Алкок Дебора - Испанские братья

   - Удовлетворитъ меня? Да, насколько это будетъ касаться васъ. Но днемъ и ночью меня преслѣдуетъ одна ужасная мысль, что если они... будутъ пытать его. Мой бѣдный братъ, робк³й и нѣжный, какъ женщина! Ужасъ и страдан³я сведутъ его съ ума! - эти послѣдн³я слова были произнесены почти шепотомъ. Поборовъ свои чувства, донъ-Жуанъ протянулъ руку фра-Себаст³ану и сказалъ съ наружнымъ спокойств³емъ:

   - Простите, что я такъ долго задержалъ васъ... вы опоздаете къ ужину вашего господина,

   - Снисхожден³е вашего с³ятельства заслуживаетъ моей глубочайшей признательности,- отвѣчалъ монахъ съ утонченною кастильскою вѣжливостью. Его пребыван³е при дворѣ инквизитора видимо способствовало улучшен³ю его манеръ.

   Донъ-Жуанъ сообщйлъ ему свой адресъ, и они условились, что черезъ нѣсколько дней монахъ зайдетъ къ нему. Фра-Себаст³анъ предложилъ провести его чрезъ сады, окружающ³е ту часть Тр³аны, гдѣ жилъ инквизиторъ. Но Жуанъ уклонился отъ этого. Ему противна была эта росвошь, которою окружалъ себя гонитель лучшихъ людей своей страны. Онъ подозвалъ лодочника, случившагося въ это время близь берега и почувствовалъ облегчен³е, когда вскочилъ въ лодку и стряхнулъ съ своихъ ногъ прахъ этой земли.

  

  

   Въ ночь своего ареста, когда его оставили одного въ темницѣ, Карлосъ стоялъ нѣсколько времени неподвижно, точно во снѣ. Наконецъ онъ поднялъ голову и посмотрѣлъ вокругъ себя. Ему оставили лампу, освѣщавшую келью въ десять квадратныхъ футъ со сводчатымъ потолкомъ, сквозь узкую щель рѣшетчатаго окна, котораго нельзя было достать, мерцали двѣ, или три звѣзды; но онъ не могъ видѣть ихъ. Онъ только видѣлъ предъ собой тяжелую дверь, обшитую желѣзомъ, соломенный матрасъ, на которомъ предстояло спать, деревянный табуретъ и два глиняныхъ сосуда съ водою. Вся эта скудная обстановка съ перваго раза показалась какъ-то знакомою ему.

   Онъ бросился на матрасъ, чтобы подумать и молиться. Онъ совершенно ясно сознавалъ свое положен³е. Ему казалось, какъ будто онъ всю свою жизнь ожидалъ этого часа; какъ будто онъ родился для этого и постепенно приближался въ нему. Судьба его пока еще не казалась ему ужасной, а только - неизбѣжной. Ему представлялось, что онъ навсегда останется въ этой кельѣ и никогда ничего не увидитъ, кромѣ рѣшетки окна и этой желѣзной двери.

   Въ продолжен³е двухъ предъидущихъ недѣль нервы его были страшно натянуты. Ожидан³е было мучительнѣе самой дѣйствительности. Сонъ рѣдко посѣщалъ его, и то урывками. Неудивительно, что онъ почти тотчасъ же заснулъ крѣпкимъ сномъ отъ одного утомлен³я.

   Онъ чувствовалъ такую слабость, что когда на слѣдующее утро передъ нимъ поставили пищу, онъ только на моментъ открылъ глаза и опять погрузился въ тяжелый сонъ. Только по прошеств³и нѣсколькихъ часовъ онъ окончательно пробудился. Нѣсколько времени онъ лежалъ на спинѣ съ открытыми глазами и разсматривалъ съ какимъ-то страннымъ любопытствомъ маленькое отверст³е въ верху двери и слѣдилъ за слабымъ солнечнымъ лучемъ, пробивавшимся сквозь рѣшетку и отражавшимся свѣтлымъ пятномъ на противуположной стѣнѣ.

   Тутъ онъ внезапно вздрогнулъ и спросилъ себя: "Гдѣ я? Слѣдовавш³й за тѣмъ мысленный отвѣтъ наполнилъ его сердце ужасомъ и отчаян³емъ.

   - Погибъ! погибъ! Боже, спаси меня! - и онъ метался и стоналъ, точно отъ ужасной физической боли.

   Неудивительно. Надежда, любовь, жизнь со всѣми ея радостями - все было оставлено позади. Предъ нимъ были только безкодечные дни и ночи томительнаго заключен³я... мѣсяцы, годы; мучительная, позорная смерть и, хуже всего, неописанные ужасы пытки, приводившей его въ содроган³е.

   Накокецъ показались горяч³я слезы, но онѣ мало облегчили его; онъ испытывалъ еще самое горькое отчаян³е. Когда тюремщикъ принесъ его ужинъ, онъ лежалъ неподвижно, съ лицомъ, закрытымъ плащемъ. Еогда наступила ночь, онъ вскочилъ на ноги и сталъ ходить быстрыми шагами взадъ и впередъ по своей кельѣ, какъ звѣрь, запертый въ клѣткѣ.

   Какъ вынесетъ онъ это страшное одиночество и тѣ ужасы, которые еще предстояли впереди. Слова самой молитвы замирали на его устахъ.

   Одно было только ясно ему. Сильнѣе всего его преслѣдовалъ страхъ, что его вынудятъ отказаться отъ его Бога. И онъ мысленно повторялъ нѣсколько разъ: "Когда настанетъ допросъ, я сознаюсь во всемъ". Ему было извѣстно, что никак³я позднѣйш³я отречен³я отъ своихъ словъ, разъ сознавшимся узникомъ, не могли спасти его,- онъ долженъ былъ умереть. И онъ желалъ навсегда закрыть для себя всяк³й путь къ спасен³ю своей жизни.

   Съ наступлен³емъ каждаго новаго утра, онъ съ трепетомъ ждалъ, что его потребуютъ къ допросу въ страшное судилище. Но время уходило и это ожидан³е становилось все мучительнѣе. Онъ радъ былъ всякой ничтожной перемѣнѣ, которая-бы нарушила это невыносимое однообраз³е его тюремной жизни.

   Единственнымъ лицомъ, кромѣ тюремщика, входившимъ въ его келью, былъ одинъ изъ членовъ совѣта инквизиц³и, который долженъ былъ посѣщать заключенныхъ каждыя двѣ недѣли. Но доминиканск³й монахъ, исполнявш³й эту обязанность, ограничивался только формальными вопросами, какъ напримѣръ: получалъ-ли онъ установленную пищу, не было ли грубости со стороны тюремщика. Карлосъ никогда не предъявлялъ никакихъ жалобъ. Въ началѣ онъ спрашивалъ въ свою очередь, когда его потребуютъ къ допросу. На это всегда слѣдовалъ одинъ и тотъ же отвѣтъ, что его дѣло не спѣшное. Сеньоры инквизиторы были слишкомъ заняты другими болѣе важными допросами, и онъ долженъ терпѣливо ждать своей очереди.

   Наконецъ его охватила какая-то летарг³я, хотя и прерывавшаяся по временамъ приступами жесточайшихъ душевныхъ мучен³й. Онъ пересталъ замѣчать течен³е времени, пересталъ обращаться съ одними и тѣми же вопросами къ своему тюремщику, который никогда на нихъ не отвѣчалъ. Разъ онъ какъ-то попросилъ его дать ему молитвенникъ, потому что онъ уже началъ забывать столь знакомыя ему слова Евангел³я. На это послѣдовалъ отвѣтъ въ установленныхъ для такихъ случаевъ выражен³яхъ, что единственною его книгою должно быть его собственное сердце, которое онъ долженъ пристально изучать, чтобы приготовиться въ покаян³ю въ своихъ грѣхахъ.

   Во время утреннихъ часовъ, наружная дверь его кельи,- ихъ было двѣ,- оставалась открытою, для освѣжен³я воздуха. И въ это время до него часто долетали звуки шаговъ по корридору и шумъ отворявшихся дверей. Онъ испытывалъ тогда страстное желан³е, съ примѣсью слабой надежды, чтобы кто нибудь вошелъ въ нему. Но ожидан³я его были напрасны. Нѣкоторые изъ инквизиторовъ были хорошими знатоками человѣческой натуры. Они пристально слѣдили за Карлосомъ до его ареста и пришли въ заключен³ю, что полное и продолжительное одиночество было лучшимъ средствомъ для излечен³я его болѣзни.

   Однажды утромъ, судя по движен³ю въ корридорѣ, онъ догадался, что приходили въ одному изъ его товарищей по заключен³ю. Среди наступившей потомъ тишины, раздались совершенно необычные въ этомъ мѣстѣ звуки, Кто-то пѣлъ звучнымъ, громкимъ и даже веселымъ голосомъ:

  

   "Vencidos van los prailes; vencidos van!

   Corrldos van los lobos; corridos van!"

   (Вотъ идутъ монахи; вотъ они бѣгутъ!

   Вотъ бѣгутъ волки; конецъ волкамъ)!

  

   Каждымъ нервомъ, каждой фиброй своего тѣла отзывался на эту пѣсню несчастный узникъ. Очевидно, это была торжествующая пѣсня. Но кто былъ пѣвецъ, кто дерзнулъ наполнить торжествующими звувами это мѣсто ужаса и печали.

   Карлосъ гдѣ-то прежде слыхалъ этотъ голосъ. Д³алектъ былъ особенный - не кастильск³й и не андалузск³й. Такъ могъ говорить только одинъ человѣкъ, голосъ котораго одинъ разъ раздавался въ его ушахъ, и который сказалъ ему:- "чтобы накормить алчущаго, напоить жаждующаго, дать свѣтъ бродящимъ во мракѣ и покой труждающимся, я разсчиталъ, чего будетъ это стоить,- и готовъ поплатиться".

   Что бы ни сдѣлали съ его тѣломъ мучители, очевидно, Юл³ано Фернандецъ по прежнему былъ бодръ и силенъ духомъ. И слова этой грубой пѣсни должны были вдохнуть надежду въ сердца его товарищей узниковъ и дать имъ знать, что "волки", сами, посѣщавш³е его келью, были побѣждены силою духа.

   Карлосъ почувствовалъ съ этой минуты, что онъ не былъ одинъ, и что та-же сила и та-же радость могутъ быть и его удѣломъ.

   Когда въ другой разъ Юл³ано запѣлъ свою побѣдную пѣснь, у Карлоса хватило мужества отозваться на испанскомъ языкѣ стихами псалма:

   "Господь свѣтъ мой и спасен³е мое; кого мнѣ бояться? Господь крѣпость жизни моей; кого мнѣ страшиться?"

   Это вызвало появлен³е въ его кельѣ тюремщика, который велѣлъ ему "прекратить этотъ шумъ".

   - Но я пою только стихи изъ Псалтиря, отвѣчалъ онъ.

   - Все равно, узники не должны нарушать тишину "Святого дома".

  

  

   Невыносимая жара андалузскаго лѣта увеличивала страдан³я узниковъ; въ этому слѣдовало еще прибавить жалкое питан³е, какое доходило до нихъ черезъ руки алчнаго Беневидео.

   Но послѣднее лишен³е было незамѣтно для Карлоса. Ему съ излишкомъ хватало доходившей до него малой порц³и и часто эта грубая пища оставалась вовсе нетронутою.

   Однажды утромъ, къ величайшему его изумлен³ю, онъ увидѣлъ, что кто-то просунулъ свертовъ сквозь нижнюю рѣшетку внутренней двери: наружная - какъ всегда въ это время, была открыта. Таинственный свертокъ заключалъ въ себѣ бѣлый хлѣбъ и кусокъ свѣжаго мяса, и Карлосъ съѣлъ его съ благодарностью, недоумѣвая, откуда могъ явиться подарокъ.

   Но этотъ ничтожный случай, нарушивш³й невыносимое однообраз³е его жизни, доставилъ ему еще большее удовольств³е, чѣмъ самая ѣда.

   Дѣло милосерд³я теперь повторялось почти каждый день. Иногда, кромѣ мяса и хлѣба, ему просовывали виноградъ и друг³е чудные сочные плоды этого южнаго климата. Онъ ломалъ себѣ голову, чтобы разрѣшить эту загадку. Ему хотѣлось открыть своего таинственнаго благодѣтеля, не только чтобы благодарить его, но просить, чтобы эти благодѣян³я распространялись и на другихъ его товарищей-узниковъ, особенно Юл³ано. Кромѣ того, онъ надѣялся чрезъ него получить как³я нибудь извѣст³я изъ внѣшняго м³ра, или отъ своихъ собратьевъ по заключен³ю, что было для него дороже пищи.

   Въ началѣ онъ подозрѣвалъ, что это былъ помощникъ тюремщика, котораго звали Хереро.

   Этотъ человѣкъ былъ добрѣе Беневидео. Карлосу иногда казалось, что ему хотѣлось даже заговорить съ нимъ. Но онъ боялся коснуться этого вопроса, опасаясь, чтобы этимъ не навести подозрѣн³й на своего невидимаго благодѣтеля.

   Это бывало обыкновенно раннимъ утромъ, когда открывались наружныя двери. Если тому, кто просовывалъ въ дверь свертки, случалось запоздать, то Карлосу слышались легк³е торопливые шаги, точно ребенка.

   Наконецъ насталъ одинъ день, отмѣченный бѣлымъ въ хроникѣ его тюремной жизни. Послѣ того, какъ по обыкновен³ю, въ келью были просунуты хлѣбъ и мясо, послышался легк³й стукъ въ нижнюю часть двери. Карлосъ, стоявш³й около нея, отвѣчалъ съ живостью: "кто тамъ".

   - Другъ. Наклонитесь, сеньоръ, и приложите свое ухо къ рѣшеткѣ.- Узникъ прислушался и до него долетѣлъ женск³й голосъ, говоривш³й шепотомъ:

   - Не падайте духомъ, сеньоръ, Друзья думаютъ о васъ.

   - Одинъ другъ не покидаетъ меня и здѣсь,- отвѣчалъ Карлосъ.- Но я умоляю васъ, назовите мнѣ имя того, кого я долженъ благодарить ежедневно за милосерд³е, облегчающее мою участь.

   - Я бѣдная женщина, сеньоръ, служанка тюремщика. То, что я вамъ приношу, принадлежитъ вамъ, и это только малая часть.

   - Мнѣ! Какъ это?

   - Это отнимаетъ отъ васъ мой хозяинъ, который готовъ лишить несчастныхъ узниковъ даже ихъ жалкой пищи. И если кто осмѣливается пожаловаться на него сеньорамъ инквизиторамъ, то онъ бросаетъ его въ масмурру.

   - Что это такое?

   - Это ужасная, глубокая цистерна въ его домѣ,- отвѣчали ему едва слышнымъ шепотомъ. Карлосъ еще далеко не былъ знакомъ со всѣми ужасами этого мѣста.

   - Я трепещу при мысли о той опасности, которой вы подвергаетесь ради меня.

   - Это изъ любви къ Господу, сеньоръ.

   - Вы также чтите Его имя! - проговорилъ Карлосъ, и глаза его наполнились слезами.

   - Тише, тише, сеньоръ! Я люблю Его, на сколько это позволительно бѣдной женщинѣ,- прибавила она испуганнымъ шепотомъ.- Я хотѣла сказать, что благородный сеньоръ, вашъ братъ...

   - Мой братъ! - воскликнулъ Карлосъ; - что вы знаете о немъ? Скажите мнѣ, ради самого Христа.

   - Говорите тише, сеньоръ. Насъ могутъ услышать. Я знаю, что онъ не разъ видѣлся съ моимъ хозяиномъ и далъ ему много денегъ, чтобы снабжать васъ пищею и всѣмъ необходимымъ; но тотх не побоялся Бога и...- Карлосъ не могъ разслышать остальныя слова, но онъ догадывался насчетъ ихъ значен³я.

   - Но, добрый другъ мой, еслибъ вы могли передать ему нѣсколько словъ отъ меня.

   Можетъ быть, умоляющ³й тонъ его голоса пробудилъ скрытыя материнск³я чувства въ сердцѣ бѣдной женщины. Она знала, что онъ былъ такъ молодъ и въ течен³е многихъ мѣсяцевъ заключенъ въ этой темницѣ вдали отъ м³ра, который только что открывался передъ нимъ и отъ котораго онъ былъ запертъ навсегда.

   - Я сдѣлаю все, что могу сеньоръ,- сказала она голосомъ, въ которомъ слышалось чувство.

   - Тогда,- просилъ ее Карлосъ,- скажите ему, что со мною все хорошо. И пусть онъ прочтетъ псаломъ "Господь заступникъ мой" Но прежде всего скажите ему, чтобы онъ покинулъ эту страну и уѣзжалъ въ Герман³ю, или Англ³ю. Потому что я боюсь... нѣтъ, не говорите ему, чего я боюсь. Только умоляйте его уѣхать скорѣе. Вы сдѣлаете это?

   - Я сдѣлаю, сеньоръ, что могу, да поможетъ Богъ и ему и вамъ.

   - Да вознаградитъ васъ Богъ, добрый другъ мой. Но еще одно слово, если это не опасно для васъ. Скажите мнѣ о моихъ дорогихъ товарищахъ, заключенныхъ здѣсь. Особенно о д-рѣ Кристобало Лозада, донъ-Жуанѣ Понче де-Леонъ, фра-Константино и Юл³ано Фернандецъ, котораго прозываютъ Юл³анъ маленьк³й.

   - Мнѣ ничего неизвѣстно о фра-Константино. Кажется, его нѣтъ здѣсь. Но всѣ проч³е, что вы называете - претерпѣли.

   - Смерть!.. неужто смерть! - сказалъ Карлосъ въ ужасѣ.

   - Есть нѣчто хуже смерти, сеньоръ,- отвѣчала бѣдная женщина.- Даже мой хозяинъ, у котораго желѣзное сердце, поразился твердостью сеньора Юл³ано. Онъ ничего не боится, кажется, ничего не чувствуетъ. Самыя ужасныя пытки не могли заставить его сказать ни одного слова, которое могло бы повредить кому-нибудь.

   - Да поддержитъ его Богъ! О, добрый другъ мой,- продолжалъ Карлосъ дрожащимъ голосомъ;- еслибъ вы могли оказать ему такую помощь какъ мнѣ... хоть чашку холодной воды; Богъ вознаградить васъ въ царств³и своемъ.

   - Я знаю, сеньоръ. Я стараюсь...

   Въ это время послышались шаги и Карлосъ отпрыгнулъ отъ двери, но бѣдная женщина сказала:

   - Ничего, сеньоръ. Это только ребенокъ, храни ее Господъ. Но я должна уходить; она пришла извѣстить меня, что отецъ ея всталъ и начнетъ свои обходы.

   - Ея отецъ! Неужто ребенокъ самого Беневидео помогаетъ вамъ въ помощи узникамъ?

   - Это такъ. Да будетъ благословенно имя Господне. Я ея нянька. Но я должна уходить. Прощайте, сеньоръ.

   - Идите съ Богомъ, добрая душа, и да вознаградитъ Онъ васъ за ваше милосерд³е.

  

  

   Карлосъ старался сократить томительные часы своего заключен³я пѣн³емъ въ полъ-голоса псалмовъ и церковныхъ гимновъ. Въ началѣ онъ пѣлъ настолько громко, чтобы звуки его голоса долетали до другихъ узниковъ; но угрозы Беневидео заставили его прекратить это. Бѣдная служанка тюремщика, Мар³я Гонзалесъ, при помощи его маленькой дочки, насколько возможно облегчала его судьбу. Онъ уже начиналъ привыкать къ тюремной жизни. Ему уже казалось, что она продолжится навсегда. Среди ея были и безконечные томительные часы, и часы невыразимыхъ страдан³й и ужасныхъ ожидан³й, но выпадали и тих³я минуты, когда Карлосъ чувствовалъ себя сравнительно счастливымъ.

   Вошелъ Беневидео съ какимъ-то платьемъ въ рукахъ и велѣлъ узнику тотчасъ-же надѣть его.

   Карлосъ повиновался безмолвно, хотя не безъ изумлен³я и съ чувствомъ нѣкотораго оскорблен³я, потому что уже въ самомъ покроѣ этой одежды (родъ куртки безъ рукавовъ и длинные, широк³е штаны) заключалось унижен³е для кастильскаго дворянина.

   - Снимите ваши башмаки,- сказалъ тюремщикъ.- Заключенные всегда являются передъ ихъ преподоб³ями босые и съ непокрытой головой.- Теперь идите за мной.

   Онъ долженъ былъ, наконецъ, явиться предъ своими судьями. Ужасъ проникъ въ его душу. Не обращая вниман³я на тюремщика, онъ упалъ на колѣни и молился въ течен³е нѣскольихъ минуть.

   - Я готовъ,- сказалъ онъ наконецъ.

   Онъ слѣдовалъ за своимъ проводникомъ по длиннымъ, мрачнымъ корридорамъ. Наконецъ онъ рѣшился спросить:

   - Куда вы ведете меня?

   - Шшъ! - прошепталъ Беневидео, приложивъ палецъ къ своимъ губамъ.

   Они подошли къ открытой двери. Тюремщикъ ускорилъ шаги, вошелъ въ нее первый и послѣ низкаго поклона повернулся назадъ, сдѣлавъ знакъ рукою, чтобы Карлосъ входилъ.

   Онъ вошелъ въ комнату и увидѣлъ себя въ присутств³и своихъ судей - совѣта инквизиц³и. Онъ поклонился, по врожденной привычкѣ къ вѣжливости, хотя не чувствовалъ особаго почтен³я въ засѣдавшему трибуналу, и ждалъ молча.

   У него быно достаточно времени познакомиться съ окружавшей его обстановкой, прежде чѣмъ заговорили съ нимъ. Это была большая высокая комната, окруженная колоннами, стѣны которой были поврыты красивыми коврами изъ золоченной кожи. Въ одномъ, болѣе отдаленномъ, концѣ стояло громадное распят³е. На эстрадѣ за большимъ столомъ сидѣло шесть, или семь человѣкъ. Только у однаго изъ нихъ была накрыта голова,- который сидѣлъ ближе въ двери и противъ распят³я. Онъ зналъ, что это былъ Гонзалесъ де-Мунебрага, и воспоминан³е и томъ, что онъ когда-то защищалъ жизнь этого человѣка, придало ему смѣлость.

   По правую руку Мунебраги сидѣлъ суроваго и величественнаго вида человѣкъ, который, какъ онъ догадался по его одеждѣ, хотя и не видѣлъ его никогда,- былъ настоятелемъ Доминиканскаго монастыря, соединеннаго съ Тр³аной. Одного или двухъ изъ прочихъ членовъ совѣта онъ встрѣчалъ иногда прежде и считалъ ихъ ниже себя какъ по образован³ю, такъ и общественному положен³ю.

   Наконецъ Мунебрага легкимъ движен³емъ руки далъ понять, чтобы онъ приблизился къ столу. При этомъ человѣкъ, сидѣвш³й на другомъ концѣ и показавш³йся ему по его костюму нотар³усомъ, далъ ему знакъ, чтобы онъ положилъ руку на требникъ для присяги. Послѣдняя обязывала его говорить правду и хранить въ тайнѣ все, что онъ увидитъ или услышитъ; онъ не колеблясь принялъ ее. Послѣ того ему указали скамью налѣво отъ инквизиторскаго стола, на которую онъ долженъ былъ сѣсть.

   Членъ инквизиц³оннаго совѣта, носивш³й титулъ ф_и_с_к_а_л_а-о_б_в_и_н_и_т_е_л_я, производилъ допросъ. Послѣ нѣсколькихъ вопросовъ чисто формальнаго свойства, онъ спросилъ Карлоса, извѣстна-ли ему причина его ареста, на что тотъ отвѣчалъ утвердительно.

   Это было совсѣмъ необычнымъ явлен³емъ между узниками святой инквизиц³и. Они обыкновенно заявляли о своемъ полномъ незнан³и тѣхъ причинъ, как³я побудили ихъ преподоб³я арестовать ихъ. Слегка поднявъ свои брови, съ выражен³емъ изумлен³я, обвинитель продолжалъ мягкимъ голосомъ:

   - Значитъ, ты впалъ въ заблужден³е отъ истинной вѣры и словомъ или дѣломъ оскорбилъ христ³анское чувство, свое собственное, или другихъ? Говори смѣло, мой сынъ, потому что для тѣхъ, кто признаетъ свое заблужден³е, С_в_я_т_а_я К_о_л_л_е_г_³_я полна кротости и милосерд³я.

   - Я не отступалъ сознательно отъ истинной вѣры съ тѣхъ поръ, какъ узналъ ее.

   Тутъ вмѣшался самъ настоятель доминиканцевъ.

   - Ты можешь просить себѣ защитника,- сказалъ онъ,- и такъ какъ тебѣ менѣе двадцати-пяти лѣтъ, то имѣешь право на помощь к_у_р_а_т_о_р_а (опекуна). Кромѣ того, ты можешь просить о выдачѣ коп³и обвинительнаго акта, чтобы приготовиться въ защитѣ.

   - Конечно, все время предполагая, что онъ формально отрицаетъ взведенное на него обвинен³е,- добавилъ самъ Муяебрага: "Такъ ли это?" - сказалъ онъ, обращаясь къ узнику.

   - Мы такъ понимаемъ тебя,- сказалъ настоятель, устремивъ пристальный взглядъ на Карлоса.- Ты не признаешь себч виновнымъ?

   Карлосъ поднялся съ своего мѣста и приблизился къ столу, за которымъ сидѣли люди, державш³е жизнь его въ своихъ рукахъ. Обращаясь главнымъ образомъ къ настоятелю, онъ сказалъ:

   - Я знаю, что, избравъ путь, указываемый мнѣ вашимъ преподоб³емъ, по добротѣ вашей, я могу на нѣсколько времени отсрочить ожидающую меня участь. Я буду бороться во мракѣ съ выставленными противъ меня свидѣтелями, именъ которыхъ я не знаю и которыхъ никогда не увижу. Или постепенно вы все-таки допытаетесь отъ меня празды. Все, что бы я ни сказалъ, будь то правда или даже ложь, въ концѣ концовъ не спасетъ меня. Я избираю прямой и потому кратчайш³й путь. И потому я признаю себя, предъ вашими преподоб³ями, убѣжденнымъ лютераниномъ, я не надѣюсь ни на какое милосерд³е человѣческое, но полонъ вѣры въ милосерд³е Бож³е.

   Между лицами, сидѣвшими за столомъ, замѣтно было движен³е: они видимо были поражены этими смѣлыми словами.

   - Ты дерзк³й еретикъ и вполнѣ заслуживаешь огня,- сказалъ Мунебрага.- Мы знаемъ, какъ поступать съ такими.- Онъ уже прикоснулся къ колокольчику, что было знакомъ окончан³я допроса. Но настоятель, теперь оправивш³йся отъ своего изумлен³я, еще разъ обратился къ нему.

   - Ваше преподоб³е,- сказалъ онъ,- позвольте еще нѣсколько минутъ, чтобы я могъ выяснить обвиняемому обычное милосерд³е и снисходительность святой коллег³и къ раскаявшемуся и то, что его ожидаетъ, если онъ будетъ продолжать свое упорство.

   Мунебрага кивнулъ головою въ знакъ соглас³я и откинулся въ своемъ креслѣ; эта часть допроса мало интересовала его.

   Трудно было сомнѣваться въ искренности, съ какою настоятель раскрылъ передъ Карлосомъ участь, ожидавшую нераскаявшагося еретика. Всѣ ужасы смерти на кострѣ, еще болѣе ужасныя загробныя мучен³я,- вотъ что составляло тему его увѣщан³я.

   - Къ раскаявшемуся грѣшнику,- добавилъ онъ, и суровое лицо его немного смягчилось,- Богъ всегда милосердъ и церковь Его также.

   Карлосъ слушалъ его молчаливо, съ опущенными долу глазами. Когда тотъ кончилъ, онъ поднялъ глаза, взглянулъ на Распят³е и сказалъ, устремивъ пристальный взоръ на настоятеля:

   - Я не могу отказаться отъ моего Господа. Я въ вашихъ рукахъ и вы можете дѣлать со мной что хотите. Но Богъ сильнѣе васъ.

   - Довольно! - сказалъ Мунебрага и позвонилъ въ колокольчикъ. Вскорѣ послѣ того вошелъ тюремщикъ и отвелъ Карлоса обратно въ его кел³ю. Послѣ ухода его, Мунебрага обратился бъ настоятелю:

   - Ваша обычная проницательность измѣнила вамъ на этотъ разъ, сеньоръ. Развѣ онъ походитъ на того юношу, который черезъ нѣсколько мѣсяцевъ одиночнаго заключен³я, какъ вы увѣряли, будетъ податливъ какъ воскъ? Передъ нами такой же дерзк³й еретикъ, какъ Лозада или д'Ареллано, или какъ это исчад³е адово, маленьк³й Юл³ано.

   - Но, сеньоръ, я все еще не отчаяваюсь въ немъ. Онъ далеко не такъ твердъ, какъ кажется. Дайте ему еще время, и подъ вл³ян³емъ строгости въ соединен³и съ нѣкоторою снисходительностью, я еще надѣюсь увидѣть его, съ помощ³ю Бож³ей и св. Доминика, раскаяннымъ грѣшникомъ.

   - Я того-же мнѣн³я, святой отецъ,- сказалъ обвинитель.- Вѣроятно, онъ сознался только, чтобы избѣжать пытки при допросѣ. Мног³е изъ нихъ страшатся ее болѣе смерти.

   - Вы правы,- быстро произнесъ Мунебрага.

   Послѣ перваго, слѣдовали еще два допроса, въ которыхъ самъ Мунебрага принялъ болѣе дѣятельное участ³е. Инквизиторы были сильно озабочены въ это время, чтобы доказать виновность фра-Константино, который до послѣдняго времени побѣдоносно опровергалъ всѣ ихъ обвинен³я. Они полагали, что донъ Карлосъ Альварецъ можетъ быть для нихъ полезенъ въ этомъ случаѣ, тѣмъ болѣе, что въ его бумагахъ было найдено весьма лестное для него рекомендательное письмо отъ бывшаго главнаго каноника.

   Ключъ къ объяснен³ю многихъ загадокъ находился, по ихъ мнѣн³ю, теперь у Карлоса. Онъ долженъ предъявить имъ недостающ³я улики. "онъ долженъ заговорить",- рѣшили между собою эти жестов³е, чуждые всякой жалости люди, въ рукахъ которыхъ онъ находился.

   Но тутъ онъ оказался сильнѣе ихъ. Никак³е уговоры, софизмы, угрозы и обѣщан³я не въ состоян³и были открыть его уста. Можетъ быть пытка заставитъ его говорить? Ему прямо сказали, что если онъ не будетъ прямо и ясно отвѣчать на поставленные ему вопросы, то его ожидаютъ жесточайш³я мучен³я.

   Его сердце сжалось отъ ужаса. Самая смерть казалась ему теперь менѣе страшной и онъ сдѣлалъ послѣднее судорожное усил³е въ борьбѣ съ неизбѣжно ожидавшей его участью.

   - Противно вашимъ собственнымъ законамъ,- сказалъ онъ,- подвергать пыткѣ сознавшагося преступника, что бы получить отъ него улики противъ другихъ лицъ; такъ какъ законъ предполагаетъ, что человѣкъ любитъ самого себя болѣе своихъ ближнихъ, то и нельзя ожидать отъ обвиняемаго, показавшаго противъ самого себя, чтобы онъ скрылъ улики противъ другихъ еретиковъ, если онѣ ему извѣстны:

   Мунебрага отвѣчалъ ему насмѣшкой:

   - Это правило было установлено для другого сорта преступниковъ,- сказалъ онъ.- У васъ, еретиковъ-лютеранъ, такъ глубоко засѣла заповѣдь: "возлюби ближняго своего какъ самого себя", что, прежде чѣмъ вы оговорите кого либо изъ своихъ братьевъ, нужно содрать мясо съ вашихъ костей. Я отменяю это возражен³е, какъ не идущее къ дѣлу {Подлинныя слова Мунебраги, сохранивш³яся въ документахъ.}.

   Затѣмъ судилище постановило приговоръ, который былъ ужаснѣе самой смерти.

   Опять оставшись одинъ въ своей кельѣ, Карлосъ бросился на колѣни и, прижавъ свое лицо въ холодному камню, воскликнулъ:

   - О, Господи, молго тебя... только да минуетъ меня чаша с³я.

   Такъ проходили томительные дни для него въ ужасномъ ожидан³и. Ночи были еще страшнѣе, когда, томимый безсонницей, онъ вскакивалъ съ своего ложа и ему представлялись видѣн³я одно ужаснѣе другого.

   Наконецъ, однажды вечеромъ, онъ какъ-то задремалъ, сидя на своей скамейкѣ. Никогда не покидавш³й его ужасъ, вмѣстѣ съ воспоминан³ями свѣтлыхъ дней въ Нуэрѣ способствовали тому, что ему представилось во снѣ то утро, когда онъ, выдержавъ первую свою борьбу, воскликнулъ: "Жуанъ, братъ мой! Я никогда не измѣнго тебѣ".

   Шумъ отпираемой двери и внезапный свѣтъ лампы пробудили его. Онъ вскочилъ при входѣ тюремщика. Въ этотъ разъ не требовалось перемѣны платья, Онъ зналъ, что его ожидаетъ. Безполезно было взывать къ человѣческой помощи. Онъ могъ простонать только изъ глубины своего сердца: - О, Боже, спаси... поддержи меня. Я твой!

  

  

   На другой день холодный свѣтъ ранняго утра, пробивавш³йся въ келью Карлоса, освѣтилъ его въ то время, какъ онъ лежалъ на своемъ матрасѣ. Но сколько прошло съ того времени,- годъ, десять, двадцать лѣтъ,- онъ самъ едва ли могъ сказать. Эта ночь представляла собою глубок³й оврагь, отдѣливш³й его прошлое отъ настоящаго. Съ того момента, какъ онъ вошелъ въ это темное, освѣщенное факеломъ подземелье, жизнь его раздѣлилась на двѣ половины. И вторая казалась несравненно длиннѣе первой.

   Врядъ ли долг³е годы страдан³й могли оставить такой слѣдъ на этомъ изможденномъ молодомъ лицѣ, изъ котораго видъ юности исчезъ навсегда. Лицо и губы были мертвенно блѣдны; но два красныя пятна покрывали вваливш³яся щеки и глаза горѣли лихорадочнымъ блескомъ.

   Теперь все было кончено. Въ своей д³авольской жестовасти, инквизиторы все-таки были милосердны въ нему. Ему позволили сразу испить чашу страдан³я до конца. Благодаря врачамъ (что было соединено съ нѣкоторою опасностью для нихъ), ему уже не предстояло повторен³е пытки. Даже на основан³и звѣрскихъ завоновъ инквизиц³и, онъ завоевалъ себѣ право умереть въ мирѣ.

   По мѣрѣ того, какъ проходило время, его все болѣе осѣняло блаженное чувство сознан³я, что теперь онъ уже не въ рукахъ людей. Страхъ его прошелъ; печаль - также, даже воспоминан³я перестали мучить его. Онъ чувствовалъ теперь близость Бога. Даже физическ³я страдан³я не казались ему тяжкими.

   Онъ точно стоялъ въ свѣжемъ воздухѣ на вершинѣ какой-то горы, гдѣ вѣчно свѣтитъ солнце и куда не долетаютъ бури. Онъ не испытывалъ теперь ни страдан³я, ни безпокойства. Въ келью его приходили теперь посѣтители; имъ казалось, что узникъ именно доведенъ теперь до такого состоян³я, при которомъ на него могутъ подѣйствовать ихъ увѣщан³я. Поэтому его посѣщали теперь инквизиторы и монахи.

   Голоса ихъ доходили до него какъ будто откуда-то изъ далека. Что могли они теперь сдѣлать ему. Ни обѣщан³я, ни угрозы ихъ не оказывали на него никакого дѣйств³я. Когда ему позволяли, онъ отвѣчалъ на ихъ аргументы. Для него было большою радост³ю свидѣтельствовать о своей вѣрѣ, и онъ пользовался при этомъ словами священнаго писан³я, которое сохранилось въ его памяти. Всѣ упреки и оскорблен³я разбивались о непреодолимую кротость его. Они не въ состоян³и были пробудить его гнѣвъ. Онъ скорѣе жалѣлъ о тѣхъ, которые принуждены блуждать во мракѣ и которымъ недоступенъ озаривш³й его свѣтъ. Но въ большинствѣ случаевъ посѣтители его подчинялись вл³ян³ю его неотразимой кротости и оказывались снисходительнѣе, чѣмъ предполагали, къ этому "нераскаявшемуся еретику".

   Прошло много недѣль и Карлосъ все еще продолжалъ лежать на своемъ соломенномъ ложѣ, разбитый тѣломъ, но спокойный духомъ. Онъ не былъ лишенъ также и врачебной помощи. Вывихнутые члены были вправлены и раны его зажили; но врачамъ не удавалось возстановить его надорванныхъ силъ. И въ это время Карлосъ проникся убѣжден³емъ, что никогда уже болѣе ему не придется переступить порога своей кельи.

   Но вотъ въ келью Карлоса вошли посѣтители. Онъ не удивился, увидѣвъ строгое, узкое лицо настоятеля, съ его сѣдыми волосами, Но его отчасти поразило, что вмѣстѣ съ нимъ пришелъ человѣкъ въ костюмѣ францисканскаго монаха. Настоятель, послѣ обычнаго привѣтств³я, отошелъ въ сторону и далъ своему спутнику приблизиться въ узнику.

   Какъ только Карлосъ увидѣлъ его лицо, онъ приподнялся и протянулъ къ нему обѣ руки,

   - Дорогой фра-Себаст³анъ! - воскликнулъ онъ,- мой добрый наставникъ!

   - Сеньоръ, настоятель такъ добръ, что разрѣшилъ мнѣ посѣтить вашу милость.

   - Вы очень добры, сеньоръ. Я искренно благодарю васъ за это,- сказалъ Карлосъ, обращаясь къ настоятелю, взглянувшему на него съ видомъ человѣка, который старается казаться суровымъ съ ребенкомъ.

   - Я рѣшился на это снисхожден³е,- сказалъ онъ,- въ надеждѣ, что совѣты уважаемаго вами человѣка могутъ благотворно повл³ять на васъ.

   - Какая мнѣ радость видѣть васъ,- произнесъ Карлосъ, снова обращаясь въ фра-Себаст³ану. - И вы нисколько не измѣнились съ тѣхъ поръ, какъ обучали меня латыни. Какъ вы попали сюда? Гдѣ вы были всѣ эти годы?

   - Сеньоръ донъ Карлосъ, я страшно огорченъ видѣть васъ здѣсь,- едва могъ проговорить онъ.

   - Не печальтесь обо мнѣ, любезный фра-Себаст³анъ; говорю вамъ правду, что я еще никогда не чувствовалъ себя столь счастливымъ. Въ началѣ я дѣйствительно страдалъ; былъ мракъ и буря. Но потомъ,- тутъ голосъ его оборвался и по румянцу на щекахъ и дрожащимъ губамъ можно было судить о томъ страдан³и, какое испытывало его изломанное тѣло при слишкомъ быстромъ движен³и. Но онъ пересилилъ себя и продолжалъ:- Но Онъ возсталъ и смирилъ бурю и волны; и наступила тишина. Эта тишина продолжается и теперь. И часто эта келья кажется мнѣ преддвер³емъ самого неба. Къ тому же,- прибавилъ онъ съ свѣтлою улыбкой,- небо ждетъ меня.

   - Но, сеньоръ, подумайте о горѣ и унижен³и вашего почтеннаго семейства... то есть, я хочу сказать,- но тутъ фра-Себаст³анъ остановился въ затруднен³и, ибо онъ почувствовалъ устремленный на него презрительный взглядъ настоятеля.

   - Уважаемый братъ,- сказалъ настоятель, обращаясь съ особенною вѣжливостью къ члену соперничающаго ордена,- узникъ можетъ лучше восприметъ ваши благочестиныя увѣщан³я, если вы останетесь на единѣ съ нимъ на короткое время. Поэтому, хотя это будетъ не совсѣмъ въ порядкѣ, я посѣщу узника въ сосѣдней вельѣ, а потомъ скоро зайду за вами.

   Фра-Себаст³анъ поблагодарилъ его, и настоятель вышелъ, сказавъ при этомъ:

   - Излишне напоминать вамъ, мой уважаемый братъ, что всяк³й разговоръ о свѣтскихъ дѣлахъ недозволенъ въ предѣлахъ С_в_я_т_о_г_о Д_о_м_а.

   Должно быть посѣщен³е настоятелемъ сосѣдней кельи длилось не долго, потому что онъ нѣсколько времени ходилъ безпокойными шагами, взадъ и впередъ, по мрачному корридору.

   Вскорѣ онъ позвалъ фра-Себаст³ано стукомъ во внутреннюю дверь; наружная по-обыкновен³ю была открыта. Францисканецъ вышелъ изъ кельи со слезами, которыя онъ даже не старался скрыть. Настоятель взглянулъ на него, потомъ далъ знавъ Херрерѣ, ожидавшему его въ корридорѣ, чтобы онъ закрылъ наружную дверь. Они шли нѣсколько времени въ молчан³и; наконецъ фра-Себаст³анъ воскликнулъ дрожащимъ голосомъ:

   - Сеньоръ, вы всемогущи здѣсь; не можете ли вы что нибудь сдѣлать для него?

   - Я уже сдѣлалъ многое. По моему ходатайству ему было дано девять мѣсяцевъ, чтобы онъ могъ обдумать свое положен³е, прежде чѣмъ его потребовали къ допросу. Представьте же себѣ мое изумлен³е, когда вмѣсто того, чтобы защищаться или указать на лицъ, могущихъ свидѣтельствовать о его поведен³и, онъ сознался во всемъ. Его дальнѣйшее упрямство еще болѣе поражаетъ меня.

   - Онъ не отречется,- сказалъ фра-Себаст³анъ, едва удерживая рыдан³я.- Онь рѣшился умереть.

   - Я вижу только одинъ шансъ, чтобы спасти его,- отвѣчалъ настоятель,- но и то весьма сомнительный. Необходимо соглас³е высшаго совѣта и вице-инквизитора, а на нихъ трудно разсчитывать.

   - Спасти его тѣло, или душу? - спросилъ съ безпокойствомъ фра-Себаст³анъ.

   - И то и другое, если удастся. Но я не могу сказать ничего болѣе,- прибавилъ онъ болѣе холоднымъ тономъ,- потому что планъ мой связанъ съ тайною, извѣстною только мнѣ одному.

  

  

   Августъ былъ на исходѣ. Весь день небо было какъ раскаленное, а земля уподоблялась расплавленной мѣди. Всяк³й старался скрыться въ какомъ нибудь тѣнистомъ уголкѣ, чтобы спастись отъ невыносимой жары. Но когда наконецъ солнце погрузилось въ яркомъ пламени у горизонта, люди стали выползать изъ своихъ норъ, чтобы насладиться вечернею прохладой.

   Въ прелестныхъ садахъ Тр³аны никого не было, кромѣ двухъ человѣкъ. Одинъ изъ нихъ, юноша лѣтъ шестнадцати, полулежалъ на берегу рѣки и ѣлъ ломтики громадной дыни, которые онъ отрѣзывалъ маленькимъ серебрянымъ кинжаломъ. Беретъ, украшенный перомъ, и яркаго цвѣта бархатный дублетъ, подбитый атласомъ, были сброшены ради прохлады и лежали около него на травѣ; такъ что его костюмъ заключался теперь въ рубашкѣ тончайшаго полотна, съ гофрированными манжетами, въ короткихъ бархатныхъ панталонахъ, длинныхъ шелковыхъ чулкахъ и модныхъ башмакахъ съ тупыми носками. Его надушевные кудри были откинуты назадъ, прелестное лицо его, напоминавшее дѣвушку, отличалось своенравнымъ выражен³емъ, свойственнымъ избалованному мальчику.

   Спутникъ его сидѣлъ въ упомянутой уже ранѣе бесѣдкѣ, съ книгою въ рукахъ, въ которой онъ впрочемъ болѣе часу не перевернулъ ни одной страницы. Выражен³е неудовольств³я и огорчен³я смѣнило теперь прежнюю добродушную улыбку на лицѣ фра-Себаст³ана Гомецъ. Бѣднаго францисканца во всемъ теперь преслѣдовала неудача. Даже самыя изысканныя блюда за столомъ его патрона уже не доставляли ему удовольств³я; и онъ въ свою очередь также быстро входилъ въ немилость.

   Да какъ и могло быть иначе, когда онъ не только утратилъ способность къ тонкой лести, но даже пересталъ быть забавнымъ и пр³ятнымъ? Ни поэмъ, ни самыхъ краткихъ сонетовъ на тему о пресѣчен³и ереси не выходило изъ-подъ его пера, и онъ даже дѣлался неспособнымъ къ шуткѣ или къ разсказу.

   Кроткое, страдальческое лицо молодого узника въ Тр³анѣ оставило въ немъ неизгладимое впечатлѣн³е.

   Теперь онь готовъ былъ сдѣлать все, что только могъ для спасен³я донъ Карлоса; онъ охотно прожилъ бы цѣлый мѣсяцъ на хлѣбѣ и водѣ, еслибъ это сколько нибудь облегчило его судьбу. Но его настоящее состоян³е въ тоже время дѣлало его неспособнымъ оказать малѣйшую услугу своему бывшему ученику. Льстецъ и любимецъ Мунебраги, при извѣстной ловкости, могъ бы еще что нибудь сдѣлать для Карлоса. Но фра-Себаст³анъ утрачивалъ теперь послѣдн³е остатки своего бывшаго вл³ян³я; и онъ мысленно уподоблялъ себя соли, потерявшей свой вкусъ и ни на что не годной.

   Поглощенный этими грустными размышлен³ями, онъ какъ будто позабылъ о присутств³и любимаго пажа сеньора вице-инквизитора. Наконецъ, громк³й крикъ заставилъ его очнуться отъ своихъ думъ.

   - Прочь, вы презрѣнная челядь! какъ вы смѣете причаливать свою поскудную лодченку къ берегу въ саду моего господина, да еще въ моемъ присутств³и?

   Фра-Себаст³анъ поднялъ глаза и увидѣлъ крытую лодку, изъ которой, несмотря на ругательства пажа, выходили на берегъ два лица: почтеннаго вида женщина въ глубокомъ траурѣ и сопровождавш³й ее молодой человѣкъ, по внѣшности ученикъ какого нибудь ремесленника.

   Фра-Себаст³ану было извѣстно, сколько несчастныхъ просителей ежедневно пытались получить доступъ въ Мунебрагѣ, чтобы вымолить (увы, всегда безуспѣшно!) жизнь родителей, мужей, сыновей или дочерей. Безъ сомнѣн³я, эта женщина была изъ числа ихъ. Онъ слышалъ ея слова: "ради самого неба, милый молодой господинъ, не гоните меня. У васъ также есть мать? Мой единственный сынъ"...

   - Чортъ побери тебя, женщина,- прервалъ ее пажъ,- и твоего сына вмѣстѣ съ тобой.

   - Шшъ, шшъ! донъ Алонзо,- вступился фра-Себаст³анъ, подходя къ берегу; и въ его манерѣ и голосѣ, можетъ быть, въ первый разъ въ его жизни, было замѣтно нѣкоторое достоинство,- вамъ должно быть извѣстно, сеньора,- продолжалъ онъ, обращаясь къ женщинѣ,- что только лица, принадлежащ³я въ свитѣ господина инквизитора, имѣютъ право высаживаться въ этомъ мѣстѣ. Вы можете войти въ ворота Тр³аны, если придете въ назначенный часъ.

   - Увы, добрый отецъ мой, я уже не разъ пыталась добиться ауд³енц³и у госп