Белых Григорий Георгиевич - Дом веселых нищих

    Ребята, собравшись в кучу, разговаривали о зиме.

   - Скоро на коньках покатаемся, - говорил один. - Я восьмерку делаю шикарно.

   Роман подошел к кучке, с интересом слушая разговор.

   - А кто на одном коньке круг делать умеет? - спросил он.

   - А ты умеешь?

   - Умею. Я насобачился на одном коньке кататься.

   - Потому что второго нет, - с насмешкой сказал Зелинский, незаметно подошедший сзади.

   Роман вспыхнул.

   - Я и на одном тебя двадцать раз обгоню.

   - Ври больше!

   - Поспорим, шкелет!

   - Вислоухий!

   - Шкелет!

   - Приди на каток, попробуй!

   - И приду, не испугаюсь.

   Тут в толпу ребят протиснулся Крякин и, словно не слыша, что говорят, подошел к Роману.

   - Пойдем поговорим, - сказал он. Роман последовал за ним.

   Крякин завтракал. Он отломил кусок булки с колбасой и дал Роману.

   - Бери, после мне когда-нибудь тоже дашь. Роман взял.

   - Чего это ты с Зелинским?

   - Пристает.

   - Ну и черт с ним... Ты читать любишь?

   - Смотря что.

   - А хочешь, я тебе интересную книгу дам? Только ты верни.

   - Ладно, давай, - сказал Роман.

   Последние два урока прошли незаметно. Роман все время перешептывался с Крякиным. Тот дал ему книгу. Книга была та самая, которую он читал утром.

   - Очень интересная, про буров, - сказал Крякин. - Знаешь что, пойдем сегодня в кинематограф.

   - Нет, - сказал печально Роман. - Денег нет.

   - А я тебе дам двугривенный в долг, после вернешь.

   Роман еще никогда не брал в долг, поэтому было страшно, но в кинематограф идти хотелось.

   Хотя и не знал, как отдаст двугривенный, но сказал:

   - Ладно! Идем!

  

   ФИРМА КРЯКИН И Ко

  

   - Ты, брат, не понимаешь, - шепчет Крякин, скосив глаза на учительницу и стараясь не шевелить губами. - Главное - разбогатеть надо.

   - А как? - спрашивает Роман, тоже делая каменное лицо.

   - А вот как...

   - Крякин, продолжай, - говорит Гликерия Петровна. - Опять не знаешь, на чем остановились!

   Крякин делает вид, что протирает глаза. Он всегда отыгрывается на близорукости, и, пока он возится, ему успевают подсказать. Крякин читает:

   - Увидя, как пчела хлопочет вокруг цветка...

   - Укажи имя существительное.

   - Пчела.

   - Садись, довольно.

   - Пронесло!

   После уроков ребята прощаются на углу.

   - Главное, - разбогатеть, - опять бубнит Крякин. - Тогда, брат, все тебе будет. Сумей из каждой штуки деньгу делать.

   - Попробую, - говорит Роман. - Ты научи.

   - И научу. Приходи вечером ко мне, в кинематограф пойдем, я тебе кой-чего расскажу. Придешь?

   - Не знаю. Денег нет...

   - А ты достань. Достань обязательно. Новая драма идет.

   Дома Роман бродит из угла в угол и все думает, где достать денег. Уроки не идут на ум. Уже шесть часов.

   "Разве пойти погулять", - думает Роман и замечает на вешалке костюм брата. Некоторое время стоит в раздумье, потом, решившись, осторожно опускает руку в карман братнего пиджака. Пусто. В другом тоже пусто.

   - Заваляется у него, как же! - бормочет досадливо Роман.

   Он ходит по комнате и думает о Крякине. Откуда только он деньги берет? Наверное, у батьки ворует.

   Батька у Крякина маклак-старьевщик. Денег у него много. Да и сам Илюша скупой, расчетливый в денежных делах. Тетрадями в классе торгует. Перья, вставки продает, ножички перочинные выменивает, и всегда с выгодой.

   Роман смотрит на часы. Семь.

   Уже, наверное, ждет Илюша. Подождет, подождет - и один отправится в кино.

   А если пойти без денег?.. Наверное, Крякин даст в долг. И потом, ведь он кой-чего хотел рассказать, так что сходить надо обязательно.

   Роман быстро одевается и идет на улицу.

   Как бы не опоздать! Вдруг и правда Илюша без него уйдет в кино.

   Роман прибавляет шагу и к Крякину прибегает запыхавшийся.

   Крякин сидит на кухне на портновском верстаке и мрачно расстреливает горохом оловянных солдатиков.

   - Что, я тебя ждать должен? - говорит он сердито и быстро одевается.

   Они выходят на улицу.

   - Ну, куда пойдем?

   - Не знаю, - говорит Роман.

   - В "Иллюзион" пойдем, там сегодня хорошая штука, - решает Крякин.

   - Я не пойду.

   -Почему?

   -Денег нет.

   - А ты не достал?

   - Не мог.

   - Эх, ты, колобашка!

   Крякин плюет с досадой. Потом, вздохнув, достает кошелек, подносит его близко к глазам и считает монеты.

   - Так и быть, - говорит он, - заплачу за тебя, только, смотри, отдай. Потому плачу, что план у меня есть один. В кинематографе обсудим.

   Они идут в кинематограф. Воздух плотный и сизый, как в бане.

   Пристроившись в углу под запыленной пальмой, Крякин и Роман слушают музыку. Крякин достает две ириски. Одну дает Роману. Но Роман чувствует, что Крякин недоволен им. И верно, Крякин приступает к разговору.

   - Ты вот что, - говорит он, - ты дурак.

   - Почему?

   - Дурак, потому что у тебя коммерции в голове не хватает.

   - Может быть, и не хватает, - говорит обиженно Роман. - Я и математику не люблю.

   - Ну и опять дурак, - смеется Крякин. - Без математики человек не проживет. Я вот придумал одну штуку. Хочешь быть моим компаньоном?

   - Не знаю.

   -А чего не знаю? Ты мне сколько должен?

   - Полтинник.

   - Не полтинник, а пятьдесят семь копеек с сегодняшними. Ириску не считаешь?.. Ну вот. А дело я придумал такое, что полтинник в день будешь зарабатывать.

   - Какое же дело?

   - Откроем торговлю.

   -Торговлю? - Роман фыркает. - Чем же торговать? Окурками, что ли?

   - Не окурками, а книгами. У тебя книги есть?

   - Ну есть.

   - Соберем книги - и на барахолку. После уроков торговать будем. Видал, как букинисты работают? Такие деньги загребают! Будем свои книги продавать, покупать по дешевке у ребят и продавать дороже. Понятно?

   Тон у Крякина уверенный, и Роман уже видит целую гору полтинников, которые они загребают на верном деле Крякина.

   - Идет, - говорит он.

   В это время распахиваются портьеры, и все бросаются в зрительный зал.

   Гудит толкучка, как осиное гнездо. В морозном воздухе стоит пар. Воздух дрожит от выкриков и брани. В крытых брезентом ларьках продаются шапки, шляпы, брюки, пальто. Прямо на земле в кучу свален дешевый товар. Маклаки, старьевщики, зажимая пальцами просиженные места, расхваливают брюки. Шипят спиртовки походных ресторанов, где за гривенник можно получить суп из требухи и черную котлету. Орут наперебой граммофоны.

   Только в книжном ряду спокойно и тихо. Здесь торговцы и покупатели особенные. Букинисты - торговцы солидные: не кричат, не суют товар под нос. Подходи и выбирай.

   Покупатели - молодые парни, школьники, студенты, какие-то выцветшие чиновники и приказчики.

   На разостланных парусинах горами лежат книги. Том энциклопедии под выпуском Пинкертона, учебник физики и любовный письмовник.

   Холодно. Время за час перевалило. Букинист в тулупе и в английском пробковом шлеме потирает руки. Другой букинист, молодой, в ушастой шапке, прыгает на месте, размахивает руками, со всеми заговаривает, шутит.

   - А не закурить ли? - говорит он, обращаясь к своему соседу, старому букинисту в шубе и в валенках. Тот недовольно морщится и молчит. Болтливый букинист достает махорку и сворачивает папироску. Он сует ее в рот и уже

   хочет зажечь спичку, но в это время к книжному ряду приближаются два шкета. Один побольше, толстый, другой худенький, щуплый. Оба волокут, обливаясь потом, огромные тюки с книгами.

   - Продаете? - спрашивает болтливый букинист.

   Мальчишка, который побольше, качает головой:

   - Нет.

   Они медленно идут по ряду и останавливаются около свободного места.

   - Здесь, что ли? - нерешительно спрашивает худенький. Толстый кидает свой тюк на землю и, не глядя по сторонам, тихо говорит:

   - Здесь. Ладно.

   Оба почему-то краснеют. Молча развертывают тюки. Толстый ерзает на разостланной по снегу тряпке и, сопя, раскладывает книги.

   - Ах, сукины дети! - вскрикивает болтливый букинист в восторге. - Да они магазин открыли!

   Весь книжный ряд с интересом следит за новыми торговцами, а те, смущенные таким вниманием, стоят, не зная, что предпринять. Толстый перекладывает книжки, а худенький беспомощно топчется вокруг и делает вид, что он тут ни при чем.

   - Ай да маклаки! - смеются букинисты.

   Хмурый букинист подходит к лавочке и разглядывает товар. Новые торговцы краснеют и с тревогой ждут, что будет дальше. Букинист вдруг спрашивает:

   - Сколько дать за всю лавочку?

   - Как за всю? - растерянно бормочет толстый. - Выбирайте, что надо.

   - Да я весь товар куплю, - не отстает букинист.

   - Денег не хватит, - говорит худенький сумрачно.

   Маклаки смеются. Тогда букинист быстро выдергивает из груды одну книгу. Это "Бур из Трансвааля".

   - Сколько за эту?

   - Положи, - говорит, морщась, толстый. - Ведь не купишь.

   - Сколько стоит-то? - пристает букинист. Тогда толстый и худенький одновременно говорят:

   - Двугривенный.

   - Четвертак.

   -Дружно сменится букинисты.

   - Так не торгуют, - говорит сумрачный букинист.

   Взмахнув ногой, он вдруг щелкает ею по носу толстого. Книга летит в кучу, а нос толстого превращается в ломтик вареной свеклы.

   Новых торговцев оставляют в покое. Они сидят на сложенных запасных книгах в унылых позах.

   - Зря мы это, - говорит худенький. Толстый хочет выругаться, но в это время к магазину подходит покупатель. Парень в полушубке долго рассматривает книги, потом берет связку выпусков "Пещеры Лейхтвейса". Роман бледнеет. Полный комплект - семьдесят четыре выпуска "Лехтвейса" - его любимые книги.

   - Сколько? - спрашивает парень.

   - Давайте рублевку, - равнодушно говорит Крякин, не обращая внимания на недовольное покашливание товарища.

   "Легко продавать чужие книги за дешевку", - думает Роман. Крякин уже бренчит серебром. Продал Лейхтвейса за восемь гривен.

   Роман плотно сжимает губы и молчит. Зато, когда пожилая женщина с мешком берет "Бур из Трансвааля", он, не торгуясь, отдает книгу за пятнадцать копеек.

   Темнеет. На толкучке звенит звонок. Сторож входит ряды. Конец торговле.

   Мелкое торговое дело на первых порах сулило большие надежды. В день книжная фирма распродавала на рубль-полтора товара. Торговцы стали частенько похаживать в кино и угощаться конфетами. Но через неделю выяснилось, что магазин остался без товара. Книг стало так мало, что стыдно было их раскладывать. Фирма свернула торговлю. Магазин закрылся. Во время большой перемены было устроено совещание компаньонов.

   - Мы дураки с тобой, - сказал решительно Крякин. - Мы все продавали и не покупали. А надо было покупать по дешевке.

   Порешили произвести новый пересмотр книжных запасов и собрать еще, что возможно. Мобилизовали оставленные после первой сортаровки любимые книги. С новым запасом фирма выступила на толкучке.

   С этого же дня компаньоны начали упорную работу по укреплению своего положения. Продавали и на половину вырученных денег покупали новые книги.

   В первый раз фирма приобрела у какого-то шкета три учебника, которых больше никто не спрашивал. Учебники стали мертвым грузом.

   Потом купили два комплекта "Нивы" и продали их с убытком для себя в тридцать копеек. Тогда прекратили покупку книг.

   Дела шли все хуже и хуже. Книг стало мало, да и книги были плохие. Покупатель больше не шел к их магазину и толкался у больших развалов букинистов.

   - К черту! - выругался Крякин, притоптывая на месте застывшими ногами. - Ты постой, а я пройдусь, ноги разомну. А потом ты пойдешь.

   Крякин пошел вдоль книжных рядов. Роман остался один. Он с тоской разглядывал обложки примелькавшихся книг и думал о том, как бы поудобнее разругаться с Крякиным и бросить торговлю.

   Крякин вернулся минут через десять. Подойдя к своему магазину, он огляделся по сторонам и, нагнувшись, положил под книги два толстых тома. Роман поглядел на книги, потом на Крякина. Крякин усмехнулся.

   - Нечего и смотреть. Купил по дешевке.

   - Купил? - медленно спросил Роман, что-то обдумывая. - Ну, тогда сиди, я пойду тоже погуляю.

   Пройдя весь книжный ряд, Роман остановился у последнего букиниста. Букинист в оборванной студенческой шинели торговался с каким-то господином. Роман нагнулся к книгам. Одной рукой он перебирал коленкоровые и картонные корешки, а другой, не глядя, схватил пару книжек и незаметно сунул в карман. Букинист повернулся к Роману.

   - Ничего не выбрал, мальчик? - спросил он. Роман попятился назад.

   - Нет, - сказал он дрогнувшим голосом.

   У своего магазина Роман ободрился и, также оглядевшись, сунул в общую кучу добытые книги.

   - Где взял? - сердито спросил Крякин.

   -Купил...

   - Врешь! - крикнул Крякин.

   - А ты? - усмехнулся Роман. Крякин успокоился.

   - Ну ладно. У кого? - спросил он, меняя тон.

   - У крайнего, знаешь, вроде студента... Крякин захихикал.

   - Здорово! И я у него. Только смотри, у соседей не надо.

   Дела пошли в гору. Торговали с чистой прибылью. Чтобы удобнее было таскать книги, компаньоны завели в карманах пальто по дыре. Стоило только присесть и нечаянно накрыть полой нужную книгу, как книга исчезала.

   И вот, когда благополучие казалось особенно прочным и незыблемым, когда ребята, обнаглев, воровали книги у всех букинистов, не исключая и своих соседей, тогда и стряслось несчастье.

   Случилось все потому, что в один из теплых февральских дней болтливому букинисту стало скучно. Ему захотелось побеседовать, посмеяться. Болтливый букинист посвистал, помахал руками и взглянул на соседа, торговца-старика. Тот сидел, уткнувшись в книгу. Другой сосед обедал, хлебая щи из фаянсовой миски. Тогда болтливый букинист пошел к двум малышам, тихо копавшимся в книгах.

   Роман и Крякин как раз занимались ревизией своих товаров и, кончив ее, с ужасом убедились, что в их магазине не осталось ни одной своей книги. Все были давно распроданы, а те, что лежали, были в разное время присвоены у букинистов. Оба вздохнули и поглядели друг на друга. В этот момент над их головой раздался голос:

   - Торгуете?

   Крякин затрясся всем телом и с испугу сел прямо на книги.

   - Торгуем, - пролепетал Роман, опасливо поглядывая на букиниста.

   - Молодцы, - сказал болтливый букинист. - Здорово взялись. Я думал, треплетесь, ан нет - дело пошло.

   Болтливый букинист, улыбаясь, оглядывал книги, не замечая растерянности компаньонов.

   - Ишь как магазин пухнет!

   В это время Крякин привстал. Болтливый букинист сразу увидел толстую хрестоматию, которая лежала сверху на куче книг.

   - Ишь ты, - сказал он, беря хрестоматию. - И у меня такая есть.

   Роман и Крякин стояли как мертвые. Вдруг Роман, прикусив губу, чтобы она не дрожала, схватил несколько книг и сунул их букинисту, стараясь отвлечь его внимание от хрестоматии.

   - Вот у нас еще какие есть, - бормотал он торопливо.

   Но букинист не положил хрестоматию. Он перелистал несколько страниц, потом перевернул книгу и внимательно осмотрел обложку.

   - Гм... - промычал букинист в крайнем удивлении. Он взглянул на ребят, потом опять нагнулся к книгам и стал их быстро разбирать. Он откидывал некоторые в сторону и все чаще мычал. Наконец он поднялся с солидной пачкой книг.

   - Вы что же это?-сказал он мрачным голодом.

   Ребята молчали. Торговец оглянулся, словно ища поддержки, и вдруг отчаянно заорал:

   - Мерзавцы! Воришки!

   Компаньоны растерянно смотрели на букиниста.

   На крик сбегались со всех сторон любопытные.

   - Да я вас под суд отдам, сволочей! - ревел букинист.

   Он прыгнул на книжный магазин компаньонов и стал топтать книги, поддавая и расшвыривая их ногами.

   Больше ждать было нечего. Крякин и Роман нырнули в толпу.

   Вот и ворота. Роман юркнул под арку и вдруг нос к носу столкнулся с Зелинским. Увидев Романа, тот ядовито, с зловещим видом сказал:

   - Знаю теперь! Все видел! Завтра классу будет известно, зачем вы на рынок ходите...

   На другой день неудачникам торговцам в классе устроили торжественную встречу с улюлюканьем.

   - Маклаки пришли! - кричали ребята и свистели, дергали и толкали торговцев.

   Во время уроков их засыпали комками жеваной бумаги, подкладывали на сиденье перья и булавки. Растерянные торговцы весь день сидели тихо, даже не разговаривали друг с другом, а когда кончились уроки и оба очутились на улице, Крякин сказал:

   - Это из-за тебя все.

   - Пошел к черту, - разозлился Роман. - Я с тобой больше дружить не буду.

   - И не дружи, - усмехнулся Крякин, уходя. - Только рубль сперва отдай.

  

   ДЕЛА КОЗЬМЫ КРЮЧКОВА

  

   В квартире было тихо и как-то особенно мирно. Мать ушла в церковь. Дед уже лежал в кровати. Он всегда ложился раньше всех, с сумерками, по-деревенски, и теперь тихо похрапывал.

   За столом против сестры сидел Колька. Он долго рисовал бой русских с германцами. На большом листке, постепенно оживавшем, скоро стало тесно от бегущих в атаку солдат и от рвущихся снарядов.

   У натопленной печки на низенькой скамейке не шевелясь сидел Роман. Крякин требовал долг. В классе тоже не все было благополучно. Еще до ссоры друзья, подкараулив, сильно поколотили Зелинского, и тот теперь что-то замышлял. Вчера вечером пришлось удирать с катка, так как там их чуть не поймал Зелинский с ребятами.

   Горячая печь приятно грела спину. По спине пробегали мурашки. Роман поеживался и смотрел на брата. Когда Колька рисовал, то от усердия, что ли, всегда высовывал кончик языка. И теперь язык вылез наружу. Подойти бы да дернуть.

   Но вот Колька потянулся и, поднявшись, с треском бросил карандаш.

   Он начал ходить по комнате, потом стал у печки.

   - Ты чего нос повесил? - спросил он у Романа.

   - Скучно, сказал Роман. - Делать нечего. Колька сел рядом.

   - Это верно, - сказал он. - Скучно здесь. Вот на войне - там другое дело.

   - Весело?

   - Дурак. Не весело, а интересно.

   - А что там?

   - Там бои. Наши войска наступают сейчас. Там, брат, ух дела какие! Там и спать некогда.

   - Почему?

   - Воюют, - Колька помолчал и вдруг спросил - А тебя в школе не бьют?

   - Нет, а что?

   -Да больно ты кислый какой-то. Может, врешь?

   -Чего мне врать?

   - То-то. Я не люблю трусов. Лучше пусть изобьют, да не беги. Только не трусь.

   - Да я и не трушу, - сказал Роман. - На нас с Крякиным весь класс косится.

   - За что?

   - А все из-за Зелинского. Есть у нас такой. Трепло!

   И Роман стал рассказывать о школьной жизни. Когда рассказал о Крякине, опять вспомнил про долг.

   - Дай рубль, - оборвав рассказ, попросил он у брата.

   - Зачем?

   Роман рассказал историю долга. Колька внимательно выслушал его. Рубль Роман получил.

   - Отдай долг и больше не бери, - сказал Колька. - А с Крякиным поменьше дружи: он пройдоха.

   - Ладно, - сказал Роман. - Завтра отдам -и к черту.

   Пришла мать. Отужинали и легли спать. Мать задула лампу, оставив одну лампадку у иконы. Роман, подождав немного, перебрался к брату и, закутавшись в одеяло, прижался к нему.

   А Колька стал шепотом рассказывать о том, как выехали на разведку три казака и встретили немецкий разъезд. Были то "уланы смерти". Два казака испугались и ускакали, а третий кинулся на немцев и начал стрелять, рубить, колоть. Четырнадцать человек изрубил.

   - И все один?

   - Один. Этот казак сейчас в Петрограде, лечится. Звать его Козьма Крючков. А то вот недавно из одной гимназии две девчонки на войну убежали, в разведку ходили и тоже отличились. Сейчас легко отличиться. Приехал на фронт, примазался к солдатам - и готово. Вот и мне хочется на войну, - задумался Колька.

   - А возьмут?

   - Возьмут, - уверенно сказал Колька. - В разведчики возьмут, они теперь нужны дозарезу. Для разведчика чем меньше рост, тем лучше.

   - А меня возьмут?

   - Ну, нет, ты не годишься, - засмеялся Колька.

   Потом Колька рассказывал о немецком генерале, который проиграл сражение из-за соринки, попавшей в глаз. Сначала Роман внимательно слушал, потом шепот брата стал сливаться с тиканьем часов, с храпом, с сонным бормотаньем бабушки. И вот все поплыло, завертелось, из-под кровати вырос усатый генерал огромного роста в каске. Генерал тер обеими руками глаза и, плача, ругался:

   - Доннер-веттер!

   Был он похож на Женьку.

  

   КАК ЗВЯКАЮТ КЛЮЧИ

  

   Едва Роман переступил порог класса, как град "ударов, тычков и пощечин обрушился на него. Кто-то завыл от восторга, кто-то крикнул:

   - Бей его!

   От боли и неожиданности Роман присел, но, тотчас догадавшись, в чем дело, с необыкновенной поспешностью повернулся и, прежде чем нападавшие успели принять меры, выскочил из класса, пробежал коридор и очутился на дворе. На бегу, ощупав голову, сообразил: ранцами пустыми били. Здорово! Покрыть хотели целым классом.

   У ворот Роман дождался Крякина. Крякин, прищурившись, внимательно выслушал его и, зевнув, сказал:

   - Не люблю драться. Черт с ними!

   - Как же черт с ними? - возмутился Роман.

   - Сейчас придем, они опять бить будут.

   - А мы подождем до начала уроков: при Гликеше не тронут.

   - А потом?

   - А потом придумаем что-нибудь.

   Так и сделали. В школу пришли, когда класс встал на молитву. Появление друзей было встречено сдержанными смешками, но больше ничего не случилось.

   Начались уроки.

   Крякин, обернувшись, вдруг прошептал спокойно:

   - На большой перемене бить нас будут.

   Тон у Крякина был такой, словно он сообщил, что их будут угощать пирожными. Сдерживая злость, Роман спросил:

   - А мы что же будем делать?

   - Придумаем, - ответил Крякин. На последнем уроке он шепнул Роману:

   - Дураки они. Кто же пустыми ранцами дерется? Набей-ка свой книгами поплотнее: ранец у тебя тяжелый, - как стукнешь, так сразу с ног долой.

   - А ты драться собираешься? - с ужасом спросил Роман.

   Крякин кивнул головой.

   - Со всем классом?

   - Наплевать. Только меня слушай. Если драться умеючи, весь класс разгромим.

   Урок подходил к концу. Стрелки классных часов незаметно подвигались к двенадцати, и чем ближе подходила перемена, тем беспокойнее становилось в классе. Все ерзали на своих местах. Роман, чуть пригнувшись, набивал ранец книгами.

   За минуту до звонка класс беспокойно загудел. Зелинский, как будто невзначай, громко сказал:

   - Из класса не выпускать.

   Кто-то зловеще захихикал. Роман вздрогнул и сжал губы.

   - Они рассчитывают, что мы удирать будем, - зашептал Крякин. - Вот и поднесем сюрприз.

   Роман кивнул головой и, стиснув побелевшие губы, впился в стрелку часов.

   "Умирать - так умирать", - подумал он.

   Ровно двенадцать.

   В классе стало тихо. Сперва в часах что-то захрипело, потом медленный звон возвестил о конце урока. Учительница, чувствуя что-то неладное, оглядела класс, но, кроме застывших в ожидании лиц, ничего не заметила и, собрав книги, ушла.

   У дверей по сигналу Зелинского уже собралась кучка ребят. Дверь за учительницей закрылась, и тотчас взгляды всего класса устремились на двух компаньонов. Тут Крякин быстро вскочил с парты и взмахнул ранцем.

   Треск и крик. Кто-то свалился. Роман проворно прыгнул в проход между партами и замахал тяжелым ранцем. Первый удар пришелся худенькому рябому ученику Халюпину

   Халюпин икнул и мгновенно без крика исчез под партой.

   Нападение было неожиданно и быстро. Роман и Крякин вывели из строя сразу несколько человек. Раздумывать было некогда. Четыре дружных руки сыпали удары направо и налево. Класс всполошился. Началась паника. Кто-то уже плакал. Стоявшие у дверей кинулись к месту побоища.

   - На парты! - крикнул Зелинский. - Бей сверху!

   Кто-то, вскочив на парту, треснул Романа по голове. В глазах сразу позеленело. Дальше стало хуже. Удары градом посыпались сверху. Все дрались ранцами. Мешали друг другу, толкались и лупили как попало.

   Роман бил уже не глядя, зажмурившись от боли.

   В шуме сражения не сразу заметили, как дверь класса открылась и вошла Гликерия Петровна. Мигом окинув картину боя, она, как на крыльях, порхнула через класс к месту сражения, но ученики уже рассыпались по местам. Только Крякин, стоя на парте, все еще размахивал ранцем да сидевший на полу Роман, вылупив глаза, глядел на учительницу и растирал обеими руками голову.

   Гликерия Петровна некоторое время грозно сверкала глазами, затем крикнула:

   - На три часа после уроков!

   Уроки окончены. Класс сразу пустеет. Товарищи шумят в коридоре, надевая пальто и собираясь разойтись по домам. Хлопает выходная дверь. Крики становятся тише. Вот зачем-то худенький Халюпин забегает на минуту в класс. Он роется в своей парте и выскакивает снова, на прощанье показав Роману язык. Реже хлопает дверь. В последний раз она закрывается с оглушительным треском. Сразу наступает могильная тишина. Роман и Крякин некоторое время молчат, прислушиваясь к незнакомой тишине и оглядывая опустевший класс.

   В классе пасмурно. С улицы смотрит серый день. Крякин поднимает голову и, прищурившись, долго глядит на часы.

   - Половина третьего, - говорит он.

   Роман сердит. Он злобно бормочет:

   - Посиди до пяти, тогда узнаешь. Затеет всегда, а потом отдувайся за него.

   - Дурак! - фыркнул Крякин. - А лучше бы, если б нас избили?

   - Иди к черту!

   - Сам пошел туда. Вперед рубль отдай, а потом ругайся.

   Роман вскакивает как ужаленный. Никогда еще не хотел он так отвязаться от долга, как сейчас. И он отвяжется сейчас. Слава богу! Колькин рубль при нем.

   - И отдам. Подавись своим рублем. Я больше тобой знаться не желаю, - говорит Роман.

   - Не знайся, не очень-то нуждаемся.

   Роман, стиснув от бешенства зубы, лезет в карман и начинает рыться. Рубль лежал в правом кармане. Странно, почему его там нет? Может быть, он переложил его в левый карман? И он снова ищет, стараясь не глядеть на Крякина, который, как нарочно, следит за каждым его движением. В отчаянии Роман судорожно выворачивает карманы и высыпает на парту все свое имущество. Платок, резинка, циркуль, карандаш, две гильзы из-под патронов. Рубля нет. Роман готов расплакаться. А Крякин смотрит, насмешливо кривит рот.

   - Что лупишься?-в бешенстве кричит Роман.

   - Рубля жду, - отвечает Крякин спокойно.

   - Нету рубля, - тихо говорит Роман. - Потерял рубль.

   - Которого не было.

   - Ей-богу, потерял.

   В голосе Романа чувствуется искренность. И Крякин перестает шутить.

   -Ты серьезно? - спрашивает он. Роман молча кивает головой.

   - Так надо искать, - говорит Крякин. - Наверно, во время драки потерял.

   Он вскакивает и начинает двигать парты. Осмотрели оба ряда, измазались в пыли и чернилах, но рубля не нашли. Ясно, что кто-нибудь уже подобрал.

   - Ну ладно, давай читать, - говорит Роман и вытаскивает из парты толстенькую книгу в красном переплете.

   Часы глухо прохрипели четыре раза. Но Роман не слышит. Роман далеко в прериях с отрядом капитана Рауля преследует шайку индейцев.

   Крякин уныло бродит по классу. Он подошел к учительской кафедре, поднял крышку. Роется там, потом уходит за классную доску, где стоит шкаф.

   Роман дочитал главу и закрыл глаза. И вдруг его ухо улавливает странный звук. Тихий, тихий и нежный, как колокольчик, но отрывистый. Что это? Бряцанье не прекращается.

   "Цвинь! Цвинь!"

   Роман поднимает голову и видит за доской ноги Крякина.

   Он захлопывает книжку и идет к доске. Крякин стоит около шкафа и разглядывает ключи.

   - Ты что? - шепотом спрашивает Роман и сам не понимает, почему он боится говорить громко.

   Крякин смотрит на него.

   - Ничего. Ключи у Гликеши в столе нашел. Хочу посмотреть, что в шкафу есть.

   Одну минуту они глядят друг на друга.

   - Брось! Попадет!

   - Да ведь никто не узнает. Посмотрим - и все.

   Посмотреть, что в шкафу, интересно, но все же страшно.

   - А вдруг придет?

   - Услышим, - уверенно говорит Крякин. Крякин уже сунул ключ в скважину. Щелкнул замок, и дверка сама распахнулась. На широких полках лежат огромными стопами чистые тетради, пачки карандашей, книги, вставочки, коробки перьев и резинки.

   Одно мгновенье друзья смотрят друг на друга. Крякин начинает усиленно сопеть. Вдруг он протягивает Роману ключи, а сам принимается орудовать в шкафу. Отделив от стопы чуть ли не половину тетрадей, он вытаскивает их, потом так же быстро хватает несколько книг, две пачки карандашей, резинки, циркули и ножницы. В это время оба слышат тихие шлепающие шаги учительницы.

   -Закрывай! - шипит Крякин, а сам, нагруженный книгами и тетрадями, бежит к парте.

   Роман, как во сне, захлопывает дверку шкафа, поворачивает ключ и, сунув всю связку в карман, тоже бежит на место.

   Входит Гликерия Петровна и смотрит на часы.

   - Можете идти, - говорит она.

  

   КОНВЕРТ НА КОМОДЕ

  

   На другой день Роман, по обыкновению, явился в школу. Первые два урока прошли благополучно. Третьим уроком было рисование, которое преподавала худенькая женщина с необыкновенно большой и круглой головой, за что ребята и прозвали ее Сковородкой. На ее уроке всегда присутствовала Гликерия Петровна, так как Сковородка одна не могла справиться с ребятами.

   После звонка обе учительницы явились в класс. Дежурным был Роман. Он поставил, как всегда, один стул - для Сковородки, у кафедры, а другой, у окна, для Гликерии Петровны, которая, сидя там, наблюдала за порядком в классе. Надо было еще вытереть доску, но Роман с утра не мог найти тряпку. Урок начался. И тут Сковородка полезла в кафедру. Она долго молча рылась там, потом, опустив крышку, спросила: - Гликерия Петровна, где ключи от шкафа?

   - В кафедре.

   - Здесь их нет.

   Недовольно морщась, учительница подошла к кафедре, и минуту обе рылись вместе. Класс с радостью встретил неожиданную проволочку и выжидающе следил за Гликерией Петровной.

   - Где ключи? - вдруг резко спросила учительница, поднимая голову и глядя на учеников.

   Роман переглянулся с Крякиным. Тот делал ему какие-то знаки.

   - Сейчас же найдите ключи, иначе всех накажу! - крикнула учительница.

   Класс беспокойно загудел.

   - Распустились! Почему доска не вытерта? Дежурный, вытри. И немедленно найти ключи.

   Роман испуганно вскочил. Недолго раздумывая, он выдернул из кармана платок, собираясь вытереть им доску. Что-то звонко брякнуло на пол.

   Роман обернулся. Все смотрели на него, а лицо Крякина было бело как лист бумаги.

   Роман медленно перевел глаза на пол. У его ног лежали ключи от шкафа.

   - Что это значит? - спросила Гликерия Петровна.

   Роман молчал.

   - Подними и дай сюда.

   Роман поднял ключи и подошел к учительнице. Ключи как угли жгли ему руку.

   - Так, - сказала Гликерия Петровна ледяным тоном. - Почему они оказались у тебя?

   Роман молчал. Гликерия Петровна минуту в раздумье перебирала ключи, потом, открыв шкаф, стала внимательно пересчитывать книги.

   - Гадость... Мерзость... Воришки... - как будто издалека доносилось до Романа.

   В двенадцать часов, во время большой перемены, школьная уборщица Маша вывела на лестницу Романа и Крякина.

   - Фулюганы какие! Вот придете с матками, вам покажут, - сказала она, закрывая за ними дверь.

   - Наплевать - сказал Крякин на улице. -Будем прогуливать, а на следующей неделе я уезжаю с матерью в деревню, тогда свалишь все на меня - и ладно.

   Роман забился в уголок к печке и сидит не шевелясь в полумраке. Хорошо, что на него никто не обращает внимания. Все собрались вокруг стола, где сидит мать. Мать, взяв в правую руку лупу, медленно читает письмо - с фронта от Александра. Письмо еще утром подал почтальон. Тогда она в первый раз одна прочитала его. Потом днем она читала его пришедшей Вассе Алексеевне и теперь, в третий раз, читает его всем родным. Колька беспокойно расхаживает по комнате, хмурится и кусает губы.

   "Писать ко мне нельзя! Так как мы стоим сейчас секретно в местечке Эн".

   - Господи, нельзя! В каком местечке-то? - спрашивает бабушка.

   - Местечко Эн, - объясняет мать. - Нельзя, значит, объявлять, что за местечко. "Стоим в местечке Эн. Я сейчас нахожусь в штабе, так что мне теперь лучше..."

   - Слава тебе, господи, - крестится бабушка. Колька презрительно фыркает.