Старостин Василий Григорьевич - Похождения семинариста Хлопова

дое Рождество и Пасху онъ принимаетъ, а вотъ варваринск³й причтъ не принимаетъ! между тѣмъ оба причта равны для него, потому что онъ приписанъ къ другому приходу.- Здравствуйте, почтеннѣйшая! снова раскланялся о. Николай съ какой то прохожей женщиной,- вотъ забылъ у этой имя, а тоже принимаетъ насъ. - А, добрѣйш³й Аксент³й Петровичъ!.. тутъ слѣдовалъ длинный и пр³ятельск³й разговоръ съ Аксент³емъ Петровичемъ. Дальше попалъ еще Лаврент³й Николаевичъ. Дальше шла дражайшая Ирина Никитишна... но тутъ уже и церковь. Ирина Никитишна шла къ вечернѣ, такъ что о. Николай долженъ былъ идти рядомъ съ ней остальную дорогу. При прощаньи съ Хлоповымъ, онъ еще разъ пригласилъ его завтра къ вечернему чаю.

  

  

   Разставшись съ о. Николаемъ, Хлоповъ пошелъ на свою квартиру и дорогой сталъ раздумывать о случившемся. Припоминая поведен³е Богословова, грубый смѣхъ его и не менѣе грубыя замѣчан³я, онъ невольно почувствовалъ въ душѣ злобу, которая отчасти была поддержана прежними воспоминан³ями, оставшимися отъ того времени, когда Богослововъ учился въ старшемъ классѣ семинар³и и, будучи "коридорнымъ", частенько хваталъ риторовъ за чубы. Но среди этого раздумья вдругъ онъ вспомнилъ слова Вѣры Николаевны:- приходите же завтра!- и сердце его встрепенулось. - Вѣдь можетъ же быть такое, а! думалось ему,- вѣдь что нибудь это значитъ: приходите завтра!.. эхъ, кабы она пошла за меня, вотъ бы зажили!.. домъ этакой славный, въ комнатахъ зеркала, картины; сзади дома садъ, дорожки тамъ разныя, а въ серединѣ бесѣдка, а въ бесѣдкѣ сидитъ Вѣра Николаевна, а рядомъ съ ней я, чорть возьми! Kажется бы съ утра до вечера просилѣлъ рядомъ... Да гдѣ! этотъ проклятый медвѣдь не дастъ совершиться такому счаст³ю!

   Хлоповъ вернулся на квартиру въ грустномъ настроен³и и, не желая входить съ дьякономъ въ объяснен³я, немедленно легъ спать. Однако Маша не дала ему скоро заснуть. Сначала она принесла ему стаканъ молока съ ломтемъ хлѣба; потомъ вторично зашла въ комнату и спросила - не надо ли еще чего?- при этомъ дѣтски-внимательно посмотрѣла на него и вышла, а чрезъ минуту вернулась съ одѣяломъ. Вообще Хлоповъ замѣтилъ у дѣвочки какую то особенную ласковость и, желая выразить со своей стороны расположен³е къ ней, онъ взялъ ея тощую руку повыше локтя и сжалъ. - Папа говорить, что вы небогатые, сказала она, разнѣжившись,- мы смотрѣли у васъ въ кошелѣ, тамъ одна рубашка изорвана - такъ я ушила.- А, вотъ откуда ея ласковость! съ неудовольств³емъ подумалъ онъ и, не чувствуя уже расположен³я къ ней, хмуро проговорилъ:- ну, ну, поди, Маша, не мѣшай...

   На другой день, послѣ обѣда, Хлоповъ снова отправился къ о. Николаю. На дорогу онъ взялъ у Маши руку, якобы счастливую. Рука, дѣйствительно, оказалась счастливой.

   У о. Бѣлавина встрѣтила его, какъ и вчера, Вѣра Николаевна. Сегодня она была въ другомъ платьѣ со множествомъ сборокъ и разныхъ финтифлюшекъ. Папаша и мамаша въ это время спали; они всегда спали послѣ обѣда; для мамаши исключен³е было только тогда, когда она уходила въ гости къ сосѣдней купчихѣ; но зато папаша спалъ иногда и до обѣда. Вѣра Николаевна любезно сказала гостю, что его "съ нетерпѣн³емъ ждали", упомянула о пр³ятности вчерашняго вечера, сказала, что Богослововъ еще долго сидѣлъ послѣ него, Хлопова, но былъ такой сумрачный, что мамаша даже не могла заставить его сыграть пульку въ преферансъ, хотя они, т. е. мамаша, папаша, Богослововъ и она, Вѣра Николаевна, каждый вечеръ играли въ преферансъ. Вѣра Николаевна говорила все это очень весело и съ небольшими гримасками. Повременамъ она хлопала своей маленькой ладонью по фуражкѣ Хлопова, лежавшей на столѣ, и почти постоянно болтала ногой. Хлоповъ съ своей стороны велъ себя прилично и, хотя не безъ робости, но все же толково отвѣчалъ на вопросы и даже слегка возражалъ, даже выказалъ нѣкоторое остроум³е, т. е. не то, что остроум³е, а скорѣе востроум³е, но это почти одно и то же. Видно было, что Вѣра Николаевна съ удовольств³емъ смѣялась.

   - A вы долго обучались наукамъ? спросила она, истощивъ друг³е сюжеты.

   - Четырнадцать лѣтъ. Хотя полный курсъ у насъ только 12 лѣтъ, но рѣдко такъ кончаютъ. Иные учатся 16, 18 лѣтъ... вотъ намучатся-то! воскликнулъ Хлоповъ и засмѣялся, считая послѣднюю фразу тоже востроум³емъ.

   - A как³я науки у васъ изучаютъ?

   - Всяк³я!

   - Как³я всяк³я?

   - Катехизисъ, ариѳметику, математику...

   - И вы знаете всѣ?

   - Не то, чтобы всѣ, а знаю!

   - A какую, напримѣръ, знаете?

   - Да вамъ на что это?

   - Такъ! хочется знать.

   - Да всяк³я знаю... конечно, теперь позабылъ.

   - A какую не забыли?

   - Не скажу...

   - А, видно всѣ забыли?

   Хлоповъ завертѣлся на стулѣ.

   - Нѣтъ, не всѣ... только я забылъ ужъ!.. Вотъ прежде математику хорошо зналъ,- лучше всѣхъ въ нашемъ классѣ. Меня и учитель за это любилъ!

   - Матиматику? A это какая такая?

   - Да вотъ такая! Разныя фигурки рисуютъ... Однако по ней можно измѣрить какое угодно разстоян³е или высоту. Примѣрно, это колокольня,- Хлоповъ указалъ въ окно, въ которомъ виднѣлась колокольня,- я не знаю высоты ея, но если захочу - сейчасъ смѣряю ее, сидя на мѣстѣ!

   - Какъ это? съ любопытствомъ спросила Вѣра Николаевна.

   - Да вотъ такъ! Хлоповъ подумалъ,- хотите, покажу?

   - Пожалуйста, покажите! встрепенулась она, вскочила съ мѣста и захлопала въ ладони, потомъ немного подумала и сказала:- только смотрите, если не выйдетъ!. она погрозила пальчикомъ.

   Этотъ пальчикъ окончательно сразилъ Хлопова.

   - Головой ручаюсь, что выйдетъ! самонадѣянно отвѣтилъ онъ, вставая съ мѣста. - Только для этого опыта надо нитки, аршинъ, палочку... двѣ палочки, ну тамъ как³я-нибудь линейки; потомъ надо карандашъ и бумагу... впрочемъ, у меня есть карандашъ и бумага.

   - Сейчасъ все будетъ готово! воскликнула Вѣра Николаевна и шумно побѣжала изъ залы, но въ дверяхъ остановилась и шопотомъ прибавила: - не шумите, это папаша и мамаша разбудятся.

   Чрезъ минуту предъ Хлоповымъ лежали двѣ толстыя лучины, линейка, аршинъ, мотокъ нитокъ и все, какъ слѣдуетъ. Хлоповъ поставилъ два стула на нѣкоторомъ разстоян³и одинъ отъ другого и сталъ натягивать нитку. Дѣло было весьма хлопотливое. Много разъ онъ приклонялся къ полу, прищуривалъ одинъ глазъ и смотрѣлъ другимъ на крестикъ колокольни, потомъ мѣрялъ что-то аршиномъ, чертилъ на бумагѣ... Вѣра Николаевна все это время смирно стояла въ сторонѣ и смотрѣла на Хлопова. Послѣдн³й, наконецъ, сѣлъ за столъ и долго писалъ цифры на бумагѣ.

   - Три сажени и... и пять аршинъ! громко сказалъ онъ, поднимая голову.

   - Что? спросила Вѣра Николаевна.

   - Три сажени и пять аршинъ.

   - Колокольня-то?

   - Д-да...

   - Хи-хи-хи! разсыпалась Вѣра Николаевна,- двадцать пять саженъ, а вы говорите три!..

   - По разсчетамъ такъ выходитъ! смущенно отвѣтилъ Хлоповъ, глядя на бумагу.

   Вѣра Николаевна захлопала руками и еще пуще захохотала.

   - Надъ чѣмъ вы такъ смѣетесь? неожиданно раздался сзади громк³й голосъ Богословова. Вѣра Николаевна вздрогнула и оглянулась.

   - Ахъ, какъ вы меня фрапировали! сказала она, оттопыривъ свои губки.

   - Извините, пожалуйста: я безъ всякаго намѣрен³я!.. Богослововъ взялъ руку Вѣры Николаевны и повчерашнему приложилъ ее къ сердцу. Вѣра Николаевна съ чего-то осердилась, вырвала руку и прошептала съ краской на щекахъ: - развѣ можно такъ? убирайтесь!..

   Богослововъ насильно разсмѣялся. Вѣра Николаевна принялась разставлять стулья по мѣстамъ. Хлоповъ упорно смотрѣлъ на свою бумагу съ цифрами и, по правдѣ сказать, ничего не видѣлъ въ ней и думалъ совсѣмъ о другомъ.

   Въ залу вошли о. Николай и матушка, только-что возставш³е отъ сна. Пошли обычные вопросы и отвѣты, легк³я любезности, потомъ чай. Словомъ, все шло, какъ вчера. Только Хлоповъ, забывъ свой провалъ по математикѣ, велъ себя развязнѣе и Богослововъ старался пустить ему шпильку, спутать въ разговорахъ. Увы, онъ видѣлъ хорошо, что Вѣра Николаевна больше симпатизируетъ новому жениху, чѣмъ ему. Старался онъ и невниман³емъ къ ней обратить ее на прежн³й путь любви, старался и грубост³ю смягчить ея сердце, но все напрасно!

   Послѣ чаю матушка предложила сыграть въ преферансъ по двадцатой. Надо сказать, что она была большая любительница до преферанса, ералаша и бостона, а въ кругу своей семьи не отказывалась сыграть и въ мельники, или въ московск³е дураки. Съ гостями она играла непремѣнно на деньги и всегда была довольна, если выигрывала 20 коп.- Это для меня высшее наслажден³е выиграть нѣсколько копѣекъ, говорила она; - много я не желаю выигрывать съ знакомыхъ, а проиграть тоже не хочется. Ну, конечно, въ мысляхъ ея были сильныя поползновен³я къ выигрышу полтинниковъ и рублей, но то бѣда, что гости так³е куши не любили платить тотчасъ.

   - Надѣюсь, вы, Степанъ Сидоровичъ, составите парт³ю? сказала она на этотъ разъ Богословову.

   - Напрасно надѣетесь, отвѣтилъ онъ,- у меня дѣла; тотчасъ надо ѣхать.

   - Как³я тутъ дѣла? нечего, оставайтесь-ка!

   - Не могу, не могу! упрямо говорилъ онъ.

   - Жалко... A вы, Сосипатръ Петровичъ, играете въ преферансъ?

   Вѣра Николаевна быстро взглянула на него и вытянула свое личико.

   - Да, умѣю играть, отвѣтилъ Хлоповъ.

   - A на деньги будете играть? Я не люблю на пустую.

   Хлоповъ нѣсколько смутился, однако отвѣтилъ: - да, буду и на деньги. Только съ собой нѣтъ у меня, а завтра я заплачу.

   - Да и дома поди нѣтъ! вполголоса замѣтилъ Богослововъ, но такъ, что его могла слышать Вѣра Николаевна. Она сердито взглянула на него и отвернулась.

   Хозяйка стала хлопотать около карточнаго стола. Богослововъ взялъ картузъ и небрежно раскланялся съ ней, потомъ съ о. Николаемъ и Вѣрой Николаевной. На Хлопова онъ даже не взглянулъ.

   Сѣли за карты. Хлоповъ былъ развязенъ, потому-что не долженъ былъ искать матер³яловъ для разговора; игра представляла для этого богатый матер³ялъ. Къ тому же матушка находила его отличнымъ игрокомъ, ибо онъ всегда уступалъ ей прикупъ. Матушка говоритъ: - разъ куплю; онъ отвѣчаетъ:- два куплю; матушка говоритъ:- три... ну, будьте добры отпустите! Онъ съ готовност³ю отпускаетъ. Заглянетъ случайно въ его карты Вѣра Николаевна и съ удивлен³емъ скажетъ:- ахъ,

   - Боже, у васъ игра восемь!

   - Нѣтъ, опасно, Вѣра Николаевна! отвѣтитъ Хлоповъ.

   Послѣ этого вечера онъ каждодневно посѣщалъ семейство Бѣлавиныхъ, игралъ въ карты у нихъ, пилъ чай, разговаривалъ. За то Богослововъ пересталъ являться; но всѣ какъ будто не замѣчали этого; только матушка высказала разъ сожалѣн³е, что Степанъ Сидоровичъ забылъ ихъ.

   - Господинъ Богослововъ совсѣмъ не забылъ насъ! замѣтила Вѣра Николаевна.- Онъ куражится, я знаю его, думаетъ, что о немъ всѣ такъ и плачутъ! Вѣроятно, ждетъ отъ насъ курьера!

   - Цыцъ! вполголоса сказала мать и строго взглянула на нее.

   На другой или на трет³й день послѣ этого Хлоповъ пришелъ къ Бѣлавинымъ во время послѣобѣденнаго отдыха хозяевъ. Въ такое время онъ пришелъ къ нимъ въ первый разъ послѣ достопамятнаго измѣрен³я колокольни. Какъ и тогда, дверь отперла ему сама Вѣра Николаевна.

   - Не шумите, спятъ! тотчасъ прошептала она, приставивъ къ носу палецъ.

   Хлоповъ поднялся на цыпочки и тише воды потекъ за Вѣрой Николаевной. Въ залѣ она оглядѣлась и вынула изъ кармана какое-то письмо.

   - Знаете отъ кого? спросила она Хлопова.

   Хлоповъ покачалъ головой и заглянулъ въ письмо. На сердцѣ его натянулись всѣ струны.

   - Нѣтъ, вы не заглядывайте, сказала Вѣра Николаевна,- вы такъ отгадайте!.. Что, не знаете? Это отъ него. Самъ принесъ, подалъ мнѣ въ дверяхъ и ушелъ. Такой сумрачный и... даже не посмотрѣлъ на меня! Я только успѣла прочитать, какъ вы идете...

   - Кто же это однако? спросилъ Хлоповъ.

   - Да онъ! Степанъ Сидоровичъ. Нате, читайте!

   Хлоповъ дрожащими руками взялъ письмо и прочиталъ слѣдующее. -

   Вы разбили мою жизнь, и безъ того усѣянную терн³ями! Было время, когда я молился на Васъ, но теперь!.. въ сердцѣ моемъ бушуютъ самыя разнообразныя чувства противъ Васъ. Ну, скажите, не грѣшно ли измѣнить старому другу для какого нибудь невѣдомаго Хлопова, который живетъ здѣсь изъ милости у леонтьевскаго дьякона? Я хорошо знаю его. Когда онъ еще учился въ училищѣ, разъ инспекторъ похваталъ его съ кошелемъ, съ которымъ онъ ходилъ подъ окнами, за что и выпороли подъ колокольчикомъ. Это мнѣ навѣрное сказывалъ пр³ятель его Духоборовъ. Онъ же, сирѣчь Вашъ любезный Хлоповъ, еще очень недавно укралъ топоръ въ Турундаевѣ, за что и сидѣлъ при полиц³и два дня. Я могъ бы много насбирать такихъ фактовъ, но для чего все это, если не хочу имѣть съ Вами никакого дѣла?.. Но нѣтъ, я все еще люблю Васъ! Возвратите же мнѣ свою любовь! Отвѣтъ пошлите съ кухаркой отъ себя, а я ей заплачу. Въ противномъ случаѣ я долженъ буду въ скорѣйшемъ времени уѣхать изъ города навсегда.

   Хлоповъ молча подалъ письмо Вѣрѣ Николаевнѣ и устремилъ глаза на носокъ своего сапога.

   - Вотъ вѣдь какой хитрый! сказала Вѣра Николаевна.- Онъ все это штуки подводитъ... мы знаемъ его!..

   - Я топора не воровалъ, Вѣра Николаевна, ей-Богу не воровалъ! проговорилъ Хлоповъ.- Мы только такъ... пошутили...

   - Да это онъ вретъ все! Вы ему не вѣрьте! Хотите, я сейчасъ изорву его письмо? Вотъ такъ, вотъ такъ...

   И Вѣра Николаевна въ клочки изорвала несчастное письмо.

   - Я знаю, что вы лучше его и потому больше вѣрю вамъ! сказала при этомъ она.

   Хлоповъ благодарными глазами взглянулъ на нее и отвернулся. Лицо его и уши и шея покрылись краской. Онъ прошелся раза два по комнатѣ и снова остановился предъ Вѣрой Николаевной, все еще рвавшей и безъ того мелк³е клочки письма.

   - A вы пойдете замужъ за меня, если я посватаюсь? дрожащимъ голосомъ спросилъ онъ ее.

   Вѣра Николаевна смутилась и въ первую минуту ничего не отвѣтила.

   - Я не знаю; какъ мамаша велитъ, прошептала она потомъ и убѣжала въ гостиную.

   Хлоповъ остался на мѣстѣ. Онъ не зналъ, вѣрить ли ему своему счаст³ю? Онъ готовъ былъ схватить всѣ эти стулья и съ трескомъ разбить ихъ о стѣну! нѣтъ, не разбить, а прижать ихъ къ себѣ и расцѣловать... т. е. онъ и самъ не зналъ, что сдѣлалъ бы съ этими стульями! Такое состоян³е продолжалось нѣсколько минутъ. Наконецъ онъ опамятовался и пошелъ въ гостиную. Тамъ у стѣны стояла Вѣра Николаевна, устремивъ свои широко-раскрытые глаза на двери въ залу. При входѣ Хлопова она замахала руками и быстро проговорила: уйдите, уйдите сегодня! приходите завтра!..

   Хлоповъ остановился, подумалъ и пошелъ за фуражкой. На этотъ разъ они такъ и не простились.

  

  

   Разсказываютъ, что выпивш³й оп³я чувствуетъ удивительную легкость во всѣхъ членахъ; и кажется ему, что онъ не ходитъ, а летаетъ на поларшина или на аршинъ отъ земли. Въ такомъ состоян³и былъ и Хлоповъ, когда шелъ отъ Бѣлавиныхъ домой, Значитъ, онъ одержалъ побѣду надъ ненавистнымъ Богослововымъ! Онъ женится на этой доброй дѣвушкѣ! Значитъ, кончено пресмыкан³е его по бѣлому свѣту! Онъ будетъ имѣть тихое пристанище, будетъ сытно обѣдать, гулять въ саду и пить чай въ бесѣдкѣ съ милою! это ли не жизнь, это ли не счаст³е!

   Дома Хлоповъ прежде всего встрѣтилъ въ сѣняхъ Машу и, не думая много, обнялъ ее и крѣпко поцѣловалъ. Бѣдная дѣвочка, такъ рѣдко видѣвшая ласки, чуть не заплакала отъ этого поцѣлуя. Блѣдныя щеки ея вспыхнули яркимъ румянцемъ. Она протянула впередъ свои голыя ручонки, какъ бы прося еще поцѣлуя.

   - A вы развѣ женитесь на той? наивно спросила она.

   - Женюсь, Маша, женюсь! Цѣлый пудъ кроянаго жди отъ меня!

   Хлоповъ заскакалъ по своей комнатѣ, точно сумасшедш³й. Это были не солидные прыжки Павла Ивановича Чичикова, а размашистое выкидыван³е ногами, производившее стукъ и брякъ по всему дому. Хлоповъ походилъ на степного жеребца, который скачетъ, скачетъ, потомъ встанетъ, какъ вкопанный, подумаетъ, ляжетъ на землю, перевернется два-три раза и снова скачетъ впередъ и впередъ. Хлоповъ скакалъ до того, что несчастный сюртукъ его не выдержалъ и треснулъ подъ мышкой.

   - Поздравляю, поздравляю! кричалъ дьяконъ, влетая въ комнату.- Вотъ такъ удружилъ! Покорно благодарю... Знаете, я еще сегодня говорилъ о васъ съ матушкой Софьей Ивановной; она да покровская дьячица - какъ завели одно, что не видать вамъ этой невѣсты,- просто я ничего не могъ подѣлать съ ними! Постойте, голубушки, я сегодня же огорошу васъ этой новинкой!.. Ну, что? какъ? разсказывайте, все по порядку разсказывайте!

   - Нечего и разсказывать, Иванъ Ивановичъ, сказалъ Хлоповъ,- фортуна, истинно фортуна!.. Поставьте-ко самоварчикъ, да попьемте съ радости чайку!

   - Сейчасъ, Сосипатръ Петровичъ. Эй, Маша! бѣги скорѣе за водой! скорѣе!. A я забѣгу къ Софьѣ Ивановнѣ, подразню ее, прибавилъ дьяконъ, обращаясь къ Хлопову.

   Чрезъ минуту онъ шелъ по двору къ сосѣднему дому. Маша въ припрыжку бѣжала къ озеру съ буракомъ. У всѣхъ на душѣ было весело.

   За чаемъ шли разсказы, смѣхъ, шалости съ дѣтьми. Маша съ открытымъ ртомъ смотрѣла на Хлопова и не могла удержаться, чтобъ не спросить его:- а вы теперь уѣдете отъ насъ?

   - Уѣду, Машутка! и тебя возьму послѣ въ деревню въ гости, тутъ всего пять верстъ.

   Маша радостно закричала:- въ деревню, въ деревню!.. Да вы не возьмете меня! съ сомнѣн³емъ сказала она.- Я бы все стала дѣлать у васъ,- самоваръ ставить, посуду мыть, полы мести...

   Хлоповъ сталъ увѣрять, что не позволитъ ей ставить самоваръ, посуду мыть.

   - Ну, тогда и мнѣ перепадетъ какой-нибудь фунтишко масла, простодушно сказалъ дьяконъ,- тамъ у васъ это ничего не будетъ стоить.

   Хлоповъ обѣщалъ не только фунтишко, а цѣлую кадушку и еще сотню яицъ въ придачу. Общее удовольств³е.

   Часу въ десятомъ вечера Хлоповъ сидѣлъ у окна въ своей комнатѣ и починивалъ сюртукъ, что изорвалъ. Онъ былъ мастеръ на эти дѣла, а потому не хотѣлъ отдавать починку Машѣ. Дѣлать нечего, спать не хочется, шитье же было для него удовольств³емъ. У него были свои нитки и иголки. Прежде въ училищѣ и семинар³и, бывало, постоянно сшиваетъ тетради, осматриваетъ платье - нѣтъ ли гдѣ прорѣхи, не оторвалась ли пуговка. Сейчасъ пришьетъ, починитъ. Сапогъ лопнулъ, и его зашьетъ. Въ то время у него было и шило.

   У воротъ послышался стукъ, потомъ шумъ. Въ комнату вошли пр³ятели Хлопова - Духоборовъ, Поповъ и какой-то дьячокъ.

   - А, поздравляемъ, дружище! крикнулъ одинъ изъ нихъ.

   - Надѣлъ наушникъ, слава Богу! прибавилъ другой.

   - Да какъ вы успѣли и пронюхать? съ удивлен³емъ сказалъ Хлоповъ.

   - Слухомъ земля полнится!.. Ну, давай, покупай пива да вина! Повеселимся, попляшемъ, поскачемъ, попоемъ: дубрава зеленая!.. {Извѣстный въ провинц³и кантъ.}.

   - У меня, братцы, нѣтъ денегъ ни гроша! отвѣтилъ Хлоповъ.

   - Возьми взаймы, теперь тебѣ хоть тысячу повѣрятъ!

   Хлоповъ, хотя неохотно, но все-таки пошелъ просить у дьякона денегъ, напередъ сказавъ компан³и, что больше полуштофа не выставитъ. Дьяконъ далъ ему двугривенный и заявилъ, что у него осталось всего на все гривенникъ, который завтра пойдетъ на молоко.

   - Этого мало, братцы! сказалъ Духоборовъ, подбрасывая на ладони двугривенный Хлопова.

   - Такъ и быть, я прибавлю еще двугривенный, проговорилъ Поповъ,- Хлоповъ, ты не забудь послѣ женитьбы!

   Чрезъ полчаса угощен³е было готово. Пр³ятели весело потирали руками. Поповъ ударилъ вилкой по столу и поднесъ ее къ уху, дьячокъ тоненькимъ теноромъ протянулъ: у-у-у и точно сговорившись, они двое крикнули: Иса³е ликуй!

   - Смиррно! перебилъ Духоборовъ,- ну, господа, приступайте.

   Прошлись по рюмкѣ. Прошлись по второй и по третьей. Компан³я совсѣмъ повеселѣла.

   - Ну, теперь разсказывай, братецъ, какъ ты обдѣлалъ свои дѣлишки? спросилъ Духоборовъ Хлопова.

   - Да что тутъ разсказывать? - пришелъ, увидѣлъ, побѣдилъ!- храбро отвѣтилъ Хлоповъ.

   - Молодецъ! это значитъ veni, vidi, ѵ³с³, вотъ что дѣлаетъ латынь! сказалъ къ чему то Поповъ.

   - За побѣдителя! прибавилъ дьячокъ. Прошлись по четвертой.

   Въ это время въ комнату вошелъ дьяконъ. Вся компан³я была давно знакома ему; поэтому всѣ устремились къ нему съ распростертыми руками.

   - Нашъ почтеннѣйш³й камрадъ! сказалъ Духоборовъ и облобызался съ дьякономъ.

   - Нашъ старинный другъ и покровитель! - крикнулъ въ свою очередь Поповъ, который когда-то жилъ въ этой самой комнатѣ вмѣстѣ съ Хлоповымъ.- Сколько лѣтъ, сколько зимъ!.. и Поповъ также облобызался съ дьякономъ. Дьяконъ провелъ ладонью по усамъ и расчувствовался.

   - Да, много воды утекло! сказалъ онъ Попову.- Семь лѣтъ, какъ вы жили въ этой горницѣ... так³е были шалуны... Этта дымъ коромысломъ! ссоры, драка... A теперь выросли, слава Богу, сами стали людьми!

   - Да еще женихами! прибавилъ Погювъ.

   - За жениховъ! воскликнулъ дьячокъ.

   Выпили за жениховъ.

   Дьяконъ и Поповъ сѣли на скамью и стали вспоминать прошлое. Хлоповъ бесѣдовалъ съ Духоборовымъ.

   - A ты, Духоборовъ, подлецъ! говорилъ онъ ему,- ну, на кой чортъ ты сказалъ Богословову, что мы топоръ украли въ Турундаевѣ?

   - Я? развѣ я это говорилъ? Помилуй, дружище! я сказалъ, что мы благопр³обрѣли топоръ, понимаешь благопр³обрѣли, а Хлоповъ, говорю, выпилъ на него. Да вѣдь для чего я сказалъ это? Для того, чтобы посмѣяться, вотъ и все!

   - Вотъ онъ и посмѣялся! Представь себѣ, все описалъ въ письмѣ къ моей невѣстѣ и прибавилъ еще, что я два дня въ полиц³и сидѣлъ.

   - Ахъ, этого я не говорилъ, честное и благородное слово!.. A въ томъ каюсь! что ты подѣлаешь? - пришелъ онъ ко мнѣ, какъ старый другъ... а какой онъ старый другъ? старая свинья, больше ничего! Пришелъ это и давай выспрашивать, да вѣдь какъ тонко выспрашивалъ!

   - Ну, прощаю сей грѣхъ! пере.билъ Хлоповъ,- все прощаю теперь!.. Пойдемъ-ка выпьемъ!

   Къ сожалѣн³ю, въ бутылкѣ ничего не оказалось. A водка только начала разбирать. Нужно снова покупать ее, а денегъ нѣтъ у Хлопова. Послѣ шумнаго совѣщан³я рѣшили сдѣлать складчину. Дьяконъ принесъ свой остальной гривенникъ; дьячокъ прибавилъ столько же; Духоборовъ и Поповъ вынули по двугривенному. Позвали Машу и послали ее за водкою. У Маши только ноги засверкали.

   - Ну-съ, братцы, о чемъ вы говорили? спросилъ Духоборовъ дьякона и Попова.

   - Старину перетряхивали, сказалъ послѣдн³й.

   - Кривошея вспомнили, какъ онъ поролъ вашего брата! прибавилъ дьяконъ.

   - А, вы припомнили этого антихриста, чортъ бы его побралъ! злобно сказалъ Хлоповъ.- То есть вотъ кому я съ удовольств³емъ свернулъ бы голову и думаю, что никакого грѣха не зачлось бы мнѣ за это.

   - Что, братъ, видно онъ солонъ достался тебѣ? смѣясь, спросилъ его дьяконъ.

   - Не солонѣе другихъ.

   - A знаете, господа, отчего онъ былъ кривоше³й? спросилъ Поповъ.- Это я въ Вологдѣ узналъ. Когда онъ училъ еще въ вологодскомъ училищѣ, школьники сбросили его ночью, зимой, съ моста. Много снѣгу было, это ему не остаться бы въ живыхъ. Послѣ тѣхъ поръ онъ и перешелъ въ наше училище.

   Человѣкъ, когда то извѣстный среди мѣстныхъ школьниковъ подъ назван³емъ Кривошея, очень долго былъ учителемъ устюгскаго духовнаго училища. Съ виду это былъ довольно почтенный господинъ, говорилъ теноромъ и не любилъ выпить. Въ училищѣ онъ завелъ "цифирный журналъ", въ которомъ записывались цензоромъ шалуны. Если ученикъ въ продолжен³е недѣли попался въ шалостяхъ 6 разъ, то въ субботу предъ его фамил³ей и ставилась цифра 6. Такимъ образомъ, за недѣлю 20-30 человѣкъ попадали въ этотъ журналъ и предъ каждымъ стояли разныя цифры. Приходитъ суббота. Является въ классъ Кривошей и беретъ журналъ.- Сосипатръ Хлоповъ! вызываетъ онъ. Сосипатръ Хлоповъ, еще маленьк³й мальчишка, встаетъ ни живъ, ни мертвъ. Онъ знаетъ, что передъ нимъ стоитъ "7" въ журналѣ. Онъ хотя не очень шалитъ, но его всегда записываютъ, потому что онъ не можетъ носить цензору пироговъ и лепешекъ. - Трижды семь - много ли? спрашиваетъ Кривошей.- Двадцать четыре, дрожащимъ голосомъ отвѣчаетъ Хлоловъ.- Ну, получи двадцать четыре, да шесть за незнан³е ариѳметики, итого тридцать. Хотя Кривошей былъ учителемъ грамматики, но дралъ и за ариѳметику; а умножать имѣлъ обыкновен³е каждую цифру, записанную въ журналѣ; если ученикъ записанъ семь разъ, онъ помножалъ на три, если записанъ пять разъ, помножалъ на четыре. Сѣкли у него очень больно, потому что нельзя было "сберегать": онъ всегда велѣлъ ученику ложиться поперекъ класса и всегда смотрѣлъ, какъ его сѣкутъ. Въ это время въ физ³оном³и его выражалось какое то странное удовольств³е и на губахъ блуждала улыбка. Но самое странное было то, что нѣкоторыхъ мальчиковъ послѣ этого онъ цѣловалъ, преподавъ приличныя наставлен³я, и больше никогда уже не трогалъ ихъ.

   Пока разговаривали собравш³еся гости о Кривошеѣ и вспоминали разные случаи изъ школьной жизни, на столѣ снова явилась бутылка изъ зеленаго стекла. Пошла опять круговая. Въ головахъ у всѣхъ шумѣло порядкомъ. A въ так³я минуты у русскаго человѣка являются разрушительныя склонности. По крайней мѣрѣ онѣ проявились у нашихъ пр³ятелей.

   - Слушайте, почтенное собран³е! громко сказалъ Духоборовъ,- я предлагаю выпороть Кривошея, дабы показать ему непригодность этой мѣрывоспитан³я.

   - Какимъ образомъ? гдѣ? когда? раздались голоса.

   - Необдуманно сказано! шутливо замѣтилъ дьяконъ.

   - Но легко выполнимо! по вечерамъ онъ постоянно болтается въ городскомъ саду и выкуриваетъ сигарку въ большой клумбѣ,- посмотрите за скамьей, увидите его окурки. Въ саду въ это время пусто.

   Идея была такъ проста, что всѣ увлеклись ею; даже дьяконъ и дьячокъ были не прочь принять участ³е въ экспедиц³и противъ Кривошея, хотя онъ и не сдѣлалъ имъ никакого вреда.

   Однако Хлоповъ немного опамятовался и сталъ отговаривать товарищей отъ этой затѣи, опасаясь, чтобы не дошло о ней до Бѣлавиныхъ; притомъ самое это дѣло, т. е. порка, было противно ему.- Зачѣмъ кровоп³йство? говорилъ онъ пьянымъ языкомъ,- лучше выждемъ попозже время, пойдемъ къ его дому и околотимъ углы! да кошечью музыку! да пожалуй полѣно-другое въ окна! а если чуть кто изъ сосѣдей, моментально скроемся во тьмѣ.

   - Тоже невредная мысль! пробасилъ Поповъ,- умная голова у тебя, Хлоповъ, хоть бы самому Платону.

   - Пьемъ за Платона! подхватилъ дьячокъ.

   Выпили за Платона. Въ комнатѣ было душно. Нервы у всѣхъ были высоко настроены; молодость требовала моц³она. Новая идея еще разъ подверглась разсмотрѣн³ю и была окончательно одобрена.

   На дворѣ уже темнѣло. Пр³ятели начали сбираться въ путь. Только дьяконъ въ послвднюю минуту отказался слѣдоватъ имъ и, покачиваясь на скамьѣ, бормоталъ себѣ подъ носъ:- бросьте и вы, братики, эту затѣю, добра не будетъ! Кривошей у-у! онъ васъ всѣхъ переберетъ... онъ васъ цифирями... ци-фи-ря-а-а...

   Между тѣмъ пр³ятели наши, выйдя на улицу, направились къ городскому саду, близь котораго былъ домъ Кривошея. У сада они пр³остановились, чтобы сдѣлать нѣкоторьге уговоры. Языки ихъ неясно выговаривали слова. Ихъ фигуры какъ то таинственно двигались въ темноти изъ стороны въ сторону. Былъ двѣнадцатый часъ ночи, самое темное время въ ³юлѣ мѣсяцѣ.

   Переговоривъ кое-какъ о наступательныхъ дѣйств³яхъ, пр³ятели двинулись къ злополучному дому. Ихъ было трое и каждый несъ въ рукахъ палку, захваченную дома. Дьячка не оказалось въ компан³и. Должно быть, онъ предпочелъ удрать домой съ полѣномъ, которое несъ было въ рукахъ.

   - Бери его штурмомъ! во всю мочь заоралъ Духоборовъ.

   - Бери штурмомъ! повторилъ Хлоповъ.

   И всѣ трое стали колотить палками по стѣнѣ дома, подъ окнами. Забрякали стекла. Въ дому послышались крикъ и визгъ,- караулъ! - залаяла собачонка. A пр³ятели наши все сильнѣй и сильнѣй били по стѣнамъ.

   Вдругъ раздался тяжелый стукъ въ ворота и отчаянный крикъ:- держи ихъ! точно тамъ сидѣла цѣлая рота солдатъ. Наши пр³ятели струсили и давай Богъ ноги, да въ разныя стороны, да по разнымъ улицамъ. Видя бѣгство непр³ятеля, изъ воротъ дома выскочилъ какой-то человѣкъ и побѣжалъ за бѣглецами, крича во все горло: держи ихъ! держи!

   На этотъ крикъ выбѣжали люди и бросились на человѣка, бѣжавшаго мимо. Человѣкъ сей безъ сопротивлен³я отдался имъ въ руки и тотчасъ упалъ безъ чувствъ. Это былъ Хлоповъ.

   Съ тяжелой головой, съ предчувств³емъ всего нехорошаго проснулся онъ утромъ въ какой-то мрачной каморкѣ и сталъ припоминать случившееся.- Все пропало! мелькнуло у него въ головѣ,- и Вѣра Николаевна пропала, и мѣсто пропало, и всѣ мечты, всѣ эти сады и бесѣдки пропали!.. Какъ попавш³й въ западню звѣрь, онъ пугливо оглядывался кругомъ. Въ головѣ его мелькали отчаянные планы бѣгства изъ этого проклятаго мѣста, въ случаѣ нужды даже побит³я караульныхъ солдатъ... Въ извѣстныхъ положен³яхъ храбрость для мужчинъ служитъ утѣшен³емъ, какъ слезы для женщинъ.

   Однако Хлоповъ не рѣшился ни бѣжать, ни подвергать изб³ен³ю караульныхъ солдатъ. Послѣ продолжительнаго раздумья, сердитаго плеванья на полъ, щелканья рукой по своей "башкѣ", онъ вынулъ изъ кармана карандашъ и бумагу, заготовленную на сигарки, и написалъ дьякону записку. Въ запискѣ этой онъ просилъ "отца и благодѣтеля" принести ему три рубля, за которые, какъ онъ думалъ, непремѣнно выпустятъ его изъ заключен³я цѣлымъ и сохраннымъ. Онъ убѣждалъ, что Вѣра Бѣлавина будетъ сегодня же помолвлена за него и что въ самый день свадьбы онъ выплатитъ благодѣтелю пять рублей вмѣсто трехъ.

   Пообѣщавъ караульному на водку, онъ попросилъ его тотчасъ переслать записку леонтьевскому дьякону. Чрезъ часъ или чрезъ полтора явился дьяконъ въ сопровожден³и какого-то попа. Попъ былъ очень толстый, съ лоснящимся лицомъ, съ высокоподнятымъ спереди подрясникомъ, съ огромной шляпой на головѣ; въ рукѣ его была камышевая трость по плечо; изъ одного кармана висѣлъ уголъ цвѣтного платка.

   - Вотъ это о. Карпъ, изъ Бобовскаго прихода, тридцать верстъ - по ту сторону... мотнулъ дьяконъ головой.

   - Э-э, молодецъ, куда ты попалъ! сказалъ въ свою очередь о. Карпъ.- Я вотъ пр³ѣхалъ въ городъ по дѣламъ и остановился у леонтьевскаго дьячка, который вчера тоже гулялъ съ вами. Онъ-то и сказалъ мнѣ о вашемъ подвигѣ. Потомъ я зашелъ къ о. дьякону; тоже говорили о васъ; а тутъ вдругъ ваша записка. Ну, и пошли вмѣстѣ... Какъ же теперь? Я думаю, что вамъ надо поскорѣе выбираться отсюда, а то, пожалуй, подъ судъ... Выбили стекла, напугали людей...

   - Да, плохо, надо выбираться! подхватилъ Хлоповъ. - Только вотъ... я хотѣлъ просить васъ, добрѣйш³й о. дьяконъ.

   - Радъ бы, всей душой радъ; да сами знаете - денегъ теперь ни гроша... Вотъ развѣ о. Карпъ... давѣ будто соглашался.

   - Такъ, это такъ! нерѣшительно сказалъ о. Карпъ, прищуривъ одинъ глазъ.- Деньги-то нынче туго наживаются!

   - О. Карпъ, я заплачу вамъ тотчасъ, лишь только женюсь; клянусь своей честью! торжественно воскликнулъ Хлоповъ.

   - Женитесь? гм... на комъ вы женитесь?

   - На Вѣрѣ Николаевнѣ Бѣлавиной. У насъ почти совсѣмъ рѣшено это дѣло.

   - Н-ну, это наврядъ сбудется... Знаете, у меня есть на примѣтѣ мѣстечко... и невѣста есть... только я не знаю... о. Карпъ чесалъ свою нижнюю губу и искоса посматривалъ въ уголъ.

   - Нѣтъ, о. Карпъ, я увѣряю васъ, что женюсь и поступлю на то мѣсто, за которымъ пр³ѣхалъ! Только одолжите три рубля и дайте возможность выйти отсюда.

   - Гм... гм... нѣтъ, не могу одолжить вамъ денегъ! рѣшительно сказалъ о. Карпъ.

   - Ну, о. Карпъ, сдѣлайте милость для молодого человѣка, вступился дьяконъ,- повѣрьте, что заплатитъ.

   О. Карпъ долго что-то соображалъ.

   - Вотъ если вамъ, о. дьяконъ, я, пожалуй, могу на короткое время... сказалъ онъ наконецъ.

   О. дьяконъ въ свою очередь началъ соображать. Онъ не рѣшался и подозрительно поглядывалъ на Хлопова.

   - Ну же, о. дьяконъ... заплачу, съ какими угодно процентами заплачу, жалобно сказалъ послѣдн³й.

   - Дѣлать нечего: одолжите ужъ! проговорилъ дьяконъ, думая, что иначе пропадутъ деньги за содержан³е и квартиру.

   Однако, о. Карпъ не далъ въ руки ему денегъ, а вышелъ съ нимъ въ маленьк³й коридоръ и потребовалъ какого-то квартальнаго. Квартальный, или другой кто, явился. Пошелъ тих³й разговоръ,- убѣдительная октава о. Карпа и жалобный шопотъ дьякона. Дѣло, какъ видно, уладилось. Оба воротплись къ Хлопову съ повеселѣвшими лицами.

   - Ну, братъ, за рубль отдѣлались! радостно сказалъ дьяконъ, потирая ладонями.

   - То есть, нельзя сказать, чтобы за рубль... больно ужъ дешево захотѣли... Однако сбирайтесь скорѣе! обратился о. Карпъ къ Хлопову и потомъ тихо прибавилъ дьякону: зачѣмъ говорите - за рубль? Пусть думаетъ - за три!

   Дьяконъ сдѣлалъ глазами вопросъ, но о. Карпъ довольно безцеремонно ткнулъ его рукой.

   Хлоповъ вышелъ изъ полиц³и въ сопровожден³и своихъ благодѣтелей, радуясь въ душѣ, что такъ благополучно кончилась вся эта истор³я. Онъ думалъ, что никто еще не знаетъ объ аресте его. Но скоро долженъ былъ разочароваться; первый же знакомый о. дьякона, попавш³й на встрѣчу и не знавш³й въ лицо Хлопова, какъ разъ заговорилъ объ этой истор³и; а когда они пришли домой, Маша, радуясь возвращен³ю жильца, а можетъ быть надѣясь и обрадовать его, поспѣшно подала ему конвертъ: въ конвертѣ была записка такого содержан³я: "Милостивый государь, господинъ Хлоповъ! О. Николай, матушка, а равно и Вѣра Николаевна, зная вашъ гнусный поступокъ, просятъ не срамить ихъ своимъ посѣщен³емъ".

   - A!? не то вопросъ, не то восклицан³е издалъ Хлоповъ, смущенно смотря на Машу.

   - Это принесъ какой то длинный-длинный... Поклонъ, говоритъ, сказывай, а самъ смѣется. Я думала, что въ письмѣ хорошее написано, лепетала Маша.

   О. Карпъ взялъ изъ рукъ Хлопова записку и прочиталъ ее.

   - Ну, вотъ видите: я вамъ говорилъ! внушительно сказалъ онъ и какъ будто опечалился. На самомъ же дѣлѣ онъ былъ очень доволенъ такимъ быстрымъ оборотомъ дѣла.

   Хлоповъ молча и угрюмо сѣлъ за сосновый столъ. О. Карпъ медленно сталъ накладывать трубочку съ короткимь чубукомъ и потомъ закурилъ ее. Въ комнатѣ нѣсколько минутъ было тихо. Только и слышно было пыканье о. Карпа: пп, пп, пп...

   - Не печальтесь, еще не пропали, утѣшительно проговорилъ онъ между своимъ пыканьемъ.

   - Какъ не пропалъ? Что вы говорите пустяки? съ сердцемъ отвѣтилъ Хлоповъ и хлопнулъ себя по головѣ. На лицѣ его рисовалось такое горе, что Маша, грустно стоявшая въ сторонкѣ, стала помаленьку придвигаться къ нему.

   - Я вамъ говорилъ, что у меня есть для васъ мѣстечко, снова заговорилъ о. Карпъ.- Недавно умеръ священникъ, мой сосѣдъ. Вотъ я бы и хотѣлъ пристроить тутъ свою дочь, потому что близко, и мѣсто хорошее. Тоже вѣдь родительское сердце. Однако, вы не думайте, что я за женихами гонюсь,- этого брата есть довольно! Я только изъ-за мѣста хлопочу.

   Дьяконъ_г до сихъ поръ сидѣвш³й съ опущенной головой, началъ нѣсколько оживать. О. Карпа онъ зналъ давно: богатый попъ, не чета о. Бѣлавину.

   Однако отъ Хлопова не могли добиться никакого слова. Поэтому о. Карпъ заблагоразсудилъ оставить его пока въ покоѣ и ушелъ на свою квартиру, сказавъ на прощаньи Хлопову:- такъ вотъ подумайте, молодой человѣкъ, а я зайду вечеркомъ...

   За о. Карпомъ ушли и дьяконъ съ Машей. Хлоповъ остался одинъ. Вскочивъ со скамьи, онъ началъ бѣгать по комнатѣ и громко ругать себя за вчерашн³й подвигъ. Набѣгавшись и наругавшись досыта, онъ снова усѣлся на скамью и началъ размышлять, нельзя ли какъ поправить дѣло. Въ головѣ его мелькало, что, можетъ быть, Бѣлавины ничего и не знаютъ и что Богослововъ нарочно написалъ записку. Но это предположен³е показалось ему невѣроятнымъ. Тогда пришло ему на мысль идти къ о. Николаю и кинуться въ ноги - одинъ на одинъ - и вымолить прощен³е. Словомъ, мысли самыя несообразныя приходили ему въ голову и ни одной разумной, на которой бы можно было остановиться.

   Вечеромъ онъ вышелъ на улицу и направился къ дому Бѣлавиныхъ. Онъ, по крайней мѣрѣ, хотѣлъ какъ-нибудь узнать, что у нихъ дѣлается. Увы, еще далеко до дома онъ замѣтилъ линейку, на которой, всеконечно, пр³ѣхалъ Богослововъ. Подойдя къ забору, онъ услышалъ изъ дома шумъ, смѣхъ, а главное, голосъ своего счастливаго соперника... Хлоповъ со злост³ю вернулся обратно, прошелъ нѣсколько улицъ, вышелъ на набережную и сталъ смотрѣть на рѣку. Въ головѣ его бродили горьк³я думы, воспоминан³я о минувшихъ дняхъ, о милой Вѣрѣ Николаевнѣ, объ этой яркой звѣздочкѣ, сверкнувшей въ тусклой жизни его и такъ скоро исчезнувшей. Теперь опять неизвѣстное будущее, горемычное скитан³е, заботы... Онъ невольно вспомнилъ объ о. Карпѣ, о предложен³и его. Но какъ трудно было соноставить образъ этого бурбона съ мягкимъ и деликатнымъ о. Николаемъ и всѣмъ семействомъ его! - развѣ пройтись мимо ихъ дома? подумалъ онъ,- стало темненько, теперь не увидятъ.

   У воротъ дома Бѣлавиныхъ все еще стояла линейка; но теперь около нея стоялъ и самъ Богослововъ. Онъ что-то говорилъ съ о. Николаемъ, высунувшимся въ окно. Хлоповъ навострилъ уши.