Главная » Книги

Толстой Лев Николаевич - Том 42, Произведения 1904-1908, Полное собрание сочинений, Страница 13

Толстой Лев Николаевич - Том 42, Произведения 1904-1908, Полное собрание сочинений



sp;   Стоя у своей двери, Меженецкий слушал шаги вахтера в коридоре и изредка, когда вахтер уходил в дальний конец, выглядывал в отверстие двери. Вахтер все не уходил и все не засыпал. Меженецкий жадно прислушивался к звукам его шагов и ожидал.
   В это время в той камере, где был больной старик, среди темноты, чуть освещаемой коптящей лампой, среди сонных ночных звуков дыханья, ворчанья, кряхтенья, храпа, кашля происходило величайшее в мире дело. Старик раскольник умирал, и духовному взору его открылось все то, чего он так страстно искал и желал в продолжение всей своей жизни. Среди ослепительного света он видел агнца в виде светлого юноши, и великое множество людей из всех народов стояло перед ним в белых одеждах, и все радовались, и зла уже боль­ше не было на земле. Все это совершилось, старик знал это, и в его душе и во всем мире, и он чувствовал великую радость и успокоение.
   Для людей же, бывших в камере, было то, что старик громко хрипел предсмертным хрипом, и сосед его проснулся и разбудил других; и когда хрип кончился и старик затих и похолодел, товарищи его по камере стали стучать в дверь.
   Вахтер отпер дверь и вошел к арестантам. Минут через де­сять два арестанта вынесли мертвое тело и понесли его вниз в мертвецкую. Вахтер вышел за ними и запер дверь за собою. Коридор остался пустой.
   "Запирай, запирай, - подумал Меженецкий, следивший из своей двери за всем, что делалось: - Не помешаешь мне уйти от всего этого нелепого ужаса!"
   Меженецкий не испытывал уже теперь того внутреннего ужаса, который до этого томил его. Он весь был поглощен одной мыслью: как бы что-нибудь не помешало ему исполнить свое намерение.
   С трепещущим сердцем он подошел к вязанке дров, раз­вязал веревку, вытянул ее из-под дров и, оглядываясь на дверь, понес к себе в камеру. В камере он влез на табуретку и накинул веревку на отдушник. Связав оба конца верейки, он перетянул узел и из двойной веревки сделал петлю. Петля была слишком низко. Он вновь перевязал веревку, опять сде­лал петлю, примерил на шею и, беспокойно прислушиваясь и оглядываясь на дверь, влез на табуретку, всунул голову в петлю, оправил ее и, оттолкнув табуретку, повис...
   Только при утреннем обходе вахтер увидал Меженецкого, стоявшего на согнутых в коленях ногах подле лежавшей на боку табуретки. Его вынули из петли. Прибежал смотритель и, узнав, что Роман был врач, позвал его, чтобы оказать по­мощь удавленнику.
   Были употреблены все обычные приемы для оживления, но Меженецкий не ожил.
   Тело Меженицкого снесли в мертвецкую и положили на нары рядом с телом старика раскольника.
  

Л. Н. Толстой.

  
  

4-е ноября

  
   Споры всегда больше содействуют затемнению, чем уяснению истины.
   Истина должна созреть в уединении. Когда же она созреет, она так ясна, что принимается без спора.
  

1

  
   Большая сила в человеке, который сумеет промолчать, хотя он и прав.
  

Катон.

2

  
   Воздержись от спора - спор есть самое невыгодное усло­вие для убеждения. Мнения - как гвозди: чем больше по ним колотить, тем больше они влезают.
  

Ювенал.

  

3

  
   Если кто вас опечалил или оскорбил, остерегайтесь возражать, пока вы встревожены, а если необходимо оправда­ние, то прежде всего успокойте свое душевное волнение.
  

Из "Благочестивых мыслей".

  

4

  
   Не утверждайте того, в чем вы не совершенно уверены. Не верьте легко всему что слышите.
  

Из "Благочестивых мыслей".

  

5

  
   Если ты не можешь тотчас же утишить гнев, удержи язык. Помолчи, и ты скорее успокоишься.
  

Бакстер.

  

6

  
   Можешь ли ты разумно негодовать на человека, одержи­мого каким-нибудь отвратительным недугом. Чем он вино­ват, что его соседство тебе противно. Точно так же относись и к нравственным недугам.
   "Но, - скажешь ты, - у человека есть разум, с помощью которого он может сознавать свои пороки". Это верно. Сле­довательно, и ты обладаешь разумом и можешь разумным об­хождением привести ближнего к сознанию своих недостат­ков; так прояви же свой разум, сумей пробудить в человеке совесть и исцели ею слепоту без гнева, нетерпения и надменности.
  

Марк Аврелий.

  

7

  
   Слово - ключ сердца. Если разговор ни к чему не ведет, то и одно слово - лишнее.
  

Китайское изречение.

  

8

  
   Когда ты один, думай о своих грехах, когда в обществе - забывай чужие грехи.
  

Китайское изречение.

  

------

  
   Чем больше хочется говорить, тем больше опасность, что скажешь дурное.
  
  

5-е ноября

  
   Мысль есть уяснение истины, и потому дурные мысли - это только недодуманные мысли.
  

1

  
   То, что еще спокойно, может быть удержано в покое. То, что еще не появилось, может быть легко предупреждено. То, что еще слабо, может быть легко сломано. То, чего еще мало, может быть легко рассеяно.
   Заботьтесь о вещах прежде, чем они существуют. Учреж­дайте порядок прежде, чем начнутся беспорядки.
   Толстое дерево началось с тонкого прута. Девятиэтажная башня началась с кладки малых кирпичей. Путешествием ты­сячу верст начинается с одного шага. Будьте внимательны к своим мыслям - они начало поступков.
  

По Лао-Тсе.

  

2

  
   С самого утра надо следить за собой и сказать себе: я могу сейчас прийти в столкновение с человеком дерзким, неблагодарным, наглым, лицемерным, докучливым или озлоблен­ным, ибо такими пороками одержим всякий, не знающий, что хорошо и что дурно. Но если я сам твердо знаю, в чем добро и зло, понимаю, что зло для меня есть только то дурное дело, которое я сам делаю, то никакой обидчик не может по­вредить мне, ибо никто не может заставить меня, против воли моей, делать зло. Если же я вдобавок помню еще и то, как близок мне всякий человек, не по плоти и крови, а по духу, который в каждом из нас от бога и составляет ту сущность нашу, которая выше плоти, то я не могу сердиться или негодовать на столь близкое мне существо, ибо мы сотворены друг для друга, призваны помогать друг другу, как рука - руке, нога - ноге, как глаза и зубы, которые всегда заодно помогают друг другу. Поэтому отворачиваться от ближнего, оскорбившего нас, противно истинной природе нашей. Од­нако против этого грешит всякий человек, ненавидящий дру­гого за обиду.
  

Марк Аврелий.

  
  

3

  
   О, ты, ищущий истины, владей своими мыслями, если ты хочешь достигнуть своей цели! Устреми взор своей души на тот единый чистый свет, который свободен от страсти.
  

Браминская мудрость.

  

4

  
  
   Для того чтобы пламя могло дать спокойный свет, нужно, чтобы светильник был поставлен в защищенное от ветра мес­то. Ежели же пламя подвергнуто переменяющимся ветрам, то оно будет дрожать и кидать обманчивые тени, темные и странные. Такие же тени будут бросать дурные мысли на бе­лую поверхность твоей души.
  

Браминская мудрость.

  

5

  
   В суете мира и среди возбуждения соблазнов некогда искать средств противодействия нашим желаниям.
   Установи свои цели тогда, когда ты один и отсутствуют соблазны. Только тогда ты будешь в силе бороться с искушающими тебя соблазнами.
  

Бентам.

  

6

  
   Размышление - путь к бессмертию, легкомыслие - путь к смерти. Бодрствующие в размышлении не умирают никог­да, легкомысленные, неведущие подобны мертвым.
   Пробуждай сам себя, - тогда, защищенный собою и бодро внемлющий, ты будешь неизменен.
  

Буддийская мудрость (Дхаммапада.)

  

------

  
   Нельзя отогнать дурную мысль, когда она появилась в уме, но можно понять, что появившаяся мысль дурная, и можно вызвать те мысли, которые ослабят или уничтожат ее. Появилась мысль о недостатках ближнего: я не могу отогнать ее, но, поняв, что мысль эта дурная, могу вызвать мысль о том, что осуждение дурно, что я сам плох, что в нем тот же бог, как и во мне, и что поэтому я не могу не любить его.
  
  

6-е ноября

  
   Осуждение ближнего неразумно: оно ни на что не нужно, а между тем вредно и себе и другим.
  

1

  
   Когда в конце вечернего собрания один из гостей про­стился и вышел, оставшиеся стали судить о нем и сказали про него много дурного. То же было и со вторым ушедшим. Так разошлись все гости до одного. "Позвольте мне остаться но­чевать, - сказал этот последний. - Я слышал, как пострада­ли все ушедшие, и боюсь за себя".
  

2

  
   Пословица говорит: об умерших говори доброе или мол­чи. Я думаю, что наоборот надо не говорить дурного о живых, потому что это может сделать им больно и испортить их отно­шение к живым, но о мертвых, о которых принято говорить льстивую ложь, ничто не мешает говорить полную правду.
  

3

  
   Осуждение тем особенно дурно, что то самое суждение о недостатках человека, которое, будучи сказано в глаза, могло бы быть полезно ему, скрывается от того, кому оно может быть нужно, и сообщается тем, кому оно вредно, возбуждая в них дурное чувство к осуждаемому.
  

4

  
   Будьте строги к самим себе и снисходительны к другим, и вы не будете иметь врагов.
  

Китайская мудрость.

  

5

  
   Человек перестает осуждать других, как только победит самого себя.
  

6

  
   Я знал старичка, который нарочно растягивал слова так, что проходило несколько секунд между каждым словом. Он делал это умышленно, боясь согрешить словом.
  

7

  
   Мы все дурны, и потому все то, что мы осуждаем в других, мы всегда найдем в себе. Давайте же прощать друг другу. Одно средство жить нам в мире - это взаимное прошение.
  

------

  
   Слово - выражение мысли, мысль - проявление божеской силы, и потому слово должно соответствовать тому, что оно выражает. Оно может быть безразлично, но нe может и не должно быть выражением зла.
  

7-е ноября

  
   Можно смотреть на жизнь, как на сон, и на смерть - как на пробуждение.
  

1

  
   Я не могу отрешиться от мысли, что я умер прежде, чем родился, и в смерти возвращаюсь снова в то же состояние. Умереть и снова ожить с воспоминанием своего прежнего су­ществования - мы называем обмороком; вновь пробудиться с новыми органами - значит родиться.
  

Лихтенберг.

  

2

  
   Если я умертвил животное - собаку, птичку, лягушку, даже хотя бы только насекомое, то, строго говоря, все-таки немыслимо, чтобы от моего злобного или легкомысленного поступка могло превратиться в ничто это существо, или, вер­нее, та первоначальная сила, благодаря которой это столь удивительное явление еще минуту тому назад представало пред нами во всей своей энергии и жизнерадостности. А с другой стороны, миллионы животных всякого рода, каждое мгновение вступающих в жизнь в бесконечном разнообра­зии, полных силы и стремительности, - не могли совершен­но никогда не существовать до акта своего рождения и не бывши ничем - начать быть. Если, таким образом, я заме­чаю, что одно скрывается у меня из виду неведомо куда, а другое появляется неведомо откуда, и притом то и другое имеет одинаковую форму и сущность, одинаковый характер, но только не одну и ту же материю, которая, впрочем, и в продолжение их существования непрестанно отбрасывается и заменяется новой, - то само собой напрашивается предположение, что то, что исчезает, и то, что становится на его место, есть одно и то же существо, испытавшее лишь небольшое преобразование, обновление формы своего существования и, стало быть, то, что сон для индивида, то смерть для вида.
  

Шопенгауэр.

  

3

  
   Во сне мы живем почти так же точно, как и наяву. Пас­каль говорит, что если бы мы видели себя во сне постоянно в одном и том же положении, а наяву в различных, то мы счи­тали бы сон за действительность, а действительность за сон.
   Это не совсем справедливо.
   Действительность отличается от сна тем, что в действительной жизни мы обладаем нашей способностью поступать сообразно с нашими нравственными требованиями. Во сне же мы часто знаем, что совершаем отвратительные, безнравственные поступки, но не властны удержаться. Так что я бы сказал, что если бы мы не знали жизни, в которой бы мы были более властны в удовлетворении нравственных требова­ний, чем во сне, то мы сон считали бы вполне жизнью и ни­когда не усомнились бы в том, что это не настоящая жизнь.
   Теперь наша вся жизнь, от рождения до смерти, со свои­ми снами не есть ли, в свою очередь, сон, который мы прини­маем за действительность, за действительную жизнь и в действительности которой мы не сомневаемся только потому, что не знаем жизни, в которой наша свобода следовать нрав­ственным требованиям души была бы еще больше, чем та, ко­торой мы владеем теперь.
  

4

  
   Я не жалею о том, что родился и прожил здесь часть моей жизни, потому что я жил так, что имею причину думать, что принес некоторою пользу. Когда же придет конец, то я оставлю жизнь так же, как я бы ушел из гостиницы, а не из своего настоящего дома, потому что я думаю, что пребыва­ние наше здесь предназначено нам, как переходное и только временное.
  

Цицерон.

  

5

  
   Если бы я даже ошибался, полагая, что душа бессмертна, я был бы счастлив и доволен своей ошибкой; и пока я живу, ни один человек не в силах отнять у меня эту уверенность, которая дает мне такое неизменное спокойствие, такое полное удовлетворение.
  

Цицерон.

  

------

  
   Мы неправильно ставим вопрос, когда спрашиваем: что бу­дет после смерти? Говоря о будущем, мы говорим о времени, а умирая, мы уходим из времени.
  
  

8-е ноября

  
   Сознание нашей жизни по отношению к богу есть то же, что наши чувства по отношению к миру, к вещам. Не было бы чувств, мы ничего не знали бы о мире, о вещах; не было бы в нас сознания нашей жизни - мы ничего бы не знали о боге.
  

1

  
   Есть только один способ чтить бога. Способ этот в том, чтобы исполнять свои обязанности и поступать согласно за­конам, данным разумом. Бог существует - это, по моему мнению, не может означать ничего другого, кроме того, что я, сохраняя свою свободную волю, чувствую себя вынужденным поступать по правде. Это бог. Вообще бога познает сердце наше, и сделать это познание понятным разуму, несомненно, трудно, если не совсем невозможно. Вопрос еще, мог ли бы один разум, без сердца, дойти когда-нибудь до бога. После того как сердце познало бога, стал искать его и разум.
  

Лихтенберг.

  

2

  
   Идея бога, несмотря на все свое величие, есть идея нашей духовной природы, только очищенная и возвеличенная до бесконечности.
   Основа понятия божества находится в нас.
  

Чаннинг.

  

3

  
   Бояться бога хорошо, но еще лучше - любить. Лучше же всего воскресить его в себе.
  

Ангелус Силезиус.

  

4

  
   Найти бога можно только в себе.
  

Ангелус Силезиус.

  
  
  
  

5

   Хороший работник, наверное, не знает всех подробнос­тей жизни хозяина, а только ленивый работник старается, ничего не делая, разузнать о жизни и вкусах хозяина, чтобы угодить ему. То же отношение человека к богу. Важно то, чтобы признавать его хозяином и знать, чего он от меня тре­бует; а что он сам такое и как он живет, я никогда не узнаю, потому что я ему не пара, я - работник, а не хозяин.
  

------

  
   Понимают бога каждый, как ему свойственно, но исполня­ют волю его все одинаково.
  
  

9-е ноября

  
   Себялюбие есть начинающаяся гордость. Гордость - это незадержанное распустившееся себялюбие.
  

1

  
   Кто не питает отвращения к своему самолюбию, к тому свойству, которое заставляет его ставить себя выше всего в мире, тот вполне ослеплен, потому что это противоречит и справедливости и истине. Противоречит справедливости по­тому, что все желают того же, т. е. быть выше других, и проти­воречит истине потому, что нельзя быть выше всего в мире.
  

Паскаль.

  

2

  
   Есть два сорта людей: одни - праведны, но считают себя грешниками; другие грешны, но считают себя праведниками.
  

Паскаль.

  

3

  
   Человек - дробь. Числитель - это его внешние, телес­ные и умственные качества, сравнительно с другими; знаме­натель - это оценка человеком самого себя. Увеличить свое­го числителя - свои качества - не во власти человека, но уменьшить своего знаменателя - свое мнение о самом себе, и этим уменьшением приблизиться к совершенству - во власти каждого человека.
  

4

  
   Чем легче и менее плотно вещество, тем больше оно зани­мает места. Так же легковесны и те достоинства, которые приписывает себе гордый человек.
  
  

5

  
   Много есть людей, ставящих себя учителями других, тогда как им самим надо только начинать учиться.
  

Восточная мудрость.

  

6

  
   Плохое колесо всегда громче скрепит. Пустой колос выше стоит. Таково же и свойство гордости.
  

7

  
   Низшая природа человеческая противна смирению, серд­це человеческое возмущается при одной мысли о презрении, об унижении, и мы тщательно скрываем все, что может уни­зить нас в глазах других, мы стараемся скрыть худое в себе даже от самих себя; мы не хотим видеть себя такими, каковы мы на самом деле. Чем сильнее в нас это свойство, тем нуж­нее нам бороться с ним.
  

------

  
   Главное дело жизни есть совершенствование. А какое же возможно совершенствование, когда человек, как всякий гордец, вполне доволен собой.
  
  

10-е ноября

  
   С того часа, как первые члены соборов сказали: "изволися нам и святому духу", т. е. вознесли внешний авторитет выше внутреннего, признали результат жалких человеческих рас­суждений на соборах важнее и святее того единого истинно святого, что есть в человеке, - его разума и совести, с того часа началась та ложь, убаюкивающая и тела и души людей, которая погубила миллионы человеческих существ и продол­жает до сей поры свое ужасное дело.
  

1

  
   Как ни странно может это показаться, несомненно то, что только в тех учениях, которые назывались ересями, проявля­лось и двигалось, т. е. уяснилось и осуществлялось христиан­ство. Ереси могли заключать в себе заблуждения, но могли заключать в себе и истинное христианство; учения же, при­знаваемые государственными, поддерживаемые властью, на­силием, не могли быть христианством, так как основа их, на­силие, была антихристианская. Католичество, православие, лютеранство, англиканство не могли быть христианскими учениями, потому что отрицали одно из основных требова­ний христианства - любовное вразумление, и на место его употребляли самые антихристианские приемы насилия, до­ходившие до величайших мучительств, казней, сожжений. Все эти соединившиеся с государственной властью церкви, которые недаром сектанты называют апокалипсической блудницей, не только никогда не были христианскими, но и всег­да были злейшими врагами христианства и продолжают и те­перь, не раскаиваясь в своих преступлениях, а признавая все свое прошедшее священным, хотя и в более мягких формах, точно так же бороться против истинного христианства, пред­ставляя из себя главное препятствие для восприятия народа­ми открытой им истины.
  

2

  
   Англиканство было с самого начала самым раболепным и усердным слугою угнетения, старавшимся с помощью свет­ской власти и посредством пышной торжественности достиг­нуть того же положения, которого достиг католицизм в Евро­пе. Оно при каждом трудном случае обращалось к помощи государственной власти.
  

Лекки.

  

3

  
   В 1682 году в Англии доктор Лейтон, почтенный человек, написавший книгу против епископства, был судим и приго­ворен к следующим, совершенным над ним, наказаниям. Его жестоко высекли, потом отрезали одно ухо и распороли одну сторону носа, потом горячим железом выжгли на щеке буквы 55: сеятель смут. После семи дней его опять высекли, несмот­ря на то, что рубцы на спине еще не зажили, и распороли дру­гую сторону носа, и отрезали другое ухо, и выжгли клеймо на другой щеке. Все это было сделано во имя христианства.
  

Морисон Давидсон.

  

4

  
   Христос не основывал никакой церкви, не устанавливал никакого государства, не дал никаких законов, никакого пра­вительства, ни внешнего авторитета, но Он старался написать закон Бога в сердцах людей с тем, чтобы сделать их самоуп­равляющимися.
  

Гербер Ньютон.

  

5

  
   В 1415 году Иоанна Гуса за его обличение безбожных по­ступков папы признали еретиком, судили и приговорили к смерти без пролития крови, т. е. к сожжению.
   Место казни находилось за городскими воротами, между садами, подле Рейна. Когда Гуса привели на место казни, он упал на колени и стал молиться. Когда палач велел ему войти на костер, Гус выпрямился и сказал громко:
   - Иисусе Христе! Эту ужасную, позорную смерть я тер­плю ради проповеди твоего слова; буду терпеть покорно и со смирением!
   Палачи раздели Гуса и привязали ему руки назад к столбу; ноги Гуса стояли на скамье. Вокруг него положили дрова и солому. Костер достигал Гусу до подбородка. В последний раз имперский маршал фон-Поппенгейм предложил Гусу спасти жизнь отречением от ереси.
   - Нет, - сказал Гус, - я не знаю за собою вины.
   Тогда палачи зажгли костер.
   Гус запел гимн: "Христе, сыне бога живого, помилуй меня!" Пламя, раздуваемое ветром, поднялось высоко, и Гус вскоре умолк.
  

6

  
   Говорят, истинно верующие составляют церковь. Есть ли эти истинно верующие, или нет их, мы не можем знать. Каж­дый из нас естественно желал бы быть таким истинно верую­щим, и каждый старается быть им; но никто не может сказать ни про себя, ни про тех, которые верят так же, как он, что они одни истинно верующие. Тот, кто может сказать это, этим самым отрекается от истинного христианства.
  

------

  
   Если есть церковь, то она не может быть видна тем, кто находится в ней.
  
  

НЕДЕЛЬНОЕ ЧТЕНИЕ

ХРИСТИАНСТВО И РАЗДЕЛЕНИЕ ЛЮДЕЙ

  
   Христианский писатель Петр Хельчицкий написал в 15 веке сочинение "Сеть веры", обличающее церковь. В сочине­нии этом упадок веры христианской Петр Хельчицкий объяс­няет тем, что император и папа, признав себя христианами, извратили истинное христианство. И это извращение ими ис­тинной веры Хельчицкий сравнивает с разодранием рыбо­ловной сети большими рыбами. Как все пойманные рыбы ушли в дыры, сделанные большими рыбами, так и все пой­манные в сети Христа люди лишились веры вследствие извращения ее папами и императорами.
   Дальше приводим слова самого Хельчицкого. Уловленные апостолами долго удерживались в целой, не­поврежденной сети, но когда после них с течением времени люди, чувствуя себя безопасными, заснули, явился враг и на­сеял плевел между пшеницею, и плевелы так размножились, что пересилили пшеницу и ослабили ее. Крепким сном объя­ты были христиане в то время, когда император наделил пер­восвященника имуществом и властью; бесчувственные от тяжкого сна, они дерзнули отвергнуть нищету, в которой пре­бывали во имя Христово, и променять ее на владычество и честь императорскую и даже выше императорской. Сначала укрывались они в ямах, пещерах и лесах, а потом, глядь, сам император возит священника по Риму, посадив его на белую кобылу. Этим была нарушена чистота и невинность апос­тольского звания. Поэтому сеть Петрова сильно разодралась, когда вошли в нее эти два великих кита, т. е. первосвященник с королевским владычеством и честью, превышающею импе­раторскую, и император, ввалившийся под кожу веры с язы­ческою властью и должностями. Когда оба эти кита поверну­лись в сети, она так разодралась, что теперь немного уже ос­тается от нее в целости. От этих двух китов народились множество неправдивых сословий, которые, в свою очередь, дерут сеть веры: во-первых, монахи различного покроя и цвета, потом ученые люди, школьные, университетские, затем настоятели приходов; потом из неученых: разные дво­рянские роды, украшенные гербами, потом сословия горо­жан. Каждое из этих собраний и сословий стремится господ­ствовать, приобретая себе земли или хитростью, или насили­ем, или куплею, или по наследству. Одни из них планы духовные, другие - светские.
   Церковь римская разделилась на три части: светские паны, короли и князья дерутся и защищают церковь, духо­венство - молится, а третью часть составляет рабочий люд, который должен обеспечивать телесные потребности первых двух частей. Какое неравенство происходит от такого разде­ления! Двум сторонам хорошо: они праздны, много жрут, им нипочем тратить деньги или лежать на третьей стороне, подо­бравши ее под себя, а эта третья сторона в страданиях несет на себе роскошь тех двух обжор. Такое разделение противно Христову учению, по которому весь свет должен составлять едино множество, едино сердце и един дух.
   Более всего разодрали сеть веры и дерут ее постоянно два сильных кита: главный владыка духовный и главный владыка светский. Владыка духовный - папа - нарушает закон Хрис­тов тем, что, отвергнув нищету, труд, проповедь и другие пас­тырские обязанности, он приобрел светскую власть и почет и требует, чтобы перед ним кланялись до земли, как перед богом. Он размножил свои законы, противные закону божию и вере, так что из-за этих законов люди забыли закон божий и веру и думают, что вера есть не что иное, как законы великого священника. Во всех своих священных действиях духовенство руководствуется этими законами: оно иначе не умеет молиться, как бормоча установленные законами и на­рочито составленные часы, которыми исписаны толстые книги. Считается молитвою, когда в церкви во всеуслышание один поп перекидывается с другим словами и стихами. Неве­жественный народ, не рассуждая, принимает все это за веру христианскую, и неудивительно, потому что о вере он только и слыхал, что бога можно видеть в церкви, да что в воскресе­нье нельзя пахать.
   Другой кит, ввалившийся в сеть веры и разодравший ее, есть император с языческим управлением, языческими учреж­дениями, с языческими правами и законами. До принятия христианства Константином христиане руководились одним законом Христовым без примеси папских и императорских постановлений, не имели короля из своей среды и должны были только платить дань и исполнять другие повинности, как подданные язычников. Когда же император Константин был принят в веру с языческим управлением и языческими законами, тогда невинность и чистота христиан была нару­шена.
   Нельзя перечислить всех языческих особенностей, кото­рыми осквернена истинная вера и богопочитание; скажем о некоторых, имеющих отношение к императору. Желая господствовать над христианами, Константин и его преемники должны были бы показывать пример самого высокого благо­честия, а между тем они живут среди христиан, отступая от веры и совершая дела самые богопротивные. И их слуги и че­лядь ведут также самую недостойную жизнь, так что они яв­ляются в христианском обществе падалью, которая смрадом своим всех заражает. А духовенство и магистры еще оправды­вают их, как третью сторону церкви сатанинской, и говорят:
   "Так подобает их сану, придворные люди должны быть весе­лыми, свободными, развязными".
   Император пользуется языческою властью своевольно, с гордым довольством и смелостью, вовсе не помышляя о том, что он христианин и властвует над христианами. Не так еще важны телесные притеснения, которые делает император своим подданным, облагая их податями и т. п.: этим наносит­ся ущерб имуществу, и люди обременяются тяжелою рабо­тою, но совесть от этого не страдает, если только все эти стес­нения переносятся терпеливо. Гораздо важнее то, что свет­ская власть не вменяет себе в грех убивать людей и учинять всякие насилия и заставляет христиан ходить войною друг на друга, и таким образом, преступать заповедь Христову.
   Состояние первой церкви, когда язычники не имели ни­чего общего с христианами, было самое благоприятное для христиан и могло бы существовать до настоящего времени, если бы по козням сатаны и по слепоте двух лиц, Сильвестра и Константина, не был влит яд в христианство, т. е. власть папская и императорская. С церковью Христовою соверши­лось подобное тому, что было с иудеями. Прибыв в землю обетованную, они прожили там более четырехсот лет, не имея над собою никаких земных владык и находясь только под ох­раною бога и его закона, но потом, отвергнув бога, они стали просить у Самуила царя. Желание их было исполнено, но во свидетельство великого греха, ими учиненного, бог послал знамение: гром и дождь. Подобное произошло и с христиана­ми с тою лишь разницею, что иудеи желали иметь царя из привязанности к земному, надеясь, что их земные дела пой­дут лучше при царе земном, чем при царе небесном; христиа­не же не отвергали бога и не желали иметь царя с языческим управлением, но это совершилось под видом блага для церкви, которого ждали от принятия императором христианской веры. Последствия оказались противоположные: чего импе­ратор прежде не мог ввести между христианами, подвергая их мукам, то он ввел под видом приязни к ним и, соединившись с ними верою, увлек их в языческое неверие. Виновны в этом зле Сильвестр и Константин, но не менее виноваты и те пос­ледующие христиане, которые, считая себя совершеннейши­ми и мудрейшими в понимании веры, доказывают необходимость светской власти для блага церкви.
   С течением времени ко множеству рыб, уловленных апос­толами, или, иначе, ко множеству верующих, присоедини­лось много рыб, или сбродов людей, которые разодрали сеть веры. Эти сброды не хотят пребывать в вере или следовать ей, а тянут веру за собою и, имея каждый свои особенности, про­тивные вере, хотят, чтобы они признавались за веру. Прежде всего поведем речь о сбродах и поколениях, украшенных гер­бами.
   Эти многоразличные поколения, украшенные гербами, ведут жизнь, противную заповедям божиим, и превосходят других людей в поругании сына божия. Эти поколения вдвойне рождаются во грехе: 1) во грехе Адамовом, как и все люди, и 2) с греховным сознанием благородства своего про­исхождения. В силу этого благородства они стараются выде­лить себя перед другими людьми всем, чем только можно: именами, манерою себя держать, одеждою, пищею, построй­кою жилища, правами и обращением. Во всем их образе жизни, обычаях и речи выражается тщеславие. Они стремят­ся обладать всеми благами тела и света, чтобы пользоваться почетом и славою, и избегают всего неприятного, что должны переносить люди за свои грехи. Им неприличны усиленный труд, терпение, преследование, простота, унижение, услуж­ливость: им нужна жизнь свободная, праздная, легкая, пре­сыщение земными благами, чистота, красота, одежда особых затейливых и изящных покроев; они должны задавать рос­кошные пиры на удивление всем, как боги и богини; им нужны чистые и мягкие ложа, речь сладкая и вкрадчивая, ис­полненная лести, с приговариванием: "не угодно ли вашей милости". Благородство заставляет их прибегать к частым и отвратительным омовениям с помощью прислужников, дохо­дящим до мерзости: благородство заставляет их белиться; наконец, благородство требует языческого господства, и дейст­вительно, это поколение, украшенное гербами, захватило землю и приобрело власть над другими людьми. Страданиями и потом холопов и "крепкоголовых дураков" оно может дока­зать свое благородство, и стоит только холопу перестать рабо­тать, как все это благородство поблекнет и сравняется с пастушьим.
   Благородство происхождения основывается на языческом обычае добывать гербы от императоров и королей. Одни при­обретают их службою в воздаяние за какие-нибудь геройские поступки; другие же покупают их для почета, например воро­та, волчью или собачью голову, лестницу, полконя, трубу, ножи, свиную колбасу и т.п. На этих гербах и держится все благородство, и вся цена ему та же, что и гербам. Не будь денег для его поддержки, голод заставил бы бросить гербы да взяться за плуги. Не в гербах, а в деньгах главная сила благородства, и когда нет денег, пан сравнивается с холопом и, стыдясь приняться за работу, не имеет и хлеба на обед.
   Двойное рождение благородного сословия - во грехе Адамовом и в сознании своего благородства, основанного на гербах, влечет за собою новые и многочисленные грехи. Со­знание благородства порождает тщеславие, отсутствие смире­ния и терпения. Назови кто-нибудь пана подлым или холо­пом, он тотчас же потянет его в суд, чтобы очистить себя от холопства и подлости. Другие грехи, вытекающие из того же источника, - праздность, стремление к роскоши, языческо­му господству, жестокость, насилие. А духовенство потворст­вует этим грехам и говорит панам: "В этом нет вреда, это сле­дует или это подобает вашему сану". Такими и подобными речами оно как бы увлажняет эти грехи, чтобы они спорее росли, и обращает их в добродетели.
   Грехи эти от родителей переходят к детям, которых они воспитывают в тех же заблуждениях, в которых пребывают сами, и таким образом отнимается от бога его творение. По благородству своего происхождения паны считают нужным посылать своих детей ко дворам в немецкие земли, чтобы они научились там разным похвальбам и иным мерзостям, прили­чиям, вежливым позам с поклонами и опились тем ядом, ко&s

Другие авторы
  • Оболенский Леонид Евгеньевич
  • Соколов Н. С.
  • Буданцев Сергей Федорович
  • Никитенко Александр Васильевич
  • Менделевич Родион Абрамович
  • Грин Александр
  • Барыкова Анна Павловна
  • Кельсиев Василий Иванович
  • Тургенев Иван Сергеевич
  • Мейерхольд Всеволод Эмильевич
  • Другие произведения
  • Антонович Максим Алексеевич - Суемудрие "Дня"
  • Миклухо-Маклай Николай Николаевич - Раствор для сохранения крупных позвоночных для анатомического исследования
  • Воровский Вацлав Вацлавович - Лягушка
  • Розанов Василий Васильевич - Границы парламентаризма и партий
  • Голицын Сергей Григорьевич - Скажи, зачем...
  • Сомов Орест Михайлович - Матушка и сынок
  • Андерсен Ганс Христиан - Маленький Тук
  • Писарев Александр Александрович - Ответ на стихи, сочиненные на выступление корпуса Гвардии в поход
  • Агнивцев Николай Яковлевич - Похождения маркиза Гильом де Рошефора
  • Шекспир Вильям - Два веронца
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (21.11.2012)
    Просмотров: 447 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа