Гарин-Михайловский Николай Георгиевич - Корейские сказки

="justify">   - Если тебе попадется такая жена, она составит и твое счастье и всех живущих в ее округе.

  

  

   Было два товарища: Тори (камень) и Тутеби (жаба).

   Это имена, которыми называли их в детстве...

   Тутеби был сын знатных родителей, а Тори - сын простых.

   Тутеби был способный, а Тори - простак и увалень.

   Тутеби часто дразнил Тори, но любил его.

   Когда они кончили ученье, Тутеби сказал Тори:

   - Ничего, что ты не знатного рода, я помогу тебе сделать карьеру.

   Вот что сделал Тутеби:

   Когда отец его ушел в гости, он спрятал любимую саблю отца.

   Когда отец возвратился и узнал о пропаже, он чуть не убил сына.

   Но сын сказал:

   - Не печалься, отец, у меня есть товарищ, который обладает необыкновенным даром угадыванья.

   Затем он пошел к Тори и сообщил ему, что он сказал отцу. Не забыл он сообщить и то, где спрятана была сабля.

   Когда отец Тутеби позвал Тори, то на вопрос:

   - Можешь ли ты угадать, где моя сабля?

   Тори ответил:

   - Могу.

   И показал, где сабля была спрятана.

   Отец Тутеби дал ему денег и обещал протекцию.

   В это время у китайского императора пропала государственная печать, и китайский император писал корейскому императору, прося его, если у него есть угадчик, прислать немедленно к нему.

   Отец Тутеби рассказал тогда корейскому императору про Тори.

   - Надо сперва его проэкзаменовать,- сказал император.

   Когда Тори привели, император сказал ему, указывая на закрытую шкатулку:

   - Ну-ка, угадай, что в этой шкатулке?

   - О, Тутеби! - вздохнув, с упреком сказал Тори,- Да, тутеби,- сказал император и показал всем запертую в шкатулке жабу.

   - Этот годится,- сказал император и приказал Тори отправляться к китайскому императору.

   "Ну, теперь я совсем пропал,- думал дорогой Тори,- и китайский император срубит мне башку. Ай да Тутеби, хорошо ты мне удружил".

   Подъезжая к Пекину, Тори сел отдыхать под деревом.

   На дереве сидела птичка и пела: "Чи-чу, чи-чу" И с тех пор только и повторял Тори: "Чи-чу, чи-чу".

   Когда его привели к императору, то он так уверен был в своей смерти, что на вопрос: "Где государственная печать", ответил только:

   - Чи-чу, чи-чу.

   И вдруг один из придворных упал на колени и признался, что это действительно он похитил печать.

   Дело в том, что фамилия этого придворного как раз была "Чи-чу".

   - Действительно,- сказал император,- ты мастер угадывать, и я оставлю тебя при своем дворе.

   Тори вовсе не обрадовался этому, потому что рано или поздно обнаружилось бы его незнание.

   Поэтому он стал проситься домой, ссылаясь на то, что там его жена и родные.

   - Это до меня не касается,- сказал император.

   - Но до меня это касается,- рассердился Тори.- И всему причиной этот мой нос, которым чую я, где что спрятано. Так не хочу же я его!

   И Тори одним взмахом отрезал себе нос.

   - Ну, теперь я такой же дурак, как и вы все,- сказал он.

   Император хотел было его казнить, но передумал и отпустил домой.

   Над Тори смеялись потом, но он считал, что отделаться от китайского императора только носом - это небольшая еще плата за знакомство с ним.

  

  

   Жил в Сеуле один государственный оценщик по имени Шо-сын-дуй. Он был очень бедный. Однажды он шел по улице и увидел одного юношу по имени Ни-тонон, который кричал:

   - Торади, торади (салатный корень)! Одна кеша за пучок!

   Шо-сын-дуй, как оценщик, узнал сейчас, что это не торади, а драгоценный жень-шень.

   - Я покупаю у тебя всю корзину, неси за мной.

   Ни-тонон принес в его дом корзину и, так как в ней было сто пуков, то и получил за них сто кеш.

   Затем Шо-сын-дуй накормил его обедом и отпустил домой, сказав ему на прощанье:

   - Если у тебя есть еще такой корень, приноси, я весь куплю.

   - Есть, сколько хочешь,- мы и не садим его, а он задавил весь наш огород.

   - Неси весь.

   Ни носил ему целый месяц, пока переносил все, и Шо набил этим корнем все свои кладовые.

   Распродав корень, Шо выручил тридцать миллионов лан.

   Он спросил Ни:

   - Из кого состоит твое семейство?

   - Мать да я,- отвечал Ни.

   - Если хочешь, я отдам за тебя свою дочь.

   - Так что ж,- согласился Ни,- отдавай.

   Ни с матерью поселились у Шо и сыграли свадьбу. Но Ни был очень прост, и молодая жена обижалась на него.

   - Люди твоего возраста играют в кости, ухаживают за танцовщицами, а ты, как мешок, все сидишь дома.

   И тесть сказал ему:

   - Да, это верно: ты пошел бы повеселился. Вот тебе сто лан (что составляет десять тысяч кеш).

   Ни пошел в город, обошел его весь и возвратился, истратив всего две кеши, которые заплатил за две съеденные чашки лапши.

   Жена была в отчаянии, что ей попался такой муж, который не может истратить больше двух кеш.

   Но постепенно Ни привык. Он уже тратил по тысяче лан в один вечер.

   Тогда тесть сказал ему:

   - Ты уже истратил десять тысяч лан. Теперь поезжай в Китай, накупи там китайского шелку, и мы сделаем хорошее дело.

   И тесть дал ему на покупку десять миллионов лан. Ни взял деньги, поехал в Китай и отдал деньги первой попавшейся танцовщице.

   Затем с пустыми руками возвратился домой.

   - Что ты сделал, мой сын?

   - Отдал деньги танцовщице, но если ты дашь мне еще десять миллионов лан, я куплю шелк.

   Тесть дал ему.

   Ни уехал в Китай и опять отдал деньги той же танцовщице.

   Возвратившись домой, он сказал:

   - Деньги я опять отдал танцовщице, но если ты теперь дашь мне десять миллионов лан, я куплю шелку.

   У Шо денег не было больше. Он взял тайно из государственной казны десять миллионов и отдал их зятю.

   Ни уехал и опять передал деньги той же танцовщице.

   - Ну,- сказал он ей,- теперь прощай, больше не увидимся.

   - Ты мне делал такие щедрые подарки,- сказала ему танцовщица,- что и я хотела бы подарить тебе что-нибудь на память.

   Она открыла все свои драгоценности и сказала:

   - Выбирай.

   В углу сундука лежал простой синий камень, величиной с кулак, с четырьмя дырочками: одна побольше, три поменьше.

   - Да вот этот камень и дай,- сказал Ни.

   - Твое счастье,- ты выбрал самую ценную вещь мою. Вот видишь надпись на камне: "Тинан"? Стоит только сказать это слово, и все, что ты ни пожелал бы, исполнится.

   Ни поблагодарил, взял камень и пошел домой.

   Когда Ни близко подходил к своему дому, он встретил веселую компанию мужчин и танцовщиц, которые и угостили его.

   В ответ и Ни захотел угостить их. Он ударил по камню, и из камня вышла девушка Тинан, и Ни сказал:

   - Я хочу, чтоб на этом месте вырос дворец и в нем было бы прекрасное угощение.

   Тинан ушла в камень, а вместо нее вышли три старика с тыквами.

   Ударил один старик в тыкву, и вырос великолепный дворец. Другой ударил, и появилось все хозяйство и рабы. Третий ударил, и появилось всевозможное угощение.

   Начался пир и продолжался три дня, пока один приятель Ни, проходивший мимо, не сказал ему:

   - Из-за тебя твой тесть сидит в тюрьме.

   - А за что он сидит в тюрьме?

   - Сидит за то, что позаимствовал из государственной казны десять миллионов лан и не уплатил. Теперь же, с процентами, составилось уже тридцать миллионов лан.

   Тогда Ни оставил пиршество, приказал Тинан убрать все назад и пошел в Сеул.

   Дома его встретила голодная и оборванная жена. Так как за домом некому было смотреть, то дом весь развалился.

   - Ты привез шелк?

   - Ничего я не привез, а деньги отдал танцовщице.

   - Бедный отец погибнет в тюрьме.

   - Не надо было меня учить тратить деньги. Лучше будем есть,- сказал муж.

   - У меня ничего нет,- ответила жена.

   Тогда он пошел в тюрьму, к тестю.

   - Купил шелк?

   - Нет, я отдал деньги танцовщице. Дом твой развалился, и теперь нам нечего есть.

   - Да, я твой должник,- сказал тесть,- вот возьми мое платье, продай и купи себе пищу.

   - Ты лучше скажи, куда деньги внести за тебя и сколько?

   - Откуда у тебя деньги?

   Ни рассказал тогда.

   Деньги Ни внес, и тестя освободили.

   На месте же их дома вырос целый дворец, где каждый день оделяли бедных деньгами и хлебом.

   Тогда в городе стали говорить, что Ни и его тесть, наверно, кого-нибудь обокрали, иначе откуда появились бы у них такие богатства.

   Молва эта дошла до императора.

   - Может, он и не украл,- сказал императору первый министр,- но человек с таким богатством, да еще мотающий деньги на бедных, опасный для государства человек, и лучше весь его род уничтожить.

   Император не спорил, и стража отправилась забирать в тюрьму Ни, его тестя и его жену.

   Но, когда окружили дворец, Ни вызвал Тинан и приказал ей унести и дворец и их всех куда-нибудь подальше от таких мест, где сильным или умным людям рубят головы за то, что они помогают бедным.

   Тинан ушла в камень, а из камня вышли три старика.

   Первый ударил в тыкву, и дворец приподнялся на воздух, второй ударил, и дворец поднялся до облаков. Третий ударил в свою тыкву, и дворец скрылся из глаз.

   Выбрал ли Ни на земле место для своего дворца и, выбрав, уже устроился там, или, может быть, так и остался на небе - этого никто не знает. На том же месте, где был его дворец, теперь - болото. На этом болоте весной цветут фиалки, и называется это болото Нен-мои - болото фиалок.

  

  

   При императоре Сук-цон-тавани жил один бедняк Ким-ходури. Он занимался тем, что рубил дрова и продавал их.

   В день он рубил три вязанки,- две продавал, а одну вязанку сжигал сам.

   Но вот, с некоторого времени, стала пропадать одна вязанка дров. С вечера нарубит три вязанки дров, а наутро их оставалось только две.

   Думал бедняк, думал и решил рубить по четыре вязанки.

   Тогда четвертая стала пропадать.

   - Ну, хорошо,- сказал себе бедняк,- вора я все-таки поймаю.

   Когда пришла ночь, он залез в четвертую нарубленную вязанку и ждал. Среди ночи вязанка вместе с бедняком поднялась и полетела прямо на небо.

   Пришли слуги Оконшанте, развязали вязанку и нашли там Кима-ходури.

   Когда его привели к Оконшанте, тот спросил его, как он попал на небо. Ким-ходури рассказал как и жаловался на свою судьбу.

   Тогда принесли книги, в которых записаны все живущие и их судьбы, и сказал Оконшанте:

   - Да, ты действительно Ким-ходури, и не суждено тебе есть чумизу, но всегда хлебать только пустую похлебку.

   Заплакал Ким и стал просить себе другой судьбы. Он так плакал, что всем небожителям и самому Оконшанте стало жаль его.

   - Я ничем в твоей судьбе не могу помочь тебе,- сказал он,- но разве вот что я могу сделать: возьми чужое чье-нибудь счастье и, пока тот не придет к тебе, пользуйся им.

   Оконшанте порылся в книгах и сказал:

   - Ну, вот возьми хоть счастье Чапоги.

   Поблагодарил Ким, и в ту же минуту служители Оконшанте спустили его на землю в то место, где стояла его фанза.

   Ким лег спать, а на другой день пошел к богатому соседу и попросил у него сто лан взаймы и десять мер чумизы.

   Прежде Киму и зерна никто не поверил бы в долг, но теперь счастье Кима переменилось, и сосед без всяких разговоров дал ему просимое. На эти деньги Ким занялся торговлей и скоро так разбогател, что стал первым богачом в Корее.

   Все ему завидовали, но Ким один знал, что счастье это не его, а Чапоги. И он с трепетом каждый день и каждую ночь ждал, что придет какой-то страшный Чапоги и сразу отнимет все его счастье.

   - Я убью его,- сказал себе Ким,- и приготовил нож, меч и стрелы, напитанные ядом.

   Однажды мимо дворца Кима шли двое нищих: муж и жена.

   Во дворе дворца стояла телега, и муж и жена спрятались под нее от солнечных лучей.

   Там, под телегой, пришло время родить бедной женщине, и рожденного мальчика назвали они Чапоги, что значит найденный под телегой.

   - Кто там кричит так громко под телегой? - спросил Ким, выходя во двор.

   - Это Чапоги кричит,- ответили ему слуги.

   Ким так и прирос к земле.

   "Так вот откуда пришла расплата: не страшный человек, а маленький, беззащитный, голый от нищеты ребенок,- подумал Ким.- Нет, его не убивать надо, а лучше вот что я сделаю: я усыновлю этого Чапоги и, как его отец, буду и вперед продолжать жить на счастье своего сына".

   Так Ким и сделал, и если не умер, то и до сих пор живет счастливо и богато, как отец рожденного под телегой.

  

  

   Жили себе муж и жена, хорошие люди, но только никогда никого до конца не дослушивали и всегда кричали:

   - Знаем, знаем!

   Раз приходит к ним один человек и приносит халат.

   - Если надеть его и застегнуть на одну пуговицу,- сказал человек,- то поднимешься на один аршин от земли, на две пуговицы - до полунеба улетишь, на три - совсем в небо улетишь.

   Муж, вместо того чтобы спросить, как же назад возвратиться, закричал:

   - Знаем!

   Надел на себя халат, застегнул сразу на все пуговицы и полетел в небо.

   А жена его бежала и кричала: "Смотрите! смотрите: мой муж летит!" Так бежала она, пока не упала в пропасть, которой не видела, потому что смотрела все в небо. На дне пропасти протекала река. Говорят, он превратился в орла, а она в рыбку.

   И это, конечно, еще очень хорошо для таких разинь, как они.

  

  

   Жили-были на свете два предсказателя: кореец То-шен и китаец Цхо-ирен.

   - Надо посмотреть, что делает мой собрат,- сказал корейский предсказатель и пошел на китайскую сторону.

   Шел, шел и видит, стоит гора, на горе костер горит, и китаец разрывает чью-то могилу.

   - Зачем ты разрываешь могилу? - спросил кореец.

   - А ты сперва поздоровался бы, корейский предсказатель.

   - Откуда ты знаешь, кто я?

   - Хорошему предсказателю следовало бы все знать,- ответил китаец.

   Понял корейский предсказатель, что перед ним китайский предсказатель, и, ничего не сказав, присел, закурил трубку и стал смотреть, что из всего этого выйдет.

   Вырыв могилу, китаец вытащил из нее наполовину сформировавшихся двух драконов и бросил их в огонь.

   Затем, закурив. трубку, присел возле корейского предсказателя и сказал:

   - Теперь видел, зачем я рыл могилу? Если бы эти драконы сформировались и улетели в небо, то большой вред был бы от того китайскому государству.

   - Да, ты ученее меня, и я хотел бы у тебя поучиться,- сказал кореец.

   Китаец согласился учить его и повел своего ученика по горам, объясняя счастье каждой. Так дошли они до реки Амноки, пятнадцать верст выше города Вивена. Река Амнока, как известно, граничит Китай и Корею.

   - Вот видишь здесь, на китайском берегу, эту гору. Она называется Цари-сачи. Она похожа на сосуд цари, в котором мы едим лапшу. Теперь посмотри на корейскую сторону: та гора не напоминает ли тебе чего-нибудь?

   - Она похожа на гири-тан, сосуд, в котором мы выпариваем наш хлеб.

   - Гора та так и называется. Одна гора без другой бессильны, но вместе нет счастливее этих гор на свете. Тот род, который похоронил бы здесь своих предков, имел бы счастье, какого еще не имел ни один, рожденный землею. Но все несчастье в том, что горы эти принадлежат разным государствам, и, пока так будет, от этих гор никакому государству толку не будет.

   И, оказав это, китайский предсказатель заплакал от огорчения.

   Утерев слезы, он продолжал:

   - Здесь мы с тобой расстанемся. Я не желаю зла ни тебе, ни твоей стране, и ты сейчас увидишь это, потому что я тебе скажу секрет, как сделать, чтобы страна твоя процветала. Вот он: в вашей провинции Ханхади есть гора Пян-сан. Если на вершине ее поставить три камня и перекрыть их плитой, то великое благоденствие будет для страны.

   То-шен поблагодарил товарища, простился с ним и возвратился домой.

   Сейчас же он пошел и поставил на Пян-сане три камня и перекрыл их плитой.

   Но прошло три года, и оказалось, что Цхо-ирен коварно обманул товарища. За все три года во всей Корее не родилось ни одного ребенка.

   - Ну, хорошо же,- сказал То-шен,- и я же удружу твоей стране.

   То-шен отправился для этого на Пектусан, из озера которого Танхаги вытекает китайская река Хын-нен-ган. У истоков этой реки То-шен устроил ца-он-хим, что значит самоработающая толчея.

   Результатом этого было то, что в последующие три года и у китайских женщин не родилось ни одного ребенка.

   Тогда Цхо-ирен пришел к богдыхану и, рассказав ему все, сказал:

   - Думаю, что это происки корейского предсказателя.

   Китайский император приказал немедленно вытребовать То-шена в Пекин.

   Когда То-шен приехал, его встретили очень ласково, а Цхо-ирен просил у него прощения.

   - Мириться, так мириться,- сказал То-шен, и он рассказал, что он устроил против счастья Китая.

   Послали на Пектусан, разрушили толчею, и в ту же минуту все китайские женщины родили.

   - Ну, теперь,- сказал китайский император,- рубите скорее обоим предсказателям головы.

   То-шену и Цхо-ирену отрубили головы и издали закон, чтобы и впредь всякому, кто будет заниматься делами своей родины, рубить голову.

   С тех пор, правда, и китайские и корейские женщины рожают исправно, но дела обоих государств идут все хуже и хуже.

  

  

   Был один благочестивый сын, который так ухаживал за своими родителями, что у него не было даже времени жениться.

   И отца и мать на старости лет разбил паралич, и так как они были бедные, то, усадив их в ручную тележку, сын возил их, прося для них милостыню.

   Так прошла вся его молодость, и, когда старшие умерли, он и сам уже был немолодым человеком.

   Чтобы похоронить родителей с почетом, сын продался на десять лет в рабство и, получив все деньги вперед, истратил их на пышные похороны, а затем отправился в город, где жил его новый господин.

   По дороге он встретил женщину невиданной красоты.

   Женщина остановила его, сказала, что боится идти одна, и попросила проводить ее.

   Дорогой она так обворожила его, что он полюбил ее, как только мог.

   Когда пришло время разлуки, женщина спросила его, отчего он такой грустный?

   Тогда он сказал:

   - Судьба разлучает меня со всеми, кого я люблю. Родители, которых так любил я, ушли в небо, теперь ты уходишь от меня.

   - Если хочешь, я останусь с тобой.

   - Как могу я хотеть этого? Ты молодая, невиданная красавица, а моя жизнь уже позади меня.

   - Любовь возвратит тебе молодость,- сказала женщина.

   - Но не возвратит мне свободы,- я раб.

   - Что ж, и я пойду с тобой в рабство.

   Когда он привел ее к своему господину, тот спросил женщину, что она может делать?

   - Я могу ткать шелковое полотно.

   - Сколько аршин в год ты можешь ткать?

   - Я могу в год ткать триста кусков.

   - В каждом куске сорок аршин,- триста кусков обыкновенная женщина, если бы она, не разгибая спины, могла ткать двести лет, и то не выткала бы того, что ты хочешь соткать в месяц.

   - Я сказала,- ответила ему женщина.

   - Если ты выполнишь сказанное, то, по совести, я через год и тебе и мужу твоему возвращу свободу.

   Мужа заставили месить глину для черепицы, а жену посадили ткать шелк. Работа мужа была утомительная, и, когда приходила ночь, он не мог пошевельнуть пальцами. Но приходила жена, всегда веселая, и ободряла его.

   Прошел год, и женщина принесла господину триста кусков шелкового полотна.

   - Вы оба свободны,- сказал господин.

   Когда муж и жена вышли за город, муж был так изнурен, что не мог идти; он сел и сказал жене:

   - Чем больше я смотрю на тебя, тем больше убеждаюсь, что ты особенный человек,- такой красоты, такой доброты, ума, силы и преданности не может быть у обыкновенного человека, и ты любишь меня, жалкого умирающего раба?

   - Да, ты не ошибся, и теперь я открою тебе всю правду. Я жительница неба и служу всемогущему Оконшанте. Я создана из лучших качеств твоей души. Время пришло, и, если хочешь, дай твою руку, и мы поднимемся с тобой на небо, к великому Оконшанте, к твоим родителям. Там возвратится твоя молодость, и, счастливый, ты забудешь со мной все горести земли.

   - О да, я хочу!

   И он протянул ей руку и вместе с ней навсегда исчез в голубых лучах неба.

  

  

   Ким-бо-реми был женат на молодой красивой женщине Чон-си.

   Ким-бо-реми часто отлучался и оставлял жену одну.

   Один школьник, сын министра Ни-сын-тая, влюбился в Чон-си.

   С помощью одной старушки, которой он хорошо платил, он объяснился молодой женщине в любви и просил у нее свидания.

   Но Чон-си отказала.

   Тогда молодой повеса лег в постель, и старушка сказала Чон-си, что он умирает от любви к ней и умрет совсем, если она не разрешит ему прийти к ней.

   Тогда Чон-си разрешила, и повеса стал ходить в ее дом, а брат мужа Чон-си послал короткое письмо ее мужу: "Приезжай: несчастие".

   Когда Ким приехал, брат встретил его, рассказал все, и они пошли к дому Кима.

   Оставив брата за забором, Ким перелез в дом, посмотрел в дверь жены и, возвратившись, сказал:

   - Ты ошибся,- она одна и спит.

   Затем, попрощавшись с братом, Ким сделал вид, что уехал назад по делам.

   Но, когда брат ушел, он возвратился, потому что повеса был в комнате его жены.

   И он и жена Кима уже спали. На столике стояла еще суля, которой жена угощала своего любовника.

   Ким осторожно разбудил молодого повесу. Когда тот проснулся, Ким оказал:

   - Ты видишь, я мог бы убить тебя. Но ты молод и по своим способностям обещаешь многое. Вот суля, выпьем.

   Когда юноша выпил, муж спросил:

   - Любишь ли ты так мою жену, чтобы взять ее себе в жены? Если любишь, я дам развод, женись.

   - Она мне не пара,- сказал юноша.

   - Тогда выпей еще,- сказал муж,- и уходи, и больше никогда к ней не приходи, потому что я так люблю ее, что, как видишь, взял ее себе в жены.

   Юноша выпил, обещал больше не приходить и сдержал свое слово.

   Когда юноша ушел, вышел и Ким, не разбудив своей жены.

   Он сел на лошадь и уехал по своим делам.

   Он месяц не возвращался, а возвратившись, застал жену счастливую его прибытием.

   Он нежно обнял ее и никогда не дал ей понять, что знает ее тайну.

  

  

   В провинции Хан-зондо, в городе Кильчу, лет двадцать назад существовало общество охотников на тигров. Членами общества были все очень богатые люди. Один бедный молодой человек напрасно старался проникнуть в это общество и стать его членом.

   - Куда ты лезешь? - сказал ему председатель,- разве ты не знаешь, что бедный человек не человек: ступай прочь.

   Но тем не менее этот молодой человек, отказывая себе во всем, изготовил себе такое же прекрасное стальное копье, а может быть, и лучше, какое было у всех других охотников.

   И когда они однажды отправились в горы на охоту за тиграми, пошел и он.

   На привале у оврага он подошел к ним и еще раз попросил их принять его.

   Но они весело проводили свое время, и им нечего было делать с бедным человеком; они опять, насмеявшись, прогнали его.

   - Ну, тогда,- оказал молодой человек,- вы себе пейте здесь и веселитесь, а я один пойду.

   - Иди, сумасшедший,- сказали ему,- если хочешь быть разорванным тиграми.

   - Смерть от тигра лучше, чем обида от вас.

   И он ушел в лес. Когда забрался он в чащу, он увидел громадного полосатого тигра. Тигр, как кошка, играл с ним: то прыгал ближе к нему, то отпрыгивал дальше, ложился и, смотря на него, весело качал из стороны в сторону своим громадным хвостом.

   Все это продолжалось до тех пор, пока охотник, по обычаю, не крикнул презрительно тигру:

   - Да цхан подара (принимай мое копье)!

   И в то же мгновение тигр бросился на охотника и, встретив копье, зажал его в зубах. Но тут, с нечеловеческой силой, охотник просунул копье ему в горло, и тигр упал мертвый на землю.

   Это была тигрица, и тигр, ее муж, уже мчался на помощь к ней.

   Ему не надо было уже кричать "принимай копье", он сам страшным прыжком, лишь только увидел охотника, бросился на него.

   Охотник и этому успел подставить свое копье и в свою очередь всадил ему его в горло.

   Двух мертвых тигров он стащил в кусты, а на дороге оставил их хвосты.

   А затем возвратился к пировавшим охотникам.

   - Ну, что? Много набил тигров?

   - Я нашел двух, но не мог с ними справиться и пришел просить вашей помощи.

   - Это другое дело: веди и показывай.

   Они бросили пиршество и пошли за охотником. Дорогой они смеялись над ним:

   - Что, не захотелось умирать, за нами пришел...

   - Идите тише,- приказал бедный охотник,- тигры близко.

   Они должны были замолчать. Теперь он уже был старший между ними.

   - Вот тигры,- показал на хвосты тигров охотник.

   Тогда все выстроились и крикнули: "Принимай мое копье!"

   Но мертвые тигры не двигались. Тогда бедный охотник сказал:

   - Они уже приняли одно копье, и теперь их надо только дотащить до города: возьмите их себе и тащите.

  

  

   Прежде и в Корее были законные и незаконные дети, но вот с каких пор все дети стали законными.

   У одного министра не было законного сына, и согласно обычаю он должен был усыновить кого-нибудь из своего законного рода, чтобы передать ему свои права и имущество.

   Выбор его пал на племянника.

   В назначенный день, когда собрались для этой церемонии в доме министра все знаменитые люди и прибыл сам император, вышел к гостям незаконный десятилетний сын хозяина, держа в руках много заостренных палочек.

   Каждому из гостей он дал по такой палочке и сказал:

   - Выколите мне глаза, если я не сын моего отца.

   - Ты сын.

   - Тогда выколите мне глаза, если мой двоюродный брат сын моего отца.

   - Но он не сын.

   - Тогда за что же вы лишаете меня, сына моего отца, моих прав?

   - Таков закон,- ответили ему,- и по закону ты незаконный.

   - А может быть, не я, а закон незаконный?

   - А все может быть.

   - Кто пишет законы? - спросил мальчик.

   - Люди,- ответили ему.

   - Вы люди? - спросил мальчик.

   - Мы? - гости посоветовались между собой и ответили: - Люди.

   - От вас, значит,- сказал мальчик,- зависит переменить неправильный закон.

   Тогда император сказал:

   - А ведь мальчик не так глуп, как кажется, и почему бы действительно нам и не переменить несправедливый закон?

   И закон переменили, и с тех пор в Корее нет больше незаконных детей.

  

  

   Во дворце императора с незапамятных времен стоит каменный стол. И вот однажды на этот стол, прямо с неба, упала каменная рюмка. Но когда император хотел ее взять со стола, то не смог этого сделать. Он позвал своих министров, но и те не могли. Тогда император назначил всем министрам три дня сроку, чтобы решить, в чем тут дело. В противном случае все министры будут казнены.

   К счастью, в Сеуле гостил в то время знаменитый предсказатель, который объяснил, в чем дело.

   - Взять рюмку может только та женщина, которая всегда была верна своему мужу.

   Так и доложили императору, и он приказал вызвать всех женщин, верных своим мужьям.

   Некто Юн-цанани, услыхав это, страшно обрадовался.

   - Вот теперь,- кричал он, бегая по улице,- все убедятся, что единственная честная жена во всем государстве - моя!

   Но сестра Юна позвала его и сказала:

   - Я кой-что тоже понимаю в предсказаниях и должна тебе сказать, что все это только ловушка. На самом же деле требуется женщина, у которой муж по счету будет девятым, которого она любит.

   - Вот как,- сказал разочарованный муж.

   И он пошел к своей жене и рассказал ей печальную новость.

   - Главное, то обидно, что, говорят, император приготовил очень ценный подарок, и таким образом мы бы сразу разбогатели. Так хорошо все устраивалось, и вдруг, оказывается, требуется женщина, любящая сразу девять человек.

   - А бонзы люди? - спросила нерешительно жена.

   - Люди,- а что?

   - В таком случае утешься,- подарок наш.

   - Как? - вскричал муж.

   Но в это время вошла его сестра, и он замолчал, чтобы не обнаруживать скандала, а сестра, уведя его, сказала, что, справившись, она убедилась, что ошиблась, и требуется действительно женщина, верная своему мужу.

   О том, как муж поступил потом со своей женой, история умалчивает, но факт тот, что с тех пор Юн-цанани, как все благоразумные мужья, молчал о добродетелях своей жены.

   А между тем в назначенный день все улицы Сеула, вся площадь были наполнены всеми без исключения замужними женщинами, которые пришли перед небом и людьми доказать свою невинность.

   Была и жена Юна, но за теснотой не могла пробиться вперед, а стояла со многими другими в каком-то глухом переулке.

   Когда император проснулся и узнал, что собрались все замужние женщины, он был очень доволен процветанием нравственности в государстве.

   Однако в назначенный час никто не подходил к столу с рюмкой, и каждая в свою очередь очень любезно уступала более старшей. Таким образом очередь легко могла дойти и до императрицы, а может быть, и до бунта.

   Но вдруг показалась пожилая женщина, вся в белом, как полагается носящей траур.

   Несмотря на тесноту, она свободно прошла к столу и, присев, подняла руки к небу и сказала:

   - Небо, ты свидетель моих слов,- девятнадцати лет я овдовела. Я была верна мужу при его жизни, осталась ему верна и до сих пор.

   Затем она поднялась, подошла к столу и взяла в руки рюмку.

   Рюмка качнулась, но не отделилась от стола.

   Тогда вдова задумалась, опять присела и сказала:

   - Действительно: раз в жизни, встретив красивого человека, я с вожделением посмотрела на него.

   Затем вдова опять встала, подошла к столу, взяла рюмку, и рюмка отделилась от стола. Вдова получила ценный подарок, но женщины оспаривали, говоря:

   - Мы не знали, что вожделение в счет не идет.

  

  

   Там, где Амноку с китайского берега сжали скалы Чайфуна и отвесными стенами спустились в нее с высоты, Амнока, обходя эти горы, делает десять ли вместо одной ли прямой дороги. И вот почему.

   Одна женщина подсмотрела, как дракон хвостом прорубал эти скалы, чтобы пропустить Амноку прямой дорогой, и крикнула:

   - Смотрите, смотрите, что там делает дракон!

   Но при ее крике дракон улетел в небо, а Амнока теперь заставляет пловцов кружиться там, где они могли бы ехать прямо, если бы не праздное любопытство женщины, помешавшей дракону сделать задуманное им доброе дело.

  

  

   Жил-был один искатель мест для счастливых могил.

   Семь лет он учился для этого у бонз и, кончив учение, зарабатывал себе на пропитание своим ремеслом.

   Умирая, он сказал своему сыну:

   - Я не оставляю тебе богатства не потому, что растратил его, а потому, что никогда и не было его у меня. Но самую счастливую гору я не показывал никому и сберег для своего рода; это одна из тех исключительных гор, которая дает потомку зарытого там императорскую корону. Вот что я оставляю своему роду. Когда вступишь на престол, поставь на моей могиле большой памятник, чтобы, пока живы люди, поминали они того, кто положил основание новой династии. Когда я умру, ты должен похоронить меня совершенно голым, затем не забудь высыпать в мою могилу двадцать мер чумизы и жди.

   Сказав, где именно находится счастливая гора, искатель счастливых гор умер.

   Когда наступило время похорон, все родные и друзья возмутились, когда сын покойного объявил, что хочет похоронить отца голым.

   - Разве он нищий был? Да и нищий, имея детей, знает, что хоть в рабство продадутся они, а достанут денег, чтобы одеть и похоронить как следует отца.

   Тогда, не одевая отца, сын только обернул его труп в дорогое шелковое покрывало и так и похоронил его.

   Через несколько лет после этого случился голод и чума, и народ стал роптать против царствовав