Линев Дмитрий Александрович - По тюрьмам

">   - Такъ князь очень сокрушается, что былъ немножко относительно меня невѣжливъ?

   Волей-неволей, пришлось отвѣтить:- "Очень".

   - Отъ васъ зависитъ заслужить мое прощен³е.

   - Постараюсь.

   - Чего тутъ стараться? - вмѣшался Егоровъ: - развѣ вы не видите, что вы уже прощены? Что, рады, небось? Пойдемте-же, я васъ поздравлю.- На одну минуту, Амал³я Карловна!- добавилъ онъ, уводя меня изъ конторы.

   - Отлично, Дмитр³й Александровичъ! все будетъ хорошо, если вы только позволите мнѣ дѣйствовать. Золотая баба,- повѣрьте честному слову,- говорилъ онъ мнѣ по дорогѣ въ свою квартиру.

   Общество "золотаго человѣка" становилось мнѣ до такой степени невыносимо, что, послѣ послѣднихъ его словъ, мнѣ стояло не мало усил³й удержать себя въ должныхъ границахъ. Съ языка уже готова была сорваться истинная оцѣнка его словъ и дѣйств³й; я уже готовъ былъ высказать ему всю силу моей ненависти къ нему, къ этому, по истинѣ, нравственному уроду, человѣку, подобнаго которому, я,- не будучи новичкомъ въ практической жизни и сталкиваясь въ прошломъ съ массой лицъ всевозможныхъ нравственныхъ состоян³й,- тѣмъ не менѣе, не встрѣчалъ. Я воскресилъ въ своей памяти все видѣнное и слышанное отъ него, во все время моего невольнаго съ нимъ знакомства: ни одного мало-мальски честнаго, не только дѣйств³я, но и слова. Онъ былъ постоянно вѣренъ себѣ и ни на минуту не забывался. Что ни слово - то подлость. И, слушая этого человѣка, я былъ поставленъ въ необходимость не только не порицать его, но и соглашаться съ нимъ, подлаживаться къ нему!.. Скрѣпя сердце, помня цѣль, ради которой я уже сдѣлалъ многое, что противно моимъ убѣжден³ямъ, я и въ этотъ разъ заставилъ себя заглушить свой душевныя порывы, и ничѣмъ не выказалъ Егорову своего негодован³я.

   - Одну чашку кофе, князь; послѣ завтрака, это не мѣшаетъ,- предложилъ Егоровъ, введя меня вторично въ свой кабинетъ.

   Предметомъ нашей застольной бесѣды, въ этотъ разъ, была та-же "золотая баба". Егоровъ очень старался убѣдить меня, что въ наше время пренебрегать подобными случаями къ наживѣ - грѣшно, преступно; что онъ не знаетъ ни одного человѣка, который уклонился-бы отъ любви Амал³и Карловны, которая, при томъ-же, и сама по себѣ "очень аппетитная женщина". Для меня какъ для арестованнаго, любовь Амал³и Карловны,- любовь, которой онъ, Егоровъ, сочтетъ долгомъ дружбы ко мнѣ содѣйствовать всевозможными мѣрами, должна имѣть двоякую цѣну.

   - Я, увѣренъ,- убѣждалъ онъ меня,- что эта женщина заставила-бы васъ забыть, что вы подъ арестомъ; честное слово... Я васъ помѣстилъ-бы въ отдѣльный секретный нумеръ, предоставилъ-бы вамъ обставить его по вашему собственному усмотрѣн³ю, и вы могли-бы тамъ принимать кого угодно. Видите, батюшка, какой я человѣкъ? A вы еще хотѣли ссориться со мной!

   - Но, однако, какъ-же это?.. A Иванъ Ивановичъ? - попробовалъ я было возразить.

   - Вамъ-то что за дѣло до него! Не безпокойтесь!.. О, это такая ловкая женщина, которая съумѣетъ все сдѣлать какъ нельзя лучше. Впрочемъ,- задумался за минуту Егоровъ,- я, вѣдь, ничего не люблю дѣлать въ половину: если понадобится, повѣрьте, мы съумѣемъ сплавить его въ другую часть...

   - Кого это? вашего друга? - притворился я крайне недоумѣвающимъ.

   - Друга... Ха-ха-ха! Что вы, батюшка, какой онъ мнѣ другъ! Вы - дѣло другое: мы съ вами люди одинаковаго образован³я, одинаковыхъ убѣжден³й, а этотъ - вѣдь, чистый мужикъ! Конечно, я долженъ сказать, что онъ никогда не оставался мнѣ неблагодаренъ... умѣетъ цѣнить то, что для него дѣлаютъ; ну... и, между нами сказать, онъ не скупъ... Но это все равно; въ убыткѣ я не останусь; не правда-ли? Сойдитесь только съ этой женщиной, и я заранѣе увѣренъ, что вы никогда не забудете Егорова...

   - Почему, однакожь, вы такъ увѣрены, что Амал³я Карловна захочетъ завязать со мною болѣе близк³я отношен³я? Говорила она вамъ что-нибудь, или вы рѣшили это путемъ собственныхъ догадокъ? - спросилъ я.

   - Да развѣ вы не видите, что она васъ съѣсть рада? Вы счастливецъ, ей-Богу, счастливецъ! - и пожавъ мнѣ многознаменательно руку, Егоровъ выбѣжалъ изъ кабинета.

   Прошло съ четверть часа времени.

   Куда-жь дѣлся мой любезный хозяинъ? Что побудило его вдругъ оставить меня?.. Сослаться на внезапную головную боль... уйти? Но, идя въ камеру, нельзя миновать контору; а тамъ - "чудеснѣйшая женщина"; пожалуй, и онъ тамъ. Сослаться на головную боль послѣ недавно испрошеннаго прощен³я въ такомъ-же преступлен³и, на этотъ разъ, очевидно, не спасетъ меня: придется или остаться бесѣдовать съ "чудеснѣйшей женщиной", соблаговолившею избрать меня жертвой своей развращенной натуры, или - измѣнить свои отношен³я къ Егорову, т. е. довести дѣло съ нимъ до открытой ссоры. До перваго - я не долженъ былъ допустить себя, а до послѣдняго - не могъ. Что-же дѣлать?

   Звукъ знакомыхъ шаговъ и шелестъ женскаго платья остановили мои размышлен³я. На порогѣ кабинета; показался отвратительно-ухмылявш³йся Егоровъ, подъ руку съ невѣдомо отчего с³явшею "чудеснѣйшею женщиной".

   - Какъ видите, князь, хлопоты мои не были напрасны. Ваше пламенное желан³е исполняется. Амал³я Карловна готова васъ выслушать,- произнесъ Егоровъ, опустивъ свою даму въ ближайшее отъ меня кресло.

   - А теперь - позвольте мнѣ васъ оставить; въ контору, въ контору нужно, на одну минуту... Честь имѣю кланяться!!- поспѣшилъ онъ молодцовато расшаркаться.

   - Часъ отъ часу не легче! - вырвалось у меня чуть не вслухъ.

   - Что-же вы молчите, князь? Неужели вы такой несмѣлый?- послѣ обоюднаго минутнаго молчан³я, ободряюще произнесла Амал³я Карловна, вперивъ въ меня свои далеко не чудные, нѣсколько напоминавш³е собою Глюмск³е - масляные глаза.

   Въ головѣ моей, между тѣмъ, успѣло созрѣть рѣшен³е вопроса: "что дѣлать?" - Комед³я, во всякомъ случаѣ, не можетъ долго продлиться. Задавшись цѣлью бѣжать и, притомъ, непремѣнно изъ полицейскаго дома, гдѣ, пользуясь "дружбой" "золотаго человѣка", я могъ найти къ тому множество болѣе или менѣе удобныхъ способовъ,- я, очевидно, не долженъ былъ медлить, такъ какъ не сегодня - завтра могла получиться бумага о переводѣ меня изъ полицейскаго дома, для содержан³я подъ стражей, въ тюремный замокъ, или иное мѣсто заключен³я.- Еще день - два подожду извѣст³й отъ Гуаидзе; а затѣмъ, уже, не расчитывая ни на чью помощь, самъ сдѣлаю рѣшительный шагъ къ осуществлен³ю своего намѣрен³я. Каковъ-бы ни былъ исходъ моей попытки избавиться отъ неволи, удача или неудача меня ожидаетъ, въ томъ и другамъ случаѣ, мои ложныя къ Егорову отношен³я прервутся сами собой; а, слѣдовательно, и отношен³я между мной и "чудеснѣйшей женщиной", какъ основанныя на покровительствѣ и участ³и того-же Егорова, не грозятъ продолжительностью. Болѣе близкое знакомство съ нею, о чемъ такъ усердно и, конечно, не безкорыстно, хлопочетъ Егоровъ, окончательно утвердитъ его довѣр³е ко мнѣ, а, стало быть, несомнѣнно, также послужить однимъ изъ средствъ къ достижен³ю мною извѣстной цѣли... словомъ,- я рѣшилъ доиграть комед³ю.

   Вмѣсто отвѣта на вопросъ, я молча приблизился къ Амал³и Карловнѣ и, съ притворною страстностью, нѣсколько разъ поцѣловалъ ея обѣ руки.

   - Такъ вотъ вы какой! - радостно воскликнула она.- Безъ словъ... О, я была увѣрена, что вы умѣете любитъ тамъ, какъ никто... Милый мой! - И, крѣпко обвивъ руками мою шею, нѣмка наградила мою "любовь" долгимъ, одуряющимъ поцѣлуемъ, своими особенностями живо напомнившимъ мнѣ поцѣлуй другой, не менѣе развращенной, женщины - княгини Лил³енгорсъ: пр³емы той и другой были почти одинаковы. Ихъ поцѣлуи выражали грубую, ничѣмъ несдерживаемую животную страсть, жажду чувственныхъ наслажден³й, при совершенномъ отсутств³и хотя-бы незначительной доли стыдливости и истинной женской нѣжности.

   - A Иванъ Ивановичъ? - съ видомъ ревнующаго полюбопытствовалъ я.

   - Эта гадина?... да я его ненавижу! Старый, слюнявый, приторный... тьфу! Два года преслѣдуетъ меня своею любовью... ха-ха-ха!

   - Однако, чѣмъ-же объяснить ваши частыя посѣщен³я?

   - О, да онъ въ самомъ дѣлѣ ревнуетъ! Какъ это мило!- И мой ротъ вторично подвергается дѣйств³ю одуряющихъ поцѣлуевъ. Минута, и я оказываюсь безсильнымъ противустоять ихъ уб³йственному вл³ян³ю. Мною, естественно, овладѣло то чисто-чувственное состоян³е, которое, - къ счастью, на короткое время,- совершенно парализуетъ правильную дѣятельность мозга,- состоян³е, въ которомъ не можетъ не очутиться и нравственнѣйш³й изъ смертныхъ, при столь близкомъ общен³и съ подобной женщиной.

   Входъ Егорова, со свойственною ему догадливостью, предупредившаго о себѣ легкимъ стукомъ въ дверь, положилъ конецъ неистовству бѣшенной страсти.

   - Прошу извинен³я: меня немного задержали,- произнесъ онъ, какъ-бы не замѣчая нашего смущен³я и нѣкотораго наружнаго безпорядка.- Знаете что, князь,- вдругъ обратился онъ ко мнѣ,- я хочу вамъ предложить перейти въ секретный нумеръ: вамъ тамъ будетъ гораздо спокойнѣе.. A предлагаю я вамъ это теперь потому, что у меня только что освободился именно такой нумеръ...

   - А мнѣ тогда можно будетъ приходить къ князю въ гости?- лукаво подмигивая мнѣ, перебила его Амал³я Карловна,

   - Ваше желан³е - для меня законъ; вы это давно знаете! - не замедлилъ отвѣтить Егоровъ, сопровождая этотъ отвѣтъ мнимо-почтительнымъ поцѣлуемъ руки, несомнѣнно, не разъ воздававшей ему "должное".

   - Какъ это хорошо! какъ это славно! Переходите, князь!... Что вы такъ смотрите? - передразнила она вдругъ Егорова. - Смотрите-жъ!- и она безцеремонно обняла меня.- Только смотрите, противному Глюму - ни гу-гу!- приказывала она. - Онъ отъ меня получитъ вечеромъ писульку, что я больна; а вы не вздумайте отпустить его ко мнѣ.... слышите?

   - Слушаю-съ, слушаю-съ, милѣйшая Амал³я Карловна! Приказывайте, повелѣвайте!...

   - Пошлите за шампанскимъ: вотъ вамъ кошелекъ... Ступайте-жь, противный этакой! - Егоровъ не заставилъ себя просить и, оставляя насъ, тщательно притворилъ за собою двери кабинета.

   Между тѣмъ чувственный порывъ страсти, уже миновалъ, и "чудеснѣйшая женщина" начинала мнѣ внушать отвращен³е къ себѣ. Спасаясь поэтому отъ извѣстнаго рода поцѣлуевъ и объят³й и желая выиграть время, я объявилъ ей, что, прежде чѣмъ идти дальше, я хочу знать истор³ю ея отношен³й къ Глюму.

   - Фи, какой вы противный! Зачѣмъ вамъ это знать?... Послѣ разскажу,- отвѣтила она мнѣ, не выпуская изъ своихъ объят³й.

   - Нѣтъ, непремѣнно теперь! - рѣшительно произнесъ я, по возможности останавливая ея страстные порывы, чувствуя себя въ тоже время, неспособнымъ долго противустоять имъ.

   Недоумѣвающе взглянувъ на меня, она покорно подчинилась моему настоятельному желан³ю, и пояснила, что Глюмъ принималъ участ³е въ выгодномъ помѣщен³й ея капитала, доставилъ ей возможность сдѣлать нѣсколько выгодныхъ дѣлъ, самъ состоитъ ей должнымъ 15 тысячъ рублей, и что, наконецъ, онъ цѣлыхъ два года преслѣдуетъ ее своею любовью. Ей жаль его, она убѣждена, что онъ ее дѣйствительно сильно любитъ, и потому посѣщаетъ его въ заключен³и, позволяя себѣ награждать его испытанную привязанность ничего не выражающими поцѣлуями.

   - Только не такими, не такими... милый мой!... Ты меня любишь?... едва дыша отъ сильнаго волнен³я, говорила она, не переставая душить меня въ своихъ циническихъ объят³яхъ.

   "Милый мой, ты меня любишь?"... Съ этими словами, нѣкогда обращалось ко мнѣ невинное, чистое создан³е... Я вспомнилъ Луизу... Иву... Краска стыда и негодован³я бросилась мнѣ въ лицо.

   - Позвольте... оставьте меня... я нездоровъ,- отрывисто проговорилъ я, освобождаясь отъ ласкъ "чудеснѣйшей женщины".

   Но "чудеснѣйшая женщина" вовсе не расположена была вѣрить моему нездоровью и, благодаря ему, терять выгоды не случайнаго tête-à-tête. Она продолжала дарить меня всевозможными доказательствами самой близкой дружбы...

   Умышленно-громк³й голосъ Егорова, отдававшаго кому-то за дверью приказан³я, избавилъ меня, наконецъ, отъ невыносимо-тягостнаго состоян³я борьбы съ самимъ собою; требовалось немало силы воли, чтобы однимъ рѣзкимъ словомъ правды не разрушить съ трудомъ построеннаго здан³я; а слово это, ежесекундно, готово было сорваться съ языка.

   Подъ вл³ян³емъ-ли испытанныхъ ощущен³й, вслѣдств³е-ли чрезмерно-выпитаго вина, только я вскорѣ почувствовалъ себя и въ самомъ дѣлѣ, больнымъ. Въ такомъ состоян³и, неподдѣльная веселость Егорова, тосты, анекдоты и разсказы котораго съ каждымъ бокаломъ вина становились краснорѣчивѣе и разнообразнѣе, смѣхъ, циническ³я остроты и масляные взгляды "чудеснѣйшей женщины" - меня несказанно раздражали.

   - Милый князь, что съ вами? Посмотрите, я женщина, а на меня вино не производитъ такого дѣйств³я, какъ на васъ. Можетъ быть, мы вамъ надоѣли?... Извольте быть здоровы, веселы! слышите? Цѣлуйте меня!- уже нисколько не стѣсняясь присутств³емъ Егорова, бѣсновалась Амал³я Карловна.

   - Вы обворожительная женщина! - восклицалъ Егоровъ. - Нисколько не удивляюсь, что вы такъ скоро плѣнили князя. Съ вами можно и про Парижъ забыть. Не правда-ли, князь?

   - Еще-бы! - сквозь зубы отвѣчалъ я. - Однако, съ нашей стороны, далеко не любезно въ такой степени злоупотреблять вашимъ гостепр³имствомъ: вы человѣкъ семейный и семейство ваше, конечно, давно ждетъ васъ обѣдать,- догадался я, наконецъ, замѣтить.

   - Нѣтъ, нѣтъ, пожалуйста не безпокойтесь: и безъ меня пообѣдаютъ. Служба рѣдко даетъ мнѣ возможность обѣдать въ кругу моего семейства... Оно ужь привыкло обходиться безъ меня.

   Къ счастью, Егоровъ вовремя замѣтилъ мой, обращенный въ нему, умоляющ³й взглядъ. Онъ поспѣшилъ добавить:

   - Впрочемъ, дорог³е гости, не задерживаю. Завтра, Амал³я Карловна, пожалуйте къ намъ на новосельѣ. Вы когда хотите перебраться: сегодня, или завтра? - спросилъ онъ меня.

   - Ловко-ли будетъ - вдругъ, ни съ того, ни съ сего, перейти въ секретный нумеръ? Глюмъ...

   - Я ничего не знаю! - не дала мнѣ продолжать Амал³я Карловна. - Завтра я ваша гостья на весь вечеръ. Слышите? Посмотримъ, чѣмъ-то вы насъ будете угощать!... Ну, вѣдь, мы друзья? друзья на всю жизнь!- И раскраснѣвшаяся отъ вина и страсти, тучная красавица заключила меня въ свои широк³я объят³яѵ

   - Амал³я Карловна, вы позволите мнѣ быть вашимъ провожатымъ? - разумно напомнилъ ей о себѣ Егоровъ.

   - Конечно. Ступайте, противный!- освободила она меня.- До свидан³я, ваше с³ятельство! до завтра... Смотрите-жь, не вздумайте хворать!... Ступайте, ступайте, не оглядывайтесь! - и за что это только я его тамъ полюбила? - театрально воскликнула она мнѣ вслѣдъ.

   - Савельевъ! проведи г. Карасева до камеры!- донеслось до меня, въ тоже время, произнесенное строгимъ, начальническимъ тономъ, приказан³е Егорова.

   - Что-же, развѣ смотритель боится, чтобы я не ушелъ? Вѣдь, я и безъ васъ дорогу нашелъ-бы до камеры?- спросилъ я у догнавшаго меня Савельева.

   - Это, баринъ, только для формы-съ. Смотритель васъ знаютъ; а все-таки форма требуетъ: чтобы, значитъ, никто придраться не смѣлъ,- пояснилъ мнѣ мой "конвойный".

   - Счастливо оставаться... нерѣшительно, какъ-бы чего-то отъ меня ожидая, проговорилъ онъ, дойдя со мной до конторы - пункта, которымъ онъ, повидимому, считалъ нужнымъ ограничить свои конвойныя обязанности.

   - Вы имѣете мнѣ что-нибудь сказать? - спросилъ я его, хорошо понимая, что ему отъ меня нужно.

   - Нѣтъ-съ, ничего-съ... я только такъ, будьте покойны... Отъ меня Иванъ Ивановичъ ничего не узнаетъ. Прощайте-съ!- скороговоркой отвѣтилъ онъ мнѣ, переминаясь съ ноги на ногу и какъ-бы собираясь оставить меня.

   - Возьмите... смотрите только держите ухо востро. Не вздумайте подслужиться Ивану Ивановичу... Впрочемъ, вы такъ преданы смотрителю, что, конечно, не преминете строго слѣдовать его приказан³ямъ...

   - Будьте покойны-съ... останетесь довольны...- несомнѣнно искренно отвѣтилъ мнѣ стражъ, лицо котораго, при видѣ поданной ему мною кредитной бумажки, какъ-то вдругъ прос³яло и приняло почтительное выражен³е. Онъ болѣе не переминался: отвѣсивъ мнѣ нижайш³й поклонъ, онъ быстро скрылся изъ конторы.

   На этотъ разъ, камера, служившая мнѣ мѣстомъ заключен³я, потеряла для меня, на нѣкоторое время, свое истинное значен³е. Я былъ, ей искренно радъ, и, только перешагнувъ ея порогъ, вздохнулъ свободно. Я почувствовалъ себя какъ-бы только-что освобожденнымъ отъ тяжкой неволи и, едва-ли не въ первый разъ, искренно пожалъ руки своимъ сотоварищамъ по камерѣ, которымъ не менѣе обрадовался.

   - Ужь и вы начинаете измѣнять намъ, Дмитр³й Александровичъ? Это не хорошо...

   - Вообще, господа, вы замѣчаете, у насъ что-то странное твориться камерѣ, - хитро подмигивая Давыдовичу и де-Трайлю, перебилъ Угровъ послѣдняго.- Князь начинаетъ по цѣлымъ днямъ отсутствовать, а Иванъ Ивановичъ, котораго, бывало, и днемъ съ огнемъ не сыщешь, изволитъ дома покоиться...- A что тамъ такое у него произошло съ Амал³ей Карловной? - шопотомъ, вдругъ спросилъ онъ меня. - Ничего, спитъ, какъ убитый,- поспѣшилъ онъ успокоить меня, указывая на Глюма, повидимому, спавшаго дѣйствительно непробуднымъ сномъ.

   - Развѣ между нимъ; и Амал³ей Карловной что-нибудь произошло? - непритворно заинтересовался я.

   - Я думаю! Какъ будто вы ничего не знаете! Вѣдь вы-же вмѣстѣ были въ конторѣ? - не вѣрилъ мнѣ Угровъ.

   - Нѣтъ, при свидан³и его съ Амал³ей Карловной я не былъ: я былъ въ то время у Егоррва. Въ самомъ дѣлѣ, между ними что-нибудь произошло?

   - Надо думать. - И Угровъ, отведя меня въ противуположный кровати Глюма, уголъ камеры, продолжалъ шопотомъ:

   - Много-много, десять минутъ она пробыла сегодня, съ нимъ в конторѣ; тогда какъ обыкновенно, утромъ или днемъ, бывало, пр³ѣдетъ, а ужь раньше вечера не уѣдетъ... Вернулся онъ изъ конторы самъ не свой, съ часъ бѣгалъ по камерѣ, какъ угорѣлый: я слова отъ него добиться не могъ: ну, точь въ точь, какъ въ тотъ вечеръ, когда Егоровъ не хотѣлъ посадить барона въ карцеръ... Раза два онъ собирался къ Егорову, посылалъ узнавать, да неуспѣшно: "Дома нѣтъ", отвѣчали. A какое тамъ "дома нѣтъ", когда вы у него сидѣли! Вѣдь не со стѣной-же вы у него бесѣдовали!... Завалился спать, и вотъ, я думаю, ужь часа три спитъ, словно убитый. Тутъ что-нибудь, да неладно... По самыя, вѣдь, уши человѣкъ влюбленъ въ нее...

   - Выспится, самъ все разскажетъ. Я, право, ничего не знаю...- Угровъ недовѣрчиво покачалъ головой.

   - А что, былъ у васъ тутъ въ камерѣ генералъ Барановъ?- обратился я къ Давыдовичу.

   - Какъ-же! Но онъ на насъ, простыхъ смертныхъ, такъ мало обратилъ вниман³я, что, какъ будто, насъ и въ камерѣ-то вовсе не было. Съ четверть часа при насъ разговаривалъ съ Егоровымъ: рѣчь шла о вашей особѣ.- И Давыдовичъ передалъ мнѣ подробности посѣщен³я генераломъ Барановымъ "благородной" камеры.

   Войдя въ камеру и окинувъ быстрымъ взглядомъ находившихся въ ней, генералъ спросилъ у Егорова: "Гдѣ-же у васъ сидитъ новоявленный князь?"

   - Онъ опасно заболѣлъ, ваше пр - во,- смѣло отвѣтилъ ему татъ, къ немалому удивлен³ю моихъ сожителей,- и, до отправлен³я въ больницу, помѣщенъ мною въ пр³емномъ покоѣ.

   - A не улизнетъ онъ оттуда? Вы знаете, что онъ за птица? Не очень-то довѣряйтесь его болѣзни: это - замѣчательный пройдоха,- произнесъ генералъ.

   Егоровъ поспѣшилъ увѣрить его пр - во, во-первыхъ, въ дѣйствительности моей болѣзни; во вторыхъ,- въ томъ, что ко мнѣ приставлена стража и, въ третьихъ,- что онъ меня уже успѣлъ достаточно изучить и смѣетъ ручаться, что изъ его полицейскаго дома мнѣ не удастся уйти.

   - Надѣюсь. Вы съ нимъ не церемоньтесь - чуть что - употребите мѣры. Дайте мнѣ знать, когда онъ выздоровѣетъ.

   Продолжен³е разговора происходило внѣ камеры; но, судя по нѣкоторымъ, доносившимся изъ корридора и съ лѣстницы, выражен³ямъ, какъ-то: "негодяй, втирался въ знатные дома", "образованъ, каналья", "двоеженецъ", и т. под., надо полагать, что заботливый генералъ еще долго занимался моей особой.

   - Спрашивалъ васъ о чемъ-нибудь генералъ?- справлялся я у "мировыхъ" и "слѣдственныхъ", интересуясь знать, насколько касалось заключенныхъ посѣщен³е генерала.

   - Чево спрашивалъ! хоть-бы взглянулъ-то толкомъ: вонъ, Митюха нарошно не надѣлъ халата, чтобы, значитъ, видѣлъ рваную рубаху: а она что твой полъ,- чиста... куда тебѣ, и не смотритъ совсѣмъ! - со вздохомъ отвѣтилъ мнѣ одинъ изъ "слѣдственныхъ".

   - Это онъ, братцы, ѣздитъ только себя показывать: ишь очень красивъ... видѣлъ усища-то как³е? Анаѳемы-бы тебя съѣли!- высказалъ свое мнѣн³е Митюха, видимо озлобленный своей неудачей...

   - A къ намъ и не вошелъ: посмотрѣлъ въ дверь, я - назадъ,- сказалъ мнѣ "мировой староста".

   Очевидно, вся дѣятельность почтеннаго генерала, въ данномъ случаѣ, проявлялась только въ предупрежден³я смотрители о возможности, съ моей стороны, покушен³я на побѣгъ и разрѣшен³я не церемониться со мною. Другихъ послѣдств³й это рѣдкое посѣщен³е не имѣло. Впрочемъ, нѣтъ: для "Митюхи" это посѣщен³е имѣло послѣдств³я: тотчасъ послѣ ужина, онъ былъ позванъ въ контору, откуда, послѣ нѣсколькихъ полновѣсныхъ пощечинъ, которыми его встрѣтилъ Егоровъ, онъ былъ отправленъ на основан³и уже извѣстной статьи, въ карцеръ, на шесть дней.

   - За что-же? - спросилъ я Савальева, доставившаго мнѣ приведенныя свѣдѣн³я.

   - За то, что жаловаться хотѣлъ,- отвѣтилъ онъ мнѣ.

   - Почему-же это извѣстно, что онъ хотѣлъ жаловаться? Развѣ онъ сказалъ что-нибудь?

   - Смотритель ужь знаетъ ихняго брата! A зачѣмъ онъ не надѣлъ свой халатишко? Нарочно разорвалъ свою, и безъ того рваную, рубашенку, да и сталъ на самомъ виду: авось, дескать, генералъ обратитъ вниман³е!... Этого тоже нельзя,- тономъ твердаго убѣжден³я высказалъ онъ мнѣ свою полнѣйшую, въ этомъ случаѣ, солидарность съ своимъ начальникомъ.

   Разбуженный Угровымъ, Глюмъ поспѣшилъ освѣдомиться обо мнѣ.

   - Да вставайте, Иванъ Ивановичъ! Ужь я давно жду вашего пробужден³я. Съ чего это вдругъ на васъ такой сонъ напалъ? - отозвался я, подходя къ нему.

   - Нездоровятся что-то. A вы - все у Егорова сидѣли? - спросилъ онъ меня.

   - Да; газеты просматривалъ... Егоровъ куда-то уѣзжалъ, такъ что я почти все время одинъ тамъ сидѣлъ,- отвѣтилъ я.

   - Знаю. Мнѣ самому нужно было видѣть его; посылалъ къ нему два раза, но его все дома не было.

   - У васъ сегодня свидан³е было, кажется, не особенно продолжительно?

   - Да,- вздохнулъ Глюмъ.- Ума не приложу, чтобы это могло значить: хотѣла черезъ четверть часа непремѣнно пр³ѣхать, и вотъ,- до сихъ норъ нѣтъ. Хоть-бы смотрителя увидать: онъ долженъ знать, кто за нею пр³ѣзжалъ. Вамъ онъ ничего не говорилъ? Скажите, пожалуйста, если что-нибудь знаете! - обратился онъ ко мнѣ.

   Вошедшая въ ту минуту въ камеру, въ сопровожден³и Савельева, горничная Амал³и Карловны избавила меня отъ необходимости отвѣчать Глюму. Прочитавъ поданное ему письмо, онъ принялся доискиваться у горничной: кто было то лицо, которое присылало за Амал³ей Карловной? Напрасно дѣвушка увѣряла его, что никакого господина не видала, что Амал³я Карловна, какъ пр³ѣхала домой, такъ и заболѣла,- Глюмъ не переставалъ твердить: "врешь, говори правду!"

   - Я не понимаю, чего вы отъ меня хотите!- вступился я, наконецъ, за дѣвушку.- Вѣдь вы имѣете возможность сами съѣздить къ Амал³и Карловнѣ? - спросилъ я его въ полголоса.

   - Да, это правда; я самъ сьѣзжу. Ступай, гадкая дѣвчонка! вотъ тебѣ на чай!- И, бросивъ горничной два двугривенныхъ, Глюмъ, вслѣдъ за нею, отправился въ контору.- Онъ возвратился оттуда позднимъ вечеромъ, когда проч³е мои "благородные" сожители уже были погружены въ сладк³й сонъ.

   - Вы еще не спите? Могу я васъ побезпокоить? - произнесъ онъ слегка дрожавшимъ голосомъ, усаживаясь около меня на кровати.

   - Что съ вами случилось?- спросилъ я, притворно изумленный.

   - Ахъ, Дмитр³й Александровичъ! Право, я и самъ не знаю хорошенько, что такое случилось...- отвѣтилъ онъ мнѣ, глубоко вздохнувъ, и, вслѣдъ затѣмъ, опираясь по сторонамъ, тихо прибавилъ:- Они, кажется, спять?

   - Несомнѣнно,- успокоилъ я его.

   - Представьте себѣ, на смотрителя кто-то написалъ доносъ, что будто-бы онъ даетъ мнѣ за деньги полную свободу; что я хожу и ѣзжу куда только хочу... Ну, однимъ словомъ, что онъ мною подкупленъ. Какъ вамъ это нравится? - возмущался Глюмъ.- И вотъ, по милости какого-то подлеца, я не только не могу побывать у Амал³и Карловны, но даже и выходить изъ камеры: смотритель проситъ, чтобы я нѣсколько дней, пока дѣло не замнется, не выходилъ на дворъ, предупреждалъ-бы о своемъ желан³и сойти въ контору и проч... Теперь, когда мнѣ такъ нужно видѣть ее!... Что мнѣ дѣлать? Посовѣтуйте!

   - Какой-же иной совѣтъ я могу вамъ дать, какъ не такой:- просите Егорова; все отъ него зависитъ...

   - О нѣтъ, нѣтъ! - горячо перебилъ меня Глюмъ. - Повѣрьте, я его знаю: если-бы была хоть малѣйшая возможность избѣгнуть необходимости быть въ течен³и нѣсколькихъ дней особенно осторожнымъ, онъ-бы мнѣ не сказалъ мнѣ ни слова. Но тутъ совсѣмъ другое дѣло... доносъ... вы понимаете? доносъ! Николаевъ... больше некому... онъ, онъ и онъ! Ну, что я ему сдѣлалъ? Скажите, пожалуйста!

   - Вы ошибаетесь: Николаевъ не такой человѣкъ, чтобы дѣлать что-нибудь изподтишка. Наконецъ, онъ у меня недавно былъ и навѣрное сказалъ-бы мнѣ объ этомъ. Нѣтъ, Иванъ Ивановичъ, мнѣ кажется, что вамъ нужно дать Егорову, и все устроится по прежнему: онъ не боится никакихъ доносовъ.- Извините мнѣ нескромный вопросъ: много-ли вы передавали ему втечен³е своего ареста? - смѣло спросилъ я вдругъ Глюма.

   - Не мало,- какъ-то неохотно, не безъ оттѣнка сожалѣн³я, отвѣтилъ онъ мнѣ.

   - Въ томъ, что вы передавали не мало, я не сомнѣвался; мнѣ интересно знать: сколько именно? Не думаю, чтобы у васъ было какое-нибудь основан³е меня стѣсняться. Вы-же хорошо знаете, что я и самъ далъ ему...- добивался я.

   - Зачѣмъ, князь, говорить?... Сталъ онъ мнѣ-таки въ копѣйку. На тѣ деньги, которыя я прожилъ, пока сижу въ части, т. е. не прожилъ, а которыя только ему передавалъ, можно-бы,- думаю,- цѣлый годъ заграницей прожить. То за дочку - въ панс³онъ нужно заплатить, то за сына въ гимназ³ю, то въ праздникъ - расходовъ много, то просто взаймы сто рублей - и за всѣмъ этимъ,- ко мнѣ, какъ въ свой карманъ; а ему отказать нельзя; потомъ самъ проклянешь себя...

   - И вы еще называли его "золотымъ человѣкомъ"? - перебилъ я Глюма.

   - Я и теперь скажу: человѣкъ онъ хорош³й, все сдѣлаетъ, ни въ чемъ не откажетъ... только вотъ насчетъ денегъ не очень то совѣстливъ: не знаетъ мѣры; постоянно такъ и смотритъ, какъ-бы что-нибудь сорвать... A этотъ доносъ, вы думаете, дешево обойдется мнѣ? Теперь и не раздѣлаешься съ нимъ! Послушали-бы вы, что онъ мнѣ пѣлъ въ конторѣ цѣлыхъ два часа...

   И, отвѣчая, вѣроятно, на недосказанную мысль, онъ отчаянно махнулъ рукой.

   Чтобы объяснить себѣ причину внезапной немилости къ нему Егорова, побудившую послѣдняго искать себѣ новый источникъ дохода въ отношен³яхъ моихъ къ Амал³и Карловны, я, пользуясь тѣмъ, что мнѣ удалось вызвать Глюма на откровенность, полюбопытствовалъ узнать: сколько и давно-ли онъ въ послѣдн³й разъ далъ? - оказалось, что, независимо отъ переданныхъ Гллюмоъ Егорову, въ разное время, благодарностей, послѣдн³й еще перебралъ у него, подъ видомъ займа, до 400 рублей; въ виду чего, Глюмъ, хорошо зная, что ему не придется подучить этого долга, пересталъ платить Егорову за поѣздки въ городъ и за друг³я "льготы", до того обыкновенно оплачиваемыя. Въ послѣднее время, Глюму приходилось нѣсколько разъ отказывать Егорову въ ссудѣ, подъ видомъ неимѣн³я наличныхъ денегъ. Становилось, такимъ образомъ, яснымъ старан³е Егорова сблизить меня съ Амал³ей Карловной: вмѣсто одного, переставшаго быть исправнымъ, онъ пр³обрѣталъ двухъ новыхъ, еще неистощенныхъ имъ, данниковъ. Очевидно, что то, о чемъ напѣвалъ Егоровъ Глюму въ течен³и двухъ часовъ, также имѣло цѣлью ограничить, подъ предлогомъ поступившаго доноса, право Глюма, ходить по двору полицейскаго дома, являться въ любое время въ контору, въ квартиру смотрителя, словомъ, лишить его возможности узнать дѣйствительную, причину имѣющаго состояться перевода меня въ секретный нумеръ. Мнимый доносъ отнималъ, въ то-же, время, у Глюма всяк³й поводъ къ недовольству противъ Егорова и, само собою, прерывалъ дорого купленныя отношен³я къ нему.

   - Что-жъ мнѣ дѣлать?... Мнѣ нужно, необходимо видѣть Амал³ю Карловну... Она никогда не бывала больна.... вдругъ... Это что-нибудь серьезное... Проклятый доносъ!- убивался онъ, повидимому, дѣйствительно влюбленный въ "чудеснѣйшую женщину".

   - Никакого доноса - нѣтъ; увѣряю васъ. Егоровъ, просто, хочетъ заставить васъ давать ему по прежнему. Вините сами себя: не слѣдовало пр³учать съ самаго начала къ частымъ "благодарностямъ"; довольствовался-бы и малымъ.

   - Неужели это правда? A что... вѣдь, онъ, и въ самомъ дѣлѣ, пожалуй, выдумалъ этотъ доносъ...- задумался Глюмъ надъ моими словами.- Нѣтъ, онъ со мной-бы этого не сдѣлалъ! Николаевъ подалъ доносъ; это вѣрно... вотъ увидите,- рѣшилъ онъ послѣ довольно продолжительнаго раздумья.

   - Можетъ быть; во всякомъ случаѣ, теперь ужь такъ вышло, что сдѣлать ничего нельзя. Утро вечера мудренѣе, Иванъ Ивановичъ. Вы-то изволили цѣлый денъ почивать, а меня, признаюсь, клонитъ ко сну. Спокойной ночи! - здѣсь немножко удобнѣе, чѣмъ въ прежнемъ покоѣ,- проговорилъ я, безцеремонно перевернувшись на другой бокъ, оставляя, такимъ образомъ, Ивана Ивановича наединѣ съ его веселыми мыслями.

   Утренняя повѣрка на другой денъ, къ немалому удивлен³ю заключенныхъ, производилась, какъ и наканунѣ, самимъ Егоровымъ.

   - Странно, что онъ самъ сталъ дѣлать повѣрку: второй день кряду,- вслухъ недоумѣвалъ Угровъ.

   - Здравствуйте, господа! Непр³ятную вѣсточку я вамъ принесъ, г. Карасевъ: приходится разлучить васъ съ вашими товарищами,- оффиц³альнымъ тономъ произнесъ Егоровъ, холодно здороваясь со мной.

   - Вотъ-съ, пожалуйте сюда! - сказалъ онъ мнѣ, подводя меня къ окну и предъявляя какую-то писанную бумагу. - Впрочемъ, позвольте, я вамъ самъ объявлю. - И, понизивъ голосъ,- однакожь, настолько, чтобы присутствующ³е могли его слышать,- онъ торопливо прочелъ слѣдующее: "Предлагаю вашему высокоблагород³ю, немедленно по получен³и сего, перевести, содержащагося подъ стражей во ввѣренномъ вамъ полицейскомъ домѣ, Дмитр³я Александрова Карасева, изъ общей камеры въ отдѣльный секретный нумеръ, и объ исполнен³и мнѣ донести".- Это - отъ прокурора. Такъ приготовьтесь, пожалуйста. A право, мнѣ жалко разлучать васъ; вы, кажется, успѣли сойтись съ вашими товарищами, попривыкнуть, да и веселѣе въ общей камерѣ... Но ничего не подѣлаешь,- пожимая плечами, тономъ искренняго сожалѣн³я, произнесъ онъ, оставляя камеру.

   - И я перейду въ секретный нумеръ; все равно, теперь никуда нельзя выходить. A тамъ, по крайней мѣрѣ, знаешь, что никто доноса не напишетъ,- сказалъ мнѣ Глюмъ.- Мы съ вами тамъ хорошо устроимся, рядомъ... Рѣшено: я тоже, господа, васъ оставляю,- объявилъ онъ, обращаясь къ Угрову, де-Трайлю и Давыдовичу,- пойду хлопотать! и Глюкъ отправился въ контору.

   Вскорѣ за мной явился Савельевъ. Пришлось распрощаться съ "благородной" камерой и ея жильцами и отправиться, вслѣдъ за нимъ въ свое новое помѣщен³е - секретный нумеръ.

  

   Къ большому трехъ-этажному корпусу, занимаемому общими арестантскими помѣщен³ями, примыкало высокое, но узкое, трехъэтажное-же каменное здан³е, соединенное съ первымъ сквознымъ корридоромъ средняго этажа. Здан³е это называлось "секретная половина". Верхн³е два этажа этой "половины" были заняты десятью камерами, или "секретными" нумерами, изъ которыхъ шесть, занимавш³я собою средн³й этажъ, были одинаковаго размѣра. Нижн³й этажъ вмѣщалъ въ себѣ цейхгаузъ полицейскаго дома. Назначен³е "секретной половины", точнѣе,- тѣхъ десяти камеръ, которыя составляли ея верхн³й и средн³й этажи, заключалось въ томъ, чтобы служить мѣстомъ , содержан³я исключительно, такъ называемыхъ, "секретныхъ" арестантовъ, т. е. тѣхъ изъ заключенныхъ, которымъ, по ходу ихъ дѣлъ, представляется необходимымъ, въ течен³и болѣе или менѣе продолжительнаго времени, пресѣчь всякую возможность сообщен³я съ родственниками, знакомыми, друзьями, свидѣтелями по дѣлу и т. под. лицами. Одно только воспрещен³е такимъ заключеннымъ видѣться съ названными лицами ни къ чему не повело-бы, такъ какъ, содержась въ общихъ камерахъ, они имѣли-бы полную возможность сноситься съ ними письменно и устно, при посредствѣ лицъ, посѣщающихъ прочихъ заключенныхъ. Въ описываемомъ мною полицейскомъ домѣ "секретные" нумера не достигали своей цѣли, такъ какъ нерѣдко занимались людьми, денежныя средства которыхъ побуждали Егорова, по своему личному усмотрѣн³ю, переводить ихъ изъ общихъ камеръ, ради доставлен³я имъ возможности, за извѣстное "воздаян³е", пользоваться въ широкихъ размѣрахъ всѣмъ, что только составляетъ для заключеннаго "запретный плодъ". Понятно, что совмѣстное содержан³е въ одномъ корридорѣ такихъ мнимо-секретныхъ съ дѣйствительно секретными дѣлало переводъ, послѣднихъ изъ общихъ камеръ совершенно безцѣльнымъ. Не говоря уже о томъ, что всяк³й "секретный", какъ-бы ни были строги данныя, относительно его, Егорову инструкц³и, обладая извѣстной суммой денегъ, имѣлъ полное право разсчитывать на всевозможныя проявлен³я "любезности золотаго человѣка"... Этажи сообщались между собою двумя необыкновенно крутыми, почти прямыми, темными лѣстницами. У входа въ "секретную половину" корридоръ преграждался двумя половинками, состоявшихъ изъ рѣдко переплетенныхъ между собою желѣзныхъ прутьевъ, дверей. Толстый желѣзный засовъ и необыкновенной величины висяч³й замовъ заграждали доступъ въ "секретную половину", дѣлая невозможнымъ какъ входъ, такъ и выходъ оттуда, безъ соглас³я дежурнаго полицейскаго служителя, большей част³ю неизмѣнно дремавшаго на табуретѣ у тѣхъ-же дверей, съ двумя связками ключей отъ камеръ и входной двери въ рукахъ.

   - Ну, отпирай живѣй! будетъ тебѣ дремать! - окликнулъ Савельевъ дежурнаго, когда мы подошли къ названнымъ дверямъ.

   Промычавъ "сейчасъ... успѣешь", дежурный; не торопясь, протеръ себѣ глаза, отыскалъ, не безъ труда, въ одной изъ связокъ нужный ему ключъ, которымъ и отперъ, наконецъ, входную дверь.

   - Вотъ вамъ нумеръ, баринъ. Съ новосельемъ честь имѣемъ поздравить... расшаркался предо мной Савельевъ, отворивъ двери одного изъ "секретныхъ" нумеровъ средняго этажа.

   Меня обдало запахомъ сырости и пустоты. Это была высокая, полутемная комната, съ небольшимъ узенькимъ окномъ у самаго потолка, доступу свѣта чрезъ которое мѣшала частая желѣзная рѣшетка съ обѣихъ сторонъ окна. Смѣривъ пространство комнаты; имѣвшей 5 ¹/₂ шаговъ въ длину и 2 ¹/₂ въ ширину, я, въ продолжен³и нѣсколькихъ минутъ, безмолвно осматривалъ свое новое помѣщен³е. Такая-же, какъ и въ "благородной" камерѣ, кровать съ принадлежностями и табуретъ со столикомъ занимали почти всю камеру, оставляя небольшое свободное пространство у самыхъ дверей и узк³й, въ полшага, проходъ между стѣною и кроватью. Потолокъ камеры былъ чисто выбѣленъ, а стѣны выкрашены въ желтую краску; причемъ черная панель начиналась больше чѣмъ отъ половины ихъ. Довольно массивная деревянная дверь съ двумя громадными желѣзными засовами со стороны корридора и маленькимъ круглымъ окошечкомъ посрединѣ, была, въ свою очередь, выкрашена въ темно-зеленый цвѣтъ. Надъ дверью помѣщался, прикрѣпленный къ стѣнѣ, особаго вида, фонарь, служивш³й какъ-бы футляромъ для довольно большой, керосиновой лампы. Фонарь этотъ былъ запертъ маленькимъ замочкомъ. Часть выходившей въ корридоръ и въ сосѣдн³й нумеръ, высокой, круглой, обитой листовымъ желѣзомъ, печи занимала весьма небольшой треугольникъ между дверью и правою,- отъ входа въ камеру,- стѣною. Полъ, какъ въ камерѣ, такъ и въ корридорѣ, былъ каменный.

   - Можно обоями оклеить; вамъ смотритель позволитъ, - проговорилъ Савельевъ, прочитавъ на моемъ лицѣ, непр³ятное впечатлѣн³е, произведенное на меня осмотромъ своего новаго жилища.

   - Попросите до мнѣ смотрителя!- поручилъ я ему, затворяя за собой дверь камеры.

   - Этого барина не запирай. И по корридору могутъ ходить;. такъ и передавай сдачу: смотритель приказалъ,- наказывалъ за дверью дежурному служителю Савельеву, оставляя "секретную половину".

   Дежурный, въ свою очередь, не замедлилъ объявить мнѣ "начальническую милость".

   - Неравно, баринъ, надо захочется погулять, такъ вы это можете; потому вамъ это дозволено,- приложивъ руку въ козырьку, почтительно произнесъ онъ, остановившись въ дверяхъ.

   - Что вы стоите на порогѣ? Войдите, присядьте! - предложилъ я ему, указывая около себя мѣсто на кровати.

   - Покорнѣйше благодаримъ-съ... не смѣемъ-съ... Неравно его высокоблагород³е могутъ пожаловать: намъ тоже не полагается съ секретными разговоры заводить,- отвѣтилъ онъ, входя, въ тоже время, въ камеру.

   - Эй! дежурный! куда ты тамъ дѣлся?- донесся вдругъ откуда-то чей-то громк³й голосъ.

   Я еще не успѣлъ спросить, кому этотъ голосъ принадлежитъ, какъ дежурный уже исчезъ изъ камеры.

   - Чего ты тамъ съ бродягами возишься? Не дозовешься тебя!... Позови ко мнѣ Савельева! - кричалъ тотъ-же голосъ почти у самой моей камеры.

   - Слушаю-съ, ваше благород³е! - отвѣтилъ ему дежурный, и раздавш³йся, вслѣдъ затѣмъ, звонъ ключей и стукъ засова свидѣтельствовали, что онъ бросился исполнять приказан³е.

   Я выглянулъ въ корридоръ. Въ нѣсколькихъ шагахъ отъ моей камеры, широко разставивъ ноги, съ опущенными внизъ глазами, какъ-бы погруженный въ глубокую думу, стоялъ высок³й господинъ съ неподвижной сигарой въ зубахъ. Одѣтый въ кавалер³йск³я рейтузы, тужурку (такъ называется короткое военное полупальто) безъ погоновъ, съ уланской фуражкой на головѣ, этотъ господинъ довольно замѣтно покачивался изъ стороны въ сторону, словно ища точку опоры для своей громадной фигуры. Мой неумышленный кашель привлекъ во мнѣ его вниман³е: уставивъ въ меня свои больш³е оловянные глаза, онъ молча принялся закручивать свои залихватск³е, опускавш³еся ниже подбородка усы. Сдѣланное съ моей стороны покушен³е удалиться въ камеру, притворивъ за собою дверь, прервало его молчан³е.

   - Позвольте, эй, вы! - громко крикнулъ онъ, распахнувъ дверь и бросая на полъ вынутую изо рта сигару.

   - Что вамъ угодно? - спросилъ я его.

   - Кто вы такой, милостивый государь? - строго спросилъ онъ меня, въ свою очередь.

   - Прошу васъ оставить меня! - проговорилъ я, берясь за ручку двери.

   - Позвольте, позвольте! Кто вы такой? Ваша фамил³я? Не стѣсняйтесь... остановилъ онъ меня, смѣло входя въ камеру.

   - Да вы-то кто такой? - рѣзко спросилъ я моего безцеремоннаго гостя въ фуражкѣ съ кокардой.

   - Я... я... рекомендуюсь: ротмистръ С. Позвольте узнать?...