Левитов Александр Иванович - Сочинения

 

   рад бы помочь, да нечем. Недалеко ходить: староста у нас в четвертом году тысячу рублей из мирских денег истратил, а мужик был торговый, исправный. Об растрате своей сам всем говорил и сознавался, что и прежде из сельских сумм брал капитал на торговлю. Ходит таким гоголем, уныния к себе на лицо не пущает... И кажись бы, совсем ничего, обернется как-нибудь, думаем: расторопный мужик, достанет тысячу рублей, и - шабаш! Ан нет... Старички и старушки, какие подолговременнее и повразумительнее, сразу увидали, что к нему уж бесы приставлены и что немного уж времени оставалось ему топтать ногами мягкую траву... Так и сделалось: затосковал мужик и затуманился до того, что и денег не взял у приятелей, московских торговцев, какие нарочно приезжали к нему - помочь ему перевертку сделать. "Нет уж, говорит, благоприятели мои драгоценные, незачем мне вас в мою судьбу ввязывать,- вижу я, загрызет она меня вдосталь"... и загрызла!

   По мере опустошения, производимого крестьянами в ведерной бутыли с рябиновой водкой, в голове Беспокойного сгруппировывалась масса нелепых сведений о бедствиях, претерпеваемых крестьянами...

   Один анекдот сейчас же был рассказан некоторым стариком в подтверждение этой мысли. Наэлектризованный выпивкой, старик тепло и задушевно сожалел свой несчастный край, отданный в полное распоряжение судьбы - этой прочной русской богини, подданные которой считают грехом даже мысленно противиться ее распорядкам.

   - Теперь вот, судырь,- говорил старик,- приезжает к нам в летние месяцы много народа, с большими деньгами, отдохнуть недельку-другую, летним воздухом подышать. Што же?... Самая маленькая только часточка из этих господ, живучи у нас, настоящее дело делают: купаются, например, молоко пьют парное, рыбу ловят, из ружей стреляют; конешно, деньгами от своего безделья откупаются, сыплют ими всюду без счету,- ну, мужики наши всячески и мирволят им... Четыре лета кряду ездил к нам барин один - страшный охотник рыбу ловить. Приедет он, бывало, с своими удочками, наймет горенку, приснастит к себе за хорошую плату двух-трех сельских ребятишек и сичас отправляется с ними за рыбой, верст за пять, на самую Клязьму. Суток по трое охотничал он с ребятишками, потому - с ним всякая провизия была и

   504

    

   всякая укрыша от холодных ночей. Много добра барин этот нашей деревне в четыре года сделал: мужикам помогал с большой осторожкой - боялся, пропьют,- а многодетным вдовам всегда благотворил без отказу. Увидит, бывало, избу, что на одной глине держится, сичас же он туда. Спрашивает: "Вдовья это изба?" - "Вдовья,- скажет хозяйка,- а тебе што, судырь?" - "Да вот покурить зашел, так ведь нужно же у хозяев спроситься".- "Милости просим, судырь..." Ну и начинает судырь разговор: "Извощик был мужик-то?" - "Извощик,- отвечает хозяйка глиняной избы,- убили его под самый Покров, ночью, на Ходынке. Наши извощики всегда уж на Ходынке жисти решаются. Лошади и пролетки до сих пор не найдут".- "Ребятишек-то у тебя штук шесть найдется?" - "И счет забыла, судырь... Четверо-то, вон взгляните в окно: ишь как на улице гомонят..." - "Ну так вот что, вдова божья, поди-ка ты мужичка какого-нибудь степенного подряди - довести нас с тобою до Малюевой рощи. Ах! какой там семиаршинник есть, еловичек для дачи, загляденье!" - "Это што же, судырь, вы у нас строиться хотите, што ли?" - недоумевала хозяйка. "Да, хочу... Эту гнилушку вот разломаю и вместо нее выстрою дачу из семиаршинника, а вдова даст нам на честном миру запись, что, дескать, заняла она у него, у такого-то барина, на постройку столько-то рублей, какие и обязуюсь я, вдова, оному барину уплатить все по совести. Раскусила теперь?.." Много, много добра сделал этот господин. Только однажды ребятишки, которые провожали его на рыбную ловлю, со всех ног прилетели в деревню и кричат в большом испуге: "Запрягайте лошадь поскорее - барина хорошего, который рыболов был, поднимать нужно... Он душеньку господу богу отдамши".- "Как так?" спрашиваем. "Да так,- говорят ребятишки,- при нас все и дело было: все дни он на Клязьме скучал, а нынче чуть зорька встал и принялся удочки оправлять. Мы сичас за червями было вскочили, а он говорит: сам нарою пойду... Все утро был очень раздумчив и все водку тянул; печально эдак пел и насвистывал... Обогрело когда, он нас чаем напоил, накормил ветчиной и говорит: "Ступайте, говорит, ребятишки, в деревню и скорее наймите там лошадь,- мне нездоровится что-то, так пусть меня подвезут..." Не успели мы маленько отбежать, кэ-эк он вслед нам из ружья гродахнет... Обернулись мы так-то - к нему и увидали: лежит он на лужку и ногами дрягает.

   505

    

   Всю грудь у него ружьем разорвало..." В большом сборе и с телегой отправились наши мужики на Клязьму поднимать барина. И теперь на его могилку ежели хочешь взглянуть, так ступай на Клязьму. Там, в четверти версты от глухой дороги, бугорочек над берегом высится,- тут его мужички с горькими слезами и зарыли, потому знали, что бугорок этот был его любимым местечком. Вот они, бесы-то, что значат: видел барин, что люди водку пьют, ну и сам пристрастился...

    

    

   - Вот и богатый человек и хороший, а своей судьбы не минул!..- толковала публика про хорошего человека, поминая рябиновкой его добрые качества.- Заела-таки его судьбища злая, отняла опору у бедности...

   - Таких ли еще тузов заедает она! - быстро развивалась, под влиянием выпивки, тема насчет того, что и богатые очень часто наравне с бедными погибают от своей судьбы.- От нее и богатство не спасет никакое... Ведь вы, Петр Петрович, знаете дворец купца Решилова? Вон флаки-то на нем отсюда видны. Так ведь это какой богачина - первый по всей Москве! Что было в наших палестинах господских лесов и имений,- верст на тридцать кругом,- он всех их скупил, дач настроил везде, фермы поразвел,- ну, значит, и понадобилось ему выехать из Москвы, чтобы жить около своего трудного хозяйства и получше за ним присматривать. Живет он так-то в своем дворце и орудует себе лесным делом, также каменоломного частью. Поплыли к нему барыши со всех четырех сторон; но все же мы видим, что господин - не обидчик какой. Понадобится мужичку избу строить, сичас к Решилову, а Решилов для бедного мужичка и уступку сделает, и в рассрочку продаст. Так мы все очень полюбили его и жалели, што он вдов: ни посоветоваться ему не с кем, ни за ребятишками присмотреть никого у него не было, а ребят, надо думать, после первой супруги осталось у него штук шесть-семь. Видим мы, однажды приехала к нему барыня - деликатная такая, белотелая и не старая; дочка при ней состояла, годков эдак в одиннадцать. Приятели, какие при доме служили, сказали нам, что это домоправительница приехала. Ну и чудесно! Только пошли у этой домоправительницы дети... При-

   506

    

   едешь, бывало, в решиловскую контору - по усадьбе полчища кормилиц тихим шагом гуляют с детками на руках. Одна к одной были прибраны эти кормилки: кровь с молоком, опять же и убраны на диво: в красных шелковых сарафанах, в белых как снег рубахах и в кокошниках, унизанных светлыми камнями. За кормилицами бегают девочки, которые приставлены, штобы детей всячески забавлять. Девочки эти, как только у какой кормилицы запищит дитя, сичас же принимаются в колокольчики звонить, в трубы трубить и в барабан стучать... И славно же было смотреть на эту сытость, как она по сосновой роще, окружавшей дворец, словно в раю, в полном счастье разгуливала! И везде-то цвели цветы, пели и кричали птицы, серебряным дождем шумели фонтаны. Редкие только мужики, особенно крепкие в молитве, устаивали в зависти к решиловскому богатству, а остальной народ вечно кричал: "Посылает же господь эстолько добра одному человеку! Эх, хоть денек бы прожить так, как счастливый Решилов живет!" А у Решилова счастья-то и не было, а мы, соседи, только богатством его заслепленные, долго не примечали, что к богачу давно уже приснастилась евойная судьба. Мы это приметили как-то вдруг и совсем невзначай. - Обходительный и веселый барин, он стал теперь как-то уныло задумываться; глаза у него как свинец сделались и на лоб вывернулись. Ты у него, бывало, смиренно уступочки выпрашиваешь, а он воззрится на тебя как бык, и ни одно твое слово, видимо, в уши к нему не попадает. Случалось, одумывался - и тогда гневно приказывал от своего имени, чтобы кормилицы как можно скорее из рощи бежали и ребячьим визгом ему не надоедали. Все приметнее и приметнее делались эти припадки, когда домоправительница благословляла его новою двойней. Решилов даже и скрыть их не мог: он бегал как угорелый по рощам и бормотал что-то. Камердинер-старик долгое время старался разнюхать, в чем тут штука. Сыздетства он с барином был вместе, знал его как свои пять пальцев, так только он один и проник в бариново бормотанье, да и то в ночное время, когда он в бреду был, и рассказал нам. Решилов ни днем, ни ночью не знал никакого покоя - он все думал, что господь в наказание за прежние грехи осыпает его, как дождем, ребятишками и что ребятишки эти непременно разорят его... Камердинер слышал, как он в своем кабинете с отчаянными рыданиями говорил: "Господи! што же это будет такое? Вот в пят-

   507

    

   надцать лет их девятнадцать человек народилось - и все живы ведь, да покойница семерых оставила... Господи! ведь у меня всего-навсе шесть миллионов только: ведь поделить их между всеми да себе ежели на старость оставить, так Решиловы нищими сделаются..." А домоправительница, до какой эти слухи ничуть не доходили, нет-нет - да к концу года цоп ему парочку новых наследников... Года четыре тянулось таким образом дело, и, может, Решилов и помирился бы с ним как-нибудь, если бы не пришла к нему в голову мысль жениться на дочери домоправительницы. Сказано - сделано!

   - Вспомнил он свою былую удаль и приударил за Варенькой. Та с лапочками... "Только, говорит, милый друг, нужно маменьку с ее детями удалить как-нибудь... Я никак, говорит, не могу жить с такой оравой". Не долго думая, на другой или на третий день Решилов собрался с Варенькой прокатиться, а в церкви соседнего села уже все было для свадьбы в лучшем виде изготовлено: там и шафера были, и свидетели всякие, и певчие московские. Воротившись с гулянья, молодые сичас же к домоправительнице; целуют они ее: "Милая маменька, какой мы вам суприз приготовили: мы только что,- радуют ее,- светлым венцом в Грибасовской церкви перевенчались. Вам, милая маменька, в Москве дом куплен за сто тысяч,- вы вот с завтрашнего дня помаленьку и собирайтесь туда и деток своих берите с собою. Они вам на старости лет большим утешением будут... На них на каждого муж внес вчера в банк по десяти тысяч". Видит старуха, что дочка поперек ее переехала, только, как женщина с большим понятием, увидавши, что ничего поделать уже нельзя, без всякого сердца переселилась в Москву. Молодые остались одни, и у Решилова следа даже не осталось прежнего сокрушения. Целый год мы не видели человека работящей его и свежее, а к концу года наш барин совсем и навсегда опешил, потому молодая вся в матушку оказалась - осчастливила его за один раз наследником и наследницей. Теперь богач наш ополоумел совсем: к жене вот уже несколько годов ни ногой, а живет он в отдельном флигеле, с четырьмя монахами, которые посменно день и ночь псалтырь читают над его гробом. Ночью старик и спит в этом гробу. Так живет он вот уже лет с пять, помня про одного бога и не допуская к себе ни единого живого человека, кроме монахов да по праздникам свой приходский причт; а у супруги его в большом

   508

    

   доме от всегдашних пиров идет дым коромыслом: наследников у ней развелось видимо-невидимо - и ради них неизвестно кем и неизвестно в какую глушь запрятаны теперь решиловские дети от покойной жены, которым вряд ли когда придется воспользоваться отцовским богатством. Вот она - судьба-то - какие высокие горы раскачивает!..

   В месяц своей жизни на куминой даче Петр Петрович перезнакомился со всеми замечательными старожилами околотка. Все они глубоко верили в судьбу и любили рябиновку с хорошей закуской, вроде колбасы, ветчины и т. д. Унылый, отуманенный вечно одной и той же темой их рассказов, Беспокойный несколько раз пробовал подпаивать их для того, чтобы навести их старческие мысли на более веселые события. Божьи старички и старушки, с большим удовольствием поддаваясь искусительным угощениям доброго барина, тем не менее никак не могли ему спеть какую-нибудь успокоительную песенку, а только, выкушав рябиновки не в меру, беспомощно скатывались со стульев на пол, где и засыпали мирным сном невинных младенцев. Проснувшись, субъекты эти немедленно охмелялись и потом либо принимались за новые повествования насчет судьбы, либо направлялись восвояси, предварительно до последней степени измучивши Петра Петровича бесконечным рядом разных просьбиц. Всем этим людям непременно надобилось: и вот этот остаточек сырку или ветчины, и бумажка с перышком и карандашиком для родного школьника; они вымаливали разрешения взять с собою аптекарский пузырек с недопитым лекарством и вот эту стоящую в углу бутылку, которая барину ни за что уже не потребуется; бутылочку потом требовалось наполнить барской рябиновкой, которой, как было известно по многолетнему опыту, так пользительно было в жаркой бане или просто печке растирать стариковские кости; затем следовали осенения себя крестом пред образами, бесконечные прощальные поклоны и, наконец, при самом уже выходе из избы из самой глубины стариковских внутренностей с каким-то удушливым шипением выходило последнее сказание: "А што, барин, как я хотел поскучать тебе насчет трешницы?.. Сделай такое одолжение!.. Такая у меня по хозяйству недотыка теперь - говорить не хочется"...

   Все это попрошайничество ужасно надоело Петру Петровичу своими нищенскими, плаксивыми тонами.

   509

    

   "Уж узнаю же я, в чем тут суть! - энергично думал Беспокойный, любуясь Уваром Семенычем, который благодушно поваливался на траве на его пледе.- Это все вздор, что они пограбить любят нашего брата. А я вот целый год проживу с ними; в самое нутро к ним залезу,- тогда поглядим!.."

   Несколько дней особенно сосредоточенно продумал о чем-то Петр Петрович, и в результате этих дум оказалось, что он сделался еще щедрее к мужикам, удовлетворяя их самые чудовищные желания. Никому ни в чем не было отказа, выносили ли это его средства или нет. В его собственном поведении произошла тоже значительная перемена: он изменил свой деликатный говор на грубый мужицкий жаргон и вместо учтивого вы стал ко всякому относиться на ты, перестал чесать голову и бороду - и в одно прекрасное утро очень изумил Увара Семеныча, отдав ему строгое приказание сейчас же вычистить ему плед и высокие сапоги и никогда вперед не брать без его позволения из комнаты никаких вещей. С тех пор не проходило на десятиверстном расстоянии ни одной сходки, ни одного сколько-нибудь замечательного харчевенного или кабачного заседания, где бы нельзя было встретить Петра Петровича в косой ситцевой рубахе, в нанковых кучерских штанах, в высоких сапогах и, на случай дождливой погоды, с пледом на руке.

   Так Петр Петрович из всех сил старался, потягивая рябиновочку, овладеть таинственною загадкой, которую представляет собою жизнь "народных масс"... В довершение всего сказанного комнату Беспокойного сплошь завалили книги, каждый день проливным дождем сыпавшиеся из книжных магазинов. В отсутствие барина Увар Семеныч очень любил разбирать заглавия этих книг и ужасаться их чудовищною дороговизной.

   Увар Семеныч, покуривая в креслах Петра Петровича его душистые папиросы, основательно находил, что этого полоумного, дряблого дурака бить некому, ибо какой благоразумный человек согласится заплатить пять рублей за несколько листов печатной бумаги? Ихний вон барин бывший доходу-то сто тысяч в год получает, да и то, кроме "Развлеченки" и "Современки", ничего не выписывает...

  

   1877

    

  

  

    

   В настоящем издании произведения Левитова печатаются в хронологическом порядке. Автографы его сочинений не сохранились, и точное время их написания в большинстве случаев неизвестно. Но, за редким исключением, Левитов сразу отдавал в печать все, что выходило из-под его пера, порой не успевая обработать и даже завершить начатое (как это было с его романом).

   Он публиковался во многих газетах и журналах самого разного направления. Чаще других его печатали журналы "Русская речь" - в 1861 году, "Зритель" и "Развлечение" - в 1862 году, "Северная пчела" - в 1863 году, "Искра" - в 1864 году.

   При жизни писателя вышло несколько сборников его сочинений:

   "Степные очерки", т. I. СПб., 1865; т. II. СПб., 1866, и т. III. М., 1867.

   "Степные очерки", изд. 2-е, исправленное и дополненное, кн. 1 и 2. М., 1874.

   "Московские норы и трущобы". Собрали М. А. Воронов и А. И. Левитов, тт. I и II. СПб., 1866. Авторство каждого в этом издании не обозначено. В 1869 году "Московские норы я трущобы" вышли вторым изданием в одном томе и содержали только произведения Левитова. В 1875 году этот сборник (3-е издание) вышел под названием "Жизнь московских закоулков. Очерки и рассказы А. И. Левитова".

   "Горе сёл, дорог и городов. Повести, рассказы, очерки и картины А. И. Левитова". М., 1874.

   После смерти писателя вышли три его собрания сочинений.

   Полное собрание сочинений А. И. Левитова, т. I и II. М., 1884. Первому тому в этом издании предпослана пространная статья о жизни Левитова, написанная его другом и биографом писателем Ф. Д, Нефедовым (в том же 1884 году она была выпущена отдельным оттиском).

   511

    

   Полное собрание сочинений А. И. Левитова, т. I-IV. СПб., 1905 (вступительная статья В. А. Никольского).

   Собрание сочинений А. И. Левитова, т. I-VIII. Изд-во "Просвещение", 1911.

   Из советских изданий наиболее полным является двухтомник: А. И. Левитов. Сочинения, т. 1 и 2. М.-Л., "Асаdemia", 1932-1933 (редакция, статья и комментарии И. С. Ежова), и однотомник: А. И. Л е в и т о в. Сочинения в одном томе. М., Гослитиздат, 1956 (вступительная статья и примечания Н. И. Соколова, подготовка текста Н. С. Лебедева и Н. И. Соколова).

   В настоящем издании тексты печатаются по последним прижизненным изданиям писателя с исправлением опечаток по ранним публикациям.

    

   Печатается по изданию: "Степные очерки", т. III. М., 1867, с. 48-113. Впервые опубликовано в газете "Русская речь", 1861, NoNo 26 и 27, с подзаголовком "Очерки из народной жизни".

   В сентябре 1860 года (уже работая в Москве секретарем редакции "Русского вестника") Левитов пишет сестре: "Дорога моя в Москву была совершенно счастлива... Ноги страшно болели, впрочем, на дороге встретил я в селе Зарайского уезда девушку-целовальницу, которая послужила мне поводом написать повесть: "Целовальница", которая скоро будет печататься" (Нефедов, с. LXXVIII).

   Стр. 25. Целовальничиха.- Целовальниками на Руси называли продавцов вина в трактирах, кабаках.

   Стр. 39. ...винца с калганчиком...- Калган - пряный корень.

   Печатается по изданию: "Степные очерки", изд. 2-е, кн. 1. М., 1874, с. 53-79. Впервые опубликовано в газете "Русская речь", 1861, NoNo 65 и 66 под заглавием "Проезжая степная дорога. Ночь (Очерк)". Включался в другие прижизненные сборники: "Степные очерки", т. I. СПб., 1865 (под первоначальным заглавием) и в книгу: А. Левитов. Соседи. Степные очерки. СПб., 1868.

   Стр. 53. ...войну прошлую.- Речь идет о Крымской войне 1853- 1855 гг.

   512

    

   Печатается по изданию: "Жизнь московских закоулков. Очерки и рассказы А. И. Левитова". Изд. 3-е, М., 1875, с. 222-263. Впервые опубликовано в журнале "Зритель", 1862, NoNo 16 и 17, под заглавием "Из московских нравов. Совершенно погибшее, но весьма милое создание". Подпись: Иван Сизой.

   Стр. 69. "Людская молвь и конский топот..." - Неточная цитата из "Евгения Онегина" А. С. Пушкина (глава 5, строфа XVII).

   Стр. 83. "Подвязавши под мышки передник..." - Из стихотворения Н. А. Некрасова "Тройка".

   Стр. 87. "И в дом мой смело и свободно хозяйкой полною войди..." - Из стихотворения Н. А. Некрасова "Когда из мрака заблужденья...".

   Стр. 91-92. Кто не имеет тени, тот не должен выходить на солнце... Передо мной заходили фантастические приключения Петра Шлемиля...- Иван Сизой вспоминает героя романа немецкого писателя Адельберта Шамиссо (1781-1838) "Удивительная история Петра Шлемиля", который продал дьяволу свою тень (душу) и стал отверженным среди людей. По ассоциации и контрасту в представлении Ивана Сизого обитатели Марьиной слободки имеют "неоправданно длинные тени" потому, что они не растратили свои души.

   Печатается по изданию: "Степные очерки", 2-е изд., кн. 2. М., 1874, с. 151-179.

   Впервые опубликовано в журнале "Развлечение", 1862, NoNo 23 и 24, под заглавием "Дорожный очерк (Степные нравы)". Входил также в состав первого издания "Степных очерков", т. III. М., 1867, под первоначальным названием.

   Для каждого из этих изданий автор редактировал текст.

   Плеханов, делавший пометки на полях сочинений Левитова (в изд. 1884 года), отчеркнул начало второй главы и строки, следующие ниже: "Иду я - и со мною вместе идет безотвязная дума о мысленном убожестве этой прекрасной стороны..." и т. д., написав: "Отношение Aufklдrer'а" (то есть просветителя) ("Литературное наследие Г. В. Плеханова", сб. VI. М., Соцэкгиз, 1938, с. 239).

   Ниже, против слов: "Вы бы их, сударь, по суслам-то заехали без разговору, небойсь бы всякий пустил" (стр. 109 наст, изд.) - Плеханов написал: "Дикости противополагается добровольное холопство" (там же).

   513

   Печатается по изданию: "Степные очерки", изд. 2-е, кн. 1, М., 1874, с. 80-147. Впервые опубликовано в журнале "Зритель", 1862, NoNo 24, 25, 26, 27, под заглавием "Степная дорога". Пере-печатывалось в первом издании "Степных очерков", т. I. СПб., 1865, под первоначальным названием и с подзаголовком "День".

   Стр. 115. "А и мимо меня дикий зверь не прорыскивал..." - строки из былины "Илья Муромец и Соловей-разбойник".

   Стр. 118. "Ой, вали валом! Ой, вали валом, Из-под каменя - вода" - русская народная песня.

   Стр. 120. Почайна.- Почаевская лавра, православный мужской монастырь близ селения Новый Почаев на Волыни.

   Стр. 123. Поэты Кольцов А. В. (1809-1842) и Никитин И. С. (1824-1861) -уроженцы Воронежа.

    

   Печатается по изданию: "Степные очерки", изд. 2-е, кн. 1, М., 1874, с. 33-52. Впервые опубликовано в журнале "Зритель", 1862, No 44, под заглавием "Мирской суд".

   Стр. 158. "Дар Валдая" - образ из стихотворения Ф. Н. Глинки "Тройка" (1825): "И колокольчик, дар Валдая, гудет уныло под дугой". (В г. Валдае был колокольный завод.)

    

   Печатается по изданию: "Жизнь московских закоулков", изд. 3-е. М., 1875, с. 110-145. Впервые опубликовано в журнале "Зритель", 1862, NoNo 47 и 48. Подпись: Иван Сизой.

   Стр. 175. Калибер - рессорные дрожки.

   Стр. 184. Жолниржи (п о л ь с к.) - желнёры - ратники, солдаты.

   Стр. 187. ...о таких общественных ранах я буду заявлять... о которых до сих пор не плакал ни Николай Филиппович Павлов, ни наш тамбовский гегелиянец фон-Чичерин.- Вышедшие в 1835 году "Три повести" Н. Ф. Павлова (1803-1864) имели успех у демократического читателя благодаря их социально-обличительной направленности.

   514

    

   Б. Н. Чичерин (1828-1904) - историк, юрист, общественный деятель - в конце 1860-1870-х годов (после ухода из Московского университета) работал в Тамбовском земстве. В своих исторических и политических работах, выступая как идеолог монархического государства и "прусского" пути развития капитализма в России, он опирался на реакционные положения правого гегельянства.

   Печатается по изданию: "Горе сёл, дорог и городов". М., 1874, с. 73-97. Впервые опубликовано в журнале "Якорь", 1863, No 3, под заглавием: "Лирические воспоминания Ивана Сизого. 1. Мои старики", с подписью: Иван Сизой. В переработанном виде напечатано в газете "Неделя", 1868, NoNo 7 и 8, под заглавием: "Моя фамилия (Старый рассказ)".

   Г. В. Плеханов в своем разборе первого тома сочинений Ле-витова (1884 года) написал о герое этого очерка: "Легко понять, как вырастает озлобление и как поэзия будущего ("Zukunftstaats") необходима для устранения этого озлобления". Он отмечал присутствие в очерке "психологии классовой борьбы и ненависти" ("Литературное наследие. Г. В. Плеханова". М., Соцэкгиз, 1938, с. 239 и 240).

   Стр. 211. Дюк де Белиль маркиз де Грильон.- Выходец из знатного французского рода Белиль (Ве11е-Ysle).

   Темниковская медведица - по названию города Темникова в Тамбовской губернии.

   Сморгонская медвежья академия.- Особая школа в местечке Сморгонь Виленской губернии, где дрессировали медведей.

    

   Печатается по изданию: "Степные очерки", изд. 2-е, кн. 1. М., 1874, с. 343-355. Впервые опубликовано в журнале "Развлечение", 1863, No 5, с подзаголовком "Степной очерк".

   Стр. 219. Три земли поднялись...- Имеются в виду Англия, Франция и Турция, выступавшие против России в Крымской войне 1853-1856 годов.

   515

   Печатается по сборнику "Жизнь московских закоулков", изд. 3-е. 1875, с. 12-109. Впервые опубликовано в журнале "Библиотека для чтения", 1863, NoNo 7, 8, 9.

   Очерк перепечатывался также в первом и втором изданиях сборника "Московские норы и трущобы". СПб., 1866 и СПб., 1869.

   Стр. 235. Томпаковый - сделанный из медноцинкового сплава.

   Фалбары - фольбалы - оборки.

   Стр. 243. Депозита - здесь: денежная ассигнация.

   Стр. 248. ...покуривая жуков - табак фирмы Жукова.

   Стр. 252. Прокурат - плут.

   Стр. 268. Сармат - здесь: поляк. Этим именем в разное время в литературе назывались разные народы. (В конце II века до н. э. одно из сарматских племен занимало территорию между Доном и Днепром.)

   Стр. 273. ...при самом Денисе.- Имеется в виду Д. В. Давыдов (1784-1839) - поэт, герой Отечественной войны 1812 г.

   ...простой кокоревщины - то есть водки (от имени винного откупщика В. А. Кокорева).

   Стр. 274. ...устроиться в акциз - в акцизное управление, ведающее акцизными (налоговыми) сборами.

   Амфитрион - здесь: гостеприимный, щедрый хозяин.

   Стр. 277. Рахиль - в Библии - мать, оплакивающая своих детей.

   Стр. 278. ...гробы повапленные (б и б л.) - то есть раскрашенные снаружи.

   Стр. 279. Драбант - телохранитель.

   ...прозванного одними - мистером Скимполем из "Холодного дома", другими - Пляшущим Маколеем.- Мистер Скимпль - персонаж из романа Диккенса "Холодный дом", тип обаятельного денди, живущего на чужой счет. Имя английского историка и политического деятеля Маколея (1800-1859) в 60-х годах XIX века стало широко известно в России, так как его "История Англии" в 1860-1865 годах была издана в русском переводе.

   Стр. 280. ...как процессия попа Никиты на спор по Москве шла.- В 1660 году видный деятель раскола Никита Пустосвят добился церковного диспута в Грановитой палате Московского Кремля со сторонниками официальной веры никонианами. После окончания диспута Никита Пустосвят был казнен по приказанию царевны Софьи.

   516

    

   Печатается по изданию: "Жизнь московских закоулков", изд. 3-е. М., 1875, с. 294-324. Впервые опубликовано в журнале "Московские губернские ведомости", 1864 (неофициальная часть), NoNo 4 и 5, за подписью Иван Сизой, с подзаголовком "Очерки" и эпиграфом:

    

   По Москве девка гуляла,

   Красоту теряла,

   Красоту она теряла,

   В острог жить попала!..

   Из народной песни.

    

   Перепечатывалось также в прижизненных сборниках: "Московские норы и трущобы", т. II. СПб., 1866; "Московские норы и трущобы", изд. 2-е. Спб., 1869.

   При переизданиях очерк подвергся незначительной переработке.

    

   Печатается по изданию: "Степные очерки", изд. 2-е, кн. 1. М., 1874, с. 292-313. Впервые опубликовано в "Современнике", 1864, No 8 с подзаголовком "Степные нравы".

   В обоих изданиях "Степных очерков" перепечатывалось без существенной переработки.

   Стр. 306. ...молитвами Львова и Бортнянского.- Львов Алексей Федорович (1798-1870) - композитор и скрипач, директор придворной певческой капеллы (до 1861 года), автор многих оригинальных сочинений для церкви. Бортнянский Дмитрий Степанович (1751-1825) - русский композитор, известен как автор хоровой церковной музыки.

   Стр. 307. ...в охотники хочу наниматься - то есть в солдаты, вместо того, кто должен идти по рекрутскому набору.

   Стр. 308. ...грозным примером Сарданапала.- Сарданапал - легендарный ассирийский царь, проводивший жизнь в роскоши и удовольствиях. Его беспечностью воспользовались враги, запершие его во дворце. После двухгодичной осады Сарданапал сжег себя - с женами и сокровищами.

   517

    

   Печатается по изданию: "Степные очерки", изд. 2-е, кн. 2. М., 1874, с. 180-200. Впервые опубликовано в журнале "Будильник", 1865, NoNo 6 и 7, под заглавием "Газета (Степные нравы)".

   Стр. 324. Требник - церковная книга, по которой отправляются религиозные обряды - крещение, причащение и т. д.

   Вяхирь - плетеная кошелка, котомка. Стр. 325.

   Клирик - церковнослужитель.

    

   Печатается по изданию: "Горе сёл, дорог и городов". М., 1874, с. 263-338. Впервые опубликовано в журнале "Дело", 1869, NoNo 1 и 2.

   Стр. 332. ...гигантские чугунные ворота - Нарвские ворота в Петербурге, построенные по проекту Кваренги в 1814 году.

   Стр. 369. ...победа при Синопе.- В Севастопольскую кампанию, 18 ноября 1853 года, Черноморская эскадра под командованием П. С. Нахимова одержала победу над турецкой эскадрой.

   Перед Кронштатом... ходят "евойные" корабли.- Летом 1855 года англо-французский флот курсировал в Балтийском море.

   Стр. 392. Макончик.- Макон - сорт виноградного вина.

   Стр. 397. "Du hast Diamanten und Реr1еn..." ("У тебя есть алмазы и жемчуг...") - начальная строка стихотворения Гейне.

   Печатается по изданию: "Горе сёл, дорог и городов". М., 1874, с. 341-393. Впервые опубликовано в журнале "Дело", 1869, No 10.

   Один из наиболее автобиографических очерков Левитова. Прообразом семинариста Василия Западова явился друг Левитова Я. Е. Соколов.

   После опубликования очерка в журнале "Библиограф" (1869, No 2, ноябрь) появилась заметка (без подписи), в которой высоко оценивался этот очерк.

   518

    

   Стр. 400. ...в известной песне опирался на свою саблю гусар.- Имеется в виду популярная в то время песня на стихи К. Н. Батюшкова "Разлука" ("Гусар, на саблю опираясь...").

   Стр. 401. ...каким-то необыкновенным смиренным дядей Власом - по имени героя стихотворения Н. А. Некрасова "Влас".

   Стр. 419. Marci Tullii Ciceronis...- Речи римского политического деятеля Марка Туллия Цицерона (106-43 гг. до н. э.) изучались как образец латинского литературного языка и пример ораторского искусства.

   Ликтор.- В древнеримской республике - почетная стража высших чинов, носила с собой пучок прутьев с воткнутым в него топором. В духовных училищах так называли студентов, на обязанности которых лежало наказание розгами провинившихся товарищей.

   Стр. 422. Шевронист - то есть имеющий шевроны - нашивки на рукаве мундира.

   Экзекутор - чиновник, надзиравший за внешним порядком в канцелярии.

   Стр. 424. "Приключения английского милорда Георга".- Имеется в виду очень распространенное в то время лубочное произведение "Повесть о приключении английского милорда Георга и бранденбургской маркграфини Фредерики-Луизы", написанная Матвеем Комаровым и опубликованная в 1782 году.

   Стр. 426. Греческий завет - Библия на греческом языке.

   Стр. 430. "Опозднился купец..." - из песни на стихи А. С. Кольцова "Хуторок".

   Стр. 432. ...прекрасный молодой человек - сочинение Поль де Кока.- Многочисленные персонажи романов французского писателя Поль де Кока (1794-1871) сводятся к нескольким типам; один из них - добродетельный, но слабый юноша.

   Стр. 439. "Клятва при гробе господнем" - роман Н. А. Полевого (1796-1846).

   "Последний Новик", "Бусурман" - исторические романы И. И. Лажечникова (1792-1869).

   "Рославлев" - исторический роман М. Н. Загоскина (1789- 1852).

   "Разрозненные томы из библиотеки чертей!" - стих из "Евгения Онегина" А. С. Пушкина (гл. 4, строфа XXX).

   Сильвио - герой повести А. С. Пушкина "Выстрел".

   ...О Пушкине... Он нас обманул своей Историей пугачевекого бунта.- Эта реплика свидетельствует о недостаточной проницательности тех, кто не понял политической остроты и высокого художественного достоинства исторической пушкинской прозы. Белинский и Герцен высоко ценили "Историю Пугачева".

   519

    

   Стр. 440. "И скучно и грустно, и некого в карты надуть..." - пародия Н. А. Некрасова на стихотворение Лермонтова.

   "На проклятые вопросы // Дай ответы нам прямые"...- из стихотворения Г. Гейне "Брось свои иносказанья" ("Lasse die heil'gen Раrabolen") в переводе М. И. Михайлова.

   Стр. 441. Пашенька Домби... Флоранс... Вальтер... капитан Куттль - персонажи из романа Диккенса "Домби и сын".

   Стр. 442. Ребекка Шарп - героиня романа английского писателя Теккерея "Ярмарка Тщеславия".

   ...лексикон... доктора Джонсона - "Словарь английского языка", составленный английским ученым Сэмюэлом Джонсоном (1709- 1784).

   Уэллеры - персонажи романа Диккенса "Записки Пикквикского клуба".

    

   Впервые опубликовано в журнале "Свет", 1879, No 11, с. 274- 291. В настоящем издании печатается по этому тексту.

   В мае 1870 года Левитов сообщал своему другу: "Теперь пишу большой роман,- написал листов семь. Остается бездна, но к зиме он кончен будет. Называться будет, кажется, "Сны и факты", а может быть: "Затихшая буря",- верно еще не знаю" (Нефедов, с. СХII).

   Он собирается публиковать роман в "Вестнике Европы", но обстоятельства не дают завершить работу, и Левитов "берет первые главы, соединяет их в нечто целое" и отсылает в журнал (т а м жe, с. СХV). В письме редактору "Вестника Европы" М. М. Стасюлевичу он пишет 5 октября 1870 года: "Рекомендую Вашему вниманию прилагаемую при письме главу. Этот эпизод назван "Говорящей обезьяной", потому что человек, выведенный в первой главе, в момент его сумасшествия, за отсутствием людей, покупает обезьяну, которая говорит ему вещи, совершенно его удовлетворяющие и потому дающие ему возможность умереть более или менее счастливо. Очерк этот будет большой (до 6 листов), и, опасаясь, что начало его Вам не понравится, я прошу Вас в возможно скором времени уведомить меня,- угодно ли Вам будет, судя по началу, его продолжение. К 15 ноября я не дальше 1 декабря я его кончу и вышлю. Вторая глава уже почти готова" ("М. М. Стасюлевич и его современники в их переписке", т. V. СПб., 1913, с. 249).

   Через неделю (13 октября} Левитов отправил еще одно письмо

   520

    

   М. М. Стасюлевичу, в котором извиняется за несовершенство посланного отрывка и излагает план всего романа.

   "Длиннота монологов 1-й главы меня глубоко озабочивала. Я хотел в ней представить человека крепкого и физически и морально, который сам сознает неизбежность своего сумасшествия и причины этой неизбежности. Я хотел было оживить длинноту этих монологов частыми входами в комнату к молодому человеку сестры и матери,- и, поступая с этою целью, я испачкал много бумаги и увидел, что я ошибся. Сестра и мать своим присутствием всегда выводили этого человека, готового отдать душу, чтобы никого, никогда и ничем не обеспокоить (это одно из оснований очерка), из его мира мыслей и воспоминаний на действительную почву - и, следовательно, сумасшествия не получалось. И вот я решился послать главу с ее длинными, характеризующими, впрочем, сумасшествие, монологами, жертвуя беллетристической формой нескольким мыслям, которые иногда показываются в монологах, к сожалению, только слишком маскированные.

   Пославши главу и долго думав об ней, я пришел к убеждению, что ее монотонность оживить можно, что я и сделаю в оставшейся у меня черновой. Я впущу к молодому человеку лица, воображаемые им, и заставлю его говорить с ними, злиться на них и т. д., все равно как бы с лицами действительными.

   Меня не затруднит никакая переправка, потому что я помню, как вы сказали мне однажды: не спешите.

   2 глава заключается в спокойной и, так сказать, эпической характеристике свойств, с которыми он р