Старостин Василий Григорьевич - Похождения семинариста Хлопова

;шительно сказалъ о. Карпъ. - Вѣдь и безъ того придется много издержать съ этой проклятой консистор³ей, да со свадьбой. Да вамъ денегъ и не надо! лошадка будетъ, корова тоже... A невѣста, я вамъ скажу, теплая,- настоящая печка!

   - Н-ну! невольно произнесъ Хлоповъ и еще глубже погрузился въ свои думы.

   Недалеко отъ Бобовскаго погоста послышались въ сторонѣ колокольцы и бубенчики, а вслѣдъ за тѣмъ выскакалъ на большую дорогу верховой и за нимъ пара, заложенная въ тарантасъ; потомъ и еще пара и нѣсколько одиночекъ; всѣ лошади были убраны въ блестящ³я мѣдныя сбруи; въ тарантасахъ сидѣли мужики въ синихъ армякахъ и бабы въ пестрыхъ нарядахъ. Лошади скакали во всю прыть, однако не могли перегнать телѣгу о. Карпа.

   - А, ужъ и готово! сказалъ о. Карпъ - скоро снарядились.

   Пр³ѣхали на погостъ. Еще не успѣли вылѣзть изъ телѣги, какъ прискакалъ и свадебный поѣздъ. Одинъ изъ поѣзжанъ настигъ въ воротахъ о. Карпа и началъ говорить, что вотъ, молъ, такъ и такъ... Чрезъ четверть часа о Карпъ вмѣстѣ съ Хлоповымъ былъ уже въ церкви. Хлоповъ остался на паперти и сталъ смотрѣть на невѣсту, которая въ это время сидѣла на скамьѣ и плакала. Съ обѣихъ сторонъ ея стояли бабы и наскоро убирали ея голову. Недалеко отъ нихъ толпились поѣзжане и гулко перешептывались. Дьячокъ носился съ огромной книгой, въ которой должны были подписаться свидѣтели жениха и невѣсты. Одинъ изъ свидѣтелей былъ грамотный; другой попросилъ Хлопова подписать вмѣсто себя. Хлоповъ подписалъ и кстати посмотрѣлъ въ клировыя вѣдомости, которыя лежали въ свидѣтельской книгѣ. Онъ хотѣлъ узнать, дѣйствительно ли 19 лѣтъ старшей дочери о. Карпа? Оказалось 23 года. Хлоповъ только покачалъ головой. Онъ прислонился къ стѣнѣ и началъ раздумывать, куда теперь идти,- прямо ли домой, или зайти еще къ о. Федосею, о которомъ говорилъ о. Карпъ? - Авось тамъ что нибудь выйдетъ, думалось ему...

   Между тѣмъ въ церкви шло вѣнчанье; слышалось "Господи помилуй" и "Тебѣ Господи". Хлоповъ подошелъ къ молодымъ и сталъ смотрѣть на нихъ.- Женихъ, довольно дюж³й парень, не очень молодой, стоялъ съ нахмуреннымъ лбомъ. Рядомъ съ нимъ - молодая дѣвушка, когда-то красивая, цвѣтущая, теперь стояла блѣдная, со впалыми щеками, съ красными глазами. Она смотрѣла въ полъ и ни однимъ мускуломъ не двигалась. По временамъ какая-то баба припадала къ ея уху и шептала: кланяйся Богу! Хлоповъ стоялъ близко и слышалъ этотъ шопотъ. Молодая машинально поднимала руку, кланялась и снова упирала глаза въ полъ. Баба снова шептала: кланяйся Богу!.. A на клиросѣ дьячокъ такимъ заунывнымъ, старчески-дребезжащимъ голосомъ напѣвалъ: "положилъ еси на главахъ ихъ вѣнцы", точно "со святыми упокой". За то о. Карпъ велъ себя солидно и звучнымъ голосомъ на всю церковь спрашивалъ молодую: - не обѣщаласъ ли иному мужу? да громче говори! прибавлялъ онъ внушительно. У невѣсты не хватало голоса сказать это громко, и та же баба, которая совѣтовала ей кланяться Богу, отвѣчала за нее: нѣтъ, батюшко, не обѣщалась, куда ей обѣщаться?

   Хлоповъ вышелъ изъ церкви. Въ ожидан³и о. Карпа онъ облокотился на ограду и сталъ смотрѣть на большую дорогу. Недалеко отъ него, у той же ограды, стоялъ какой-то мужикъ. Между ними вскорѣ завязался разговоръ.

   - A ты, почтенный, по какимъ дѣламъ живешь у о. Карпа? спросилъ мужикъ.

   - Такъ, было маленьхое дѣло... нехотя отвѣтилъ Хлоповъ.

   - A развѣ и кончилъ?

   - Кончилъ... вотъ жду о. Карпа, а потомъ и въ путь!

   - Выходитъ, ты не женишься на дочкѣ его?

   - A почему ты думаешь, что я жениться пр³ѣхалъ?

   - На селѣ болтаютъ. Слыхать, и по рукамъ ужъ вдарили, приданаго тысячу берешь! усмѣхнулся мужикъ.

   - Тысячу! развѣ онъ такъ богатъ?

   - Говорятъ... я не шибко вѣрю. Есть, конечно, малая толика, тоже наживаеть. Весной то что раздастъ хлѣба по деревнямъ: дастъ мѣру, получитъ двѣ.

   - Должно быть, крестьяне не очень любятъ его?

   - Да какъ сказать, ничего, ладятъ!.. вотъ я не лажу съ нимъ.

   - Отчего жъ такъ?

   - Я вѣдь староста церковный, вотъ и не ладимъ. Онадысь вышелъ у насъ споръ на счетъ казенной пожни; по тѣ годы онъ самъ арендовалъ эту пожню и платилъ въ казну пятнадцать рублей. Только на этотъ годъ хотѣлъ взять пожню одинъ мужичекъ, семнадцать рублей давалъ. О. Карпъ не соглашался передать аренду; а я говорю - надо передать, потому - дѣло казенное. Онъ говоритъ - я сколько жертвовалъ на церковь, потому, говоритъ, для меня можно два рубля уступить... Это и правда, что онъ иногда жертвуетъ на церковь; вотъ и сево года купилъ три позвонка на колокольню,- одинъ въ полтора пуда и два по полпуду. Однако, я говорю ему,- хоша ты, о. Карпъ, и жертвуешь на церковь, но это дѣло любовное, а пожню, говорю, надо передать. Ну, онъ больше не сталъ спорить и убѣжалъ домой. Только глядь на другое утро,- позвонковъ-то нѣтъ на колокольнѣ. Куда дѣвались? Я немного струхнулъ; сталъ искать вездѣ, да выспрашивать... и что бы ты думалъ? позвонки оказались у него въ подпольѣ,- кто-то изъ его домашнихъ проговорился. Должно быть, онъ хотѣлъ напугать меня... Только я и говорю ему:- о. Карпъ, говорю, отдай позвонки; они, молъ, лежатъ въ подпольѣ у тебя. - Нѣтъ, говоритъ, не отдамъ; я, говоритъ, на собственныя деньги купилъ ихъ; и въ книгу, говоритъ, они еще не записаны. Долго мы спорили съ нимъ, да гдѣ переспоришь его? Я такъ и бросилъ; думаю, самъ образуется, на кой прахъ ему позвонки?.. Чрезъ недѣлю образумился и вправду: - самъ перетаскалъ ихъ ночью на колокольню, такъ что никто и не видалъ.

   Хлоповъ засмѣялся.

   - A вотъ я никакъ не пойму, отчего онъ отказался отъ благочин³я? спросилъ онъ,- говоритъ, самъ отказался.

   - Слушай его - самъ отказался! отвѣтилъ староста,- отказали, вотъ и все!.. Пожалуй разскажу, худого тутъ немного. Въ тѣ поры наѣзжалъ въ наши мѣста архирей. О. Карпъ и послалъ дьячка по сухонскимъ церквямъ, чтобы, значитъ, извѣстить поповъ. Дьячокъ съѣздилъ, извѣстилъ поповъ, и лепортуетъ о. Карпу, что, молъ, такъ и такъ, сполнилъ вашъ приказъ.- Ну, теперь поѣзжай въ эту сторону, говоритъ о. Карпъ,- извѣсти и тамошнихъ поповъ. - Дьячокъ взмолился,- смилостивься, говоритъ, лошаденка вся измучилась, пошли, говоритъ, сторожа. A сторожъ у o. Карпа замѣсто батрака, во всякую пору нуженъ дома. Ну, о. Карпъ разсерчалъ,- какъ ты смѣешь супротивляться мнѣ, да я, говоритъ, сейчасъ тебя упеку!.. на языкъ то онъ невоздержный. Дьячокъ испугался,- а то, можетъ, и со злости,- кинулся на село и палъ на колѣнки посередь улицы.- Добрые хресьяне, говоритъ, спасите, погибаю! такъ и такъ молъ... Мужики взяли, да и написали заступу за него и послали, куда слѣдуетъ. Глядь, мѣсяца чрезъ два о. Карпа отрѣшили отъ благочин³я.

   Въ это время изъ церкви сталъ выходить народъ. Прежде, чѣмъ разстаться со старостой, Хлоповъ спросилъ у него дорогу на погостъ Сухонской Богородицы, о которой поминалъ о. Карпъ. Дорога оказалась попути Хлопову и заблудиться было нельзя.

   - Тамъ о. Федосей, не такъ ли? сказалъ онъ.

   - Есть! есть такой попъ! отвѣтилъ староста.

   - Добрый?

   - Ничего попъ, добрый попъ.

   Затѣмъ Хлоповъ и староста разстались. Хлоповъ направился къ дому о. Карпа, желая до прихода его изъ церкви собраться въ дорогу. Мысли его вполнѣ опредѣлились.

   Въ средней комнатѣ, въ которой пили чай, онъ засталъ Наталью Карповну, сидѣвшую у окна. Онъ былъ нѣсколько сконфуженъ и не зналъ, что сказать. Но Наталья Карповна скоро выручила его.

   - Сосипатръ Павловичъ, правду говорятъ, что вы пр³ѣхали жениться? тихо сказала она.

   Послѣ такого вопроса конфузливость у Хлопова прошла; онъ сдѣлалъ кругъ по комнатѣ и съ явной обидчивост³ю сказалъ: - говорятъ, говорятъ, Наталья Карповна! говорятъ, что куръ доятъ! и спрашивается, откуда эти удивительные слухи?

   Однако слова эти нимало не подѣйствовали на Наталью Карповну. Продолжая перебирать складки платья на колѣняхъ, она такъ же тихо, какъ и первыя слова, сказала ему:- Сосипатръ Павловичъ, вы не разсердитесь - что я скажу?

   Хлоповъ взглянулъ въ лицо поповны. Его поразилъ печальный тонъ голоса и еще болѣе та глубокая грусть, которая виднѣлась въ глазахъ ея и въ образовавшихся морщинкахъ около опущенныхъ губъ.

   - Скажите, Наталья Карповна.

   - Побожитесь, что не разсердитесь.

   - Ей Богу не разсержусь.

   - И никому не скажете?

   - Нѣтъ.

   - А... я бы хотвла... я хотѣла сказать... Наталья Карповна была страшно взволнована, грудь ея порывисто поднималась, а языкъ не могъ выговорить словъ.

   - Да что такое? скажите пожалуйста! проговорилъ Хлоповъ.

   - Женитесь на мнѣ! со слезами прошептала она. Хлоповъ и ротъ раскрылъ.

   - Папенька и маменька завсегда бранятъ меня, сестра дерется, я ихъ не люблю, а... васъ бы я повѣкъ любила...

   Слезы нѣсколько разъ прерывали рѣчь поповны. Хлоповъ почувствовалъ искреннюю симпат³ю къ ней. Онъ хотѣлъ сказать ей какое-нибудь утѣшен³е; онъ уже протянулъ къ ней руку, какъ вдругъ послышались въ кухнѣ чьи-то шаги. Поповна вздрогнула и побѣжала вонъ изъ комнаты, но въ дверяхъ столкнулась съ отцомъ.

   - Куда ты бѣжишь, загнувъ голову? Да ты плачешь... о чемъ плачешь?

   О. Карпъ съ удивлен³емъ смотрѣлъ то на дочь, то на Хлопова. Поповна что-то объясняла, заикаясь и судорожно обтирая глаза кулаками.

   - Ступай прочь! крикнулъ онъ на нее и обратился къ Хлопову: - это вы разгнѣвили ее?

   - Да, стану я гнѣвить! не ребенокъ! заносчиво отвѣтилъ Хлоповъ. - Я вотъ собрался домой. Прощайте, о. Карпъ! Покорно благодарю за угощенье!

   - A мѣсто какъ же?

   - Не желаю на это мѣсто!

   - Какъ не желаете? Съ чего не желаете?

   Но Хлоповъ выходилъ уже изъ комнаты и не слушалъ его.

   - Я, пожалуй, дамъ вамъ и денегъ рублей тридцать въ приданое! крикнулъ ему о. Карпъ.

   Но тотъ летѣлъ безъ оглядки подальше отъ этого дома. - Только Наташки мнѣ жалко! бормоталъ онъ дорогой. - Этотъ шабала подумаетъ, что я изъ-за нея убѣжалъ,- отколотитъ! какъ есть отколотитъ!

  

  

   Найти дорогу къ Сухонской Богородицѣ было очень нетрудно для Хлопова. Версты чрезъ три отъ Бобовскаго погоста, какъ сказалъ староста, нужно было своротить съ широкой столбовой дороги на проселочную, уже съ самаго начала которой была видна Богородицкая церковь. На разстоян³и семи верстъ Хлоповъ все имѣлъ ее въ виду, такъ что идти было весело. Церковь была большая, каменная, очень красивая съ своими пятью главами и блестящими крестами. Глядя на нее, Хлоповъ старался угадать, как³е тутъ люди живутъ, каковъ попъ, какова невѣста и т. п. Онъ соображалъ, что, можетъ быть, чрезъ два-три мѣсяца ему придется поселиться на всю жизнь ви этомъ мѣстѣ, у этой пятиглавой церкви, и будетъ онъ жить тутъ, какъ въ родномъ гнѣздѣ, будетъ у него женка... Въ головѣ его появилось какое то суевѣрное чувство и чтобы отогнать эти преждевременныя загадыван³я, онъ чуть замѣтнымъ движен³емъ руки перекрестилъ себя на груди.

   На погостѣ онъ спросилъ домъ священника. Ему указали. Съ нѣкоторымъ безпокойствомъ вошелъ онъ въ огородъ и приблизился къ крыльцу. У крыльца играли как³я-то дѣвочки. Двѣ-три изъ нихъ были одѣты въ платьяхъ; значитъ, принадлежали причту. Проч³я были изъ крестьянскихъ дѣтей. Хлоповъ подошелъ къ одной дѣвочкѣ, которая была одѣта лучше другихъ, и спросилъ ее:- дома о. Федосей?

   - Нѣтъ дома папы! бойко отвѣтила дѣвочка и замѣшалась въ толпу подружекъ.

   Хлоповъ отступилъ на нѣсколько шаговъ и сталъ смотрѣть на ихъ игру. Дѣвочки немного смутились и затихли, но скоро оправились и снова начали играть.

   - Ты, Анютка, будто мой мужъ, а это нашъ ребенокъ! сказала поповна одной дѣвочкѣ и при этомъ указала на годовалаго ребенка, съ которымъ мать, должно быть, заставила водиться ее.

   - Ладно! отвѣтила Анютка; - только ребенка у насъ не Ваней зовутъ!

   - Станемъ звать Тимошкой! рѣшила та.

   - A у меня мужа не будетъ! громко заявила другая дѣвочка,- я будто вдова и ребятъ у меня много... ты, Аксютка, ты, Маринка, ты... ты, всѣ вы будто мои робята,- согласны?

   И Аксютка, и Маринка, и друг³я двѣ-три дѣвочки изъявили свое соглас³е.

   - Это нашъ домъ! сказала поповна, отмѣривая небольшое пространство земли.- A мы всѣ будемъ жить въ одной избѣ? спросила она вдову и мать многочисленнаго семейства.

   - Веселѣе всѣмъ! сказала эта. - Ну, дѣвки, давайте обряжаться! несите муки, воды, соли!..

   Дѣвки разсыпались по сторонамъ и чрезъ минуту принесли кто глины, кто песку, кто щепъ и черепковъ. Началась стряпня. Глина замѣнила тѣсто, песокъ - соль, черепки - чашки и тарелки.

   - Я стану одѣваться! неожиданно заявила поповна и ускользнула въ какой-то сарай. Изъ сарая она вынесла небольшой обручъ и рогожу.

   - Что ты, Олюшка, хочешь дѣлать? спросилъ ее мужъ.

   - Карналинъ надо сшить! отвѣтила жена.

   A сшить "карналинъ" было очень нетрудно; стоило только привязать къ обручу длинную мочалку, и дѣлу конецъ! Сдѣлавъ это, Олюшка снова ушла въ сарай и вскорѣ вернулась оттуда уже въ карналинѣ. Мужъ ея, Анютка, самъ изъявилъ желан³е нарядиться въ карналинъ. Но Олюшка засмѣялась и сказала, что мужчины не наряжаются такъ. Друг³я дѣвочки съ завистью смотрѣли на растопыренное платье ея и рѣшили, что послѣ обѣда онѣ также сдѣлаютъ себѣ карналины.

   Между тѣмъ, на большомъ чурбанѣ, замѣнявшемъ столъ, появились глиняные пироги и булки. Въ одинъ черепокъ налили воды, а въ воду насыпали стружекъ и травы: это щи.

   - Ну, робята, садитесь, садитесь! торопливо сказала вдова,- отобѣдаемъ, да и на работу; севодни надо сѣно сгрести, съ поля убрать... охъ, время то страдное!

   Всѣ дѣвочки усѣлись за столъ. Одинъ Тимошка, т. е. годовалый ребенокъ Ваня, остался въ сторонѣ.

   - Тимка, садись! крикнула мать.

   Тимка возился въ пескѣ и не обращалъ вниман³я на нее.

   - Слышь, Тимка? ты ужъ своей матери не слушаешься, своей то матери!.. и мать, схвативъ небольшой прутокъ, побѣжала къ ребенку.

   - Слушайся, слушайся, слушайся! приговаривала она, легонько стегая ребенка.

   Ребенокъ началъ плакать.

   - Только пикни! Тимошка, только посмѣй!.. Ну, Ванюшка, Ванюшка, я вѣдь нарочно... не плачь, пойдемъ обѣдать... о-о! вотъ и Тимошка мой идетъ, ай Тимошка, умница Тимошка!

   Олюшка посадила своего Тимошку за столъ и подала ему кушанье. Ребенокъ успокоился и безцеремонно положилъ въ ротъ глиняную лепешку.

   Дѣвочки засмѣялись. Ребенокъ сначала улыбался и весело посматривалъ на компан³ю; потомъ началъ пускать слюну и заплакалъ.

   Мать снова стала уговаривать, но, не успѣвъ въ этомъ, воскликнула съ пафосомъ:- Господи ты Боже, какой ревунъ!.. за восклицан³емъ послѣдовалъ щелчокъ.

   - A вы, щенята, чего роты разили? кричала между тѣмъ вдова своимъ ребятамъ,- ступайте на работу!.. ты, Маринка, что зубы скалишь?

   Маринка захохотала. Вдова съ сердцемъ бросилась къ ней и стала теребить ее за волосы. Ta въ свою очередь вцѣпилась въ волосы матери. Мать отпустила ей въ спину тяжеловѣсный тумакъ и тотчасъ сдачи получила тумака. Произошла небольшая битва, въ которой мать осталась побѣдительницей. Маринка заревѣла на всю деревню и побѣжала жаловаться своей бабушкѣ. Мать, обезкураженная, какъ бы въ оправдан³е себя, сказала: да вѣдь она моя дочь и я могу учить ее, а она меня не можетъ, потому что она моя дочь.

   На всю эту сцену Хлоповъ смотрѣлъ не столько съ удовольств³емъ, сколько для отдыха. Видя разстройство игры, онъ снова подошелъ къ Олюшкѣ и спросилъ ее:- а гдѣ твой папа?

   - Папа тамъ, удитъ, отвѣтила она, сдѣлавъ неопредѣленный жестъ.

   - Рыбу удитъ?

   - Да; онъ завсегда рыбу удитъ.

   Хлоповъ спросилъ, въ какомъ мѣстѣ онъ удитъ и какъ добраться до него. Дѣвочка объяснила. Тогда онъ пошелъ сначала къ церкви, потомъ вышелъ на берегъ и спустился къ рѣчкѣ. Недалеко отъ рѣчки, у самой рѣки, лежала огромная сосна, наполовину замытая пескомъ и глиной. Образовался холмъ, на которомъ появилась уже муравка. За этимъ холмомъ сидѣлъ о. Федосей въ заплатанномъ подрясникѣ, а предъ нимъ были воткнуты въ берегъ двѣ удочки. Хлоповъ подошелъ и тихонько кашлянулъ. О. Федосей не шевельнулся; онъ уперъ свои щеки въ ладони и, казалось, думалъ о чемъ то. Хлоповъ подошелъ къ нему и заглянулъ въ лицо. Глаза были закрыты. Спитъ! съ нѣкоторымъ удовольств³емъ подумалъ Хлоповъ, посмотрѣлъ на его фигуру, на удочки, потомъ заглянулъ въ буракъ, стоявш³й недалеко отъ о. Федосея; въ буракѣ была вода, а въ водѣ плавалъ пискарь. Около бурака ползали черви, какимъ то образомъ выползш³е изъ тюрика бумаги, въ которомъ были завернуты. Хлоповъ еще разъ кашлянулъ, погромче.

   - Ась? воскликнулъ о. Федосей, быстро провелъ пальцами по глазамъ и сразу вытащилъ обѣ удочки. На удочкахъ не было ни рыбы, ни червяковъ.

   - Здравствуйте, ваше благословен³е! проговорилъ Хлоповъ.

   - Ась? снова прозвучалъ о. Федосей и оглянулся.

   - Я говорю - здравствуйте! Вотъ къ вамъ пришелъ по небольшому дѣльцу... шелъ, знаете, мимо, отчего, думаю, не зайти?

   - Такъ, такъ! садитесь, прошу покорно... Ахъ, что же я усаживаю, точно дома! феноменальная забывчивость!

   О. Федосей поднялся на ноги и благословилъ Хлопова, не давая однако поцѣловать своей руки.

   - Покорнѣйше прошу васъ продолжать, свое занят³е! проговорилъ Хлоповъ съ любезной миной.

   - Ничего, можно и прервать. Это мнѣ по привычкѣ. Иногда самый отличный клевъ подойдетъ, optimus! вдругъ кто-нибудь съ требой!.. служба!

   - A сегодня, какъ я усматриваю, клевъ несильный былъ.

   - Что и говорить! часа два ужъ сижу, а въ буракѣ одинъ пискарь! повѣрите ли Богу - одинъ пискарь!

   - Вы, должно быть, большой любитель уженья?

   - Да, да, любитель... скучно; дома-то сидишь, сидишь одурь возьметъ; а здѣсь, по крайней мѣрѣ, видишь жизнь; паплавки шевелятся, рыба плещется... очень люблю! Особенно ерши хороши; для меня ужасное удовольств³е - вытащить этакого вертунчика! Однако, что же мы стоимъ? садитесь, то бишь... хотѣлъ сказать - пойдемте домой.

   И о. Федосей медленно, акуратно началъ свертывать удочки, при чемъ говорилъ:- да, нынче такое ужъ время, что плохо клюетъ. Вотъ весной - другое дѣло. Я тогда, почитай, съ разсвѣта до потемокъ сижу на берегу; буракъ принесу большой, вдвое больше этого, а къ вечеру онъ полонъ ельцами, и как³е ельцы, я вамъ скажу! по четверти!.. вы не вѣрите?

   - Нѣтъ, отчего же?

   - Да, по четверти!.. Зато каждый день тогда уха, пирогъ, жаркое, настоящая масляница! Знаете, своя рыбка какъ-то всегда бываетъ вкуснѣе покупной... Впрочемъ, я не однимъ уженьемъ занимаюсь,- весной ставлю мережки, а лѣтомъ помчи и морды; особенно люблю ставить морды! Удить, конечно, не столь пр³ятно, но все же времяпрепровожден³е не безъ пользы, а главное - день въ занят³и не замѣтишь, какъ пройдетъ. Наше житье какое, день да ночь - сутки прочь!.. A смѣю спросить, по какому дѣльцу вы прибыли сюда?

   Въ это время о. Федосей и Хлоповъ уже шли по берегу къ погосту.

   - По какому дѣльцу - изволите спрашивать? сказалъ Хлоповъ.- Я, имѣю честь вамъ доложить, кончивш³й курсъ семинар³и, и какъ наслышавшись, что вы имѣете намѣрен³е сдать свое мѣсто за дочерью, а сами перейти ко Власью на Сосны, то я и пришелъ самолично объясниться съ вами касательно этого предмета.

   Хлоповъ мелькомъ взглянулъ на о. Федосея, чтобы узнать, какое дѣйств³е произвели на него эти слова. О. Федосей что-то молча соображалъ. Въ эту минуту въ рѣкѣ, недалеко отъ берега, булькнула рыба. О. Федосей остановился и сталъ вглядываться въ водяные круги.

   - A знаете, это окунекъ! непремѣнно окунекъ! шопотомъ заговорилъ онъ.- Закинемте разокъ, авось на счаст³е... на ваше счаст³е... бормоталъ онъ, торопливо развертывая удочки.

   Хлоповъ хотѣлъ что-то сказать, но тотъ не далъ и пикнуть ему.- Не шумите, не шумите... мы сейчасъ въ буракъ его, голубчика... благослови Господи... Окунекъ!.. не выдавай... бормоталъ онъ съ напряженнымъ вниман³емъ въ лицѣ и даже съ замѣтнымъ сотрясен³емъ рукъ. Но когда были закинуты удочки, уста его совсѣмъ замолкли и фигура приняла полусогбенное, выжидательное положен³е.

   Хлоповъ молча стоялъ на берегу и смотрѣлъ на о. Федосея, на поплавки, на рѣку, на погостъ; потомъ сѣлъ, досталъ бумаги и сталъ свертывать сигарку. О. Федосей оглянулся и одобрительно кивнулъ головой. Хлоповъ съ своей стороны улыбнулся. Странности попа нравились ему, потому что при нихъ вольнѣе чувствовалось.

   Тишина продолжалась довольно долго, такъ что Хлопову стало наскучивать. Наконецъ, о. Федосей вытянулъ уду и громко сказалъ: нѣтъ, шельма, не клюетъ! Потомъ еще разъ закинулъ ее, подержавъ въ водѣ нѣсколько минутъ и снова громко сказалъ:- нѣтъ, шельма, не клюетъ!

   - Видно, мое счаст³е плохо! замѣтилъ Хлоповъ.

   - Нѣтъ, это не потому! Вотъ весной безъ всякаго счаст³я бываетъ отличный клевъ... И о. Федосей снова началъ разсказывать, какъ онъ удитъ тогда рыбу, ставитъ мережки и т. д.- Теперь не стоитъ и ходить на рѣку, безъ преувеличен³я это говорю! убѣдительно прибавилъ онъ.- Да что подѣлаете, привычка! сидишь ино дома, думаешь, что бы подѣлать? сходишь въ огородъ, посмотришь, пощупаешь, а такъ на умъ и взбредетъ - не идти ли, молъ, поудить? Да нѣтъ, думаю, не пойду!.. вотъ развѣ попробовать, есть ли черви въ мусорѣ? знаете, копнешь заступомъ, а тутъ, какъ нарочно, превосходная червь попадетъ! Ну, нѣтъ, все-таки, думаю, не пойду сегодня удить!.. A тамъ, смотришь, чрезъ часъ и сижу на рѣкѣ. О. Федосей далъ себѣ небольшой роздыхъ.

   - Такъ вы, государь мой, хотите взять мое мѣсто за Солей?

   - Да-а, т. е. побесѣдовать съ вами объ этомъ предметѣ, сказалъ Хлоповъ.

   - Съ удовольств³емъ... гм, отчего не побесѣдовать... Опять другое мое пристраст³е - посидѣть за самоваромъ. Повѣрите ли, по два часа сижу! для того у меня есть маленьк³я чашки. Время то незамѣтно и проходитъ.

   - Значитъ, по приходу у васъ немного дѣла?

   - Даже очень немного. Приходъ небольшой; опять же теперь заведено привозить новорожденныхъ для крещен³я на погостъ; да часто и больные плетутся сюда исповѣдаться...

   Въ этихъ и подобныхъ разговорахъ о. Федосей и Хлоповъ поднялись на гору, прошли церковную ограду и вошли въ огородъ, уже знакомый намъ.

   На крыльцѣ они встрѣтили попадью, женщину еще не старую, съ размашистыми пр³емами, въ рабочемъ костюмѣ, въ полотняномъ передникѣ, спускавшемся до самыхъ ступней.

   - Вотъ это моя супруга! A это нашъ гость, матушка... по весьма важному дѣлу! внушительно прйбавилъ о. Федосей.

   - Милости просимъ въ горницу, не совсѣмъ любезно сказала она, поправляя свой костюмъ. Слова "по весьма важному дѣлу" не произвели на нее никакого дѣйств³я, ибо она знала, что для супруга ея каждый пустякъ представлялъ важное дѣло. A на этотъ разъ она тотчасъ догадалась, что гость не болѣе не менѣе, какъ изъ духовнаго правлен³я.

  

   IX.

  

   О. Федосей съ матушкой, а за ними Хлоповъ вошли въ домъ. Комнаты были маленьк³я, но довольно уютныя, оклеенныя свѣтлыми обоями, съ многочисленными картинами въ рамкахъ и безъ рамокъ, съ крашенымъ поломъ, покрытымъ полосатыми половиками, вообще недурно обставленныя. Странность: на одной стѣнѣ висѣли двое часовъ, въ рубль цѣной, которые быстро, точно взапуски, колотили своими маятниками. Два небольшихъ зеркала очень ясно отражали предметы, какъ будто вчера были отполированы. Большая изразцовая печь своимъ блескомъ немного уступала зеркаламъ. Такой уютности, такой чистоты и опрятности Хлоповъ давно уже не видалъ; поэтому, онъ смотрѣлъ кругомъ себя съ пр³ятнымъ удивлен³емъ, какъ если бы нечаянно попалъ въ невѣдомую прекрасную страну. Къ несчаст³ю, матушка скоро разрушила его иллюз³ю.

   - Вы, щенята! крикнула она, войдя въ комнату, и дала по колотушкѣ попавшимся ей двумъ дѣвочкамъ, изъ которыхъ одна, уже знакомая намъ Олюшка, принялась куксить глаза и, какъ ретивый конь, лягнула локтемъ своего Тимошку, т.-е. маленькаго Ваню. Ваня заревѣлъ.

   - A тебѣ чего надо? видно, мало давѣ досталось? говорила матушка, утирая носъ ребенку. Ребенокъ немного успокоился и полѣзъ ручонкой за пазуху къ матери.- Ишь, чего захотѣлъ, пузгленокъ эдакой! малъ, да знаетъ, гдѣ раки зимуютъ!

   Сказавъ это, матушка усѣлась возлѣ Вани, посадила его на колѣни и распахнула то мѣсто, гдѣ раки зимуютъ.

   О. Федосей въ свою очередь тоже сѣлъ на стулъ и сталъ колотить пальцами по столу, приговаривая въ тактъ: трахъ-тарарахъ-тахъ-тахъ-тарарахъ.

   - Ты бы чайкомъ попотчивала насъ! вдругъ обратился онъ къ матушкѣ.

   Матушка не успѣла ничего отвѣтить, потому-что въ это самое время въ комнату вошла молодая дѣвушка, оглянулась, состроила испуганное лицо и выскользнула обратно въдверь.

   - Вишь, коза! проговорила матушка.

   - Это дочь наша Соля; по ангелу Соломон³я. Очень застѣнчива! отрекомендовалъ о. Федосей. - Такъ какъ же, матушка, поставишь для насъ самоварчикъ? обратился онъ къ женѣ.

   - Ну-у! Вѣдь ты ужъ пилъ сегодня утромъ! недовольнымъ голосомъ отвѣтила она.

   - Эхъ ты какая... такая недобрая... Посуди сама, гость и все такое...

   - Гость не проситъ... Ему съ дороги, я думаю, отдохнуть всего лучше!

   - Помилуйте, я совсѣмъ не усталъ! сказалъ Хлоповъ, какъ бы заявляя этимъ, что онъ предпочитаетъ самоваръ отдыху.

   - Каждый день чаи да чаи... состоянья не хватитъ! бормотала матушка, выходя изъ комнаты.

   Чтобы заглушить ея ворчанье, о. Федосей снова забарабанилъ свое трахъ-тарарахъ.

   - A вы хорошо подшутили надъ ней! весело сказалъ. онъ, подмигивая глазомъ.

   - Какъ подшутилъ?

   - A вотъ сказали, что совсѣмъ, молъ, не усталъ!.. "Како не дивимся", запѣлъ онъ, когда матушка снова вошла въ комнату съ чайнымъ приборомъ.

   - Вы не смотрите на нее, что ворчунья, сказалъ онъ, по выходѣ ея въ кухню;- въ сущности она добрѣйшее существо, только скупенька. Знаете, когда я женился на ней и поступилъ на это мѣсто, въ первое время она никакъ не хотѣла давать мнѣ чаю; - хорошо и такъ, говоритъ; мужики, говоритъ, не пьютъ, да живутъ. Однако я сильно привыкъ къ этому напитку еще въ семинар³и, потому урезонилъ ее, что безъ чаю нельзя. Съ тѣхъ поръ мы каждый день пьемъ по разу. Но ужъ бѣда для нея, если придутъ гости и приходится въ другой разъ ставить самоваръ, какъ будто отъ этого раза все наше состоян³е лопнетъ!

   - Такъ, послушайте, для чего же теперь ставить самоваръ? Что касается меня, то повѣрьте...

   - Ну, полноте, за компан³ю отчего не выпить! добродушно перебилъ о. Федосей.- Я самъ очень радъ, что вы пришли въ такое время! при этомъ онъ подмигнулъ уже обоими глазами.

   Хлоповъ скромно улыбнулся.

   О. Федосей началъ пѣть: "Прейде сѣнь законная", но скоро отсталъ и обратился къ Хлопову съ вопросомъ: такъ вы откуда держите путь?

   - Изъ Устюга, домой пробираюсь; отсюда верстъ семьдесятъ будетъ. Попути заѣзжалъ къ о. Карпу Бобовскому, вѣроятно, знаете. Онъ-то и сказалъ мнѣ, что вы хотите сдавать свое мѣсто. Отчего, думаю, не зайти? благо, крюкъ небольшой...

   - Совершенная истина!.. Такъ вы были у o. Карпа? Знаю хорошо. Онъ еще крестный отецъ моей Ольгѣ, вотъ что здѣсь была маленькая дѣвочка. Однако, я слышалъ, что онъ самъ хочетъ хлопотать объ этомъ мѣстѣ для своей дочери?

   - Можетъ быть, только онъ ничего не говорилъ мнѣ. Правду сказать, я недолго и былъ у него... очень недолго.. A позвольте спросить, который приходъ лучше, вашъ или Власьевск³й?

   - Власьевск³й богаче будетъ. Зато тамъ глушь; никакого вида. Деревни небольш³я, разстоян³я дальн³я; одна деревня въ восемнадцати версгахъ отъ погоста. Извольте-ка ѣхать съ требой такую даль! A здѣсь у меня дальше шести верстъ нѣтъ деревни. Мѣстоположен³е здѣсь благодатное. Вы посмотрѣли бы, что тутъ дѣлается весной! Барки, соляныя суда, тихвинки съ ранняго утра и до вечера все плывутъ и плывутъ по рѣкѣ. До смерти люблю смотрѣть. Представьте себѣ, плыветъ этакая барка, съ гору можно сказать, на ней люди ходятъ, копошатся,- и не думаютъ, что с³ю минуту ихъ можетъ поглотить водная стих³я. Вотъ какъ пораздумаешь объ этомъ, станетъ удивительно и грустно. По веснамъ я цѣлыми часами высиживаю у окна. A то еще на угорышкѣ. Знаете, пташки эдак³я как³я-нибудь, божьи коровки, цвѣточки тамъ разные желтеньк³е, а тутъ, смотришь, и солнце на закатѣ! Поужинаешь и на боковую.

   - Я думаю, что вамъ, пожалуй, и скучно будетъ у Власья, проговорилъ Хлоповъ и тотчасъ спохватился, что не слѣдовало это говорить.

   - Это вы вѣрно! Я самъ тоже думаю, задумчиво сказалъ о. Федосей.- Однако и то можетъ быть, что на новомъ мѣстѣ веселѣе жизнь пойдетъ. Сначала, эта переборка, хлопоты, новая обстановка, все это завлекательно. A тамъ заложилъ лошадку, да и маршъ въ гости, сюда къ дочкѣ! Вотъ-вотъ, что хорошо-то! Въ гостяхъ все же не то, что дома, поговоришь о томъ, о семъ, попьешь чайку, погуляешь по старымъ мѣстамъ, вспомнишь о прошломъ, можетъ быть и сгрустнешь немного и пожалѣешь...

   о. Федосей поникъ головой и впалъ въ мечтательное состоян³е. Бесѣда эта была прервана Пелагеей Ивановной, которая вошла въ комнату съ самоваромъ. О. Федосей тотчасъ всталъ со стула и, напѣвая съ хитрыми вар³яцами какой-то тропарь, весело началъ разставлять чашки и стаканы на столѣ.

   - Ужъ ты сиди лучше на мѣстѣ! - сурово сказала матушка.

   - Ну, вотъ сиди! Я люблю возиться съ чашками, ласково прогаворилъ о. Федосей.- Сегодня буду пить изъ стакана... Знаете, я постоянно пью изъ разныхъ посудинъ, точно каждый день въ гостяхъ! обратился онъ къ Хлопову.

   Но послѣдн³й не слушалъ его и устремилъ свои глаза на дверь, за которой переговаривались дѣвичьи голоса:- ты большая, тебѣ и надо первой идти!

   - Ну, смотри, Олюшка, я никогда не стану давать тебѣ лоскутковъ.....

   На минуту стихло. Потомъ дверь отворилась и въ комнату вошла Ольга, оглянулась назадъ и схихикнула.

   - Пожалуйте, Соломон³я Федосеевна, на чашечку чайку! шутливо сказалъ о. Федосей, заглядывая въ дверь.

   Соломон³я Федосеевна нерѣшительно вошла въ комнату, съ потупленной головой прошла къ столу и усѣлась за самоваръ.

   Хлоповъ встряхнулъ головой, какъ бы говоря этимъ: въ такомъ обществѣ и мы не ударимъ лицомъ въ грязь.

   - A гдѣ Ваня? спросила матушка дочерей.

   - Онъ у Польки, отвѣтила Ольга.

   - A ты зачѣмъ оставила ребенка у чужой дѣвчонки? Бѣги скорѣй, принеси его!

   - Да-а! Мнѣ наскучило водиться съ нимъ! плаксиво сказала Ольга, однако тотчасъ пошла за ребенкомъ.

   - Наскучило тебѣ! A бѣгать небось не наскучитъ хоть цѣлые дни!

   - Дѣти любятъ играть! заискивающимъ голосомъ проговорилъ Хлоповъ.

   - Неоспоримая истина! прибавилъ о. Федосей. Дѣтск³й возрастъ - золотое время!

   - Ужъ что говорить! сказала матушка.- Ты самъ-то на дитю походишь! Выдумалъ въ такую пору самоваръ...

   - Ну, ну, не ворчи, Пелаг³я Ивановна. Вотъ придетъ Спасовъ день, поѣдемъ въ городъ и такихъ платьевъ накупимъ тебѣ, что на всю волость шумъ пойдетъ отъ нихъ!

   - Да вотъ какъ еще денегъ дадутъ тебѣ! сказала Пелагея Ивановна и, смѣясь, обратилась къ Хлопову:- я запираю отъ него деньги, а то какъ разъ протранжиритъ!

   - Ну, это дѣло семейное... дѣло семейное... Подноси-ко, Соля, стаканчикъ гостю.

   - Зачѣмъ же? встрепенулся гость.- Я и самъ возьму.

   - A чѣмъ переноситься, садитесь всѣ къ столу, присовѣтовала матушка.

   - Именно къ столу! Ты, Пелаг³я Ивановна, иногда бываешь умница!

   Пелагея Ивановна издала какой-то звукъ. О. Федосей не безъ намѣрен³я усадилъ Хлопова возлѣ дочери, а самъ сѣлъ рядомъ съ ними. Соля немного отодвинулась.

   - Что же, сударыня? или я такъ противенъ для васъ? любезно сказалъ гость.

   - Нѣтъ, я это такъ! испуганно отвѣтила Соля и, не зная, куда дѣвать свои руки, схватилась ими за стулъ и еще дальше отодвинулась.

   - A вы къ ней двигайтесь, а вы къ ней! засмѣялся о. Федосей, ерзая на стулѣ.

   Хлоповъ и Соля также засмѣялись. Даже Пелагея Ивановна улыбнулась. Компан³я немного оживилась. A тутъ еще пришла Олюшка съ Ваней и разсказала какую-то смѣшную истор³ю про дьякона. Ваня безотчетно смѣялся и хлопалъ Солю линейкой. Соля хватала линейку, закрывала Ваню платкомъ и тоже смѣялась. Ваня еще пуще разсыпался, срывая платокъ съ своей головы. Мать, съ любовью глядя на всю эту сцену, ласково сказала:- ишь, пузгленокъ!

   - Вотъ и у васъ будутъ так³е пузглятка! пр³ятнымъ голосомъ сказалъ Хлоповъ Солѣ.

   - Я въ монастырь пойду! отвѣтила она такимъ тономъ, какъ будто дразнила его.

   - A я сберу войско, осажу монастырь и возьму васъ въ плѣнъ! прибавилъ Хлоповъ въ униссонъ, внутренно ликуя за свою ловкость.

   - A я въ рѣку кинусь!

   - A онъ раздѣнется, да вплавь за тобой! воскликнулъ о. Федосей.

   - A она возьметъ, да прутомъ васъ обоихъ! сказала матушка и захохотала. Вмѣстѣ съ ней захохотали и о. Федосей съ гостемъ. Только Соля стыдливо улыбалась. Бесѣда вошла въ обычную колею. Хлоповъ, къ собственному удивлен³ю, чувствовалъ себя очень свободно и велъ разговоръ съ "востроум³емъ". Даже Соля теперь казалась не такой трусихой, ловко закидывала глазки на гостя, подставляла ему стаканъ, потуплялась и краснѣла, словомъ барышня хоть куда! Хлоповъ въ свою очередь часто посматривалъ на нее любовными глазами, стараясь это скрыть и въ то же время очень хорошо зная, что она видитъ всѣ его штуки. Отпили чай. Уже о. Федосей заявилъ своей семьѣ, что гость останется ночевать, такъ какъ онъ пр³ѣхалъ изъ города по важному дѣлу. Уже матушка убрала со стола чайг³ую посуду, а Хлоповъ, Соля и о. Федосей. все еще сидѣли рядомъ и перекидывались вопросами... Соля нечаянно задѣла ногой Хлопова. Хлоповъ, по какому-то наит³ю свыше, толкнулъ ея ногу и улыбнулся. Помедля двѣ-три минуты, Соля потихоньку придвинула свое колѣно къ нему. Хлоповъ говорилъ съ о. Федосеемъ и какъ бы нечаянно прижалъ ея колѣно. Ея нога немного дрогнула. Ротъ постепенно раскрывался. Станъ какъ будто невольно выдвигался впередъ. Она впала точно въ забытье. Хлоповъ тоже испытывалъ пр³ятное чувство и въ разговорѣ съ о. Федосеемъ дѣлалъ невольные пуанты.

   - Пойдемте-ко, Сосипатръ Петровичъ,- кажется, такъ вы называли себя,- прогуляемтесь недалеко, посмотримъ нашихъ видовъ и подышемъ благоуханнымъ воздухомъ, сказалъ о. Федосей.

   Хлоповъ весело всталъ съ мѣста и взялъ свою фуражку. Онъ ощущалъ въ душѣ, ощущалъ въ каждомъ суставѣ своего организма какое-то особенное состоян³е, которое дѣлало его счастливымъ и счаст³е это было такого рода, какого онъ до сихъ поръ еще не испыталъ. Но главное, онъ былъ у себя дома. Послѣ длинныхъ путешеств³й, разныхъ приключен³й, онъ попалъ, наконецъ, на родныя мѣста, въ среду родныхъ людей, въ числѣ которыхъ была такая пр³ятная сестрица, какъ Соля, или даже пускай она будетъ невѣста. Хорошо ему было въ городѣ, когда Вѣра Николаевна сидѣла возлѣ него и хлопала маленькой ручкой по фуражкѣ, и слушала рѣчи его, и сама лепетала разныя глупости, но все же тамъ было не дома, не такъ легко, не такъ свободно.

   Итакъ, пошли они съ о. Федосеемъ гулять. Былъ пятый часъ вечера. Прежде всего они вышли на окраину горы и увидѣли богатое царство. Хлоповъ и давеча могъ бы видѣть это царство, но тогда безпокоило его предстоявшее свидан³е и знакомство съ о. Федосеемъ и семействомъ его; поэтому, онъ не могъ наслаждаться прелестными видами. Теперь же онъ взглянулъ и, очарованный, развелъ руками. Глазамъ его представилась небольшая площадка высоченной горы, на которой какъ разъ умѣстился погостъ съ его бѣлокаменной церковью и насаженными рядами рябинъ и черемухъ. Подъ горой искрилась отъ солнца и чудовищной змѣей извилась рѣка Сухона. Одинъ конецъ ея, вправо, упирался въ утесъ и, дѣлая острый уголъ, сразу скрывался изъ глазъ, точно отрѣзанъ, точно скала поглотпла его. Лѣвый конецъ, напротивъ, постепенно терялся вдали, между зелеными пожнями и сѣрыми деревушками, крыши которыхъ отражались отъ солнца зеркалами. Изъ-за рѣки открывалась другая картина: все поля и поля, обширная желтая равнина точно золотымъ пескомъ разсыпалась по землѣ.

   - Видъ! проговорилъ Хлоповъ, тихо качая головой.

   - Да это не все! Пойдемте сюда.

   О. Федосей повелъ Хлопова за правое крыло своего дома. Опять пейзажъ.- Внизу, въ глубокомъ рву, протекала рѣчка; въ перспективѣ открывались горы и пригорки, мысы, желтыя полянки, зеленыя лужайки и, наконецъ, въ узенькомъ ущельѣ водяная мельница, точно разбойнич³й притонъ. Выходило тоже недурно.

   - A тамъ за церковью опять ложбина, сказалъ о. Федосей,- такъ что нашъ погостъ походитъ на замокъ или крѣпость; съ которой стороны ни подойди непр³ятель, вездѣ бревнами задавимъ... Теперь я поведу васъ въ огородъ. За нимъ я самъ ухаживаю, самъ и обсаживаю, т. е. разсаду, лукъ, морковь, все самъ. Только гряды копаетъ сторожъ.

   О. Федосей съ особенною любовью сталъ показывать на труды своихъ рукъ и прежде всего объяснилъ, что онъ ни одному плоду не даетъ предпочтен³я. Въ самомъ дѣлѣ, съ краю двѣ гряды были засѣяны картофелемъ; рядомъ съ ними шли двѣ гряды луку, дальше - двѣ гряды моркови, двѣ гряды свеклы, двѣ тряды огурцовъ и двѣ гряды капусты; только гороху и бобовъ было по одной грядѣ, но это потому, что они садятся для ребятъ; значитъ, "двѣ гряды и для ребятъ", прибавилъ о. Федосей. Предъ каждой грядой стояла рябина, а съ краю было нѣсколько черемухъ, окруженныхъ высокимъ малинникомъ, на которомъ ягодъ совсѣмъ не было.

   - Ужъ какъ я ухаживаю за этой малиной, а толку хоть бы на эстолько! съ прискорб³емъ сказалъ о. Федосей, отмѣривая на одной рукѣ небольшую часть пальца, а другой раздвигая вѣтви малинника.

   &n