Главная » Книги

Успенский Николай Васильевич - Повести и рассказы, Страница 19

Успенский Николай Васильевич - Повести и рассказы


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20

!.. Я так полагал, дескать человек бедный, я ему могу пособить во всяком деле, а он наделал кляузы... Давай, говорят, вожжи-то!- обратился Краюхин к сыну. Иван вместо вожжей вынес тяжи. Краюхин сурово посмотрел на сына и проговорил: "Ах, дурак те скудахтал..."
   - Какие ж кляузы?- спросил староста.
   - Да вот какие кляузы: прежде говорил, что девку отдаю, что оченно любопытно, а посля того девка запировала,- да откуда ни возьмись наскочил пастух... На запое такие грозы наделал!.. как есть всех повязал!.. Кричит, всех сожгу... Он ваш, лебедкинский...
   - Что ты врешь? это Егорка, должно быть?
   - Он самый!.. кабы я знал-ведал - блаже бы я не связывался с таким человеком...
   - Погоди ж,- сказал староста,- я управителю скажу. Экой! ты плох!
   - Как плох? Я тут же заявил миру...
   - Ты должен старшину просить...
   - Нет, я хочу прямо к мировому! Что старшина? такой же плут... он судить не судит, а рюмки собирает... Там просудишь жеребца, а делов никаких не будет...
   - Что ж на ночь глядя едете?
   - Придется, в дороге ночуем... это такое дело, что делать с разбойником...- Краюхин сел в телегу, перекрестился и сказал:- Ну, прощай! - Счастливо! дай бог тебе...
  

VI

У МИРОВОГО

  
   На другой день утром Краюхин сидел в передней мирового судьи, где было человек до десяти просителей. В ожидании разбирательства вполголоса шел разговор.
   - Ты насчет чего?- спрашивал один кучер другого.
   - Да оно дело-то пустяковое, а все в нонешнее время не приходится... Ехали мы с управителем из города, поздно вечером; подъезжаем к имению-то, а тут пни... Вихор ее знает, пристяжная начала беситься... Не успел я образумиться, вся тройка понесла... Мы и пошли прыгать по пням-то... А управитель у нас балухманный: давай меня оплеухами кормить... А ноне за оплеуху-то двадцать пять цалковых!
   - Стало быть, тебе придется денег вволю...
   - А вот увидим...
   - А со мной какая оказия,- говорил мещанин огороднику,- заехал я к одной барыне, старинного завета, насчет птицы. А у барыни есть дочка. Я спрашиваю барыню: отчего вы в доме не заведете мужчину?.. дочка ваша, например, на возрасте, следовательно сейчас и надоть их пристроить за человека хозяйственного, благочестивого,- а не токмо что за вертопраха... Дворяне ноне не женятся, потому жалуются на недостатки... Так вам на что лучше в соблюдении расчета пристроить дочку за человека из нашего брата, примерно хоть по куриной части... А за дочкой-то десятин полтораста приданого. Приехал я домой, думаю, дай письмо напишу этой самой барыне, и, нимало не медля, что в положении долженствовать нужно, пишу, стало быть: "Милостивая государыня! Наипаче обаполо благородства обращаюсь к вам на слабоде касательно своей участи... и таперь, стало быть, в расчете на вас курятник... какова ни мера прикажите заехать сделать предложение,- и мы заедем к вам будто бы насчет птицы..." Она возьми это письмо да к мировому!.. Я ей по душе говорил... потому дом у ней почесть развалился, прислуга вся сбежала, я рассчитываю себе: тогды можно все перестроить...
   - Я отродясь, милый человек, не бывал у мировых,- обратился Краюхин к одному кучеру,- как это тут делается?
   - А вот выйдет мировой, увидишь...
   - Так-то так, да с чего начать-то?
   - Известно, подай жалобу. Ее запишут в книгу и будут разбирать...
   - У меня дело насчет свадьбы... тут это вышла у нас дрязга с сватами...
   - А у меня вот жена забаловала,- говорил один лакей управляющему,- женился я недавно... девчонка попала смазливая... барин, значит, и облюбовал ее... Думаю себе, уйтить?.. жалованье хорошее, а местов мало... Взялся ее бить!.. Она кричит - повешусь!.. хочу просить развода...
   - Мы, кажется, с вами по одному делу?- беседуют управляющие,- насчет работников...
   - И не говорите: как пашня, как рабочая пора - либо прикинется болен, велит приехать за собой из дому, и глядишь - там работает, либо просто уйдет и был таков.
   - Да-с! вот извольте тут вести хозяйство... И заметьте, кто нанимается в работники!.. их у меня до тридцати человек - все бездомовники! Разумеется, пойдет ли хороший в работники?..
   - Послушай!-спрашивает проходящего лакея один проситель,- скоро выйдет мировой?
   - Не знаю! в кабинете занимаются... Не шли бы судиться! мирились бы дома...
   Наконец, распахнулись двери и явился мировой судья с цепью на груди, за ним письмоводитель.
   - Вам что угодно?- спросил судья управляющего.
   - Я вам заявил, в ночь под восьмое октября крестьянин деревни Бондуровки, Епифан Игнатов, воровски забрался в господский лес графа Чеботаева и спилил корень четырех с половиною четвертей. Корень этот мною найден совокупно с сельским старостой и при посторонних понятых людях.
   - Знаю! преступник здесь?
   - Точно так-с...
   - А сельский староста?
   - Все здесь, кого изволили требовать... Судья обратился к старосте и понятым:
   - Признаете ли вы действительность факта преступления?
   - Точно так, ваше высокоблагородие: мужичонка он бедный, на ось понадобилась дубинка!..
   - А вы, Епифан Игнатов, сознаетесь в преступлении?
   - Виноват, ваше благородие...
   - И у вас своего лесу нету?
   - Ни одной хворостинки.
   - Значит, вы целой деревней можете воровать подобные оси?..
   - Помилуй бог, ваше благородие...
   - Мое внутреннее убеждение говорит, что вы поголовно со двора на двор можете повторять подобные преступления; а потому, в видах пресечения зла, возлагаю штраф на означенную деревню по три рубля с души, а на преступника десять рублей...
   - Ваше благородие! чем же мы виноваты?- возразил староста,- мы в лес не ездили!
   - Вы не ездили, но можете ездить... Я вас очень хорошо знаю, любезные...
   - Коли попадемся, тогда штрахуй! за что ж невинно-напрасно подати платить?
   - Это не подати, а единовременный штраф... Так как у вас во всем круговая порука, то вы должны отвечать за каждого негодяя в своей деревне!.. Я знаю, как в настоящее время помещику трудно охранять свою собственность... Можете идти... Вам что угодно?- обратился судья к лакею.
   - Я вам докладывал, недавно я женился... и супругу мою нашел в незаконном виде... Вы нам приказали явиться...
   - А жена ваша здесь?
   - Здесь! вот она!
   - Вы почему не хотите жить с мужем?
   - Помилуйте, ваше высокоблагородие... что ни ночь - бьет меня чем ни попадя! Я уж сплю с сенными девушками...
   - Правда это?- спросил судья лакея.
   - Точно так-с! Невозможно, господин мировой судья... Иной раз такие оказии делает... уму непостижимо!
   - Словом, вы друг друга ненавидите?
   - Точно так-с...
   - И желали бы жить врозь?
   - Эвдакого азиата на белом свету нету,- сказала горничная,- сохрани господи, с ним вместе жить...
   - Так вы можете разойтись...
   - Ваше благородие! а как же мое приданое-то,- спросила горничная...
   - Приданое вы можете взять назад... Вы, конечно, отдадите?- обратился судья к мужу.
   - Черт с ней-с! ни покуда маяться!
   - Так вот слушайте решение: с завтрашнего дня вы расходитесь врозь... Довольны вы решением?
   - Покорно вас благодарим...
   - Ваше благородие!- объявил Краюхин,- я это запил девку... Пили... пили!..
   - Ты кто такой?
   - Пили мы десятую... пили два Микития...
   - Я спрашиваю, ты чей, откуда?
   В это время у подъезда загремела карета и в камеру вошла небольшого роста, худощавая барыня с черным вуалем, в бархатном бурнусе. Не поднимая вуаля, она обратилась к судье:
   - Я к вам, Федор Иваныч, насчет оскорбления моей Мими...
   - Позвольте узнать, кто это Мими?
   - Моя собака...
   - Извините, сударыня, закон обязывает меня объяснить вам, что в нашем судебном уставе не упоминается об оскорблении животных... Я думал, что Мими ваша служанка. Впрочем, не угодно ли вам рассказать, как было дело?
   - Вообразите: я Дуняшке приказала для Мими готовить бульон, а она с лакеем Алешкой изволит кушать его... Я замечаю день, другой: Мими худеет!.. Вы не можете представить, что стало с несчастной собакой... Смотрю однажды в окно: Мими выскочила к воротам, а там сидели лакей с горничной. Они схватили собаку и начали ее бить по щекам... да приговаривают: "Из-за тебя нам от барыни достается!.." Это я слышала собственными моими ушами...
   - За последнее время жалобы на прислугу до того увеличились,- сказал судья,- что я не предвижу, чем все это кончится... Мне сдается, что ваша прислуга имеет настойчивое стремление оскорблять именно вас... Позвольте узнать, когда вы свободны?
   - Я постоянно свободна...
   - Не угодно ли вам пожаловать в понедельник... тринадцатого числа... Как звать вашу прислугу?- спросил судья.
   - Дуняшка и Алешка.
   - Я их вызову...
   Барыня раскланялась и уехала. Краюхин снова начал:
   - Я, ваше благородие, из Воробьевки... насчет запою...
   - Ты кого запил?
   - Девку!..
   - Какую девку?
   - У соседа дворов через пять...
   - Тоже у крестьянина?
   - У крестьянина.
   - Дела между крестьянами разбираются волостным сходом...
   - Ведь я, ваше благородие, насчет пастуха... он не нашей барщины...
   - Это все равно... пастух - крестьянин...
   - Вестимо, крестьянин... Хорошо! только эта мы гуляли... больше году!.. девка со всем согласьем...
   - Я тебе сказал, обратись в волостное правление...
   - Откуда ни навернись пастух... говорит, ежели на что пойдет, я не пожалею красного петуха...
   - Павел! выведи вон...
   Лакей взял Краюхина за пельки.
  
   - Вот оказия-то!- рассуждал Краюхин, выведенный на улицу.- Какой это мировой? слова не даст сказать... Куда ж теперь? Неужели в волость?..
   Подошедши к телеге, в которой спал Иван, Краюхин почесал затылок, растолкал сына и крикнул:
   - Ты что ж сена-то не дал лошади? для тебя, что ль, под голову взяли, хрептуг!
   В это время Краюхин увидал на дороге проезжавшего мужика.
   - Эй, брат!- закричал Краюхин,- погоди-ко...
   - Что ты там?
   - Да погоди... Где бы мне тут разыскать мирового?
   - Да ты от его хором идешь... вот он!
   - Это не наш, должно... Господь его знает!
   - Уж не знаю, как те сказать... у нас есть... да тоже, пожалуй, не ваш...
   - Где ж к нему проехать?
   - Вот ты под взволок съедешь, придет перехресток, ты так-то не езди, а заверни направо прямо по овражку, вдоль овражка-то и ступай... приедешь к реке, через мост прямо в нее!..
   - Куда ж в нее-то?
   - В мировиху!..
   - Я насчет мирового тебя спрашиваю...
   - Экой! в энтой деревне, Антоновкой называется, у меня кум живет. Он с ей почесть зады с задами...
   - Кто ж такая мировиха?..
   - Да нашего мирового жена... дело как правя ловко! Знамо, можа, чего и недосмысля, ну там писарь на то есть... живой рукой разбяре!..
   - А мировой-то где ж?
   - Да он, вестимо дело, барин богатый: где ему заниматься? со всякой безделицей лезут... а он, значит, не привычен к эвтому... и жил-то все в чужих землях...
   - Ну насчет свадьбы она может разобрать?
   - Я тебе говорю, баба - насчет всех делов! Мы обиды от ней не видали...
   - Ну спасибо...
   - Как рассказывал, все поезжай...
  

VII

МИРОВИХА

  
   Краюхин приехал в деревню Антоновку. Крытый железом барский дом, с ярко раскрашенным балясником и двумя каменными воротами, стоял на крутой горе. В стороне тянулся длинный ряд амбаров с жирными соломенными навесами, на которых висели чугунные доски. За барским домом виднелся сад. Въехав в деревню, Краюхин постучался в окно мужицкой избы и сказал:
   - Хозяин! Что, тут живет мировиха?
   - Какая мировиха?- спросил мужик, выходя из избы. "
   - Стало быть, мне так сказали...
   - Да! Силич Пятровна?- почесываясь, сказал мужик,- это коли самого барина нет... и то не одна, с писарем...
   - Мне было к ней нужно... Можно тут лошадь отпречь? Не украдут?
   - Отпрягай! у нас смирно...
   - Ты уж, братенек, проведи меня... а то собаки на отделку съедя...
   - Что ж, пожалуй... У ней псы здоровые... Они нас-то признали... Глядеть-то они дюже страшны, а то ведь ничего!.. иную пору хоть на язык наступи... Ты отпрягай, а я зипун надену...
   - Ах ты, господи!- говорит Краюхин, отпрягая лошадь,- кабы сын-то у меня был как следует, разве быть бы мне тут? Куда заехал! где сроду не бывал... Ну, пойдем, милый человек,- увидав вышедшего мужика, сказал Краюхин.
   - Ты откулева? Насчет чего засудился?
   - Я воробьевский... А дело-то у меня насчет свадьбенки.
   - Что ж это, знача, родня, что ли, али насчет годов?.. Мы тоже сами вокруг вешней Миколы до алхирея доходили... тоже, стало быть, мому куму приходилась Аксиныша дочь,- с Петрухой-то они родные были... Агафья крестила Петруху-то...
   - У нас родни николи не было... Я насчет запою...
   - Знамо дело... усякие дела бывают... Ну вот теперь иди... прямо, как взойдешь на двор, налево заверни... Ишь холопьев-то нет ни одного... Ступай! дай бог час!..
   Краюхин вошел в переднюю и положил рукавицы с шапкой у дверей, на полу.
   - Надежда Павловна! крестьянин пришел!- доложил лакей пожилой худощавой барыне.
   - А где ж Скворцов?
   - Они на охоту ушли...
   - Пошли за ним...
   Накинув большой барсовый платок на плечи, барыня вышла в зал, где стоял письменный стол с кипами бумаг и два кресла с высокими спинками.
   Краюхин вошел в зал, помолился на образ и сказал:
   - Здорово живете, сударыня.
   - Здравствуй! Ты что?
   - К вашей милости. Дело у нас завязалось насчет свадьбенки; я у Кузьмы запил девку за своего малого... дело тянулось долго...
   - Петр! притвори двери...- сказала барыня,- да принеси мне папирос... Так в чем твое дело?
   - Это значит, сударыня моя, запили мы с Кузьмой... расход был мой...
   - То есть ты запил невесту.
   - Так точно.
   - Понимаю.
   - Только пришло дело к концу, навернись ни оттуда ни отсюда Егорка... он и навостри своего отца запивать,- а девка ему полюбилась... Вот мы приходим с хлебом с солью, а Егоркин отец там... Мы сели за стол, как следует по положению... выпили маненько... только вдруг приходит Егорка - и ну, пировать! А девка выскочила на кон, себе взбесилась... пошел крик да бушеванье... Егорка говорит: я вам, такие-сякие, красного петуха подпущу...
   - Послушай, мой друг, я тебя не понимаю... Ты хочешь сказать, что тебя оскорбили?
   - Оскорбление ништо!.. а тут осталось недели две до свадьбы, а дела расстроились, а все вина вот Егорка!
   - Да чем же он виноват?
   - Знамо дело, съякшался с Паранькой; а мой-то парень недосмыслит... девка-то и заартачилась.
   - Ты засватал невесту за своего сына, а Егор перебивает, так ли?
   - Точная правда, сударыня: да еще кочета хочет подпустить... А я истратился - боже мой! цалковых с двадцать с прибавкой... и даров немало было!..
   - Так ты хочешь вознаграждения?
   - Кое награждение! мне девку надо!.. Я ему еще две четверти ржи дал... Не будет ли ваша милость - приказать ему, и расписочку мне пожалуйте, чтобы он не смел перебивать... а чтобы наша свадьба у законе была...
   - Видишь, друг мой: все-таки без разбирательства нельзя положить решения... форму исполнить надобно... Мы твою жалобу запишем, разошлем повестки кому следует, назначим день и тогда разберем и решим.
   - Матушка сударыня!- воскликнул Краюхин, кланяясь барыне в ноги,- будь милосердна! Заставь вечно бога молить... ведь всего две недели осталось до свадьбы... У нас, значит, праздник престольный: харчи заодно! дело осеннее... убоина есть... а там коли ее играть?
   - Нельзя же, мой друг... я бы рада, но ведь закон...- Барыня показала Краюхину книгу.
   - Ваше благородие! книжка в ваших руках... что ж? разя она попереча у чем?
   - Я тебе говорю... мы все под законом...
   Барыня встала и начала ходить по комнате, по-видимому придумывая, нельзя ли как помочь мужику... Краюхин снова упал в ноги и взмолился:
   - Сударыня барыня! не взыщи на нас, на дураках...
   - Встань, что можно, я и так сделаю...
   - Коли такое дело, нельзя ли разобраться хоть завтра... мы бы и управились...
   - Нет, завтра нельзя,- сказала барыня, глядя в окно.
   В это время лакей, держа руки за спиной, подошел к барыне и тихо произнес:- Вы о чем изволите беспокоиться?.. ведь у письмоводителя есть подписные листы... бариновой подписи целый стол...
   - Знаю!- сказала барыня и обратилась к мужику: - Так ты приезжай завтра часов в десять... только ты можешь ли вызвать всех, кого нужно...
   - Они все в одной деревне...
   - Ах, вот и Скворцов пришел,- проговорила барыня, увидав входившего письмоводителя.- Так, значит,- снова обратилась она к Краюхину,- ты получишь эти бумаги, они будут написаны на волостное правление, а для скорости отдай сам этим лицам...
   - Ты какой волости?- спросил Краюхина письмоводитель.
   - Брендеевской.
   - Позвольте! в нашем участке Брендеевской волости нету,- возразил письмоводитель.- Вот я каталог посмотрю: Березовская... Буславская, нет, нету! Это четвертого участка... ты ступай к мировому Вилюхину...
   - Э! Братец ты мой,- взмахнув руками, воскликнул Краюхин.- А ведь я велел дома борова зарезать!..
   - Какого борова?- спросил письмоводитель...
   - Тут у них свадьба затевается,- объяснила барыня...
   - Как же теперь быть?- говорил Краюхин...-- Кое доедешь, кое что... я и то уж у одного мирового был... в Петровке...
   - У Окулова?- спросила барыня.- Это опять третий участок... а наш пятый...
   - Тебе что ж сказал Окулов?- спросил письмоводитель.
   - Там сказали, в волостную надо... а я, знамо дело, поопасался: в волостной-то жмут нашего брата... а мировой лучше разбярет...
   - Ты с кем судишься?- спросил письмоводитель.
   - Вестимо, берем у своего брата... Письмоводитель подошел к барыне и шепотом сказал:
   - Ведь мы не имеем права судить...
   - Почему же?
   - Он приносит жалобу на крестьянина, а крестьяне с крестьянами разбираются волостным судом.
   - Так вот видишь, друг мой,- сказала барыня Краюхину,- тебе ни к какому мировому не надо! ты прямо отнесись в волостное правление...
   - А может, петух-то мировому подлежит,- сказал Краюхин...
   Эти слова озадачили барыню, и она обратилась к письмоводителю:
   - Справьтесь в уставе насчет поджогов. Письмоводитель начал листать устав, бормоча: "Штрафы, взыскания, дела по имуществу, сроки арестов..."
   - Нет-с... Нечего и искать... там прямо сказано: если крестьянин приносит жалобу на крестьянина...
   - Ну, значит, ступай!- сказала барыня Краюхииу,- очень жаль,, мой друг...
   - Что ты будешь делать!- повертываясь к дверям, проговорил мужик.
  
   - Ну, что, брат? как решили?- спрашивал мужик Краюхина, когда он пришел к телеге.
   - Что, милый! толков никаких нет! Я думал, барыня-то ловчей разбяре... она, видно, одна статья!
   - Бать!- крикнул Иван, сидя в телеге,- я не ел!..
   - Эко пасть-то разинул!- сказал отец,- я и сам из тебя не жравши другой день...
   - Так что ж теперь? Как твои дела?- спрашивал мужик.
   - Что дела! нет ли у тебя хлябнуть чего! а то, брат ты мой, у брюхе щелкая!.. Нам хоть штей влей...
   - С чаго ж?.. Я скажу бабам... ноне капустки бог зародил...
   - Пожалуйста... Я тебе заплачу. - Идите в избу...
   - Ванюха! подымайся! поищем хлябнем...
   - Бабы!- кричал в сенях хозяин,- где их вихор взял? Эко окаянные!
   С надворья показалась баба с пенькой в руках.
   - Где вас разнесло?- кричал мужик.
   - Аль не знаешь? пеньки мяли,- сказала баба.
   - Улей проезжим штец... - А хлеб-то у них свой?
   - Какой свой? Разве тут большая дорога!.. Сходи в чулан...
   Отец с сыном сели за стол и принялись за щи. Хозяин сидел сбоку на конике и говорил:
   - Так тебя, братец ты мой, наша барыня не разобрала? Ведь она усех разбирая! Барин-то забубённый... а она, сердечная, все дела правит за него... Николи не слыхать, чтобы она обиждала... Знамо, писарь подсобляя... где ж бабье дело одной? Оно что ж, и барин до нас ничего... да там у них промеж себя вышло... кто их разбяре! дело не наше...
   - Она ничего,- сказал Краюхин,- такая умильная... да закону, значит, нет... Кабы я засудился с приказчиком али что... она разобрала бы... А наше хрестьянское дело в волостную...
   - Так!- сказал мужик,- оно, малый, в волостной ноне тоже не доберешься толку.
   - Отчего ж я езжу по мировым-то? А что я хочу спросить: тут, поблизости, обаполо нет мировых? Уж за одной заездкой попытал бы, чтоб в другой раз не собираться... А к ночи домой...
   - Что ж?- сказал мужик зевая,- поезжай! вот прямо на бугор... как выедешь, управе будет видна деревня... на нее и держи... потом придут две лозинки... там успросишь...
   Краюхин вылез из-за стола, помолился богу и сказал хозяину:
   - Благодарим покорно! За хлеб за соль... Что ж положишь за хлёбово?
   - Ну, Христос с тобой! авось у нас не большая дорога... приведется, мы побываем у вас...
   - Ну, спасибо... Ванька! Поди из телеги принеси курицу... Жива, что ль, она?.. мы ее здесь оставим... а то вряд до двора довезем.
   - Это на что ж вы возите курицу?- спросил хозяин.
   - Да хотели подарить писаря мирового.
   - То дело!..
   Иван принес мешок и объявил:
   - Бать! она издохла!
   - Это небось ты ее придавил... Ах, дураково поле!.. Ну, малый,- обратился Краюхин к хозяину, подпоясываясь кушаком,- не приведи бог по судам ездить... Я вот к третьему мировому... а дело правое...
   - Бать!- сказал Иван ухмыляясь,- шапка пропала...
   - Мотри в телеге-то, с шапкой пришел аль нет?
   - А кто ее знает?..
   - Что ж, стало, твой сынок?- спросил хозяин...
   - Да!- вздохнув, сказал Краюхин,- господь навязал!
   - Что ж, его женить хочешь?
   - Его, да девки не подыщешь... уж и запивал-то... что-что ни делал... баб дома нет... Ничего не поделаешь... А эта попалась хучь и бедная, да моторная... Ну, прощавай... благодарим покорно...
   - На здоровье себе!..
   - Так, стало быть, на бугор?
   - Вот прямо через речку, мимо кустиков...
   Уже смеркалось, когда Краюхин въехал в имение третьего мирового судьи. Старинный барский дом с деревянными колоннами, поросшими мхом, с двумя прудами и винокуренным заводом стоял среди дубового леса, заменявшего сад. Маленький присадник перед балконом украшался мраморными статуями.
   - Почтенный, где тут к мировому проехать?- спросил Краюхин кучера, шедшего за возом соломы к барским конюшням.
   - Поезжай прямо к хлигелю... там для вашего брата сделана слега... к ней привяжешь лошадь.
   - А это какие ж такие статуи стоят?- указывая на присадник, спросил Краюхин.
   - Это бога!- сказал кучер. Краюхин снял шапку.
   - Только не наши...- объяснил кучер.- Тебе на что к барину-то?
   - Насчет своих делов.
   - Барина нет дома. Он уехал во Владимирскую губернию; у него там имение...
   - Кто ж разбирает?
   - Тут жалобы записывает конторщик... Ступай запиши, а когда приедет, разберет...
   - Коли ж разбярет? нам недосуг!..
   - Он так приказал... недельки через две приедет...
   - Нет, что ж!- сказал Краюхин,- нам не рука... Ванюха, поворачивай! Я вижу, настоящих делов не доберешься.... Что будет не будет - поеду в волостную...
  

VIII

ВОЛОСТНОЙ СУД

  
   В воскресный день, часа в два пополудни, в лебедкинское волостное правление сбирались судьи из крестьян. В присутственной комнате с развешенными на стенах печатными и письменными объявлениями носилась клубами пыль; пол был загрязнен до того, что нельзя было разобрать, земляной он или деревянный; воздух был насыщен махоркой, капустой и пр. Видневшиеся между плотно забитыми двойными рамами кирпичи с солью еще более наводили уныние на свежего человека. В переднем углу висела икона мученика Пантелеймона, присланная с Афонской горы. У окон стоял письменный стол, покрытый клеенкой, с грудами бумаг и массивною волостною печатью. По стенам стояли скамейки для судей. В ожидании старшины и писаря в присутственной комнате два старика рассуждали между собою.
   - Наши судьи, Антон Игнатыч, грех сказать плохова! Старый старшина малый смирный... И Андрюшка косолапый,- хоть он маленько и с горлом... орет, что на ум взбрядет, но за себя постоит! И мы с тобой!.. Знамо дело, винца выпьем, а ведь за полштоф никого не променяем... А приносят - надо пить, и проситель тоже: сухая ложка рот дере... в праздничное время почему ж не выпить?
   - Ванюха тоже мужик хороший, да похмыра,- говорил другой,- слова не доберешься... А Листрат хоть молвит слово старшине! Человек книжный... надо так сказать!..
   Пришел старшина в новом дубленом полушубке, за ним писарь, несколько просителей и судей. Старшина положил на стол свою белую крымскую шапку и обратился к просителям.
   - Вы что лезете?
   - К вашей милости, Захар Петрович: у меня ноне ночью замок сломали...
   - А у меня Парашка прибила мово ребенка.
   - Постойте, постойте! Засядем, тогда и жалуйся... А воробьевские - все собрались?
   - Все,- сказал сторож,- они на крыльце... Старшина подошел к письменному столу и вдруг
   всплеснул руками.
   - Стой!.. Куда цепь девалась?
   - Должно быть, обронили,- сказал писарь,- это судьи, должно, маленько потерлись - свалили, вот она!
   - Зачем их безо времени пускать!- заметил старшина,- ведь это вещия царская... Ну, что же? пора начинать!
   Судьи разместились на скамейках, писарь сел за стол, старшина стоял среди присутствия, наблюдая за порядком.
   - Сват! дай табачку,- вполголоса говорил один старик.
   - Что, малый! у Петрухи отсыпал. Намесь махорки купил, стал это, братец ты мой, терет с золою... натер, понюхал - ничего не берё!..
   - Будет вам калякать!- заметил старшина,- не накалякались! Здесь присутственное место...
   - Ничего, Петрович, мы промеж себя...
   - А то не хуже Егорки-пастуха... Он сдуру слово-то ляпнул на миру, а теперь другая неделя сидит...
   - Петрович!.. Кого ж перва-наперво будем судить?
   - Разве не видали?- сказал старшина,- вот в прихожей стоят!
   - Нет, Петрович, для правды не лучше ли Егорку сперва судить, а эти только пришли...
   - Егоркино дело,- возразил старшина,- ты молчи! Его разбирать надо с толком... А наперва разбяри плотву-то... вишь, она лезет! у сундучка замок сломали...
   - По мне, что ж?- проговорил один старик,- кого хошь вяди!
   Писарь сделал пол-оборота к судьям и объявил:
   - Вот что, господа судьи: плотву-то оно плотву... она от нас не уйдет... а по-моему, лучше взяться за пастуха - а то как бы он на себя руки не наложил... кто его знает?.. долго ли до греха?..
   - Что ж, Петрович, веди его! Когда-нибудь не миновать - судить надо!
   - Сторож!- крикнул старшина,- зови сватов сюда...
   В правление вошел Краюхин, невестин отец и мужики, бывшие на запое. Последние, вздыхая, бормотали:
   - Вот оно, винцо-то, что делает! выливается наружу... не знаешь, где попадешь...
   - Неверная его нанесла!.. у меня вот конопи не вытасканы...
   Сторож привел пастуха. Парень был в изорванном полушубке, в худых сапогах и тяжовых, полосатых, домашнего изделия штанах. Он сильно похудел; всклокоченные волосы падали на глаза, и всего его охватывала дрожь. Сторож постановил его на средину комнаты. В эту пору все затихло; видно было, как пыль слоями улегалась на всем, что было в правлении.
   - Ну, рассказывай, братец ты мой,- начал старшина;- какого петуха ты хотел подпустить? Евсигнеич! прочти-ка жалобу.
   Писарь встал и прочитал: "18... года, дня... в лебедкинское волостное правление принесена словесная жалоба крестьянина деревни Воробьевки, Петра Краюхина, в том, что казенный крестьянин деревни Чернолесок Егор Ивлиев злонамеренно подущал родителя своего Ивлия Карпухина запивать дочь крестьянина деревни Воробьевки Кузьмы Ерохина и во время последнего запития произвел бунт, а также возмутил запитую невесту к сопротивлению против родителей и произносил угрозительные слова".
   - Ну вот, слышишь, какая на тебя принесена жалоба?- обратился старшина к пастуху.
   - Вот что, Захар Петрович,- начал парень,- на-первой я тебе скажу: девки я не перебивал, сама она не хочет за Ваньку итить... Родителя то есть своего я заслал сватать,- это у законе. Никто мне не смеет помехи делать. Отдали - отдали! а не отдали - вольному воля! Он тоже с угощением пришел, небойсь из последнего... Середку-то у Мотюхиных небойсь цалковый отдал... А что это, значит, насчет красного петуха-то, это мало что говорится! Кабы ты видел, что там было, так не то скажешь! Аль я с ума спятил - деревню жечь? Авось я тоже хрященый... разве я себе лиходей!
   Судьи все молчали. Писарь скрипел пером. Старшина, сидя в креслах, поглаживал бороду. Наконец, он заговорил:
   - Положим, что ты запивал... Это дело не наше! там валандайся с сватами, сколько знаешь... А вот насчет петуха-то, малый, дело наплевать...
   - Ведь я, Захар Петрович, сказал тебе: петух дело пустое! Это я у этой страсти сбрехал...
   - Сбрехать-то сбрехал,- подхватил старшина,- а ты небойсь слыхал пословицу: слово не воробей, а вылетит, не поймаешь: тебе бы не нужно этих речей и говорить; пришел, попил сабе, покалякал... Вышло дело - так, а не вышло - насилук мил не будешь. А то иде беседа, а ты сейчас красного кочета...
   - Что ж, Захар Петрович!- воскликнул Егор,- я спокаялся тебе... вгорячах слово сказал... а насчет чтобы тоись того... не приведи бог лихому лиходею этакими делами займаться... спроста сказал, ей же богу! девка очень пондравилась...
   - Слухай, Егор!- сказал старшина,- коли ты молвил, стало быть у тебя на уме лихое было!..
   - Вот те лопни мои глаза, провались я сквозь землю, чтобы что-нибудь было такое... кабысь одно маненько взяло: нечем взять, наше дело бедное, она и сорвись с языка... А чтобы насчет настоящего... Я нехай век по чужим углам буду биться, а на это дело николи не соглашусь...
   - Ну что ж?- объявил старшина,- допрос снят. Будет с тебя! Сторож! отведи его!..
   Пастуха вывели. Краюхин выступил вперед и объявил:
   - Захар Петрович! Я у трех мировых... Усе поряшили, что за ентакие дела хвалить не следует... Только им нельзя с Егоркой справиться, потому они судят промеж господ. Будь ваша милость! Засади его в острог! незымь его подумает, как кочетов подпускать...
   - Разбярем, разбярем, это дело наше!- сказал старшина и обратился к свидетелям:- Вы были на запое, когда Егорка бушевал?
   - Что ж, Захар Петрович,- проговорили мужики,- мы не отрякаемся... только мы не с тем пришли, чтоб бушевать...
   - Ну как же дело было?
   - Это, значит, пришли мы,- заговорил один,- сели за стол как следствует, поели студень... Подали хлёбово... Знамо дело,- выпили по стаканчику,- девка и закандрычься... хлёбово похлебали, побалакали, откуда ни навернись - Егорка. И начал бушевать: мы ально ужахнулись... И пошла промежду нас нескладица... А он и начал тращать: "Мотри! говорит, коли не будет по-моему, вся деревня слетит!"
   - Ну, ступайте теперь,- сказал старшина мужикам,- мы разберем без вас. Посидите в избе...
   - Что ж, так было, как Федот показывая?- спросил старшина остальных свидетелей.
   - Точно так, Захар Петрович: пастух кричал благим матом, хоть бяги вон из избы...
   Мужики вышли. В правлении оставались одни судьи и старшина с писарем.
   - Что ж, старички,- начал старшина,- как дело-то порешим?
   - Говори!- сказал один судья другому.
   - Говори ты!
   - Что ж,- подтвердил старшина,- как думаешь, так и говори!
   - Вон Федосеич что скажет? Он кабысь постарше нас...
   - Аи я один у миру!- возразил седой старичок, закладывая одну руку за пазуху, другую опуская в карман,- по мне, как мир, так и я...
   - Федосеич!- воскликнул один рябой высокий мужик в худом армяке,- ты все-таки мужик пожилой, ну, значит, пчел имеешь... и с тобой всякое бывало на веку... Ты, примерно, как знаешь, так и говори... А то вон, пожалуй, спроси Фильку: он сбреша такую оказию, сам не рад будешь!
   - Что ж такое знача?- заговорил приземистый мужик с рожей на щеке,- аль меня на смех призвали? Мы тут усе ровны... Что он судья, что я судья... Разя у него больше моего в голове?
   - Стой! стой! тут не место!- прервал старшина,- это вот кончим дело, тогда кричи, сколько влезя!.. Ну что ж, судьи? как порешим?
   - Вот наперва что скажет Федосеич, послухаем... Федосеич кашлянул, посмотрел в пол и заговорил:
   - У нас спокон веку неслыхано таких делов... У нас, бывало, ребята валяются на полатях аль на сене - и не знают, кого мы запиваем... Принесешь платок от невесты, швырнешь ему... платок красный, ну, знамо, парень и рад... никаких пустяков не было! А это вот нонешние ребята маненько стали из послухания выходить... Займаться чем не следует... вестимо, баловство!.. не смысляны... худа-то не видали!.. Егорку, что говорить! хвалить нечего... Да ведь он признался при всем суду, что пошутил... Отрастку дать ему следует, чтобы упережь не выдумывал чего не надо... Что ж налегать-то на него! Я слышал, управитель его расчел за эвти дела-то...
   - Как же!- подхватил рябой мужик, вставая и размахивая руками,- ён, братец ты мой, приходя к управителю, а тот ему говорит: "Ты что там наделал? какую деревню хотел спалить? Нам таких негодяев держать в имении не приходится... получи расчет и убирайся с богом..."
   - Вот что, ребятушки,- объявил богатый мужик с черной окладистой бородой,- слухал я, слухал ваши добрые речи и ничего не говорил... По-моему, я так полагаю: Егор парень молодой, допереж за ним мы ничего плохого не видали... А что дюже он зазарился на девку... и наболтал неведомо что... Глуп еще! Кабы он семьей жил... поучить некому... с мальства по чужим углам ходил... господь с им! довольно с него, что неделю отсидел в чижовке за одно слово!

Категория: Книги | Добавил: Armush (21.11.2012)
Просмотров: 393 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа