Лейкин Николай Александрович - На заработках

bsp;  - А что-жъ? Все-таки лучше, чѣмъ мы на тряпичномъ дворѣ жили. Здѣсь по крайней мѣрѣ вони нѣтъ, отвѣчала Арина.

   - Все-таки, дѣвушка, тамъ, хоть подъ навѣсомъ или въ сараѣ отъ дождя-то можно было укрыться, а здѣсь вѣдь промежду дровъ-то щели. Ну, какъ дождь ночью?...

   - Богъ вымочитъ, Богъ и высушитъ, сказала Фекла.- А здѣсь по крайности можно три четвертака, а нѣтъ такъ и весь рубль въ день заработать. Рубль... Это не то, что двугривенный, который мы получали на тряпичномъ дворѣ отъ Емельяна Алексѣева. Такъ чего тутъ охать-то! Не хуже насъ друг³е люди, да живутъ-же!

   - Эй, бабы! Вы пилить, что ли, пришли? крикнулъ мужской голосъ женщинамъ и изъ-за дровъ показался мужикъ съ головой обвязанной тряпицей вмѣсто шапки.

   Онъ былъ босъ, воротъ пестрядинной рубахи былъ разстегнутъ. Когда женщины приблизились къ мужику, то увидали, что потъ съ него лилъ градомъ.

   - Пилить, пилить, голубчикъ, отвѣчала Анфиса и спросила его:- Гдѣ-бы намъ тутъ прикащика Калину Максимыча розыскать? Насъ прикащикъ Карпъ Иванычъ вотъ съ этой запиской изъ Питера къ нему прислалъ.

   - Прикащикъ Калина Максимовъ стоитъ на квартирѣ вонъ въ той деревнѣ, гдѣ большая заводская труба-то виднѣется, отвѣчалъ мужикъ и указалъ на высокую кирпичную трубу.

   - Что-жъ, дѣвушки, надо поспѣшать, встрепенулась Аграфена.- Пойдемте поскорѣй къ прикащику-то.

   Изъ-за полѣнницъ распиленныхъ и расколотыхъ дровъ вышла вслѣдъ за мужикомъ босая баба. Она обтирала подоломъ платья большую пилу и стала задавать женщинамъ вопросы, какой онѣ губерн³и, какого уѣзда, будутъ-ли пилить своими пилами или хозяйскими и, получивъ отвѣты, сказала:

   - Ну, и мы съ мужемъ также по четвертаку съ сажени пилимъ на хозяйскихъ пилахъ, а только ужъ очень за поломку зубьевъ вычитаютъ. Вотъ пилу-то какъ глазъ свой бережешь. Дешево нынче платятъ за распилку-то, прибавила она.- А все оттого, что ужъ очень много народу сюда претъ. Въ повзапрошломъ году народу меньше приходило, такъ мы съ мужемъ начали съ ранней весны по тридцати пяти копѣекъ пилить, а кончили въ ³юнѣ мѣсяцѣ по сорока пяти.

   - Пойдемте, дѣвушки, пойдемте-же на деревню-то скорѣй. А то стемнѣетъ, прикащикъ заляжетъ спать и тогда и рядиться будетъ не съ кѣмъ, торопила женщинъ Аграфена.- Увидимся еще милая, такъ поговоримъ, кивнула она бабѣ-пильщицѣ и ускорила шагъ.

   Женщины послѣдовали за ней. Онѣ прошли съ полъ-версты. Вотъ и небольшая деревушка. Дрова все еще стояли сплошной массой по рѣкѣ и виднѣлись вдали, но выгрузки дровъ на берегъ здѣсь уже не было. Смеркалось. У самаго входа въ улицу деревни они встрѣтили мальчишекъ играющихъ въ бабки и спросили ихъ, гдѣ живетъ прикащикъ Калина Максимычъ.

   - А вотъ въ первой избѣ. Да вонъ онъ и самъ сидитъ за воротами и куритъ папироску, отвѣчали мальчишки.

   У воротъ избы сидѣлъ толстеньк³й, коротеньк³й человѣкъ въ сапогахъ бутылками, въ кожанной курткѣ и въ кожанномъ картузѣ и курилъ папиросу. Около него прыгала маленькая дѣвочка, закутанная въ большой байковый платокъ, завязанный концами на спинѣ, и ѣла крендель. Подойдя къ толстенькому человѣку, женщины остановились, поклонились, спросили его онъ ли Калина Максимычъ и, получивъ утвердительный отвѣтъ, подали ему значительно уже засаленную записку.

   - Отъ Карпа Иваныча. Подрядилъ онъ насъ пилить.

   Прикащикъ прочелъ записку, повертѣлъ ее и отвѣчалъ:

   - Рядитъ человѣкъ на работу съ нашими пилами эдакую араву, а самъ того и не знаетъ, что у насъ только три пилы осталось. Что-жъ, оставайтесь, а только напередъ скажу, что у меня пилъ только для трехъ паръ, а васъ одиннадцать человѣкъ. Чѣмъ остальныя-то пять женщинъ пилить будутъ?

   Женщины опѣшили.

   - Да нельзя-ли, милостивецъ, какъ нибудь? заговорили онѣ.

   - Есть еще четвертая пила, да у ней нѣсколько зубовъ не хватаетъ. Эту, поди, сами не возьмете.

   - Да ужъ дай хоть эту, кормилецъ.

   - Ладно, дамъ, а только все равно, трое безъ пилъ останутся. Сообща развѣ станете работать, чтобы расчетъ сообща получать? Однѣ могутъ пилить днемъ, друг³я ночью.

   - Да, да, голубчикъ, можно и сообща, допусти только до работы. Вотъ наша и старостиха, указали женщины на Анфису.

   - Паспорта въ порядкѣ?

   - Въ порядкѣ, голубчикъ.

   - Ну, давайте паспорта и ступайте получать пилы.

   Женщины полѣзли въ котомки за паспортами, вынули ихъ и передали прикащику.

   - По четвертаку съ сажени? задала прикащику вопросъ Анериса.

   - Да, да... По четвертаку... А только знаете-ли, какая наша сажень? наша сажень въ три съ половиной аршина.

   - То-есть какъ-же это такъ, голубчикъ?

   - Очень просто. Вездѣ такъ... Здѣсь свои порядки. Таковъ нашъ монастырь. А въ чужой монастырь съ своимъ уставомъ не ходятъ. Наша сажень четырнадцать четвертей. Такъ намъ въ четырнадцать четвертей сажень и выставляйте.

   Женщины стали перешептываться.

   - Такъ выдавать пилы-то или, можетъ статься, обратно паспорта возьмете? спросилъ прикащикъ женщинъ.

   - Гдѣ ужъ тутъ!.. Что ужъ тутъ, коли у васъ так³е порядки. Давай пилы... заговорила Анфиса.

   - Всѣ такъ пилятъ. Вотъ будете работать, такъ можете справиться у другихъ рабочихъ, сказалъ прикащикъ и повелъ женщинъ на дворъ избы.

   Черезъ пять минутъ пилы и топоры были женщинамъ выданы. Прикащикъ вывелъ женщинъ опять за ворота и произнесъ:

   - Ну, съ Богомъ. Идите туда къ полѣнницамъ, гдѣ девятка сложена, и стройте себѣ изъ плахъ палаты. Да костры будете жечь, такъ дрова-то поберегайте, а то за это и нашему брату отъ хозяевъ нашлепка бываетъ.

   Женщины поплелись къ выставленнымъ на берегу полѣнницамъ дровъ.

   - Слава Богу, принялъ на работу. А, я шла и все думала: а вдругъ какъ не приметъ? радостно шепнула Арина Аграфенѣ и шутливо пихнула ее въ бокъ.- Груша! Рада ты?

   - Рада, отвѣчала та и улыбнулась во всю ширину лица.

  

  

   Отъ прикащика Калины Максимыча женщины вернулись опять къ выгруженнымъ дровамъ. Тамъ уже ужинали. Между полѣнницами дровъ горѣли уже десятки костровъ, розовымъ заревомъ, отражающимся въ темнотѣ ночи, и около костровъ сидѣли усталые рабоч³е. Гдѣ-то звенѣла гармон³я и раздавалась пѣсня. Большинство ужинало горячимъ - тутъ-же на кострахъ свареной кашей или похлебкой. У мужчинъ въ двухъ-трехъ мѣстахъ женщины замѣтили сороковки, блеснувш³я при свѣтѣ костра, но пьяныхъ не было. Хотя и былъ трет³й день праздника Пасхи, но почти всѣ рабоч³е работали днемъ, кто принявшись за пилы съ утра, а кто послѣ обѣда. Кой-гдѣ на кострахъ грѣлись и желѣзные чайники, подвѣшенные на треножникахъ изъ кольевъ. Женщины шли и отыскивали мѣсто, чтобы имъ можно было разложить костеръ и поужинать около него принесеннымъ съ собой хлѣбомъ. Наконецъ, между двухъ полѣнницъ девятки мѣсто было выбрано и женщины стали располагаться, положивъ данные имъ прикащикомъ топоры и пилы, бережно прикрывъ ихъ мѣшками и котомками. Аграфена и Федосья какъ пришли, такъ и растянулись на травѣ лицомъ внизъ. Кто доставалъ изъ мѣшковъ хлѣбъ, кто обувался въ чулки и сапоги, такъ какъ холодъ ночи давалъ себя знать.

   - Груша! Феня! Чего-жъ вы дрыхнете-то! мало прежде костеръ разложить, а ужъ потомъ растягиваться на покой. Складывайте-ка дрова, да соберите по берегу бересты посуше на подтопку. Вонъ сколько бересты по берегу валяется, суетилась, какъ старостиха, Анфиса.

   - Охъ, Анфисушка, дай малость полежать! Всѣ ноженьки, всю спину разломило, отвѣчала Аграфена.- Шутка-ли, сколько шли!.. До того замучилась, что меня и на ѣду не тянетъ.

   - Вишь, нѣженка... Дѣвушки, бабоньки!... Да что-жъ вы! Собирайте дрова и подтопки, да ладьте костеръ. При кострѣ-то какъ чудесно. А я пойду къ сосѣдямъ, да головешку изъ ихъ костра принесу.

   Двѣ демянск³я женщины и Арина стали выбирать дрова посуше и поднимать на берегу бересту.

   - Попроси ужъ, кстати, и ведерко, чѣмъ воды зачерпнуть, а то намъ не изъ чего и напиться, а я ковшичекъ изъ бересты слажу, сказала Арина.

   Анфиса отправилась къ сосѣдямъ, расположившимся шагахъ въ тридцати тоже между полѣнницами дровъ. Сосѣди сидѣли около костра и хлебали изъ котелка деревянными ложками жидкую пшенную кашу или похлебку, такъ какъ изъ нея торчали рыбные хвосты и головы. Тутъ были три женщины и одинъ пожилой мужикъ въ пестрядинной рубахѣ и короткомъ сермяжномъ армякѣ. Мужикъ ѣлъ безъ шапки.

   - Хлѣбъ да соль... поклонилась имъ Анфиса.

   - Милости просимъ,- отвѣчали они хоромъ.

   - Благодаримъ на ласковости. Я за огонькомъ пришла. Дайте головешечки нашъ костеръ поджечь.

   - Сдѣлай, братъ, одолжен³е,- сказалъ мужикъ и спросилъ Анфису:- Каковск³я будете?

   - Мы-то демянск³я, а съ нами есть двѣ боровичск³я и одна новоладожская.

   - Ну, вотъ, стало быть, одна землячка. Мы сами новоладожск³е... Здѣсь и демянск³е есть, пилятъ и боровичск³е... Всякаго народу собралось.

   - Да вотъ и мы сегодня пришли и порядились, съ завтраго пилить начнемъ и вотъ теперь устраиваться надо. Вишь, какъ у васъ хорошо! Совсѣмъ хорошо! - сказала Анфиса, замѣтивъ благосостоян³е сосѣдей.

   А благосостоян³е это состояло въ слѣдующемъ: около костра были сложены изъ дровяныхъ длинныхъ плахъ три шалаша и на каждомъ изъ нихъ было накинуто по рогожѣ и лежали плотной массой пучки нарѣзаннаго лозняка, что составляло крыши. Съ нижнихъ концовъ плахи были обрыты на полъ-аршина землей. На кострѣ грѣлся закопченый чайникъ, около костра стояли два деревянныя ведра, лежала путаница - небольшая сѣтка для ловли рыбы и тутъ-же были два берестяныхъ бурака, изъ которыхъ торчали донышки чайныхъ чашекъ.

   - Запасливые вы люди, прибавила Анфиса..

   - Здѣсь, милая, безъ запаса нельзя... Хозяйства не будетъ, такъ какъ жить! похвастался мужикъ.- Трактиръ въ двухъ верстахъ, да и дорого въ немъ.

   - А пуще всего ужъ то, что въ трактирѣ одинъ забалуй и больше ничего, прибавила сидѣвшая рядомъ съ мужикомъ на землѣ баба и звонко схлебнула съ ложки похлебку.

   - Позвольте, добреньк³е, у васъ ведерочкомъ попользоваться. Сейчасъ только пришли, ничего-то у насъ нѣтъ и нечѣмъ водицы зачеринутъ, сказала Анфиса.

   - Бери. Только сегодня и принеси обратно. а то тутъ не доглядишь, такъ и утащутъ, отвѣчалъ мужикъ.

   Анфиса взяла ведро и зажженную головешку изъ костра и отправилась къ товаркамъ. Тѣ уже сложили костеръ и подтопки, Арина смастерила съ помощью ножа ковшичекъ - берестяную посудинку въ видѣ конуса и скрѣпляла его, прошивая берестяной ленточкой.

   - Ну, дѣвушки, а какъ сосѣди хорошо живутъ, такъ просто рай красный, разсказывала Анфиса, зажигая головешкой костеръ.- Сѣно у нихъ въ шалашахъ настлано, подушку я въ красной наволочкѣ видѣла, сѣтка у нихъ для рыбной ловли - все, все. Вотъ надо и намъ такъ устроиться, какъ обживемся. Все, все у нихъ въ порядкѣ. И посуда есть.

   - Да конечно-же устроимся, дай только хотя по рублю заработать, отвѣчала Фекла.

   Вскорѣ костеръ запылалъ. Женщины усѣлись около него и стали ѣсть хлѣбъ, запивая его водой изъ берестянаго ковша. Поужинавъ, онѣ стали приготовляться къ ночлегу и, подражая сосѣдямъ, начали мастерить около костра шалаши изъ дровяныхъ плахъ. Костеръ рѣшено было оставить на всю ночь и поддерживать въ немъ огонь, пилы и топоры подложить подъ котомки подъ головы.

   Во время складыван³я шалашей къ женщинамъ подошелъ молодой парень лѣтъ двадцати, бѣлокурый, съ еле пробивающейся бородкой, въ лаптяхъ, въ плохенькомъ армячишкѣ и замасленномъ картузѣ. Онъ остановился, посмотрѣлъ на.женщинъ и, помолчавъ, спросилъ:

   - Которыя тутъ изъ васъ боровичск³я? Сейчасъ сказывали, что боровичск³я проявились.

   - Я, да вотъ она, отвѣчала Арина, указывая на Аграфену.

   - Ну, такъ землячки будете... Мы сами боровичск³е.

   - Откуда? Изъ какой деревни? быстро спросила Арина.

   - А мы тутъ отъ Мсты двадцать верстъ, близь Покрова.

   - Ну, а мы стало быть въ пятнадцати верстахъ отъ васъ. Мы отъ Рождества. Рождество въ двухъ верстахъ отъ насъ. Деревня Галкино.

   - Знаю я Галкино. У насъ изъ Галкина невѣстка взята.

   - Чья такая?

   - Вавилы Прохорова дочка.

   - Кривой Вавила Прохоровъ? Какъ не знать! Онъ намъ даже родней приходится: у старшей сестры сынишку крестилъ, которая теперь померши.

   - Такъ вы не Гаврилы-ли Матвѣева дочь?

   - Вотъ, вотъ... Федотовы мы по прозванью.

   - Очень чудесно знаю и Гаврилу Матвѣева. Спину ему на Мстѣ гонками придавило.

   - Придавило, придавило, долго хворалъ, а теперь отлежался и поправился.

   - Ну, вотъ здравствуйте... Ближн³е будемъ, сказалъ парень.- Васъ какъ звать-то?

   - Я Арина; а вонъ она Аграфена, проговорила Арина, указывая на землячку.

   - А я Андрей...

   - Ты, молодецъ, чѣмъ зря бобы-то разводить, помогъ-бы лучше шалашики намъ смастерить, замѣтила парню Анфиса.- А то вонъ дѣвки-то да бабы у насъ надорвались, плахи таскавши.

   - Что-жъ, это можно...

   И парень принялся помогать женщинамъ устраивать шалаши.

   - Сегодня переночуйте такъ, какъ есть, говорилъ онъ.- А завтра я раздобудусь лопатой да дерну нарѣжу, такъ можно на верхнихъ-то плахахъ и крыши изъ дерна сдѣлать. Чудесно будетъ во время ненастья и дождь не такъ протекать станетъ.

   - Ну, вотъ, вотъ... спасибо тебѣ.

   Анфиса взяла ведро и понесла его сосѣдямъ. Тѣ уже залѣзли подъ шалаши на ночлегъ, завѣсивъ входы въ нихъ разной ветошью, и Анфисѣ пришлось увидать только ноги.

   - Поставь ведерочко-то тутъ около шалашика, сказалъ ей изъ-подъ дровъ мужикъ.

   Когда Анфиса вернулась къ товаркамъ, шалаши были уже сложены. Демянск³я женщины лѣзли подъ нихъ укадываться. Парень все еще суетился около шалашей, сдвигая плотнѣе дровяныя плахи. Арина зѣвала. Потолкавшись еще немного, парень сказалъ ей:

   - Прощайте, Арина Гавриловна. Будьте здоровеньки на новомъ мѣстѣ.

   Проговоривъ это, онъ покосился на нее и ушелъ. Арина перекрестилась на небо и полѣзла подъ шалашъ. Полѣзла вслѣдъ за ней и Анфиса.

  

  

   Ночь была холодная. Женщины то и дѣло просыпались,подкладывали дровъ въ костеръ, но и костеръ грѣлъ плохо, хоть и былъ разложенъ близь шалашей: ногамъ, высунутымъ изъ шалашей, было относительно тепло, но все тѣло, находившееся подъ шалашомъ, прохватывала дрожь. Нѣкоторыя женщины вылѣзли изъ-подъ шалашей и легли подъ открытымъ небомъ, близь самыхъ костровъ, и въ такомъ положен³и окончили ночь. Просыпаясь ночью, онѣ слышали звуки пилъ о дерево, удары топоровъ. Очевидно, кое-кто изъ пильщиковъ работалъ и ночью. Утромъ дѣло объяснилось. Оказалось, что нѣкоторые изъ пильщиковъ, въ виду того, что по ночамъ спать холодно, а днемъ все-таки пригрѣваетъ солнце, передѣлали день въ ночь и работали ночью, а днемъ отсыпались. Женщинамъ сообщилъ это парень Андрей, раннимъ утромъ, пришедш³й къ ихъ Шалашамъ.

   - А что, дѣвушки, вѣдь это ловко придумано. Надо и намъ такъ попробовать, сказала Фекла.- А то что по ночамъ-то дрогнуть!

   - Погоди. Дай сначала днемъ-то къ работѣ привыкнуть, отвѣчала Анфиса.- А ты, парень, что-жъ это слоновъ-то водишь и не работаешь?

   - Да мой товарищъ съ перваго дня Пасхи въ Ижору къ землякамъ ушелъ и до сихъ поръ не вернулся, отвѣчалъ Андрей. - Загулялъ онъ, что-ли, ужъ и ума не приложу. А какъ-же одному-то пилить? Никакъ на это дѣло не ухитришься. Остались тутъ у насъ не расколотыя дрова - ну, вчера кололъ ихъ, а сегодня ужъ и колоть нечего. Вотъ развѣ что вамъ помочь, пока товарищъ вернется. Для этого и пришелъ. Вѣдь у меня пила есть.

   - Ну, что-жъ, помогай. Намъ пилъ-то и не хватаетъ. Кстати, и покажешь намъ какъ и что, а то вѣдь намъ съ непривычки-то дико. А долю, какая за твою работу придется, мы тебѣ отдадимъ, когда съ хозяина расчетъ получимъ. Вотъ я старостиха, сказала Анфиса и крикнула грѣвшимся у костра отъ утренняго холода женщинамъ:- Ну, что-жъ, дѣвушки, благословитесь да и принимайтесь за работу! Гдѣ пилы-то? Берите пилы.

   - Чего-же зря пилы брать, коли у насъ еще козловъ нѣтъ, на которыхъ надо пилить, возразила Фекла.- Надо прежде козлы сдѣлать, а ужъ эта плотничья работа для бабы ой-ой...

   - Ну, давайте дѣлать козлы.

   - А какъ ихъ сдѣлаешь, коли нѣтъ ни гвоздя ни долота.

   - Да вонъ парень поможетъ, кивнула Анфиса на Андрея.

   - Въ лучшемъ видѣ могу, а только все-таки безъ гвоздей невозможно. Надо за гвоздями въ лавочку на деревню сходить и купить, а что до долота, то никакого тутъ долота не надо. Я и такъ сдѣлаю. Пусть только кто-нибудь въ лавочку сбѣгаетъ за гвоздями. За хлѣбомъ-же вѣдь, поди, въ лавочку пойдете, такъ за одно ужъ...

   - Ну, ладно, я схожу въ лавочку, вызвалась Арина.- На сколько купить-то гвоздей?

   - Четыре пилы у васъ, четверо козелъ надо - ну, фунтъ пятидюймовыхъ гвоздей ужъ навѣрное потребуется. Пятнадцать копѣекъ здѣсь эти самые гвозди стоятъ.

   - Вотъ деньги. Это ужъ мы сообща... Бѣги, Ариша, въ лавочку. Купишь и хлѣба каравай для обѣда.

   - А гдѣ здѣсь лавочка? задала вопросъ Арина.

   - Э, матка, языкъ до К³ева доведетъ. Тебѣ сказано, что на деревнѣ. Бѣги скорѣй, торопила ее Анфиса.

   Арина, взявъ деньги, тронулась въ путь. Парень посмотрѣлъ ей въ слѣдъ и сказалъ женщинамъ:

   - Да семъ-ка я ее провожу. Такъ ужъ она и будетъ знать, гдѣ лавочка. Здѣсь три лавочки на деревнѣ и только въ одной хлѣбъ хорош³й, а въ другихъ-то норовятъ продать такой хлѣбъ, что твоя замазка - вотъ до чего сыръ.

   Женщины улыбнулись.

   - Лясы по дорогѣ съ землячкой поточить хочешь?- отвѣтилъ кто-то.

   - Ну, пусть его идетъ, пусть проводитъ, рѣшила Анфиса. - Иди, Андрей, иди. Кстати и гвоздей выберешь, какихъ нужно. А то гдѣ-же дѣвушкѣ выбирать! Ничего она въ гвоздяхъ не смыслитъ. Принесетъ да не такихъ. Иди.

   - Иди, иди! Заговаривай ей зубы-то!..- крикнуло въ добавокъ нѣсколько голосовъ.

   Арина застыдилась и закрыла глаза рукавомъ.

   - Что это вы, дѣвушки, говорите такое... - застѣнчиво сказала она.

   - Иди, иди...- продолжали кричать женщины.- Рукавомъ закрывается, а сама рада.

   - А вотъ не пойду, коли такъ...

   И Арина, нахмурившись, остановилась.

   - Полно, Ариша, или. Онѣ шутятъ, сказала ей Анфиса.- Веди ее, парень, обратилась она къ Андрею.

   Потоптавшись на мѣстѣ, Арина потихоньку пошла. Андрей направился за ней слѣдомъ. Минуты три они шли молча. Наконецъ Андрей поровнялся съ ней и началъ:

   - Кириллъ Терентьевъ изъ вашей деревни здѣсь недалече живетъ. Онъ въ Ижорѣ, восемнадцать верстъ отсюда, на лѣсномъ дворѣ въ вощикахъ.

   - Да что ты! удивилась Арина.

   - Вотъ товарищъ-то мой къ нему и пошелъ. Ждемъ письмеца изъ деревни. Уходили изъ дома, такъ просили, чтобъ ему писать, а онъ-бы ужъ намъ передалъ. Мы вотъ пр³ѣхали въ Питеръ изъ деревни на пятой недѣлѣ поста и маемся гдѣ день, гдѣ ночь, а Кириллъ-то Терентьевъ все-таки на постоянномъ мѣстѣ.

   - И мы тоже съ вербной недѣли маемся гдѣ день, гдѣ ночь, отвѣчала Арина,- Рады ужъ очень, что сюда-то попали. Здѣсь, кажется, работы на долго хватитъ.

   - До Петрова дня хватитъ - вотъ какъ!.. И даже дальше!

   Вспоминая объ Акулинѣ, Арина спросила Андрея, не знаетъ-ли онъ Акулины изъ Федосѣева, и сообщила ему о ея смерти въ больницѣ. Оказалось, что Андрей зналъ и Акулину. Оба пожалѣли о ней, при чемъ Андрей сообщилъ, что и одинъ изъ его товарищей, пр³ѣхавш³й съ нимъ вмѣстѣ изъ деревни и работавш³й вмѣстѣ въ Питерѣ при расчисткѣ рельсовъ конно-желѣзной дороги, тоже слегъ на Вербной недѣлѣ въ больницу, но живъ-ли или померъ - неизвѣстно. Андрей назвалъ его по имени, но Арина его не знала.

   Разговаривая такимъ образомъ, они дошли до села Ивановскаго. Когда они шли по селу, Андрей указывалъ Аринѣ на дома и говорилъ:

   - Вотъ это кабакъ... Вотъ здѣсь волостное правлен³е и мировой тутъ судитъ... Вотъ тутъ становой живетъ... А вотъ и лавка... Вотъ здѣсь мы гвозди купимъ, а хлѣбъ покупать не будемъ. Хлѣбъ купимъ вонъ въ той лавкѣ, которая подальше. Тамъ хлѣбъ лучше.

   Въ лавкѣ, гдѣ Арина купила каравай хлѣба, Андрей спросилъ подсолнечныхъ зеренъ на двѣ копѣйки и, подавая ей тюрикъ, сказалъ:

   - А вотъ это тебѣ гостинчику для перваго знакомства. Кушайте...

   - Ну, вотъ... Зачѣмъ это? Товарки увидятъ и опять смѣяться будутъ, - сказала Арина, отстраняя отъ себя тюрикъ.

   - А пущай смѣются. Имъ-бы только зубоскалить.

   - Нѣтъ, нѣтъ...

   - Бери, бери, коли даютъ! Я отъ чистаго сердца.

   Арина взяла подсолнечники и спрятала ихъ въ карманъ, а сама такъ и вспыхнула.

   На обратномъ пути разговоръ былъ опять про земляковъ и про родныя деревни. Андрей взялъ отъ Арины каравай хлѣба и несъ его самъ на головѣ. Когда они приблизились къ тому мѣсту, гдѣ были товарки Арины, Арина стала отнимать у Андрея каравай, но онъ не отдалъ его ей, а побѣжалъ впередъ и вручилъ старостихѣ Анфисѣ.

   Демянск³я женщины опять встрѣтили Арину улыбочками.

   - Да что это вы все смѣетесь! Онъ-же самъ отнялъ у меня каравай и понесъ, а не я ему передавала, сказала она полусердито, полузастѣнчиво.

   Андрей, взявъ топоръ и гвозди, принялся мастерить изъ дровяныхъ плахъ козлы.

  

  

   Вскорѣ козлы были сдѣланы Андреемъ. Женщины хотѣли начать пилить дрова и положили уже изъ полѣнницы въ козлы плахи и круглые чурки девятки, но Андрей остановилъ ихъ.

   - Чего-жъ вы чуж³я-то дрова пилить будете? Эти полѣнницы вашъ сосѣдъ, крестецк³й мужикъ-съ женой и съ свояченицей изъ воды натаскали. А вы выберите мѣстечко для себя свободное, сами натаскайте изъ воды на берегъ полѣнницы дровъ, да ихъ и пилите, сказалъ онъ.

   - Какъ? А эти развѣ нельзя пилить? удивились. женщины.

   - Да вѣдь это чужая работа. Друг³е таскали. Нешто они позволятъ вамъ пилить? Напилите, такъ они за вашу работу и деньги получатъ.

   - Стало быть и новые шалаши придется строить? Вотъ тебѣ разъ!.. съ сожалѣн³емъ сказали женщины.

   - Ну, это что за бѣда! Такой шалашъ сложить не каменный домъ построить. Сложимъ.

   Женщины пошли искать свободное мѣсто подъ свое становище. Мѣсто было съ помощью Андрея найдено. Андрей зналъ дѣло и выбиралъ мѣсто повыше и ровное, избѣгая чтобы оно приходилось подъ покатостью берега, дабы во время дождей подъ шалаши не затекала вода. Женщины разулись и принялись таскать изъ воды длинныя дрова и укладывать ихъ въ полѣнницы на берегу, близь самой воды.. При вытаскиван³и дровъ пришлось входить иногда въ воду по колѣно, а то и выше. Вода была холодна и ноги коченѣли. Намокш³е въ водѣ чурки и плахи были тяжелы и ихъ приходилось вытаскивать на берегъ двоимъ, троимъ. Голова и туловище потѣло, а ноги зябли. Дабы согрѣть ноги, женщины время отъ времени садились и выставляли ноги на солнце.

   - Ну, теперь однѣ пилите дрова, а друг³я пусть таскаютъ ихъ, такъ по перемѣнкѣ и будете работать, а то вы всѣ за одно дѣло принялись. Вѣдь пилъ у васъ все равно на всѣхъ не хватитъ, училъ Андрей.

   - И то, и то, голубчикъ, подхватила Фекла. - Вотъ онъ умъ-то что значитъ! А мы-то дуры...

   - Бывалый!... Знаемъ это дѣло-то, похвастался Андрей.

   Женщины подѣлились, Козлы были перетащены на новое мѣсто и началась пилка вытащенныхъ изъ воды дровъ. Съ непривычки работа шла туго: при прикосновен³и къ дровамъ пилы соскакивали, пропиливъ себѣ ложе и въѣвшись въ дерево, онѣ застревали и плохо двигались. Женщины надсажались, обливались потомъ, но дѣло не спорилось. Плахи и чурки, какъ на зло, были все толстые, вѣковаго лѣса.

   - Легче, легче.- Чего вы надсажаетесь-то! Тутъ сноровка нужна, а не надсадка. Натягивайте другъ отъ дружки пилу и дѣло пойдетъ ровнѣе, училъ Андрей и, отпихнувъ отъ Арины ея землячку Аграфену, схватился за аграфенинъ конецъ пилы и сталъ показывать женщинамъ, какъ надо пилить.

   Къ полдню женщины нѣсколько понаторѣли въ пилкѣ, но работа все-таки не такъ спорилась, какъ слѣдуетъ.

   - Большую сноровку къ этому дѣлу надо имѣть, говорилъ Андрей, кряхтя при раскалыван³и топоромъ перепиленныхъ крупныхъ чурковъ и складывая напиленное и расколотое въ мѣрныя полѣнницы.

   Къ полудню еле три сажени было распилено и уложено, а работало двѣнадцать человѣкъ Женщины пр³уныли.

   - Что-жъ это мы, дѣвоньки, только на три четвертака наработали, печально сказала Арина.

   - Нѣтъ, тутъ еще и на три четвертака не будетъ, землячки, отвѣчалъ Андрей. - Въ вышину хозяева принимаютъ сажень за сажень, а длиннику имъ подавай сажень въ три съ половиной аршина. Ну, да вѣдь это только спервоначалу, а понавыкнете, такъ дѣло ходчѣе пойдетъ.

   Сосѣди женщинъ то тамъ, то сямъ принимались за обѣдъ. Анфиса взглянула на солнце и тоже скомандовала товаркамъ обѣдать. Андрей принесъ свое ведро для воды и побираться за ведромъ у сосѣдей ужъ не пришлось.

   - Безпремѣнно нужно намъ ведерко и котелокъ купить, говорила Федосья. - Здѣсь въ лавкахъ на деревнѣ, поди, все это есть.

   - А на как³е шиши ты теперь ведерко и котелокъ купишь? Дай срокъ денегъ заработать, тогда и купимъ, отвѣчала Анфиса, кромсая, какъ старостиха, хлѣбный каравай на ломти.

   - Котелокъ я дамъ къ вечеру. У насъ съ товарищемъ есть котелокъ, проговорилъ Андрей. - Есть и удочки. Половить рыбки, такъ можно важную кашицу съ рыбой сварить къ ужину. А то вонъ у coсѣдей есть путаница, такъ не дадутъ-ли они своей путаницы рыбку половить? На удочки-то плохо попадается и долго сидѣть надо.

   - А когда, Андрюша, прикащикъ деньги-то за заработанное отдаетъ? поинтересовалась Анфиса.- Я все насчетъ денегъ, потому очень ужъ у насъ туго насчетъ денегъ-то.

   - Меньше какъ за четырнадцать сажень платить не любятъ. Четырнадцать сажень выставишь, двѣ сажени въ скидку - и три рубля получай.

   - Ой, ой, ой... покачали головами женщины.- Когда мы три-то рубля эти получимъ, ежели расчитать по сегодняшней работѣ!

   - Завтра вечеромъ получите, не плачьтесь. Присноровитесь сегодня, такъ завтра дѣло ладнѣе пойдетъ, утѣшалъ Андрей. - Это только съ перваго раза и съ непривычки мало напилили. При хорошей сноровкѣ да ежели не лѣниться, такъ три четвертака въ день на человѣка можно выработать, а ужъ шесть-то гривенъ всегда. Только не сиди сложа руки.

   - Ну, дай-то Богъ, сказала Арина. - Рукъ не покладывая работать буду, главная статья, мнѣ нужно поскорѣй въ деревню хоть два рублишка послать.

   - Пошлешь. Дай только срокъ... кинулъ Андрей.

   - Ахъ, молодецъ, твоими-бы устами да медъ пить! подхватили женщины.

   - При деньгахъ будете, это вѣрно, коли себя жалѣть не будете, еще самоувѣреннѣе поддакнулъ Андрей. - Въ концѣ Фоминой, я думаю, даже прибавка отъ прикащиковъ по пятачку съ сажени будетъ. Мног³я бабы уйдутъ на огороды, потому тамъ работа легче - вотъ и будетъ прибавка, чтобъ народъ удержать. Вѣдь хозяевамъ тоже нельзя медлить съ работой-то. Надо грузиться на барки, да въ путь въ Питеръ.

   - Ой, какъ это было-бы хорошо! А развѣ что слышно насчетъ прибавки?

   - Всегда на Фоминой или послѣ Фоминой дороже пилятъ.

   Послѣ обѣда и легкаго отдыха дѣло, дѣйствительно, пошло у женщинъ болѣе на ладъ. Явилось это главнымъ образомъ отъ распредѣлен³я труда: однѣ вытаскивали изъ воды дрова, друг³я пилили, третьи кололи и складывали въ сажени. Кромѣ того, явилась уже и нѣкоторая сноровка. Дѣло подвинулось. даже успѣшнѣе, чѣмъ говорилъ Андрей. Къ девятому часу вечера пятнадцать сажень дровъ было распилено, расколото и сложено. Усталыя лица женщинъ прос³яли. Женщины считали, что онѣ все-таки сегодня больше чѣмъ по четвертаку заработали. Сравнительно съ двугривеннымъ дневной заработки на тряпичномъ дворѣ, гдѣ онѣ работали до Пасхи, это былъ все-таки успѣхъ. Завтра ожидался еще больш³й успѣхъ.

   - Ну, шабашьте, умницы! - крикнула товаркамъ Анфиса, когда уже было выставлено шестнадцать сажень готовыхъ дровъ.

   Вслѣдств³е успѣха въ работѣ она позволила нѣкоторую роскошь въ пищѣ для артели и варила жиденькую гречневую кашицу въ котелкѣ, принесенномъ Андреемъ. Въ котелкѣ, висящемъ на треножникѣ изъ жердинъ, весело клокотало и пузырилось сѣрой пѣной горячее хлебово. Женщины въ этотъ вечеръ ужинали горячимъ, хоть и безъ рыбы, которую обѣщался ловить Андрей, но, сберегая время для работы, отложивш³й это занят³е на ночь.

   - Кто не изъ сонныхъ тетерь и хочетъ со мной сегодня ночью рыбки половить? - спрашивалъ онъ у женщинъ, хлебая изъ котелка кашицу.

   - Я могу... Я не очень устала, вызвалась Арина, спохватилась, что ночью быть съ молодымъ парнемъ наединѣ предосудительно, и тотчасъ-же зардѣлась, прибавивъ: - Аграфена тоже можетъ съ нами...

   - Нѣтъ, ужъ я спать лягу. Богъ съ ней и съ рыбой. Рученьки, ноженьки у меня подломились, отвѣчала Аграфена. - Ты вызвалась, ты и лови рыбу.

   - Нѣтъ, нѣтъ... Тогда и я не буду. Пусть Андрей одинъ ловитъ.

   - Трудно одному-то путаницей ловить. Вѣдь это надо съ лодки... Сосѣди на ночь путаницу дали, а путаницей надо ловить вдвоемъ...

   - Полови, Ариша, съ нимъ. Ты дѣвка здоровая, неустанная. Полно тебѣ куражиться-то! заговорили Аринѣ женщины.

   Арина отвернулась и не отвѣчала ни да, ни нѣтъ.

  

  

   Послѣ ужина женщины были до того уставши, что устраивать новые шалаши, около своихъ полѣнницъ, никто уже не могъ и всѣ отправились на мѣсто вчерашняго ночлега, въ шалаши, сложенные вчера. Усталость была такъ велика, что они не зажгли даже костра на ночь. Арина была бодрѣе другихъ и согласилась половить съ Андреемъ рыбу, поставивъ за непремѣнное услов³е, чтобы и Аграфена была вмѣстѣ съ ними, но та дремала и клевала носомъ. Андрей отправился къ сосѣдямъ за путаницей, но когда вернулся къ полѣнницамъ, гдѣ расположились на ночлегъ женщины и ожидали его Арина и Аграфена, послѣдн³я двѣ также спали, сидя, прислонясь къ дровамъ.

   - Эй, вы, рыболовки! что-жъ вы дрыхнете-то крикнулъ онъ имъ.- Я готовъ... Идемте рыбу-то ловить.

   Арина и Аграфена не просыпались. Андрей растолкалъ ихъ, послалъ спать подъ шалашъ и понесъ обратно путаницу.

   Ночь была холодная и дала себя знать женщинамъ. Отъ холоду онѣ то и дѣло просыпались, ежились, поджимали ноги, прикрывались получше армяками, но ничего не помогало. Пришлось встать, среди ночи, зажечь костеръ и улечься ужъ не въ шалашахъ, а вокругъ костра. Такъ было все-таки сноснѣе, можно было поворачиваться и грѣть то одинъ бокъ, то другой.

   На утро поднялись женщины отъ холоду ранѣе обыкновеннаго и увидали, что дрова были совсѣмъ бѣлыя, покрытыя инеемъ. Кой-гдѣ съ плахъ висѣли ледяныя сосульки, лужицы были застеклянившись. Лихорадочная дрожь пробирала женщинъ, онѣ не могли попасть зубомъ на зубъ.

   - Смотрите-ка, дѣвушки, морозъ, настоящ³й морозъ... бормотала Арина, постукивая отъ холоду зубами, приплясывая и дуя въ кулаки.

   Не поддерживаемый костеръ догорѣлъ и въ немъ только тлѣлись уголья.

   - Подкладывайте скорѣй дрова-то, подкладывайте, да валите на уголья побольше бересты! командовала Анфиса.- Сейчасъ я въ андрюшкиномъ котелкѣ воду вскипячу. Хоть кипяточку напиться, что-ли.

   - Да, да... Анфисушка... заговорили женщины и бросились собирать бересту по берегу для костра.

   Вскорѣ костеръ запылалъ и на треножникѣ весело заклокоталъ котелъ съ кипящей водой. Женщины черпали изъ котла кипятокъ берестянымъ ковшичкомъ, двумя ложками оставленными съ вечера Андреемъ и пили. Разогрѣться имъ помогла только пилка дровъ, за которую они тотчасъ-же и принялись.

   Работа во второй день шла успѣшнѣе, женщины привыкли къ пилѣ, такъ что та уже не застревала въ деревѣ, приноровились къ топору, что несказанно радовало при работѣ. Онѣ то и дѣло обмѣривали прибавляющ³яся полѣнницы распиленныхъ дровъ.

   - Анфисушка, Анфисушка... Намъ сегодня ежели разстараться, то мы съ вчерашней работой можемъ даже девять рублей получить, право слово, девять! весело кричала Арина, стоящая около дровъ съ самодѣльной саженью въ рукѣ.

   - Да ужъ пили, пили... Цыплятъ осенью считаютъ. Подъ вечеръ отработаемся, обмѣримся и пойдемъ звать прикащика, чтобы принялъ и расчитался, отвѣчала Анфиса, таская вмѣстѣ съ Феклой изъ воды чурки и плахи.

   Вытаскиван³е изъ воды не распиленныхъ дровъ, пилку этихъ дровъ, расколку и укладыван³е въ полѣнницы женщины исполняли по очереди, такъ что на долю каждой приходилось и таскать дрова, и пилить ихъ, и раскалывать, и складывать. При такомъ порядкѣ въ работѣ и дѣло шло успѣшнѣе, да и было справедливѣе, такъ какъ вытаскивая дрова изъ рѣки, приходилось иногда входить по колѣно въ холодную воду и мокнуть по поясъ, что положительно было несносно, самая-же пилка и раскалыван³е дровъ были сравнительно легкой работой, а укладка дровъ въ полѣнницы могла считаться уже отдыхомъ.

   Андрей, разставш³йся съ женщинами съ вечера, сегодня пришелъ къ нимъ только передъ самымъ обѣдомъ.

   - Обѣдайте скорѣй, землячки, да отдайте нашъ котелокъ и наши ложки. Намъ тоже надо варевцо какое ни-на-есть себѣ сварить. Товарищъ мой сегодня ночью вернулся изъ Ижоры и я ужъ съ нимъ работаю, сказалъ онъ.- Да и пилу нашу отдайте. Съ утра-то мы съ товарищемъ изъ рѣки девятку таскали, а ужъ послѣ обѣда пилить будемъ.

   - Мы тебѣ, Андрюша, за вчерашнюю работу выдѣлимъ, какъ слѣдуетъ выдѣлимъ, какъ только съ хозяина деньги получимъ, заговорила Анфиса.

   - Да ужъ ладно, ладно. Тамъ сочтемся. Дайте только котелокъ-то... А то товарищъ ругается, думаетъ, что я пропилъ котелокъ. Котелокъ-то вѣдь его. Ведро и ложки мои, а котелокъ его. Ведро-то можете оставить покуда еще при себѣ, а котелокъ дайте. Воды-то мы и котелкомъ зачеринемъ.

   Въ котелкѣ варилась на кострѣ, какъ и вчера къ ужину, жидкая гречневая кашица, и Анфиса тотчасъ-же скомандовала, чтобы женщины бросали работу и принялись за обѣдъ. Ложекъ было всего только двѣ, а потому, какъ и вчера, приходилось хлебать кашу поочередно. Дабы поскорѣй опростать котелъ, женщины свернули себѣ подоб³е ложекъ изъ бересты и этими черпачками начали ѣсть кашу. Андрей сидѣлъ около нихъ и дожидался котла. Онъ подвинулся къ Аринѣ и шепнулъ ей:

   - Письмо получили изъ деревни. Товарищъ отъ земляка принесъ.

   - Ну?! А вотъ мнѣ не черезъ кого и вѣсточку получить! вздохнула Арина.- Не знаютъ наши, куда мнѣ и написать. Про нашу деревню ничего у тебя въ письмѣ не обозначено? спросила она.

   - Пишутъ, что скотъ падаетъ отъ безкормицы.

   - Да чего и падать-то, коли ужъ давно ни у кого скота нѣтъ.

   - Все-таки пишутъ. Вотъ ужо вечеромъ я принесу письмо и прочту.

   - А ты грамотный?

   - Еще-бы. Маракую.

   - И письмо написать можешь?

   - Въ лучшемъ видѣ. Никакому писарю кланяться не надо. Можетъ статься, напишу нескладно, но прочтутъ.

   - Такъ ты, Андрей... Какъ тебя по отчеству-то?

   - Никифоровъ.

   - Такъ ты, Андрей Никифорычъ, напиши мнѣ письмецо въ деревню. Напиши, голубчикъ. Получимъ съ прикащика деньги, такъ надо будетъ мнѣ два рубля денегъ родителямъ послать, заговорила Арина.

   - Напишу. Въ лучшемъ видѣ напишу. Заработывай только деньги.

   - Ну, вотъ спасибо. А то я все думаю: кто мнѣ письмо напишетъ? Сами-то мы неграмотныя и писать не можемъ. То есть я учена немного, по печатному кой-какъ могу разбирать, а вотъ ужъ писать-то не умѣю.

   - Ты, Андрюша, потомъ и намъ напиши, коли ты грамотѣй, заговорили и друг³я женщины, услыша, что разговоръ идетъ о писан³и письма.

   - Ладно, ладно. Всѣмъ напишу, отвѣчалъ Андрей.

   Вскорѣ котелъ былъ опорожненъ. Андрей взялъ котелъ и понесъ его къ себѣ, подмигнувъ Аринѣ и сказавъ:

   - Ну, что-жъ, рыболовка, рыбу-то ловить сегодня вечеромъ будемъ? Или опять по вчерашнему?

   Арина ничего не отвѣчала и только улыбнулась.

  

  

   Вечеръ. Женщины кончали второй рабоч³й день на Тоснѣ. Онѣ работали неустанно. Нѣкоторыя изъ нихъ натерли себѣ на рукахъ мозоли до волдырей. Всѣ съ нетерпѣн³емъ ждали