик и Спиридов, фельдфебель, слушавший рассказ.

   Вся эта история, несмотря на то что Хаджи-Мурат рассказывал ее очень скромно, была очень удивительна и совершенно со-

  

   (1) Зачеркнуто: и Хаджн-Мурат принял с учтивостью (но (с) очевидно нашел это) хотя как-то странно при этом улыбнулся.

   (2) Зач. и приятные, спокойные отношения установились между ними

   (3) Зач. стоял

   (4) Зач. босыми, только что вымытыми ногами

   (5) Зач. ожидая

   (6) Зач. В этот вечер

   (7) Зач. из которых одна у него была короче другой, так что он всегда хромал

   (8) Зач. другого

   (9) Зач. Марье Дмитриевне

  

  

   ответствовала тому, составившемуся среди русских мнению о необыкновенной удали и влиянии этого человека.

   Сущность его истории была в том, что он, аварец бедной семьи, сблизился с аварскими ханами и, когда (1) наследник Кази-Муллы, начавшего священную войну против неверных, Гамзат, (2) предательски убил (3) не хотевших покориться ему и державшихся русской стороны молодых аварских ханов, он один с братом Османом бросился на Гамзата в мечети и убил его, а потом поднял всю Аварию и под покровительством русских, получив даже чин русского прапорщика, стал управлять ею. Но, как он говорил, враг его Ахмет-Хан, (4) наклеветал на него русским, будто он хочет перейти к Шамилю, (5) и его схватили и повели судить. Сначала, как он рассказывал, его привязали к пушке и караулили, так что он не мог бежать, но когда его в имели в крепость, где должны были судить, он вырвался и ушел.

   Вырвался он в то время, как его вели по горной тропинке. (7) Решив, что всё равно пропадать, он выбрал время и место, кода тропинка была так узка, что только один солдат держал его за веревку, которою были связаны руки, остальные же растянулись по одному. (8) Он рванулся и вместе с солдатом, ведшим его, бросился под кручь. Солдат убился на смерть, а он сломал ребра и ногу, но его нашли, ребра залечили, а нога осталась короткая. Потом, когда он выздоровел и узнал, что его враг Ахмет-Хан убил покалечив всех его братьев, он (9) решил уйти к Шамилю и (10) с тех пор воюет с русскими. То, что он делал у Шамиля, мы все знали. Он делал чудеса смелости и удали. (11) Среди дня врывался в города и укрепления и уводил пленных и лошадей, и стада рогатого скота; чтобы отомстить врагу своему Ахмет-Хану, (12) ворвался в его ханство и увез его жену. (13) Про это он уже не рассказывал, это мы все знали. Он рассказал только подробно про то, что (14) он поссорился с Шамилем, и (15)

  

  - Зачеркнуто: весной

  - Зач. проповедывавший священную войну против неверных

  - Зач. его друзей

  - Зач. на него наклеветал, что

  - Зач.: по всему же видно было, что это была правда, он очевидно хотел вести дело с теми и с другими. Но

  - Зач.: связанного

  - Зач. Он рванулся и с солдатом, который его вел, слетел с кручи Солдат убился, а он

  - Зач.: дойдя

  - Зач.: ушел

  - Зач. стал его правой рукой

  - Зач. не мог

  - Зач.: он умер, схватив

  - Зач. - Что же он с нею сделал? - спросила Марья Дмитриевна. - Подержал, пустил, - улыбаясь ответил он, - жалко стало.

  - Зач. теперь

  - Зач. хотел бы погубить его, да у него, у Шамиля, в руках его семья

  

  

  

   ни за что не простит ему то, что он хотел осрамить его, и покажет русским, как взять Шамиля и кончить войну.

   Мое впечатление, да и Ивана Матвеевича и почти всех было то, что всё, что он рассказывал про себя, было правда, то же, что он рассказывал про свои отношения к Шамилю и русским, как прежние, так и теперешние, было неправда - не то, чтобы это была прямая ложь, но он, как мне казалось, всегда играл двойную игру и старался быть с тем, с кем ему выгоднее, хотя он и ненавидел и презирал русских собак.

   - Спросите его, -сказала Марья Дмитриевна, -что ж ему не жалко жены? Если с нею Шамиль сделает что нибудь дурное?

   Он помолчал.

   - Что жена? (1) Что аллах хочет, то и будет. Вот сын, Шамиль говорит, что вырвет ему глаза, если я не вернусь. Вот сын, - он опустил голову как будто молился, и (2) лицо его вдруг всё изменилось, стало жалкое и кроткое.

   - Как любит сына-то, однако, -сказала Марья Дмитриевна.

  

  

   Может быть, он еще бы рассказал что нибудь, но в это время вошел денщик и доложил Ивану Матвеевичу, что приехал Арслан-Хан из Хасав-Юрта. Арслан-Хан был мирной князь, русский офицер, (4) живший в ладу с русскими, ненавидевший горцев и ненавидимый ими. Мы слыхали, что у него были счеты с Хаджи-Муратом, и оказалось, что и теперь он приехал с доносом о том, что Хаджи-Мурат ведет переговоры с Шамилем не о своем семействе, а о том, чтобы высмотреть русские крепости и подвести к ним Шамиля.

   Когда Арслан-Хан, маленький черный человечек, вошел с своими двумя (5) спутниками, Хаджи-Мурат вдруг весь преобразился, (6) грудь поднялась, и (7) рука схватилась за рукоятку кинжала, и загоревшиеся глаза уставились на Арслан-Хана.

   Когда же Арслан-Хан передал Ивану Матвеевичу по русски то, что он слышал, и переводчик передал это ему, он, как кошка, вскочил на тахте и (8) бросился на Арслан-Хана, не вынимая оружия, но подставляя ему грудь. Он что то (9) проговорил, повторяя одно и то же слово. Арслан-Хан взялся за пистолет, но Хаджи-Мурат не пошевелился и, так же подставляя ему грудь, повторял это слово.

  

   (1) Зачеркнуто: жен много

   (2) Зач. глаза его

   (3) В подлиннике ошибочно: IV

   (4) Зач. всегда

   (5) Зач. нукерами

   (6) Зач. глаза его загорелись

   (7) Зач. он

   (8) Зач. вплоть подо(шел]

   (9) Зач. кричал

  

  

  

   Иван Матвеевич, офицеры и я насилу разняли их и увели Арелан-Хана. Хаджи-Мурат же, хромая и ворча что-то, ушел к себе.

  

  

  

  

   Так кончился этот вечер.

  

  

  

  

   На другой день к великой радости Ивана Матвеевича Хаджи-Мурат уезжал.

  

  

  

   .

  

   * N 45 (рук. N. 33).

  

  

   Почти (1) пятьдесят лет тому назад мне случилось прожить несколько недель в небольшом укреплении левого фланга в Чечне.

   Воинским начальником этого укрепления был (2) майор Иван Матвеевич Петров, старый кавказец, женатый человек, что было очень редко среди кавказцев. Я был нижним чином и лечился от изнурившей меня лихорадки. И майор Петров и его жена были очень добры ко мне, (3) и я невольно вспоминал коменданта из "Капитанской дочки", только с той разницей, что жена Ивана Матвеевича, Марья Дмитриевна, была для меня (4) .............(5) по чувствам, которые я к ней испытывал, заодно и....... (5) Я был и благодарен ей за ее материнское попечение обо мне, и вместе с тем (6) испытывал к ней (7) бессознательное поэтическое чувство (8) влюбленности, которая так естественна очень молодым людям, и (9) особенно (10) на Кавказе, где природа так хороша и женское общество так редко.

   Вскоре (11) после моего приезда случилось в нашем укрепления и важное событие.

   Это было в июне. Часу в девятом после сильного пароксизма лихорадки, трепавшей меня всю ночь, я вышел на улицу и направился за хинином к фельдшеру, жившему рядом с домом Ивана Матвеевича. Солнце13 уже вышло из-за гор, и больно было смотреть на освещенные белые мазанки 14 правой стороны улицы, но зато как всегда весело и успокоительно торжественно было смотреть на матовую цепь снеговых гор, как всегда старавшихся притвориться облаками.

  

  - Зачеркнуто: Во время моей службы на Кавказе,

  - Зач. тогда некто

  - Зач. и я часто запросто бывал у них

  

  

  

  - Зач.: заодно и

  - Многоточие в подлиннике.

  

  

  - Зач. не мог не испытывать

  - Зач. того особенного

  - Зач. самой чистой

  - Зач.: которая

  - Зач. усиливалась

  - Зач. Я начинал уже поправляться, пароксизмы повторялись уже через два и три дня, и я с грустью собирался ехать к полку, когда

  - Зач. необыкновенное

  - Зач. выходило

  - Зач. на противуположной

  

  

   Я (1) смотрел на них, дышал во все легкие и радовался тому, что я живу, и живу именно я и на этом прекрасном свете.

   Я подходил уже по тенистой стороне улички (2) к (3) домику с палисадничком, в котором жила милая Марья Дмитриевна, когда услыхал перед собой (4) мягкий топот лошадиных копыт по пыльной дороге и в конце улицы показалась партия всадников (5) в горской одежде человек в пятнадцать.

   В то время немирные партии горцев врывались в русские укрепления, грабили и убивали и опасность была везде. (6) И потому первое чувство, испытанное мною при виде этих людей, был страх и готовность борьбы. Но всадники ехали тихо и, очевидно, составляли конвой каких то двух людей, ехавших впереди. Один из (7) этих двух людей был очевидно офицер из горцев, (8) лошадь под ним была крупная, золотистая, карабахская. Сам он был сухой, черный, горбоносый человек средних лет, одетый в синюю черкеску с изобилием серебра на одежде и на оружии. Это был тип, очень обыкновенный на Кавказе и скорее неприятный: ни русский, ни горец, а что-то среднее. Но зато другой, ехавший с ним рядом на белой, небольшой и не сытой, но превосходной по ладам, с арабской головой лошади, проезд которой он, очевидно, сдерживал, был (9) очень определенный, красивый и цельный тип настоящего горца. Он был одет в белую черкеску (10) без всяких украшений, только спереди на ремне был большой золотом отделанный кинжал и так же отделанный пистолет за спиной (11) и пташка. Папаха его была обмотана какой то белой тканью. Он сидел очень прямо и неподвижно высоко на седле, с очень согнутыми ногами на коротких стременах, (12) и смотрел только перед собой. Маленькая черноватая бородка и усы, не закрывавшие (13) строго сложенные

  

   (1) Зачеркнуто: всегда весело радостно поздоровался с ним и пошел по

   (2) Зач.: подошел

   (3) Зач. углу, за которым был домик воинского начальника, только что я повернул за угол, как навстречу мне показалась

   (4) Зач.: топот

   (5) Зач.: Два ехали впереди и имели вид начальников, позади их, часто стуча копытами по дороге, ехали вооруженные. Первое чувство мое было страх: тогда

   (6) Зач.: Но эти всадники ехали слишком смирно, притом в конвое были донские казаки. Это были. мирные, но кто такие, я не мог догадаться.

   (7) Зач.: ехавши впереди

   (8) Зач.: Он был в черной черкеске, с галунами на хозырях и белом бешмете, оружие на нем было с серебряными хозырями.

   (9) Зач.: неширокоплечий сухой человек в папахе

   (10) Зач.: стянутую ремнем без набора, на котором спереди висел большой

   (11) Зач.: через плечо висела

   (12) Зач.: в ноговицах и красных чувяках. Лицо этого (его) человека (у него) было самое простое (строгое и) (необыкновенно важное и строгое) спокойное, небольшой нос,

   (13) Зач.: довольно толстые

  

  

   губы, (1) небольшой сухой нос, почти сходящиеся на лбу брови и (2) выпуклые, (3) спокойные черные глаза. Он был (4) сух и широкоплеч, и ему можно было дать от тридцати пяти до пятидесяти лет.

   Конные встретились (5) со мною, когда я не дошел немного (6) дом воинского начальника.

   - А где воинский начальник дом? - спросил меня офицер из горцев по русски с армянским акцентом.

   Я указал ему.

   Они остановились.

   -Поды, скажи-Хаджи-Мурат приехал,-сказал (7) мне горский офицер.

   "Так (8) вот он какой, знаменитый Хаджи-Мурат", подумал я и взглянул на человека в чалме на белой лошади. Хаджи-Мурат, (9) не поворачивая головы, покосился на меня своими прекрасными глазами, потом (10) обратился назад к ехавшему за ним (11) рыжему с красным лицом чеченцу в оборванной черкеске и заломленной назад курпеем к голове папахе.

   Чеченец подъехал (12) и заговорил с ним не на татарском языке, который я понимал немного, а по чеченски, с теми странно гортанными свойственными этому языку звуками. (13)

   Хотя это было и не мое дело, я пошел в дом воинского начальника с заднего крыльца (14) через кухню.

   -А! - (15) Марья Дмитриевна назвала меня. -Что вам? - спросила она, разрезая на кусочки такое же белое, как и её (16) руки с засученными выше локтя рукавами, белое тесто. (17)

   - Хаджи-Мурат приехал, спрашивает Ивана Матвеевича.

   - Да что вы, с ума сошли?

   - Стоит у крыльца.

  

  - Зачеркнуто: под небольшими усами. Если было что особенного в лице, так это было

  - Зач.: очень широко расставленные глаза, красивые

  - Зач.: и влажные

  - Зач.: человек во всей силе, и ему

  

  

  

  - Зач.: мне

  - Зач.: проехав немного

  - Зач. он

  

  

  

  

  

  

  - Зач. Я взглянул на Хаджи-Мурата и не верил своим глазам

  - Зач. тоже взглянул на меня

  - Зач. подозвав ехавшего

  - Зач.: корноухого

  - Зач.: к нему

  - Зач. которыми отличается этот язык от всякого другого

  - Зач. и застал Марью Дмитриевну в кухне, где она, засучив рукава, размещала по формам

  - Зач.: что вам, - спросила

  - Зач.: руки, Комки теста.

  - Зач.: - Где Иван Матвеевич?

   - Да что случилось, зачем вам?

  

  

  

   - Иван Матвеевич в канцелярии. Подите, что ли, кликните. Да не может быть? Да зачем же он сюда? - всё спрашивала Марья Дмитриевна. (1)

   - Да кто ж его знает.

   - Ну, так идите, зовите Ивана Матвеевича,-сказала Марья Дмитриевна, спустив рукава и ощупывая шпильки в своей густой косе и самую косу; и вместе со мною она вышла на крыльцо своей молодецкой походкой (2) и подошла к офицеру и заговорила с ним, всё взглядывая на Хаджи-Мурата.

  

  

   Канцелярия воинского начальника была недалеко, и я застал Ивана Матвеевича, как всегда, курящего и сердито распекающего писаря. Когда я рассказал ему, (3) что прибыл Хаджи-Мурат, он не удивился или сделал вид, что не удивился, а только поморщился и крякнул. (4) Выругав еще раз писаря, он надел шашку и, не переставая курить и ворчать на начальство, пошел к своему дому.

   Я пошел вместе с ним, желая еще посмотреть на Хаджи-Мурата, но Хаджи-Мурата на улице уже не было. У крыльца стояли только, спешившись, конвойные - восемь казаков и четыре горца, и держали в поводу лошадей: горского офицера и белого кабардинца Хаджи-Мурата. Очевидно, Марья Дмитриевна взяла их в дом. Это не понравилось Ивану Матвеевичу, и он тут же распорядился очистить для приезжих квартиру у отставного каптенармуса Лебедева и вошел в дом.

   С (5) тех пор я во всё время пребывания в нашей местности Хаджи-Мурата не видал (6) его. Кроме того, что я боялся быть лишним, придя в это время к Ивану Михайловичу, меня еще за эти дни опять оттрепала сильнейшая лихорадка.

   К (7) Хаджи-Мурату, как рассказывали, выходили лазутчики из гор, и он с ними о чем то переговаривался, но, как кажется, неуспешно, и он решил опять ехать в Тифлис к Воронцову.

  

  - Зачеркнуто: спуская, однако, рукава своего платья

  - Зач.: Всадники всё еще стояли, как я их оставил. Офицер поздоровался с Марьей Дмитриевной.

   - Это Хаджи-Мурат? - спросила она.

   - Он самый, - повторил офицер.

   Хаджи-Мурат же, вероятно поняв, что говорили о нем, улыбающимися глазами посмотрел на миловидную русскую женщину и как то странно покачал головой.

  

  - Зач.: в чем дело, он

  - Зач.: Ему очевидно страшна была ответственность, которая налагалась на него от присутствия Хаджи-Мурата, но думать было нечего, но послал вестового принести себе шашку, по дороге надел ее

  - Зач.: Я же пошел к себе

  - Зач.: Хаджи-Мурата, не смотря на то, что в укреплении только и речи было что о нем и между офицерами и даже между солдатами.

  - Зач.: нему

  

  

   Накануне отъезда Хдджи-Мурата из нашей крепости, мне удалось, однако, не только увидать его, но по приглашению Ивана Матвеевича провести с ним вечер и слышать его рассказ (2) о своей жизни. Оказалось, что Марья Дмитриевна, в виду опасности, которую представляла для Ивана Матвеевича возможность бегства Хаджи-Мурата, (3) решила поместить его у себя. (4)

  

   N 46 (рук. N 34).

  

  

   Почти 50 лет тому назад, когда я служил нижним чином да Кавказе, мне случилось прожить несколько недель в небольшом укреплении левого фланга в Чечне.

   Воинским начальником этого укрепления был майор Иван Матвеевич Петров, старый кавказец. Я после экспедиции был отпущен на поправку от изнурившей меня лихорадки в ближайшее к нашему полку укрепление. И майор Петров, в заведующий укреплением, и его жена были очень добры ко мне. И