Линев Дмитрий Александрович - По тюрьмам

я, желая вполнѣ разъяснить себѣ странное относительно меня поведен³е старшаго доктора, неблаговолен³е къ которому Гуриной было очевидно.

   Ключъ къ отгадкѣ этого поведен³я, благодаря происходившему въ присутств³и моемъ краткому разговору, былъ найденъ раньше, чѣмъ я ожидалъ. Подозрѣн³е, слышавшееся въ послѣднемъ вопросѣ Гуриной, утверждало меня въ вынесенномъ изъ этого разговора впечатлѣн³и, и, отвѣчая ей такъ, я, не безъ основан³я, разсчитывалъ, что новый ея вопросъ или замѣчан³е пополнятъ составлявшееся объяснен³е. Я не ошибся. Отвѣтъ мой настолько заинтересовалъ ее, что она, забывъ, повидимому, свое негодующее отношен³е ко мнѣ, попросила меня разсказать ей подробнѣе обстоятельства пр³ема меня въ больницу.

   - Во-отъ какъ? Я такъ и думала,- произнесла она какъ-бы про себя, когда я исполнялъ ея просьбу.- Ваша простуда явилась потому только, что Ф. нашелъ васъ здоровымъ; найди онъ васъ больнымъ, тогда, наоборотъ, К. нашелъ-бы васъ совершенно здоровымъ.- Гурина громко вздохнула, и вдругъ, какъ-бы вспомнивъ что-то, устремила на меня упорный взглядъ сожалѣн³я.

   - Опомнитесь, г. Карасевъ, обратитесь къ Богу, постарайтесь пробудить вашу дремлющую совѣсть, раскайтесь въ своихъ многочисленныхъ преступлен³яхъ!.. И вы еще можете быть спасены,- пророчески проговорила она.

   - Нѣтъ, не говорите мнѣ ничего; не прибавляйте лжи!- энергическимъ движен³емъ руки, быстро остановила она мою попытку заговорить.- Возьмите это евангел³е.

   - Я уже имѣю одинъ экземпляръ, которымъ меня снабдила графиня Галенъ,- рѣзко отвѣтилъ я, почувствовавъ приливъ крови къ лицу.

   - Ну, и, конечно, вы разу въ него не заглянули? - насмѣшливо спросила она, положивъ обратно въ ручной редикюль предложенное евангел³е. Я не отвѣчалъ. Она отчаянно покачала головою, промолвивъ нѣсколько разъ: "грустно, грустно!"... и, наконецъ, проговорила:

   - Прощайте! Дай Богъ, чтобы вы вернулись къ хорошей, честной жизни.

   Въ тонѣ и выражен³и, которыми были произнесены послѣдн³я слова, нельзя было не узнать прежнюю, всепрощающую, проникнутую безпредѣльною любовью Елену Андреевну. Тѣмъ болѣзненнѣе чувствовалось общее подавляющее впечатлѣн³е настоящаго свидан³я. Неужели преступность моя такъ велика и ужасна, что могла совершенно преобразить эту кроткую женщину и заставить ее, вмѣсто евангельскаго слова утѣшен³я, бросить въ меня, непривычный въ ея устахъ, суровый приговоръ безусловнаго осужден³я? Или это разочарован³е? Прежн³я убѣжден³я, прежняя безграничная любовь къ несчастному человѣчеству, вѣра въ его хорош³я стороны уступали, почему-то, мѣсто озлоблен³ю,глубокой подозрительности, а быть можетъ и ненависти. Продолжительное общен³е съ тюремнымъ м³ромъ и болѣе близкое, непосредственное знакомство съ людскою испорченностью, повидимому, повлекли за собою значительное охлажден³е, невольный скептицизмъ. Оказалось, что имѣть только доброе сердце и желан³е слѣдовать возвышеннымъ указан³ямъ религ³и недостаточно, постоянно имѣя предъ глазами порокъ въ самыхъ его разнообразныхъ возмутительныхъ формахъ, наглое притворство, ложь, черную неблагодарность. Для того, чтобы оставаться нравственно неизмѣннымъ, оставаться, такъ сказать, внѣ вл³ян³я житейскихъ ударовъ, нужны еще твердая воля, непоколебимыя убѣжден³я, опытный, закаленный въ бояхъ характеръ, т. е., то, что, къ сожалѣн³ю, рѣдко вносятъ въ свою дѣятельность тѣ почтенныя дамы, которыя, въ силу того или другого импульса, чаще всего вслѣдств³е мистическо-религ³ознаго настроен³я, посвящаютъ себя извѣстному дѣлу, безъ всякой серьезной, предварительной къ нему подготовки. A тюремная филантроп³я, въ истинномъ значен³и этого слова, именно и требуетъ такой подготовки. Одна только матер³альная помощь никогда безусловно не подниметъ падшаго, и, тѣмъ менѣе, исправитъ порочнаго. Онъ требуетъ серьезнаго лечен³я, что, очевидно, невозможно при поверхностномъ,- такъ сказать, наружномъ лишь,- знакомствѣ съ болѣзнью... Среди такихъ размышлен³й засталъ меня Соте.

   - Намъ приходится вмѣстѣ возвращаться въ Егорову,- сказалъ онъ мнѣ.

   - Какъ такъ вмѣстѣ?

   - Я тоже выписанъ, отвѣтилъ онъ.- Да и лучше: въ части можетъ быть, узнаю что-нибудь... Куда меня, наконецъ, дѣнутъ?

   Я показалъ Соте свой скорбный листъ.

   - Что это? Такъ вы не на шутку больны?- произнесъ онъ, просмотрѣвъ значившееся въ листвѣ. Я указалъ ему зачеркнутый два слова и разсказалъ, въ чемъ дѣло.

   - Теперь мнѣ понятна выписка въ нашей палатѣ еле живаго крестьянина, также вчера принятаго ординаторомъ,- добавилъ Соте мой разсказъ.

   - Вотъ кто настоящ³е преступники-то! - съ мнимою горячностью, воскликнулъ вдругъ Исаевск³й, прислушивавш³йся въ нашему разговору,- замѣтно, только и выжидавш³й болѣе или менѣе приличнаго повода вмѣшаться въ него.

   - A между тѣмъ, замѣчательно, на нихъ-то доносчика и не находится,- рѣзко отвѣтилъ ему Соте, повидимому, крайне недовольный непрошеннымъ вмѣшательствомъ "сыщика".

   - Тутъ и доносъ ничего не подѣлаетъ,- какъ-бы не понимая смысла словъ Соте, съ убѣжден³емъ проговорилъ Исаевск³й.

   - Вы думаете? - насмѣшливо спросилъ его Соте.

   - Согласитесь, что...

   - Я заранѣе соглашаюсь, только, пожалуйста, сдѣлайте ваше одолжен³е, не мѣшайте намъ поговорить.

   - Никто вамъ и не мѣшаетъ; полагаю, что я вправѣ оставаться на своей кровати? - злобно проговорилъ Исаевск³й, убѣдившись, такимъ образомъ, въ безполезности своихъ старан³й завязать съ Соте бесѣду. Какъ и наканунѣ, онъ досталъ изъ-подъ подушки книгу и какъ-бы всецѣло углубился въ нее. Притворяться, или даже сдерживать свои чувства, въ особенности тамъ, гдѣ ихъ, тѣмъ или другимъ образомъ, какимъ, Соте не былъ способенъ. Питая глубокое отвращен³е къ бывшему смотрителю врачебно-полицейскаго комитета, онъ не могъ не только говорить съ нимъ хладнокровно, но и смотрѣть на него, не выражая въ своемъ взглядѣ безконечнаго презрѣн³я. Бросивъ на него еще одинъ такой взглядъ, Соте указалъ мнѣ на подоконникъ, какъ на болѣе удобное для нашей бесѣды мѣсто. Одинъ изъ больныхъ поспѣшилъ предупредить насъ, что сидѣть на подоконникахъ не позволяется: "оборони Богъ, паукъ войдетъ"... Не желая являться нарушителями закона о подоконникахъ, мы предались бесѣдѣ стоя. Боже, какая это была печальная, полная безконечнаго сожалѣн³я и живаго сострадан³я, бесѣда - съ одной стороны, горя, съ другой - безъисходной тоски и отчаян³я!.. Отчаян³е Соте было полное, не оставлявшее мѣста ни чему, что могло-бы ослабить его губительную силу. Онъ потерялъ послѣднюю точку опоры, необходимый импульсъ духовной жизни - надежду, а это, безъ сомнѣн³я, величайшее изъ несчаст³й. Съ потерей этого чуднаго огонька, одинаково освѣщающаго дорогу богатаго и бѣднаго, счастливца и горемыки, настаетъ нравственная смерть; смерть безусловная, если на помощь вскорѣ не подоспѣетъ что-либо такое, что способно воскресить, вновь зажечь потухш³й огонекъ. Человѣкъ, въ полномъ цвѣтѣ силъ и здоровья, съ развитымъ умомъ и честнымъ, неразвращеннымъ сердцемъ, искренно, прочувствованно признаетъ себя совершенно лишнимъ, безполезнымъ существомъ, обременяющимъ собой общество. Тяжело, невыразимо тяжело слушать такое признан³е... Дѣлается страшно за себя.

   - Нѣтъ, Дмитр³й Александровичъ, вы вчера были гораздо убѣдительнѣе,- произнесъ Соте, послѣ того, какъ я исчерпалъ всѣ употребляемыя въ подобномъ случаѣ разсужден³я.- Все, что можно и должно было честному человѣку сдѣлать для того, чтобы выйдти изъ заколдованнаго круга, было сдѣлано. Силъ моихъ оказалось, однако, недостаточно для этого. Вы говорите: "попробуйте, попытайтесь еще..." Теперь, когда ко всѣмъ прежнимъ препятств³ямъ прибавились новыя: пребыван³е въ тюрьмѣ и несомнѣнная высылка подъ надзоръ полиц³и? Очевидно, что, кромѣ лишнихъ страдан³й, эти новыя попытки ничего ни принесутъ. Не говоря уже о томъ, что я чувствую себя измученнымъ, разслабленнымъ не только душевно, но и физически, и что, слѣдовательно, уже не имѣю даже прежнихъ силъ для борьбы, я васъ спрашиваю: возможна-ли, мыслима-ли для меня другая борьба, кромѣ какъ только за свое матер³альное существован³е? A влачить жизнь сквозь эгоизмъ и презрѣн³е людей и, въ ожидан³й старости, дряхлости и смерти, вести непрерывную войну только изъ-за куска хлѣба,- вы мнѣ не можете посовѣтовать. Что-же остается? Слѣдовать по стопамъ многихъ и бросить, какъ вредный хламъ, все, что составляетъ мою нравственную личность: честь, совѣсть, симпат³и, убѣжден³я, и подлостью, лестью и продажностью завоевать себѣ общественное уважен³е и полноправность?.. Пусть-же называютъ самоуб³йство - безнравственнымъ, смѣшнымъ доказательствомъ малодуш³я, чѣмъ хотите, а я глубоко убѣжденъ, что, въ подобныхъ моему положен³яхъ, оно не имѣетъ характера ни того, ни другого, ни третьяго, и есть только печальная, разумная необходимость...

   - Вы, значитъ, рѣшились на самоуб³йство?

   - Да, мнѣ кажется, я воспользуюсь первымъ удобнымъ случаемъ...

   - Г. Соте! въ цейхгаузъ, пожалуйте, одѣваться! - раздалось около насъ.

   - Нельзя-ли попозже немного, спустя полчаса? - одновременно обратились я и Соте къ старшему городовому.

   - Нельзя-съ, пожалуйте скорѣе, мнѣ некогда васъ ждать!- послѣдовалъ повелительный отвѣтъ.

   - Дѣлать нечего... Прощайте, Дмитр³й Александровичъ... не сокрушайтесь обо мнѣ... Благодарю васъ за вашу дружбу... Голосъ Соте дрожалъ. Онъ крѣпко трясъ мои руки, стараясь скрыть навертывавш³яся на его глазахъ слезы. Я почувствовалъ, какъ у меня самого двѣ крупныя слезинки скатились по щекамъ. Признан³е Соте не было зовомъ на помощь, чѣмъ, обыкновенно, большею частью, подобныя призван³я бываютъ: оно было результатомъ глубокой увѣренности въ неизбѣжности извѣстнаго исхода. Тѣмъ труднѣе было придумать что-нибудь, что могло-бы хоть на время отдалить катастрофу. Мозгъ мой лихорадочно работалъ. Я не выпускалъ рукъ Соте:

   - Дождусь-ли я васъ, наконецъ? - грозно крикнулъ старш³й городовой, приблизясь къ намъ.

   - С³ю минуту,- поспѣшилъ я отвѣтить вмѣсто Соте, стараясь, въ тоже время, извлечь, такъ сказать, выдавитъ что-нибудь изъ головы.- Прощайте, баронъ, проговорилъ я наконецъ; только еще одинъ вопросъ: если-бы мнѣ удалось доказать вамъ, что, при всей видимой безвыходности вашего положен³я, для васъ, тѣмъ не менѣе, возможна извѣстная дѣятельность, достижен³е извѣстной цѣли...

   Само собою разумѣется, что тогда самоуб³йство не имѣетъ мѣста,- какъ-бы угадывая заднюю мысль моего вопроса, сквозь улыбку отвѣтилъ Соте.- Но развѣ не ясно, какъ день, что это одна химера?

   - Допустимъ, что это химера; но я прошу васъ именемъ своего глубокаго дружескаго чувства къ вамъ, дайте мнѣ время убѣдиться въ этомъ. Дайте мнѣ подумать, поразмыслить. Мнѣ почему-то кажется, что долженъ быть иной выходъ. Можетъ быть, я ошибаюсь; не спорю. Но я прошу васъ, дайте мнѣ слово, что вы въ течен³и мѣсяца, по крайней мѣрѣ, не прибѣгнете къ насильственному прекращен³ю своей жизни. Мѣсяцемъ раньше, мѣсяцемъ позже... Прошу васъ, не откажите.

   Дверь палаты съ шумомъ растворилась и старш³й городовой, выхода котораго изъ палаты я и не замѣтилъ, появился предъ нами въ сопровожден³и двухъ служителей.

   - Возьмите, сведите его въ цейхгаузъ! - приказалъ онъ имъ.- Маршъ на свое мѣсто! - скомандовалъ онъ также и мнѣ.

   - Обѣщайте, дайте слово... настаивалъ я, не обращая вниман³я на грозную команду.

   - Даю, даю... прощайте, другъ мой!.. И, безцеремонно оттиснутый отъ меня служителями, Соте послѣдовалъ за старшимъ городовымъ.

   Грустное настроен³е, навѣянное на меня свидан³емъ съ M-me Гуриной и своимъ послѣднимъ разговоромъ съ Соте, не оставляло меня цѣлый день. Я избѣгалъ всякаго, съ кѣмъ-бы то ни было, разговора, ни на что не обращалъ вниман³я я въ продолжен³и всего дня не сходилъ съ своего мѣста, углубленный въ свои мрачныя думы. Раза два подходилъ ко мнѣ надзиратель съ поздравлен³емъ по случаю благополучнаго исхода для меня докторской визитац³и и заявлен³емъ готовности "сходить куда нужно"; навѣдывались и фельдшеръ, и Померанцевъ; первый старался увѣрить меня, что "это", т. е. оставлен³е меня въ больницѣ, "обдѣлалъ" ни кто иной, какъ онъ, фельдшеръ, и что онъ еще въ аптекѣ убѣдилъ старшаго доктора, что меня не слѣдуетъ выписывать. Померанцевъ-же пришелъ было "поскучать, и поболтать, если найдется о чемъ". Нѣсколько разъ повторенныя: "благодарю васъ" и "не безпокойтесь, повѣрьте, что за мной не пропадетъ", удовлетворили надзирателя и фельдшера. Съ Померанцевымъ-же я не нашелъ нужнымъ церемониться и прямо высказалъ ему, что я не расположенъ бесѣдовать и занятъ обдумыван³емъ нѣкотораго дѣла.- "Понимаю-съ, понимаю-съ, какой-нибудь ген³альный планъ?... Дѣло, дѣло... Не буду мѣшать",- проговорилъ онъ, ретируясь отъ меня. Такимъ образомъ, ничто не мѣшало развиваться охватившему меня настроен³ю, и я весь ушелъ въ м³ръ невеселыхъ мечтан³й.

   Было уже семь часовъ, и больные покончили съ ужиномъ, когда въ палатѣ раздалось; "смирно!", и старш³й помощникъ смотрителя своимъ появлен³емъ вызвалъ меня изъ забытья. Онъ прямо подошелъ ко мнѣ и полушопотомъ произнесъ: "Я вамъ даю свидан³е; на десять минутъ... никакъ не дольше... вы понимаете, этого нельзя... Идите за мной". Въ пр³емномъ покоѣ, куда я вошелъ вслѣдъ за нимъ, я нашелъ Амал³ю Карловну. По обыкновен³ю богато-одѣтая, она, для чего-то, сочла нужнымъ придать себѣ тутъ гордую осанку, мнимо-серьезный, недовольный видъ знатной женщины, вынужденной снизойти до минутнаго пребыван³я посреди непривычной ей обстановки и не могущей скрыть выражен³я глубокаго пренебрежен³я.

   - Вы извините меня,- почтительно обратился къ ней помощникъ, котораго егоровская протекц³я какъ-бы совершенно преобразила,- очень можетъ быть, что вамъ будетъ непр³ятно подчиниться необходимости имѣть свидан³е въ присутств³и третьяго лица; но это неизбѣжно. Одно, что я могу сдѣлать, это избавить васъ отъ присутств³я городоваго или надзирателя: я самъ останусь. Берите стулъ, г. Карасевъ, садитесь!

   Сдержанно поздоровавишсь со мной, Амал³я Карловна, негодующимъ тономъ оскорбленнаго достоинства, громко произнесла:

   - Егоровъ увѣрилъ меня, что я не встрѣчу никакихъ препятств³й въ свидан³ю съ вами, что онъ предупредилъ этого господина,- она сдѣлала наклонен³е головы въ сторону помощника,- оказывается, что съ моей стороны потребовалось не мало просьбъ, прежде, чѣмъ разрѣшить мнѣ хоть 10-ти минутное свидан³е. Тутъ как³е-то ужасные, безчеловѣчные порядки!

   - Законъ, сударыня!... Давая вамъ не въ воскресный день свидан³е, и, притомъ, не за рѣшеткой, я, повѣрьте, ужь и то достаточно рискую... - промолвилъ помощникъ, слегка приподнявшись съ подоконника, на которомъ онъ помѣстился.

   - Васъ не заставили-бы пострадать; вы были-бы вознаграждены. Надѣюсь, Егоровъ передалъ вамъ, съ кѣмъ вы имѣете дѣло?... - отрывисто, продолжая сохранять свою мнимую важность, отвѣтила ему Амал³я Карловна.

   - Я знаю-съ... Очень благодаренъ, сударыня... Но, изволите-ли видѣть, мы сегодня ждемъ прокурора...- оправдывался старш³й помощникъ, вообще представлявш³й не мало нравственнаго сходства съ "золотымъ человѣкомъ".

   - Боже мой, что за халатъ, что за бѣлье!! - съ ужасомъ воскликнула Амал³я Карловна, дотронувшись до того и другого. Выписывайтесь отсюда! ради Бога выписывайтесь! Можно и въ полицейскомъ домѣ лечиться... Тутъ нельзя и поговорить, какъ бы хотѣлось, не только пр³ятно провести время въ обществѣ другъ друга, - тихо добавила она по нѣмецки.- Вѣдь, это только мучить себя...

   Обмѣнявшись со мной еще нѣсколькими подобными-же фразами, она, не выжидая напоминан³я помощника, стала прощаться.

   - Если-бы г. Карасевь былъ на отдѣлен³и, а не въ больницѣ, я-бы могъ давать вамъ свидан³я въ конторѣ и въ течен³и болѣе продолжительнаго времени,- заявилъ помощникъ.

   - Нѣтъ, ужъ это плохое свидан³е: въ полицейскомъ домѣ. Меня допускали прямо въ камеру къ нему.

   - До свидан³я, мой другъ. Я отсюда поѣду къ Егорову, переговорю съ нимъ. Онъ въ этихъ дѣлахъ человѣкъ опытный, я вамъ дамъ знать,- проговорила она, пожавъ мнѣ руку и поднеся къ моему рту, для поцѣлуя, свою.

   - Потрудитесь идти на мѣсто! - произнесъ помощникъ, отправляясь вслѣдъ за Амал³ей Карловной. Спустя четверть часа ко мнѣ явился надзиратель и, вручая мнѣ, незамѣтно для прочихъ больныхъ, 10 рублей, шопотомъ объяснилъ, что получилъ ихъ отъ посѣтившей меня особы.

   - Канимъ образомъ?

   - Вы, вѣдь, сказали мнѣ, что на рукахъ у васъ больше нѣтъ денегъ; а изъ конторы трудно получить: на расходы выдаютъ только рубль въ недѣлю; хотя-бы у васъ тамъ тысячи были. При помощникѣ, вамъ, тоже, нельзя было у нея взять. Я вотъ и подождалъ ихъ у воротъ; онѣ только-что хотѣли сѣсть въ экипажъ, какъ я сейчасъ: такъ молъ и такъ, сударыня: г. Карасевъ просятъ у васъ сколько-нибудь денегъ на чай и сахаръ. "Сколько?" - спрашиваютъ. Сколько дадите. Красненькую и дали.

   Сдѣлавшись, такимъ образомъ, благодаря догадливости надзирателя, обладателемъ "красненькой", я счелъ возможнымъ попытаться: письменно снестись съ Фокомъ. Съ этою цѣлью, я попросилъ надзирателя размѣнять мнѣ ее и вызвать меня потомъ къ себѣ въ пр³емный покой. Вызовъ не замедлилъ послѣдовать. Я объяснилъ надзирателю, въ чемъ дѣло.

   - Мнѣ самому никакъ нельзя попасть туда; секретный, знаете, до насъ не касаются. A вотъ развѣ черезъ фельдшера? Тотъ можетъ... будто съ лекарствомъ или осмотрѣть... Не поскупитесь - устрою,- добавилъ онъ, подумавъ съ минуту;

   - Я дамъ три рубля.

   - Врядъ-ли согласится... ужь не пожалѣйте синенькой; завтра-же утромъ напишите и отвѣтъ получите.

   - Идетъ. И я былъ тутъ-же снабженъ карандашемъ и полулистомъ бумаги, съ предупрежден³емъ, впрочемъ, о необходимой осторожности.

   - A особенно остерегайтесь Исаевскаго: все въ контору переноситъ,- сказалъ онъ мнѣ въ заключен³е.

   Я дождался, когда всѣ больные въ палатѣ, не исключая и моего сосѣда, предались глубокому сну; тогда, не смотря на полумракъ,- послѣ повѣрки, свѣтъ въ палатахъ уменьшается,- я приготовилъ для Фока записку, которую рано утромъ и вручилъ въ пр³емномъ покоѣ надзирателю.

   - Отвѣтъ вечеромъ,- доложилъ онъ мнѣ вскорѣ.

   Въ тотъ день 3-ю и 4-ю палаты обходилъ принимавш³й меня врачъ Ф.

   - Почему онъ не выписанъ?- энергически ткнувъ на меня пальцемъ, гнѣвно спросилъ онъ фельдшера.

   - Я докладывалъ, ваше высок-д³е, г. старшему врачу... Они не приказали...

   - Не приказали? Дай сюда листокъ!

   Фельдшеръ подалъ.

   Быстро пробѣжавъ его глазами, онъ не менѣе быстро провѣрилъ себя: едва дотронулся до моего пульса и головы, почти такъ-же скоро обошелъ, точнѣе, обѣжалъ остальныхъ больныхъ въ палатѣ, однообразно черкнулъ въ листкѣ каждаго и не только не спросивъ ни о чемъ, но и не взглянувъ ни на одного изъ нихъ, ушелъ въ 4-ю палату, которую, впрочемъ, спустя минуту, или-же никакъ не больше двухъ, также не замедлилъ оставить.

   Незадолго до обѣда, въ палатахъ показался надзиратель.

   - Приберитесь, братцы, хорошенько!... Оправьте постели... Смотри, подъ подушками, подъ матрацами, чтобы ни у кого ничего не было! - торопливо, съ глубоко-озабоченнымъ видомъ наказывалъ онъ больнымъ.

   Раздался пронзительный звономъ въ наружную дверь больницы.

   - Смотри-же, братцы!- И надзиратель стремглавъ бросился на звонокъ.

   Въ больницу пожаловалъ самъ смотритель. Свита его состояла изъ старшаго помощника эконома, 4-хъ городовыхъ, двухъ надзирателей и нѣсколькихъ человѣкъ тюремныхъ служителей. Въ больницѣ ее увеличили собою: больничный надзиратель, больничные служители и два фельдшера. При входѣ ихъ въ палату, нельзя было не замѣтить, что въ порядкѣ шеств³я каждый изъ названныхъ чиновъ занималъ соотвѣтствующее своему зван³ю мѣсто. Почти рядомъ съ смотрителемъ, по правую его руку, нѣсколько поодаль, шелъ старш³й помощникъ; по лѣвую - экономъ; за ними - городовые; далѣе слѣдовали надзиратели и служители. Исключен³е составляли: больничный надзиратель и фельдшера; первый, какъ представляющ³й на смотръ свою часть, былъ впереди; послѣдн³е перебѣгали съ мѣста на мѣсто. Остановившись у одной изъ кроватей, смотритель окинулъ проницательнымъ взглядомъ всѣхъ больныхъ.

   - Это что?- указалъ онъ надзирателю на ноги больнаго, у котораго не были подвязаны больничные носки.

   - Виноватъ-съ, ваше высо-вд³е, я...

   - Молчать! почему у него такой коротк³й халатъ? не могъ подобрать?- указалъ онъ на другого больнаго, халатъ котораго не доходилъ до колѣнъ. - Смотри у меня! Я, братъ, вижу, ты что-то портиться сталъ!- И, внушительно погрозивъ надзирателю пальцемъ, смотритель, не оставляя своего наблюдательнаго пункта, обратился ко мнѣ:

   - Я васъ лишаю права свидан³я въ продолжен³и двухъ недѣль. Своевольничать, батюшка мой, нельзя. Кто это пр³ѣзжала къ вамъ вчера?

   - Моя хорошая знакомая.

   - И только? - ухмыльнулся онъ. - A я думаю, что нѣчто большее, чѣмъ хорошая знакомая... Фамил³я ея? Навѣрное изъ вашихъ княжескихъ знакомыхъ?

   - Это было видно, что знатная дама; иначе я и не допустилъ-бы не въ пр³емный день,- проговорилъ старш³й помощникъ.

   Я молчалъ.

   - Что-жь? Вы не хотите мнѣ отвѣчать? Я васъ съ этимъ не поздравляю,- нахмуривъ вдругъ свои жиденьк³я брови, строго опросилъ меня смотритель.

   - Я могу имѣть причины не отвѣчать вамъ на вашъ вопросъ относительно посѣтившей меня особы. Вы предложили мнѣ его, конечно, не въ качествѣ смотрителя, и я полагаю, поэтому, что, пожалуй, и вправѣ его сдѣлать,- стараясь придать интонац³и голоса, какъ можно больше мягкости и почтительности, полувопросительно отвѣтилъ я.

   - Нѣтъ-съ, я васъ спрашиваю какъ смотритель! - въ слѣдующ³й разъ, когда пр³ѣдетъ эта дама,- обратился отъ къ помощнику,- отберите отъ нея свѣдѣн³я о ея личности и доложите мнѣ.

   - Что вамъ угодно-съ?- спросилъ онъ Исаевскаго, сдѣлавшаго до направлен³ю къ нему нѣсколько шаговъ.

   Исаевск³й что-то невнятно пробормоталъ.

   - Громче говорите!

   - Прикажите вызвать меня въ контору; я здѣсь не могу... .

   - Хорошо.- Не забудьте его вызвать.

   Помощникъ, въ которому относились послѣдн³я слова, въ свою очередь, повторилъ ихъ одному изъ городовыхъ.

   Еще разъ окинувъ всю палату долгимъ, пристальнымъ взглядомъ и сбросивъ съ двухъ кроватей подушки, очевидно, съ цѣлью убѣдиться, нѣтъ-ли подъ ними чего-нибудь, смотритель, со всей своей свитой, направился въ слѣдующую палату.

   Обходъ длился съ часъ. Проводивъ "начальство", надзиратель поспѣшилъ къ тѣмъ, изъ-за которыхъ ему достались замѣчан³я. Напрасно одинъ напоминалъ ему, что онъ разъ десять тщетно просилъ о перемѣнѣ халата, а другой,- что онъ также не переставалъ просить хоть веревочки для подвязыван³я носковъ,- надзиратель и слушать ничего не хотѣлъ: онъ кричалъ, ругался, грозилъ и, въ заключен³е всего этого, не смотря на заявлен³е больныхъ, что они будутъ жаловаться доктору, приказалъ служителю обоимъ мнимо-провинившихся больнымъ дать овсянку хотя на ихъ доскахъ и значилось: "2-я порц³я".

   Вѣрныя своему слову, надзиратель, лишь только смерклось, доставилъ мнѣ отвѣтъ Фока.

   - Вѣдь, это ему; а мнѣ за труды? - обидчиво произнесъ онъ, когда я вручилъ ему синенькую. Вы знаете, это не синенькой стоитъ... Пришлось дать еще два рубля.

   Фокъ писалъ мнѣ слѣдующее:

   "Записка ваша, добрый Дмитр³й Александровичъ, застала, меня какъ разъ въ то время, когда я тщетно ломалъ себѣ голову, пр³искивая возможность дать вамъ знать о моемъ грустномъ положен³и. Представьте себѣ: завтра меня будутъ судить; ужь двѣ недѣли, какъ мнѣ объявили, что защитникомъ моимъ назначенъ присяжный повѣренный N, а я, до сихъ поръ, не видѣлъ его еще ни разу. Когда-же я ему разскажу, что вы мнѣ совѣтовали, всю мою жизнь? Я хотѣлъ было написать ему письмо, да смотритель не далъ,- говоритъ, что напрасный трудъ: "это не такой защитникъ, онъ ѣздить только къ тѣмъ, съ которыхъ можно взять что-нибудь. Очень ему нужно ко всякому грошовому воришкѣ въ тюрьму ѣздить! Еще, говоритъ, хорошо будетъ, если и въ судъ-то явится". Что-же мнѣ дѣлать? Что мнѣ дѣлать? Если-бы я умѣлъ самъ все связно разсказать! Да мнѣ и не повѣрятъ, если я буду говорить. Прокурору больше повѣрятъ. A я хочу, страстно хочу быть честнымъ человѣкомъ. Въ одиночномъ заключен³и, которое я избралъ по вашему совѣту, я много думалъ, много читалъ, и если-бы вы знали, какую глубокую благодарность я чувствую къ вамъ. Я не знаю, что я буду дѣлать, чѣмъ буду кормиться; знаю только, что не вернусь на прежнюю дорогу. Я надѣюсь на васъ, на ваши указан³я. Вы меня не бросите, не оставите. Но что мнѣ теперь дѣлать? Какъ избѣжать суроваго приговора? Неужели мнѣ придется еще долго, долго томиться въ тюрьмѣ? Смотритель сказалъ мнѣ, что, послѣ суда, онъ долженъ будетъ перевести меня въ общую. Опятъ насмѣшки, оскорблен³я; останусь-ли я тамъ такимъ-же, каковъ я теперь? Умоляю васъ, посовѣтуйте, скажите... Ахъ, какъ я боюсь завтрашняго дня! Вы еще успѣете сегодня написать мнѣ нѣсколько строкъ. Надзиратель, если только онъ заинтересованъ, найдетъ случай передать мнѣ. Жду съ нетерпѣн³емъ".

   Бѣдный Фокъ! никому нѣтъ дѣла до его желан³я стать честнымъ человѣкомъ, до его раскаян³я. Вмѣсто поддержки, вмѣсто помощи, онъ встрѣчаетъ одно только уб³йственное равнодуш³е, полнѣйшее безучаст³е. Его маленькое, неинтересное дѣло ничего не прибавитъ къ славѣ и достоян³ю знаменитаго софиста; чего-же послѣднему безпокоиться? Извѣстному защитнику нуженъ извѣстный злодѣй, извѣстный воръ. Только такой преступникъ имѣетъ право на особенное вниман³е, на особенное покровительство. О немъ пишутъ, о немъ говорятъ, его рисуютъ, за его дѣломъ слѣдятъ. Честь и слава его адвокату!...

   Несимпатичная наружность, три кражи, вторая судимость,- было почему Фоку бояться завтрашняго дня. Вѣроятный исходъ его,- лишен³е правъ и еще годъ тюрьмы,- не могли не страшить Фока. Онъ вполнѣ сознавалъ, какую опасность представляетъ для него болѣе или менѣе продолжительное пребыван³е въ общемъ заключен³и. Какимъ отчаян³емъ дышетъ его двукратное восклицан³е: "Что-же мнѣ дѣлать? Что мнѣ дѣлать?"!

   - У меня на кровати вы можете писать, что вамъ угодно. Я стану на стрему, и дѣло съ концомъ,- успокоилъ меня Померанцевъ, къ которому я обратился въ своемъ затруднен³и.

   Послѣднее слово подсудимаго, если оно не совершенно безсодержательно и произносится съ дѣйствительнымъ чувствомъ, рѣдко не производитъ на присяжныхъ извѣстнаго впечатлѣн³я. Я рѣшилъ составить для Фока послѣднее слово. Заключая въ себѣ все, что служитъ къ оправдан³ю или къ смягчен³ю его преступности, всю его злополучную жизнь и выражен³е глубокаго раскаян³я, оно, отчасти, могло замѣнить хорошую защитительную рѣчь. Движимый чувствомъ, я написалъ это слово въ самыхъ теплыхъ и трогательныхъ выражен³яхъ. Рекомендовавъ Фоку, въ особой припискѣ, заучить написанное въ течен³и ночи, я совѣтовалъ ему, когда онъ будетъ произносить это слово въ судѣ, стараться воскресить въ своей памяти всю свою горемычную жизнь и не сдерживать рыдан³й, которыя несомнѣнно вызовутся мрачными воспоминан³ями. Прибавивъ еще нѣсколько ободряющихъ, утѣшительныхъ словъ и поблагодаривъ Померанцева за стрему, я поспѣшилъ въ пр³емный покой.

   - Гдѣ надзиратель? - спрашиваю служителя.

   - На кухнѣ.

   Даю двугривенный и служитель отправляется на кухню. Является надзиратель.

   - У меня осталось только три рубля,- говорю я ему,- но вы знаете, что стоитъ мнѣ только послать къ той барынѣ, и мнѣ пришлютъ денегъ, сколько я спрошу. Пока возьмите эти три рубля; впрочемъ, у меня и трехъ рублей нѣтъ - я далъ служителю 20 к.,- только, во чтобы ни стало, сейчасъ-же доставьте Фоку эту записку.

   - Сегодня-то нельзя; до завтра, если время терпитъ... Теперь и фельдшеру неловко. Утромъ доставлю, будьте покойны.

   Я уже зналъ изъ письма Фока, что фельдшеръ тутъ не причемъ, что записку доставилъ самъ надзиратель, положивъ, такимъ образомъ, въ свой карманъ не только два рубля, но и "синенькую".

   - Что хотите берите, только сегодня, с³ю минуту доставьте. Вы понимаете, онъ завтра утромъ въ судъ идетъ; нужно, чтобы онъ сегодня получилъ эту записку.

   - Я съ удовольств³емъ; только какъ фельдшеръ... - бормоталъ надзиратель.

   - Дѣлайтесь съ нимъ какъ хотите; я ни зачѣмъ не постою... только сейчасъ сдѣлайте!

   - Постараюсь. - И, получивъ отъ меня 2 р. 80 к., надзиратель ушелъ "стараться".

   Само собою разумѣется, что записка была передана и что надзиратель не преминулъ поставить мнѣ на видъ всю драгоцѣнность такой услуги: "Свои додалъ, насилу уломалъ; ни за что не хотѣлъ рисковать. Оно и то сказать... трет³й разъ идти къ секретнымъ: всякому бросится въ глаза". Можно себѣ представить мой восторгъ, когда тотъ-же надзиратель сообщилъ мнѣ на другой день вечеромъ, что Фокъ оправданъ!...

   Въ сожалѣн³ю, оправданъ не всегда значитъ - освобожденъ, хотя законы наши и обусловливаютъ послѣднее первымъ. Извѣстно, что тотчасъ за объявлен³емъ старшиною присяжныхъ оправдательнаго приговора, подсудимый, если онъ находится подъ стражей, объявляется предсѣдателемъ свободнымъ отъ этого. Ему, при этомъ, предлагается возвратиться въ тюрьму, потомъ для сдачи имѣющагося на немъ казеннаго платья. Всякое дальнѣйшее задержан³е его, какъ лица уже свободнаго, совершенно полноправнаго, можетъ послѣдовать не иначе, какъ на основан³и новаго о томъ, надлежащимъ образомъ составленнаго, постановлен³я. Что-же мы видимъ въ дѣйствительности? Во всѣхъ почти уѣздныхъ и большей части губернскихъ тюрьмахъ, т. е., именно тамъ, гдѣ мы болѣе всего склонны подозрѣвать всевозможныя злоупотреблен³я въ этомъ случаѣ, практика не расходится съ закономъ. Онъ является мертвой буквой только въ столичныхъ тюрьмахъ, въ этихъ завидныхъ для провинц³и образцахъ. Въ нихъ уже много лѣтъ практикуется слѣдующ³й порядокъ. Получается въ тюрьмѣ предписан³е предсѣдателя суда о немедленномъ освобожден³и оправданнаго изъ-подъ стражи. Очень часто, дѣло длится въ судѣ 6-7 часовъ, и тогда бумага поступаетъ въ тюрьму вечеромъ, послѣ "повѣрки". Не смотря ни на какой протестъ оправданнаго, не смотря на его ссылку на законъ и на слово "немедленно", упомянутое въ предсѣдательскомъ предписан³и, его въ такомъ случаѣ, все-жь-таки, отправляютъ, до 9 ч. утра другого дня, въ арестантскую камеру, или,- что бываетъ нерѣдко,- въ карцеръ, "за сопротивлен³е". Въ 9 часовъ утра, или часъ-другой спустя по получен³и бумаги,- если это было днемъ,- оправданнаго, подъ конвоемъ, отправляютъ въ сыскное отдѣлен³е. Тамъ записываютъ его адресъ, занят³я, провѣряютъ право на жительство въ столицѣ и, если окажется, что онъ былъ подъ судомъ въ первый разъ и что паспортъ его имѣетъ должную силу, его, наконецъ, освобождаютъ. Истекъ срокъ паспорта оправданнаго во время его пребыван³я въ тюрьмѣ, его не освобождаютъ, не даютъ отсрочки, а прямо изъ сыскнаго отдѣлен³я препровождаютъ въ пересыльную тюрьму, для отправлен³я этапнымъ порядкомъ на родину. Какими-бы соображен³ями администрац³я при этомъ ни руководствовалась, неосвобожден³е оправданнаго тотчасъ по получен³и о томъ предписан³я - явлен³е, во всякомъ случаѣ, весьма прискорбное. Я не могъ не бояться за Фока, какъ за рецидивиста, у котораго, въ тому-жь, и документа не было. Пр³ѣздъ въ больницу М-me Гуриной навелъ меня на мысль рекомендовать ей несчастнаго.

   - Что вы имѣете мнѣ сказать? - широко раскрывъ глаза, удивленно спросила она меня, придя въ 3-ю палату по моей просьбѣ, переданной черезъ надзирателя.

   - Я не о себѣ хочу вамъ говорить, и потому, прошу васъ, забудьте на минуту личное противъ меня неудовольств³е и выслушайте меня,- началъ я.

   - Говорите.

   - Дѣло идетъ о спасен³и человѣка, искренно раскаявшагося въ своемъ преступлен³и... Я говорю не о себѣ, повторяю...- оговорился я, опять замѣтивъ на лицѣ Гуриной выражен³е недовѣр³я,- я говорю о несчастномъ, котораго я узналъ здѣсь, въ тюрьмѣ, и который имѣетъ право на вашу помощь...

   - Даже право? Говорите, говорите, я слушаю.- И, сѣвъ на поданную ей Исаевскимъ табуретку, она съ видимымъ любопытствомъ устремила на меня свои глаза.

   Не стараясь быть краткимъ я далъ ей полное понят³е о личности Фока и о той богатой почвѣ для всего добраго и честнаго, какое представляетъ собою его настоящее благодѣтельное душевное настроен³е.

   - Предоставить его самому себѣ, при тѣхъ обстоятельствахъ, въ которыхъ онъ теперь находится, слишкомъ рискованно. Вы примете въ немъ участ³е; это вашъ долгъ, ваша обязанность: посвятивъ себя дѣлу исправлен³я падшихъ, вы не имѣете права отталкивать отъ себя, подобныхъ Фоку! - горячо закончилъ я.

   - Я васъ не понимаю,- проговорила Гурина, слушавшая меня съ замѣтнымъ удивлен³емъ:- такъ можетъ говорить только честный человѣкъ, а между тѣмъ... Впрочемъ.... имя и зван³е вашего, protégé?

   - Дворянинъ Константинъ Фокъ.

   Она записала.

   - Онъ теперь въ сыскномъ отдѣлен³и? Я сейчасъ туда пойду. Прощайте

   Общественное положен³е Гуриной и ея родственныя связи дѣлали ее довольно вл³ятельной особой. Я не сомнѣвался, что, при ея участ³и, Фокъ избѣгнетъ высылки изъ столицы. Оставалось отыскать болѣе или менѣе подходящ³й къ его небогатымъ способностямъ трудъ, который обезпечивалъ-ли сколько-нибудь его матер³альное существован³е на свободѣ и давалъ-бы ему возможность удѣлять извѣстное время на пополнен³е своихъ скудныхъ зван³й. Объ этомъ я рѣшился просить ту-же Гурину, если не удастся лично, то письменно.

   Успокоившись, такимъ образомъ, насчетъ Фока, я обратился къ себѣ.

  

  

   Безъ сомнѣн³я, Николаевъ, какъ только возвратится изъ своей поѣздки, немедленно бросится въ полицейск³й домъ, гдѣ и узнаетъ, что я нахожусь въ тюремной больницѣ. Онъ дождется воскресенья,- дня допуска въ тюрьму посѣтителей,- и явится для, свидан³я со мной. Получивъ отказъ въ этомъ, въ силу наложеннаго на меня смотрителемъ взыскан³я, онъ, конечно, письменно увѣдомитъ меня о своемъ пр³ѣздѣ. Но когда я получу это увѣдомлен³е? Письмо, прежде чѣмъ быть мнѣ выданнымъ, будетъ препровождено изъ тюремной конторы на разсмотрѣн³е прокурора; а продлится-ли мое пребыван³е въ больницѣ до тѣхъ поръ, пока оно получится отъ него обратно? Сомнительно. Являлась, слѣдовательно, необходимость найти способъ самому своевременно узнать о пр³ѣздѣ Николаева и, за невозможностью имѣть личное съ нимъ свидан³е, снестись съ нимъ письменно. Первое можно было сдѣлать черезъ надзирателя; но какъ довѣрить ему письмо, заключающее въ себѣ планъ бѣгства? Не найдетъ-ли онъ болѣе выгоднымъ для себя представить это письмо по начальству!... Довѣриться Амал³и Карловнѣ, которая, навѣрное, добьется свидан³я, не смотря на запрещен³е? Умышленно она, конечно, не донесетъ на меня; но не проболтается-ли она Егорову - что одно и тоже. Наконецъ, бѣгство - куда, для чего? Какъ я объясню ей это? къ женѣ? но тогда нечего и надѣяться на ея содѣйств³е. Надзиратель казался мнѣ слишкомъ опытнымъ и хитрымъ, слишкомъ лукавымъ и безсовѣстнымъ, чтобы не проникнуть въ тайну моего письма, если-бы оно было написано даже на непонятномъ для него языкѣ. Онъ найдетъ, кто-бы прочелъ ему его. Нѣтъ, ни ему, ни Амал³и Карловнѣ я, въ этомъ случаѣ, не довѣрюсь. Посовѣтуюсь съ Померанцевымъ: онъ тюремный старожилъ, и, какъ кажется, успѣлъ сдѣлаться настоящимъ арестантомъ; навѣрное, онъ укажетъ мнѣ на такого испытаннаго фортоваго человѣка, котораго можно смѣло употребить для всевозможныхъ наисекретнѣйшихъ поручен³й. A пока адресую надзирателя къ Амал³и Карловнѣ за деньгами и къ Николаеву, узнать - пр³ѣхалъ-ли онъ. Безъ денегъ и ни о какомъ фортовомъ человѣкѣ мечтать нельзя.

   Записка моя къ Амал³и Карловнѣ заключалась въ слѣдующихъ четырехъ строчкахъ: "Не найдете-ли возможнымъ прислать мнѣ еще 10-15 рублей, въ которыхъ я, въ данную минуту, очень нуждаюсь? Мои деньги въ конторѣ; получить ихъ оттуда, пока я въ больницѣ, нелегко. Надѣюсь, что вы не замедлите доставить мнѣ удовольств³е своимъ посѣщен³емъ".

   Отвѣтъ:

   "Охотно исполняю твою просьбу и посылаю тебѣ еще 10 рублей. Пока ты въ больницѣ, мы врядъ-ли увидимся. Согласись, другъ мой, что нѣтъ ничего пр³ятнаго въ такомъ свидан³и, какое мнѣ дали. Противный Егоровъ, просто на просто, надулъ меня: взялся все устроить, а сдѣлалъ только то, что отрекомендовалъ меня тюремному помощнику важной барыней и больше ничего. Я даже думаю, что помощникъ не получилъ отъ него ни копѣйки изъ тѣхъ денегъ, которыя я дала ему для него. Просидѣть какихъ-нибудь 15 минутъ и не имѣть возможности обмѣняться не только теплымъ поцѣлуемъ, но и любящимъ словомъ,- не знаю, какъ для тебя, а для меня - сущая пытка. Выписывайся скорѣй изъ больницы, а тамъ видно будетъ, что дѣлать. Сейчасъ получила слезливое послан³е отъ Ивана Ивановича. Бѣдняжка боленъ. Ѣду навѣстить его. Шлю тысячу поцѣлуевъ".

   Вторую часть моего поручен³я надзиратель исполнилъ также аккуратно.

   - Не пр³ѣхали еще. Барыня ихъ приказан³и вамъ кланяться и сказать, что сами ждутъ съ минуты на минуту,- доложилъ онъ мнѣ.

   - Нельзя-ли вамъ будетъ завтра опять сходить?

   - Оно.. далеко очень... да и выберешь-ли завтра время...- почесывая затылокъ, медленно отвѣтилъ мнѣ надзиратель, бросая, въ тоже время, выразительные взгляды на мою правую руку, заключавшую въ себѣ присланные Амал³ей Карловной десять рублей.

   Я догадался и поспѣшилъ вручить ему еще "синенькую". Его будущ³я услуги и не вполнѣ оплаченная передача Фоку моего послѣдняго письма дѣлали невозможнымъ меньшее "воздаян³е". То, что было "дадено очень", стало тотчасъ-же очень близко, и надзиратель ни минуты не сомнѣвался, что онъ выберетъ время не только завтра, но, если нужно, то и ежедневно будетъ навѣдываться въ Николаеву.- Съ вами, баринъ, пр³ятно и дѣло имѣть; не насчетъ чего я говорю, а потому, что знаю, что не попадусь: вы умный господинъ... вѣдь, вотъ, дай мнѣ другой хоть сто рублей,- ей-Богу, ни за что не согласился-бы: свяжешься, а потомъ самъ не радъ будешь,- разсудительно заключилъ онъ нашу интимную бесѣду.

   Прошло шесть долгихъ, томительныхъ дней нетерпѣливаго ожидан³я и опасен³й. Какъ только наставалъ обыкновенный часъ пр³ѣзда доктора, мною овладѣвала мучительная тревога. Сердцеб³ен³е и нервная дрожь необыкновенно усиливались по мѣрѣ при"ближен³я доктора въ 3-й палатѣ. Въ ту минуту, пока листовъ ной находился въ его рукахъ, я бывалъ, дѣйствительно, "ни живъ, ни мертвъ". Я оживалъ только тогда, когда, по уходѣ доктора изъ палаты, убѣждался, что имъ въ листвѣ написано желательное: "тоже". Вопросовъ я не удостоивался никакихъ и даже дотрогиван³е "ради формы" до пульса и лба не имѣло болѣе мѣста. Надзиратель не переставалъ каждый день заглядывать въ квартиру Николаева и неизмѣнно приносить мнѣ одну и туже вѣсть: "нѣтъ, еще не пр³ѣхали". Вѣсть эта, впрочемъ, каждый разъ сопровождалась передачей различныхъ, не дешево стоющихъ, лакомствъ, которыя присылались мнѣ его сердобольной женой. Высок³е сорта этихъ лакомствъ и заключавш³я ихъ бомбоньерки, на ряду съ тѣмъ, что было мнѣ извѣстно о крайне стѣсненныхъ денежныхъ обстоятельствахъ Николаева, характерѣ и нравственныхъ правилахъ горячо-любимой имъ жены, подсказывали мнѣ истинный источникъ такой щедрости и, вмѣсто удивлен³я, вызывали глубокое сожалѣн³е въ несчастному добряку-мужу. Мои подозрѣн³я подтвердилъ надзиратель, простерш³й свое усерд³е до того, что, по собственному почину, безъ всякой съ моей стороны о томъ просьбы, навѣдывался о Николаевѣ по два раза въ день. Ясно,- подумалъ я,- что навѣдыван³я эти ему особенно пр³ятны; а это значить, что щедрость M-me Николаевой касается и его. Я сталъ спрашивать его о томъ, что говоритъ она съ нимъ, кого он