Северцев-Полилов Георгий Тихонович - Под удельною властью

метно приуныла.

   - Да что я хотел тебя спросить, Максимушка! Фока-то тебе родней какой приходится?.. Знавал ли ты Елену сам-то?

   - Еще бы нет! - усмехнулась Марина. - Хорошо знал...

   - Да, може, она в полон попала аль убита в те поры, как Киев брали?!

   Но в душу Марины вселилось убеждение, что мать ее жива, и она с новым рвением принялась за поиски.

   - Ой, уморился я, паренек, с тобою все рыскать! - обращаясь к своему спутнику, проговорил Мирон. - Иди один ноне!

   Отсутствие старика принесло счастье девушке. В одном из небольших монастырей она неожиданно встретила мать. Пораженные встречей, они кинулись в объятия друг друга.

   - Наконец-то я тебя отыскала, родная! - воскликнула Марина.

   Елена от волнения не могла говорить, она плакала счастливыми слезами. Когда первое волнение, вызванное встречей, прошло, девушка рассказала про свое житье во Владимире. В свою очередь Елена передала ей, что с ней случилось после того, как они расстались.

   - Тебя связали и посадили в избу, а меня вытолкали! Тщетно я старалась снова увидеть тебя, но меня не допускали. А потом, во время приступа, чтобы скрыться от жестокостей врага, мне пришлось спрятаться в пещере. Там я и пробыла несколько дней до тех пор, пока не удалось пробраться в этот монастырь, где я и живу, исполняя разные работы.

   - Ну, уж теперь, матушка, мы больше не расстанемся! Ты поедешь со мной во Владимир и увидишь Фоку!

   Елена давно уже стремилась к свиданию с сыном, но боялась совершить такой длинный путь.

   Изумился старый Мирон, когда увидел с возвратившеюся Мариной женщину.

   - Так это Фоки-то мать? - спросил он девушку.

   - И моя также.

   - Да нешто ты его брат? - еще больше удивился старик.

   Потупив глаза, Марина еле слышно ответила:

   - Сестра!..

   Пораженный неожиданным открытием, старый изограф не находил слов.

   - Вот оно что!.. Да как же это? - путался он. - Так ты, стало, не Максим?!

   - Марина, дедушка!..

   - Ой, шустра же ты, девонька! Подумать только, сколь долго работали вместе, а мне и в голову не приходило! Так вот почему ты старалась матушку Фоки отыскать!..

   Девушка молчала.

   - А знаешь ты, девонька, кой грех ты совершила? Святые иконы писала, а обман свой не выдала!

   - Простит Господь Милосердный! - уверенно проговорила Марина.

   Старик немного еще поворчал, затем успокоился и стал расспрашивать Елену.

   Они решили вернуться во Владимир.

  

  

   Между тем Роман, недовольный своим удалением из Киева, сошелся с братьями, и сообща стали обдумывать, как снова захватить киевский стол. Во главе братьев стал теперь Мстислав, чрезвычайно отважный, никогда ничего не боявшийся.

   - Да что нам Андрей! Господин, что ли? - говорил он братьям. - Он только нами, князьями, и силен, без нас несдобровать ему!

   - Ой, брат Мстислав, не говори ты так! - отвечал Роман. - Боюсь я на киевский стол опять идти!

   - Что ж? Не хочешь идти? Иди ты, брат Рюрик, тогда! А не то я сам сяду! - отважно сказал Мстислав.

   - Я с тобой, брат! - отозвался Давид.

   - Нет, братья, попробуем еще раз лаской переговорить с Андреем! - проговорил Роман. - Авось он и согласится!

   - Баба ты, прямая баба, брат! - горячо возразил Мстислав, соглашаясь на этот посыл.

   Они составили следующее послание: "Брат, вправду назвали мы отцом себе тебя и целовали крест и стоим на крестном целовании, желая тебе добра, ты вывел брата нашего Романа из Киева и гонишь нас без вины из Русской земли, пусть рассудит нас Бог и сила креста!"

   На это послание они не получили никакого ответа.

   - Эх ты! Захотел добра от суздальского князя! - несмешливо обращаясь к Роману, проговорил Мстислав. - Ну, зато мы теперь сами знаем, что делать!..

   Братья собрали рать и пошли на Киев. Прогнать робкого Всеволода было нетрудно.

   - Ступай, садись "на стол"! - обратился Мстислав к Рюрику. - Ты володей. А чую я, придется еще переведаться с Андреем на ратном деле!..

   Роман же, несмотря на все уговоры братьев, отказался. Давид был послан к Михаилу Юрьевичу для переговоров.

   - Дадим мы тебе Переяславль, коли ты согласишься идти с нами против брата твоего Андрея!

   - Что ж? Я готов... - отвечал Михаил. - Спесь-то посбить ему не мешает!

   Весть о новых распрях достигла Чернигова.

   - Коли Михаил с братом своим воевать задумал, то мы пойдем в подмогу Андрею! - заметил Святослав Всеволодович, князь черниговский, и сейчас же послал к Андрею гонца.

   "Кто тебе враг, тот и нам враг!" - писал он суздальскому князю.

   Разгневался Андрей, когда узнал о захвате Ростиславичами Киева и о том, что они прогнали оттуда Всеволода.

   - За такую продерзость их придется идти на них войною! - сказал он своему верному мечнику Михно.

   - Как ты сейчас, княже, воевать будешь? - спросил тот. - Дружина не собрана...

   Задумался князь.

   - Дозволь слово молвить! - продолжал старый мечник. - Пошли меня к ним сперва с приказом... Ты тем временем рать соберешь... А коли не послушают они твоего слова, тогда ты ее и двинешь на Киев!

   - Ин, дело говоришь... Ступай ты в Киев и скажи им: "Не исполняете моей воли, так ты, Рюрик, поди в Смоленск к брату в свою отчизну, а ты, Давид, в Берлад... В Русской земле не велю тебе быть!" Напоследок скажешь Мстиславу: "От тебя все зависит, куда тебе идти, но не велю тебе быть в Русской земле!"

   Низко поклонился своему властителю старый военачальник и спросил:

   - Поволишь кого из дружинников взять?

   - Да, возьми Василько: он не раз уж в Киеве бывал...

   У князя год тому назад умерла жена, урожденная Кучковна, и он женился во второй раз на молдаванке из Ясс. А потому ему сейчас не хотелось оставлять молодую жену и идти немедленно в поход.

   Михно пришел в сборную избу и обратился к Василько, недавно еще вернувшемуся из поездки в Киев:

   - Ну, брат, видно, тебе так суждено! Велел тебе князь со мною снова ехать туда, откуда вернулся.

   - Княжая воля! - ответил дружинник. - Ослушаться ее не смею!..

   Ему не хотелось отправляться опять в дорогу, тем более что он ожидал возвращения старого изографа и Марины, с которыми он разъехался, так как Мирон заехал на обратном пути в Чернигов, где ему была работа.

   "Эх, хоть бы Фоку повидать! - думал дружинник. - Как он там в Новгороде поживает?"

   Времени на сборы оставалось очень мало, и на другой день Михно, взяв еще одного дружинника, вместе с Василько выехали в дорогу.

  

  

   Старый мечник не торопился, желая выиграть как можно больше времени для сбора дружины.

   Ничего не зная о разрыве Михаила с Андреем, они заехали в Торческ, где должен был находиться Михаил.

   Но его там не оказалось.

   - Аль один с ратью поехал надел отвоевывать! - пошутил Михно.

   - Спросим-ка, дяденька! Может, кто знает, куда князь выбыл?! - заметил Василько.

   - Куда дели своего князя? - спросил мечник одного из горожан.

   - Видно, что ты не здешний, - отвечал тот, - коли не слышал, что князь новый надел себе получил!

   - Какой же? - изумился Михно.

   - Переяславль...

   - Что-то не слыхал... Давно ли?..

   - Да, поболе месяца, как он туда уехал...

   Задумался старик.

   - Неладные, брат, здесь творятся дела! - сказал он Василько. - Кажись, князь Михаил к врагам нашим перекинулся...

   - Поедем, дяденька, скорее дальше!..

   Михно послушался совета молодого дружинника, и они немедленно выехали из Торческа на Чернигов.

   Князь Святослав Всеволодович принял их с честью, как посланных от князя Андрея, и рассказал им об измене Михаила.

   - Незачем вам и ездить туда, - говорил он, - все равно Ростиславичи не уйдут из Киева!

   Михно, зная настоящую причину своего посольства, спокойно ответил:

   - Будь что будет! А волю князя исполнить нужно... Может, и в самом деле покорятся!

   Святослав усмехнулся.

   - И не подумают... А впрочем, скатертью дорога, коли не хотите слушать. Только не быть бы худу!

   Послы выехали...

   - Князь-то, парень, ведь прав: без толку мы туда едем... Не те люди Ростиславичи, чтоб добром согласиться!

   Наконец добрались они до Киева.

   Опытным взглядом окинул старый дружинник новые укрепления города.

   - И впрямь, паренек, воевать они с нами задумали! - обратился он к Василько. - Ишь, какие палисады воздвигли!

   - Какие вы люди? Откуда едете? - строго спросил их стражник, когда они подъехали к воротам.

   - От князя суздальского посланцы! - отозвался Михно.

   - Пождите! Поспрошать нужно!..

   Ждать пришлось не мало времени, пока наконец ворота были открыты и суздальцы въехали в город. Несколько дружинников проводили их на княжий двор.

   Ростиславичи встретили послов на крыльце. Мстислав надменно обратился к ним:

   - С каким словом от князя своего прибыли? Михно с достоинством передал наказ Андрея.

   Ничего не сказали Рюрик и Давид. Но не стерпел слов князя Мстислав, грозно сверкнули глаза.

   - Дерзкий холоп! Как смеешь ты говорить такие речи князю?

   - У меня есть свой князь, его наказ я исполняю! - сухо отозвался мечник.

   Еще больше разгневался Мстислав.

   - Возьмите этого дерзкого холопа! - крикнул он своим дружинникам. - Остригите ему волосы на голове и бороду!

   Василько с другим дружинником пытались защищать своего начальника, но их усилия не привели ни к чему. Они были связаны и отведены в избу. Не отбился и сам Михно.

   При громком смехе собравшихся киевлян его остригли и, надругавшись таким образом над стариком, привели к князю.

   Князь сказал ему:

   - Ступай к своему князю и передай ему вот что: "Мы тебя до сих пор считали отцом и любили, ты же прислал к нам такие речи, что считаешь меня не князем, а подручником и простым человеком, делай, что размыслил. Бог всему судья!" - и велел послов вывести за город.

  

  

   Окончив изографные работы в монастыре, Мирон с Еленой и Мариною отправился во Владимир.

   Намерение старого изографа заехать в Чернигов было отложено.

   Вдова торопилась ехать в Новгород, чтобы увидеться с сыном.

   - Что ж? Коли так, - решил старик, - и я с вами до Новгорода поеду! Иным путем... Во Владимир и не заеду...

   На этом решили.

   - Слушай, девонька! - сказал Мирон. - Хороший ты ратный товарищ, жалко будет с тобою на поле ратном расставаться, а все-таки не должно тебе мужескую одежду носить.

   Девушка пыталась возражать.

   - Негоже, говорю тебе! Спроси свою матушку, что она на это скажет!

   Елена согласилась со стариком, хотя в оправдание дочери промолвила:

   - По нужде ей пришлось, дедушка, по-мужскому обрядиться!

   Подвигаясь все ближе и ближе к Новгороду, путники стали замечать по городам необычное оживление, всюду собирались ратные люди, на площадях толковали.

   - Аль воевать с кем задумали? - спросил изограф в Белоозере.

   - Гонцы от князя Андрея разосланы. Велел всем под его стяг собираться... А против кого пойдем, и сами не знаем!

   "Не на Киев ли снова князь поход затевает?" - подумал Мирон.

   - Поспешать, коли так, к Новгороду надо! - заметила Елена. - А то как раз Фоку угонят, тогда и не увидишь!

   Ростов и Суздаль нашли путники в еще большем волнении. Рать собиралась со всего Севера, поход затевался, по-видимому, немалый.

   Неохотно шли союзные дружины на призыв князя.

   - Почто нам воевать? - говорили дружинники. - У нас и своих врагов немало.

   - Как бы не опоздать! - торопилась Елена. - Уж больно сына повидать-то мне хочется!..

   Путники погоняли коней. Наконец показался издалека детинец и стены Новгорода. После опроса стражником у ворот изографа и его спутниц пропустили в город. Их поразило молчание всех пяти концов.

   Ни Мирон, ни девушка не знали, как пробраться на княжий двор, где они надеялись отыскать Фоку. Снова пришлось обратиться к одному из проходивших горожан, чтобы узнать, куда им пройти.

   - На княжий-то двор недалеко, да князя-то там нет! - отвечал бойкий новгородец. - Коль вам нужно князя, так ступайте на Ярославов двор, там сейчас вече, там и князь!..

   Действительно, на Ярославовом дворе все скамьи были заняты новгородцами.

   На широком помосте на особом стуле сидел князь. Около него помещались бояре и несколько человек дружинников.

   - Что-то Фоки я не вижу! - проговорила Марина, тщательно всматриваясь в последних.

   Добраться до князя не было никакой возможности. Когда путники пришли на вече, дьяк только что скрепил вечевую грамоту и читал решение вече:

   - От посадника Великого Новгорода Якуна, - зычно начал он, - от всей господы, и от тысяцкого Великого

   Новгорода Григория, и от всех старых тысяцких, и от бояр, и от житьих людей, и от купцов, и от черных людей, от всего Великого Новгорода, от всех пяти концов, положили послать дружину в помочь Андрею, князю суздальскому.

   Князь Юрий низко поклонился на все четыре стороны, благодаря Новгород за помощь отцу.

   - Как же оно таково? Не пойму я что-то! - сказал один новгородец другому. - Дружина третий день как ушла, а на вече сегодня только еще постановили.

   - Торопятся, друг! - отозвался другой. - Чтобы вместе с прочими князьями в одно время поспеть...

   Елена печально слушала разговаривавших.

   - Не застали мы Фоку... Не привел Бог сына милого обнять! Их разговор случайно услышал Лука.

   - Какого сынка тебе, тетенька, не удалось повидать?

   - Да был у князя дружинник Фока! Поди, знаешь?..

   - Как не знать-то! Он теперь нашим новгородцем стал.

   Елена изумленно на него взглянула.

   - На дочке нашего богатого торгового гостя женился... Акинфием звать... Хочешь, я тебя сведу к нему?..

   - Да что ты, родимый?! - обрадовалась Елена.

   И они отправились к тестю Фоки.

  

  

   Печально сидел старый Акинфий со своей внучкой после ухода Фоки, Евфимия плакала.

   - Скоро ли приведется мне с мужем любимым повидеться! - говорила она деду.

   - Бог даст, свидетесь... Не печалься, голубка! - утешал ее последний.

   У ворот брякнуло кольцо.

   - Эх я, старый! - проговорил Акинфий. - На вече забыл сходить... Верно, кто-нибудь возвратился и мне о решении Господина Великого Новгорода скажет... Эй, Кузьма, пойди, отчини ворота! - крикнул он.

   - Кого вам нужно? - спросил работник прибывших. Лука, пришедший вместе с последними, весело проговорил:

   - Скажи Акинфию! Пусть дорогих гостей принимает! К нему сватья приехала.

   На разговор вышел и сам хозяин.

   Узнав, кто его гости, он широко распахнул ворота, приглашая к себе в дом.

   Обрадовалась приезду свекрови и Евфимия.

   - Слава Богу, нашлась у мужа матушка родимая! А то уж больно он скорбел о тебе!

   Несмотря на мужское платье, пришлось и Марине признаться.

   - Ишь ты, шустрая какая! - шутил старый хозяин. - Тебе, Евфимия, этак ни за что бы не решиться. ..

   Однако старик не посоветовал менять костюм.

   - Может быть, князь Андрей сам надумает к рати ехать, так отроков с собою возьмет... А может быть, гонцом тебя послать надумает... А как узнает, что ты девушка, так тебе уж никуда не попасть.

   - Дедушка-то правду говорит, сестрица! - обратилась Евфимия к ней. - Как бы я хотела быть на твоем месте: все около мужа находилась бы.

   - И впрямь так лучше, дедушка, - согласилась Марина.

   - Что ж, коли так, - отозвался Мирон, - пусть в княжих отроках пока остается...

   - А ты, сватья, у нас оставайся! - ласково проговорил Акинфий. - Все нам с Евфимией веселее будет.

   - Да и ты, дядя, с нами бы побыл! - продолжал он, обращаясь к изографу. - Работа и здесь для тебя найдется!

   - А уж сестрицу мы удерживать не будем, - сказала Евфимия. - Пусть в Суздаль к князю Андрею едет.

   Погостив два дня у приветливого хозяина, девушка, напутствуемая благословением матери, отправилась во Владимир.

   - А ну-ка, пойдем, дядя! - обратился Акинфий к Мирону. - Посмотришь храмы наши... Немалая работа тебе в них найдется!

   Оставив Евфимию с Еленой, старики отправились осматривать святыни города.

   В церквах оказалось не мало икон, которые нужно было исправить. Сырость, царившая в древних храмах, попортила лики святых во многих местах, а также и стенную живопись. Работы было достаточно, как и предсказывал Акинфий.

   Евфимии было приятно проводить время с матерью своего мужа. Она радовалась, что нашла собеседницу, с которой могла говорить о нем, сколько хотела, и последнее обстоятельство давало ей возможность легче переносить его отсутствие.

   - А скажи, милая, - спросила Елена невестку, - не был ли с Фокой здесь брат его названый, Василько?

   - Был, матушка... Он теперь у князя Андрея любимым дружинником: в посыл от него ездит. Недавно вот, сказывали, в Киев поехал...

   - Слава Господу! - обрадовалась Елена. - Я его, как сына, люблю...

   - Вот бы Марине жених-то!

   - Бог сам рассудит... Може, и будет на то Господня воля! - задумчиво проговорила Елена.

   - Теперь они, поди, с Фокой в поход ушли... Сказывали у нас в Новгороде, что великую рать князь собирает, хочет Ростиславичей в полон захватить...

   - Эх, скорей бы вернулись они! - со вздохом проговорила вдова. - Мне бы сынка родимого повидать только... Сколь времени не видались...

   - Не грустите, маменька, увидите! - утешала ее Евфимия.

   Им обоим был дорог этот далекий дружинник.

  

  

   Вместе с новгородцами во Владимир прибыл и Фока, отпущенный князем Юрием. Князь Андрей пришел в ужасную ярость, когда при возвращении Михно увидел оскорбление, нанесенное послу, и услышал слова Мстислава, переданные мечником.

   Андрей велел сейчас кликать клич, сзывая к себе дружины, и послал посольства к князьям, приглашая их идти на общего врага, Ростиславичей.

   Согласились, кроме своих ростовцев, суздальцев и владимирцев, идти в поход переяславцы, белозерцы, муромцы, рязанцы и новгородцы.

   По примеру прежних походов, во главе сильной рати в пятьдесят тысяч человек Андрей поставил боярина Бориса Жидиславича, но вместо сына Мстислава велел идти в поход новгородскому князю, сыну Юрию.

   Вместе с ним прибыла во Владимир и Марина.

   Андрей обрадовался приезду своего любимого отрока.

   - Вот и ты вернулся, Максим! Я уж думал, что ты пропал! Что ж?! Ступай с моим сыном вместе! Главная рать уже ушла. Вы ее догоните! - продолжал он.

   Медлить было нельзя. Новгородцы вместе со своим князем приготовились выступить в поход.

   Отправляя сына, Андрей сказал ему:

   - Рюрика и Давида изгони из их отчизны, a Мстислава возьми и, ничего ему не делая, приведи ко мне!

   Марина пыталась отыскать в не ушедшей еще дружине своего брата и Василько, но никого не нашла. Оба они ушли в передовой рати.

   Никогда не стремилась на ратное дело девушка так сильно, как теперь, ее сердце болело о брате, частенько вспоминался ей и названый брат Василько. Сборы были недолги.

   Новгородская рать поспешила за ушедшими вперед. Князь Андрей проводил ее, но сам идти в поход на этот раз не хотел.

   Сбор союзников был назначен в Смоленске.

   Не близкий путь предстоял дружинникам, в Смоленске они должны были соединиться с князьями пинскими, Туровскими, городенскими и полоцкими. По пути присоединились к ним князья черниговские, братья и племянники Андрея: Юрий, Михаил и Всеволод Юрьевичи.

   Громадная рать растянулась на большое пространство, известие о приближении ее скоро дошло до Киева. Испуганные Давид и Рюрик бежали из города, причем первый отправился в Галич просить помощи у князя Ярослава Осмомысла. Рюрик затворился в Белгороде, а Мстислав в Вышгороде. Защищать Киев было некому.

   Князь Михаил Юрьевич вместе со Всеволодом и двумя племянниками овладел городом.

   Союзные князья после долгих споров между собою решили не нападать на Киев, целью осады они выбрали Вышгород, где оставался Мстислав.

   Все помнили завет суздальского князя привести к нему Мстислава. Крепко затворился в Вышгороде тот. Тщетно старались осаждающие захватить город в свои руки. Все усилия были тщетны, много было шуму, треску, крику и раненых, но толку никакого не вышло. Вышгород по-прежнему стоял твердо. Девять недель продолжалась осада.

   - Что же мы, в самом деле, целый год здесь с Мстиславом возиться будем! - недовольно говорил старый Святослав, страстно желавший сесть на стол киевский. - Пора бы и кончить! - продолжал он.

   Князь Ярослав Изяславич Луцкий, явившийся со всею волынскою землею, тоже искал для себя старейшинства и киевского стола. Он видел в Святославе опасного для себя соперника. Оставшись как-то, после совета с другими князьями, он смело обратился к нему:

   - Сказывали мне, князь, что имеешь ты намерение занять киевский стол?

   Изумленно взглянул на него Святослав.

   - А то как же?! Мой он по праву.

   - Не уступлю я тебе, дядя! - смело отвечал Ярослав. - Я давно искал его для себя.

   - Молод ты еще, чтоб со мною спорить! - прикрикнул на него черниговский князь. - Я здесь старейший, меня ты слушать должен!

   - Ан нет! Не в твоей я воле нахожуся! - отвечал резко луцкий князь.

   Ссора разгорелась. Не хватало мощной руки суздальского князя, чтобы потушить ее.

  

  

   Последствия ссоры скоро сказались. Через два дня после разговора со Святославом ушел от союзной рати Ярослав и передался Ростиславичам.

   - Дадим мы тебе Киев! - обещал ему Рюрик. - Иди только вместе с нами!

   Обещание это подстрекнуло Ярослава, и он, соединившись с Рюриком, двинулся на союзных князей.

   Давно уже роптали союзники, не привыкшие долго вести осаду. Они не имели ни поводов, ни охоты вести долгую и упорную войну.

   Первыми выказали свое недовольство смоляне.

   - Какое нам дело до Киева и до суздальского князя! Нам впору от литовцев обороняться...

   Охладели к общему делу и переменчивые новгородцы.

   - Стоим мы здесь под Вышгородом без дела, у нас в Новгороде и своего дела довольно! Когда бы не князь наш Юрий, ушли бы мы сейчас же обратно!

   Фока и Василько старались их образумить, уговаривали их, но беспокойные новгородцы плохо их слушали.

   Недовольство все усиливалось.

   Полочане и другие ясно видели также причину, приведшую их князей к Вышгороду и Киеву.

   - Что нам за дело до киевского стола! Пусть они спорят промеж собою, а мы пойдем домой! - говорили рязанцы.

   Не было мира и между князьями. Каждый из них тяготился своим участием в походе.

   Боярин Жидиславич и Юрий с каждым днем замечали, как убывали их силы.

   - Надо будет поспешить с осадой Вышгорода, - посоветовал Жидиславич, - а то вся наша рать ослабеет.

   На другой день была назначена новая осада; Мстислав отчаянно сопротивлялся, и полки союзной рати отступили ни с чем.

   Прибытие к Мстиславу свежих перешедших к нему волынских дружинников подействовало на осаждавших самым удручающим образом.

   - Что теперь делать? - понурив голову, спрашивал Борис Жидиславич Юрия. - Коль не пойдут на врага наши новгородцы, с Вышгородом нам не справиться!

   - Созовем совет! - предложил Юрий. Князья сошлись в ставку князя новгородского.

   - Чего надумаете, князья, так и поступим! - сказал он.

   Долго совещались они между собою, но взаимная вражда мешала им.

   - Я не я буду, - говорил Святослав Всеволодович, - коль Ярослава не посрамлю!

   Общее дело разбилось на мелочи, отсутствие Андрея сказывалось, как никогда, все думали только о себе, единство отсутствовало.

   - Спешите, князья! - советовал один из них. - Коль Давиду удастся уговорить галичан прийти к нему на помощь, тогда трудно будет с ними справиться!

   - Да и волынцы, отступив от нас, много повредили делу! - заметил другой.

   - Чего ж тут медлить?! - проговорил третий. - Ударим на них!

   К последнему мнению присоединились все князья. Было решено в ту же ночь сделать нападение на город. Глухою ночью приготовились полки союзной рати к штурму. Чтобы никто не знал о предстоящем нападении, костры в стане были ярко зажжены, а сама дружина тихо подползла к палисадам города.

   Не таков был князь Мстислав, чтобы его можно было обмануть, он зорко следил за врагами, и едва союзные дружины приблизились к стенам, как он сам вышел им навстречу и дал геройский отпор.

   Не ожидала последнего дружина Андрея и дрогнула. Несмотря на то что у Мстислава было гораздо меньше дружины, чем у союзников, те бросились бежать обратно в стан. Дружинники Мстислава погнались за ними, овладели обозом и захватили много пленных.

   Всеобщее ликование было и в Киеве.

   Победа эта над двадцатью князьями и силами стольких земель прославила Мстислава Ростиславича между своими современниками и дала название Храброго.

  

  

   В тот день, когда союзные князья готовились к последнему приступу, из Владимира прискакал гонец. Князь Андрей сообщал, что он сам скоро прибудет к Вышгороду, чтобы собственноручно руководить осадой.

   Раздраженные долгим сопротивлением врагов, союзники не захотели его ждать.

   - Кое время стоим здесь, да еще дожидаться! - говорил князь Всеволод.

   - Должно быть, Андрей не знает, что к Вышгороду сильная подмога пришла! - заметил Святослав.

   - Что тут говорить! Решили - и пойдем!

   И на гонца, которым была Марина, никто не обратил внимания.

   "Где бы мне отыскать Фоку и Василько?" - думала девушка.

   Ее сердце трепетно сжималось от неизвестности об их судьбе. Отыскать обоих дружинников в громадном стане союзной рати не представлялось возможным.

   - А ты, молодец, ступай-ка обратно к своему князю-то! - сказал ей Святослав. - Скажи ему, что и без него здесь справимся!

   - Дозволь, князь, слово молвить!

   - Говори!..

   - Все равно я до князя не скоро доеду. Позволь мне остаться с вами!

   - Коли такая охота припала... Что ж, оставайся! Неволить тебя не буду!

   Обрадованная разрешением девушка осталась.

   После теплого, но короткого вечера спустилась темная ночь. Луны не было, только одни звезды блистали на небе. По знаку князей медленно двинулись полки на прикуп, тихо окликая друг друга. Но неудача, как было сказано выше, преследовала их: они были разбиты Мстиславом.

   Бежавшие полки рассеялись далеко по степи, преследуемые вышгородцами. Много потонуло их в Днепре.

   Фоке удалось благополучно перебраться через реку, но Василько не посчастливилось: он был ранен стрелою. Едва выбравшись на берег, от потери крови он лишился чувств и, не замеченный своими, остался лежать на берегу.

   Случай помог ему.

   Марина, все время думавшая о судьбе брата, с первым лучом рассвета отправилась отыскивать его на поле битвы.

   Вышгородцы, овладев станом и обозом союзной рати, перестали преследовать врагов.

   Одиноко бродила девушка по полю, усеянному павшими в бою. Раненых почти не было, лежали одни трупы. С сильно бьющимся сердцем, пристально вглядываясь в лица убитых, отыскивала она дорогих сердцу. Не находя их нигде, она тихо шла дальше. Вдруг слабый стон на берегу заставил ее направиться к лежащему в богатом боевом уборе дружиннику. Подойдя к нему, она вскрикнула от изумления. Перед ней лежал бледный, недвижимый Василько.

   Молодая девушка раздумывала не долго, она быстро спустилась к реке, принесла в шеломе воды и обмыла рану. Привести в чувство раненого ей долго не удавалось. Наконец, тяжело вздохнув, он открыл глаза и с изумлением посмотрел на склонившегося к нему отрока.

   - Что со мной? Где я? - слабо проговорил раненый.

   Девушка чувствовала себя не в силах скрываться больше.

   - Узнаешь ли ты меня, Василько? - трепещущим голосом спросила она молодого дружинника.

   - Узнаю... Ты княжий отрок Максим... Спасибо тебе!

   - Значит, не узнал! - прошептала девушка и, наклонившись к самому лицу раненого, пристально посмотрела ему в глаза.

   Давно забытое чувство всколыхнулось в душе Василько. Он смотрел и не верил.

   - Марина, ты ли это? - изумленно-радостно скорее прошептал, чем проговорил он.

   - Узнал... Узнал меня, милый! - не выдержала девушка. Она залилась слезами и припала к раненому.

   Встало солнце, разгорался день. Золото разлилось по всему востоку, заставляя гаснуть трепетную, розоватую дымку зари.

  

  

   Рана оказалась не опасной.

   Марина поймала двух коней, на одного из них помогла взобраться Василько, на другого села сама и отправилась в путь. Первый привал они сделали не скоро, опасаясь преследования. Путь предстоял не близкий.

   По дороге они встречали много беглецов и раненых, все спешили поскорее выбраться из Киевской земли. На помощь Андрея теперь уже никто не надеялся, влияние его ослабело, Юг окончательно ушел из-под его власти.

   Марина совершенно успокоилась, ее не тяготила больше судьба брата. Она знала со слов Василько, что последнему удалось бежать. На остановках, которые им приходилось делать из-за слабости раненого, она рассказала Василько о своем пребывании в Новгороде.

   - Что ты стал таким задумчивым, Василько? - спросила девушка, когда они, отдохнув, отправились дальше.

   - Странно мне как-то! - раздумчиво проговорил он. - Как это я не мог узнать тебя раньше?.. Ведь все время мы были вместе у князя...

   Девушка усмехнулась.

   - Уж коли братец родимый меня не признал, так где же тебе было узнать!..

   - Ну, вот скоро матушку увидим! - сказал Василько. - То-то я рад буду!

   Благодаря заботливому уходу Марины, раненый чувствовал себя хорошо, рана заживала, он мог сам уже влезать на коня.

   - А все ж жалко, - говорил он не раз, - что не удалось нам разбить вышгородцев и киевлян... Ну, да за нашим князем не пропадет, с лихвой отплатит! Еще поборемся!..

   Марине неприятно было слышать эти речи: они напоминали ей возможность новой разлуки с дорогим для ее сердца.

   - Ну, теперь, поди, не будешь больше княжим отроком служить? - шутливо спросил Василько.

   - Неужели ты думаешь, что я осталась бы у него служить, если бы он даже только догадывался?!

   Девушка задумалась.

   - Теперь тебе не придется больше ратным делом заниматься, - продолжал Василько, - вместе жить будем... Пойдешь, чай, за меня?

   Девушка покраснела и прошептала чуть слышно:

   - Пойду...

   - Желанная ты моя! - проговорил он и горячо обнял Марину.

   С этой минуты они стали считать себя женихом и невестой.

   Все ближе и ближе подвигались они к Суздальской земле, нагоняя опередивших их беглецов.

   Вероятно, Девушка покраснела и прошептала чуть слышно: князь был предупрежден кем-нибудь заранее о погроме союзной рати, так как не выехал из Владимира.

   - Поедем мы, голубка, с тобой в Новгород... Там я у князя Юрия служить стану!

   - Что ж, я очень рада... По крайней мере, вместе с Фокой жить буду! Беда только: позволят ли мне изограф-ным искусством заниматься?

   - Дедушка Мирон добрый, да и любит он тебя... Все сделает.

   - Как бы князь Андрей не разгневался, когда узнает, что я девушка?

   Почти около самого города беглецам попался навстречу нищий Михей.

   - Э, вот голубки и вместе! - приветствовал он их. - Свел Господь Бог... Живите да радуйтесь! Не мало горя пришлось вам испытать.

   Молодые люди сошли с коней и приблизились к Михею.

   - Благослови нас, дедушка! - и они низко склонились перед стариком.

   Старый нищий благоговейно поднял глаза к небу и, положив руки на их головы, благословил.

   - Будьте счастливы, дети! Теперь худое все для вас отошло, осталось одно хорошее...

   Василько и Марина внимательно слушали его слова.

   - Творец Небесный!.. Тужит Русская земля, плачут ее посады и города, раздор между князьями идет... Эх, грехи, грехи!.. Нашелся было собиратель земли Русской, да и тому не удастся... Закат его будет кровавый!..

   Василько вздрогнул.

   - Про кого это ты говоришь, дедушка? - испуганно спросил он.

   Нищий глубоко вздохнул.

   - До чего язык не договорится! Языче, супостате, губителю мой! - проговорил он.

   С этими словами он, не прощаясь с молодыми людьми, быстро зашагал по дороге.

   - Недоброе сулит он, но кому - невдомек мне! - прошептала Марина.

   - Только не нам, дорогая: ведь нам он предсказал счастье! - весело отозвался Василько.

   Они въехали в город.

  

  

   Известие о победе Мстислава принес князю Андрею Фока, явившийся одним из первых.

   Распалился гневом суздальский князь: не ожидал он, чтобы такая громадная дружина была разбита, и сильно досадовал на себя, что не принял начальства над полками.

   Фока подробно рассказал ему о раздорах князей и о последнем приступе.

   - То-то и беда, что между князьями нашими нет согласия! - задумчиво выговорил Андрей. - Ну, да ничего! - продолжал он. - Придет и мой черед: в мире жить между собою не будут, ко мне же придут мириться. А где же князь Юрий? - снова спросил он дружинника.

   - Он тоже спасся, но только ранен... На глазах князя показались слезы.

   - Жаль мне сына... - задумчиво продолжал Андрей. - Как бы новгородцы теперь над ним власть не забрали?! Они ведь почитают только того, кого боятся... Разбитый Юрий им не страшен.