Северцев-Полилов Георгий Тихонович - Под удельною властью

  

  

  

   Северцев-Полилов Г. Т. Княжий отрок: Романы.

   М., "Современник", 1994. - (История России в романах для детей)

   OCR Бычков М. Н.

  

  

   Южная Русь отдыхала от княжеских междоусобиц...

   После многочисленных битв, удач и неудач князю суздальскому, Юрию Владимировичу, удалось сесть на киевский престол и сделаться великим князем.

   Враги его временно оставили в покое Киев. Великий князь мог спокойно посадить в Вышгород, где некогда сидел сам, своего любимого сына и соратника Андрея.

   Тысяча сто пятьдесят пятый год начался спокойно.

   Младшие князья, сыновья Юрия, были посажены им в Ростове и Суздале. Северная и Южная Русь находились под властью близких по родству между собою князей, влияние которых продолжало усиливаться.

   Юрий вздохнул спокойно: надежды его осуществились, разбитые враги не скоро еще могли оправиться от нанесенного им поражения.

   Далеко не так спокоен был Андрей в селе Вышгороде, отстоявшем в одиннадцати верстах от стольного города. С юных лет закаленный в боях, храбрый князь тосковал в своем вынужденном покое.

   Угрюмо сидел он в опочивальне, мысли его были далеко отсюда.

   Поодаль от князя, на лавке, покрытой красным сукном, сидел любимый его мечник и ближний советник, Михно. Только с ним делился Андрей своими планами и намерениями, только к его голосу прислушивался иногда.

   - Заперли сокола в клетку, связали ему крылья! - угрюмо проговорил Андрей.

   - Великий князь, твой родитель намерен, как слышно, передать тебе киевское княжение, когда Всевышний, призовет его к себе, - сказал мечник.

   Андрей недовольно пожал плечами.

   - Что мне в Киеве?! Всю жизнь придется выдерживать борьбу с Мстиславичами, Ольговичами... Да, пожалуй, и венгры постараются помочь им.

   - Прав ты, княже! - эхом отозвался Михно. - Не скоро упорядишь этот край...

   - А половцы?! - продолжал развивать свою мысль князь. - Любому из наших недругов помощь окажут. Плати им только...

   - Что говорить!.. Народ продажный... Сегодня с тобой, а завтра против тебя... Было бы что взять... Им все равно, от кого ни получить...

   - Вот ты сам видишь, каково заводить здесь порядки... Всегда держи себя начеку...

   На лице сурового дружинника появилась легкая усмешка.

   - Смекаю я, княже, что ты не прочь отсюда выбраться! Чернигов воевать, что ль, хочешь аль на Галич метишь?

   Задумчиво взглянул на верного слугу Андрей.

   - Сейчас не назову тебе, куда идти мне хочется... Сперва сам обсужу, а там и с тобой перекинусь мыслями...

   - Что ж?! Твоя княжая воля... Куда идти поволишь, туда и пойдем, - недовольно пробурчал Михно, раздосадованный недоверием своего властелина.

   Чуткое ухо Андрея уловило недовольство в голосе своего верного дружинника.

   - Поздно, ночь на дворе... - продолжал Михно. - Спокойной ночи, господине!

   - Пожди! - коротко заметил Андрей. Поднявшийся было мечник снова опустился на лавку.

   - Сколько у нас дружины?

   Михно стал пересчитывать по пальцам.

   - До трех сотен немного недостанет...

   - Поди, чай, обленились бездельем?..

   - С женами сидят по домовушам... Аль красных девок у киевлян воруют...

   - А коль нужда в них случайно приключится?..

   - Забавы все свои сейчас же побросают... Аль дружину ты свою не знаешь, княже?

   - Понаблюди, Михно! Кажись, скоро понадобятся мне они...

   - В любое время, княже! Повели ударить лишь в било... Вмиг соберутся все на княжий двор в доспехах бранных.

   - А кони? - нетерпеливо спросил Андрей.

   - Стреноженны в лугах пасутся... За ними не станет дело.

   - Зажги щепец!

   Дружинник бросился исполнять приказание. Опочивальня осветилась слабым светом тонкой липовой лучины. Запахло легким дымком.

   - Идти, что ль, спать? - спросил мечник.

   - Теперь иди! - решительно проговорил князь. - на молитву встану. Акафист Пречистой Владычице прочту... Она укажет путь мне... Об утре свидимся!..

   Михно низко поклонился князю и вышел из горницы.

   Князь Андрей плотно притворил дверь, зажег от щепца тоненькую восковую свечу, потушил лучину и опустился перед аналоем на колени.

   Молился он жарко, прерывая молитву земными поклонами, глубокими вздохами. Светлый месяц выкатился н небо большим шаром, заглянул в узкое слюдяное окно опочивальни, когда князь, окончив чтение акафиста, поту шил свечу и пошел на отдых.

  

  

   Мечник был холост.

   Выйдя от князя, он направился в сборную избу, где жил вместе с другими холостыми дружинниками.

   Они сидели за ужином и при входе Михно поднялись с мест. В нем они чтили княжего любимца и считали за старшего.

   Недовольство на князя исчезло у мечника.

   - Набивайте плотнее брюхо! - шутливо обратился он к сидящим. - Не ровен час, как бы в поход не уйти...

   Дружинники переглянулись.

   - Во всяко время готовы сложить за князя головы! - бойко ответил один из них.

   - А, это ты, Фока! Молод еще, а рвешься в битву.

   - Кровь говорит... У нас в Царьграде каждый мальчишка на брань идти готов...

   - Забыл я, брат, что ты из Царьграда.

   - Царьградским был мой отец... Я здесь родился, на Руси... Я русский, - возразил Фока, красивый молодой дружинник с черными вьющимися волосами.

   - Пусть будет так, тем лучше! - проговорил мечник и сел ужинать.

   - Нацедите-ка мне, молодцы, кубок браги! - продолжал он. - Михалка, ты, поторапливайся!

   Рослый дружинник, с небольшой русой бородой, зачерпнул ковшом из чана браги и подал старшему.

   - Во здравие князя и ваше, друга! - громко проговорил последний и осушил чару до дна.

   - И впрямь мы заутра в поход идем? - спросил Василько, небольшого роста, кряжистый парень.

   Михно спохватился, что сказал лишнее.

   - Я пошутил... К чему нам мыслить о походе? Аль в Вышгороде плохо живется?.. Всего вдоволь...

   - Тоскливо без дела ратного, - заметил Фока. - Не землю ж нам пахать!

   - Мы пахари, да только мечом... - отозвался угрюмый Глеб, поседевший в боях.

   Долго еще говорили и рассуждали между собой дружинники, не переставая наполнять кубки холодным пенником и брагой.

   Лучину не засветили: запрет от князя был, чтобы хмелевые люди ненароком не сожгли сборной избы.

   После короткой молитвы дружинники полегли по лавкам, на полатях, кой-кто из них выбрался наружу.

   Теплая майская ночь позволяла спать на земле.

   Василько с Фокой лежали рядом под развесистой яблоней. Они подостлали под себя конские потники, прикрылись азямами, но сон бежал от глаз.

   Молодые люди охотно пошли бы в село, но, помня строгий наказ князя не покидать на ночь сборной, боялись ослушаться.

   - Ты, Фока, помнишь своего отца? - спросил Василько.

   - Немного помню... Его убили, как мне шла лишь пятая весна. Рослый такой, весь почерневший от солнца был он... Воякой славным звали.

   - Слыхал я, что половцы до сих пор трясутся, услыхав его имя... А мать твоя?

   - Здесь, в Киеве, живет с сестрою-девушкой... Прядут и ткут, известно бабье дело... Урвусь когда, родную и сестру увижу, обниму, да и сюда, к нам, в Вышгород, обратно.

   - Счастливец, Фока! А я вот сирота, родителей своих не помню. Поднял меня на поле битвы старшой наш мечник, - печально проговорил Василько.

   - По облику как будто ты не здешний... Волосами светел, глаза, как небо, голубые да и телом бел... Коль хочешь, пойдем о завтра день к моим в Киев... Отпросимся у нашего старшого... Мать навестим. Авось вспомянешь и ты свою родную!

   - Что ж, пойдем, братан! Я материнской ласки не помню, хоть на тебя я полюбуюсь, как мать свою ты будешь обнимать...

   - Да и сестру... Аль про нее забыл? - прошептал черныш.

   Тяжело вздохнул Васильке

   - Счастливец ты, братан! - грустно проговорил он. - А я без роду без племени и здесь и там чужой - всем я чужой.

   Молодые люди замолчали.

   - Ишь звезды-то... Тухнуть собралися... Их месяц-батюшко сияньем потушил... - мечтательно промолвил Василько.

   В Вышгороде послышалось пение петухов.

   - Запели петлы... Спать пора... С рассветом подыматься надо. Ночь ныне коротка... - сказал Фока. - Прощай!

   - Прощай, братан! - ответил Василько.

   И оба юноши, плотно завернувшись в азямы, заснули.

  

  

   Росистое утро рано всполошило спавших на дворе дружинников.

   Ветром доносило из далекого Киева звуки била из Десятинной церкви.

   - Что ж, братан, не раздумал идти? - спросил Фока своего товарища.

   - Э, не!..

   - Так я пойду в избу, поспрошаю... Коль проснулся старшой, так и тебя отпрошу.

   - Ступай!..

   Михно не стал задерживать товарищей, и они тотчас отправились в Киев.

   Солнце только что взошло... На дороге было непыльно, жары еще не чувствовалось. Весело разговаривая, путники подошли к палисадам стольного города, прошли мимо ходившего на вышке сторожевого дружинника, зорко посматривавшего на степную дорогу, и вошли в самый город.

   Киев только что проснулся. Скрипели журавли над колодцами, подымаемые и опускаемые заботливыми хозяйками. Кое-где из труб струился легкий дымок, на площадях раскидывался торг, суетились вороватые ясины, пронырливые жиды, пробовали мечи варяги, перекликались на своем гортанном языке кочевники-половцы. От свежевыпеченного горячего хлеба, расставленного на лотках, валил пар, тянули жалобную песнь слепцы.

   Торг оживлялся.

   Молодые дружинники подошли к домику, где жили мать и сестра Фоки.

   - Може, еще с торга не вернулись?! - заметил Василько, когда товарищ его несколько раз нетерпеливо постучал кольцом калитки. - Пождем!

   - Заспались долго! - сказал Фока и ударил рукояткою меча о дубовую доску калитки.

   На этот раз стук был услышан. Кто-то порывисто подбежал к калитке и широко распахнул ее перед дожидавшими.

   - Матушка! - радостно воскликнул Фока и горячо обнял еще нестарую видную женщину, стоявшую в проеме. - С товарищем пришел тебя навестить!

   - Будьте гостями дорогими, входите в горницу! Марина вам сейчас квасу холодного принесет. Поди, за дорогу истомились?

   Дружинники вошли в избу.

   Молодая девушка, очень похожая на брата, приветствовала Фоку и пытливо взглянула на незнакомого юношу, пришедшего с ним. Скоро застенчивость ее исчезла. Молодость общительна, и девушка весело повела разговор с обоими.

   - Сказываешь ты, молодец, что нет у тебя ни роду ни племени. Будь ты мне братцем родимым, так же как и Фока! - приветливо сказала Марина Василько.

   - Ой ли, сестрица названая! Обрадовала ты меня, сироту! - весело воскликнул дружинник. - Коли ты меня братом назвала, так пусть и матушка меня сыном своим считает!

   Согласилась на это и Елена, мать Фоки. Весело провели полдня молодые люди, рассказывая новости киевские и вышгородские.

   - У нашего князя веселье на дворе каждый день, - говорила Марина. - Бояре да дружинники пируют, мед да брагу ковшами пьют.

   - А у нас не то совсем, сестра! - ответил Фока. - Князь Андрей хмурым ходит. Забился в домовину ужом и сидит там.

   - Скучает по вольной волюшке, по бранному полю. Не с кем силою переведаться, не о ком меч остер притупить, - заметил Василько.

   - Довольно, кажись, не мало повоевал, пусть вздохнет! - отозвалась Марина.

   - Ой, засиделись мы, Фока. Нам в сборную избу пора! Как бы старшой не осерчал?! - сказал Василько. - Простите пока, матушка и сестрица названые!

   - Скорей опять к нам жалуйте! - с поклоном проводили за ворота гостей обе женщины.

   Когда дружинники отправились домой в Вышгород, Киев еще больше оживился.

   По улицам и закоулкам его сновал народ.

   На большом княжем дворе толкались дружинники. Од ни из них пробовали силу, боролись, били через положенное на землю кольцо тяжелую свайку, гигант-варяг выправлял на толстом буйволовом ремне обоюдоострый нож,, слышался смех, громкий разговор. У тына стояло несколько дружинников, они поздоровались с вышгородскими товарищами слегка презрительным тоном.

   - Эй вы, вышгородцы, скажите своим, чтоб наших баб не забижали! - крикнул им вслед кто-то из киевлян.

   Идти обратно было нелегко, солнце пекло, на степной дороге было пыльно и душно. Молодые люди почти у самого Вышгорода присели отдохнуть на траву.

   - Коли мать и сестра твои, Фока, меня за родного признали, так давай мы с тобой побратаемся! - горячо сказал Василько.

   - Согласен, братец названый! - отозвался черныш.

   И они, обменявшись тельниками, крепко обняли друг друга.

   В эту минуту со стороны Вышгорода долетел до них звон била.

   - Никак, дружину князь сзывает! - воскликнул Фока. - Бежим скорей, побратим!

   И оба дружинника побежали к княжему двору...

  

  

   Сюда бежали уже все вышгородцы: звук била в неурочный час заставил всех бросить занятия и поспешить на призыв.

   - Зачем созывает нас князь?.. Что случилось?.. Аль беда какая?.. Аль поход объявить нам хочет? Может, Ольговичи снова всколыхнулись?.. Аль половчанин поганый грозить вздумал? - раздавались тревожные голоса.

   Собравшись перед княжеским крыльцом, толпа с нетерпением ждала выхода князя, надеясь услышать от него ответ.

   Степенно вышел Андрей к народу, поклонился в пояс на три стороны и ровным голосом начал говорить:

   - Народ православный, великое чудо случилось у нас!..

   - Какое? Сказывай какое? Не томи, родимый! - заволновалась толпа.

   - Сегодня поутру пришла ко мне игуменья монастыря девичьего и мне о чуде славном том все рассказала...

   Дружинники и народ пытливо прислушивались к словам князя.

   - "Господине наш, не малые я годы проживаю здесь, в обители... Поверить мне ты должен, княже. Из давних пор в обитель нашу как некую великую святыню, из дальнего Царьграда привезли лик Богоматери Пречистой. Предание гласит, что писана икона та святым евангелистом Лукою". - "Я знаю образ сей, честная мать. Не раз я припадал пред ним в молитве жаркой!" - я инокине отвечал. Тогда она, в смущении и трепетом объята, приблизилась ко мне и тихо мне открыла тайну. "У солеи направо стоит икона Пречистой... Железными связями к стене она укреплена... Вот третью ночь, когда приходим мы во храм, чтоб править утреннюю службу, икону ту находим среди церкви... Пречистая незримо оставляет место у стены и на средину храма переходит". Объятый ужасом, ее я слушал, не проронив ни слова. "И кажется нам, инокиням смиренным, что Пречистая покинуть наш храм желает, чтобы избрать себе другое место". Тут старица замолкла. Молчал и я... Столь дивное видение мне сердце взволновало. Не знал я, что и думать о чуде сем, и ужасался!

   Князь умолк.

   Пораженная его рассказом, толпа хранила молчание. Все дивились чуду и не могли его понять.

   - Спросите сами старицу Евпраксию, она вам подтвердит все сказанное мною! - промолвил Андрей после некоторого молчания.

   Толпа стала медленно расходиться. Все рассуждали о только что слышанном и не знали, чему приписать подобное чудо.

   - Владычица в обители у нас уж много лет! - заметил торговый гость Якун, старик с большой седою бородой. - Покойный родитель мне сказывал о том, как принесли Ее святую икону из Царьграда к нам в Вышгород.

   - Подумать надо только, ведь сам евангелист Лука писал на доске из кипариса... - проговорил богатый рыбак Варфоломей.

   - Куда ее нам отпустить? В какое место? Не в Киев ли? У них своих святынь довольно! - сказал кто-то из народа.

   - Коль матушка Владычица изволит, киоту мы для Ней средь церкви учиним...

   - Пускай попы молебны чаще служат...

   - Ох, не к добру! - шамкала старуха. - То знаменье с небес, Господь шлет за грехи нам кару.

   - Ну, полно, старая! Господня милость к нам, - уверенно сказал Якун. - Возвысить Он наш Вышгород изволит.

   Но тем не менее беспокойство все возрастало. Каждый объяснял чудо по-своему. Не знали, что делать, что думать. Шумное село притихло... Какой-то страх заставил смолкнуть все веселье. Все чего-то ждали, к чему-то готовились.

  

  

   В хоромах князя находился он сам вместе с Михно и двумя боярами, Кучковичами, свояками ему по жене.

   Минувшею ночью Андрей окончательно решил покинуть Вышгород и Южную Русь, чтобы перебраться в Ростово-Суздальскую землю.

   - Ты верно задумал, брат! - сказал один из Кучковичей, Иван. - Тебя там любят, там будешь княжить ты, как истый князь.

   Андрей задумался.

   - Но ты, свояк, ведь знаешь... чтоб князем быть, не-. обходимо быть избранным народом или принять родительское благословенье на удел.

   Семен Кучкович махнул рукой.

   - Так прежде было, теперь не то... Правда за сильным.

   - Дружина верная тебя не выдаст, княже! - отозвался Михно.

   - Ан нет, все не то, - с досадой проговорил Андрей. - Непрочен будет княжий стол, коль сяду на него, как вы мне говорите...

   - Так как же иначе?

   - Подумать, обсудить... Тогда за дело браться...

   - Когда бы владыко сам меня на стол благословил,- задумчиво сказал князь, - так раздобыть его мне было бы нетрудно.

   - А братья меньшие? - спросил Иван.

   - Другой удел отвел бы им...

   - А про отца, князя Юрия, забыл? - пугливо заметил Семен.

   - Как забыл?! Все помню... Его благословения не дождешься...

   Все снова замолчали.

   - Есть у меня один исход, - снова сказал Андрей. - Владычица сама меня на стол благословит и путь к нему укажет.

   Советники с изумлением глядели на говорившего.

   - Вы слышали о чуде, что третью ночь в храме происходит, что Приснодева покинуть Вышгород сама желает?

   - Как не слыхать - слыхали...

   - Так вот, коли икону эту удастся мне с собою взять в поход, уверен я, поможет мне Она в моем исканье, и с той поры над Суздалем благословенье Божие почиет...

   - Но вышгородцы столь чтимую икону не отпустят!

   Усмешка пробежала по губам князя.

   - Я это знаю и нашел исход.

   Глаза присутствующих уставились на Андрея.

   - Какой исход?

   - Сейчас вам поясню!..

   С этими словами князь подошел к потайной двери, ведущей в боковушу, и отворил ее.

   Оттуда вышли в горницу священник женской обители отец Николай и дьякон Нестор.

   Князь с остальными подошел под благословение иерея.

   - Благослови, святой отец!

   Священник истово помолился на иконы, благословил присутствующих и, по приглашению князя, сел с ним на лавку.

   - Святой отец! Владычица указывает явно свое нежелание остаться в Вышгороде. Возьмите вместе с Нестором честную вы Ее икону и перенесите в Суздаль. Там новый чудный храм воздвигну я Пречистой. Согласны ль вы?..

   - На то Господня воля... Мы верим, что Владычица сама того желает! - воскликнули священник и дьякон.

   - Что ж дале медлить, мы выступаем завтра в ночь! - властно проговорил Андрей, и глаза его блеснули. - Готовь, Михно, дружину! Потайно только, чтоб никто не ведал причины нашего похода...

   - Княгиню, сестру возьмешь с собою? - спросил Иван.

   - А как же! Она с детьми пойдет со мною... Вы оба тоже...

   - Исполнено по слову твоему все будет, господине!

   - Вы, свояки, - обратился Андрей к Кучковичам, - казну княжую берегите и с отроками вместе отправляйтесь... Пусть и княгиня с детьми сопровождает вас... Надежными защитниками, братья, вы ей будьте! А мы с тобой, Михно, кольцом железным поезд окружим.

   Михно и Кучковичи тоже поклонились своему господину.

   - А завтра целый день не подайте виду, что замысел храним мы тайком покинуть Вышгород и двинуться на Суздаль!..

   - Родителю не дашь ты разве знать? - нерешительно произнес Семен.

   - Но неразумен же, свояк, ты в самом деле. Коль я скажу ему, то он меня не пустит!..

   - Доподлинно, что так. Князя Юрия я знаю! - подтвердил мечник.

   - А чтобы вы все тайну сохранили, целуйте крест! Священник взял с аналоя крест и прочитал молитву. Затем все стали подходить и целовать крест.

   - А завтра в ночь, когда вторые петлы возгласят и Вышгород, объятый сном, замолкнет, отправимся мы в путь! Святой отец, вы с Нестором в обители храм отомкнете, святыню благоговейно вынесете из него... Перед дружиной пусть она предходит!

   Оба духовные низко поклонились князю.

   Горница князя опустела.

   Он долго молился перед иконами, истово клал земные поклоны, а потом отправился в опочивальню княгини и детей и тихо их благословил.

  

  

   Молодые дружинники, Фока и Василько, до позднего вечера не знали о назначенном походе. Когда же Михно велел им готовиться к нему, то Фока попросил позволения проститься с матерью и сестрой.

   - И думать не моги! - сурово ответил мечник. - Да и времени осталось мало, со вторыми петлами мы выступаем.

   Закручинился молодой дружинник, его грусть передалась и Василько.

   - Придется ли вновь увидеться с родимой? - печально прошептал черныш.

   - А мне Господь вчера дал радость найти семью, а ныне снова я сиротой остался! - проговорил Василько.

   - Ты про меня забыл, что ли, брат названый?..

   - О, нет! Никто тебя из сердца мне не вырвет! Юноши ободрились, в душе их произошел какой-то переворот, они готовы были идти с дружиной за своим князем.

   По-прежнему прошел день в Вышгороде.

   Соучастники хранили данную клятву и не проронили ни слова.

   Толки о чуде в монастыре не прекращались. О нем говорили на торгу, на улицах, в домах. Большинство вышгородцев ждало от Творца за грехи неведомой кары. В обители беспрерывно служились молебны перед иконой Пречистой. Многие плакали.

   Лишь только спустились вечерние сумерки и южная ночь окутала все село, как в сборной избе начались бесшумно приготовления к отъезду. Никто из дружинников, исключая Михно, не знал, куда они едут. Строились всевозможные предположения, большинство из дружинников были рады походу.

   - Надоело сидеть нам, как бабам, за печью... Развернуться в поле ратном давно пора.

   Около полуночи, когда в обители инокини крепко спали, священник с дьяконом тихо отомкнули тяжелые засовы дубовых дверей обительского храма, благоговейно вынесли икону Владычицы, поставили на особые носилки и понесли на княжий двор.

   Все спало кругом, никто из сельчан и не думал, что в эту минуту лишаются своей святыни, равно как и князя.

   В дорожных доспехах вышел Андрей на крыльцо и сел на коня.

   Возок княгинин к крыльцу не подавали, он стоял давно готовым у околицы.

   Вслед за князем вышла княгиня, еще молодая, видная женщина. Она вела за руку двух княжичей, ее провожали оба брата Кучковичи и две преданные мамы.

   Дружина выбралась за околицу, возок с женщинами, детьми и княжею казною шел вслед за иконою, которую везли на конях впереди всего отряда в особой повозке.

   Стараясь не бряцать оружием, двигались всадники по росистой степи. Тишина стояла вокруг торжественная, месяц ярким сиянием освещал поезд, так таинственно покидавший село.

   В невысокой траве кричали кулички, между отъезжающими не слышно было громких разговоров, все молчали.

   В оставшемся позади Вышгороде запели петухи.

   Впереди тянулась бесконечная степь.

   - Что это за икону везут в возке? - спросил Василько старого Глеба.

   Насупился старик и недовольно ответил:

   - Много знать захотел, парень! Молод еще...

   Но этот ответ не удовлетворил любопытного парня. Он подъехал к своему названому брату Фоке и повторил вопрос.

   - Слыхал я сейчас, как говорил наш старшой с князем! - ответил черныш. - Из вышгородской обители святыню с собой взяли.

   - Поход, значит, трудный и опасный будет, коли Пречистую с собою везут...

   Дружинники замолчали.

   Подковы коней, ступавших по мягкой траве, чуть слышно отзывались глухим эхом, и только скрип повозок резко нарушал тишину. Близилось утро: месяц гаснул, потухли яркие звезды, темный небосклон засинел.

   Притомившиеся кони недовольно фыркали, но приказание остановиться не давалось, и поезд продолжал двигаться вперед. Только когда солнце было уже высоко и перешли вброд какую-то реку, князь решил остановиться на отдых.

  

  

   Проснулся Вышгород. Сельчане отправились на работы, на торг.

   Необычная тишина на княжем дворе и в сборной избе дружинников невольно обратила общее внимание.

   - Ишь, заспались как! Солнышко уже высоко, а они дрыхнут, лежебоки!

   Понемногу безмолвие князя и его дружины начало пугать сельчан.

   - Поди, уж полдень скоро, а на княжем дворе никого не видно!

   - Да и дружинники что-то не показываются. Не беда ль какая с ними приключилася?

   - Уж не напали ли за ночь злые половцы?! Князя в полон захватили, а дружину изрубили...

   Слух о предполагаемом несчастье облетел все село. Более любопытные решились даже войти в сборную избу. Она была пуста.

   - Братцы, - крикнул кто-то, - в избе никого нет!

   Предположение о том, что дружинники убили князя с княгиней, а сами убежали, невольно пришло всем в голову, все бросились на княжий двор. Княжеские хоромы тоже были пусты.

   Народ не знал, что и подумать.

   В это время вдруг загудели частые удары била.

   - Кажись, набат! Где это? Что случилось? - послышались тревожные восклицания.

   - Никак, в обители? Уж не пожар ли?..

   И сельчане отхлынули к девичьему монастырю. Отчаянные звуки била продолжались.

   У открытой настежь двери храма толпились инокини и громко рыдали.

   - Что такое? Что случилось? - заволновалась толпа.

   - Ушла Владычица наша! Покинула нас, недостойных!..

   Пораженная толпа изумленно смотрела на то место, где еще так недавно стояла чудотворная икона. Ужас все более и более овладевал сельчанами.

   - Помолимся, братие! - кротко проговорила игуменья. - Господь рассеет наши тяжкие сомнения!

   Народ упал на колени.

   - Что ж это такое? - шептал старый Якун. - Святыня нас покинула, князя тоже нет...

   - Как нет?! - спросили изумленные монахини.

   - Не знаем, куда делся!..

   - А наше священство где? Что ж оно не выходит? - спохватились инокини.

   Бросились их отыскивать, но нигде не могли найти. Изумленная толпа не знала, что и думать... Все эти неожиданные события, так быстро сменявшиеся, взволновали Вышгород. Старшины собрались на торгу и не знали, что предпринять.

   - Не миновать идти к князю Юрию в Киев! - сказал Фаддей, один из сельских старшин.

   - Что ж?.. Идем, братцы, в Киев! Пусть князь обсудит, что нам делать!

   - Он знает, поди, куда девался его сын!..

   - Доподлинно так. Что ж медлить? Идемте, братцы!

   И толпа повалила к стольному граду прямо на княжий двор.

   Изумленный сторожевой на вышке не хотел пропускать их за палисады.

   Впереди толпы выдвинулся старик Якун.

   - Убедительно просим допустить нас до князя... Не по своей воле пришли: нужда великая привела нас!

   - Что ж, коли так, ступайте! - смилостивился страж.

   И толпа повалила на княжий двор.

   Юрий сидел на крыльце и чинил суд и расправу. С изумлением взглянул он на пришедших к нему вышгородцев.

   - Аль воевать меня пришли? - шутливо обратился он к волновавшейся на дворе толпе.

   - Помилуй, батюшка князь! Рассуди ты наше горе великое! - смиренно проговорил Якун.

   - Помилуй, помоги, защити нас, батюшка князь! - раздались голоса.

   - Какой помоги? От кого защиты вы у меня просите? У вас есть свой князь, сын мой Андрей... К нему ступайте!

   - Нет у нас князя, пропал без вести, - печально ответил старик.

   Толпа глухо заволновалась. Изумлению князя не было границ.

   - Что слышу я? Куда же он мог деться? Аль зло какое над ним вы учинили? - грозно сдвинув брови, спросил Юрий.

   - Не ведаем, где он...

   И Якун подробно рассказал князю все, что произошло в Вышгороде. Задумался старый князь. Он не хотел верить, чтобы сын его мог предпринять поход без его благословения. Долгие годы, рука об руку, бились отец с сыном на ратном поле, имели общих врагов, и вдруг теперь Андрей тайно от него предпринял поход!

   - Владычицу с собой увез, - печально прошептал старшина.

   "Значит, поход не шуточный, - мелькнуло в голове у Юрия, - коли Андрей захватил с собой святыню..."

   - Пойдем с нами в Вышгород, на месте все покажем!

   И толпа, предшествуемая великим князем, потянулась по дороге в Вышгород.

  

  

   Быстро двигался поезд Андрея все дальше и дальше на север.

   Еще в бытность свою у отца в Киеве не раз говорил Андрей Юрию, оставаясь с ним наедине:

   - Нам здесь, батюшка, нечего более делать, уйдем затепло!

   Но Юрий, любивший Киев и считавший, что сидящий на его столе князь выше всех князей на Руси, не желал его покидать. Оттого он удерживал в Вышгороде и Андрея, чтобы после своей смерти передать ему великокняжеский) стол, как любимому сыну.

   После многих дней пути поезд достиг Ростово-Суздальской земли.

   Путь святой иконы ознаменовался чудесами.

   Во многих селах совершились исцеления болящих, слава о пришествии чудотворной иконы распространялась все дальше и дальше.

   - В Суздале поставим мы в соборном храме Владычицу! - сказал Андрей своим спутникам.

   Но в планы князя не входило это намерение. Он хотел возвысить новый город Владимир против старейших Суздаля и Ростова. Андрей прекрасно понимал, что Владимир, считавшийся пригородом Суздаля, причем последний относился к нему презрительно, называя жителей его своими каменщиками, будет несомненно доволен, если новый князь в нем поселится, и жители его составят верный оплот для своего властелина против соседних городов.

   Никому не выдавая своей тайной мысли, Андрей тем не менее решил перевести святыню во Владимир, но сейчас проехал с нею мимо, направляясь в Суздаль.

   Владимир уже остался далеко позади, княжий поезд и дружина мирно продолжали путь. День клонился к вечеру. Притомившиеся кони медленно брели вперед, усталые всадники ожидали, что князь прикажет стать станом на отдых.

   Вдруг кони, везшие возок с иконой, остановились как вкопанные, они храпели и не хотели идти вперед, несмотря на понукания возницы.

   Изумленные неожиданной остановкой, из возка выбрались священник с дьяконом.

   Подскакал князь со своими свояками Кучковичами и приказал понукать коней, которые по-прежнему не могли сдвинуть возок с места.

   - Вели сменить их, пусть запрягут коней подюже, - приказал Андрей дружиннику.

   Лошадей переменили... Однако и другие не могли сдвинуть возка. Тщетно старались дружинники понукать их, кони продолжали храпеть, пугливо прядать ушами и... не шли с места.

   - Чудо!.. - пронеслось по всему поезду.

   Всем вспомнилось торжественное происшествие в Вышгороде.

   - Владычица не желает шествовать далее сегодня! - провозгласил старый священник.

   - Раскинем стан! Здесь отдохнем! - приказал Андрей.

   Княжеский поезд расположился на ночлег.

   Для князя с княгиней раскинули шатер, в другом, меньшем, поместились Кучковичи, дружина расположилась прямо на траве. Икона осталась в возке под охраной священнослужителей и двух стражей.

   Июньская ночь тихо опустилась на землю.

   Долго еще шли разговоры о сегодняшнем чуде, пока сон не смежил усталых очей путников.

   Стан успокоился, кругом воцарилась тишина. На потемневшем своде неба загорелись звезды, но уже не такие яркие, как на юге.

   Слышно было, как перекликались сторожевые.

   - Славен город Киев! - кричал с одного конца стражник.

   - Славен город Ростов! - откликался ему товарищ с другого конца.

   Князь поднялся рано. Он вышел первым из шатра и подошел к очередному стражнику. Им оказался Василько.

   - Разбуди дружину! - приказал Андрей.

   Дружинник с изумлением смотрел на стоявшую перед ним крупную фигуру властелина. Последний был без доспехов и без шлема.

   - Поволишь, княже! Сейчас разбужу!..

   И, поднеся к губам громадный буйволовый рог, висевший у него на перевязи, громко затрубил.

   Как всполошенный рой пчел, засуетился стан. Скоро все дружинники и ближние князя собрались перед его шатром.

   - Други и ближние! - торжественно проговорил Андрей, обращаясь к собравшимся. - Я видел вещий сон...

   Толпа насторожилась и прислушалась.

   - Я долго с вечера не мог заснуть... И мысль тревожная о чуде, что нам вчера явила Пречистая, ни на минуту мне покоя не давала... Тревога смутная росла во мне... Поднялся я и на коленях стал молить Владычицу поведать мне, что значит это чудо... Молился жарко я и долго, со слезами... И на сердце мне легче стало... Заснул я снова... И в чутком сновиденье Пречистая мне, с хартией в руке явившись, повелела: "Не должен ты вести в Ростов моей честной иконы... Поставь ее во Владимир-град, в соборном храме! А здесь, на этом месте сооруди обитель и назови ее ты именем моим!" Проснулся я и, трепетом невольным объятый, вышел из шатра и вас сюда собрал, чтобы поведать вам мой вещий сон.

   С благоговением слушали собравшиеся слова князя и порешили немедленно приступить к постройке храма.

   Было решено на время остановиться