Авенариус Василий Петрович - Бироновщина

окончательно оставило бѣдняжку; она кинулась на шею къ государынѣ и разрыдалась.

   Такая чисто-семейная сцена, не предусмотрѣнная церемон³аломъ, до того всѣхъ озадачила, что все кругомъ замерло, не смѣя шелохнуться. Сама Анна ²оанновна, строго сохранявшая до сихъ поръ свою царственную осанку, не смогла также подавить свое волненье: изъ-подъ рѣсницъ ея на голову припавшей къ ней племянницы закапали слезы.

   Не потерялся только маркизъ Ботта. Обратясь къ императрицѣ съ новой рѣчью, онъ раскрылъ сафьяновый футляръ, въ которомъ оказался свадебный подарокъ "римскаго" императора - великолѣпная золотая цѣпь - "эсклаважъ", вся усыпанная драгоцѣнными каменьями и крупными жемчужинами. Дрожащими еще руками Анна ²оанновна приняла цѣпь и надѣла ее на шею невѣсты; послѣ чего сняла съ пальцевъ принца и принцессы обручальныя кольца и вручила жениху кольцо невѣсты, а невѣстѣ - кольцо жениха.

   - Будьте счастливы, мои дѣти! Благослови васъ Господь Богъ и Пресвятая Матерь Бож³я! - проговорила она растроганнымъ голосомъ и обняла обоихъ.

   Первою поздравить вновь обрученныхъ подошла цесаревна Елисавета. Обнимая принцессу, она тихонько стала утѣшать ее.

   - Оставь! ты ее еще больше разстроишь! - властно замѣтила ей императрица, и цесаревна отошла, чтобы дать мѣсто другимъ поздравителямъ.

   Стоя объ руку съ женихомъ, Анна Леопольдовна принимала поздравлен³я съ натянутой улыбкой сквозь слезы и, казалось, едва держалась на ногахъ, такъ что Антонъ-Ульрихъ долженъ былъ ее поддерживать, хотя y него самого видъ былъ не менѣе жалк³й.

   Всѣмъ присутствующимъ стало не по себѣ: всѣ украдкой переглядывались, перешоптывались. Лилли услышала опять около себя пересуды, причитанья придворныхъ кумушекъ:

   - Не къ добру это, охъ, не къ добру!

   - Не обручен³е это, а словно похороны!

   - Смотрите-ка, смотрите: уже уходятъ! Невмоготу, знать, пришлось.

   Толпивш³яся въ дверяхъ торопливо посторонились, чтобы пропустить обрученныхъ.

   Слѣдовавшая за принцессой баронесса Юл³ана кивнула по пути Лилли, чтобы та не отставала. Когда, рядомъ комнатъ, достигли наконецъ собственныхъ покоевъ Анны Леопольдовны, послѣдняя высвободила свою руку изъ-подъ руки жениха и, коротко поблагодаривъ: "Danke!", въ сопровожден³и Юл³аны и Лилли вошла въ открытую камерпажемъ дверь, которая тотчасъ опять захлопнулась передъ озадаченнымъ принцемъ.

  

  

   - Ахъ, я бѣдная, бѣдная! - воскликнула Анна Леопольдовна, ломая руки, и повалилась ничкомъ на свое "канапе".

   - Что вы дѣлаете, принцесса! - испугалась Юл³ана: - вы совсѣмъ вѣдь изомнете вашу чудную робу и сломаете, пожалуй, фижмы...

   - Я задыхаюсь... Разстегни меня...

   - Да вы хоть бы присѣли, - сказала Юл³ана и, наперерывъ съ Лилли, принялись разстегивать ей платье и распускать шнуровку.

   Въ это время дверь снова растворилась, и вошла цесаревна Елисавета вмѣстѣ съ молоденькой гоффрейлиной.

   - А я хотѣла тебя, дорогая Анюта, еще отдѣльно поздравить, - заговорила цесаревна, подсаживаясь къ принцессѣ, и крѣпко чмокнула ее нѣсколько разъ. - Поздравляю отъ всей души!

   - Есть съ чѣмъ!.. - отвѣчала Анна Леопольдовна, какъ избалованный ребенокъ, капризно надувая губки. - Мужъ не башмакъ - съ ноги не сбросишь!

   - Да зачѣмъ его сбрасывать? Если не тебѣ самой, то твоему будущему сыну суждено носить царскую корону.

   - Сыну отъ постылаго мужа! Не нужно мнѣ ни сына, ни короны! Сколько разъ вѣдь говорила я тетушкѣ, что съ радостью уступлю тебѣ всѣ мои права...

   - Вздоръ несешь, душенька. Ты государынѣ родная племянница, а я ей только кузина...

   - Но зато въ десять разъ меня умнѣе! Не понимаю, право, почему ты, тетя Лиза, всегда еще такъ мила со мной...

   - Ея высочество цесаревна со всѣми обворожительно мила, - вмѣшалась дипломатка Юл³ана.

   - А главное, гораздо разсудительнѣе васъ, принцесса: если ужъ государынѣ благоугодно было назначить васъ своей наслѣдницей, такъ вы обязаны безпрекословно повиноваться.

   - Я и повинуюсь, выхожу замужъ за этого... Не знаю, какъ и назвать его!

   Она залилась опять слезами, и Елисаветѣ Петровнѣ стоило не малаго краснорѣч³я, чтобы нѣсколько ее успокоить.

   - Любоваться имъ тебѣ не нужно; но другимъ-то своей нелюбви къ нему ты не должна слишкомъ явно показывать. Царствующ³я особы должны стоять на такой высотѣ надъ толпой, чтобы казались ей всегда высшими существами, неподверженными человѣческимъ слабостямъ.

   - Да ты сама-то, тетя Лиза, развѣ держишь себя такъ?

   - Я, милочка моя, никогда не буду царствовать... А какой прелестный y тебя "эсклаважъ!" - перемѣнила она тему и стала разглядывать драгоцѣнный подарокъ "римскаго" императора на шеѣ принцессы.

   - Подлинно esclavage! - вскричала Анна Леопольдовна, срывая съ себя цѣпь и бросая ее на полъ. - Для того только мнѣ ее и навѣсили, что бы я никогда, никогда не забывала, что стала отнынѣ невольницей!

   Лилли подняла цѣпь съ полу и, по молчаливому знаку Юл³аны, отнесла на столъ. Во время предшествовавшаго разговора она имѣла полный досугъ разсмотрѣть цесаревну. Юл³ана не даромъ назвала послѣднюю "обворожительной". Хотя черты лица ея и не принадлежали къ числу такъ-называемыхъ "классическихъ", но овалъ ихъ былъ очень мягокъ и изященъ, а кожа отъ природы такой нѣжности и бѣлизны, что не нуждалась ни въ какой искусственной косметикѣ. Привлекательный обликъ обрамливался спускавшимися на пышныя плечи локонами русыхъ, съ золотистымъ отливомъ, волосъ, съ искрящеюся надъ челомъ брилл³антовой д³адемой. Но ярче всякихъ брилл³антовъ искрились подъ соболиною бровью жгуч³е глаза, даривш³е всѣхъ и каждаго, "какъ рублемъ", такою плѣнительною улыбкой, что обаян³ю ея подпадали одинаково и сильный, и прекрасный полъ.

   "Неужели ей уже тридцатый годъ? - думала Лилли, не отрывая восхищеннаго взора отъ царственной красавицы. - Она, право же, свѣжѣе каждой изъ насъ"...

   И взоръ дѣвочки, сравнивая, скользнулъ въ сторону юной спутницы цесаревны, на которую до того она почти не обращала вниман³я, но на которую теперь невольно также заглядѣлась.

   - Что вы такъ смотрите на меня? - съ улыбкой спросила та, подходя къ ней, и взяла ее подъ руку. - Отойдемте-ка подальше.

   - Простите, что я такъ смотрѣла... - извинилась Лилли. - Но y васъ такое удивительное, точно фамильное сходство...

   - Съ кѣмъ? съ моей кузиной?

   - Съ кузиной?

   - Ну да, съ цесаревной: вѣдь я же - Аннетъ Скавронская. Отецъ мой, графъ Карлъ Скавронск³й, былъ родной братъ императрицы Екатерины Алексѣевны. А вы вѣдь баронесса Лилли Врангель?

   - Да... Но отъ кого вы, графиня, могли слышать про меня?

   - Какъ не слыхать про такую прелесть! Слухомъ земля полнится, - улыбнулась опять въ отвѣтъ Скавронская. - Нѣтъ, милая Лилли, вы не конфузьтесь; я говорю чистую правду. Мнѣ давно хотѣлось познакомиться съ вами; y меня нѣтъ вѣдь никого для конфиденц³и; а васъ всѣ такъ хвалятъ... Хотите, подружимтесь?

   - Помилуйте, графиня... Я же только младшая камеръ-юнгфера принцессы...

   - Да и я тоже годъ тому назадъ была въ родѣ какъ бы камеръ-юнгферы y моей кузины. Вамъ сколько теперь лѣтъ? Пятнадцать?

   - Да, съ половиной.

   - Ну, а мнѣ... съ тремя половинками! разсмѣялась Скавронская. - Вы вѣдь атташированы уже къ принцессѣ. Черезъ годъ васъ точно такъ же сдѣлаютъ фрейлиной, да еще чьей? наслѣдницы престола! Ну, что же, хотите имѣть меня подругой?

   - Я была бы счастлива, графиня...

   - "Графиня"! А мнѣ называть васъ, не правда ли, "баронессой"? Нѣтъ, давайте говорить сейчасъ другъ другу "ты". Хорошо?

   - Хорошо. Но по имени какъ мнѣ называть васъ?

   - Опять "васъ"! Называй меня просто "Аннетъ", а я тебя буду называть "Лилли". Какое хорошенькое имя! Совсѣмъ по тебѣ: вѣдь ты настоящая полевая лил³я, - не то, что твоя гувернерка.

   - Какая гувернерка?

   - Да Менгденша. Это ужъ не полевой цвѣтокъ, а оранжерейный, махровый, безъ всякаго полевого аромата.

   Лилли съ опаской оглянулась на Юл³ану; но та не желала пропустить ничего изъ бесѣды принцессы съ цесаревной, и ей было не до новыхъ двухъ подругъ.

   - Да, всѣ говорятъ, что мы съ кузиной похожи другъ на друга, - продолжала болтать Скавронская. - Но куда ужъ мнѣ противъ нея! Даже когда она сер³озна, глаза ея свѣтятся... А если бъ ты видѣла, какъ она танцуетъ! Это - сама Терпсихора. Да вотъ на придворныхъ балахъ ты скоро ужо увидишь.

   - Да я еще не придворная дама! - вздохнула Лилли. - Даже на свадьбѣ принцессы мнѣ нельзя быть.

   - Это-то правда... Но подъ самый конецъ, въ воскресенье, будетъ большой публичный маскарадъ съ танцами. Въ маскѣ туда тебя, пожалуй, пустятъ; я попрошу за тебя. Это будетъ такое великолѣп³е, что ни въ сказкѣ сказать, ни перомъ описать, прямая мажесте. Для меня этотъ маскарадъ имѣетъ еще особое значен³е... Вотъ идея-то!

   - Какая идея?

   Не отвѣчая, Скавронская подвела Лилли къ простѣночному зеркалу.

   - Смотри-ка: мы съ тобой вѣдь почти одного роста.

   - Да что ты задумала, Аннетъ?

   - А вотъ что, слушай. Только, милая, ради Бога, ни слова своей Менгденшѣ!

   - О, я - могила. Но, можетъ быть, это что-нибудь нехорошее?

   - Напротивъ, очень даже хорошее... Мнѣ надо въ танцахъ непремѣнно поговорить съ однимъ человѣкомъ. Но долго съ однимъ и тѣмъ же кавалеромъ танцовать нельзя; поэтому мы съ тобой обмѣняемся потомъ костюмами...

   - Ахъ ты, Господи! - вырвалось y Лилли, да такъ громко, что цесаревна оглянулась и спросила, что y нихъ тамъ такое.

   - Да вотъ Лилли хотѣлось бы ужасно быть на большомъ маскарадѣ послѣ свадьбы принцессы, - отвѣчала Скавронская и подвела подругу за руку къ Аннѣ Леопольдовнѣ: - Ваше высочество, великодушнѣйшая изъ принцессъ! слезно умоляемъ васъ взять ее также съ собой на тотъ маскарадъ!

   Принцесса обернулась къ своей фрейлинѣ:

   - Какъ ты полагаешь, Юл³ана?

   - Невозможно, ваше высочество, - отвѣчала та, - Лилли - младшая камеръ-юнгфера...

   - А старшихъ нельзя тоже допустить туда вмѣстѣ съ нею?

   - Это было бы противъ регламента: если допускать на придворныя празднества, какъ равноправныхъ гостей, лицъ изъ низшаго персонала, то что же станется съ самыми празднествами, на которыя приглашены всѣ иностранные посланники? Вы знаете, какъ строго ея величество относится въ этихъ случаяхъ къ этикету. Притомъ для вашихъ камеръ-юнгферъ нельзя было бы дѣлать исключен³я: камеръ-юнгферамъ самой государыни пришлось бы тоже дозволить быть на маскарадѣ; на всѣхъ пришлось бы шить маскарадныя платья...

   - Правда, правда, - согласилась Анна Леопольдовна: - на всѣхъ это вышло бы слишкомъ дорого, а расходовъ теперь и безъ того такая масса...

   - Простите, принцесса, - еще убѣдительнѣе заговорила Скавронская. - Ho o всѣхъ камеръ-юнгферахъ y насъ не было и рѣчи. Мы говоримъ только объ одной Лилли; она y насъ вѣдь не простая камеръ-юнгфера, а ближайшая кандидатка во фрейлины.

   - Въ самомъ дѣлѣ, моя дорогая, - поддержала ее тутъ и цесаревна: - отчего бы намъ не доставить дѣвочкамъ невиннаго удовольств³я попрыгать тамъ вмѣстѣ? Вѣдь маскарадный костюмъ какой-нибудь швейцарки, напримѣръ, обойдется не Богъ-вѣсть въ какую сумму.

   Анна Леопольдовна переглянулась опять съ своей фавориткой. Та, однако, все еще не совсѣмъ поддавалась и отвѣтила за нее:

   - Во всякомъ случаѣ, надо получить сперва соглас³е оберъ-гофмаршала, который уже испроситъ разрѣшен³е государыни императрицы.

   - Ну, все это пустая формальность, и я вполнѣ увѣрена, милая баронесса, что вы, если захотите, сумѣете уговорить Лѣвенвольде, - сказала Елисавета Петровна, приподнимаясь съ канапѣ, и стала прощаться съ принцессой.

   Скавронская воспользовалась этимъ моментомъ, чтобы шепнуть Лилли:

   - Ты будешь, значитъ, швейцаркой? Другого костюма, смотри, не бери! Да пришпиль себѣ еще на грудь бѣлую лил³ю; тогда я тебя сразу узнаю. Сама я буду турчанкой; костюмъ мой уже шьется. Итакъ - до маскарада!

  

   Церковный обрядъ столь рокового для будущей "правительницы" брака ея съ не менѣе злосчастнымъ принцемъ брауншвейгскимъ былъ совершенъ въ назначенный день, 3-го ³юля 1739 г., въ Казанскомъ соборѣ, безъ всякихъ отступлен³й отъ опредѣленнаго церемон³ала. Сколько въ это утро принцессой было пролито слезъ, - объ этомъ знали только приближенныя ей лица женскаго пола, обряжавш³я ее къ вѣнцу. Когда она наконецъ появилась изъ своихъ покоевъ въ брачной фатѣ и д³адемѣ со вплетенной въ волоса миртовой вѣткой, опухш³е глаза ея были тусклы, но сухи, выражен³е лица было мертвенно-безжизненно, движен³я - машинальны; бѣдняжка, видимо, примирилась съ своей горькой участью.

   Въ запискахъ современниковъ сохранилось обстоятельное описан³е всего свадебнаго поѣзда, отличавшагося необычайною пышностью. Чтобы не утомлять читателей, упомянемъ только, что императрица ѣхала въ одной каретѣ съ невѣстой; непосредственно передъ ними - герцогъ курляндск³й; а ему предшествовали его два сына-подростка съ своими слугами, скороходами и гайдуками, 24 собственныхъ его скороходовъ, 4 гайдука, 4 пажа, шталмейстеръ, маршалъ и два камергера съ ливрейными его слугами, - всѣ одѣтые въ цвѣта родной своей Курлянд³и: оранжевый и голубой; за каретою же государыни слѣдовала цесаревна Елисавета со свитой, а за цесаревной - герцогиня курляндская съ дочерью и также со свитой.

   Вѣнчалъ обрученныхъ арх³епископъ новгородск³й; а по совершен³и таинства епископъ вологодск³й Амврос³й, извѣстный своимъ краснорѣч³емъ, произнесъ вит³еватую проповѣдь, въ которой, по поводу древности и знатности рода бракосочетающихся говорилось, что родъ принца Антона-Ульриха славою, "первѣйшимъ богатырямъ не уступающею", почти всю Европу наполнилъ, ибо происходитъ отъ Витекинда Великаго, въ X²²²-мъ вѣкѣ владѣвшаго Саксон³ею, многократно воевавшаго съ самимъ римскимъ императоромъ... Такое же благословен³е Бож³е видно и въ крови и фамил³и принцессы Анны: родъ ея происходитъ отъ королей Оботрицкихъ или Вандальскихъ, отъ коихъ происходилъ Прибыславъ II, послѣдн³й король вандальск³й, "но первый принцъ вѣрою Христовою прос³явш³й"... Кто же была мать принцессы, "о томъ и говорить не надобно, понежѣ всѣмъ довольно извѣстно есть: родиться отъ толь преславной крови есть особливое, дивныхъ судебъ Бож³ихъ исполненное благословен³е"...

   Объ эмблемахъ въ гербѣ принца брауншвейгскаго велерѣчивый панегиристъ отозвался такъ: "Вижу въ твоемъ гербѣ, свѣтлѣйш³й принцъ, три льва, два золотые, одинъ съ короною, а трет³й лазоревый въ золотомъ полѣ, кровавыми сердцами исполненномъ; львы изображаютъ твою крѣпость, мужество и великодуш³е, а сердца горячую любовь къ Богу, отечеству, особливо къ невѣстѣ, данной тебѣ нынѣ отъ десницы Вышняго".

   При этихъ словахъ преосвященнаго Анна Леопольдовна, какъ многими было замѣчено, глянула искоса съ недоумѣн³емъ на стоявшаго рядомъ съ нею молодого супруга, точно и не чаяла въ немъ такихъ "львиныхъ" качествъ. Когда проповѣдникъ затѣмъ перешелъ къ восхвален³ю ея самой, а также ея царственной тетки, принцесса впала опять въ прежнюю апат³ю.

   По окончан³и молебств³я императрица взяла въ свою собственную карету уже обоихъ новобрачныхъ, и поѣздъ двинулся, при пушечныхъ и ружейныхъ салютахъ, обратно къ Зимнему дворцу. Здѣсь приносились общ³я поздравлен³я. Вся церемон³я длилась съ 9-ти часовъ утра до 8-ми вечера, послѣ чего всѣ поздравители разъѣхались по домамъ, такъ какъ не только были до-нельзя измучены, но и страшно проголодались. Только теперь и государыня съ молодыми сѣла за столъ, къ которому была приглашена одна лишь цесаревна Елисавета. Тотчасъ же послѣ стола имъ пришлось опять переодѣваться къ вечернему балу.

   "Было уже около трехъ часовъ утра, когда я вернулась къ себѣ, полумертвая отъ усталости писала супруга резидента англ³йскаго Двора, леди Рондо, въ Лондонъ. - Невозможно составить себѣ понят³я о великолѣп³и наряда каждой изъ дамъ, которыя всѣ были въ робахъ, несмотря на то, что свадьба происходила въ ³юлѣ мѣсяцѣ, когда тяжелыя платья очень неудобны".

   За свадьбой послѣдовалъ цѣлый рядъ празднествъ. На другой день, въ среду, всѣ присутствовавш³е наканунѣ на свадьбѣ "банкетовали" въ Лѣтнемъ дворцѣ подъ звуки итальянскихъ каватинъ и пасторалей.

   Лилли, не допущенная на свадьбу, не была, приглашена, конечно, и на банкетъ, но совершенно неожиданно для ней самой выступила на банкетѣ дѣйствующимъ лицомъ. Произошло это такъ:

   Несмотря на соглас³е принцессы, "Менгденша" (какъ теперь и сама Лилли называла уже про себя "гувернерку") все еще не удосужилась переговорить съ оберъ-гофмаршаломъ о дозволен³и дѣвочкѣ быть на заключительномъ воскресномъ маскарадѣ. Лилли позволила себѣ ей о томъ напомнить; но фрейлина коротко ее обрѣзала:

   - Ты думаешь, что y меня только и есть теперь заботъ, что о тебѣ? При удобномъ случаѣ скажу какъ-нибудь Лѣвенвольде .

   Но такого случая ей, должно-быть, не представилось. Такъ наступило банкетное утро. Лилли повѣдала свое горе мадамъ Варлендъ, единственной, принимавшей въ ней болѣе сердечное участ³е.

   - Что же дѣлать, дитя мое? - сказала та. - Чтобы поразсѣяться, пойди-ка, посмотри, какъ мадамъ Балкъ убираетъ банкетные столы.

   Г-жа Соф³я Балкъ, придворная кастелянша, съ подчиненными ей прислужницами и прачками, нѣсколько дней уже занималась убранствомъ банкетныхъ столовъ въ особой "овошенной палатѣ", куда придворный кухеншрейбергь Иванъ Василевск³й поставлялъ ей изъ своего запаса требуемое количество искусственныхъ цвѣтовъ, а садовый мастеръ Микель-Анджело Массе изъ оранжерей Лѣтняго сада - живые цвѣты. Скатерти на столахъ подшпиливались булавками и перевязывались алыми и зелеными лентами; сверху устанавливались пирамиды цвѣтовъ, а на главномъ столѣ, за которымъ должны были помѣститься сама императрица, молодые, цесаревна Елисавета да герцогъ Биронъ съ своимъ семействомъ, ставилась еще банкетная горка, украшенная короной,скипетромъ и золочеными мечами.

   Лилли нашла работу кастелянши почти законченною; столы были перенесены уже изъ "овошенной палаты" въ "Большой" залъ, гдѣ мадамъ Балкъ отдавала послѣдн³я приказан³я. Увидѣвъ входящую Лилли, она ее привѣтствовала съ радушной простотой:

   - А! это вы, баронесса? Полюбуйтесь нашей работой, полюбуйтесь.

   Очень довольная, казалось, что есть передъ кѣмъ похвалиться, она, подбоченясь обѣими руками, принялась обстоятельно объяснять дѣвочкѣ разницу между банкетами и обыкновенными "куртагами": куртаги при Дворѣ бываютъ вѣдь каждую недѣлю по два раза: по четвергамъ да воскресеньямъ; хотя на нихъ и съѣзжаются особы четырехъ первыхъ классовъ да гвардейское офицерство, но забавляются тамъ только карточной игрой да ушами хлопаютъ на "камерную" музыку итальянцевъ. "Банкеты" - "совсѣмъ иное дѣло: они даются только въ царск³е и друг³е торжественные дни.

   - Да что же вы молчите, баронесса? - прервала сама себя словоохотливая кастелянша, какъ будто обиженная тѣмъ, что не слышитъ похвалъ. - О чемъ вы задумались?

   - Я вспоминаю свадебные столы y насъ въ Лифлянд³и... - отвѣчала Лилли.

   - Да что они тамъ развѣ еще наряднѣе?

   - Не наряднѣе, нѣтъ; но...

   - Но что?

   - Вмѣсто этихъ искусственныхъ цвѣтовъ и лентъ, тамъ все живые цвѣты; кресла молодыхъ увиты гирляндами, а куверты - вѣнками изъ розъ и миртовъ.

   - Но вѣдь это, въ самомъ дѣлѣ, должно быть премило! Какая жалость, право, что я раньше-то этого отъ васъ не слышала...

   - А развѣ вы не поспѣете еще это сдѣлать?

   - Да о всякомъ отступлен³и отъ регламента надо доложить оберъ-гофмаршалу.

   - А я бы ему и не докладывала! Понравится государынѣ и молодымъ, такъ гофмаршалъ и рта не разинетъ.

   - Какая вы храбрая! Развѣ ужъ сдѣлать маленькую пробу надъ креслами и кувертами молодыхъ?

   - Ну, конечно, мадамъ Балкъ. Вы сами увидите, какъ это красиво.

   - Ахъ, баронесса, баронесса! Посадили вы мнѣ блошку въ ухо... Попробуемъ ужъ на вашъ и на мой страхъ.

   И энергичная барыня послала тотчасъ къ садовнику за зеленью и цвѣтами. Черезъ полчаса времени кресла обоихъ молодыхъ были уже въ пышныхъ гирляндахъ, а приборы ихъ - въ розахъ и миртахъ.

   Тутъ влетѣлъ камерпажъ и махнулъ рукой капельмейстеру на хорахъ. Оттуда грянулъ торжественный маршъ. Всѣ кругомъ заметались.

   - Ея величество вышла изъ своихъ покоевъ!

   Лилли успѣла только юркнуть въ боковую дверь, но, обернувшись на бѣгу, замѣтила еще оберъ-гофмаршала и маршала, чинно и важно съ своими маршалскими жезлами открывавшихъ шеств³е передъ императрицей и молодыми съ ихъ свитой.

   Добѣжавъ къ себѣ, дѣвочка остановилась посреди комнатки и глубоко перевела духъ.

   "А что, если мадамъ Балкъ вдругъ назоветъ имъ меня? На всяк³й случай перевязать косичку хорошенькой бархаткой"...

   Едва она справилась съ этимъ дѣломъ, какъ. влетѣлъ пажъ.

   - Вы здѣсь, баронесса? Пожалуйте къ государынѣ.

   Сердечко въ груди y нея такъ и екнуло, душа въ пятки ушла.

   - Мадамъ Балкъ тоже тамъ?

   - Тамъ. Она же и говорила про васъ.

   - Такъ и есть! Но государыня не гнѣвается?

   - Ай, нѣтъ, напротивъ, она въ самомъ лучшемъ расположен³и духа.

   Это нѣсколько подбодрило Лилли. Когда она входила въ "Большой" залъ, сотни глазъ направились на нее. Сама же она видѣла только государыню за главнымъ столомъ, да стоявшую за ея кресломъ, рядомъ съ прислуживавшимъ камергеромъ, г-жу Балкъ.

   - Такъ вотъ она, наша искусница, - промолвила Анна ²оанновна своимъ густымъ, почти мужскимъ баритономъ, окидывая Лилли ласковымъ взглядомъ. - Ты оказала намъ въ сей велик³й день преизрядную радость. Чѣмъ бы и намъ тебя порадовать?

   "Проси же, проси!" подбивала сама себя Лилли, и сокровенное желан³е было y нея уже на губахъ. Но губы ея не размыкались, а застѣнчивый взоръ умоляюще скользнулъ на новобрачныхъ.

   Поддержки ждать отъ нихъ ей было, однако же, безполезно. Оба сидѣли какъ въ воду опущенные, а y принцессы глаза были еще заплаканы, и блѣдность щекъ не скрашивалась даже наложенными на нихъ румянами.

   Лилли взглянула тутъ на цесаревну, и что же? Та тотчасъ пришла къ ней на помощь:

   - Ваше величество! дѣвочка обробѣла. Не дозволите ли мнѣ дать за нее отвѣтъ?

   - Говори.

   - У нея одна мечта - попасть въ это воскресенье на публичный маскарадъ.

   - Охъ, дѣтство, дѣтство! И танцовать, вѣрно, до страсти любишь?

   - Люблю, ваше величество... - смущенно пролепетала Лилли.

   - Но прыгаешь еще, можетъ, трясогузкой? Такъ балетмейстеръ нашъ Флере маленько тебя подучитъ.

   Милостивый прощальный кивокъ, - и оторопѣвшей, но счастливой дѣвочкѣ оставалось только сдѣлать возможно грац³озный благодарственный реверансъ.

  

  

   Къ серединѣ свадебной недѣли весь Дворъ до того изморился, что въ четвергъ была сдѣлана общая передышка.

   Въ пятницу же съ самаго полудня въ Зимнемъ дворцѣ состоялся парадный балъ-маскарадъ, къ которому были допущены только особы высокопоставленныя или "аташированныя" къ Царской фамил³и. Для тѣхъ же избранныхъ особъ былъ въ субботу на придворной сценѣ оперный спектакль-gala.

   Зато къ назначенному на воскресенье, 8-е ³юля, заключительному "публичному" маскараду (какъ значилось въ разосланныхъ печатныхъ приглашен³яхъ) "имѣли пр³ѣздъ всѣ придворныя и знатныя персоны и чужестранныя, а также дворянство съ фамил³ями, кромѣ малолѣтнихъ, въ приличныхъ маскахъ, съ тѣмъ, чтобъ платья пилигримскаго и арлекинскаго не было, тако жъ не отваживались бы вздѣвать какихъ непристойныхъ деревенскихъ платьевъ, подъ опасен³емъ штрафа".

   Братья Шуваловы, уже по зван³ю камеръ-юнкеровъ цесаревны, присутствовали при всѣхъ перечисленныхъ празднествахъ, но и ихъ, подобно Лилли Врангель, всего болѣе интересовалъ воскресный маскарадъ, для котораго оба заблаговременно заказали себѣ "пристойныя" платья: старш³й братъ, Александръ, - плащъ бедуина, а младш³й, Петръ, - доспѣхи средневѣковаго рыцаря.

   Петру Ивановичу, однако, такъ и не пришлось пощеголять въ своихъ доспѣхахъ. Въ самый день маскарада онъ дежурилъ днемъ во дворцѣ цесаревны.

   Когда онъ тутъ съ дежурства собрался во свояси и взбѣгалъ къ себѣ наверхъ въ трет³й этажъ, по обыкновен³ю, черезъ двѣ ступени на третью, то второпяхъ оступился; нога y него подвернулась, и невыносимая боль едва-едва дала ему возможность доплестись до дивана въ кабинетѣ. Самсоновъ слеталъ тотчасъ же за лейбъ-хирургомъ Елисаветы Петровны, Лестокомъ. Тотъ, ощупавъ больное мѣсто, нашелъ, что опасности никакой нѣтъ, но что вытянута жила и что пац³енту обязательно должно пролежать день-другой съ арниковой примочкой на сильно-опухшей ногѣ. Такъ старш³й Шуваловъ, завернувш³й передъ маскарадомъ домой, чтобы облечься въ свой бѣлый бедуинск³й плащъ, засталъ младшаго брата въ самомъ дурномъ настроен³и распростертымъ на диванѣ съ компрессомъ на ногѣ и съ книжкой въ рукахъ.

   - Значитъ, богиня твоя Д³ана на маскарадѣ тебя такъ и не дождется? - замѣтилъ онъ. - Если она про тебя спроситъ, то что сказать ей? что прикованъ къ своему дивану?

   - Ну да, какъ Прометей къ скалѣ! - проворчалъ въ сердцахъ Петръ Ивановичъ.

   "Подлинно Прометей! иронизировалъ онъ самъ надъ собой по уходѣ брата. - Точно мальчишка поскользнулся и самъ себя наказалъ! Тамъ всѣ уже съѣзжаются на общее веселье, а ты вотъ лежи пластомъ и утѣшайся какой-то книженкой. Какъ это глупо, ахъ, какъ глупо!"

   Въ это время изъ передней донесся нетерпѣливый звонокъ, а затѣмъ стукъ отворяемой двери и возгласъ Самсонова:

   - Вы ли это, Михайло Ларивонычъ?

   - Собственной, братъ, персоной, - отвѣчалъ веселый голосъ, и въ комнату ворвался красивый молодой офицеръ.

   - Воронцовъ! - вскричалъ Шуваловъ и, полуприподнявшись на диванѣ, протянулъ ему обѣ руки. - Какъ ты вырвался сюда, дружище?

   Пр³ятели крѣпко обнялись и расцѣловались.

   - Да что y тебя, Пьеръ, съ ногой-то? - спросилъ Воронцовъ.

   Петръ Ивановичъ сталъ объяснять. Тутъ въ дверяхъ показался старш³й камердинеръ, Ермолаичъ.

   - Съ пр³ѣздомъ, батюшка, Михайло Ларивонычъ! Нежданый другъ лучше жданыхъ двухъ; аль только на побывку?

   - На побывку, старина, и контрабандой.

   Старикъ всплеснулъ руками.

   - Самовольно, значитъ, безъ вѣдома герцога?

   - Похоже на то.

   - Эка гистор³я! Да вѣдь тебя, батюшка, онъ самъ же и спровадилъ отселѣ къ чорту на кулички въ линейные полки? Какъ провѣдаетъ про твое самовольство, такъ жди отъ него всякихъ пакостей: разжалуетъ въ рядовые, а не то и въ арестантск³я...

   - Богъ не выдастъ - свинья не съѣстъ! - былъ легкомысленный отвѣтъ. - Ну, а теперь, старина, можешь опять благородно отретироваться въ собственные аппартаменты. У насъ съ Петромъ Иванычемъ свои приватныя дѣла.

   - Приватныя дѣла! Ну, подумайте! - ворчалъ себѣ подъ носъ старикъ, "благородно ретируясь". - И покалякать-то толкомъ не дадутъ...

   - Такъ развѣ и полковой командиръ не знаетъ о твоей отлучкѣ? - продолжалъ, между тѣмъ, допрашивать Шуваловъ.

   - Командиръ-то знаетъ; но отлучился я подъ претекстомъ якобы къ роднымъ въ деревню. Были y насъ, видишь ли, на дняхъ больш³е маневры. Я съ моей ротой пробрался ночью окольными путями въ тылъ непр³ятелю, напалъ врасплохъ на ихъ главную квартиру и захватилъ самого командира со всѣмъ его штабомъ въ постели.

   Шуваловъ расхохотался.

   - Однако! Воображаю, какъ они тебя благодарили. Ну, и ты увелъ ихъ въ свой лагерь?

   - Взялъ съ нихъ только слово считать себя военноплѣнными. Это рѣшило исходъ маневровъ. Мой командиръ хотѣлъ было представить меня за то внѣ очереди къ слѣдующему рангу...

   - А ты неужели отказался?

   - Отказался, и по двумъ причинамъ: во-первыхъ, было бы не по-товарищески на чужой оплошкѣ выгадывать себѣ служебный фортель... Во-вторыхъ...

   - Ну, что же во-вторыхъ?

   - Во-вторыхъ, я могъ выпросить себѣ, замѣсто того, негласный отпускъ, который былъ мнѣ до зарѣзу нуженъ, чтобы... чтобы оглядѣться здѣсь опять въ придворныхъ сферахъ.

   - Ты, Мишель, и лгать-то безъ запинки не умѣешь. Скажи прямо, что не въ-терпежъ стало въ долгой разлукѣ съ своей душой-дѣвицей.

   - Да ты, Пьеръ, это про кого?

   - Про кого, какъ не про ту, изъ-за которой собственно ты и вылетѣлъ тогда изъ Петербурга.

   - Отъ тебя, братъ, я вижу, ничего не скроешь. Но ты еще не знаешь, что y насъ съ нею были уже декларас³оны, что мы тайнымъ образомъ помолвлены.

   - Нѣчто подобное я уже подозрѣвалъ. Вѣдь вы съ графиней Анной Карловной замѣтили другъ друга еще тогда, когда ты былъ кадетомъ въ шляхетскомъ корпусѣ.

   - Да, цесаревна пр³ѣзжала къ намъ въ корпусъ зачастую съ своей кузиной на всенощныя, отстаивала всю службу. Уже тогда мы поняли съ Аннетъ, что созданы другъ для друга. Когда же я вышелъ въ офицеры, мы обмѣнялись кольцами. Ни тебѣ, никому другому я объ этомъ пока не сказывалъ, чтобы не было, знаешь, медизансовъ. Но Биронъ чрезъ своихъ ищеекъ все-таки, видно, кое-что пронюхалъ...

   - И разлучилъ васъ, потому что ты, какъ мужъ кузины цесаревны и притомъ офицеръ гвард³и, могъ быть для нѣмецкой парт³и весьма опасенъ.

   - Ну, вотъ. А на дняхъ я получилъ цидулочку отъ Аннетъ, что нынче-де на публичномъ маскарадѣ въ Лѣтнемъ дворцѣ мы могли бы встрѣтиться безъ всякой опаски. Раздобыть бы только приличный костюмъ...

   - И входный билетъ, безъ котораго тебя не впустятъ, - добавилъ Шуваловъ. - На твое счастье я, какъ видишь, не въ состоян³и воспользоваться ни своимъ костюмомъ, ни своимъ билетомъ, и могу отдать ихъ въ полное твое распоряжен³е. Самсоновъ!

   - Иди, иди! - донесся изъ лакейской ворчливый голосъ Ермолаича. - Начудесилъ, ну, и кайся.

   - Да что y васъ тамъ? - теряя уже терпѣн³е, крикнулъ Шуваловъ.

   - Не одѣтъ я, сударь... - отозвался наконецъ Самсоновъ.

   - Вретъ, вретъ! одѣтъ! - обличилъ его старикъ. - Чего сталъ, шелопутъ. Иди, иди на расправу. Ишь ты! ровно быкъ передъ убоемъ упирается.

   И съ напряжен³емъ всѣхъ своихъ старческихъ силъ, Ермолаичъ втолкнулъ въ комнату къ господамъ средневѣковаго рыцаря.

   Въ первый моментъ Петръ Ивановичъ готовъ былъ, кажется, не на шутку разсердиться, но юный "шелопутъ" въ своихъ, на видъ тяжелыхъ стальныхъ, на самомъ же дѣлѣ картонныхъ доспѣхахъ, оклеенныхъ только сверху серебряной бумагой, остановился посреди комнаты въ такой безупречно-рыцарской позѣ, что господинъ его, зараженный смѣхомъ пр³ятеля, самъ также добродушно разсмѣялся.

   - Ахъ, ты, шутъ и пьеро! Вѣдь пустить его этакъ на придворный маскарадъ, такъ никто, пожалуй, не призналъ бы въ немъ лакея.

   - Ну, а теперь, Самсоновъ, разобалакивайся-ка опять, - сказалъ Воронцовъ: - на маскарадъ отправляюсь сейчасъ я вмѣсто твоего барина.

   - Ваше благород³е, Михайло Ларивонычъ! взмолился тутъ Самсоновъ. - Явите божескую милость: возьмите меня тоже съ собой!

   - Эко слово молвилъ! Тебя все равно вѣдь не пропустятъ.

   - Меня-то съ вами пропустятъ: мног³е служители придворные меня въ лицо знаютъ; а для послугъ, неравенъ часъ, я могу вамъ еще пригодиться.

   - Нестерпимо, вишь, любопытенъ посмотрѣть тоже на этак³й маскарадъ, - поддержалъ его Ермолаичъ. - Возьми-ка его ужъ, сударь, чтобы тебѣ одному, грѣшнымъ дѣломъ, какого дурна тамъ не учинилось. Малый онъ шустрый.

   - А чтожъ, и въ самомъ дѣлѣ, - обратился къ Воронцову Шуваловъ. - Пускай ужъ идетъ съ тобой; все вѣрнѣе. Про рыцарск³й костюмъ мой слышала отъ меня до сихъ поръ одна только особа. По походкѣ, по голосу она, чего добраго, догадается, что это не я, а кто другой.

   - Ну, походку и голосъ можно всегда измѣнить. А кто та особа?

   - Юл³ана Менгденъ. Сама она, имѣй въ виду, будетъ маскирована Д³аной.

   - О! la belle Julie? Но мнѣ она, ты знаешь, не опасна. Ну, что же, Самсоновъ, скоро ли?

  

   "Публичнымъ" маскарадомъ въ Лѣтнемъ дворцѣ завершался, какъ сказано, циклъ всѣхъ придворныхъ празднествъ по случаю вступлен³я въ бракъ наслѣдницы престола; уже поэтому онъ долженъ былъ быть еще пышнѣе и разнообразнѣе бывшаго за два дня передъ тѣмъ "параднаго" маскарада въ Зимнемъ дворцѣ. Тамъ танцовали четыре кадрили, по 12-ти паръ въ каждой, и каждая кадриль въ одноцвѣтныхъ домино; а ужину, приготовленному въ галлереѣ, былъ приданъ видъ сельскаго праздника: столы и скамейки были всѣ въ зелени и цвѣтахъ. "Публичный" же маскарадъ долженъ былъ происходить, въ началѣ вечера, среди настоящей природы, подъ открытымъ небомъ - въ Лѣтнемъ саду и на прилегающей къ нему рѣкѣ Фонтанкѣ въ видѣ "венец³анской" ночи, а танцы и ужинъ потомъ - въ стѣнахъ дворца. Неудивительно, что большинство приглашенныхъ на этотъ совершенно исключительный праздникъ ожидало его съ большимъ нетерпѣн³емъ.

   Едва ли, однакожъ, не болѣе всѣхъ волновалась Лилли Врангелъ. Всяк³й день вплоть до воскресенья являлся къ ней, согласно выраженной императрицею волѣ, французъ балетмейстеръ придворнаго театра, мосье Флере, толстеньк³й старичокъ съ пухлыми розовыми щечками, въ голубомъ фракѣ съ остроконечными фалдами, со скрипицей въ одной рукѣ и съ хлыстомъ въ другой. Наставляя дѣвочку въ па и пируэтахъ, онъ безцеремонно выгибалъ ея станъ, вывертывалъ ей носки и локти. Каждое движен³е онъ иллюстрировалъ ей сперва самъ, и, приподнимая кончиками пальцевъ свой ласточкинъ хвостъ, подпрыгивалъ съ легкостью мячика. Когда же ученица, подъ пискъ его скрипицы, принималась выдѣлывать то же самое, онъ съ отечески-нѣжной улыбкой похлестывалъ ее по ногамъ:

   - Plus haut, chère demoiselle, un peu plus haut! (Выше, милая барышня, еще немножко выше!)

   На такое обращен³е Лилли пожаловалась было баронессѣ Юл³анѣ, но получила въ отвѣтъ:

   - Всѣ мы, моя милая, прошли ту же школу. Какъ видишь, это не то, что скакать верхомъ безъ сѣдла!

   "А какъ охотно я поскакала бы опять!" - вздохнула про себя дѣвочка, не подозрѣвая, что вскорѣ ей дѣйствительно суждено скакать такъ, да еще публично.

   Хотя она за эти дни изрядно подучилась y мосье Флере въ придворныхъ танцахъ, хотя сшитый для нея скромный, но живописный костюмъ швейцарки бернскаго кантона и обрисовывалъ очень мило ея стройную талью, а подъ маской ее врядъ ли кто и узналъ бы, - но по наслышкѣ ей было извѣстно, что маски, межъ собой даже не знакомыя, свободно разговариваютъ межъ собой и говорятъ другъ другу "ты". Ну, что, если и съ нею тоже кто-нибудь этакъ заговоритъ?

   Нарядилась Лилли въ свой костюмъ еще за цѣлый часъ до начала маскарада, чтобы, въ качествѣ камеръ-юнгферы, помогать при одѣван³и принцессы; причемъ не забыла, конечно, какъ просила ее Аннетъ Скавронская, приколоть къ груди бѣлую лил³ю.

   Въ XVIII вѣкѣ и y насъ, по примѣру Западной Европы, знан³е миѳолог³и древнихъ грековъ и римлянъ считалось однимъ изъ краеугольныхъ камней образован³я людей высшаго круга. Пробѣлы въ другихъ научныхъ познан³яхъ такъ удобно вѣдь прикрывались въ свѣтской болтовнѣ аллегор³ями изъ жизни миѳическихъ небожителей и героевъ. А при маскарадахъ обойтись безъ миѳолог³и положительно не было уже возможности. Анна Леопольдовна, посвященная еще съ дѣтства своей гувернанткой, мадамъ Адеркасъ, въ таинства этой "науки", выбрала себѣ сперва было для маскарада роль Н³обеи.

   - Кто, бишь, была Н³обея? - спросила ее царственная тетка, не столь свѣдущая въ тонкостяхъ миѳолог³и.

   Принцесса объяснила, что Н³обея, дочь Тантала, лишившись всѣхъ своихъ дѣтей, была обращена Зевсомъ въ камень, источавш³й неизсякающ³я слезы. Императрица справедливо возмутилась и повелѣла изготовить для племянницы одѣян³е богини плодород³я и матери земли, Цереры. Одѣян³е вышло необычайно, пожалуй черезчуръ даже богато, потому что было все заткано золотыми колосьями, сплетенными межъ собой гирляндами изъ голубыхъ васильковъ и пунцовыхъ маковъ.

   - Я въ этомъ не выйду, ни за что не выйду! - запротестовала Анна Леопольдовна, когда увидѣла себя въ трюмо въ образѣ Цереры.

   Юл³ана принялась ее уговаривать: что костюмъ ей очень къ лицу, что сама государыня вѣдь его выбрала, что другого и нѣтъ...

   - Ну, тогда я вовсе не выйду! - рѣшила принцесса. - Еще подумаютъ, что я на радостяхъ такъ разрядилась...

   - И пускай думаютъ: на васъ и на вашихъ будущихъ дѣтяхъ - вся надежда русскаго народа.

   - Не говори мнѣ объ этихъ дѣтяхъ! Никогда ихъ y меня не будетъ...

   - Такъ для чего же вы тогда вышли замужъ?