Линев Дмитрий Александрович - По тюрьмам

1123;е расположилъ меня къ благодушеству.

   - Великая просьба, Иванъ Ивановичъ, обратился я къ Глюму. - У меня явилась фантаз³я отпраздновать мое сближен³е съ вашимъ пр³ятелемъ, Егоровымъ: бутылка, другая порядочнаго вина въ настоящую минуту, право, не дурная-бы вещь.

   - За чѣмъ-же дѣло стало? прикажете распорядиться?... съ удовольств³емъ,- Глюмъ на четверть часа исчезаетъ и возвращается съ желаемымъ.

   - На всяк³й случай, я захватилъ три бутылочки,- заявилъ догадливый "благодѣтель".- Я полюбопытствовалъ узнать, сколько стоитъ "запретный плодъ".

   Я, не безъ основан³я, полагалъ, что и въ полицейскомъ домѣ, подобно, тюрьмѣ, имѣется что-нибудь въ родѣ конфиденц³альной таксы на извѣстнаго рода продукты, предусмотрѣнные нѣкоторыми статьями уст. о сод. подъ страж. Отвѣтъ послѣдовалъ на ухо:- "Вѣдь я это у него беру; онъ обижается, если помимо его достанешь... Лишн³й полтинникъ на бутылку... Знаете, нельзя-же? A онъ догадался, что это для васъ".- Пришлось отдать справедливость его, т. е. Егорова, изобрѣтательности; все-же-таки, статья дохода, какъ-бы она ни была незначительна.

   Когда, черезъ нѣсколько дней, въ интимной бесѣдѣ съ Егоровымъ, разговоръ коснулся этого обстоятельства, онъ довольно серьезно принялся доказывать, что нѣтъ ничего противузаконнаго въ томъ, что онъ иногда, по своему усмотрѣн³ю, разрѣшаетъ арестованному употреблен³е вина, получая таковое отъ него, смотрителя.

   - Не угодно-ли вамъ посмотрѣть въ законъ? - говорилъ мнѣ Егоровъ, предъявляя XIV томъ Свода Законовъ. - Вотъ вамъ 218 ст. уст. о сод. подъ стражей, читайте... вотъ 130 параграфъ инструкц³й смотрителю, приложенной къ 96 статьѣ того-же устава; всюду говорится, что смотритель наблюдаетъ, чтобы вино, табакъ и проч. не было проносимо стражей, чтобы самъ смотритель не имѣлъ права давать арестованному вина, этого вы нигдѣ въ законѣ не найдете. Я, прежде всего,- строг³й формалистъ, и понимаю законъ буквально, не позволяя себѣ никакихъ толкован³й.

   Отсутствовавшее общество собралось, между тѣмъ, и, понятно, также не отказалось отвѣдать запрещенной влаги.

   - Жисть господамъ! право... имъ и въ тюрьмѣ воля; не то, что нашему брату! - сопровождая свои слова глубокимъ вздохомъ, громко говорилъ кто-то за дверью.

   - На-то они и господа; ты-бы еще хотѣлъ, чтобы и тебя, сѣраго мужика, сравняли съ благородными? Нечего тутъ валандаться, ступай на мѣсто! - строго отвѣтилъ ему голосъ, очевидно, полицейскаго служителя.

   "Господа", между тѣмъ, усердно угощались; разговоръ становился все болѣе и болѣе оживленнѣе; тостъ слѣдовалъ за тостомъ; не забыли вспомнить добрымъ словомъ и весельчака Николаева. Даже Глюмъ, надъ которымъ Николаевъ обыкновенно такъ издѣвался, выразился о немъ, что это "славный малый", и что "жалко, что его теперь нѣтъ съ нами: отмочилъ-бы что-нибудь!" - Смѣхъ, веселый говоръ, стукъ рюмокъ, тосты, значен³е которыхъ понятно и для "сѣренькаго",- все это, ясно доносясь до близкихъ сосѣдей, "мировыхъ", надо полагать, наэлектризовало ихъ. Раздалась веселая разгульная пѣсня десятка здоровыхъ, грубыхъ голосовъ, пѣсня, которую, въ свою очередь, подхватили и бывш³е мои сожители, несчастные "слѣдственные". Мы вышли въ корридоръ. Видимо растерявш³йся "стражъ" метался по корридору, какъ угорѣлый.

   - А, такъ вы бунтовать, с-мы дѣти! Перестать! молчать, говорятъ! Озорничать! Карцера захотѣли? Кандаловъ? Ахъ, вы, окаянные!... Перестаньте, братцы! - вдругъ переходилъ онъ отъ угрозъ къ мольбѣ. - Вѣдь, и мнѣ достанется за васъ. Смотритель, не дай Богъ, услышитъ, прибѣжитъ, бѣда будетъ.

   Арестанты, однако, не обратили на него вниман³я и продолжали пѣть, или, вѣрнѣе, кричать, "кто во что гораздъ". Только "мировой староста" произнесъ, въ видѣ утѣшен³я: "Оставь, Гаврилычъ, потѣшимся и перестанемъ". Но вотъ, кто-то затянулъ полную грусти и безъисходнаго горя, популярную въ тюремномъ м³рѣ арестантскую пѣсню: "Ночь тиха, лови минуты". Крикъ и шумъ прекратились сами собой. Грустный мотивъ раздавшейся пѣсни словно переродилъ несчастныхъ, находя живой отголосокъ въ ихъ сердцахъ. "На слѣдственной" тихо задѣли: "Не слышно шума городскаго"... Стражъ начиналъ было успокоиваться, какъ вдругъ на, лѣстницѣ послышались шаги и въ корридорѣ показался околоточный.

   - Что у тебя здѣсь за шумъ? Орутъ пѣсни такъ, что на всю улицу слышно! Для чего-жь ты-то сюда поставленъ?- набросился онъ на совершенно растерявшагося "стража".

   - Я, ваше благород³е... говорилъ... ругалъ, не слушаютъ.

   - Дур-ракъ! - Ахъ, извините, я и не вижу васъ. Здравствуйте!- и, замѣтивъ насъ, околодочный сталъ протягивать каждому изъ насъ, поочередно, руку.

   Въ камерахъ, между тѣлъ, лишь только въ корридорѣ раздался голосъ околоточнаго, словно все замерло: ни одного звука.

   - Кто тутъ пѣлъ? - добивался околоточный, входя, къ "мировымъ" и "слѣдственнымъ".

   - Мы и говорить-то вслухъ боимся, не то что пѣть! Помилуйте-съ! - говорили въ одинъ голосъ "одни".- Какъ передъ Богомъ, ваше благород³е... напраслина; это, можетъ, во второмъ этажѣ, - отвѣчали "друг³е".

   - Выведи сюда, кто тамъ пѣлъ? - приказалъ онъ стражу.

   - Они всѣ-съ пѣли,- нѣсколько ободрившись, отвѣчалъ тотъ.

   - Всѣ? хорошо; я доложу смотрителю. A ты рта не разѣвай, замѣтилъ кого, тащи въ контору,- внушалъ ему околоточный.

   Войдя въ нашу камеру, онъ остановился въ притворномъ изумлен³и передъ столомъ на которомъ стояли пустыя бутылки и недопитыя рюмки съ виномъ.

   - Что это, господа? Откуда вы это достали? Ну, какъ вы такъ неосторожно... Вдругъ, кто-нибудь нагрянетъ?... да и смотритель можетъ войти.

   Такъ какъ "общество" было навеселѣ и самъ Глюмъ былъ "въ градусѣ" (его собственное выражен³е), то неудивительно, что замѣчан³е помощника Егорова, и особенно слова: "смотритель можетъ войти", были встрѣчены общимъ хохотомъ.

   - Полноте чудить, Павелъ Алексѣевичъ! Все свои, вѣдь, люди; вотъ и князь послушалъ меня и сегодня поладилъ съ смотрителемъ... A что, господа,- обратился Глюмъ собственно ко мнѣ я и Угрову,- не мѣшало-бы еще бутылочки три? Ужь кутить, такъ кутить! Прикажете, что-ли?

   - Нѣтъ ужь, Иванъ Ивановичъ, позвольте прежде мнѣ уйдти; а то неловко, знаете... произнесъ околоточный, поднимаясь со стула.

   - Нечего тутъ неловко! какого чорта вы боитесь? Хотите, такъ и Егоровъ сюда придетъ, да еще и самъ вина принесетъ... Сидите, Павелъ Алексѣевичъ, вѣдь, все равно, не пущу... Такъ какъ-же, господа? - настаивалъ Глюмъ.

   - Да чего тутъ спрашивать? доставайте, милѣйш³й Иванъ Ивановичъ, и мы вамъ будемъ очень благодарны,- рѣшилъ я.

   - Сейчасъ, с³ю минуту... Не пускайте-жь Павла Алексѣевича! - A дома онъ? - спросилъ Глюмъ на ходу околоточнаго, нѣсколько понизивъ голосъ.

   - Кажется, дома,- отвѣтилъ тотъ, замѣтно конфузясь.

   Глюмъ отправился "доставать". Нельзя было не замѣтить, что наше не тюремное поведен³е было не по душѣ околоточному. Онъ не только не раздѣлялъ вашего увлечен³я, но и выражен³е его лица, принявшаго необыкновенно кислый, недовольный видъ, какъ-бы говорило: "счастье ваше, что не я смотритель; я-бы вамъ показалъ, какъ пьянствовать въ полицейскомъ домѣ! Я вынужденъ, молча, смотрѣть на такое безобраз³е, потому что оно составляетъ доходъ смотрителя, а онъ мой начальникъ"... Желая его нѣсколько задобрить, я нашелъ своевременнымъ отозвать его въ сторону, съ цѣлью воздать ему "должное".

   - Прошу надъ, Павелъ Алексѣевичъ, принять отъ меня... шопотомъ проговорилъ я, суя ему въ руку пятирублевую бумажку.

   - Что вы, что вы; нѣтъ, извините... благодарю васъ... попробовалъ онъ было нерѣшительно отнѣкиваться.

   - Ну, полнотѣ, берите примѣръ съ вашего начальника: тотъ не ломается и беретъ, что даютъ, нисколько не скрывая своего удовольств³я. Да и почему, спрашивается, не взять? Развѣ вы настолько богаты? Да, наконецъ, это и не взятка: вѣдь я отъ васъ ничего не требую. Поблагодаривъ смотрителя, я считаю себя обязаннымъ тѣмъ-же самымъ и въ его помощнику. Берите-жь!

   - Благодарю васъ. Только прошу васъ, чтобы онъ не зналъ объ этомъ... я-бы не хотѣлъ,- отвѣтилъ околоточный, опуская бумажку въ карманъ.

   Нравственная личность достойнаго помощника Егорова, такимъ образомъ, достаточно выяснилась. Только отсутств³е самостоятельности и опасен³е навлечь на себя неудовольств³е своего начальника, которому не могло-бы, конечно, понравиться, если-бы его помощникъ сталъ отбивать отъ него доходъ, дѣлали Павла Алексѣевича сдержаннымъ, относительно скромнымъ. Понят³я о долгѣ, о собственномъ достоинствѣ, какъ лица, состоящаго на государственной службѣ, въ немъ было ничуть не больше, какъ и въ Егоровѣ, и если его, замѣтно, коробило находившееся на столѣ вещественное доказательство нашего незаконнаго времяпровожден³я, то это только потому, что оно возмущало его своею публичностью. Какъ человѣкъ менѣе смѣлый, менѣе закаленный въ служебныхъ передрягахъ, онъ не имѣлъ, конечно, егоровской "храбрости", и будь онъ смотрителемъ, онъ-бы, дѣйствительно, принялъ мѣры, не къ уничтожен³ю пьянства посреди достаточныхъ благородныхъ субъектовъ, а къ тому, чтобы это дѣлалось "шито-крыто". Словомъ, въ общемъ, Павелъ Алексѣевичъ представлялъ собою такую-же гаденьную и не менѣе вредную для службы личность, какъ и Егоровъ. Не прошло, полагаю, и пяти минутъ, какъ Глюмъ уже вернулся, на этотъ разъ, съ небольшой корзинкой, въ которой, кромѣ трехъ бутылокъ съ коньякомъ, находилось еще нѣсколько фунтовъ винограду. Меня не мало удивила эта скорость. "Не можетъ-же быть",- думалъ я,- "чтобы у Егорова на квартирѣ имѣлся такой обильный запасъ вина! это-же потребители?" На вопросъ мой объ этомъ, предложенный Глюму по нѣмецки, послѣдовалъ совершенно удовлетворительный отвѣтъ:

   - Э, батюшка! да вы думаете, что только мы одни съ вами пьемъ? У Егорова есть и безъ насъ человѣкъ пять панс³онеровъ.

   Оказывалось, что секретные нумера полицейскаго дома были заняты почти исключительно достаточными узниками, которые предпочитали сами секретный, т. е. просто отдѣльный нумеръ общей камерѣ. Одинъ изъ такихъ узниковъ, нѣкто поручикъ С., обвинявш³йся въ подлогѣ, устроился настолько комфортабельно, что, по удостовѣрен³ю Глюма, его секретный нумеръ скорѣй походитъ на будуаръ молодой барыни. У этого С. по вечерамъ собирались его 2-3 полковыхъ товарища, страстные любители "штосса", "мушки" и проч. Нерѣдко удостоивала поручика своими поздними посѣщен³ями одна дама изъ столичнаго beau monde'а, сохранившая къ нему свои нѣжныя чувства. Собственно, отъ этой дамы и зависѣло благосостоян³е бывшаго гвардейца, дававшее ему возможность играть и пировать въ полицейскомъ домѣ. Егоровъ, при такихъ собран³яхъ и посѣщен³яхъ, обыкновенно являлся исправнымъ метръ-д'отелемъ, и, по словамъ Глюма, въ карманъ столь услужливаго смотрителя отъ щедротъ поручика и дамы его сердца "перепала-таки малость".- "Ему что жалованье?" - говорилъ мнѣ Глюмъ.- "Наплевать! ему главное вотъ доходъ".

   - И ужь догадливый онъ человѣкъ, я вамъ скажу,- разсказывалъ мнѣ потомъ Глюмъ.- Въ просакъ не попадетъ. Недѣли три тому назадъ, былъ вотъ какой случай: сидитъ это у поручика вся компан³я и барыня тамъ, и смотритель тоже. Пиръ горой. Савельевъ, говорятъ, раза три за шампанскимъ бѣгалъ... A тутъ, вдругъ, товарищъ прокурора пр³ѣзжаетъ. Разумѣется, сейчасъ дали знать. Только что убрали все со стола и компан³я собралась выйдти изъ нумера, какъ въ дверяхъ показался товарищъ прокурора. Что-же вы думаете Егоровъ? смутился?... ни чуть не бывало.

   - "Рекомендую, ваше с³ятельство, г. товарищъ прокурора",- отрекомендовываетъ онъ вдругъ мнимой графинѣ товарища прокурора, и, вслѣдъ затѣмъ, предупреждая возможные вопросы, поспѣшно докладываетъ товарищу прокурора: "почетные посѣтители изволятъ осматривать полицейск³й домъ". Ну, разумѣется, товарищъ прокурора съ почтен³емъ: "очень, молъ, радъ, что могу сопровождать васъ по дому", и вся подвыпившая компан³я отправилась по нумерамъ и камерамъ, слушая объяснен³я одураченнаго товарища прокурора. Обошли домъ; почетная посѣтительница, успѣвшая, между тѣмъ, совершенно войдти въ свою роль, ласково поблагодарила товарища прокурора и смотрителя, не перестававшаго, то и дѣло, повторять "ваше с³ятельство", и, затѣмъ, съ своими кавалерами преспокойно оставила домъ, куда, впрочемъ, какъ только товарищъ прокурора уѣхалъ, не замедлила вернуться. Ну, что, по вашему: не молодецъ-ли онъ? Другой, при такой оказ³и, такъ-бы перетрусилъ, а онъ и въ лицѣ не измѣнился. Одно слово - находчивость,- великое дѣло".

   Voleas-nolens, околоточному пришлось принять участ³е въ опорожниван³и принесенныхъ Глюмомъ бутылокъ. Къ сожалѣн³ю, полицейск³й служитель явился вскорѣ просить его благород³е пожаловать "на повѣрку".

   - Вы куда-жь? въ контору? - спросилъ меня околоточный, замѣтивъ, что я послѣдовалъ за нимъ.

   - Нѣтъ,- отвѣтилъ я,- хочу пройдтись съ вами по камерамъ. Вѣдь, вы на повѣрку идете?- Да не бойтесь, ничего,- добавилъ я, замѣтивъ, что онъ какъ-бы колеблется.

   - Впрочемъ, если вы ему дали, такъ ничего, пойдемте! - тихо проговорилъ околоточный, очевидно, высказывая результатъ своей непродолжительной думы.

   - Не понимаю, что кто у князя за охота ходить смотрѣть на этихъ "мужиковъ"! - громко выразилъ "благородный" Глюмъ свое неудовольств³е по поводу моего ухода.

   Повѣрка производилась обычнымъ порядкомъ. Только во второмъ этажѣ, при входѣ околоточнаго въ такъ называемую "бродяжную"" (она-же и "пересыльная") камеру, произошла слѣдующая сцена, отчасти удовлетворившая мое любопытство, побудившее меня сопровождать околоточнаго во время "повѣрки".

   - Ваше благород³е! смилосердуйтесь, дайте хоть кусочекъ хлѣба; вѣдь, инда животики подвело... сдѣлайте Божескую милость,- всхлипывая, обратился къ околоточному крайнѣ болѣзненный на видъ, худощавый мальчикъ, лѣтъ, приблизительно, 17-ти или 18-ти.

   - Небось, тоже съ голоду-то не велятъ морить, хоша и нашего брата. Судить - суди, а чтобы, значитъ, ѣсть не давать, такого закона еще, слава-те Господи, нѣтъ на свѣтѣ. Ишь, мальченку, словно собаку какую, бросили въ камеру... смѣло поддержалъ мальчика высок³й, бодрый старикъ, лохмотья на которомъ нисколько не уменьшали благообразности и важности его фигуры.

   - Молчать! - остановилъ его околоточный.- Ты когда прибылъ сюда? - спросилъ онъ мальчика.

   - Вчера-сь.

   - Во сколько часовъ?

   - Да ужь темно было. И въ участкѣ-то пробылъ вечоръ цѣлый день голодный, и тутъ ничаво не дали... Думалъ, сяводня дадутъ пообѣдать, анъ нѣтъ: старшой сказалъ, не полагается. Спасибо, робята хоть похлебки-то дали, а то-бы, кажись, померъ... Хлѣбца, ваше благород³е!...

   - Ну, будетъ тебѣ лясы-то точить! Впередъ наука: не бѣгай отъ хозяевъ, не бродяжничай,- и околоточный, съ возмутительнымъ равнодуш³емъ, приступилъ къ перекличкѣ.

   - Ваше благород³е! явите Божескую милость, прикажите дать хлѣбца! - бросился мальчикъ за околоточнымъ, направившимся въ корридоръ.

   - Маршъ на мѣсто! запри! - съ тѣмъ-же хладнокров³емъ приказалъ околоточный дежурному полицейскому служителю.

   - И креста-то на васъ нѣтъ, окаянные! Анафемы эдак³е!- раздалось намъ вслѣдъ.

   Я узналъ голосъ старика, неудачно заступившагося за "мальченку".

   - Но, вѣдь, это ужасно, Павелъ Алексѣевичъ, и врядъ-ли законно? - заговорилъ я съ околоточнымъ въ корридорѣ.

   - Что такое ужасно? - недоумѣвающе спросилъ онъ меня.

   - Вы конечно, притворяетесь, что не понимаете меня. Я говорю объ этомъ мальчикѣ, два дня оставлять безъ пищи...

   - Ну, ужь этo не нами заведено и не нами будеть отмѣнено,- нетвердо отвѣтилъ онъ.- Что онъ въ участкѣ ничего не ѣлъ, мы за это не отвѣчаемъ; а къ намъ его прислали вечеромъ, когда требован³е на пищу на другой день уже было написано; такимъ образомъ, онъ и могъ попасть только въ сегодняшнее требован³е и завтра онъ, конечно, получитъ пищу.

   - И это у Васъ всегда такъ дѣлается? Сколько-бы человѣкъ ни прибыло вечеромъ, если ужь требован³е написано, они на другой день остаются безъ пищи?

   - Непремѣнно. А то какже? вѣдь, не свои-же деньги на нихъ расходовать, - резонно отвѣтилъ онъ мнѣ.

   Замѣчательно, что такой порядокъ практиковался не въ одномъ только томъ полйцейскомъ домѣ, въ которомъ я содержался. Вмѣсто того, чтобы писать пищевое на другой день требован³е позднѣе, или, что было-бы еще разумнѣе и цѣлесообразнѣе, подавать рано утромъ дополнительныя требован³я, смотрители полицейскихъ домовъ твердо придерживались издавна усвоеннаго правила и оставляли въ течен³и полутора сутокъ безъ всякой пищи лицъ, присланныхъ въ полицейск³й домъ позже семи часовъ вечера. Это обстоятельство, полагаю, не нуждается въ комментар³яхъ.

   Въ камерѣ, куда я не замедлилъ вернуться по окончан³и "повѣрки", я засталъ самого Егорова, сердечно бесѣдующаго съ своимъ милымъ жильцомъ, Глюмомъ.

   - Здравствуйте, г. Карасевъ! Гдѣ это вы изволили быть?- ласково раскланялся онъ со мной.

   - Сопровождалъ Павла Алексѣевича по камерамъ. Ужь вы, пожалуйста, простите; я увѣрилъ его, что вы ничего не будете имѣть противъ этого,- заискивающе отвѣтилъ я.

   - Конечно, ничего, сдѣлайте милость... A я вотъ зашелъ посѣтить васъ, потолковать кое о чемъ. Чего-же вы не берете стулъ, г. Карасевъ?- и Егоровъ соблаговолилъ собственноручно придвинуть ко мнѣ стулъ.

   Присутств³е смотрителя отзывалось на "благородныхъ"" различно. Особа Ивана Ивановича выражала неподдѣльное удовольств³е; Угровъ почтительно суетился: заботился о смотрительской сигарѣ, то подвигая пепельницу, то подавая нетвердой рукою зажженную спичку, лишь только сигара тухла въ рукахъ заболтавшагося смотрителя. Де-Трайля и Давыдовича присутств³е смотрителя, повидимому, очень стѣсняло, они не знали, что дѣлать въ собою: сидѣть-ли, стоять-ли, принять-ли участ³е въ разговорѣ? Они даже не рѣшались курить въ его присутств³и, не смотря на примѣръ Глюма. Взглядъ смотрителя особенно смущалъ Давыдовича, который при этомъ какъ-бы терялся. Только одинъ Соте былъ чуждъ какой-бы то ни было доли вл³ян³я на себя начальническаго присутств³я, но, видимо, имѣло безпокоилъ: тутъ или нѣтъ Егоровъ. Сидя у себя на кровати и куря сигару, онъ просматривалъ какую-то книгу. Впрочемъ, вниман³е Угорова, насколько было замѣтно, касалось только Глюма и слегка Угрова. Остальные рѣдко удостоивались даже мимолетнаго взгляда. Бутылокъ и рюмокъ не было видно; очевидно, что компан³я немного прибралась, ради, если не дорогаго, то, во всякомъ случаѣ, почтеннаго гостя.

   - Не угодно-ли? настоящая гаванна... я, знаете, любитель, - перенесъ онъ свое вниман³е на меня, какъ только я сѣлъ на предложенный мнѣ стулъ. Я не только не отказался на этотъ разъ отъ сигары, но, закуривъ ее, поспѣшилъ увѣрить "любителя", что сигара, дѣйствительно, превосходнаго качества; хотя не нужно было быть не только "любителемъ", но даже просто курящимъ, чтобы убѣдиться, что весьма непривлекательная на видъ сигара не имѣла приписываемаго ей высокаго происхожден³я.

   - Да ужь не смотрительская, не правда-ли? - сказалъ видимо польщенный моимъ отзывомъ, Егоровъ.- Привыкъ... ничего не подѣлаешь. Оно, знаете, и очень накладно, а отвыкнуть не могу. Ахъ да, князь,- произнесъ онъ, какъ-бы внезапно что-то вспомнивъ:- у меня сегодня справлялся: о васъ NN (Егоровъ назвалъ одно весьма высокопоставленное лице, имя и положен³е котораго въ связи съ тѣмъ, что я зналъ отъ Николаева о свойственной Егорову привычкѣ хвастать о своемъ знакомствѣ съ "начальствомъ" и, вообще, важными лицами, дало мнѣ возможность сразу оцѣнить по достоинству его слова).

   - Быть не можетъ!- удивленно отвѣтилъ я.- Неужели? Какъ вы туда попали?

   - Ха-ха-ха! Такъ вы еще, князь, не знаете Егорова... Спросите-ка Ивана Ивановича, онъ вамъ скажетъ. Нужды нѣтъ, что я смотритель полицейскаго дома: я только временно занимаю эту должность... обстоятельства... Но заикнись я только, и завтра-же я буду приставомъ; да-а-съ!- и Егоровъ, продолжая почему-то величать меня "княземъ", пустился доказывать силу "протекц³и"; причемъ разсказалъ истор³ю полицеймейстера губернскаго города N., коллежскаго совѣтника и разныхъ орденовъ кавалера, Алексеева, выбравшагося изъ военныхъ фельдшеровъ, не получившаго никакого образован³я и съумѣвшаго, притомъ, въ короткое время своего полицеймейстерства нажить громадный каменный домъ и богатое имѣн³е на югѣ. Благополуч³емъ своимъ, начиная съ производства въ первый классный чинъ, полицеймейстеръ этотъ обязанъ случаю, сдѣлавшему его мужемъ особы, долгое время состоявшей въ должности горничной при его полковомъ командирѣ, холостомъ полковникѣ, нынѣ губернаторѣ той губерн³и, въ которой Алексѣевъ полицеймейстерствуетъ.

   - Однако, удовлетворите, пожалуйста, мое любопытство: гдѣ это васъ сегодня N. N. видѣлъ? - спросилъ я Егорова, будучи увѣренъ, что въ отвѣтъ послѣдуетъ не безъинтересный экспромтъ.

   - A видите-ли, я вѣдь у него часто бываю; т. е. собственно не у него,- поспѣшилъ онъ поправиться, - а у его домашняго священника, перваго любимца его жены; онъ мнѣ приходится близкимъ родственникомъ. A сегодня у священника были крестины, сынъ родился. Ну, воспр³емникомъ и былъ самъ. Когда вышли изъ церкви, онъ меня и остановилъ на площадкѣ:

   - "Здравствуй, Егоровъ! Какъ доживаешь?" Ну я, конечно, по военному вытянулся, гаркнулъ: "покорнѣйше благодарю, ваше - ство".

   - "Очень радъ", и хлопнулъ меня по плечу. Потомъ сталъ спрашивать, кто у меня сидитъ. Я было началъ перечислять; а онъ, оказывается, самъ не хужѣ моего знаетъ: "Баронъ Соте у тебя, вѣдь", говоритъ, "сидитъ?" Такъ точно-съ, ваше - ство!- "А который княземъ-то назывался, Карасевъ? Я знаю, что онъ въ твоей части: ну, какъ онъ?" Я, разумѣется, отрекомендовалъ васъ съ лучшей стороны,- и, нагнувшись въ моему уху, Егоровъ шопотомъ добавилъ: "Я-бы не долженъ вамъ этого говорить, но, такъ и быть скажу: онъ приказалъ мнѣ доносить ему о васъ, какъ вы будете себя вѣсти, обо всемъ.... Это, вѣдь, много значитъ... Но вы будьте спокойны".

   Мнѣ стоило не мало усил³й надъ собой, чтобы удержаться отъ смѣха.

   - Такъ его -ство и про меня освѣдомлялся? Скажите, пожалуйста; а я, представьте, и не предполагалъ, что могу быть ему извѣстенъ,- иронически промолвилъ молчавш³й до того Соте, отрываясь отъ книги.

   - Мало-ли что вы не предполагали! Вы и въ тюрьму попасть навѣрное не предполагали? - рѣзко отвѣтилъ ему до глупости завравш³йся Егоровъ.

   Однако, непочтительное замѣчан³е барона, осмѣлившагося заподозрить "начальство" во враньѣ, положило конецъ болтливости Егорова. Онъ какъ-то вдругъ пр³остановился и свысока, покровительственнымъ тономъ, сталъ освѣдомляться у Давыдовича и Де-Трайля о положен³и ихъ дѣлъ.

   - Плохо, плохо... не люблю... и концовъ спрятать не съумѣли! Э-эхъ, господа, не за свое дѣло беретесь,- какъ-то презрительно произнесъ онъ въ отвѣтъ на разсказъ Давыдовича о ходѣ дѣла, но обвинен³ю его въ покупкѣ завѣдомо краденаго серебра.

   - Ну, а у васъ, поручикъ, какъ идетъ? Что хорошенькаго сказалъ вамъ слѣдователь?

   - Сегодня, наконецъ, слѣдств³е закончилъ; дѣло поступаетъ къ товарищу прокурора.

   - Тоже хорошъ! - обратился ко мнѣ Егоровъ.- Гдѣ-бы доказать, что не было растраты, что деньги были взяты взаймы, что дѣло, однимъ словомъ, гражданское,- онъ учинилъ полное сознан³е. Смотришь, тамъ, гдѣ дѣло, въ худшемъ случаѣ, могло-бы кончиться только "Тарасовской", человѣкъ, по меньшей мѣрѣ, угодитъ въ Архангельскую губерн³ю. Нѣтъ, князь, совсѣмъ что-то вывелись настоящ³е дѣльцы: нѣтъ, знаете, разныхъ Лавровыхъ, Левицкихъ, Робертовъ (мошенники, пр³обрѣвш³е особенную извѣстность ловкостью и многочисленностью своихъ продѣлокъ и сосланные, по приговору суда, въ 1870-72 годахъ въ Сибирь). Все какая-то мелочь! - тономъ искренняго презрѣн³я произнесъ Егоровъ.- Однако, прощайте! засидѣлся я съ вами,- и "начальство", удостоивъ меня и Глюма выразительнымъ крѣпкимъ рукопожат³емъ, не только не нашло совмѣстнымъ съ своимъ достоинствомъ позволить себѣ тоже и относительно прочихъ "благородныхъ", но и оставило камеру, не удостоивъ ихъ даже обычнымъ кивкомъ головы. Почти вслѣдъ за нимъ вышелъ и Глюмъ. Отсутств³е послѣдняго длилось недолго.

   - Скверно, господа! - промолвилъ онъ.- Думалъ было, мы, на сонъ грядущ³й, раздобыться хоть еще бутылочкой... хмѣль-то совсѣмъ вѣдь выходитъ... да ничего, видно, не подѣлаешь. У самого осталось только одно пиво. Развѣ похлопотать, чтобы въ погребъ кто-нибудь сходилъ?

   - Что это, братъ, съ тобою сегодня сдѣлалось? - замѣтилъ ему Угровъ.- Вишь ты, вдругъ, какъ расщедрился.

   - Нѣтъ, это я тово... для князя.... и Глюмъ объявилъ мнѣ, что онъ заплатилъ за меня 15 рублей.

   - Стоитъ-ли толковать о такихъ пустякахъ! - сказалъ я, вручая Глюму 15 рублей и давая этимъ понять ему и другимъ своемъ изрядномъ достаткѣ.

   - То-то, Иванъ Ивановичъ; а я ужь было думалъ, что свѣтопреставлен³е близко... оказывается, что вы это всѣ на чужой счетецъ изволили прохаживатьса!... укололъ его Давыдовичъ.

   - Это вы напрасно... прошу этого не говорить! - обидчиво отвѣтилъ ему Глюмъ, возвышая голосъ. - Я всегда могу князю отплатить: я не вы, не какая-нибудь голь перекатная... смѣетъ еще говорить!...

   - Что-о? молчать, колбасникъ, проклятый! - вскочилъ было Давыдовичъ.

   Ясно, что хмѣль далеко еще не вышедъ изъ головъ моихъ сожителей. Возникшее между Глюмомъ и Давыдовичемъ пререкан³е, судя по своему грозному crescendo, не обѣщало мирнаго исхода. Я поспѣшилъ успокоить "благодѣтеля" завѣрен³емъ, что я вполнѣ убѣжденъ въ его порядочности и что благодарности моей, за устройство имъ моего сближен³я съ Егоровымъ, нѣтъ границъ.

   - Полноте и вы, г. Давыдовичъ; охота вамъ ссориться! Иванъ Ивановичъ прекраснѣйш³й человѣкъ и увѣряю васъ, что я отъ души радъ, что, какъ вы, такъ и онъ, раздѣлили со мной компан³ю.

   Послѣдовали было возражен³я, по поводу употребленныхъ сторонами выражен³й "голь перекатная" и "колбасникъ"; но мнѣ, кое-какъ, удалось убѣдить обоихъ въ отсутств³и серьезнаго значен³я за тѣмъ и другимъ выражен³ями, сказанными въ горячую такъ сказать, "сплеча", и что, во всякомъ случаѣ, благоразумнѣе отложить объяснен³е по этому поводу до утра. Кончилось тѣмъ, что, какъ Глюмъ, такъ и Давыдовичъ, оставили поле сражен³я съ честью.

   - Только изъ уважен³я къ князю я оставляю дѣло,- съ достоинствомъ заявилъ Давыдовичъ.

   - Да ужь, если-бы только не князь, показалъ-бы я ему "колбасника"... честное слово... для васъ,- съ неменьшимъ достоинствомъ произнесъ также и Глюмъ. Сонъ не замедлилъ овладѣть немного подкутившими "благородными" жильцами полицейскаго дома. Баронъ, который, не разъ, въ течен³е вечера жаловался мнѣ на головную боль, очевидно, усилившуюся подъ вл³ян³емъ выпитаго вина, также предался сну, о чемъ я искренно пожалѣлъ, такъ какъ мнѣ, напротивъ, вовсе не спалось и я былъ не прочь побесѣдовать съ нимъ. Невозможность такой бесѣды вызвала усиленную, одностороннюю дѣятельность бодрствовавшаго мозга, и я, никѣмъ и ничѣмъ не отвлекаемый, углубился въ мысленный анализъ моего такъ внезапно измѣнившагося душевнаго состоян³я.

  

  

   Визита Гуаидзе я ждалъ съ нетерпѣн³емъ. Съ ранняго утра, я не переставалъ навѣдываться въ контору, надѣясь тамъ встрѣтить его. По мѣрѣ приближен³я вечера усиливалось мое безпокойство, чему не мало способствовало предположен³е барона, что къ освобожден³ю Гуаидзе изъ участка могли встрѣтиться как³я-нибудь неожиданныя препятств³я, и я зналъ, что онъ розыскивался приказомъ по мѣстной полиц³и, и боялся, что онъ попалъ въ тюрьму. Найдетъ-ли онъ, въ такомъ случаѣ, возможность увѣдомить о себѣ Касимова? Узнаетъ-ли маркиза о томъ, что письмо ея дошло до меня, что оно произвело во мнѣ нравственный переворотъ, что я рвусь къ ней, стремлюсь, во чтобы ни стало, къ скорѣйшему съ нею соединен³ю? Мыслимо-ли мнѣ, самому, безъ всякой посторонней помощи извнѣ, устроить свое бѣгство?...

   Но, вотъ, и день кончился, прошла "повѣрка"; а Гуаидзе все нѣтъ. Я не сомнѣвался, что Егоровъ, не медля ни минуты, далъ-бы мнѣ знать, если-бы ко мнѣ кто-нибудь явился на свидан³е. Обыкновенной "неаккуратности" тутъ не могло быть. Слѣдовало узнать, что сталось съ нимъ, послѣ отправлен³я его изъ конторы полицейскаго дома въ управлен³е участка. Какъ узнать черезъ кого?... Самое лучшее черезъ Егорова. Увѣрялъ-же же Глюмъ, что Егоровъ все сдѣлаетъ; конечно, не даромъ. Егоровъ, несомнѣнно, будетъ очень радъ "заработать" что-нибудь.

   Дождавшись утра, я, часовъ въ десять, сошелъ въ контору, съ цѣлью попросить Егорова о справкѣ и былъ немало удивленъ, увидавъ тамъ Николаева. Послѣдн³й, со свойственною ему фамильярностью, бросился обнимать меня.

   - Здравствуйте, голубчикъ! Ну, вотъ и отлично. Здоровы-ли? что новаго? какъ "благодѣтель"-каналья поживаетъ. Очень радъ, что вижу васъ. Я ужь съ полчаса жду здѣсь; хотѣлъ попробовать попросить Егорова о свидан³и съ тобой. Авось, думаю, допуститъ! а вотъ и безъ него обошлось. Сядемъ-же, поговоримъ. Привезъ писульку отъ Фока...

   - Здравствуйте, господа! Г. Николаевъ, какими судьбами?- перебилъ Николаева вошедш³й въ контору Егоровъ, ласковое обращен³е котораго и дружеское пожат³е имъ моей руки, замѣтно, его очень удивили.

   - Я заѣхалъ навѣстить г. Карасева; дожидался васъ, чтобы просить разрѣшен³я...

   - Сдѣлайте одолжен³е, сдѣлайте одолжен³е, очень радъ,- отвѣтилъ смотритель, даже не выслушавъ объяснен³я того, какимъ образомъ свидан³й состоялось безъ его разрѣшен³я.

   - Особеннаго ничего нѣтъ?- спросилъ онъ письмоводителя.

   - Нѣтъ, только, вотъ, двѣ-три бумажки къ подписи,- отвѣтилъ тотъ.

   - Ну, эта еще успѣется. - Я вамъ не буду мѣшать, господа... до свидан³я, г. Николаевъ! - любезно произнесъ догадливый "золотой человѣкъ", оставляя контору.

   - Такъ вы таки посѣтили Фока?

   - Еще-бы! Если я даю слово, да еще заключенному, будьте увѣрены, что всегда его сдержу. Вотъ вамъ послан³е.

   Извѣстно, что заключенному, между прочимъ, строго возбраняется получать как³я-бы то ни было записки или письма, безъ предварительнаго разсмотрен³я ихъ лицомъ прокурорскаго надзора. Я взглянулъ на письмоводителя; кромѣ его, конторѣ никого не было. Не менѣе догадливый письмоводитель, не ожидая вопроса или просьбъ, поспѣшилъ заявить:

   - Не безпокойтесь: я ничего не вижу; прошу не стѣсняться. Если г. смотритель вамъ довѣряетъ, мнѣ нѣтъ надобности наблюдать за вами.

   - Что за чортъ! - воскликнулъ по французски Николаевъ.- У васъ, тутъ, все, словно, вверхъ дномъ перевернулось. Объясни мнѣ, пожалуйста, причину внезапнаго расположен³я къ тебѣ.

   - Причина простая; неужели вы не догадываетесь, что нужно, чтобы привлечь Егорова на свою сторону?

   - Но этого быть не можетъ! Неужели ты далъ? послѣ этого, жалѣю, что я къ тебѣ пр³ѣхалъ. Такихъ господъ нужно учить! Впрочемъ, ничего съ ними не подѣлаешь, - нѣсколько смягчился Николаевъ.- Представь себѣ: я написалъ на двухъ листахъ одну голую правду; измѣнилъ только фамил³ю и назван³е части. И что-же? обращался въ три редакц³и и одинъ отвѣтъ, словно сговорились: "при всемъ нашемъ желан³и помѣстить у себя вашу статью, мы, однако, вынуждены отказать вамъ. Сообщаемые вами факты, безспорно, возмутительны но, во избѣжан³е отвѣтственности, мы должны отказать вамъ въ напечатан³и статьи". Какая-же, говорю, отвѣтственность? Позвольте, я назову вамъ дѣйствительную фамил³ю этого господина, имена свидѣтелей его произвола, взяточничества, подпишу свою фамил³ю... я принимаю на себя отвѣтственность. "Нѣтъ, мы", говорятъ, "можемъ только посовѣтовать вамъ обратиться къ прокурору".

   Мысль обратиться къ Николаеву съ просьбою справиться о Гуаидзе побудила меня положить конецъ его увлечен³ю. Онъ-бы, вѣроятно, еще долго не кончилъ своего посовѣтован³я объ участи своей злополучной статьи, если-бы я, вдругъ, не произнесъ:

   - Довольно, однако; объ этомъ мы съ вами въ другой разъ поговоримъ. Въ эту минуту у меня къ вамъ есть важная просьба; могу я надѣяться, что вы мнѣ не откажете?

   - Что ты! Да я пополамъ разорвусь, а сдѣлаю, что нужно. Какъ, просидѣвъ столько времени подъ арестомъ, такъ скоро позабыть положен³е арестанта? Нѣтъ, шалишь!.. Николаевъ не изъ такихъ! Говори, сдѣлай милость...

   Я передалъ ему, какого рода справка мнѣ нужна.

   - Сейчасъ-же, с³ю минуту. Жди меня; я скоро вернусь. И, захвативъ съ собою данную ему, по моей просьбѣ, письмоводителемъ конторы справку о N отношен³и, при которомъ Гуаидзе былъ возвращенъ въ участокъ, Николаевъ отправился въ управлен³е того участка. Не объясняя ему сути дѣла, я, однакожь, предупредилъ его о необходимости быть "осторожнымъ" и, что было-бы безопаснѣе, навести нужную справку неоффиц³альнымъ путемъ. Въ ожидан³и возвращен³я Николаева, я принялся читать "послан³е" моего больничнаго пр³ятеля, Фока. Оно было написано карандашемъ, на листѣ простой бумаги и изобиловало грубыми грамматическими ошибками. Передавая содержан³е этого послан³я, я позволяю себѣ не придерживаться орѳограф³и подлинника:

   "Не знаю еще, скоро-ли представится случай отправить къ вамъ это письмо. Но пусть оно будетъ готово. Въ палатѣ всѣ больные теперь спятъ; дежурный тоже завалился гдѣ-то, должно быть, въ пр³емномъ покоѣ, и я смѣло снялъ висячую лампу, поставилъ къ себѣ на столикъ и пишу это письмо. Только, право, мнѣ очень трудно писать. Вѣдь, я никогда не писалъ писемъ: не къ кому было ихъ писать. Вы меня простите. Я, вѣдь, вамъ сказалъ, что я то писать-то, какъ слѣдуетъ, не умѣю. Должно быть, Богъ сжалился надо мной, что мнѣ привелось познакомиться съ вами. Я помню каждое ваше слово и стараюсь сдѣлаться другимъ человѣкомъ. Только очень тяжело вдругъ отвыкнуть, отъучить себя отъ всего того, за что вы меня такъ пробирали. Въ тюрьмѣ меня всѣ знаютъ, и какъ только замѣтили, что я бросилъ пьянствовать и сталъ удаляться отъ компан³и, какъ стали поднимать меня на смѣхъ. Прежде никто не посмѣлъ-бы мнѣ слова сказать, а теперь видятъ, что я молчу, ну, и напустились. И противны они мнѣ теперь всѣ какъ стали! Только удивляюсь, какъ это я прежде не одумался. Вѣдь, если-бы не вы, я-бы такъ и пропалъ. Я все сдѣлалъ, какъ вы меня научили. Я вызвался къ слѣдователямъ и разсказалъ имъ чистую правду. Одинъ слѣдователь, тотъ самый, который не отпускалъ меня подъ надзоръ полиц³и, очень удивился и спросилъ, что это со мною сдѣлалось, что я, вдругъ, сознался. Я прямо сказалъ, что нашелся въ тюрьмѣ добрый человѣкъ, который научилъ меня уму-разуму! Очень приставалъ, чтобы я сказалъ кто. Но я не сказалъ потому, что не знаю, пр³ятно-ли-бы вамъ это было. Слѣдователи на другой-же день вызвали смотрителей изъ тюрьмы и изъ части. Оба, спасибо имъ, правду показали, что я плакалъ, просился пустить меня хоть переночевать и говорилъ, что у меня цѣлый день во рту крошки хлѣба не было. Послѣ этого, меня вызвали и сказали, что напрасно я давно такъ всю правду не разсказалъ. Слѣдств³е закончили и слѣдователи обѣщались похлопотать мнѣ хорошаго защитника. Я имъ сказалъ, что мнѣ до смерти опротивѣла вся моя жизнь, что и хочу быть честнымъ человѣкомъ. И они говорятъ тоже, что и вы: что, можетъ быть, меня присяжные оправдаютъ. Хорошо бы было... Хоть я и плохой дворянинъ и не образованъ, а все-бы не хотѣлось зван³я терять. Да что тамъ Богъ ни дастъ, а я ужь не буду воромъ. Дай Богъ, чтобы васъ не сослали куда-нибудь: вы меня не оставите. Я готовъ все дѣлать, терпѣть, только-бы не вернуться къ проклятой жизни. Деньги ваши, чтобы ихъ какъ-нибудь не растратить, я отдалъ на сохранен³е здѣшнему отцу д³акону. И какъ вспомню я теперь каждое ваше слово и какъ вы меня упрашивали; бросить эту жизнь, такъ, право, мнѣ кажется, что вы мой родной братъ. Что я! Вы мнѣ больше, чѣмъ братъ, Вѣдь, я ужь и не думалъ выбраться когда-нибудь изъ этого омута, махнулъ на себя рукой, совсѣмъ было погибъ. И я васъ никогда не забуду. Не знаю, кажется, на чтобы я не былъ готовъ для васъ. Только страшная скука меня теперь больно одолѣваетъ. Все противно, гадко; такихъ, какъ вы, нѣтъ. Слова хорошаго ни отъ кого не услышишь; только и слышно, что ругань, брань, скверныя слова или похвальба. И отчего, я думаю, они не понимаютъ, что такъ жить цѣлый вѣкъ, что ждать свободы для того, чтобы опять воровать, грабить и развратничать, - гадко, отвратительно? Вѣдь, вотъ, я-же понялъ это и, какъ вспомню, какъ жилъ, такъ въ дрожь и бросаетъ. A потомъ думаю, оттого они не понимаютъ, что никто съ ними такъ отъ души не говоритъ, какъ вы говорили со мной. И я прежде слушать ничего не хотѣлъ, смѣялся надъ графиней. Потому не вѣрилъ я, чтобы меня кто-нибудь могъ полюбить, отъ души пожалѣть. И не слыхалъ я ни отъ кого добраго слова. И вы меня отъ души пожалѣли, отдали мнѣ свои послѣдн³я деньги и, какъ родной братъ, говорили со мной. Не бросайте меня, Дмитр³й Александровичъ. Говорите мнѣ, что дѣлать; я во всемъ буду поступать согласно съ вашимъ совѣтомъ. Пришлите мнѣ какой-нибудьѵ хоть коротеньк³й отвѣтъ черезъ кого-нибудь. Все мнѣ легче будетъ. Ахъ, какъ-бы хорошо было, если-бы я могъ сидѣть вмѣстѣ съ вами! Говорятъ, что на дняхъ опять графиня начнетъ ѣздить. Если можно, такъ, напишите, какъ ваше дѣло? Мнѣ очень хочется знать. Неужели это васъ осудятъ? Вотъ ужь, кажется, не грѣшно-бы васъ оправдать. Удалось-бы мнѣ только поскорѣй отослать это, письмо; сталъ-бы тогда, по крайней мѣрѣ, отвѣта ждать.

   "Прощайте, Дмитр³й Александровичъ! Дай Богъ, чтобы, вы были здоровы, и чтобы вы были скоро на свободѣ. Не забывайте меня. Въ цѣломъ свѣтѣ вы только одинъ человѣкъ, котораго я такъ полюбилъ и на котораго такъ надѣюсь. - Вы мнѣ совѣтовали больше читать; и радъ-бы, да ничего не подѣлаешь, не откуда достать книгъ. Еще на отдѣлен³и можно раздобыться, а здѣсь никакъ не допросишься. Гулькевичъ обѣщалъ завтра принести что-нибудь почитать. У Штейна нѣмецкихъ книгъ много; да что толку, когда я не понимаю по нѣмецки... читать-то умѣю. Вотъ, если графиня опять начнетъ ѣздить, непремѣнно попрошу у нея книгъ. Только не знаю, какихъ посовѣтуете? напишите. Прощайте, добрый Дмитр³й Александровичъ!

   "Глубоко благодарный и по гробъ преданный вамъ, Константинъ Фокъ".

   Мнѣ было въ высшей степени отрадно читать эти безъискусственныя, дышавш³я искренностью строки. Припоминая слова и дѣйств³я Фока въ началѣ моего знакомства съ нимъ, такое быстрое, несомнѣнно-искреннее превращен³е мнѣ не могло не казаться какимъ-то чудомъ. Но я зналъ, что произвело это чудо: глубоко-прочувствованное, задушевное слово. Велика сила такого слова! Тяжк³й опытъ, вынесенный изъ долговременнаго пребыван³я посреди всевозможныхъ нравственныхъ уродовъ, близкое знакомство со многими представителями крайностей такого уродства, даетъ мнѣ право не соглашаться съ довольно распространеннымъ мнѣн³емъ, допускающимъ возможность безусловно-неисправимыхъ злодѣевъ. Мало того, я убѣжденъ, что, если не исключительнымъ, то, во всякомъ случаѣ, главнѣйшимъ средствомъ исправлен³я служитъ "слово"; но не то притворно-теплое, въ сущности, безучастное слово, на которое такъ щедро большинство нашихъ оффиц³альныхъ и партикулярныхъ филантроповъ обоего пола, которое только вредитъ дѣлу исправлен³я; а слово, проникнутое искреннею любовью, вѣрою въ добрую природу человѣка. Возвращен³е Николаева вызвало меня изъ задумчивости.

   - Ну что? узнали? - поспѣшилъ я къ нему, лишь только онъ показался въ конторѣ.

   - Какъ нельзя вѣрнѣе: онъ тогда-же, утромъ, освобожденъ изъ участка, такъ какъ при немъ находился указъ объ отставкѣ, удостовѣрявш³й его личность,- отвѣтилъ мнѣ Николаевъ.

   Я готовъ былъ не вѣрить ему: такъ невѣроятнымъ казалось мнѣ, чтобы Гуаидзе, будучи на свободѣ, могъ не пр³ѣхать ко мнѣ въ назначенный имъ день. Однако, Николаевъ твердо разсказалъ мнѣ подробности наведен³я имъ справки. Не оставалось сомнѣн³я, что Гуаидзе свободенъ.

   - Вы меня обяжете, очень обяжете, если исполняйте еще одну просьбу. Дѣло не терпитъ отлагательства, а мнѣ не къ кому больше обратиться