Старостин Василий Григорьевич - Похождения семинариста Хлопова

  

  

  

  

  

  

   Былъ прекрасный солнечный день въ половинѣ ³юля. На берегу рѣки Вологды, близь обширнаго здан³я вологодской духовной семинар³и, толпилась куча народа, большею част³ю молодежь, питомцы этого обширнаго здан³я. На набережной валялись красные, бурые и пестрые сундуки, подушки, одѣяла, коробья и коробки. На иномъ сундукѣ лежала пара тоненькихъ колбасъ, на другомъ - огромный коровай хлѣба. На рѣкѣ стояли три некрытыхъ лодки, человѣкъ на тридцать каждая. Въ лодкахъ семинаристы укладывали свое имущество. Они сбирались на каникулы. Лица ихъ разгорѣлись, у всѣхъ такое счаст³е на душѣ,- шутка ли, полтора мѣсяца они будутъ свободны! правда, это немного, если принять въ разсчетъ два пути по 500-700 верстъ, изъ которыхъ верстъ 100 или 200 надо отмахать пѣшкомъ.

   Скоро лодки были нагружены выше бортовъ. Углы одѣялъ, рукава ветхихъ пальтишекъ спускались въ рѣку. Иной двадцатилѣтн³й шалунъ вытягивалъ изъ воды смоченный рукавъ и дружески смазывалъ имъ лицо своего сосѣда. Сосѣдъ въ свою очередь схватывалъ рукавъ, макалъ имъ въ воду и хлопалъ шалуна. Друг³е торопились развязать свои узлы и скорѣе распорядиться съ накупленными съѣстными припасами. Крикъ, гамъ, смѣхъ. Наконецъ все было сложено, улажено; сначала съ одной лодки, потомъ съ другой раздалась команда, въ подражан³е заправскимъ лодочникамъ: отчалива-а-ай!.. Съ берега послышались крики: ура! махнули два-три платка.

   Всѣ лодки дружно отвалилд³ отъ берега и голосовъ 50-70 грянули пѣсню: "Вѣкъ юный, прелестный, друзья!" Это было дѣйствительно хорошо. Голоса свѣж³е, звучные, сотнями лѣтъ подготовляемые для церковныхъ надобностей, пѣн³е стройное, модуляц³я нѣжная,- на такую гастроль, при отсутств³и другихъ увеселен³й въ городѣ, каждый годъ привыкла сбираться большая толпа горожанъ.

   Ур-ра! ур-р-ра! теперь уже болѣе дружно крикнула толпа, увлеченная пѣсней. Семинаристы на минуту смолкли, довольные не столько одобрен³емъ публики, сколько сами собой. Затѣмъ два-три голоса, а за ними и весь хоръ, медленно, глухо, какъ бы издалека, затянули новую пѣсню:

  

   Льются слезы, духъ мятется,

   Томно сердце, томно бьется,

   Гдѣ любезная моя?

   Нѣтъ ея...

  

   И это нѣтъ ея, три раза повторяемое послѣ каждаго куплета, такъ заунывно, такъ протяжно заканчивалось этимъ огромнымъ хоромъ, что казалось, будто всѣ семинаристы поѣхали искать своихъ любезныхъ и всѣ отчаявались найти ихъ.

   Масса народа по обоимъ берегамъ двигалась за лодками, перебѣгая одинъ другого. Окна домовъ, стоявшихъ на набережной, открывались по мѣрѣ того, какъ лодки плыли впередъ и пѣсня слышалась яснѣе. Лодки же плыли тихо, потому что рѣка Вологда лѣтомъ бываетъ мелководна и лодки нерѣдко садятся на мель; мног³е горожане и горожанки, изъ года въ годъ провожающ³е семинаристовъ, знаютъ это обстоятельство и для забавы загадываютъ другъ другу дорогой: сядутъ или не сядутъ?.. Если лодка садится, семинаристы должны вылѣзать въ воду, чтобы сняться съ мели; иные продѣлываютъ это въ одеждѣ, друг³е раздѣваются; то и другое одинаково потѣшаетъ публику. Впрочемъ, на этотъ разъ ничего подобнаго не случилось и лодки благополучно дошли до загороднаго села Турундаева, гдѣ обыкновенно бываетъ остановка.

   Увы, выйдя изъ-подъ присмотра начальства разнаго рода - городского и семинарскаго - и не войдя еще въ сферу вл³ян³я родителей, семинаристы здѣсь позволяютъ себѣ разныя глупости, слухъ о которыхъ часто доходитъ и до города. Въ старые годы бывали тутъ безобраз³я и дорога между пристанью и небольшимъ домикомъ, осѣненнымъ елкою, бывала усѣяна тѣлами юныхъ поклонниковъ Вакха; бывали разныя стычки съ обывателями съ пролит³емъ и безъ пролит³я крови; иной разъ стащатъ ковригу хлѣба, полдесятокъ ячныхъ пироговъ,- и то сказать - у другого денегъ ни гроша не остается, а надо плыть три дня. Къ сожалѣн³ю, и на этотъ разъ стоянка въ Турундньвѣ не прошла безъ приключен³я. Спустя часа два, когда остававш³еся въ лодкахъ начинали уже роптать на товарищей слишкомъ долго невозвращавшихся, гдѣ-то за дворами послышался крикъ голосовъ не столь пр³ятныхъ и звучныхъ, какими пѣлись пѣсни, и въ этомъ крикѣ слышалась кому то угроза. Вслѣдъ за тѣмъ изъ-за амбаровъ выбѣжалъ одинъ изъ плывшихъ съ риторами и, ввалившись въ свою лодку, коснѣющимъ языкомъ выговорилъ:- ребята, голубчики, дѣйствуй! - товарищи тотчасъ поняли его и кинулись отвязывать веревку. Въ это же время толпа мужиковъ, выдвинувшись изъ-за одного амбара, съ угрозами стала наступать на собиравшихся семинаристовъ, но послѣдн³е поспѣшили, по примѣру своего товарища, ретироваться въ лодки и оттолкнуть ихъ отъ берега. Истор³я осталась невыясненной и только впослѣдств³и дѣлались болѣе или менѣе вѣроятные комментар³и къ ней.

   Герой этой истор³и, плывш³й въ лодкѣ съ риторами, и былъ герой настоящей повѣсти, господинъ Хлоповъ, какъ съ уважен³емъ называли его юные товарищи по плаван³ю. Господинъ Хлоповъ, видимо, сдѣлалъ въ селѣ излишн³я возл³ян³я, послѣ которыхъ у него оставалось силъ ровно столько, чтобы добѣжать до лодки и завалиться между сундуками. Тутъ онъ заснулъ богатырскимъ сномъ и проснулся спустя нѣсколько часовъ, когда лодка выплыла въ рѣку Сухону и другихъ лодокъ кругомъ не было видно.

   Каждая рѣка имѣетъ свои красоты. Рѣка же Сухона красотами не уступитъ самой царицѣ Волгѣ, если, конечно, принять въ разсчетъ разницу въ длинѣ. Сухона тянется всего 500 верстъ, но на ней есть свои Жигули и Столпяки, есть и швейцарск³е виды, въ родѣ волжскаго посада Плёссъ или г. Романова; широкая, быстрая, она катитъ свои воды среди высокихъ горъ, покрытыхъ дремучими лѣсами; лишь изрѣдка увидишь на холмѣ бѣлую церковь съ сквозной колокольней, изрѣдка мелькнетъ лошадь на пастьбѣ или баба съ ведрами на коромыслѣ. Впрочемъ, семинаристамъ не приходилось много любоваться видами природы. Хотя лодки и плыли по течен³ю рѣки, но для ускорен³я хода семинаристы поперемѣнно работали въ гребкахъ; смѣны чередовались чрезъ полчаса; жара была до 30° R.; потъ градомъ лилъ съ гребцовъ; вообще работа была нелегкая и Хлоповъ отлично зналъ вкусъ ея по опыту. Вотъ почему, проснувшись на рѣкѣ Сухонѣ и посмотрѣвъ кругомъ себя осовѣлыми глазами, онъ снова растянулся на своемъ угловатомъ ложѣ и заснулъ. Такъ онъ продѣлывалъ нѣсколько разъ и когда его спутники намекнули ему объ очереди, то онъ удовлетворился только рычан³емъ и, почерпнувъ въ свой картузъ воды, отпилъ изъ него сколько требовалось, а остальное вылилъ на сосѣда. Больше риторы уже не безпокоили его, какъ изъ уважен³я къ его теперешнему положен³ю, такъ еще болѣе въ виду слуховъ о его женитьбѣ и поступлен³и на мѣсто, ибо важность этихъ дѣйств³й и юнцамъ была понятна. Впрочемъ, не мѣшаетъ съ героемъ нѣсколько покороче познакомиться.

   Сосипатръ Петровичъ Хлоповъ уже съ годъ какъ кончилъ курсъ семинар³и и за это время успѣлъ обрости изрядной бородкой и кудрявыми бакенбардами. Кончилъ онъ не хуже людей - первымъ во второмъ разрядѣ. Будь онъ на одинъ нумеръ повыше, былъ бы студентомъ семинар³и... Это обстоятельство наводило его подчасъ на длинныя размышлен³я о судьбѣ людской, о суетѣ м³рской и т. п. Въ самомъ дѣлѣ, если бы онъ кончилъ въ первомъ разрядѣ, давно былъ бы попомъ, да еще на хорошемъ мѣстѣ. A теперь цѣлый годъ - и какой бѣдственный годъ! просилъ онъ арх³ерея, клянчилъ въ консистор³и и только вотъ теперь получилъ нѣкоторую надежду на получен³е мѣста. Надежда эта была въ видѣ пакета съ надписью: "по казенной надобности". Въ пакетѣ находился документъ такого содержан³я:

   "М. г., я получилъ указъ Его Преосвященства, въ которомъ Вы, вмѣстѣ съ окончившимъ курсъ семинар³и Степаномъ Богослововымъ, назначены кандидатомъ на должность священника при церкви Козьмы и Дам³ана, что близь г. Устюга. Мѣсто с³е оставлено, вслѣдств³е ходатайства священника Николая Бѣлавина, за дочерью его Вѣрой Бѣлавиной. Какъ сами усматриваете изъ прилагаемой при семъ коп³и съ указа Его Преосвященства, мѣсто останется за тѣмъ изъ кандидатовъ, который сойдется въ услов³яхъ съ вышеозначенными лицами. Г. Богослововъ прибудетъ сюда въ ³юлѣ мѣсяцѣ, какъ мнѣ то извѣстно, а посему и Вы должны поспѣшить въ своихъ дѣйств³яхъ. Подписано: Благочинный такой то".

   Такимъ образомъ Хлопову предстояла еще конкуренц³я, а такъ какъ онъ былъ не слишкомъ самонадѣянъ, то и не очень обрадовался этому письму. Но дѣло было лѣтомъ, скоро семинаристы должны разъѣзжаться на каникулы и Хлоповъ не прочь былъ побывать на родинѣ и повидаться со старой матерью, бывшей просфорнею въ бѣдномъ приходѣ верстъ за сто отъ г. Устюга. На дорогу надо было немного денегъ, такъ какъ семинаристы путешествовали тѣмъ способомъ, съ которымъ и до сего времени не можетъ конкурировать пароходное сообщен³е, несмотря на его дешевизну. Въ самомъ дѣлѣ, переѣздъ на пароходѣ между Вологдой и Устюгомъ стоитъ 3 p., между тѣмъ какъ семинаристы совершаютъ его за 60 коп. съ тою же быстротой, а въ мелководье даже и быстрѣе, такъ какъ перекаты значительно задерживаютъ пароходы.

   Три дня и три ночи плыли лодки, то перегоняя одна другую, то вытягиваясь въ лин³ю вдоль рѣки. Колбасы, огурцы и друг³е припасы давно уже вышли при томъ волчьемъ апетитѣ, какой развивается у молодежи на водѣ. Денегъ ни у кого уже не было. Но всѣ молчали и терпѣли. Дѣлались предложен³я пристать къ какой нибудь деревнѣ, гдѣ въ это время оставались дома однѣ старухи, которыхъ легко было заставить подѣлиться кое чѣмъ изъ съѣстныхъ припасовъ. Но поставимъ точку здѣсь, даже не одну...

   Итакъ, чрезъ трои сутки семинаристы достигли обѣтованной земли. Передъ ихъ глазами открылся Велик³й Устюгъ со своими 26 церквами и высокими колокольнями. Опять понеслась въ воздухѣ старинная пѣсня и чрезъ полчаса набережная около гостинаго двора была покрыта горожанами.

   Стоялъ такой же солнечный день, какъ и при отплыт³и изъ Вологды. Семинаристы опять герои минуты. Всѣ воодушевлены, радостны; мног³е достали изъ сундуковъ платье, что было получше, и переодѣлись. Хлоповъ тоже хотѣлъ надѣть свой стареньк³й суконный сюртукъ, но оставилъ эту мысль, вѣдь впереди предстояли так³я торжественныя минуты, какъ свадьба и посвящен³е въ священство,- для этихъ случаевъ сюртукъ необходимъ, а заводить новый будетъ не на что. Вмѣстѣ съ юными товарищами вышелъ онъ на набережную и оглядѣлся.

   - Сосипатръ Петровичъ! вы ли это? окликнулъ его какой то субъектъ въ подрясникѣ и войлочной шляпѣ.

   - А, о. дьяконъ! мое почтен³е!

   - Мое почтен³е!.. Жениться пр³ѣхали? Слышалъ, слышалъ... A вотъ кстати и ваша невѣста.

   Дьяконъ указалъ на розовую шляпку, гулявшую рядомъ съ чернымъ чепцомъ. Хлоповъ оглянулся по указан³ю его и боязливо замѣтилъ:- потише, услышатъ!

   - Ха, ха, ха! разнесся дьяконъ въ провинц³альномъ тонѣ.

   - Пожалуйста потише! Иванъ Ивановичъ!.. пойдемте скорѣе!

   - Какое скорѣе! я васъ познакомлю... Софья Семеновна! Вѣра Николаевна! очень экстренный человѣкъ!.. имѣю честь!..

   Хлоповъ къ своему ужасу замѣтилъ, что розовая шляпка и черный чепецъ смотрятъ на нихъ. Совершенно смущенный, онъ отвернулся отъ дьякона и быстро пошелъ вдоль гостинаго двора.

   - Сосипатръ Петровичъ! постойте! кричалъ дьяконъ, поспѣшая за нимъ.

   Но Сосипатръ Петровичъ удиралъ безъ оглядки, только изъ-подъ полы его пальто, накинутаго на плечи, неуклюже болтался кошель. Пробѣжавъ до слѣдующей улицы, онъ оглянулся и увидѣлъ, что дьяконъ тоже недалеко отсталъ отъ него.- Эдакъ все дѣло можно испортить! сердито проворчалъ онъ; дьякона однако подождалъ.

   - Ну, что вы? куда? чай, ко мнѣ станете на квартиру? спрашивалъ тотъ,- у меня теперь стоитъ пустая комната, школьники разъѣхались по домамъ. A съ васъ я недорого взялъ бы, по старой памяти.

   - Покорно благодарю! По правдѣ сказать, я на васъ и надѣялся, ибо въ карманѣ воздушная пустота.

   - Гм., пустота... задумчиво проговорилъ дьяконъ.- A я думалъ, что вы богаты пекун³ями! вѣдь жениться ѣхали... Ну, да ладно, женитесь расплатитесь!

   - Безъ сомнѣн³я! первымъ долгомъ...

   - Поди, и содержан³е надо вамъ представлять?

   - Да, да, и содержан³е.

   - Ну, такъ положите пять рубликовъ въ мѣсяцъ!

   - Пять рубликовъ? воскликнулъ Хлоповъ.

   - Нынѣ не прежн³я времена; все вздорожало!

   - Да хоть одинъ рубликъ сбавьте!

   - Не могу, повѣрьте Богу... Опять же и получка не вдругъ... Хлоповъ молчалъ и думалъ: "вотъ она старая память! Пять рублей... по устюгскимъ цѣнамъ это дорого; квартира-то весьма небогатая; и съ содержан³я тоже не разжирѣешь... Да нечего дѣлать; не станешь голодомъ жить... Однако, можетъ быть, выгодно женюсь; тогда расплачусь безъ труда".

   - Дѣлать нечего! сказалъ онъ, вздыхая.- Надо гдѣ-нибудь приклонить свою главу.

   Затѣмъ дьяконъ повелъ его къ себѣ домой.

  

  

   Домъ дьякона называли чичковой палатой. Эта палата стояла какъ-разъ у самаго духовнаго училища. По одну сторону ея было озеро, по другую - большая монастырская стѣна, въ которой были прорѣзаны окна; за этой стѣной и помѣщалось училище. Вообще виды были нероскошные. Самая палата, представлявшая продолговатое, узкое здан³е, съ низенькой крышей, напоминала тотъ ящикъ, въ которомъ люди въ концѣ жизни находятъ упокоен³е. Однако въ этомъ ящикѣ постоянно жила и шумѣла куча школьниковъ, никогда не знавшая покоя; дьяконъ бралъ съ нихъ недорого, потому что держалъ гуртомъ; близость къ училищу - тоже немалое удобство.

   Дьяконъ, наконецъ, довелъ Хлопова до своего дома. Оба они вошли въ большую комнату, ходъ въ которую былъ отдѣльный, прямо изъ сѣней. Хлоповъ когда-то выжилъ въ этой комнатѣ цѣлыхъ восемь лѣтъ; поэтому она была очень хорошо знакома ему. Первая особенность ея та, что она представляла не прямоугольникъ, какъ обыкновенно бываетъ, а какую-то трапец³ю. Это была темная, даже лѣтомъ сырая трапец³я, съ низкимъ потолкомъ, съ маленькими окнами, въ которыхъ стекла до того заржавѣли, что ничего сквозь нихъ не было видно. Громадный топорный столъ, съ толстыми ножками безъ всякихъ токарныхъ украшен³й, годенъ былъ только для рабочей артели; столъ этотъ и до сихъ поръ сохранялъ прежн³й здоровый видъ, несмотря на всѣ страдан³я, как³я приходилось испытать за нимъ школьникамъ надъ зубрен³емъ латинскихъ и греческихъ глаголовъ.

   Осматривая эту комнату и обстановку ея, Хлоповъ живо вспомнилъ давно минувш³я времена. Вспомнилъ, какъ отецъ привелъ его въ первый разъ въ этотъ домъ, какъ дьяконъ торговался съ ними о десяти фунтахъ солода и какъ, наконецъ, онъ согласился держать Патрю на квартирѣ и кормить овсянкой за 12 пудовъ муки, 2 пуда крупы, 30 фунт. солода и рубль деньгами въ годъ. Въ этотъ день, въ первый день пр³ѣзда Патри въ городъ, по улицамъ ходило много поповъ и дьячковъ, все съ ребятами и все так³е лохматые, длинноволосые, немытые и нечесаные, въ такихъ ветхихъ, дырявыхъ, заплатанныхъ и грязныхъ подрясникахъ, что Патря не могъ надивиться и постоянно обращался къ отцу съ вопросами: тятька, а это какой? тятька, а этотъ откуда? - не говори, Патря, отвѣчалъ отецъ,- здѣсь не деревня; вишь, благородные ходятъ. И день тогда былъ такой же прекрасный, какъ сегодня; лица поповъ и дьячковъ были так³я пасмурныя! и эта комната была такая темная, мрачная!... Ахъ, тогда очень хотѣлось ему уѣхать домой, на вольный воздухъ, къ свободнымъ людямъ - безъ благородства! A еще отецъ говорилъ: учись, Патря, и ты будешь благороднымъ!

   Быстро пронеслись эти мысли въ головѣ Хлопова: и печаль, и какая-то неясная, но тяжелая дума подернули лицо его. A туть дьяконъ съ чего-то сильно хлопнулъ себя по лбу и воскликнулъ: ахъ, что же это я, забылъ сказать, что у васъ есть уже соперникъ! пр³ѣхалъ Богослововъ, который, кажется, имѣетъ успѣхъ...

   Это извѣст³е заставило Хлопова очнуться и подумать о настоящихъ обстоятельствахъ. Пр³ѣздъ Богословова отчасти смутилъ его, особенно, когда дьяконъ съ замѣтнымъ опасен³емъ проговорилъ: - да, да, имѣетъ кажется успѣхъ, пожалуй, вы еще не женитесь... а содержан³е нынѣ такъ вздорожало... говядина четыре - пять копѣекъ!

   - Ну, да ладно, о. дьяконъ! поспѣшилъ успокоить его Хлоповъ, я тотчасъ узнаю, есть ли надежда, и если нѣтъ, то послѣзавтра же уѣду домой.

   - Вотъ и отлично!.. Я вѣдь такъ... къ слову пришлось... A то, конечно... старое знакомство и христ³анское чувство...

   Дьяконъ смущенно бормоталъ разныя фразы и совсѣмъ не походилъ на того добродушнаго хохотуна, какимъ выказалъ себя на набережной. Не зная, что отвѣчать ему, Хлоповъ повторялъ одно слово: конечно! конечно!..

   - Вотъ бы чайку теперь! подумалъ онъ, однако сказать не рѣшился. Дьяконъ съ своей стороны не заикнулся объ этомъ. Поздравивъ Хлопова съ новосельемъ, онъ вышелъ изъ комнаты и чрезъ пять минутъ бродилъ съ топоромъ въ рукѣ около своего домишка, тюкалъ как³я-то палки, сбиралъ щепы.

   Хлоповъ долго сидѣлъ одинъ въ своей комнатѣ, такъ что соскучился. Но потомъ придумалъ себѣ занят³е.

   - О, дьяконъ, одолжите мнѣ ножницъ, сказалъ онъ въ окно своему хозяину. - Хочу немного пр³остричься... знаете, невѣста и все такое...

   - Маша! крикнулъ дьяконъ стоявшей въ воротахъ дѣвочкѣ, поди, дай ножницы Сосипатру Петровичу.

   Чрезъ минуту Маша принесла Хлопову ножницы. Это была 12-лѣтняя дѣвочка, немного блѣдная для ея дѣтскаго возраста, съ потупленными глазами, въ короткомъ платьицѣ съ рукавами, едва досягавшими до локтей. Ноги ея, так³я тоненьк³я, были голы до самыхъ колѣнъ.

   - Что, Машутка, еще не забыла меня? спросилъ ее Хлоповъ.

   - Не забыла... конфузливо отвѣтила дѣвочка.

   - То-то... Три года вѣдь прошло, какъ я былъ у васъ. Тогда всѣ вы были так³е скучные послѣ смерти мамаши. Какъ же вы безъ нея справляетесь съ хозяйствомъ?

   - Такъ, справляемся... Папа ходитъ на базаръ, закупаетъ что надо готовить, а мы съ сестрой въ ту пору печку топимъ. Сестра ростомъ выше меня только годовъ ей меньше.

   Когда Маша вышла изъ комнаты, Хлоповъ вынялъ изъ своего дорожнаго кошеля деревянную коробочку, изъ которой въ свою очередь досталъ маленьк³й осколокъ зеркала, поставилъ его на окно и началъ стричь волосы на подбородкѣ и щекахъ. Во время дороги растительность на этихъ мѣстахъ выказала немалый успѣхъ. Къ несчаст³ю, ножницы были слишкомъ тупы и только скользили по волосамъ; Хлоповъ всячески приноравливался къ нимъ, ворочалъ свою голову кверху и книзу, направо и налѣво, но все невпрокъ. Тогда онъ бросилъ ножницы и досталъ изъ коробочки перочинный ножъ. Забравъ пальцами одной руки волосы, другой рукой онъ срѣзывалъ или, вѣрнѣе сказать, отпиливалъ ихъ; дѣло пошло удачнѣе и послѣ нѣкоторыхъ усил³й щеки и подбородокъ его приняли видъ какъ бы выжженной полянки, на которой лишь изрѣдка растутх молодыя деревца! Еще разъ посмотрѣлся онъ въ зеркало, провелъ ладонью по лицу и уложилъ въ коробочкѣ все постарому.

   Объ этой коробочкѣ стоитъ сказать нѣсколько лишнихъ словъ. Во-первыхъ, она - собственное произведен³е Хлопова. Когда-то, еще въ философскомъ классѣ, ему пришла идея построить ее. Начать было легко: выстрогалъ ножомъ дощечки, вырѣзалъ на нихъ шипы, сложилъ и дѣлу конецъ. Но ему хотѣлось сдѣлать что-нибудь особенное, похитрѣй. И вотъ онъ сталъ выдумывать, какъ бы построить въ коробкѣ потайное отдѣлен³е, котораго бы никто не могъ найти. Думалъ онъ объ этомъ нѣсколько дней, думалъ дорогой, во время лекц³й, за обѣдомъ, наконецъ придумалъ сдѣлать потайное отдѣлен³е подъ дномъ коробки, такъ, чтобы открывалось оно снизу. Придумано - сдѣлано. Осталось придѣлать деревянныя задвижки вверху и внизу. И перейдетъ эта коробка въ наслѣдство внучатамъ и будутъ вспоминать они, что вотъ, дескать, дѣдушка сдѣлалъ ее собственными руками, когда былъ семинаристомъ.

   Хлоповъ скучненько легъ спать въ этотъ вечеръ; скучненько и всталъ на слѣдующее утро. Принесли самоваръ. За сосновымъ столомъ усѣлась вся семья, т. е. дьяконъ, двѣ дочери и семилѣтн³й сынишка. Дьяконъ хлопоталъ около самовара, бѣгалъ въ кухню и стукалъ тамъ заслонкой, бѣгалъ въ погребъ со сливочникомъ, читалъ нотац³и дѣвочкамъ и велъ занимательный разговоръ съ постояльцемъ. Онъ былъ веселъ; не столько веселъ, сколько хлопотливъ и подвиженъ. Усаживаясь за столъ, онъ съ апетитомъ выпивалъ чашку и въ то же время соболѣзновалъ о своей жизни, съ маленькими ребятами, безъ глаза хозяйки, о дороговизнѣ содержан³я и т. п.; словомъ, онъ совершенно походилъ на добрую, заботливую хозяйку, которая любитъ подчасъ всплакнуть, посплетничать. Обстоятельства и изъ мужчины сдѣлаютъ бабу.

   Хлоповъ попросилъ дьякона указать адресъ дома, въ которомъ жилъ о. Николай Бѣлавинъ. Дьяконъ началъ объяснять ему, чертя по столу пальцемъ, напоминалъ как³е-то купеческ³е дома, совѣтовалъ повернуть то на правую руку, то на лѣвую, и въ концѣ концовъ заявилъ, что онъ самъ доведетъ его до дома и кстати зайдетъ на базаръ.

   Чрезъ полчаса они отправились въ путь. Хлоповъ, тщательно вымытый и одѣтый, держался, точно дерево, боясь какъ-нибудь смять свою манишку. Въ рукахъ у дьякона былъ буракъ подъ молоко. Время было около полудня.

   - Мы зайдемъ сначала на базаръ; а то, пожалуй, прозѣваемъ! сказалъ онъ и повелъ Хлопова на большую площадь, къ преображенской церкви, гдѣ обыкновенно бываетъ базаръ. Тамъ стояло еще много деревенскихъ бабъ съ бураками молока, съ лукошками ягодъ, грибовъ и т. д. Дьяконъ подходилъ къ бабѣ, пробовалъ молоко, т. е. отпивалъ его изъ бурака, чмокалъ языкомъ, торговался и переходилъ къ другой бабѣ. Попадались ему знакомые попы и дьячки, как³я-то "почтеннѣйш³я матушки" и "добрѣйш³я Агафьи Дмитр³евны"; разговоры, спросы о цѣнахъ, зазыван³я на чашечку чайку. Хлопову надоѣла вся эта канитель и онъ сталъ торопить дьякона. Дьяконъ быстрѣе бѣгалъ отъ бабы до бабы, уже не торговался съ ними подолгу, а прямо говорилъ:- перекрестись, голубушка! вонъ за гривну отдаютъ такой буракъ... и вралъ, совершенно вралъ, потому что за гривну отдавали совсѣмъ не такой буракъ.

   - Что же, о. дьяконъ, пойдемте! уже въ десятый разъ повторялъ Хлоповъ.

   - Сейчасъ, сейчасъ! Только сходимъ къ той бабѣ, у которой спервоначалу были...

   - Ну, что, голубушка, берешь гривенникъ за десятокъ яицъ и за этотъ буракъ? говорилъ онъ бабѣ.

   - Нѣть, нѣтъ, батюшко, четыре гривны.

   - Завела одно - четыре гривны! Возьми одиннадцать... ну, Богъ съ тобой, копѣйку передамъ.

   Неизвѣстно, чѣмъ бы кончился торгъ, если бы не Хлоповъ, который рѣшительно отказался дольше ждать. Дьяконъ махнулъ рукой и, отдавъ бабѣ деньги, самъ перелилъ молоко въ свой буракъ, при чемъ очень долго держалъ буракъ бабы вверхъ дномъ, а яйца завязалъ въ носовой платокъ. Такимъ образомъ, съ буракомъ въ одной рукѣ, съ узломъ въ другой онъ повелъ Хлопова къ о. Бѣлавину и всю дорогу твердилъ_г что яйца сегодня дешевы, а къ молоку и приступу нѣтъ, что лучше бы купить у карявой бабы маленьк³й бурачекъ за четыре копѣйки и что самое лучшее держать свою корову. Хлоповъ не слушалъ этихъ разсужден³й. Его сильно безпокоилъ предстоявш³й визитъ. Въ головѣ все путалось и на сердцѣ было такъ тяжело, что въ иную минуту онъ готовъ былъ махнуть рукой на все - и на невѣсту! - вотъ вѣдь давѣ пошелъ изъ дома - ничего, а теперь, какъ нарочно, трусость взяла!.. Ну, скажи на милость, чего трусить? ободрялъ онъ себя,- конечно, все это надо половчѣй... войти въ домъ и объясниться, такъ и такъ молъ... ну, какъ это водится! бывали, слава Богу, въ разныхъ домахъ...

   Наконець дьяконъ остановился и указалъ домь о. Бѣлавина. Пожелавъ своему спутнику счастливаго совершен³я дѣла, онъ отправился домой столь поспѣшно, какъ только позволяли занятыя руки и длинное платье.

  

  

   О. Бѣлавинъ жилъ на широкой улицѣ, почти на самомъ краю города. Домъ его съ виду казался очень недурнымъ, былъ выкрашенъ какой-то бурой краской и имѣлъ пять оконъ налицо. По одну сторону дома, вдоль улицы, тянулся невысок³й заборъ, поверхъ котораго виднѣлись длинныя гряды съ огородными овощами и два три смородинныхъ куста.

   Хлоповъ сначала два раза прошелъ мимо дома, посмотрѣлъ огородъ, заглянулъ въ окна и, скрѣпя сердце, постучалъ въ крыльце. Дверь скоро отворилась и Хлоповъ увидѣлъ передъ собой существо, подобное серафиму (не забудьте, что онъ былъ духовнаго зван³я), съ бѣлоснѣжнымъ ликомъ, съ голубыми глазами, съ кудрявыми волосами и наконецъ съ ангельскимъ голосомъ. По крайней мѣрѣ, такимъ показалось оно Хлопову. На самомъ дѣлѣ это была двадцатилѣтняя дѣвушка, съ блѣднымъ лицомъ, съ русыми волосами, зачесанными въкосой проборъ и растрепанными на лбу. Растрепанность ея показалась Хлопову кудреватост³ю, блѣдность - бѣлизною.

   - Вамъ что угодно? спросила дѣвушка, дѣйствительно пр³ятнымъ голосомъ.

   - A здѣсь живетъ о. Николай Бѣлавинъ?

   - Вамъ на что его?

   - Мнѣ надо бы увидѣть его... Дѣло очень важное!

   - A какое у васъ дѣло? приступала къ нему дѣвушка.

   - Я... я пр³ѣхалъ жениться къ нему! рѣшительно проговорилъ Хлоповъ и въ упоръ посмотрѣлъ на дѣвушку.

   Послѣдняя замѣтно смутилась. Она лишь сейчасъ признала Хлопова за вчерашняго товарища леонтьевскаго дьякона и поняла, въ чемъ дѣло.

   - Пожалуйте въ комнату, сказала она. - Папаша легъ отдохнуть; онъ сейчасъ явится.

   Хлоповъ вошелъ въ домъ. Въ глазахъ его немного рябило. Однако онъ замѣтилъ, что домовая обстановка была не очень шикозна. Прихожая комнатка была совсѣмъ темная, съ кучей разнаго платья и тряпокъ въ углу; въ ней было всего навсе два деревянныхъ гвоздя, на которыхъ висѣли поповск³е рясы и подрясники. Прихожая вводила въ залу, въ большую комнату въ шесть оконъ. Широк³я, ничѣмъ неоклеенныя стѣны придавали комнатѣ какой-то плотнич³й видъ; въ ней было довольно пусто; только у двухъ стѣнъ стояли солдатской шеренгой стулья и столы, у прочихъ не было ничего: надъ однимъ столомъ висѣло зеркало въ такомъ наклонномъ положен³и, что смотрѣться въ него можно было только присѣвши. Слѣдующая комната служила вѣроятно гостиной; на одной сторонѣ ея, почти во всю стѣну, стоялъ широчайш³й диванъ, покрытый какимъ-то печатнымъ ситцемъ; надъ диваномъ вился по гвоздикамъ плющъ; немного повыше висѣли три портрета какихъ-то архимандритовъ или арх³ереевъ, безъ рамъ и безъ стеколъ, настолько полинявш³е отъ времени, что всѣ трое очень походили другъ на друга по своимъ бородамъ и чернымъ клобукамъ. Другихъ стѣнъ Хлоповъ еще не видѣлъ, потому и мы оставимъ ихъ въ покоѣ. Войдя въ залу, онъ поклонился на правую сторону, предполагая, что тамъ сидитъ человѣкъ; но это былъ не человѣкъ, а подрясникъ, который лежалъ на столѣ и спустился подоломъ на стулъ. Увидѣвъ свою ошибку, Хлоповъ внутренно разсмѣялся и повеселѣе взглянулъ кругомъ себя. Серафима уже не было въ залѣ. Хлоповъ постоялъ, подумалъ и сѣлъ на стулъ у дверей. - Видишь, все это какъ просто! а я ужъ и ослабѣлъ... укорялъ онъ себя,- худое, братецъ, впечатлѣн³е оставишь, вотъ чтосъ!.. Однако, на дѣвушку онъ не произвелъ худого впечатлѣн³я. Напротивъ, его смущенное, раскраснѣвшееся лицо очень понравилось ей; особенно понравились ей сѣрые глаза, быстро бѣгавш³е по сторонамъ и только мелькомъ, съ какимъ-то испугомъ раза два брошенные на нее. По правдѣ сказать, ея первый женихъ, Богослововъ, уже съ недѣлю каждодневно посѣщавш³й ихъ, не очень нравился ей. Такой тощ³й, долговязый, со впалыми щеками и хвастунъ! чуть кто заговорить, онъ сейчасъ протягиваетъ руку впередъ и кричитъ: нѣтъ, нѣтъ, вы постойте, я вамъ скажу... и пойдетъ, и пойдетъ. Опять же и говоритъ всегда такими вычурными фразами, такими экивоками, и все это хвастаетъ!.. О, она отлично знаетъ, что хвастаеть! Признаться, она и сама любила похвастать, а какъ непр³ятно видѣть свои недостатки въ другихъ людяхъ.

   Въ залу вошелъ о. Николай. Хлоповъ всталъ и, не говоря ни слова, подалъ ему бумагу. Это была коп³я съ указа преосвященнаго. О. Николай прочиталъ ее и спросилъ Хлопова, какъ зовутъ его. Хлоповъ отвѣтилъ.

   - Гм, признаться сказать, вы опоздали. По этому дѣлу сюда пр³ѣхалъ Степанъ Сидоровичъ Богослововъ и вотъ уже больше недѣли знакомъ съ нами.

   Хлоповъ молчалъ.

   - Жалко, жалко... опоздали.

   Хлоповъ совершенно растерялся и никакъ не могъ сообразить, что теперь слѣдуетъ ему дѣлать. Казалось, что слѣдовало взять фуражку и удалиться; но съ другой стороны, какъ же это такъ быстро? Вѣдь онъ тоже надѣялся... вѣдь и онъ тоже женихъ... Совершеннымъ дуракомъ стоялъ нашъ пр³ятель предъ о. Николаемъ; но и о. Николай не зналъ, что сказать, смотрѣлъ на гостя и молчалъ. Обоимъ было плохо. Къ счаст³ю, въ это время къ дому подъѣхала извощичья линейка. Изъ сосѣдней комнаты раздался пр³ятный голосокъ: папаша, Степанъ Сидоровичъ пр³ѣхалъ! Хлоповъ машинально посмотрѣлъ въ окно. Противъ дома медленно слѣзалъ съ линейки долговязый молодой человѣкъ; стряхнувъ пальцами со своего пальто соринку, онъ бросилъ взоръ на окна и вдоль улицы, досталъ изъ кармана портмонэ и раскрылъ его. Все это дѣлалось имъ очень солидно, какъ и слѣдуетъ человѣку, который ѣздитъ на извощикахъ и у котораго въ карманѣ портмонэ, а не какой-нибудь замшевый кошелекъ

   Чрезъ нѣсколько минутъ въ залу вошелъ Богослововъ.

   - Ну, ужъ эти проклятыя линейки! говорилъ онъ, фамильярно подавая руку о. Николаю и мелькомъ взглянувъ на Хлопова.- У насъ въ городѣ всегда дрожки; хоть и онѣ порядкомъ трясуть, но все же не такъ, какъ эти гробницы. A гдѣ наша persona grata, сирѣчь Вѣра Николаевна?

   При этомъ Богослововъ заглянулъ въ гостиную и, увидѣвъ тамъ Вѣру Николаевну, съ сладчайшей улыбкой подошелъ къ ней, взялъ ея руку и приложилъ къ своему сердцу.

   - Ахъ! воскликнула дѣвушка и, отдернувъ руку, потупила глаза.

   - Повѣрьте - отъ всей души! Вы ангелъ-хранитель моего тернистаго пути, ибо жизнь - что зимняя дорога, которую необходимо обстанавливать вѣхами, чтобы не заблудился усталый путникъ. Васъ нѣкоторымъ образомъ можно сравнить съ вѣхой.

   - Перестаньте жантильничать! жеманно сказала Вѣра Николаевна.

   Затѣмъ оба они вошли въ залу. Хлоповъ встрепенулся и, проговоривъ: прощайте! - обернулся къ двери. Губы его передернуло.

   - Зачѣмъ же такъ быстро? Посидите, поговорите, сказалъ о. Николай и обратился къ Богословову: рекомендую, вашъ соперникъ, Сосипатръ Петровичъ Хлоповъ. Понимаете?.. Ты, Вѣра, поговори съ гостями, а я прикажу поставить самоваръ.

   Собственно говоря, о. Николай пошелъ за тѣмъ, чтобы послать за женой, которая въ это время была въ гостяхъ у coсѣдней купчихи. Самъ онъ остался ждать ее въ кухнѣ, потому что находилъ нужнымъ неотлагательно посовѣтоваться съ ней. Появлен³е новаго жениха теперь стало представляться ему довольно важнымъ обстоятельствомъ. Положимъ, они съ женой находили Богословова хорошей парт³ей для дочери, главнымъ образомъ потому, что у него была хорошая родня въ губерн³и; но Богослововъ попрошайка и видимо разсчитываетъ на приданое, а будь приданое, тогда бы они выдали дочь и безъ помощи шурина, служившаго въ Консистор³и, у котораго была охапка своихъ дочерей. Теперь же, въ виду соперника, Богослововъ можетъ быть станетъ поскромнѣе. Да наконецъ, чѣмъ и этотъ не женихъ? и почему не предоставить дочери сдѣлать выборъ изъ двухъ?..

   Въ то время, какъ о. Николай размышлялъ объ этомъ въ. кухнѣ, въ залѣ произошла небольшая истор³я, которая быстро повернула фортуну въ сторону Хлопова. Лишь только Богослововъ услышалъ отъ о. Николая слово "соперникъ", какъ понялъ, въ чемъ дѣло, и въ первую минуту смутился. Встрѣча двухъ жениховъ у невѣсты, какъ бы то ни было, щекотливое положен³е. Однако, глядя на печальную фигуру Хлопова, на его бѣдный костюмъ и соображая, что самъ онъ, Богослововъ, уже пр³обрѣлъ значительный вѣсъ въ семействѣ и неофиц³ально считается женихомъ, сообразивъ все это, онъ успокоился. Желая выказать предъ невѣстой свое остроум³е и ствснить соперника, онъ комически-серьезнымъ тономъ заявилъ: "за, вы мой соперникъ! Въ такомъ случаѣ не угодно ли взять пистолетъ и выдти на дуэль!" И не будучи въ состоян³и сдерживаться отъ собственнаго остроум³я, онъ разразился раскатистымъ хохотомъ. Хлоповъ совершенно смутился и стоялъ какъ нашаливш³й школьникъ предъ инспекторомъ. Глядя на него, Богослововъ еще сильнѣе захохоталъ. На него напала та минута, когда человѣкъ чувствуетъ, что ненужно, неприлично смѣяться, и все таки смѣется и никакъ не можетъ удержаться отъ смѣха. Вѣра Николаевна сначала съ любопытствомъ смотрѣла то на Хлопова, то на Богословова; но глаза ея шире и шире раскрывались, по мѣрѣ того, какъ закатывался Богослововъ; въ нихъ показалось смущен³е, блеснули слезы. Ей стало жаль Хлопова.

   - Вы сегодня очень неавантажны! дрожащимъ голосомъ, но уже совсѣмъ не жеманно сказала она Богословову. Глаза ея замигали быстрѣе. Она поспѣшно вышла изъ залы.

   Богослововъ увидѣлъ, что онъ сдѣлалъ большую неловкость, и, растрепывая волосы, быстро зашагалъ по комнатѣ. Въ это время Хлоповъ хотѣлъ-было улизнуть, но, къ несчаст³ю, въ залу вошли хозяинъ и хозяйка. Хозяйка была довольно почтенная дама, съ "вальяжными" пр³емами, съ благообразной наружност³ю; только на лицѣ былъ излишекъ жира. Она была одѣта довольно хорошо для попадьи. Черные волосы были причесаны постаринному: на косичкахъ вавилоны. Поздоровавшись съ гостями, она пригласила ихъ сѣсть и, сѣвши сама, обратилась къ нимъ съ общимъ вопросомъ: - а вы, господа, какъ смѣли обижать мою Вѣру? Вонъ она плачеть о чемъ то, а Николай Степановичъ говоритъ, что она съ вами осталась.

   Богослововъ откинулъ пятерней свои волосы и что-то промычалъ.

   Въ залу вошла Вѣра Николаевна. Мать спросила ее, о чемъ она плакала.

   - Ахъ, мамаша, когда же я плакала? краснѣя, отвѣтила дочь.

   - Прошу покорно, отпирается!

   - Ей-Богу, не плакала! Вамъ вѣрно показалось...

   Мать строго взглянула на нее и велѣла сбирать чайный приборь.

   Въ это время о. Николай вполголоса бесѣдовалъ съ Хлоповымъ. Послѣдн³й мало-по-малу пришелъ въ разумъ, началъ бодрѣе посматривать кругомъ себя и толковѣе отвѣчать на вопросы хозяина. Одно плохо - рукава у сюртука были слишкомъ коротки, такъ что приходилось постоянно одергивать ихъ, да и руки сегодня были черезчуръ красны.

   Вскорѣ вся компан³я перешла въ гостиную, къ самовару. По незнан³ю прилич³й, или потому, что это было ближе, только Хлоповъ сѣлъ на диванъ, рядомъ съ Вѣрой Николаевной, которая распоряжалась чаемъ. На губахъ у нея промелькнуло что то въ родѣ улыбки; Богослововъ замѣтилъ это и сталъ ожесточенно теребить свою жиденькую бороду.

   Пошелъ общ³й разговоръ о томъ, о семъ, а то минутку и молчали. Богослововъ помаленьку вошелъ въ колею и началъ разсказывать о своей жизни и особенно о жизни какого то богатаго дяди, протопопа. Подъ шумокъ Вѣра Николаевна тоже вступила въ разговоръ съ своимъ сосѣдомъ.

   - Вы здѣсь живете? тихо спросила она.

   - Нѣтъ, отвѣтилъ Хлоповъ, пытливо взглянувъ на нее: не смѣется ли, молъ!

   - Вы въ губернскомъ городѣ живете? чрезъ минуту снова спросила она.

   - Н-нѣтъ, т. е. въ губернскомъ.

   Вѣра Николаевна разлила чай и разставила чашки по столу. Одну чашку поставила предъ Хлоповымъ. Послѣдн³й тотчасъ налилъ на блюдечко и началъ пить съ кускомъ сахару. Вѣра Николаевна нечаянно уронила чайный платокъ и, поднимая его, мимоходомъ сказала: вы лейте сливокъ!

   - Хорошо! прошепталъ Хлоповъ и, какъ послушный мальчикъ, вылилъ почти полмолочника сливокъ въ чашку и блюдечко, вслѣдств³е чего изъ послѣдняго чай сплеснулся на салфетку. Вѣра Николаевна, зная акуратность своихъ родителей, сдѣлала недовольную минку и незамѣтно стянула со стола замоченную часть салфетки. Словомъ, она покровительствовала новому жениху.

   Вообще, Вѣра Николаевна была добрая и простая дѣвушка, хотя и любила подчасъ сказать хитрое словечко, поздороваться съ знакомымъ мужчиной словами - "ареуваръ, мусье", разсказать своей подругѣ о какихъ то богатыхъ знакомыхъ, у которыхъ она бываетъ, какъ дома, про как³я то ученыя книги, которыя она будто читала и т. п. Это была настоящая провинц³яльная барышня, которая плачетъ надъ полузамерзшимъ воробьемъ, отогрѣвая его въ своихъ ладоняхъ, а случись гдѣ нибудь пожаръ, она съ сердечнымъ замиран³емъ будетъ ждать, скоро ли загорится большой сосѣдн³й домъ. Характеръ у Вѣры Николаенны былъ небойк³й и, какъ у большинства особъ духовнаго зван³я, у нея была извѣстная доля застѣнчивости. Вотъ почему она сочувственно отнеслась и къ застѣнчивости Хлопова. Къ тому же онъ былъ женихъ, который въ глазахъ дѣвушки всегда имѣетъ нѣчто мистическое. Всего этого было довольно для того, чтобы она, сидя на диванѣ, чувствовала себя хорошо, особенно когда удавалось ей встрѣтить смущенный взглядъ сосѣда.

   Чай уже кончался, когда дверь въ гостиную немного пр³отворилась и въ ней показалась толстая голова какой то бабы, должно быть кухарки.- Подомарь пришелъ за благословленьемъ благовѣстить къ вечернѣ! однимъ духомъ проговорила голова.

   - А, пусть велитъ благовѣстить! сказалъ о Николай.- Какъ время то идетъ! Вы, господа, вѣроятно, дождетесь меня?

   - Нѣтъ ужъ, зачѣмъ же-съ! сумрачно отвѣтилъ Богослововъ.

   Хлоповъ ничего не сказалъ, но всталъ съ мѣста и началъ прощаться.

   - Посидите, господа, сказала въ свою очередь матушка.

   - Покорно благодарю! мнѣ уже пора... да, пора домой... бормоталъ Хлоповъ, учащенно кланяясь ей.

   - Ну, какъ угодно! Милости просимъ завтра, завтра воскресенье. Но по крайней мѣрѣ, вы, Степанъ Сидоровичъ, останьтесь!

   Степанъ Сидоровичъ подумалъ, нахмурившись, и будто нехотя согласился остаться.

   Хлоповъ раскланялся и вышелъ въ сѣни. Въ сѣняхъ какимъ то образомъ попала на встрѣчу ему Вѣра Николаевна, которая быстро и убѣдительно проговорила: приходите же завтра. Хлоповъ даже съежился отъ такой нечаянности.

   У воротъ настигъ его о. Николай въ рясѣ и съ длинной камышевой тростью.

   - Вотъ и я готовъ! сказалъ онъ;- вы какъ разъ проводите меня по пуги. Кстати и потолкуемъ о дѣлѣ.

   Однако о дѣлѣ они не успѣли потолковать. Едва лишь вышли изъ воротъ, какъ попалъ коротк³й знакомый о. Николая. Минутку постояли, поговорили. Чрезъ 20 шаговъ опять знакомый. Опять постояли, поговорили. Дальше о. Николай почти на каждомъ шагу снималъ свою шляпу и раскланивался съ прохожими - съ толстопузыми купцами, съ чиновниками, съ дьяконами и причетниками, съ женщинами всѣхъ сортовъ - и въ бѣлыхъ чепцахъ, и въ шелковыхъ косынкахъ, и въ соломенныхъ гарибальд³йкахъ, и въ какихъ то допотопныхъ шляикахъ, похожихъ на деревенск³я накладушки, въ которыхъ возятъ зимой небольшихъ "левизоровъ по казенному". Казалось, весь городъ былъ на короткой ногѣ съ нимъ. И всѣмъ отдавалъ онъ почтительный и въ то же время солидный, неунизительный для духовной особы поклонъ. И при каждомъ поклонѣ на лицѣ его свѣтилась добродушнѣйшая въ м³рѣ улыбка.

   - Неужели все это знакомые вамъ? спросилъ Хлоповъ, вспоминая, какъ часто здоровался и дьяконъ со встрѣчными на улицѣ.

   - Помилуйте, гдѣ же тутъ познакомишься со всѣми? отвѣтилъ о. Николай. - Иного и въ глаза въ первый разъ видишь, но если онъ почтенный человѣкъ, отчего не поклониться? Опять же наше дѣло - особь статья. Надо всѣмъ почтен³е оказать: иначе самъ въ убыткѣ останешься. Вонъ, видите, на встрѣчу идетъ купецъ; онъ принимаетъ насъ со славой... здравствуйте, почтеннѣйш³й Петръ Кузьмичъ!.. каж