Старостин Василий Григорьевич - Похождения семинариста Хлопова

а, а дьячка они любили. Такимъ образомъ, у Вѣры Михайловны дѣла шли удачнѣе. Она уже имѣла въ виду до десятка школьниковъ. Оставалось только, чтобы сотрудникъ ея взялся за дѣло.

   Въ тотъ день Хлоповъ былъ въ хорошемъ расположен³и духа и потому безъ напускной. важности разговаривалъ съ Вѣрой Михайловной. Они сидѣли у окна; заходившее косой полосой солнце освѣщало подоконникъ и передн³й уголъ кухни; у ногъ ихъ сидѣлъ жирный котъ, поднявъ свою поперечную морду.- Ну, когда же откроется школа? уже не въ первый разъ спросила Вѣра Михайловна.

   - О, я готовъ хоть сейчасъ! воскликнулъ Хлоповъ.

   - Правда? правда? Такъ въ понедѣльникъ откроемъ! такъ и знай, въ понедѣльникъ ребятишки придутъ! отлично! отлично!.. она захлопала руками.

   Хлоповъ схватилъ ея руки и, сжавъ ихъ въ одной ладони, другую ладонь положилъ ей на шею, на толстую косу, которою онъ всегда любовался. Она весело смотрѣла на него.

   - A славные волосы у тебя! сказалъ онъ смѣясь.

   - Мнѣ и папка это говоритъ, и подруга Маша, всѣ говорятъ!

   - A ты отчего не распускаешь ихъ на спину, какъ было въ тотъ вечеръ,- помнишь?

   - Да вѣдь вы тогда сказали, что такъ нехорошо!

   - Нѣтъ... т. е. да, этакъ, пожалуй, лучше... A знаешь, Вѣрочка, я очень люблю тебя!

   Хлоповъ обнялъ ея плечи и прижалъ къ себѣ. Грудь его взволновалась.

   - Да вы такъ не дѣлайте! зачѣмъ обниматься!.. Вѣрочка выскользнула отъ него.

   - Значитъ, ты не любишь меня! печально сказалъ онъ.

   - Я-то! Я давно полюбила васъ, только вы такой ученый, что я не смѣла сказать.

   - Какой же я ученый? Конечно, я привыкъ заниматься, но все же... если бы ты хоть немного любила меня...

   - Нѣтъ, я много люблю тебя! перебила Вѣра Михайловна.- Только ты никогда не полюбишь меня, потому - что я такое? Неученая... не невѣста тебѣ... такъ, совсбмъ дура!

   Разгорѣвшееся лицо ея показалось Хлопову такимъ милымъ, такимъ симпатичнымъ, что онъ невольно вскочилъ съ мѣста и воскликнулъ: - ты во сто разъ лучше ученой! ты такая... такая... что я готовъ поклониться тебѣ!

   - Зачѣмъ кланяться? я вѣдь не Богъ! проговорила она.

   - Ты не богъ, но идолъ мой! театрально сказалъ Хлоповъ, быстро опускаясь на одно колѣно, чтобы взять ее за тал³ю.

   - Какой ты смѣшной! я и не знала... Только и я люблю тебя! очень люблю! хочешь поцѣлую? лепетала она, глядя ему въ глаза.

   - Ишь, дѣвка, какая быстрая! раздался изъ-за перегородки голосъ дьячка.

   Хлоповъ вздрогнулъ и вопросительно взглянулъ на Вѣру Михайловну.

   - A вы почему не сказали мнѣ этого? съ неудовольств³емъ и даже строго спросилъ онъ ее.

   - Да не сердись! Я и сама не знала, что онъ тутъ, смѣясь отвѣтила она.

   - Чего жъ туть сердиться? сказалъ дьячокъ, выходя изъ-за перегородки. - Дѣло нехудое, полюбились другъ другу - и баста! Смотришь, лишн³й хорош³й денекъ и выпадетъ въ жизни... Вѣдь не заставимъ тебя жениться на насъ! Небось, мы знаемъ свой чинъ! говорилъ онъ, похлопывая того по плечу.

   Хлоповъ окончательно смутился и нѣсколько времени молча мялся на мѣстѣ. Это еще болѣе развеселило дьячка и онъ добродушно расхохотался.

   - Экъ его, надулся, какъ мышь на крупу! Полно, другъ, все хорошо, что хорошо.

   Вѣра Михайловна чувствовала себя не очень ловко и потому нашла причину выйти на минуту въ сѣни. Когда она вернулась, Хлоновъ и отецъ ея сидѣли уже на мѣстахъ и мирно бесѣдовали.

   - A почему вы думаете, что я не женюсь на Вѣрочкѣ? говорилъ Хлоповъ.

   - Она тебѣ не пара!.. Впрочемъ, отчего и не жениться? Пусть не получишь скоро мѣста, но можно и подождать годикъ, либо два! Архирей не оставитъ же безъ мѣста! A пока жили бы у меня... Я тебѣ скажу по секретцу, что у меня есть небольшой капитальчикъ! - дьячокъ лукаво подмигнулъ Хлопову. - Вѣдь сорокъ лѣтъ на мѣстѣ выжилъ! Хотя прежде я и былъ пономаремъ, а все же въ годъ около десятка перепадало мнѣ деньгами; ну, сотняги три и скопилъ!.. Господи ²исусе, другой желаетъ богатства, почестей, того-сего, а я не промѣнялъ бы ни на что такого счаст³я, какъ выдать Вѣрку за тебя... она-то бы радовалась, вотъ что главное!..

   - Ну, папка, ты ужъ что заговорилъ! съ досадой сказала Вѣра Михайловна.

   - A развѣ не ладно?.. Ну, не смотри на меня, мало-ли что сболтнется!.. Всячески я сегодня напою васъ чаемъ, т. е. такой пиръ заведемъ, что разойдется на весь м³ръ!

   Дьячокъ сталъ хлопотать съ самоваромъ. По правдѣ сказать, они съ Вѣркой пили чай только въ больш³е праздники; вотъ почему онъ думалъ удивить м³ръ своимъ самоваромъ.

   Пр³ятно и весело прошло время за чаемъ. Между прочимъ еще разъ поговорили о школѣ. Вѣра Михайловна помечтала о томъ, какъ ребятишки научатся читать, писать и считать по ариѳметикѣ, какъ они потомъ научатъ грамотѣ своихъ дѣтей и какъ грамота распространится по всему околодку. И все это сдѣлаетъ ихняя школа.

   Хлоповъ. тоже увлекся этими мечтами и окончательно рѣшилъ, что въ понедѣльникъ начнется ученье.

   Дѣйствительно, въ слѣдующ³й понедѣльникъ въ домѣ дьячка утромъ собрались крестьянск³е мальчики въ числѣ семи - восьми человѣкъ. Вѣра Михайловна ухаживала за ними, какъ за дорогими гостями, усаживала ихъ за столъ и съ нетерпѣн³емъ ждала Хлопова. Но послѣдн³й что-то долго не приходилъ на урокъ. Наконецъ, она послала за нимъ своего отца.

   Чрезъ десять минутъ пришелъ Хлоповъ съ двумя мальчиками о. Алексѣя. Онъ былъ серьезенъ и важенъ. Солидно поклонился Вѣрѣ Михайловнѣ, оглянулъ учениковъ и съ снисходительной улыбкой сказалъ имъ:- учиться пришли, мальчуганы?

   Вѣра Михайловна, не говоря ни слова и въ большомъ волнен³и подала ему нѣсколько азбукъ, приготовленныхъ раньше, и молча встала къ косяку у своей каморки.

   Хлоповъ усадилъ мальчиковъ въ рядъ, посмотрѣлъ на поповичей и что-то подумалъ.

   - Какъ бы это обдѣлать? проговорилъ онъ въ недоумѣн³и.- О. Алексѣй сказывалъ мнѣ, что вы склады знаете - правда?

   - Знаемъ, отвѣтили поповичи.

   - И буквы знаете?

   - Знаемъ.

   Хлоповъ раскрылъ одну книжку и подставилъ ее мальчикамъ.

   - Это какая буква? спросилъ онъ.

   - Мыслете.

   - A нѣтъ! Это "эмъ" называется. Васъ по старинному учили... A это какая буква?

   - Глаголь.

   - Опять не глаголь, а ге! Значитъ, вамъ надо снова учиться! порѣшилъ Хлоповъ и внутренно былъ доволенъ, что уладилъ такое трудное дѣло. Въ самомъ дѣлѣ, не учить же двоихъ отдѣльно отъ другихъ! Поповичи съ недоумѣн³емъ смотрѣли на него. Но онъ, не обращая на нихъ вниман³я, нѣсколько разъ прошелся по комнатѣ, остановился предъ столомъ и сказалъ ученикамъ рѣчь.

   - Слушайте, дѣти! говорилъ онъ.- Народная пословица гласитъ, что ученье - свѣтъ, а неученье - тьма! Если вы вникнете въ эти слова, то усмотрите въ нихъ глубокое значен³е. Напримѣръ, что такое тьма? Онъ бываетъ ночью. Я не буду распространяться о томъ, что вы знаете, что ночь гораздо хуже дня, такъ сказать, дневного свѣта... замѣтьте "свѣта"! Ночью бываетъ и мрачно, и холодно. Если хочешь что-нибудь дѣлать, такъ свѣчку или лучину зажигай; все же убытокъ! Вотъ я вамъ въ простыхъ словахъ объяснилъ, что тьма хуже свѣта, т. е. ночь хуже дня. Такъ ли я говорю?

   - Безпремѣнно такъ! отвѣтилъ какой-то мальчикъ.

   - Ночью играть нельзя! шутя прибавилъ другой.

   - A здѣсь не мѣсто смѣху, да шалостямъ! строго сказалъ Хлоповъ.- Пришли дѣломъ заниматься, такъ и занимайтесь!

   Ученики присмирѣли. Учитель присѣлъ къ столу и роздалъ по одной азбукѣ на каждыхъ двухъ мальчиковъ.

   - Ну, теперь вникайте! Вотъ это "а", видите, какое оно бываетъ... Дальше "бе", хорошенько замѣтьте бе! Тутъ слѣдуетъ "ве"...

   И т. д. Хлоповъ назвалъ столько буквъ, сколько помѣщалось въ первой строкѣ. Потомъ спросилъ одного ученика, указывая на "а":- какая это буква? Ученикъ молчалъ. Спросилъ другого; то же молчан³е. Хлоповъ снова громко и чотко назвалъ буквы. Послѣ этого ученики признали букву "а", но другихъ никто не назвалъ.

   Хлоповъ надулъ губы и мрачно задумался. Потомъ провелъ рукой по волосамъ и принялся въ трет³й разъ читать азбуку. Прочиталъ и въ четвертый. И все-таки ученики могли признать только одну букву - а. Даже дѣти о. Алексѣя какъ-то особенно глупо хлопаля глазами, глядя на Хлопова, когда онъ спрашивалъ ихъ.

   Онъ началъ терять свое терпѣн³е, всталъ изъ-за стола и прошелся по кухнѣ. Вѣра Михайловна испуганно слѣдила за нимъ.

   Чрезъ минуту онъ снова усѣлся за столъ и снова два раза сряду прочиталъ буквы. Однако ученики не сдѣлались умнѣе; одинъ изъ нихъ даже "а" не могъ припомнить.

   - Вотъ тупоголовые-то! воскликнулъ Хлоповъ, обращаясь къ Вѣрѣ Михайловнѣ.- Я еще въ жизнь не видалъ тахихъ!

   Вѣра Михайловна окончательно смутилась и пробормотала, что они еще въ первый разъ,- боятся и все такое...

   - A если такъ, то оставимъ сегодня, сказалъ онъ.- Завтра будетъ уже не въ первый разъ и потому дѣло, можетъ быть, толковѣе пойдетъ.

   Учениковъ распустили. Самъ учитель, будучи не въ духѣ, скоро ушелъ домой. Вѣра Михайловна пригорюнилась.

  

  

   Отъ перваго визита къ перемысловской попадьѣ до открыт³я школы прошло довольно много времени. Хлоповъ съ матерью еще два раза были на Перемысловѣ; равно и перемысловская попадья не разъ пр³ѣзжала на Никольск³й погостъ, однажды и съ дочерью. Наконецъ, Степанида Лукинишна украдкой отъ сына ходила разъ на Перемыслово. У нихъ съ попадьей шли как³е-то разговоры, неизвѣстные ни Хлопову, ни Аннѣ Доримедонтовнѣ. Особенно въ послѣднее время, когда Хлоповъ цѣлые дни просиживалъ у дьячка и когда стали ходить слухи, что онъ хочетъ жениться на Вѣрѣ Михайловнѣ, Степанида Лукинишна находилась въ большомъ безпокойствѣ. Это безпокойство еще увеличилось, когда перемысловская попадья заявила ей, что къ дмитр³евскому попу пр³ѣхалъ сынъ, сего года кончивш³й семинар³ю, и что она, Марья Ивановна, имѣетъ виды на него.

   - Вотъ за этимъ-то я нарочно пришла къ тебѣ, Степанида Лукинишна, прибавила попадья.- По правдѣ сказать, мнѣ больше хотѣлось бы породниться съ тобой и съ твоимъ сынкомъ; вы и теперь мнѣ точно бы родные. Опять же и женихъ тотъ вновѣ проявился и никому онъ невѣдомъ, а Сосипатр³я Петровича я сама знаю, какой онъ скромный человѣкъ!

   - Скромный, матушка, это что говорить, вступилась Степанида Лукинишна,- хоть и сынъ мнѣ, а всегда скажу, что скромный и почтительный человѣкъ. Только одно - не слушаетъ моихъ совѣтовъ; ужъ какъ я твержу ему, что надо, молъ, поступить на Перемыслово,- нѣтъ! Подождемъ, говоритъ, матушка... Не знаю, какъ и быть! Мнѣ бы и самой хотѣлось, чтобы онъ поступилъ на ваше мѣстечко!

   - Ой ты, голубушка Степанида Лукинишна! Ты бы и жить къ намъ перебралась! Домишко теплый, такой теплый, что и-и!.. У дѣтокъ пошли бы свои дѣтки; мы съ тобой возились бы съ ними, вспоминаючи прежн³е годы... охъ-о! было и наше время, голубушка, было, да прожито! вздохнула попадья.

   - Такъ, такъ... кабы Господь услышалъ молитву мою!

   - Тутъ Господь въ сторонѣ, Степанида Лукинишна! Ты лучше поговори съ сыномъ... дай ему приказъ что-ли легоньк³й,- дескать, у меня хлѣба не сусеки ломятся и все такое...

   - Поговорю, еще поговорю!

   - Ну вотъ! A я стану ждать васъ въ будущ³й четвергъ, понастряпою кой чего, смотри же - приходи съ нимъ... Мы теперь станемъ заодно съ тобой дѣйствовать.

   Въ тотъ же день Степанида Лукинишна сказала своему сыну, что въ четвергъ приглашали ихъ на Перемыслово. Хлоповъ былъ не въ духѣ; онъ только-что пришелъ изъ школы, послѣ своего неудачнаго дебюта въ ней. Идти на Перемыслово онъ наотрѣзъ отказался. Мать опечалилась, но смолчала и рѣшилась ждать. Однако, на другой день Хлоповъ былъ не веселѣе, потому что школьный урокъ его прошелъ такъ же неудачно, какъ и первый. Ученики совсѣмъ были глупы и даже первыхъ трехъ буквъ не могли запомнить. Мало этого, когда учитель хотѣлъ отодрать одного изъ нихъ за ухо, тотъ заревѣлъ на весь домъ и убѣжалъ домой. Вѣра Михайловна была очень печальна. Хлоповъ чувствовалъ, что онъ роняетъ себя въ глазахъ ея, что онъ учитъ дѣтей какъ-то не такъ, но какъ не такъ - этого не могъ понять. То же случилось и на трет³й день. На четвертый, т. е. въ четвергъ, мать напомнила ему утромъ, что сегодня звали на Перемыслово въ гости и непремѣнно будутъ тамъ ждать. Онъ подумалъ и согласился идти. Это дало ему поводъ сказать Вѣрѣ Михайловнѣ, что сегодня онъ не можетъ явиться въ школу.

   Послѣ завтрака они съ матерью снарядились въ дорогу. День былъ хорош³й; осеннее солнышко замѣтно пригрѣвало; гладкая тропинка посреди муравы, коровы, овцы и разная другая тварь, по дорогѣ деревушки, въ деревушкахъ бабы и дѣвки, так³я розовыя, веселыя,- все это развлекло Хлопова. Онъ забылъ свою школу, забылъ и печальную Вѣру Михайловну. Въ головѣ его вертѣлась перемысловская попадья съ дочерью, съ чаемъ, съ угощен³емъ и проч.; добро, апетитъ его успѣлъ возбудиться во время дороги.

   Вотъ и Перемыслово. Вотъ и домъ попадьи. Хлоповъ и мать его вошли въ огородъ. Въ открытыхъ дверяхъ погреба показалась Анна Доримедонтовна и ахнула. За ней выглянула сама попадья. Гости подошли къ погребу.

   - Здравствуйте, матушка Марья Ивановна! Здравствуйте Анна Доримедонтовна! выводила Степанида Лукинишна.

   - Здравствуйте-съ! проговорилъ Хлоповъ.

   Анна Доримедонтовна любезно поклонилась ему и первая подала руку. Сегодня она казалась какъ будто интереснѣе по наружности. Полосатое ситцевое платье ловко обхватывало ея тоненьк³й станъ; широк³е рукава открывали до локтей ея бѣлыя съ розовымъ оттѣнкомъ руки, старательно вымытыя и, можетъ быть, немного подрумяненныя. На щекахъ былъ разлитъ нѣжнѣйш³й румянецъ изъ склянки. Чубомъ причесанные волосы красиво оттѣняли маленькое овальное лицо. И улыбка ея сегодня хорошо была вышколена.

   - A я, Степанида Лукинишна, сбиралась было просѣять пшеничной муки! сказала попадья.

   - Просѣйте, матушка; это вѣдь недолго.

   - Пожалуй, недолго. Мы съ тобой покалякаемъ, а они пусть идутъ въ горницу!

   Старушки остались въ погребѣ, а молодые люди ушли въ домъ. Анна Доримедонтовна потирала руками и ожигалась. - Холодно, говоритъ, платьишко легонькое, а въ погребѣ бр-р!..

   - A мнѣ, напротивъ, кажется, что сегодня очень тепло, сказалъ Хлоповъ.

   - Тепло? A дайте-ко ваши руки... Ой, как³я теплыя у васъ! А-а, погрѣю немножко свои-то! сказала она и запустила ему въ рукавъ свою руку.

   Тотъ засмѣялся.

   - A тамъ еще теплѣе у васъ! воскликнула она, все дальше и дальше запуская руку, пока не дотянулась до самаго локтя.- Не боитесь щекотки! а, не боитесь? не боитесь? говорила она, легонько перебирая пальцами по его рукѣ.

   Хлопову показалось это очень весело. Онъ захохоталъ и самъ началъ щекотать ее. Она съежилась, схватила его руки и прижалась къ нимъ. Нѣсколько моментовъ оба стояли спокойно и молча.

   - А, покорились! сказала она и отпустила его. Потомъ чрезъ минуту прибавила:- вы посидите тутъ, а я пойду - переодѣну платье.

   Она побѣжала въ сосѣднюю комнату, а оттуда въ маленьк³й чуланъ, въ которомъ хранились разныя платья и друг³я вещи. Чуланъ сообщался съ комнатой низенькой дверью, едва замѣтною за печкой; надъ дверью было прорѣзано оконцо, пропускавшее свѣтъ въ чуланъ, но оно было безъ стекла.

   Хлоповъ съ улыбкой стоялъ въ комнатѣ и смотрѣлъ на дверь, въ которую выщла Анна Доримедонтовна. Сегодняшняя наивность ея, запускан³е руки въ рукавъ къ нему чуть не до самаго плеча - и какой бѣлой, теплой руки! наконецъ, самыя слова "я пойду - переодѣнусь", сказанныя такъ простодушно и весело,- все это порядкомъ раздразнило его. Онъ тихо подошелъ къ сосѣдней комнатѣ и отворилъ ее. Тамъ никого не было. Но за одной стѣной онъ услышалъ шорохъ платья. Еще тише подошелъ онъ къ низенькой двери и пр³отворилъ ее. Посреди чуланчика стояла Анна Доримедонтовна и одѣвалась.- Ахъ! крикнула она, увидѣвъ Хлопова, и прикрыла себя спереди платьемъ. Онъ сталъ дразнить ее. Она стыдилась, краснѣла и просила затворить дверь. Ему страсть захотѣлось пощекотать ее, и онъ шутя вошелъ въ чуланъ. Анна Доримедонтовна кинулась къ стѣнѣ, потомъ къ двери; Хлоповъ притворилъ послѣднюю.

   - А, попались! сказалъ онъ, подходя къ ней.- Попались! Теперь я васъ!

   Анна Доримедонтовна присѣла въ одномъ углу и молила Хлопова выйти. Но онъ еще болѣе дразнился и протягивалъ къ ней руки.

   - Аннушка! раздался голосъ попадьи.

   Аннушка испуганно вскочила на ноги. Платье ея упало на полъ и она, бѣдняжка, стояла еле жива въ своемъ бѣломъ костюмѣ предъ Хлоповымъ. Послѣдн³й, съ своей стороны, разинулъ ротъ и остолбенѣлъ.

   - Да гдѣ же ты, Аннушка? спрашивала попадья, отворяя дверь въ чуланъ.- Ахъ... что вы? воскликнула она.

   - Ну, спасибо, гостенокъ! Опозорилъ мою вдовую головушку!.. A ты что, безстыдная... что ты дѣлаешь? а?.. а? Степанида Лукинишна, иди-ко сюда, полюбуйся на сынка! Посмотри на нихъ обоихъ!

   Въ это время Хлоповъ сдвинулся съ мѣста и хотѣлъ было выйти изъ чулана, но попадья захлопнула дверь и замкнула ее на ключъ. - Нѣтъ, голубчикъ, не уйдешь! сказала она и заголосила: - ой-ой-ой, куда теперь дѣнется моя побѣдная головушка? Кто защититъ насъ, бѣдныхъ сиротъ?

   - Да что, матушка, что такое случилось? спрашивала Степанида Лукинишна.

   - A твой-то безстыдникъ... да моя безстыдница, ой-ой! теперь никто не заглянетъ въ нашъ домъ!

   - Матушка! Послушайте, матушка! крикнулъ Хлоповъ изъ чулана.- Съ чего вы заперли насъ? Отоприте, я вамъ все разскажу!

   - Охъ, голубчикъ... широко хватаешь... чтобы я отперла тебѣ! говорила попадья, какъ будто задыхаясь.- Я вотъ созову старосту, да дьякона и другихъ сввдѣтелей, пусть они разсудятъ насъ! Пусть срамится при людяхъ, охъ! охъ!.. и охая, она кидалась изъ стороны въ сторону, хватала разныя вещи и бросала ихъ на полъ.

   - Ну, матушка, вьшусти его, вступилась Степанида Лукинишна.- Пусть онъ разскажетъ намъ, что такое случилось!

   - Нѣтъ, голубушка, и не думай, чтобы я выпустила его! Дай онъ мнѣ росписку, что женится на Аннушкѣ, тогда выпущу!

   - Какую тамъ росписку? возразилъ Хлоповъ.- Отоприте мнѣ скорѣе! Иначе я... иначе, чортъ знаетъ, что такое!

   - Больно прытокъ! Я вотъ сейчасъ сгоню людей! Пусть они видятъ мое сиротское горе, пусть они... да въ жизнь я не пущу тебя! Свидѣтелей! Сейчасъ свидѣтелей!

   Попадья побѣжала на улицу.

   - Патря, что ты надѣлалъ? испуганно сказала Степанида Лукинишна.- Вѣдь Марья Ивановна пошла за людьми... что ты надѣлалъ?

   - Ничего не надѣлалъ! Пусть она зоветъ хоть цѣлую батал³ю³ъ!

   - Что ты, голубчикъ, какой позоръ выйдетъ! какой позоръ! Поговори съ ней... я окрикну... Эй, матушка, воротись! крикнула она въ окно.

   Матушка воротилась.

   - Ну, что, спокаялся? плаксиво сказала она, входя въ комнату.

   - Да въ чемъ мнѣ спокаяться, когда я ни въ чемъ не виноватъ? сердито крикнулъ Хлоповъ.

   - Ты, батюшка, не сердись даромъ! Я тебѣ сказала, что не выпущу, пока не напишешь росписки! A не то весь погостъ сгоню сюда; силой заставятъ жениться!

   - Уговаривай его писать! шепнула она Степанидѣ Лукинишнѣ.

   - Напиши ты, Патрушко! плачевно сказала послѣдняя. Хлоповь молчалъ.

   - Уговаривай пуще! снова шепнула попадья и вышла въ другую комнату.

   Степанида Лукинишна начала уговаривать сына написать росписку, убѣждала, что надо поступить на мѣсто, что хлѣба у нея не сусѣки ломятся, а въ концѣ прибавила, что лучше этой невѣсты ему не найти.

   Между тѣмъ попадья написала на полулистѣ бумаги нѣсколько строкъ и воротилась въ комнату.

   - Вотъ подпиши эту записку, тогда выпущу; иначе сейчасъ оповѣщу людей! сказала она, просовывая бумагу въ чуланъ чрезъ надверное оконцо.

   Хлоповъ подумалъ и взялъ записку. Въ запискѣ стояло слѣдующее: "Такъ какъ я обезчестилъ своимъ поведен³емъ и поступками дѣвицу Анну Сазикову и престарѣлую мать ея Мар³ю Сазикову, то обязуюсь жениться на ней со взят³емъ священническаго мѣста въ Перемысловской церкви". Прочитавъ это, Хлоповъ совершенно не зналъ, что и дѣлать. Онъ видѣлъ, что попадья непремѣнно призоветъ свидѣтелей... скандалъ, стыдъ! Но съ другой стороны, что же онѣ дѣлаютъ съ нимъ? и какая же это будетъ жена?.. Положимъ, она даетъ и мѣсто... все же какое нибудь мѣсто!.. Ахъ, думать то о всемъ этомъ некогда было!

   - Что, не хочешь подписать? спросила попадья, держа въ оконцѣ чернильницу.- Не хочешь? Ну, такъ не пеняй на меня... ой-ой-ой, моя злосчастная судьбинушка!..

   Попадья выбѣжала изъ комнаты.

   - Подписывай, Патрушко, подписывай скорѣе, а то сраму наживешь! убѣдительно проговорила Степанида Лукинишна.

   - Ну, окричь ее, чортъ васъ хвати!.. послѣдн³я слова Хлоповъ сказалъ довольно тихо, такъ что ихъ могла слышать развѣ Анна Доримедонтовна.

   Попадья снова воротплась. Снова пошли переговоры съ Хлоповымъ. Послѣдн³й, наконецъ, подписалъ росписку. Попадья отперла чуланъ.

   - Вотъ, батюшка, пиши сейчасъ прошен³е архирею! сказала она, подавая листъ бумаги, и убѣдительно подмигнула Степанидѣ Лукинишнѣ. Послѣдняя всѣми силами стала уговаривать сына написать прошен³е. A тутъ еще вышла изъ чулана Анна Доримедонтовна и такъ печально, такимъ заунывнымъ голоскомъ сказала ему: Сосипатр³й Петровичъ, неужели вы оставите меня на посмѣян³е людямъ?

   Хлоповъ не могъ устоять противъ непр³ятельскаго союза и сталъ писать прошен³е. Попадья и Степанида Лукинишна отошли въ сторону и шопотомъ заговорили о какихъ-то важныхъ предметахъ. Первая иногда подходила къ нему и просила прочитать написанное. Тотъ читалъ, скрѣпя свое сердце; она подсказывала, что слѣдуетъ дальше писать и снова уходила къ Степанидѣ Лукинишнѣ.

   Наконецъ, прошен³е было написано. Попадья тотчасъ позвала сторожа и велѣла ему отнести на почтовую станц³ю, которая была въ пяти верстахъ отъ Перемыслова. "Теперь не увернется, голубчикъ, подумала она; какъ разъ окрутимъ".

   Стали ставить самоваръ. Пошли лепешки, сѣтован³я на сиротскую жизнь, небольш³я шуточки въ видахъ увеселен³я гостей. Впрочемъ, Степанида Лукинишна была очень довольна благополучнымъ окончан³емъ дѣла, только Хлоповъ сидѣлъ такой хмурый и такъ лѣниво ѣлъ лепешки, что попадья сочла нужнымъ утѣшить его.

   - Полно, батюшка, печаловаться! Все прекрасно будетъ; свадебку сыграемъ, попируемъ и таково мирно, да весело заживемъ, сто разъ спасибо скажешь! Тутъ надо радоваться...

   - Немного радости въ томъ, что обращаются съ тобой какъ съ бараномъ.

   - Какой же тутъ баранъ? Все стараемся для твоей пользы!

   - Однако, зачѣмъ сводить на человѣка такую напраслину? Развѣ нельзя иначе какъ-нибудь тамъ эдакъ?.. A то посудите сами, человѣкъ не сдѣлалъ никакого прегрѣшен³я, а его ведутъ на убой!

   - Экое словечко ты выдумалъ, батюшка,- на убой! Господь съ нами!.. Да вѣдь и ты пустился въ как³я шалости съ дѣвкой! Самъ знаешь, какой здѣсь народъ, ничего не устоитъ! все разнесется, разметется, какъ разъ худая славушка пройдетъ!

   - Да кто бы сталъ разносить? Мы и были только одни!

   - О, батюшко, я даже за себя не отвѣчаю! Кому нибудь сказала бы по дружески, а тамъ и пойдетъ!..

   Послѣ чаю гости ушли домой. Понятно, что разставанье не очень веселое было; женихъ хмурился, невѣста вздыхала, попадья охала и соболѣзновала о чемъ-то. Однако она взяла съ гостей слово побывать на Перемысловѣ въ воскресенье.

   Дорогой Степанида Лукинишна стала уговаривать сына не печалиться, хвалила невѣсту, высчитывала перемысловск³е доходы и удобства тамошней жизни; говорила, какой домокъ хорош³й тамъ, как³я службы и проч. Хлоповъ слушалъ, слушалъ ее и, наконецъ, не вытерпѣлъ.

   - Да отстань, пожалуйста, молоть! съ досадой крикнулъ онъ. - Поди впередъ, я одинъ хочу идти!

   Степанида Лукинишна испуганно посмотрѣла на него и поплелась одна по дорогѣ съ поникшей головой.

   - И съ чего я написалъ это прошен³е? бормоталъ Хлоповъ. - Уступилъ какой-то попадьѣ, ну, не дуракъ ли я?.. И чего я давѣ струсилъ, когда она заперла меня? Не хочу, молъ, и баста! Что ты подѣлаешь? Тутъ никак³е свидѣтели не помогутъ! Вѣдь нельзя же насильно заставить человѣка жениться, потому... это такое священное дѣйств³е... "по взаимному соглас³ю жениха и невѣсты"... насильно вздумали женить!.. Да хватить бы мнѣ хорошенько въ дверь, она и вылетѣла бы, вотъ тебѣ и свидѣтели! Именно!.. именно такъ бы надо сдѣлать! Сбирай она свидѣтелей, а мы давно бы дома были!.. Хлоповъ замолчалъ и задумался; но чрезъ минуту снова пустился въ разсужден³я, на манеръ гоголевскаго городничаго. - Да и я хорошъ, говорилъ онъ.- Какая-нибудь фря соблазнила меня, дай, молъ, пощупаю плечико! Тьфу!.. Ну, что въ ней есть хорошаго? Походитъ ли она на Вѣрку, или на Сольку, на Вѣру Николаевну? Сущая треска!.. Право, дуракъ!

   На другой день въ Никольскомъ погостѣ всѣ уже знали, что Хлоповъ женится на перемысловской поповнѣ. Вѣра Михайловна не могла утерпѣть и пошла лично узнать отъ него, правду ли говорятъ на погостѣ? Онъ встрѣтилъ ее очень солидно, съ небывалой важност³ю и первый заявилъ, что онъ женится.

   - Женитесь? протянула она.

   - Точно-съ. Надо и службой заняться, не все баклуши бить.

   Вѣра Михайловна какъ-то осунулась и минуту молчала.

   - A невѣста перемысловская? спросила она.

   - Да... Дѣвушка, конечно... но образованная!.. можно поговорить съ ней, такъ сказать... отъ души... гм, да!

   Вѣра Михайловна еще минуту-двѣ постояла, подумала и ушла отъ Хлопова, даже забывъ проститься съ нимъ. A нашъ бѣдняга и не почувствовалъ, что прошло мимо него счаст³е.