Ходасевич Владислав Фелицианович - О Пушкине

и о браках - возможных, предполагаемых, состоявшихся и расстроившихся. Молодому Пушкину эта тема чужда на редкость. Он откликнулся на нее, лишь когда дело шло о трех людях, ему очень близких. Но как!

   Над предстоящим браком Михаила Орлова с Екатериной Раевской, к которой сам был неравнодушен, он смеется в стихотворном послании к В. Л. Давыдову:

  

   Меж тем, как генерал Орлов,

   Обритый рекрут Гименея,

   Священной страстью пламенея,

   Под меру подойти готов...

  

   О том, что этот брак состоялся, он известил А. И. Тургенева цинической шуткой, невоспроизводимой в печати.

   23 июля 1825 года, за два дня до того, как впервые посмеялся над Керном, он пишет к Дельвигу и в самом конце письма замечает почти небрежно: "Ты, слышал я, женишься в Августе, поздравляю, мой милый - будь щастлив, хоть это чертовски мудрено". Правда, он еще прибавляет: "Цалую руку твоей невесте и заочно люблю ее как дочь Салтыкова и жену Дельвига". Однако это теплое отношение к будущей жене ближайшего друга довольно поверхностно: едва ли оно не дань вежливости. Уже в следующем письме, спрашивая у Дельвига совета по части печатания стихов, Пушкин прибавляет: "Как ты думаешь? отпиши, покамест еще не женился".

   Свадьба Дельвига состоялась 30 октября. Пушкин его не поздравил. В ближайшем своем письме, во второй половине января 1826 года, он об этом событии тоже не упоминает и даже не шлет поклона жене Дельвига. И в следующем письме - снова ни звука ни о свадьбе, ни о Софье Михайловне. Наконец, уже 20 февраля, он шлет Дельвигу вполне своеобразное поздравление: "Милый друг Барон, я на тебя не дулся и долгое твое молчание великодушно извинял твоим Гименеем.

  

   Io hymen Hymenaee io,

   Io hymen Hymenaee!

  

   т.е. чорт побери вашу свадьбу, свадьбу вашу чорт побери. - Когда друзья мои женятся, им смех, а мне горе; но так и быть: Апостол Павел говорит в одном из своих посланий, что лучше взять себе жену, чем идти в геенну и в огнь вечный, - обнимаю и поздравляю тебя - рекомендуй меня Баронессе Дельвиг".

   По поводу женитьбы Баратынского он выразился еще решительней (в письме к Вяземскому): "Правда ли, что Бар. женится? боюсь за его ум". Далее идет непристойная шутка - и, наконец, заключение: "Я уверен, что ты гораздо был бы умнее, если лет еще 10 был холостой, - брак холостит душу".

   Подобного взгляда на брак и семейную жизнь придерживались весьма многие современники Пушкина - люди его круга. Он тут был вовсе не оригинален. Все это было лишь проявлением российского "ловласизма" и "вальмонизма", которыми даже и рисовались. И вдруг обнаружилась в Пушкине резкая перемена, не только психологически интересная, но и оказавшая решительное и роковое влияние на его участь.

   В 1830 году он сделался женихом Н. Н. Гончаровой, и с этой поры его, так сказать, бракоощущение стало совсем иным. Как далеко зашла в нем эта перемена, увидим ниже. Сейчас отметим лишь то, что с момента жениховства он в своих письмах начинает проявлять сочувственный интерес к чужим бракам. Брак прежде всего перестает быть в его глазах величиною, не стоящею внимания. Уже 14 марта 1830 года он сообщает Вяземскому: "...вот что важно: Киселев женится на Л. Ушаковой". После свадьбы он начинает следить за чужими матримониальными делами очень пристально.

   1 июня 1831 года он пишет Нащокину относительно сватовства некоего Поливанова к одной из своих своячениц.

   3 августа он сообщает Плетневу, что А. О. Россети "гласно сговорена. Государь уж ее поздравил".

   8 декабря он сообщает жене из Москвы, что "Корсакова выходит за кн. Вяземского".

   25 сентября 1832 года пишет ей же: "Твой Давыдов, говорят, женится на дурнушке".

   Несколько дней спустя - ей же: "Горсткина вчера вышла за кн. Щербатова, за младенца. Красавец Безобразов кружит здешние головки... Кн. Урусов влюблен в Машу Вяземскую... Другой Урусов, говорят, женится на Бороздиной".

   26 августа 1833 года он сообщает жене о сватовстве ее брата.

   2 сентября 1833 года - ей же: "Обедал у Суденки, моего приятеля, товарища холостой жизни моей. Теперь и он женат, и он сделал двух ребят..."

   8 октября - целая философия: "Безобразов умно делает, что женится на княжне Хилковой. Давно бы так. Лучше завести свое хозяйство, чем волочиться весь свой век за чужими женами".

   Таких цитат можно привести еще очень много. Сообщения, слухи, сплетни, гадания о предстоящих или совершившихся браках имеются в письмах к жене от 21 октября 1833 года, от 30 апреля и 11 июня 1834-го, в другом письме того же, приблизительно, времени, в письмах от конца сентября 1835 года, от 4 и 5 мая 1836-го... Замечательно, что в подавляющем большинстве случаев речь идет относительно людей, до которых Пушкину, в сущности, нет дела. Какая разница с теми временами, когда и брак Дельвига не занимал его!

   То обстоятельство, что матримониальные темы трактуются всего чаще в письмах к жене, способно вызвать предположение, что Пушкин не сам интересуется чужими браками, а сообщает о том, что интересует ее. Но предположение такое будет неверно. Во-первых, потому, что в последнем случае Пушкин не стал бы сообщать Наталии Николаевне о людях, вовсе ей неизвестных, как Судиенко. Во-вторых же, не только с Наталией Николаевной, но и с самим собой, в дневнике, беседует он на ту же тему. Под 17 марта 1834 года читаем: "Из Италии пишут, что гр. Полье идет замуж за какого-то принца" - и т.д.

   Главное же, конечно, тон: обо всех этих браках Пушкин говорит вполне серьезно, деловито, порой сочувственно. От былых насмешек и издевательств не осталось следа.

  

  

   Бывало, ни в одном письме его не встречалось ни слова о деторождении. Даже рождения дочери у Дельвига он не заметил, счастливого отца не поздравил, хотя тот на другой же день радостно сообщил ему об этом событии. Другое дело - когда оказалась беременна Наталия Николаевна. Помимо забот о ней самой, забот, конечно, естественных, - с этих пор (и только с этих пор) встречаем мы в пушкинской переписке ряд упоминаний о родах, на которые раньше он просто не обратил бы внимания.

   В начале января 1832 года, когда Н. Н. Пушкина была на шестом месяце беременна первым ребенком, встречается первое в переписке Пушкина упоминание о родах. Пушкин пишет П. А. Осиповой: "Nous avons appris ici la grossesse de M-me votre fille. Dieu donne que tout cela finisse heureusement..." {"Мы узнали здесь о беременности вашей дочери. Дай Бог, чтобы она закончилась счастливо..." (фр.)} - и так далее.

   После того тема беременности и родов становится очень частой, особенно начиная с 1834 года. О двух детях, "сделанных" Судиенкой (письмо от 2 сентября 1833 года), мы уже упоминали. В начале мая 1834 года Пушкин пишет жене о "брюхе" Смирновой; через несколько дней - опять: "Смирнова ужасно брюхата, а родит через месяц"; 3 июня: "Смирнова на сносях. Брюхо ее ужасно; не знаю, как она разрешится" и т.д. В том же письме: "Долгорукая Малиновская выкинула, но, кажется, здорова". В июне же - вновь о Смирновой, заботливо и подробно: "Смирнова родила благополучно, и вообрази: двоих. Какова бабенка, и каков красноглазый кролик Смирнов? - Первого ребенка такого сделали, что не пролез, а теперь принуждены на двое разделить. Сегодня, кажется, девятый день - и слышно, мать и дети здоровы". 14 июля снова о ней же: "Смирнова опять чуть не умерла. Рассердилась на доктора, и кровь кинулась в голову, слава Богу, что не молоко". В январе 1835 года он поздравляет Нащокина с рождением дочери, желает здоровья роженице и нежно пеняет другу за несообщение подробностей: "Ты не пишешь, когда она родила". 21 сентября того же года он рассказывает жене об Е. Н. Вревской: "Вревская... толста, как Мефодий, наш псковский архиерей. И незаметно, что она уж не брюхата: все та же, как когда ты ее видела". 14 апреля 1836 года он сообщает Н. М. Языкову о той же Вревской, что она "в пятый раз брюхата". 14-16 мая рассказывает жене: "На днях звал меня обедать Чертков. Приезжаю - а у него жена выкинула".

   И опять, как о браках, записывает он в дневнике: 29 ноября 1833: "Молодая Штакельберг умерла в родах"; 17 марта 1834: "Из Москвы пишут, что Безобразова выкинула". В том же году, в среду на святой, записывает о Смирновой: "Дай Бог ей щастливо родить, а страшно за нее".

   Получается такое впечатление, словно до женитьбы Пушкина никто ни на ком не женился, - а после его женитьбы все кинулись венчаться. И словно пока не рождались у Пушкина дети, не рождались они ни у кого - а со времени первой беременности Наталии Николаевны все кругом принялись "делать детей".

   Таковы две черты перемены, случившейся в Пушкине. Но есть еще третья. Она-то и оказалась для него роковой.

  

  

   В 1821 году, в Кишиневе, написал он "Гавриилиаду". Сделав рогоносцами всех мужских персонажей поэмы, в заключительных стихах Пушкин задумался о себе самом, о своей вероятной участи:

  

   Но дни бегут, и время сединою

   Мою главу тишком осеребрит,

   И важный брак с любезною женою

   Пред алтарем меня соединит.

   И я тогда, Иосиф утешитель,

   Молю тебя, колена преклоня,

   О, рогачей заступник и хранитель,

   Молю - тогда благослови меня,

   Даруй ты мне блаженное терпенье,

   Молю тебя, пошли мне вновь и вновь

   Спокойный сон, в супруге уверенье,

   В семействе мир и к ближнему любовь.

  

   Это значит, что Пушкин не сомневался в неизбежной участи каждого мужа - рано или поздно стать рогоносцем. Иного не ждал он и для себя и, не мечтая о верности со стороны будущей супруги, просил у небес только одного: блаженного незнания об ее изменах.

   Третья перемена, в нем происшедшая (перемена самая важная, бывшая причиной и первых двух), в том и заключалась, что когда он задумал жениться на самом деле, то пожелал не только "уверенья в супруге", но и действительной верности с ее стороны. Для своего требования он тогда же стал искать как бы высшей санкции - и с тех пор самый обет супружеский, который раньше был ему только смешон, внезапно приобрел в его глазах высокую ценность и важность. Начиная с 1830 года он создает ряд образов идеальной супружеской верности, причем в основе их всякий раз лежит ситуация вполне автобиографическая: собираясь жениться на девушке, которая к нему заведомо равнодушна, он создает примерные образы героинь, которые хранят верность не во имя хотя бы угасшей, но некогда существовавшей любви, а именно безо всякой любви, единственно во имя произнесенного обета.

   В 1830 году писана восьмая глава "Евгения Онегина". Здесь Татьяна, никогда не любившая мужа, дает знаменитый ответ тому, кого давно любит:

  

   Но я другому отдана:

   Я буду век ему верна.

  

   Тогда же написана "Метель", в которой Марья Гавриловна и Бурмин не решаются перешагнуть через верность своим супругам, которых они даже не знают и никогда не знали. В 1832 году Маша Троекурова, очутившись в положении Татьяны, пересказывает прозой Дубровскому то, что Татьяна сказала стихами Онегину.

   При таких требованиях не могло быть уже и речи ни о "блаженном терпении", ни о "спокойном сне". Терзания Пушкина начались очень рано. Еще во время жениховства, в "Родословной Пушкиных и Ганнибалов", он писал о своем деде со стороны отца: "Дед мой был человек пылкий и жестокий. Первая жена его, урожденная Воейкова, умерла на соломе, заключенная им в домашнюю тюрьму за мнимую или настоящую ее связь с французом, бывшим учителем его сыновей, и которого он весьма феодально повесил на черном дворе". Пушкин знал, что рассказ недостоверен, но записал его, потому что эта история ему нравилась. В его взглядах явилось отныне немало "феодализма", которым заменил он галантные взгляды юности.

   Холостой Пушкин знавал ревность и порой глубоко страдал от нее. Но ревность к Наталии Николаевне окрашена совершенно иначе. Это не ревность любовника, непроизвольная и порывистая. Это сознательная, тяжелая, методическая ревность семьянина и собственника. Пушкина мучит не страх утратить любовь жены - он знает, что этой любви никогда и не было. Он не хочет, чтобы были нарушены его законные права, ему страшно очутиться в толпе обманутых мужей. Он требует не любви, а верности.

   И вот, с тех пор, как его жена явилась в свете, кишащем Ловласами и Дантесами, он начинает отмечать знакомых ему рогоносцев. Самое понятие рогача, прежде такое забавное и не выходившее за пределы веселых стихов, теперь входит в житейский его обиход. Слово это, вслед за появлением записей о браках и детях, является в его письмах и в дневнике.

   Первая запись о рогоносце относится к 22 сентября 1832 года и еще хранит оттенок легкого отношения к теме. Рассказывая жене о Нащокине, Пушкин пишет: "Он кокю, и видит, что это состояние приятное и независимое". Шутливость здесь объясняется тем, что речь идет не о законной жене, а о цыганке, от которой Нащокин и сам старается избавиться, чтобы законным образом жениться на другой.

   Примечательно, что пять дней спустя Пушкин читает Наталии Николаевне первую нотацию и впервые предостерегает ее от кокетства: "Нехорошо только, что ты пускаешься в разные кокетства... хоть я в тебе и уверен, но не должно свету подавать повод к сплетням". Во время предыдущей разлуки с женой этого мотива в письмах Пушкина еще не было. Отныне становится он постоянным. Тревога еще только намечается, но уже в следующем письме, хоть и в шутку, а все-таки Пушкин впервые как будто примеряет роковое слово к себе: "Ты так тиха, так снисходительна, так забавна, что чудо. Что это значит? Уж не кокю ли я? Смотри!"

   С этих пор увещания не кокетничать, не давать повода к сплетням становятся все настойчивее. Наконец, в письме от 6 ноября 1833 года целая страница (печатная) таких увещаний кончается любопытным признанием: "К хлопотам неразлучным с жизнию мущины не прибавляй беспокойств семейных, ревности etc. etc., - не говоря об cocuage {супружеская неверность (фр.).}, о коем прочел я на днях целую диссертацию в Брантоме".

   Он не только стал читать диссертации о рогоносцах, но и в дневнике своем отмечает известные ему случаи чужого неблагополучия на сей счет. 6 марта 1834 года он записывает городские толки о "связи молодой княгини С. с графом В.". 8 апреля - слух о связи Воронцова с О. Нарышкиной.

   Напряженное внимание к теме рогачества не покидало его до тех пор, пока ненавистное слово "кокю" не было произнесено о нем самом. 4 ноября 1836 года он получил анонимный диплом на звание рогоносца - и с этого начались его предсмертные муки. "Мнимая или настоящая связь с французом" решила его судьбу. Повесить Дантеса на черном дворе, к несчастию, он не мог.

  

  

   В третьем томе произведения к печати подготовили и комментарии к ним написали: И. З. Сурат ("Из книги "Пушкин"", "О Пушкине").

  

   Книга "О Пушкине" была подготовлена Ходасевичем к юбилею 1937 г. взамен пушкинской биографии, на которую еще в 1935 г. была объявлена подписка (В. 1935. 17 января. No 3515) и которой он так и не написал. Вместо нее подписчики получили сокращенное и переработанное издание книги "Поэтическое хозяйство Пушкина" (отдельное издание - Л., 1924; журнальный вариант - Б. 1923. Кн. 2. С. 165-216; Кн. 3. С. 183-248; 1924. Кн. 5. С. 218-244; 1925. Кн. 6/7. С. 272-299). По сравнению с ПХП, материал в книге "О Пушкине" строже систематизирован, некоторые главки значительно отредактированы и получили более стройный вид. При этом более 20 заметок Ходасевич исключил вовсе, другие сильно сократил - вероятно, не столько по творческим, сколько по материальным причинам. В книгу введено пять статей, не входивших ни в ленинградский, ни в берлинский вариант ПХП, но публиковавшихся в периодике. Но и в этом новом составе книга далеко не отражает всей полноты пушкиноведческих интересов Ходасевича - с 1913 по 1939 г. им было написано около полутораста статей, рецензий и заметок, так или иначе затрагивающих пушкинскую тему. Подробнее см. в кн.: Сурат И. Пушкинист Владислав Ходасевич. М., 1994.

   Книга "О Пушкине" вышла в феврале 1937 г. в Берлине (изд-во "Петрополис", тираж 500 экземпляров, из них 50 - нумерованных и именных) и вызвала одобрительные отклики в эмигрантской печати: Мандельштам Ю. Ходасевич о Пушкине // В. 1937. 8 мая. No 4077; Адамович Г. Литературные заметки: В.Ходасевич. "О Пушкине" // ПН. 1937. 1 июля. No 5941; Бем А. Письма о литературе: Книга "О Пушкине" Вл.Ходасевича // Меч (Варшава). 1937. 8 августа. No 30 (166); Вейдле В. В. Ф. Ходасевич. "О Пушкине" // СЗ. 1937. Кн. 64. С. 467-468. Ю. Мандельштам писал с очевидным преувеличением, что книга Ходасевича "одна перевешивает всю пушкинскую литературу юбилейного года - по обе стороны рубежа". Дружно сетуя на то, что Ходасевич так и не создал синтетической биографии Пушкина, А. Бем, В. Вейдле, Ю. Мандельштам и в разрозненных сюжетах этой книги увидели удачную попытку воссоздать живую личность Пушкина в единстве биографии и творчества. Отмечалась некоторая классификаторская сухость отдельных очерков, недостаток обобщений (Ю. Мандельштам). Резонные возражения вызвала идея статьи "О двух отрывках" (Г. Адамович, В. Вейдле).

   В нашем комментарии указываются прижизненные публикации статей, вошедших в книгу, учитываются значимые разночтения публикаций, приводятся фрагменты, опущенные при перепечатке.

   Редакции пушкинских текстов и датировки, на которые опирается Ходасевич, не всегда совпадают с принятыми в современной пушкинистике. Существенные несоответствия мы уточняем в комментарии.

  

   С. 397. ...изданная без моего участия и в таком неслыханно искаженном виде, что я тогда же печатно снял с себя ответственность за ее содержание. - Работая над ПХП и параллельно печатая готовые фрагменты в Б, Ходасевич поручил своей бывшей жене Анне Ивановне Ходасевич начать в Петрограде переговоры об отдельном издании книги (см. письмо к ней от 27 декабря 1923 г. в т. 4 наст. изд.). К этому времени Анна Ивановна располагала фрагментами, опубликованными в кн. 2 и 3 Б за 1923 г., а также текстом статьи "Русалка", посланной Ходасевичем А. Н. Тихонову для публикации в журн. "Русский современник". Эти тексты Анна Ивановна поспешила отдать в набор в петроградское изд-во "Мысль", о чем Ходасевич узнал не сразу, т.к. колесил по Европе и письма из Петрограда получал с большим опозданием. Повлиять на ситуацию он уже не смог, и в июне 1924 г. книга вышла в свет. По объему она составила около ²/₃ от написанной, текст из Б был набран без учета поправок и дополнений, но с сохранением журнальных опечаток. К тому же были внесены нелепые изменения в композиционное членение статьи о "Русалке", допущены пропуски, искажения и даже вставки отдельных слов и фраз. Ходасевич этой историей был страшно раздосадован, о чем можно судить по его письмам к А. И. Ходасевич от 28 апреля (РГАЛИ. Ф.537. Оп.1. Ед.хр.51. Л.24-25) и от 10 июля 1924 г. (Там же. Л. 27-28), а также к М. О. Гершензону от 6 августа и 3 сентября 1924 г. (см. в т. 4 наст. изд.). Он написал разъяснительное "Письмо в редакцию", которое переслал К. А. Федину для помещения в журн. "Книга и революция", предполагая вместе с тем напечатать его и в Б. Однако "Книга и революция" закрылась, и письмо появилось лишь в марте 1925 г. в кн. 6/7 Б. Перечислив допущенные издательством ошибки, Ходасевич заключил его словами: "Все эти безобразные искажения, пропуски и прибавления, которые не могу иначе назвать, как наглыми и умышленно издевательскими, заставляют меня отказаться от всякой ответственности за эту книгу в том виде, в каком она напечатана кн<игоиздательст>вом "Мысль"" (Б. 1925. Кн. 6/7. С. 479). Но в Россию Б не поступала, и запоздалое отречение Ходасевича прошло незамеченным.

   Кн. "Поэтическое хозяйство Пушкина" так и не была издана в авторском составе 1923-1924 гг. (реконструкцию этого состава см. в нашем коммент. к собранию пушкинистики Ходасевича, готовящемуся выйти в свет).

   С тех пор мною написан ряд статей и заметок... - Все статьи, вошедшие в кн. "О Пушкине", были ранее опубликованы, некоторые из них - дважды и трижды.

   Установить, к какой из этих категорий относится каждое данное самоповторение, не всегда возможно... - Этот вывод и предшествующая ему классификация являются ответом на критику М. Л. Гофмана, который в своей кн. "Пушкин. Психология творчества Пушкина" (Париж, 1928. С. 90), а затем в статье "Споры о Пушкине" (ПН. 1929. 3 января. No 2843) упрекал Ходасевича в том, что он в ПХП не разграничил различные виды самоповторений и "одним и тем же именем назвал совершенно разнородные явления" ("Споры о Пушкине").

   С. 398. ...неисполнима по техническим причинам... - На эти "технические причины", обусловленные эмиграцией, Ходасевич жаловался неоднократно - в частности, в 1923 г. в предисл. к ПХП он писал о том, что вынужден работать "в самых неблагоприятных условиях, без многих необходимейших книг, не имея под рукой даже хоть сколько-нибудь полного и компетентного издания Пушкина" (Б. 1923. Кн. 2. С. 165).

   ..."Следовать за мыслями великого человека есть наука самая занимательная". - "Арап Петра Великого", гл. III.

  

   Явления Музы (с. 399). - Б. 1925. Кн. 6/7. С. 273-299.

   Статья писалась осенью-зимой 1923-1924 гг. - в письме к А. И. Ходасевич от 26 января 1924 г. она упоминается среди материалов, подготовленных к печати в составе ПХП (РГАЛИ. Ф. 537. Оп.1. Ед.хр.51. Л.4). В ленинградскую книгу 1924 г. эта статья не вошла по не зависящим от автора обстоятельствам (см. выше коммент. к предисл.), и уже после публикации в Б Ходасевич безуспешно пытался напечатать ее в России (см. его письма к А. И. Ходасевич от 22 июня и 17 октября 1925 г. - Там же. Ед. хр. 52. Л. 7, 12 об.).

   С. 399. ...указывающей хронологию пьес. - Схема и дальнейшие рассуждения Ходасевича содержат неточности в датировках. Правильные даты: "Наперсница волшебной старины..." - 1821-1822, "Подруга дней моих суровых..." - 1826, "Городок" - 1815, "Фонтану Бахчисарайского дворца" - 1824, наброски вступления, или посвящения, "Гавриилиады" - 1821.

   С. 400. "19 октября 1825 г." - Здесь и далее стихи, посвященные лицейским годовщинам, Ходасевич вольно называет датой 19 октября соответствующего года.

   С. 401. ...Мелецкого... - Ю. А. Нелединский-Мелецкий (1752- 1829) - русский поэт-сентименталист, разрабатывал жанр любовной песни в народном стиле.

   С. 403. Комментируя пьесу, Брюсов заявляет... - В кн.: Пушкин А.С. Полн. собр. соч. Со сводом вариантов, под ред., со вступ. ст. и объяснит. примеч. Валерия Брюсова. М., 1919 (на обл. - 1920). Т. 1, ч. 1. С. 184.

   С. 405. "Ни дура Английской породы..." - Мотивы этого отрывка, а также "Наперсницы..." и "Сна" отразились в программном ст-нии Ходасевича "Не матерью, но тульскою крестьянкой..." (1917, 1922); пушкинская тема няни-музы имела важное значение для его поэтического самосознания.

   ...Пушкин писал Д. М. Княжевичу... - Цитируется черновое, по-видимому, неотправленное письмо от 9 декабря 1824 г., но не Д. М. Княжевичу, как считалось долгое время, а Д. М. Шварцу, одесскому знакомому Пушкина.

   С. 406. ...А вечером при завываньи бури

  

   Ее рассказов, мною затверженных

  

   От малых лет...

   - Эти стихи не входят в беловую редакцию "Вновь я посетил..."

   С. 407. "Наперсница" не окончена. - Ст-ние считается завершенным, что ставит под сомнение дальнейшие выводы Ходасевича.

   С. 408. Точная датировка "Наперсницы" неизвестна. Однако почти немыслимо предположить, чтоб она могла быть написана позже "Музы"... - "Наперсница волшебной старины..." предположительно датируется 1821-1822 гг., ст-ние "Муза" помечено в рукописи 14 февраля 1821 г., а в печатном тексте - 5 апреля 1821 г. Рассуждая об относительной хронологии двух ст-ний, Ходасевич спорит с мнением писательницы Н. Кохановской, приведенным в коммент. к Венгеровскому собр. соч. Пушкина. Она утверждает, что "Наперсница..." была написана после "Музы" и отражает движение Пушкина от литературности к народной самобытности (Пушкин А. С. Собр. соч. / Ред. С. А. Венгеров. СПб., 1908. Т. 2. С. 569).

   С. 412. ...намек на собрания "Зеленой Лампы" и тем самым - на политические стихи вроде "Вольности". - В 1819-1820 гг. Пушкин участвовал в собраниях "Зеленой лампы" - петербургского литературно-театрального общества, в котором свободолюбивые настроения сочетались с озорством и кутежами. Ходасевич связывает пушкинскую "Вольность" с собраниями "Зеленой лампы", основываясь на принятой тогда датировке стихотворения - 1819 г. В современных изданиях она датируется 1817 г., хотя вопрос о времени ее создания и сегодня остается спорным.

   Истории "Зеленой лампы" Ходасевич посвятил речь на открытии одноименного парижского общества 5 февраля 1927 г. (см.: Терапиано. С. 42-47).

   ...намек на эту поэму заключен в словах: "Воспела... славу нашей старины". - Ходасевич ошибся, увидев в этих пушкинских словах намек на "Руслана и Людмилу": в первой строфе восьмой главы "Евгения Онегина", откуда они взяты, речь идет о лицейских "явлениях Музы", а поэма "Руслан и Людмила" писалась позже, в 1818-1820 гг. (в Лицее могли быть сделаны лишь первые, не дошедшие до нас наброски). "Слава нашей старины" относится прежде всего к "Воспоминаниям в Царском Селе" (1814).

   ...послужил эпиграфом к первой книге стихов, изданной в 1826 г.... - Первый пушкинский поэтический сборник "Стихотворения Александра Пушкина" помечен 1826 г., но реально вышел в конце 1825 г. Эпиграф к нему, взятый из X элегии II книги римского поэта Секста Проперция ("Aetas prima canat veneris, extrema tumultus"), приведен Ходасевичем с мелкой неточностью.

  

   Но рок мне бросил взоры гнева

   И в даль занес... она за мной.

   Как часто ласковая дева...

   - В современных изданиях принята другая редакция этих стихов:

  

   Но я отстал от их союза

   И в даль бежал... она за мной.

   Как часто ласковая Муза...

  

   С. 413. ...таврических вдохновений и впечатлений. - Речь идет о поездке Пушкина с семьей Раевских по Крыму в августе-сентябре 1820 г.

   С. 414. ...образы, почерпнутые в семье Раевских. - Вопрос об автобиографической основе южных поэм - один из острых и запутанных вопросов пушкинистики, он связан с проблемой "утаенной любви", история которой прочитывается в пушкинской поэзии вплоть до 1828 г. Согласно свидетельству поэта В. И. Туманского, Пушкин сам говорил ему, что прототипом черкешенки из "Кавказского пленника" была Мария Раевская (Туманский В. И. Стихотворения и письма. СПб., 1912. С. 272). О вдохновительнице "Бахчисарайского фонтана" высказывалось множество разных, в том числе и невероятных, мнений: назывались имена М. А. Голицыной (М. О. Гершензон), Е. А. Карамзиной (Ю. Н. Тынянов), Елены Раевской (П. К. Губер), пленной татарки Анны Ивановны (Д. С. Дарский), С. С. Потоцкой (Л. П. Гроссман). Наиболее убедительным остается мнение П. Е. Щеголева, связавшего образ Марии, а также лирические строки эпилога поэмы с Марией Раевской (см.: Щеголев П. Е. Из жизни и творчества Пушкина. 3 изд., испр. и доп. М.-Л., 1931. С. 198-226). Ходасевич был, конечно, знаком с работой Щеголева, впервые опубликованной еще в 1910 г., но к тем же выводам он пришел не через биографические разыскания, как Щеголев, а другим путем - через "медленное чтение" текста "Евгения Онегина".

   С. 415. ...13, 14 и 16 строфы "Путешествия Онегина"... - Имеются в виду строфы "Воображенью край священный...", "Прекрасны вы, брега Тавриды..." и "Какие б чувства ни таились..." В издании Пушкина под ред. С. А. Венгерова, которым пользовался Ходасевич, строфы "Путешествия Онегина" пронумерованы и даны в другой редакции - не так, как в современных изданиях.

   С. 416. ...затаенную смысловую связь... - Эту перекличку Ходасевич рассмотрел подробнее в ПХП (Б. 1923. Кн. 2. С. 181).

   ...в XV строфе "Домика в Коломне"... - В VIII строфе по современным изданиям.

   С. 417. ...с Ленорой... - Ленора - героиня романтической баллады "Ленора" немецкого поэта Г. А. Бюргера (1747-1794). Баллада эта неоднократно переводилась на русский язык (В. А. Жуковским, П. А. Катениным) и стала знаком романтизма для русского читателя.

   ...в XXIII октаве "Домика в Коломне"... - В IX строфе по современным изданиям.

   С. 418. ...с Ариной Родионовной, скончавшейся в конце 1828 года. - Арина Родионовна скончалась не в конце 1828 г., а 31 июля. Разыскания о точной дате ее смерти были опубликованы А. И. Ульянским после выхода книги Ходасевича (см.: Улья некий А. И. О могиле Арины Родионовны: По новейшим материалам // Звезда. 1938. No1. С.169-176). Пушкинской няне Ходасевич посвятил статью "Арина Родионовна" (В. 1929. 7 января. No 1315) и заметку под тем же названием в "Литературной летописи" (В. 1938. 18 марта. No 4123).

  

   Бережливость (с. 418). - Частично - Б. 1923. Кн. 2. С. 170-171, 177-179; ПХП. С. 9-10, 16-17.

   С. 419. ...через три года... - Через два ("Кто знает край..." - 1828, "Сонет" - 1830).

   С. 420. "...Покрыты пламенем и прахом". - Сам Ходасевич воспользовался лексическим и ритмическим материалом третьего пушкинского "Подражания Корану" в ст-нии "Когда истерпится земля..." (1907; см. т. 1 наст. изд.).

  

   "Гавриилиада" (с. 420). - Б. 1923. Кн. 3. С. 194-205; ПХП. С. 60-70.

   Идейной интерпретации поэмы Ходасевич посвятил отдельную статью (см. т. 2 наст. изд.).

   С. 422. "Мои утраченные годы". - Из рукописного продолжения, не вошедшего в печатный текст "Воспоминания".

   "Но тяжело, прожив полвека..." - Варианты XI строфы восьмой главы.

   "Я помышлял о юности моей..." - Из черновых вариантов "Вновь я посетил...", отброшенных в беловой редакции.

   ...в 1816 г., в послании к кн. А. М. Горчакову. - Послание датируется 1817 г.

   С. 423. Вдали штыков и барабанов,

  

   Так точно старый инвалид

  

   Встречает молодых уланов

  

   И им о битвах говорит.

   - В современных изданиях эти четыре стиха не включаются в окончательный текст послания, а печатаются среди вариантов.

   С. 426. И девицы без блонд и жемчугов

  

   Прельщали взоры знатоков.

   - Из вариантов "Домика в Коломне".

  

   Пора! (с. 426). - Б. 1923. Кн. 2. С. 182-184; ПХП. С. 20-21.

   С. 426. "Пора, мой друг, пора!.." (1836?)... - В современных изданиях Пушкина это ст-ние предположительно датируется 1834 г. Подробнее см. в коммент. к статье "О двух отрывках".

   "Пора в жилище теней!" ("Жених"). - Этот стих взят из пушкинского "Мечтателя" (1815). В "Женихе" - "Пора гнездо устроить".

   Они обнаруживают подсознательные душевные процессы... - Ср. о художественном приеме в статье "Памяти Гоголя" (1934): "Прием, не составляя сущности мировоззрения художника, в то же время есть несомненный и достоверный показатель такого мировоззрения. Искусство осуществляется не ради приема (как думали формалисты), но через него и в нем самом. Это не умаляет ни важности приема, ни необходимости его исследовать, ибо в конечном результате исследование приема есть исследование о мировоззрении художника. Прием выражает и изобличает художника, как лицо выражает и изобличает человека" (см. т. 2 наст. изд.).

  

   Перечисления (с. 426). - Б. 1924. Кн. 5. С. 218-236.

   С. 427. ...из приема единоначатия... - Ср. у Пушкина: "Г.Федоров, в журнале, который начал было издавать, разбирая довольно благосклонно 4 и 5-ю главу, заметил, однако ж, мне, что в описании осени несколько стихов сряду начинаются у меня частицею Уж, что и называл он ужами, а что в риторике зовется единоначатием" ("Опровержение на критики", 1830).

   С. 428. "У всякого своя охота..."... ("Онегин", IV, 36). - Черновая строфа.

   С. 430. "Альбом Онегина" - в черновых рукописях седьмой главы романа сохранились наброски "Альбома Онегина", который, по первоначальному замыслу, должна была читать Татьяна в онегинском кабинете.

   С. 433. "Череп" - под этим названием имеется в виду "Послание Дельвигу" (1827).

   С. 434. ...в "Родословной моего героя"... - Т.е. в отрывке из неоконченной поэмы под условным названием "Езерский" (1832-1833).

   С. 434-435. Я еду в даль. Простите, дамы,

  

  Артисты, франты, доктора,

  

  Шумящи игры, вечера,

  

  Где льются пунш и эпиграммы.

   - Этих стихов нет в окончательной редакции послания.

   С. 435. ...в "неоконченности" которого позволительно сомневаться. - Это ст-ние завершено, о чем свидетельствует беловой автограф. Утвердившаяся мысль о его незавершенности идет от П. В. Анненкова, опубликовавшего первые четыре строки как отрывок, не заметив второго четверостишия и даты.

   ..."Начало сказки"... - С 1915 по 1936 г. в собраниях сочинений Пушкина печатались первые четыре стиха сказки П. П. Ершова "Конек-горбунок" - на основании свидетельства книгопродавца и издателя А. Ф. Смирдина о том, что они принадлежат Пушкину. В недавнее время обнаружены факты, заставляющие с особым вниманием относиться к этому свидетельству (Толстяков А. П. Пушкин и "Конек-горбунок" Ершова // Временник Пушкинской комиссии: 1979. Л., 1982. С. 28-36).

   ...написанное вместе с Вяземским "Поминание"... - Ст-ние "Надо помянуть, непременно помянуть надо...", вписанное попеременно рукой Пушкина и П. А. Вяземского в письмо Вяземского В. А. Жуковскому от 26 марта 1833 г.

   "Гауэншильд и Энгельгардт" - коллективное лицейское ст-ние, доля участия Пушкина в нем не ясна.

   "Молитва лейб-гусарских офицеров" - ст-ние графа В. П. Завадовского, которое долгое время приписывалось Пушкину и печаталось в собраниях его сочинений.

   С. 437. "Треск, топот, грохот по порядку". - Строка из печатных вариантов, не входит в современные издания.

   Обилие перечислений у Пушкина вызвало интерес еще в прижизненной критике. Об этом, а также о смысловой роли перечислений см.: Виноградов В. В. Стиль Пушкина. М., 1941. С. 346-352. См. также: Абрам Терц (Андрей Синявский). Прогулки с Пушкиным. СПб., 1993. С. 61-62.

  

   Отъезды, отлеты, исчезновения (с. 437). - Б. 1924. Кн. 5. С. 239-244; ПХП. С. 21-22.

   С. 440. "Раздался дикий крик погони..." - Видимо, опечатка: у Пушкина - "клик погони".

  

   Прямой. Важный. Пожалуй (с. 441). - "Прямой" - Б. 1923. Кн. 2. С. 193-194; "Важный" - Б. 1924. Кн. 5. С. 236-239; "Пожалуй" - В. 1933. 13 июля. No 2963 (в составе статьи "Мелочи"),

   С. 441. "Прямым Онегин Чильд-Гарольдом..." - "Евгений Онегин", глава четвертая.

   "Прямого просвещенья ради"... - "Езерский".

   "Приехав, он прямым поэтом..." - "Отрывки из путешествия Онегина".

   "Приятный голос, прямо женский"... - "Граф Нулин" (1825).

   "Без разделенья унылы, грубы наслажденья: мы прямо счастливы вдвоем..." - "Руслан и Людмила" (1820).

   У Пушкина оно всегда равняется словам: серьезный, строгий, вдумчивый. - Не всегда. В "Словаре языка Пушкина" различаются два значения слова "важный": 1) имеющий большое значение (163 случая) и 2) величественный, надменный, полный достоинства (46 случаев) (см.: Словарь языка Пушкина. М., 1956. Т. I. С. 210). В целом Ходасевич прав: "важный" редко употребляется Пушкиным в значении "чванный, гордый, надменный", однако иногда в резко отрицательном контексте все же приобретает такой оттенок:

   Ты там на шумных вечерах

   Увидишь важное Безделье,

   Жеманство в тонких кружевах

   И Глупость в золотых очках...

  

  ("Всеволожскому", 1819)

  

   Как бы это изъяснить,

   Чтоб совсем не рассердить

   Богомольной важной дуры,

   Слишком чопорной цензуры?

  

  ("Царь Никита и сорок его дочерей", 1822)

  

   "Молодая графиня К., кругленькая дурнушка, постаралась придать важное выраженье своему носу, похожему на луковицу, воткнутую в репу, и сказала:

   - Есть и нынче женщины, которые ценят себя подороже..."

  

  

  

   ("Мы проводили вечер на даче...", 1835)

   Важные гимны внушаются поэту богами. - Парафраза стиха из "Музы" (1821): "И гимны важные, внушенные богами".

   Важные гроба покоятся на родовом деревенском кладбище. - Парафраза последних стихов элегии "Когда за городом, задумчив, я брожу..." (1836).

   С. 442. ..."Смотри, пожалуй". - "Моя родословная" (1830).

   "Пожалуй, будь себе татарин"... - "На Булгарина" (1830).

   "Пожалуй, Федоров, ко мне не приходи..." - "Б. М. Федорову" (1828).

   "Пожалуй, от меня поздравь княгиню Веру..." - "Из письма к Вяземскому" (1831).

  

   Истории рифм (с. 443). - Б. 1923. Кн. 2. С. 172-173, 194-198; ПХП. С. 11-12, 30-35.

   С. 443. ...престарелу - поседелу - пределы. - Рифма "поседелый - пределы" встречается также в "Воспоминаниях в Царском Селе" (1814):

  

   Не здесь его сразил воитель поседелый;

   О Бородинские кровавые поля!

   Не вы неистовству и гордости пределы!

  

   В стихах о Клеопатре... - Ходасевич говорит о второй редакции "Клеопатры" (1828).

   С. 444. Круговое движение рифмы закончено... - "Поседелый" рифмуется со "смелый" в ст-нии "К вельможе" (1830):

  

   Явился ты в Ферней - и циник поседелый,

   Умов и моды вождь пронырливый и смелый...

  

   Пушкин срифмовал... - Приведенный ниже список может быть дополнен, см.: Shaw Y. Thomas. Pushkin's Rhymes. A Dictionary. Madison, 1974. P. 362.

   "Свод неба мраком обложился..." - Начало неоконченной поэмы "Вадим" (1822).

   С. 446. Слова "вечная рифма" здесь говорят не столько об избитости словосочетания, сколько о том, что "младость" есть вечный источник "сладости". - Дело не только в этой ассоциации или избитости звукосочетания: устойчивой рифме соответствует традиционный элегический мотив воздыханий об утраченной "младости", "сладости" и "радости". Демонстративно обнажая штамп, поэт выводит тему из литературного ряда, обнаружи