Лейкин Николай Александрович - В гостях у турок

ая бороду.

   - Теперь тебѣ нужно держать себя какъ можно спокойнѣе и веселѣе, будто-бы ничего не произошло и ты ничего не знаешь.

   - Однако, мы можемъ ѣхать въ какой нибудь монастырь. Будто-бы ѣдемъ на богомолье, чтобъ поспѣть къ заутрени. Давеча нашъ проводникъ говорилъ о какомъ-то монастырѣ въ трехъ часахъ ѣзды отъ Соф³и. Въ монастырѣ и скроемся.

   - Никуда я ночью не поѣду. Самъ-же ты слышалъ, что здѣсь въ горахъ повсюду разбойники. Ужъ лучше въ руки прокурору попасть, чѣмъ съ разбойникамъ, отрѣзала Глафира Семеновна и крикнула все еще шагавшему изъ угла въ уголъ мужу:- Да не вертись ты передъ моими глазами! Мечешься какъ тигръ въ клѣткѣ. Дай мнѣ успокоиться и заснуть. У меня и такъ мигрень, а ты... Ложись спать! Утро вечера мудренѣе.

   Николай Ивановичъ послушался жену, раздѣлся и легъ въ постель, но ему не спалось. Онъ долго ворочался съ боку на бокъ и строилъ планы своей встрѣчи съ прокуроромъ.

   Заснулъ онъ только подъ утро. Во снѣ ему снился прокуроръ.

  

  

   Проснулся Николай Ивановичъ на другой день рано. Еще только свѣтало. Первое, что у него мелькнуло въ головѣ - было слово, "прокуроръ".

   "Господи! Пронеси бѣду мимо!" - проговорилъ онъ мысленно и ужъ не могъ больше заснуть, хотя часы показывали только седьмой часъ.

   Ему даже и не лежалось. Онъ всталъ, надѣлъ туфли, накинулъ на себя пальто вмѣсто халата, сѣлъ къ столу и принялся курить. Глафира Семеновна еще спала. Онъ злобно посмотрѣлъ на нее и подумалъ:

   "Спитъ, глупая! Какъ будто-бы мое несчаст³е до нея и не касается! Вѣдь задержатъ меня здѣсь, такъ и ей придется остаться со мной. Ахъ, женщины, женщины, какъ вы легкомысленны!" - подумалъ онъ.

   Но онъ все-таки не хотѣлъ будить жену и перешелъ въ другую комнату, ту самую, которую онъ взялъ вчера себѣ для пр³емной, чтобъ принимать къ себѣ газетныхъ корреспондентовъ. Здѣсь было холодно. Ее съ вечера не натопили. Его стало знобить и онъ, усиленно куря папиросы, сталъ ходить изъ угла въ уголъ.

   Время тянулось медленно. Дабы наполнить досугъ, Николай Ивановичъ сходилъ за платьемъ и за сапогами, одѣлся и ужъ сверхъ платья надѣлъ на себя пальто. Затѣмъ пересчиталъ отъ нечего дѣлать имѣющееся у него золото, русск³я бумажныя деньги и сербск³я бумажки. Въ корридорѣ стали раздаваться шаги. "Позвать развѣ слугу и потребовать чаю? задалъ онъ себѣ вопросъ. Кстати, спрошу его, не идетъ-ли какого-нибудь поѣзда по направлен³ю къ Константинополю раньше полудня. Тогда можно съ этимъ раннимъ поѣздомъ и уѣхать куда-нибудь, а ужъ тамъ и пересѣсть на константинопольск³й поѣздъ. Въ Константинополь есть всего одинъ поѣздъ, въ первомъ часу дня, это я знаю, а можетъ быть не найдется-ли раньше другого поѣзда до какого-нибудь хоть паршивенькаго городка? Намъ только-бы уѣхать изъ Соф³и".

   Соображая все это, онъ сдѣлалъ еще нѣсколько шаговъ по комнатѣ, постоялъ въ раздумьи около пуговки электрическаго звонка и, наконецъ, нажалъ кнопку.

   Корридорный явился, привѣтствовалъ Николая Ивановича съ добрымъ утромъ и спрашивалъ, хорошо-ли онъ почивалъ.

   - Чаю, самоваръ... Вотъ въ эту комнату подадите... приказалъ ему Николай Ивановичъ, но о поѣздѣ, дабы не навлечь на себя подозрѣн³я, сразу его не спросилъ...

   Явился чай съ пыхтящимъ, по-прежнему, грязнымъ самоваромъ, но самоваръ этотъ уже не привелъ въ умилен³е Николая Ивановича. Поставивъ на столъ принадлежности чаепит³я, корридорный остановился у дверей и, улыбаясь, проговорилъ:

   - Днесь можете заповѣдать на обѣдъ русски щи, господине экселенцъ. Готовачъ (т. е поваръ) сказалъ, что онъ можетъ готовити.

   Николая Ивановича взорвало.

   - Какой тутъ обѣдъ! Мы хотимъ сегодня, какъ можно раньше, уѣхать въ Константинополь, сказалъ онъ.

   - Сей день? Днесь? удивился корридорный.

   - Да, да... Сегодня утромъ... И чѣмъ раньше, тѣмъ лучше. Я получилъ на почтѣ письмо.

   Корридорный сталъ доказывать, что "тренъ желѣзницы" (т. е. желѣзнодорожный поѣздъ) идетъ въ "Цариградъ" только въ часъ дня и "экселенцъ" всегда успѣетъ пообѣдать.

   - Нѣтъ, нѣтъ, мы хотимъ уѣхать даже раньше часу. Намъ нужно встрѣтиться до часу кое съ кѣмъ на слѣдующей отъ Соф³и станц³и... Я забылъ, какъ эта станц³я называется. Такъ вотъ нѣтъ-ли какого-нибудь поѣзда пораньше, хоть и не до Царьграда?

   - Есте. Имамъ, экселенцъ... До Бѣловы...отвѣчалъ корридорный.

   - Вотъ, вотъ... До Бѣлова намъ и надо, подхватилъ Николай Ивановичъ.- Когда идетъ этотъ поѣздъ?

   Оказалось, что до Бѣловы есть мѣстный поѣздъ въ 11 часовъ утра. Николай Ивановичъ оживился.

   - Вотъ и отлично! Вотъ на этомъ поѣздѣ мы и поѣдемъ, заговорилъ онъ.- Пожалуйста, поскорѣй приготовьте намъ счетъ и экипажъ. Поскорѣй только! Мы уѣдемъ на желѣзную дорогу въ десять, даже въ девять часовъ. Чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше. Такъ пожалуйста, поскорѣй. Бакшишъ вамъ будетъ хорош³й.

   Корридорный поклонился и исчезъ.

   - Съ кѣмъ это ты тамъ разговариваешь? послышался изъ другой комнаты заспанный голосъ Глафиры Семеновны.

   - А! Проснулась! Вставай, милая, скорѣй! воскликнулъ Николай Ивановичъ.- Въ девять часовъ мы уѣзжаемъ. Есть ранн³й поѣздъ до какой-то Бѣловы, чортъ ее дери! Вотъ въ эту Бѣлову мы и поѣдемъ. Вѣдь намъ въ сущности все равно, куда-бы ни ѣхать, только уѣхать, а это по дорогѣ въ Константинополь. О, Господи, Господи! Пронеси только мимо этого прокурора! вздохнулъ онъ.

   Было уже семь часовъ. Глафира Семеновна стала вставать. Началось надѣван³е чулокъ, юбки. Затѣмъ послѣдовало умыванье. Умывался и Николай Ивановичъ и ворчалъ на жену.

   - Просто удивляюсь я на тебя! Какъ можно до этой поры спать, если надъ нами стряслась такая бѣда, говорилъ онъ.- Я ужъ давно всталъ. У меня и чай готовъ. Ты это что? Капотъ надѣваешь? Нѣтъ, ужъ ты прямо дорожное платье надѣвай. Я и экипажъ заказалъ. Мы какъ напьемся чаю, такъ сейчасъ и поѣдемъ на станц³ю.

   - Хорошо, хорошо. Только вѣдь прокуроръ насъ можетъ и на станц³и захватить, отвѣчала она.- Тамъ даже хуже... Вѣдь онъ можетъ намъ сдѣлать скандалъ при публикѣ.

   - Что ты меня пугаешь, что ты меня пугаешь, милая! закричалъ мужъ и схватился въ отчаян³и за волосы.- Ахъ, кругомъ вода! вздохнулъ онъ и, подумавъ, прибавилъ:- Впрочемъ, будь что будетъ, а все-таки мы уѣдемъ на станц³ю, какъ можно раньше.

   Черезъ четверть часа супруги сидѣли въ "пр³емной" и пили остывш³й чай.

   - Хоть-бы поѣсть что-нибудь... въ дорогу, сказала Глафира Семеновна.

   - Какая тутъ ѣда, милая! Только-бы удрать поскорѣе. Тамъ на станц³и чего нибудь поѣдимъ, проговорилъ Николай Ивановичъ.- И удивляюсь я, какъ ты можешь при такой тревогѣ еще ѣсть хотѣть! Впрочемъ, вѣдь вотъ булки поданы. Кушай. О, только-бы все это благополучно пронеслось - большую свѣчку я поставлю! вздыхалъ онъ.

   Раздался стукъ въ дверь. Николай Ивановичъ вздрогнулъ.

   - Святители! Ужъ не прокуроръ-ли? прошепталъ онъ.

   Но это былъ слуга. Онъ принесъ счетъ гостинницы и сообщилъ, что въ девять часовъ экипажъ будетъ у подъѣзда. Николай Ивановичъ заплатилъ ему по счету и далъ пять левовъ на чай. Корридорный чуть не до земли поклонился ему.

   - Слушйвте... наставительно сказалъ ему Николай Ивановичъ.- Послѣ нашего отъѣзда, если кто будетъ спрашивать про насъ - всѣмъ говорите, что мы не въ Царьградъ, а въ Вѣну уѣхали. Поняли?

   - Разбирамъ, господине экселенцъ, снова поклонился корридорный и удалился.

   - Ну, Глафира Семеновна! Всели у тебя уложено? Будь на готовѣ. Господи, какъ-бы поскорѣе удрать! прошепталъ Николай Ивановичъ и въ нетерпѣн³и зашагалъ изъ угла въ уголъ по комнатѣ, нервно затягиваясь папироской.

   Такъ прошло съ полчаса. Но вотъ опять стукъ въ дверь.

   - Кто тамъ? закричалъ Николай Ивановичъ.

   За дверью по-болгарски разговаривали два гололоса. Наконецъ, въ комнату заглянулъ корридорный и доложилъ:

   - Экселенцъ! Господинъ прокуроръ молитъ да видѣти экселенцъ.

   Николай Ивановичъ бы весь застылъ на мѣстѣ и поблѣднѣлъ. Глафира Семеновна слезливо заморгала глазами.

  

  

   Въ комнату мѣшковато вошелъ нѣсколько неуклюж³й, но съ красивымъ лицомъ бородатый брюнетъ среднихъ лѣтъ, гладко остриженный, въ черномъ жакетѣ и сѣрыхъ брюкахъ и раскланялся.

   - Позвольте отрекомендоваться: вашъ сосѣдъ по номеру, прокуроръ болгарской службы Стефанъ Авичаровъ, сказалъ онъ чисто по русски.- Простите, что безпокою васъ въ такой неурочный часъ, но сейчасъ узнавъ отъ здѣшн³й прислуги, что вы сегодня утромъ уже уѣзжаете, не могъ отказать себѣ въ удовольств³и поговорить съ вами, тѣмъ болѣе, что можетъ быть мы уже и старые знакомые. Николай Ивановичъ Ивановъ, какъ я прочелъ на доскѣ у швейцара? спросилъ онъ.- Съ нимъ я имѣю удовольств³е говорить?

   Николай Ивановичъ, блѣдный какъ полотно, попятился и, взявшись за спинку стула, отвѣчалъ:

   - Точно такъ-съ, Николай Ивановичъ Ивановъ, петербургск³й купецъ Ивановъ, а это вотъ моя жена Глафира Семеновна, но долженъ вамъ сказать, что все то, въ чемъ вы меня подозрѣваете, совершенно несправедливо и я знать ничего не знаю и вѣдать ничего не вѣдаю.

   Прокуроръ вытаращилъ глаза.

   - Да-съ, продолжала за мужа Глафира Семеновна.- Все что вы объ насъ думаете, все это совершенно напрасно. Мы мирные туристы, ѣздимъ съ мужемъ ежегодно по Европѣ для своего образован³я и, посѣтивъ славянск³й городъ Соф³ю, ужъ никакъ не ожидали, что попадемъ въ какое-то подозрѣн³е. Мы, какъ русск³е люди, ожидали отъ своихъ братьевъ славянъ дружественной встрѣчи, а не придирокъ отъ судейскихъ лицъ.

   - Именно, именно... опять подхватилъ Николай Ивановичъ.- Тѣмъ болѣе, что въ настоящее время въ Болгар³и поворотъ ко всему русскому.

   Прокуроръ слушалъ и недоумѣвалъ.

   - Позвольте... Тутъ, очевидно, какое-то недоразумѣн³е... Надо объясниться, проговорилъ онъ.

   - Да и объясняться нечего. Я ничего не знаю. Хоть подъ присягу меня, такъ ничего не знаю. Вольно-жъ было людямъ величать меня Богъ знаетъ какъ! А я ничего не знаю, стоялъ на своемъ Николай Ивановичъ.

   - Да, тутъ недоразумѣн³е, повторилъ прокуроръ,- А потому позвольте разсѣять это недоразумѣн³е и увѣрить васъ, что визитъ мой не имѣетъ никакого служебнаго характера.

   - О, знаемъ мы васъ судейскихъ! сказала ему Глафира Семеновна.

   Прокуроръ сконфузился и приложилъ руку къ груди.

   - Мадамъ Иванова, мнѣ право такъ совѣстно, что я причинилъ вамъ своимъ визитомъ такую непр³ятность, но позвольте васъ завѣрить честнымъ словомъ, что мой визитъ чисто дружественный, проговорилъ онъ.- Я воспитывался въ Росс³и, окончилъ курсъ въ Московскомъ университетѣ, люблю русскихъ и пришелъ поговорить о Росс³и. А почему именно я осмѣлился придти къ вамъ - я это вамъ сейчасъ разскажу. Въ бытность мою въ семидесятыхъ годахъ въ Московскомъ университетѣ у меня былъ товарищъ по курсу Николай Ивановичъ Ивановъ.

   - Нѣтъ-съ, никогда я не былъ вашимъ товарищемъ по курсу, перебилъ его Николай Ивановичъ.- Я петербуржецъ и учился въ петербургскомъ коммерческомъ училищѣ, да и тамъ-то курса не кончилъ. Не товарищъ-съ...

   - Да, теперь я самъ вижу, что не товарищъ и прошу меня извинить, что обезпокоилъ васъ. Мое почтен³е, поклонился прокуроръ, пятясь къ двери.- Но уходя отъ васъ, долженъ признаться, что и я отъ русскихъ ожидалъ болѣе любезнаго пр³ема. Еще разъ извините.

   Прокуроръ уже взялся за ручку двери, какъ вдругъ Николай Ивановичъ, весь прос³явъ, закричалъ ему:

   - Постойте, постойте, господинъ прокуроръ! Такъ вы насъ ни въ чемъ не подозрѣваете? Вы къ намъ пришли не слѣдств³е производить?

   - Какое-же слѣдств³е, помилуйте! вскричалъ прокуроръ въ свою очередь и остановился у дверей. Я просто чаялъ встрѣчи съ Николаемъ Ивановымъ, товарищемъ моимъ по университету, вашимъ однофамильцемъ. Николай Ивановичъ развелъ руками.

   - Тогда, батенька, прошу покорно остановиться и присѣсть, сказалъ онъ.- Тутъ прямо недоразумѣн³е. Очень пр³ятно познакомиться. Глаша! Проси господина прокурора садиться, обратился онъ къ женѣ.- А васъ, господинъ прокуроръ, позвольте познакомить съ моей женой Глафирой Семеновной.

   Рукопожат³я, поклоны. Прокуроръ сѣлъ. Сѣли и супруги Ивановы. Николай Ивановичъ предложилъ прокурору папироску и пояснилъ:

   - Русская... Изъ Росс³и съ нами черезъ три таможни переѣхала. Жена моя пятьсотъ штукъ папиросъ въ коробкѣ подъ своей шляпкой провезла.

   - Разсказывай, разсказывай!- подмигнула Глафира Семеновна мужу.- А господинъ прокуроръ и привяжется.

   - Сударыня, зачѣмъ вы меня ставите въ такое неловкое положен³е?..- пожалъ плечами прокуроръ, приложивъ руку къ сердцу.- Вѣдь я у васъ въ гостяхъ, такъ неужели-же я?..

   - Ну, да я шучу, конечно, а все-таки какой вы вообще опасный и непр³ятный народъ по своей должности. Вѣдь вотъ вы насъ какъ напугали вчера своей карточкой! Мужъ всю ночь не спалъ. Да и вчера, и сегодня поутру въ переполохѣ. Знаете, ужъ я вамъ признаюсь, что изъ-за вашей карточки мы сегодня рѣшили бѣжать изъ Соф³и, куда глаза глядятъ,- говорила Глафира Семеновна.

   - Да что вы! что вы!- удивлялся прокуроръ.- Бога ради, разскажите, въ чемъ дѣло.

   - Нѣтъ, нѣтъ, Глаша, не разсказывай! - остановилъ за руку жену Николай Ивановичъ.- Я очень радъ господину прокурору, но не надо разсказывать.

   - Отчего-же? Пусть господинъ прокуроръ знаетъ. Даете мнѣ, господинъ прокуроръ, слово, что же будете преслѣдовать моего мужа? - улыбнулась Глафира Семеновна.

   - Да что вы, что вы, мадамъ Иванова! Съ какой-же это я стати! Вѣдь ужъ навѣрное вы человѣка не зарѣзали и ничего не украли.

   - Но, все-таки, прегрѣшили передъ закономъ.

   И Глафира Семеновна подробно разсказала прокурору всю истор³ю съ превосходительствомъ. Прокуроръ расхохотался.

   - Позвольте... Да тутъ и состава-то преступлен³я нѣтъ!- говорилъ онъ.- Ну, теперь мнѣ понятно, отчего вы меня чуть не на рога приняли! Я слушаю давеча ваши рѣчи и дивлюсь имъ. "Не русск³е люди, думаю. Такъ русск³е гостей не принимаютъ".

   - Нѣтъ-съ, истинно русск³е люди. Славяне съ береговъ Волги и Невы! воскликнулъ Николай Ивановичъ, повеселѣвъ въ свою очередь.- На Волгѣ мы родились, а на Невѣ воспитались. Славянское гостепр³имство считаемъ выше всего и чтобъ вамъ это доказать на дѣлѣ - позвольте вамъ сейчасъ-же предложить шампанскаго.

   Онъ вскочилъ со стула и, бросившись къ звонку, нажалъ пуговку.

   - Послушай, Николай! Ты ужъ не спрашивай одного шампанскаго, сказала ему жена.- Ты ужъ закажи и хорош³й завтракъ. Я ужасно ѣсть хочу. Надо намъ позавтракать передъ отъѣздомъ. Вотъ и господинъ прокуроръ раздѣлитъ съ нами трапезу. Надѣюсь, что вы не откажете, мосье...

   - Авичаровъ... подсказалъ прокуроръ и отвѣтилъ:- Могу только поблагодарить, хотя право, мнѣ такъ совѣстно...

   - Ну, вотъ... Какая же тутъ совѣсть! Вѣдь не взятку-же мы вамъ завтракомъ подносимъ, что вы не нашли состава преступлен³я въ проступкѣ моего мужа, а просто намъ пр³ятно позавтракать въ компан³и. Вѣдь каждый день мы съ мужемъ глазъ на глазъ, такъ вообразите, какъ намъ это надоѣло! И наконецъ, мой мужъ любитъ выпить, а я не пью и ему выпить не съ кѣмъ, закончила Глафира Семеновна,

   - Вѣрно, вѣрно! подхватилъ Николай Ивановичъ - а сегодня на радостяхъ, что мой переполохъ такъ благополучно кончился, я готовъ пображничать съ особеннымъ удовольств³емъ!

   Вошелъ корридорный и подобострастно остановился у дверей.

   - Завтракъ намъ нуженъ, весело обратился къ нему Николай Ивановичъ.- Какъ завтракъ по-болгарски?

   - Подхаеване, экселенцъ!

   - Цыцъ! Не смѣй меня такъ называть! Никогда я экселенцемъ не былъ, погрозилъ ему пальцемъ Николай Ивановичъ - такъ вотъ подхаеване на три персоны намъ требуется. Что вы можете подать намъ самаго лучшаго? Впрочемъ, о завтракѣ поговоримъ вонъ въ той комнатѣ. При гостѣ завтракъ не заказываютъ.

   И Николай Ивановичъ повелъ корридорнаго въ сосѣднюю комнату.

  

  

   Завтракъ былъ обильный, хотя и не отличался особенною изысканностью. Какъ и вчера, кушанья, принесенныя изъ ресторана, не находящагося при гостинницѣ, были только теплы, но все это не мѣшало компан³и и въ особенности Николаю Ивановичу и его гостю, прокурору, ѣсть ихъ съ большимъ аппетитомъ. Были поданы: бульонъ, жареная константинопольская рыба скумбр³я, бифштексы съ картофелемъ и солеными оливками вмѣсто огурцовъ и кондитерское пирожное. На закуску - сардинки, икра и русск³я кильки изъ Ревеля. Передъ закуской пили русскую водку съ московскимъ ярлыкомъ на бутылкѣ, которую корридорный, шаромъ катавш³йся отъ усерд³я, принесъ съ особенною торжественностью и говорилъ, мѣшая русскую рѣчь съ болгарской:

   - Въ гастрономическомъ складѣ Панахова все есть. Въ Вѣнѣ того не найдете, господинъ, что есть въ складѣ Панахова. Спросите молока отъ птицы штраусъ - и то есть.

   - А ну-ка, принеси штраусоваго молока бутылку! засмѣялся Николай Ивановичъ.

   - Позвольте, позвольте... Да вы меня и безъ птичьяго молока на убой закормите, замѣтилъ прокуроръ, обозрѣвая яства, которыя были всѣ сразу принесены изъ ресторана и всѣ сразу поданы.

   - Такъ и надо-съ, такъ и надо по русскому обычаю. Ну-ка, по рюмочкѣ русской водочки, да съ килечкой...

   - Охотно, охотно выпью русской водки. Давно ее не пивалъ. Вѣдь у насъ здѣсь есть водка - рак³я, но она изъ сливъ гонится, очень душиста и ее пьетъ только простой народъ. Ну-съ, за ваше здоровье!

   Прокуроръ чокнулся съ Николаемъ Ивановичемъ и при этомъ послѣдн³й воскликнулъ, обращаясь къ

   - Глаша! Кто-бы часъ тому назадъ могъ повѣрить, что я съ прокуроромъ буду водку пить!

   И онъ ловко, по-русски, опрокинулъ себѣ въ ротъ рюмку съ водкой.

   - Повторить! обратился онъ черезъ минуту къ прокурору.- Объ одной рюмкѣ нельзя. Объ одной хромать будемъ.

   Было повторено и сейчасъ-же послѣдовалъ возгласъ Николая Ивановича:

   - По третьей, господинъ прокуроръ! Богъ Троицу любитъ.

   - Выпьемъ и по третьей, Николай Иванычъ, согласился прокуроръ, прожевывая сардинку:- Но не зовите меня прокуроромъ. Какой я теперь прокуроръ! Зовите по имени и отчеству, какъ я васъ зову. Я Степанъ Мефодьичъ.

   - Безъ четырехъ угловъ домъ не строится, Степанъ Мефодьичъ! восклицалъ Николай Ивановичъ послѣ выпит³я третьей рюмки.- Мы еще икрой не закусывали.

   - О, какъ мнѣ всѣ эти ваши русск³я присловья напоминаютъ Москву, гдѣ я провелъ мои лучш³е годы жизни, студенческ³е годы! И надо-бы отказаться отъ четвертой, но послѣ этихъ русскихъ прислов³й - не могу, отвѣчалъ прокуроръ.

   При четвертой рюмкѣ Глафира Семеновна начала уже коситься на мужа и прокурора и замѣтила:

   - Да кушайте вы прежде бульонъ-то. Онъ и такъ ужъ холодный, а вы его заморозите.

   - Ничего. Холодный бульонъ иногда даже лучше, далъ отвѣтъ Николай Ивановичъ.- Вотъ мы еще по пятой вонзимъ въ себя, да и за бульонъ...

   - Нѣтъ, нѣтъ! Я больше ужъ не могу... сталъ отказываться прокуроръ.

   - Да вѣдь как³я рюмки-то маленьк³я! Развѣ это рюмки! Вѣдь это ликеръ пить, а не водку. Нельзя, нельзя, Степанъ Мефодьичъ, отказываться отъ пятой. Пятая - крыша. Гдѣ-же это видано, чтобы домъ о четырехъ углахъ былъ безъ крыши!

   Прокуроръ улыбнулся Глафирѣ Семеновнѣ хмѣльными глазами, развелъ руками и произнесъ:

   - Представьте, сударыня, вѣдь уговорилъ меня вашъ мужъ. Уговорилъ! Противъ такихъ аргументовъ не могу отказаться. Дѣйствительно, дому нельзя быть безъ крыши! О, русск³я присловья, русск³я присловья! Когда-то болгарск³й языкъ выработаетъ себѣ что-нибудь подобное! Выпьемте и примемся за бульонъ.

   Было выпито по пятой. Николай Ивановичъ и прокуроръ затѣмъ вылили въ себя по чашкѣ бульону и принялись за скумбр³ю.

   Корридорный внесъ бокалы и бутылку шампанскаго.

   - Боже мой! Да вы и въ самомъ дѣлѣ шампанскаго заказали! Вѣдь это будетъ чисто лукуловск³й пиръ! воскликнулъ прокуроръ.- Напрасно, напрасно.

   - Что за напрасно! Я радъ радехонекъ, что цѣлъ-то остался! Вѣдь я думалъ, что вы меня заарестуете, отвѣчалъ Николай Ивановичъ.

   Прокуроръ пожалъ плечами.

   - Откуда вамъ могли так³я мрачныя мысли придти! сказалъ онъ.

   - А вотъ подите-же, пришли! Вѣдь меня, долженъ вамъ сказать, здѣшн³е газетные репортеры за какого-то русскаго дипломатическаго агента приняли, были и здѣсь въ гостинницѣ, ловили меня и по ресторанамъ и разспрашивали, что я думаю про нынѣшнюю Болгар³ю, что я замѣтилъ особенное въ Соф³и, а я ихъ не разубѣждалъ, что я простой русск³й путешественникъ. Вѣдь сегодня, я думаю, ужъ объ всемъ этомъ есть въ газетахъ, разсказывалъ Николай Ивановичъ.

   - Любопытно прочесть. Надо послать за газетами, сказалъ прокуроръ.

   - Потомъ, потомъ... На желѣзной дорогѣ купимъ. Вѣдь теперь некогда читать. Теперь, господинъ прокуроръ, пить да ѣсть надо.

   - Опять прокуроръ!

   - Виноватъ, Степанъ Мефодьичъ. А вѣдь рыбка-то плавала! вдругъ воскликнулъ Николай Ивановичъ, доѣдая скумбр³ю, и схватился за бутылку шампанскаго.- Вѣдь рыбка-то плавала, а потому и намъ по суху-то нечего бродить. Надо промочить себя.

   И онъ принялся разливать шампанское въ бокалы.

   - За здоровье дорогой хозяйки! возгласилъ прокуроръ, принимая бокалъ съ виномъ и чокаясь съ Глафирой Семеновной. - Ужасно только мнѣ совѣстно, что я, пользуясь отъ васъ такимъ радушнымъ гостепр³имствомъ, не въ состоян³и отплатить вамъ тѣмъ-же, ибо сегодня послѣ полудня уѣзжаю.

   - Куда? спросилъ Николай Ивановичъ.

   - Въ Филипополь. Вѣдь я, кажется, говорилъ вамъ давеча, когда вошелъ, что уѣзжаю къ себѣ въ Филипополь. Да, говорилъ.

   - Это когда вы вошли-то? Батюшка! До того-ли мнѣ тогда было, чтобы что нибудь слышать и понимать! Я дрожалъ, какъ осиновый листъ, отвѣчалъ Николай Ивановичъ и спросилъ:- А въ Филипополь по той же дорогѣ, что и въ Константинополь?

   - Да какъ-же! Ѣдущимъ въ Константинополь, нельзя миновать Филипополь.

   - Вотъ и отлично. Значитъ, послѣ завтрака вмѣстѣ и поѣдемъ. Глафира Семеновна! Слышишь, какая пр³ятная компан³я намъ предстоитъ въ дорогѣ! Не станемъ и мы откладывать нашъ отъѣздъ изъ Соф³и. Вѣдь мы здѣсь ужъ все видѣли, что здѣсь есть и что можно видѣть. О, какъ все это хорошо устраивается восторгался Николай Ивановичъ, произнося слова уже нѣсколько заплетающимся отъ выпитаго языкомъ.- Въ дорогу захватимъ винца...

   - Вотъ это винцо-то и позвольте мнѣ захватить въ дорогу, сказалъ прокуроръ.- Тогда я буду имѣть хоть маленькую возможность отплатить вамъ за гостепр³имство.

   - Э, что за счеты! Только-бы было вино, а тамъ чье оно - зачѣмъ разбирать! Братъ славянинъ! Вѣдь рыбка-то плавала! опять воскликнулъ Николай Ивановичъ.

   Прокуроръ въ восторгѣ воздѣлъ руки кверху.

   - О, русск³я присловья, русск³я присловья! опять воскликнулъ онъ.- Ну, какъ при нихъ откажешься пить! Они имѣютъ магическое дѣйств³е на волю человѣка! Выпьемте, Николай Ивановичъ! Поднимаю здравицу за единен³е братьевъ славянъ! За тѣсную дружбу!

   - Жив³о! закричалъ Николай Ивановичъ. - Глаша! Пей!

   Глафира Семеновна, смотрѣвшая уже изъ-подлобья на расходившихся мужа и гостя, неохотно взялась за бокалъ. Она не любила, когда мужъ ея бывалъ пьянъ, а теперь отъ выпитаго вина у него уже даже перекосило глаза. Прокуроръ, тоже съ посоловѣвшими глазами, такъ чокнулся съ ней, что даже расплескалъ ея вино, выпилъ до дна и принялся уничтожать совсѣмъ уже остывш³й бифштексъ съ солеными оливками.

   Николай Ивановичъ вновь разливалъ по бокаламъ вино и восклицалъ:

   - За здоровье славянскихъ женщинъ! Жив³о!

  

  

   Въ первомъ часу дня по улицамъ Соф³и, по направлен³ю къ желѣзнодорожной станц³и, во всю прыть мчались два фаэтона. Въ первомъ изъ нихъ сидѣли Николай Ивановичъ и прокуроръ, во второмъ помѣщалась Глафира Семеновна среди саковъ, корзинокъ, баульчиковъ и подушекъ, завернутыхъ въ пледы. На козлахъ рядомъ съ кучеромъ сидѣлъ усатый молодецъ изъ гостинницы въ фуражкѣ съ надписью "Метрополь". Николай Ивановичъ размахивалъ руками и кричалъ: "Жив³о! Да здравствуетъ славянское братство!" Дѣлалъ онъ это при каждой собравшейся кучкѣ народа, попадавшейся имъ по пути, и при этомъ лѣзъ цѣловаться къ прокурору. У нихъ также была кладь: въ ногахъ въ фаэтонѣ стояла плетеная корзинка съ виномъ и закусками, купленными въ гастрономическомъ магазинѣ Панахова.

   Но вотъ и станц³я желѣзной дороги. У подъѣзда съ нимъ подскочило нѣсколько бараньихъ шапокъ и онѣ принялись ихъ высаживать изъ фаэтоновъ. Николай Ивановичъ и имъ закричалъ "жив³о" и "да здравствуетъ славянство", а потомъ сталъ раздавать направо и налѣво никелевыя стотинки, нарочно для этого намѣнянныя, говоря:

   - Получите по-русски на чай! Получите и помните славянина съ береговъ Волги и Невы!

   Стотинки раздавались и извощикамъ, стоявшимъ передъ здан³емъ станц³и въ ожидан³и сѣдоковъ. Со всѣхъ сторонъ сыпались благодарности и привѣтств³я получившихъ:

   - Благодаря, господине! Проштавай! Останете съ здрав³е! Благодары!

   - Кричите ура! Вотъ вамъ еще на драку! проговорилъ Николай Ивановичъ, обращаясь къ собравшимся извощикамъ и кинулъ имъ горсть стотинокъ на мостовую, но прокуроръ, бывш³й менѣе пьянъ, схватилъ его подъ руку и потащилъ въ здан³е станц³и.

   Глафира Семеновна слѣдовала сзади, чуть не плача, и бормотала по адресу мужа:

   - Пьяный безобразникъ! Сѣрый мужикъ! Бахвалъ безстыдный!

   Николай Ивановичъ, слыша эти слова, оборачивался къ ней и говорилъ заплетающимся языкомъ:

   - Пусть прокуроръ посадитъ меня въ кутузку, если я пьяный безобразникъ! Пусть! А если онъ не сажаетъ, то, стало быть, онъ очень хорошо понимаетъ, что это не безобраз³е, а славянское единство. Прокуроръ! Степанъ Мефодьичъ! Вѣдь это славянское единство? Правильно я? - приставалъ онъ къ прокурору.

   - Идемте, идемте... Поѣздъ изъ Вѣны въ Константинополь прибылъ уже и надо садиться, а то опоздаемъ!- торопилъ его прокуроръ.

   - Нѣтъ, я желаю знать мнѣн³е прокурора - славянское это единство или безобраз³е?- Прокуроръ! Душка, скажи! - допытывался у прокурора Николай Ивановичъ и воскликнулъ:- Чувствую полное радуш³е славянской души и хочу обнять всѣхъ братьевъ, а она: пьяное безобраз³е!

   Поѣздъ, дѣйствительно, уже пришелъ изъ Вѣны и минутъ черезъ десять долженъ былъ отправиться въ Константинополь, такъ что супруги и прокуроръ еле успѣли, съ помощью проводника изъ гостинницы, купить билеты, сдать свой багажъ и помѣститься въ купэ. Николай Ивановичъ опять сталъ "серебрить" бараньи шапки, принесш³я въ купэ подушки и саки. Опять привѣтств³я: "благодары", и "останете съ здрав³е". Проводнику за его двухдневную службу Николай Ивановичъ далъ двѣ больш³я серебряныя монеты по пяти левовъ и сказалъ:

   - Вотъ тебѣ, братушка, на рак³ю и ребятишкамъ на молочишко! Не поминай лихомъ славянина съ береговъ Невы, и помни, какой такой русск³й человѣкъ Николай Ивановъ сынъ Ивановъ!

   Проводникъ такъ ему поклонился въ благодарность, что хлопнулъ картузомъ съ надписью "Метрополь" по полу вагона и произнесъ, весь с³яя:

   - Прощайте, экселенцъ! Прощайте, ваше высокопревосходительство!

   Поѣздъ тронулся.

   - Стой! Стой! закричалъ Николай Ивановичъ.- Что-жъ мы газеты-то хотѣли купить, гдѣ про меня напечатано!

   И онъ даже вскочилъ съ мѣста, чтобъ бѣжать изъ вагона, но прокуроръ схватилъ его за руку и остановилъ:

   - Куплены, сказалъ онъ, доставая изъ кармана газеты.- Я купилъ.

   - А ну-ка, прочти и переведи. Вѣдь по-болгарски-то мы хоть и два пенснэ на носъ вздѣнемъ, все равно ничего не поймемъ, хоть и русскими буквами писано.

   Прокуроръ развернулъ одну газету и сталъ пробѣгать ее.

   - Есть, сказалъ онъ.- Дѣйствительно, пишутъ про васъ, что вы дипломатическ³й агентъ, отправляющ³йся въ Константинополь въ русскую мисс³ю съ какимъ-то поручен³емъ. Затѣмъ сказано, что на предложенный вамъ вопросъ, съ какимъ именно поручен³емъ - вы отказались приподнять завѣсу.

   - Да, отказался. Съ какой-же кстати я буду отвѣчать, если я ничего не знаю!.. бормоталъ Николай Ивановичъ.- Рѣшительно ничего не знаю.

   - Далѣе сказано, что вы съ особеннымъ восторгомъ отнеслись къ нынѣшнему повороту въ Болгар³и ко всему русскому, продолжалъ прокуроръ.

   - А про самовары ничего не сказано?

   - Есть, есть. Сказано. Напечатано, что вы высказывали удивлен³е, отчего въ болгарскихъ гостинницахъ не распространенъ самоваръ.

   - Ловко! Вотъ это хорошо, что сказано. Одобряю... Въ самомъ дѣлѣ, какое-же это славянское единство, если безъ русскаго самовара! Глаша! Слышишь? Вотъ какъ о васъ! Знай нашихъ! Объ насъ даже въ газетахъ напечатано! обратился Николай Ивановичъ къ женѣ и хлопнулъ ее ладонью по плечу.

   Глафира Семеновна сидѣла надувшись и чуть не плакала.

   - Оставь, пожалуйста! Что за мужицкое обращен³е! Хоть господина-то прокурора постыдился-бы, проговорила она, отвернулась, и стала смотрѣть въ окно.

   - Ого-го! Нервы? Ну, такъ и будемъ знать. Вотъ, господинъ прокуроръ, и хороша она у меня бабенка, покладистая для путешеств³я, а ужъ какъ нервы эти самые начнутся - только чорту ее и подарить, да и то незнакомому, чтобъ назадъ не принесъ.

   - Дуракъ! Пьяный дуракъ! послышалось у супруги.

   - Изволите слышать, как³е комплименты мужу!.. А все отъ нервовъ, кивнулъ Николай Ивановичъ на жену и сказалъ прокурору.- А ну-ка, что въ другой-то газетѣ?.. Вѣдь меня разспрашивали два репортера.

   Прокуроръ сталъ пробѣгать еще газету, ничего въ ней не нашелъ и развернулъ третью.

   - Здѣсь есть. Здѣсь вы названы петербургскимъ сановникомъ. Сказано, что пр³ѣхали вмѣстѣ съ супругой: Глафирой Семеновной, хвалите дешевизну жизни въ Соф³и, удивляетесь ея незастроеннымъ улицамъ... разсказывалъ прокуроръ.

   - Откуда онъ узналъ, какъ жену-то мою зовутъ! дивился Николай Ивановичъ.- Ахъ, да... Вѣдь я при немъ ее называлъ по имени и отчеству - вотъ онъ и записалъ. Вотъ и ты, Глаша, въ болгарскую газету попала! Неужто не рада? спрашивалъ онъ жену.- Теперь вся Болгар³я будетъ знать, что у петербургскаго купца Николая Ивановича Иванова есть супруга Глафира Семеновна! Знай нашихъ! Жив³о!

   - Что ты кричишь-то! Вѣдь мы въ вагонѣ... Рядомъ съ нами въ другомъ купэ пассажиры. Безстыдникъ! Скандалистъ! замѣтила ему Глафира Семеновна, не глядя на него.

   - Нервы у бабы... Ничего не подѣлаешь, оправдывалъ Николай Ивановичъ передъ прокуроромъ свою супругу и сказалъ:- А по сему случаю нужно выпить за болгарскую прессу. Мы еще не пили за прессу.

   И онъ, вынувъ изъ корзинки бутылку вина, принялся ее откупоривать.

   - За процвѣтан³е болгарской прессы! произнесъ онъ, откупоривъ бутылку, налилъ изъ нея стаканъ и поднесъ ее прокурору.

   - Мадамъ Иванова, позволите выпитъ? Вы все сердитесь... обратился прокуроръ къ Глафирѣ Ceменовнѣ.

   - Пейте. Богъ съ вами. Я не на васъ злюсь. Вы хоть и пьете, но прилично себя держите, а на мужа... былъ съ ея стороны отвѣтъ.

   - Милая, да что-жъ я-то такое дѣлаю? воскликнулъ Николай Ивановичъ.- Я только славянск³й вопль въ себѣ чувствую. Вопль - и больше ничего. Дай ручку...

   - Прочь! Оставь меня въ покоѣ!

   Николай Ивановичъ покрутилъ головой, смотря на расходившуюся супругу, и сталъ наливать виномъ стаканъ для себя. Прокуроръ съ нимъ чокнулся и они выпили.

   Черезъ четверть часа бутылка была выпита и лежала пустая на диванѣ. Николай Ивановичъ и прокуроръ, прижавшись каждый въ уголъ купэ, спали и храпѣли самымъ отчаяннымъ образомъ.

   Глафира Семеновна чистила себѣ апельсинъ и, давъ волю слезамъ, плакала, смотря на своихъ спавшихъ пьяныхъ спутниковъ.

  

  

   Стучитъ, гремитъ, вздрагиваетъ поѣздъ, направляясь къ Константинополю. Мирнымъ сномъ спятъ, залихватски похрапывая, Николай Ивановичъ и прокуроръ, а Глафира Семеновна, приблизившись къ стеклу окна, съ красными отъ слезъ глазами, смотритъ на разстилающ³еся передъ ней по пути виды. Погода прекрасная, солнечная, ясная и даетъ возможность далеко видѣть въ даль. Начиная отъ соф³йской станц³и поѣздъ съ полчаса мчался по горной равнинѣ, миновалъ маленьк³я станц³и Казичаны и Новосельцо, пересѣкъ Искеръ, съ особеннымъ трескомъ пронесясь по желѣзному мосту, и въѣхалъ въ горное ущелье. Начались величественные дик³е виды на покрытый снѣгомъ хребетъ Витошъ. Поѣздъ убавилъ ходъ и сталъ взбираться на крутую возвышенность. Снѣгу попадалось все больше и больше, поѣздъ шелъ все тише и тише, и вотъ совсѣмъ уже тихо сталъ подходить по желѣзному мосту черезъ пропасть близь станц³и Вакарель. Ѣхавш³е въ вагонѣ вышли изъ своихъ купэ въ корридоръ и, стоя у оконъ, смотрѣли на величественное зрѣлище, а Николай Ивановичъ и прокуроръ все еще спали сномъ праведника. Глафира Семеновна тоже смотрѣла въ пропасть.

   "Храни Богъ! Если поѣздъ съ этого моста свалится - тутъ и костей не соберешь!" подумала она. Ей сдѣлалось жутко и она принялась будить мужа, но тотъ не просыпался.

   Вотъ и станц³я Вакарель - высшая точка желѣзнодорожнаго пути. На станц³и надпись, что путь находится на 825 метровъ надъ уровнемъ моря. Началось усиленное постукиван³е молотками по колесамъ вагоновъ. Желѣзнодорожная прислуга суетилась, кричала. Кричали черномазые мальчики и дѣвочки, предлагающ³е ключевую воду въ кувшинахъ. Баба въ опанкахъ продавала как³я-то пшеничныя лепешки. Прокуроръ проснулся, протеръ глаза, взглянулъ на Глафиру Семеновну и сказалъ:

   - Пардонъ... Какъ я заспался! А супругъ вашъ еще спитъ?

   - Какъ видите, отвѣчала Глафира Семеновна, радуясь, что есть съ кѣмъ нибудь хоть слово перемолвить.- А какое вы величественное зрѣлище проспали, когда мы сюда подъѣзжали! Какая пропасть! Мнѣ даже страшно сдѣлалось.

   - О, я эту дорогу знаю отлично. Мнѣ часто приходится ѣздить отъ Пловдива въ Соф³ю и обратно, но вотъ вашъ мужъ...

   - Мужа я расталкивала, но онъ и голоса мнѣ не подалъ.

   Прокуроръ потянулся, зѣвнулъ, покосился на пустую бутылку, лежавшую около него на диванѣ, и спросилъ:

   - Мы это на какой станц³и?

   - На станц³и Вакарель, отвѣчала Глафира Семеновна.

   - Боже мой! Стало быть мы больше часа спали. До сихъ поръ мы все поднимались на высоту, а сейчасъ отъ этой станц³и будемъ спускаться. Здѣсь водораздѣлъ. До сихъ поръ всѣ рѣки текли въ Черное море, а за этой станц³ей ужъ потекутъ въ Эгейское море. Фу, какъ пить хочется! Жаръ... Это отъ вина. Я вообще мало пью, но при такомъ пр³ятномъ знакомствѣ...съ вашимъ мужемъ - ошибся, переложилъ лишнее.

   Прокуроръ спустилъ стекло у окна, подозвалъ къ себѣ дѣвочку и жадно напился воды изъ кружки, опустивъ туда для дѣвочки монетку въ пять стотинокъ.

   - Вы знаете, кѣмъ вся эта мѣстность вокругъ Вакареля заселена? спросилъ онъ Глафиру Семеновну.- Здѣсь живетъ не болгарское племя, нѣтъ. Во время владычества турокъ тутъ были поселены плѣнные венгры и вотъ обитатели здѣшн³е ихъ потомки.

   - Да они на цыганъ и похожи по своему черномаз³ю, отвѣчала та, смотря на кудряваго мальчика съ сизо-черными волосами, поднимающаго къ ея окну кувшинъ съ водой.

   Звонокъ. Поѣздъ сталъ тихо отходить отъ станц³и и не прибавлялъ ходу.

   - Спускаемся въ водораздѣлъ Эгейскаго моря, сообщилъ своей спутницѣ прокуроръ.- Скоро пересѣчемъ границу Восточной Румел³и и спустимся въ долстну Ихтимана. Можетъ быть, непр³ятно вамъ, что я разсказываю? спросилъ онъ, видя, что Глафира Семеновна хмурится.- Можетъ быть, вы хотите покоя... чтобы никто съ вами не разговаривалъ?

   - Ахъ, сдѣлайте одолжен³е! Говорите. Даже очень пр³ятно. Я люблю разговаривать. Я не люблю только, когда люди много пьютъ.

   - Усердно прошу прощен³я. Это была ошибка. Но вѣдь вашъ мужъ своимъ радуш³емъ можетъ даже мертваго заставить лишнее выпить. И такъ, буду вашимъ чичероне и стану вамъ разсказывать. что знаю. У Вакареля окончился желѣзнодорожный путь, построенный на болгарск³я средства, и ужъ теперь мы ѣдемъ по турецкой дорогѣ.

   - Какъ? Мы ужъ въ Турц³и? воскликнула Глафира Семеновна.

   - Нѣтъ, но ѣдемъ-то мы по желѣзницѣ, построенной на турецк³й счетъ. Турц³я еще послѣ Пловдива, послѣ Филипополя будетъ. Филипополь по-болгарски Пловдивъ и мы его такъ и зовемъ. Послушайте, мадамъ Иванова, заѣдемте къ намъ въ Пловдивъ на сутки. Право, у насъ есть не меньше, что посмотрѣть, чѣмъ въ Соф³и.

   - Ахъ, нѣтъ, нѣтъ. И, Бога ради, не говорите объ этомъ мужу! воскликнула испуганно Глафира Семеновна.- Мы теперь ѣдемъ прямо въ Константинополь.

   - Отчего вы такъ противъ нашего Пловдива? Мнѣ хотѣлось бы въ Пловдивѣ отблагодарить васъ и вашего супруга за то радуш³е и гостепр³имство, которое вы мнѣ оказали въ Ооф³и, упрашивалъ прокуроръ.