Главная » Книги

Боккаччо Джованни - Фьямметта, Страница 7

Боккаччо Джованни - Фьямметта


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10

ая исцелить мои муки, она их только усиливала).
  Многим кажется, что бедствия Клеопатры, царицы Египетской, превосходят значительно все мои, потому что немала была ее горечь после совместного царствования с братом {193} быть вверженной в темницу, но она смягчалась надеждою на помощь; выйдя из темницы и сделавшись подругою Цезаря, затем покинутая им, она легко могла бы показаться достигшей высшей скорби, если бы не коротка была любовная тоска того или той, у которых желанье быстро переходит с одного предмета на другой, чему она частые давала доказательства. Если бы бог дал мне такое утешение! Не было и нет никого (кроме того, кто законно мог бы это сделать), кто имел бы право сказать, что ему, а не Панфило я принадлежала, живу и буду жить такою же; не думаю, чтобы любовь к кому-нибудь другому смогла вытеснить его из моей памяти. К тому же хотя она и горевала по отплытии Цезаря, но горе ее утешалось более сильной радостью иметь от него сына {194} и быть восстановленной в царском достоинстве. Такая радость смогла бы победить печали и не такой женщины, как она, которая, как я уже сказала, любила ненадолго.
  Но, к усилению ее печали, она вышла замуж за Антония, возбудила его льстивыми ласками к междоусобной войне против ее брата, как бы надеясь этой победой достигнуть высоты римской империи; после же двойного проигрыша со смертью мужа и лишением надежды она представляется горестнейшею меж женщин. Действительно, даже если не считать смерти столь дорогого супруга, огромная печаль - одним сражением потерять высокую мечту всемирного господства, но она нашла скоро единственное леченье скорби, то есть смерть, хоть и жестокую, но не длительную; ведь в краткий час две змеи из груди могут высосать и кровь и жизнь. Сколько раз от горести, не меньшей, чем ее (пусть многим кажется, что по причинам меньшим), хотела я последовать ее примеру, но меня не допускали или удерживала боязнь позора!
  Приходит мне на память величье Кира {195}, кроваво Тамиридой умерщвленного, огонь и вода Креза {196}, богатое царство Персея {197}, великолепье Пирра {198}, всемогущество Дария {199}, жестокость Югурты {200}, тиранство Дионисия {201}, гордость Агамемнона и многое другое. Все были поражены бедствиями, подобными вышеописанным, или других оставили безутешными; всем им внезапные причины помогали, так что не могли они почувствовать всей тягости, не будучи в ней долгое время, как я была.
  Меж тем как я в уме перебирала древние бедствия, как вы слыхали, ища трудов и слез, что были бы подобны моим, чтоб я, имея сотоварищей, не так печалилась, мне вспомнились горести Тиэста и Терея {202}, что оба погребли в себе плачевно своих детей. И я не знаю, какая сила их удержала вскрыть свои внутренности острым мечом, чтобы открыть выход непокорным детям, ненавидящим место, куда они вошли, и опасаясь жестоких укусов, не имея иного места для других детей. Но они, как могли, в одно и то же время угасили и гнев, и печаль и гибелью почти утешились, сознавая, что без вины несчастными народ их сделал; со мной же этого не случилось. То, что боли мне давало, снискивало состраданье, а муки мои открыть я не смела; а если бы посмела, имела, как и другие, утешенье.
  Приходят мне на ум слезы Ликурга {203} и его семейства при известии о смерти Apxeмора от змеи, и слезы Аталанты {204}, матери Партенопея, павшего под Фивами; их чувства мне так близки и так понятны, что даже если б я испытала что-нибудь подобное, лучше оценить их не могла бы. Полны они невыразимой горести, но каждый с такою славой в вечность перешел, что этому почти можно было бы радоваться; семь царей почтили погребение Ликурга и учредили бесчисленные игры, а Аталанта прославлена жизнью и кончиною своего сына. Мои же слезы ничто не вознаградило; а если б это было, то я, считавшая себя несчастней всех на свете и бывшая, может быть, таковою, скорей могла бы утверждать противное.
  Представляются также мне труды Улисса, смертельные опасности, чрезмерные события, претерпенные им не без печали; но мои я почитаю большими, и вот почему. Во-первых, и самое главное то, что он был мужчиною; следовательно, по природе более вынослив, чем нежная и молодая женщина, крепкий и смелый, привыкший к трудам и бедствиям, сроднившийся с ними, он за покой считал труды; мне же, нежной, среди изнеженности в комнате моей, привыкшей к усладам сладостной любви, малейшее страданье тяжело; он был гоним и в разные края носим Нептуном и от $ола терпел гоненье, а я мучусь неутомимым Амуром, владыкою и победителем Улиссовых мучителей; и если ему встречались смертельные опасности, он сам искал их (а кто может пенять, найдя то, чего искал?), я же, несчастная, охотно бы жила в покое, если б могла, и постаралась бы избегнуть того, к чему была принуждена. К тому же он не боялся смерти и полагался на свои силы; я же ее боюсь; и, вынуждаемая скорбью, часто стремилась к ней. Он ждал от своих трудов и опасностей вечной славы; я же от своих, если б они были открыты, могла бы получить только позор и нареканье. Так что его страдания моих не превосходят, но значительно превзойдены; тем более, что написано о нем гораздо больше, чем было на самом деле, мои же бедствия гораздо многочисленней, чем я могу рассказать.
  После всех этих тяжкими мне кажутся вопросы Ипсипилы {205}, Медеи, Эноны {206} и Ариадны {207}, слезы и скорбь которых считаю очень похожими на мои; потому что каждая из них, обманутая своим возлюбленным, как я, проливала слезы, испускала вздохи и бесплодные страдания терпела; хотя, если они скорбели, как я, то слезы их окончились праведною местью, мои же не пришли еще к концу такому. Ипсипила, почитавшая Ясона, связанная с ним законными узами, увидев его отнятым Медеею, как я, конечно, имела основанье горевать; но провиденье, праведным на все взирающее оком (только не на мои страданья), вернула ей отчасти желанную радость, дав увидеть, как Медея, отнявшая у нее Ясона, сама покинута им для Креузы. Конечно, я не говорю, что мои страданья прекратились бы, случись подобный случай с той, что у меня похитила Панфило (если не я его отняла бы у нее), но скажу, что отчасти уменьшились бы. Медея также местью усладилась, хотя жестокою к самой себе явилась не менее, чем к неблагодарному любовнику, убив в его присутствии своих детей от него и спаливши царских гостей вместе с новой возлюбленной. Энона также, пробывши в горе долгое время, наконец увидела, что неверный и бесчестный любовник понес заслуженную кару за попранный закон и вся страна его попалена огнем; но я предпочту свои печали такому мщенью.
  Ариадна, сделавшись супругою Вакха, увидела с неба, как обезумела от любви к пасынку та Федра, что прежде согласилась оставить ее на острове, чтобы самой принадлежать Тесею. Так что, все передумав, себя считаю я первой по несчастью.
  Но если, госпожи, мои рассуждения вы почитаете пустыми и слепыми, как доводы ослепленной любовницы, считая слезы других большими, нежели мои, тогда последнее, единственное добавление я сделаю. Завистник всегда несчастнее того, кому завидует; из всех вышеприведенных я - наиболее несчастная, потому что я завидую их несчастьям, считая их меньшими, нежели мои.
  Вот, госпожи, как сделала меня несчастной древняя обманщица судьба, к тому же, подобно лампе, которая перед тем, как погаснуть, вспыхивает большим огнем, так сделала и она; потому что, дав мне, по-видимому, некоторое облегчение, снова еще более несчастной меня сделала. И, отложив все другие сравнения, одним вам постараюсь объяснить новые скорби и утверждаю с тою серьезностью, с какою могут утверждать подобные мне несчастные, что теперь мои страдания настолько тяжелее, насколько возвратная лихорадка, при одинаковом приходе холода и жара, сильнее поражает больных, чем первая. Но так как усиление страданий, но не выражений, могла бы я вам дать еще, если я вас несколько растрогала, чтобы не надоесть длительностью рассказа, способного вызвать слезы, если кто-нибудь из вас их проливал или проливает, и чтобы не тратить времени, которое определено мне на плач, а не на повествования, - я решаюсь умолкнуть, уверяя, что рассказ мой по сравнению с тем, что я чувствую, есть как нарисованный огонь по сравнению с настоящим, который жжет, пылая. Молю бога, чтоб он ради ли ваших молитв, ради ли моих послал на это пламя воду моей ли смертью горестной, иль радостным Панфило возвращеньем.
  
  
  
   ГЛАВА ДЕВЯТАЯ,
  
   в которой госпожа Фьямметта обращает речь
  
  
   к своей книге: каким образом,
  
  
  куда и к кому идти ей и кого беречься;
  
  
  
  и заканчивает повесть
  Маленькая моя книжечка, как будто извлеченная из гробницы твоей госпожи, вот ты пришла к концу, как я желала, быстрее, чем мои печали идут; влюбленным женщинам тебя я представляю такою, как ты есть, написанною моей рукою и часто орошенною моими слезами. Если тебя вести будет сострадание (как я надеюсь), они тебя охотно примут, и, если законы любви еще не изменились, не стыдись в такой скромной одежде явиться хотя бы к самой знатной из них, раз она тебе в приеме не отказывает. Тебе не нужно другой внешности, кроме той, что я тебе дать пожелала; ты должна быть довольна походить по виду на мое житье, что, будучи несчастнейшим, тебя облекло в плачевную одежду, как и меня. Итак, не заботься ни о каком украшении (как Это делают другие), ни о роскошной обертке, разноцветно украшенной, ни о гладком обрезе, ни о прелестных миниатюрах, ни о заставках: не подходит все это к тем жалобам, что заключаются в тебе; оставь широкие поля, разноцветные чернила, лощеную бумагу - счастливым книгам; тебе же пристало идти с растрепанными волосами, исполненной пятен туда, куда тебя я посылаю, и возбуждать рассказом о моих бедствиях святую жалость в тех, - что будут тебя читать {208}; если знаки ее заметишь на прекрасных лицах, вознагради за это, как можешь. Не так мы с тобой низвергнуты судьбою, чтобы не быть в состоянии дать того, что могут дать несчастные; пример для тех, кто счастлив, чтобы они обуздали свое благополучие, боясь сделаться нам подобными; поставь (как это ты можешь) им в пример меня, чтобы, если они и осторожны в любви, то сделались еще осторожнее в виду тайных обманов со стороны молодых людей, страшась подвергнуться нашим несчастиям.
  Иди; не знаю, какой шаг тебе подходит: спешный или спокойный, не знаю, в какие места тебе прежде всего следует направляться; не знаю, как и где ты будешь принята: куда судьба тебя направит, туда и иди, твой путь едва ли может быть определен; все звезды покрыты тучами, да если б даже все они были видны, жестокая судьба лишила тебя возможности сообразить по ним свое спасение; итак, тебя я покидаю, как судно, без руля и без ветрил брошенное в море; и поступай различным способом сообразно различию места.
  Если ты попадешь случайно в руки тех, что так счастливы в своей любви, что наши страдания высмеивают и принимают за безумные, там смиренно переноси их насмешки, которые лишь незначительная часть наших несчастий, а им напомни о превратности судьбы; она ведь может нас с ними поменять местами и смехом отплатить за смех. Если же тебе встретится, которая при чтении прослезится над нашими бедствиями и свои слезы присоединит к моим, той покажись печальной и жалостной и смиренно умоляй, чтобы она просила за меня того, кто, златокрылый, в одно мгновение обтекает свет, пусть он, слух преклонив к молитвам, может быть, более достойным, чем мои, страданья мне облегчит; а я, кто бы она ни была, возношу за нее свой голос, который дан несчастным и который доходчив до неба, чтоб никогда с нею не случались несчастия, подобные моим, чтобы всегда боги были милостивы и благосклонны к ней и чтоб ее любовь счастливо, по ее желанью, длилась долгие годы.
  Но если, переходя с рук на руки среди толпы влюбленных дам, ты попадешь к нашему врагу, воровке счастья нашего, - беги, как из нечестивого места, и краем не показывайся на воровские глаза, чтобы вторично не доставить ей удовольствия чтением о моих несчастьях, виновницей которых была она; если же насильно тебя удержит и захочет прочитать, пусть мои беды исторгнут у нее не смех, но слезы, чтобы она засовестилась и вернула моего возлюбленного. Как будет счастлива такая жалость и как плодоносны твои труды.
  Беги очей мужчин и, если попадешься им на глаза, скажи: "Неблагодарная порода, обманщики глупых женщин, вам не пристало видеть благочестивые вещи". Но если попадешься тому, кто корнем был моих бедствий, издали ему закричи: "Ты, что непреклонней дуба, беги отсюда, не прикасайся ко мне, насильник! Твоя измена родила все заключенное во мне. Но если хочешь, как рассудительный человек, меня прочесть, читай и, может быть, раскаешься в вине пред той, что ждет твоего возврата, чтобы простить тебя; но если этого желания ты не имеешь, неприлично смотреть на слезы, что льются из-за тебя, особенно если ты упорствуешь в прежнем желании их усугублять". Если же какая-нибудь дама удивится грубости твоего языка, скажи ей, что грубое такого же языка и требует, а украшенной речи лишь души ясные и времена спокойные ищут. Скорей удивительно, скажи, что хватило силы у духа и руки написать эту краткую беспорядочную повесть, принимая в соображение, что все время печальную душу должны были угнетать любовь и ревность.
  Ты можешь совершенно засады не страшиться, никакая зависть тебя не укусит, лишь тому позволь это сделать, кого найдешь, в чем я сомневаюсь, несчастнее себя, который тебя считал блаженнее, чем он. Я даже не знаю, куда тебя можно поразить, так ты истерзана вся судьбою, более изранить тебя невозможно, ни ниспровергнуть еще ниже. Если бы даже судьбе все не хватало и она пожелала бы нас стереть с лица земли, то мы так закалились в бедствиях, что теми же плечами, которыми выдерживали и выдерживаем их доселе, меньшие выдержим легко; итак, пусть делает, что хочет.
  Живи, ничто тебя не лишит жизни, служи через страданья госпожи своей примером вечным для всех счастливых и несчастных.
  
  
  
  
  ДОПОЛНЕНИЯ
  
  
  ПРИМЕЧАНИЯ БОККАЧЧО К "ФЬЯММЕТТЕ"
  
  
  
  
  К стр. 11.
  Кадм был сыном царя Агенора, правившего Сидоном {1}. У него был брат по имени Феникс и сестра по имени Европа, которую похитил Юпитер, обернувшись быком. Царь Агенор послал Кадма и Феникса на поиски их сестры Европы. Отчаявшись найти ее, Кадм прибыл в Беотию, где возле грота сразился со змеем и одолел его. Там же посеял Кадм зубы змея, из которых взошли вооруженные воины; едва лишь выбросила их земля на поверхность, как они поубивали друг друга.
  Лахесис - одна из трех богинь, отмерявших жизнь человека.
  
  
  
  
  К стр. 12.
  Прозерпина была дочерью богини Цереры, родом из Сицилии. Когда Прозерпина собирала цветы у подножия горы Этны, ее похитил Плутон, владыка преисподней. Он утащил ее в свое царство и сделал женой. И потому говорит Данте:
  
  
  Ты кажешься мне юной Прозерпиной,
  
  
  Когда расстаться близился черед
  
  
  Церере - с ней, ей - с вешнею долиной {2}.
  Эвридика была женой Орфея. Беззаботно гуляя по лугу, наступила она на Змею, и та ужалила ее в пятку. Тут же скончалась Эвридика и очутилась в Аду. Ради нее отправился в Ад Орфей, и так дивно он играл на кифаре, что вернули ему Эвридику, но с одним условием - на обратном пути он не должен смотреть назад. Но у самого выхода благоразумие покинуло Орфея; желая увериться, идет ли жена следом, он оглянулся и вновь потерял ее.
  Атрей был братом Тиэста, сыном Тантала, отцом Агамемнона и Менелая. Он изгнал из царства своего брата Тиэста, ибо тот согрешил с его женой. Мысль о мщении не оставляла Атрея, и под предлогом, что он хочет помириться с братом, Атрей уговорил Тиэста вернуться. На самом деле он задумал неслыханное зло: велел убить сыновей Тиэста и подать их мясо отцу на обед. От подобной жестокости разгневались боги и сделали так, что солнце над Землей не поднималось два дня.
  
  
  
  
  К стр. 13.
  как богини, сошедшие к Парису - Здесь мадонна Фьямметта имеет в виду пир, на который были приглашены все боги и богини, кроме богини раздоров из долины Иды {3}. Та разгневалась и, желая рассорить пирующих, подбросила им золотое яблоко редкой красоты, на котором было написано: "Предназначено самой прекрасной". Паллада, Венера и Юнона - каждая требовала яблоко, доказывая, что оно принадлежит именно ей. Рассудить спорящих ведено было Парису, ему предстояло решить, кому из них предназначается яблоко. Суд состоялся в роще Иды возле Трои, куда и сошли три прекрасных богини, употребив все свое искусство, чтобы казаться еще лучше. Каждая обещала Парису свою великую милость: Паллада - сделать его самым разумным, Венера - дать в жены самую красивую женщину, Юнона - сделать его самым могущественным и богатым. И судья решил, что яблоко принадлежит Венере. Потому и говорит мадонна Фьямметта, что она пустила в ход все свое искусство, чтобы показаться Панфило как можно красивее.
  
  
  
  
  К стр. 18.
  святейшая Венера - Венера имеет двоякий облик: Венера законная и Венера запретная. Первая соединяет жену и мужа, потому и зовется святейшей; вторая внушает мужу желание обладать чужой женой, как своей, а жене - страсть к чужому мужу, как к своему собственному.
  
  
  
  
  К стр. 19.
  Феб - так поэты называют солнце.
  Ганг - это река, которая протекает на востоке, отчего полагают, что Феб поднимается каждое утро из ее вод.
  Геслеридские воды - это море, омывающее Испанию.
  Арктур - это звезда, которая царит зимой.
  наш сын крылатый - то есть Купидон, который царит в восьмой сфере, что превыше всех других семи планетных сфер.
  
  
  
  
  К стр. 20.
  Феб, победивший великого Пифона - Феб был богом мудрости и красноречия. Пифон - змей, которого Юнона наслала на мать Феба Латону. Мстя за оскорбление, нанесенное его матери, Феб убил Пифона.
  настроивший парнасскую кифару - Парнас - это гора в Беотии, возле города Фив, где в древности была школа поэтов, посвященная Фебу - богу мудрости и красноречия. Там же бил священный источник муз; каждый, кому доводилось испить из него, становился поэтом.
  из-за Дафны - Дафна, прекрасная юная дочь Пенея, была первой любовью Феба. Спасаясь от преследовавшего ее бога, Дафна молила о помощи отца своего Пенея, и тот превратил ее в дерево, которое назвал лавром. Лавровые гирлянды с тех пор постоянно носил Феб, ими же венчают поэтов.
  из-за Климены - Климена была матерью Фаэтона {4}. В нее влюбился Феб, она понесла от него и родила Фаэтона. Однажды тот попросил у отца своего
  Феба позволения править солнечной колесницей. Феб согласился, но Фаэтон не смог управлять ею, отчего и погиб.
  из-за Левкотои - Левкотоя была дочерью Оркама, царя Ахимении, и Эвриномы. В нее влюбился Феб и, не видя иного способа обладать ею, принял облик матери Левкотои Эвриномы и таким образом достиг цели.
  из-за многих других - Феб влюблялся и во многих других, о которых здесь не упоминается: ни о Цирцее, ни о Клитии {5}, которую он превратил в гелиотроп. И потому говорит Овидий:
  
   Vortitur ad Solem mutataque servat amorem {6}.
  влюбленный, пас он стада Адмета - Феб влюбился в дочь фессалийского царя Адмета. Горя желанием находиться поближе к ней, он обернулся пастухом и сторожил стада Адмета. Таким путем он мог предаваться любви с дочерью Адмета.
  под видом белой птицы - Юпитер влюбился в Леду и, не зная, как добиться ее любви, обернулся лебедем. Когда Леда вышла на берег моря, он в облике лебедя слетел к ее лону и обладал ею. От этого родились Кастор, Поллукс и Елена, которую затем украл Парис, и т. д.
  то обернувшись тельцом - На этот раз Юпитер влюбился в Европу, дочь царя Агенора, сестру Кадма и Феникса, и не знал, как добиться ее. Однажды, когда Европа собирала цветы на лугу, Юпитер, обернувшись тельцом, приблизился к ней и стал всячески ласкаться. Покорность тельца угодила Европе, и она решилась сесть ему на спину. В тот же миг Юпитер умчал ее, пересек море, прибыл на Крит, где смог обладать ею.
  То же он сделал для Семелы - Нимфа Семела была дочерью Кадма, в нее был влюблен Юпитер, от которого она родила Вакха.
  для Алкмены, обратившись в Амфитриона - Алкмена была женой Амфитриона, в нее влюбился Юпитер и, стремясь остаться с нею наедине, он принял облик Амфитриона и таким путем добился ее, от чего родился Геракл.
  для Каллисто, приняв вид Дианы - Каллисто, юная девушка из Аркадии, была дочерью Ликадиона; она была посвящена Диане, богине лесов и охоты. В Каллисто влюбился Юпитер и обладал ею, приняв для этого облик Дианы. Каллисто понесла и родила Аркада, который тоже вырос охотником. Юнона, стремясь отомстить ей за Юпитера, превратила Каллисто в медведицу. Аркад, который был, как уже сказано, сыном Каллисто, пошел на охоту и повстречал медведицу. Никак не подозревая, что это его мать, он натянул лук, готовясь поразить зверя. Но Юпитер в награду за любовь, которую дала ему Каллисто, вознес ее на небо вместе с Аркадом. Вот почему существуют Большая Медведица и Малая Медведица.
  для Данаи, сделавшись золотым дождем - Даная была дочерью царя Акрисия. В нее влюбился Юпитер, и, так как Данаю заточили в башню, он проник к ней в виде дождя. От их любви родился доблестный воин Персеи, который впоследствии отрубил голову Медузе, чей взгляд превращал людей в камень.
  И гордый бог войны - Марс, бог войны, влюбился в Венеру, которая была женой Вулкана, кузнеца Юпитера, и предавался любви с нею. Феб выдал Вулкану их секрет, и тот, желая отомстить любовникам, выковал железные Сети, столь тонкие, что они были невидимы. Сети он развесил у ложа, где они предавались любви, и когда Марс возлег с Венерой, оба запутались в них, как птицы в силке. Так и застиг их Вулкан, и чтобы хорошенько пристыдить, созвал всех богов, и все боги явились.
  трезубая молния - Молнию называют трезубой, потому что она производит тройственное действие: расщепляет, сжигает и изгоняет.
  о смерти Адониса - Адонис был сыном Мирры, дочери Кинира. Она влюбилась в отца и, обманув его, предавалась с ним любви, от чего родился Адонис, который вырос прекрасным охотником. В него влюбилась Венера, богиня сладострастия. Адонис погиб на охоте в погоне за диким кабаном. Венера спешила к нему на помощь, но не успела. Безутешно рыдала она над телом возлюбленного и обратила его в цветок. Обо всем этом рассказывает Овидий конце десятой книги "Метаморфоз" {7}.
  грозную львиную шкуру - По повелению своей мачехи Юноны, которая давала ему чудовищные поручения, Геракл отправился в Немейскую рощу, где обитал лев, пожиравший всех, кто проходил мимо. Тяжело досталась Гераклу победа. Одолев льва, Геракл снял с него шкуру и в честь этой битвы постоянно носил ее.
  великого Антея - Снова Юнона дала поручение Гераклу, на этот раз она послала его в Ливию, где он сразился с силачом - гигантом Антеем. Как только Антей касался земли, силы его удваивались, и с великим трудом Геракл одолел его.
  и вывела из ада пса - то есть трехглавого Цербера, охранявшего вход в ад. Тогда ради Тесея, который хотел увести Прозерпину, Геракл направился в ад (о чем рассказывает Сенека в первой трагедии {8}), то при возвращении ему удалось силой связать и увести с собой Цербера, адского пса.
  Клитемнестра была женой Агамемнона; во время похода мужа на Трою она осталась дома, и вот в его отсутствие она влюбилась в Эгиста и совершила с ним плотский грех. Когда Агамемнон вернулся победителем из Трои, она убила его, накинув ему на голову одеяние.
  Скилла была дочерью царя Ниса, она влюбилась в критского царя Миноса, который враждовал с ее отцом, царем Нисом. На голове последнего рос золотой волос, который делал его непобедимым на войне. Чтобы угодить своему возлюбленному Миносу, Скилла отрубила отцу голову и преподнесла ее Миносу. Отчего, указывает Овидий {9}, она превратилась в жаворонка, а отец ее - в зяблика. Вот почему зяблик - вечный враг жаворонка.
  наши голубки - Поэты полагают, что голубки посвящены Венере.
  
  
  
  
  К стр. 21.
  Нептун, бог моря, влюбился в прекрасную юную дочь Пития из Фессалии, которую звали Феникс, Когда она гуляла вдоль моря, Нептун схватил ее и
  насладился ею. Желая отблагодарить ее, бог обещал исполнить любое желание девушки. Феникс захотела стать мужчиной, так и было. Кроме того Нептун сделал так, что Феникс стал неуязвим для железного оружия. Потом он погиб в бою с дапифами, ибо на него свалилось дерево, и он превратился в птицу, которую зовут Фениксом {10}.
  Алфей - Его именем называется река в Греции, в Ахайе. Он влюбился в Аретусу, служительницу Дианы. Убегая от Алфея, Аретуса звала на помощь свою богиню и, выбившись из сил в борьбе с Алфеем, обратилась в реку, названную его именем {11}.
  Семирамида была женой царя Нина, царицей Вавилона. Она влюбилась в собственного сына и издала неслыханные законы, согласно которым мать могла предаваться любви с сыном, а сестра - с братом {12}.
  Библида была дочерью Милета, мать ее звали Кианой. Библида влюбилась в собственного брата по имени Кавн. Поскольку любовь ее была безысходна, Библида обратилась в источник, названный ее именем, о чем и говорит Овидий:
  
   Sic lacrimis consumpta suis Phoebeia Biblis
  
   Vertitur in fontem, qui nunc quoque vallibus illis
  
   Nomen habet dominae nigraque sub ilice manat {13}.
  Клеопатра была сестрой египетского царя Птолемея. Она была до такой степени сладострастной, что воспылала похотью к брату, за что тот заключил ее в тюрьму и лишил доли царства. Когда вслед за Помпеем в Египет пришел Цезарь, Клеопатра влюбилась в него. Цезарь освободил ее из тюрьмы, обладал ею и вернул причитавшееся царство. После смерти брата Клеопатра стала править Египтом.
  
  
  
  
  К стр. 32.
  Церера на Эрисихтона - Эрисихтон, родом из Фессалии, слыл величайшим богоненавистником. Чтобы доказать свое презрение Церере, он вырубил рощу, где рос гигантский дуб, посвященный богине. Разгневанная Церера наслала на него такой голод, что Эрисихтон ничем не мог насытиться и пожрал самого себя. Церера была богиней плодородия.
  
  
  
  
  К стр. 33.
  Изида - На острове Крит жил бедняк по имени Лигд, у него была жена, которую звали Телетуса. Когда она затяжелела, Лигд наказал ей, что если она родит сына, то пусть выкормит, а если дочь - утопит, потому что не хотел обручать ребенка с нищетой. Горько тосковала Телетуса, и однажды привиделась ей во сне Изида, которой поклоняются египтяне, населяющие долипу Нила. Богиня утешила женщину и велела ей сберечь девочку, которая должна родиться. Вскоре Телетуса разрешилась от бремени и обманула мужа, сказав ему, что родила сына. Она нарекла ребенка Ифис - по имени деда, растила его и одевала как мальчика. Так прошло восемь лет, Телетуса подыcкала ему в невесты девочку по имени Ианта. Подходило время свадьбы, и мать молила Изиду, по чьей воле она спасла дочь, сделать Ифис мужчиной, чтобы он мог предаваться любви с Иантой, своей женой. Склонилась к мольбе Изида и в первую же ночь обратила Ифис в мужчину {14}.
  
  
  
  
  К стр. 38.
  Арунс - Согласно Лукану {15}, он был величайшим астрологом. Для того, чтобы созерцать звездное небо, он поднимался на гору возле города Луни, что около города Лукка, где добывали белый мрамор. Оттуда он предсказал битву между Помпеем и Цезарем, что случилась в Фессалии.
  
  
  
  
  К стр. 42.
  Ахеменид - Согласно Вергилию {16}, Гомеру {17} и Овидию {18}, это один из спутников Улисса, который остался на острове Сицилия, у подножия скалистой горы Этны, куда Улисса забросила судьба в его странствиях после разрушения Трои. Ахеменид находился там до появления Энея, чьи потомки основали впоследствии Рим. Эней сжалился над Ахеменидом, несмотря на то, что тот был греком, и взял его на свой корабль, и таким образом Ахеменид спасся от рук циклопа Полифема, который хотел пожрать Улисса и всех его спутников.
  
  
  
  
  К стр. 45.
  Улисс и Диомед Деидамии - Здесь нужно знать то, о чем рассказывает Стаций в "Ахиллеиде" {19}: когда Фетида разрешилась Ахиллом, она пытала судьбу, чтобы узнать о будущем сына. Ей было предсказано, что Ахилл погибнет под Троей. И потому, когда греки задумали идти войной на Трою и разыскивали Ахилла, Фетида, прослышав об этом, забрала сына у Хирона, который учил его владеть оружием, и отправила на остров Скирос, препоручив отцу Деидамии и переодев в женское платье, чтобы никто не смог признать в нем мужчину. На том острове Ахилл предавался любви с Деидамией, и она родила от него Пирра. Когда до греков дошла весть о том, что Ахилл живет на острове Скирос, носит женское платье, которое делает его неузнаваемым, они послали туда Улисса и Диомеда. Те прибыли на остров под видом бродячих торговцев, сошли с корабля и направились к царю, отцу Деидамии. Греки разложили перед Деидамией и ее сестрами, среди которых скрывался Ахилл, богатые украшения. В то время, как девушки примеряли драгоценности, Ахилл схватил меч и щит и стал потрясать оружием; щит и меч греки взяли с собой специально, чтобы опознать Ахилла. Преуспев в этом, они увезли его в Трою, где Ахилл и погиб.
  
  
  
  
  К стр. 47.
  Несчастному Эдипу - Согласно Сенеке {20} и Стацию {21}, Эдип был сыном Лая, царя Фив, и Иокасты. Когда мать носила Эдипа в чреве, боги предсказали Лаю, что у него родится сын, который явится причиной его смерти. Поэтому Лай приказал Иокасте умертвить ребенка, как только она разрешится от бремени. Вскоре Иокаста родила мальчика редкой красоты и, увидев, как он хорош, раздумала его убивать и велела слугам отнести его в лес. Те прокололи ему ножки и привязали ивовым прутом к дереву. Эдипа нашли пастухи и отдали Полибу, царю Коринфа, который его и воспитал. Эдип вырос и однажды встретил, к несчастью, отца своего Лая. вступил с ним в драку и убил его. После чего Эдипу выпала судьба жениться на матери своей, Иокасте, которая, не зная, кем ей приходится супруг, родила ему четырех детей: двух мужского и двух женского пола; мальчиков нарекли Этеоклом и Полиником, а девочек - Исменой и Антигоной. Впоследствии Эдип узнал, что убил отца и вступил в брак с собственной матерью. Безумное отчаяние охватило его при мысли об убийстве Лая и мерзком беззаконии, которое он сотворил со своей матерью, и Эдип ослепил себя. Сыновья его поделили фивейское царство и погибли в братоубийственной распре. Об их смерти проникновенно говорит Стаций в XI книге:
  
   Ite truces animae funestaque Tartara leto
  
   Polluite, et cunctas Erebi consumite poenas!
  
   Vosque malis hominum, Stygiae, iam parcite, divae:
  
   Omnibus in terris scelus hoc omnisque sub aevo
  
   Viderit una dies, monstrumque infame futuris
  
   Excidat, et soli memorent haec proelia reges {22}.
  
  
  
  
  К стр. 49.
  дочери Даная - У Даная было пятьдесят дочерей, а у брата его Эгиста {23} - пятьдесят сыновей, которые женились на своих двоюродных сестрах. Всем дочерям Данай наказал убить мужей в первую же ночь: он боялся наследников и хотел оставить за собой оба царства. Дочери повиновались, и лишь одна по имени Гипермнестра, мужем которой был младший сын Эгиста по имени Линкей, ослушалась отца. Поэтому из пятидесяти сыновей Эгиста уцелел лишь один. Данай был сыном Бела {24}.
  Нарцисс был сыном нимфы Лириопы и Кефиса. Желая узнать, какая судьба ожидает их сына, родители обратились к прорицателю по имени Тереcий, который был отцом Манто, основавшей впоследствии город Мантую. Тересий сказал им, что Нарциссу суждена долгая жизнь в том случае, если он не познает самого себя. Посмеялись над этим ответом Кефис и Лириопа. Время шло, и в их сына влюбилась нимфа по имени Эхо. Так как Нарцисс не отвечал ей взаимностью, то Эхо посулила ему встретить такую любовь, которая будет для него недосягаема. Случилось так, что однажды Нарцисс, утомившись во время охоты, склонился к ручью, чтобы напиться, и увидел в воде свое прекрасное лицо и влюбился в самого себя. Поскольку он не мог соединиться с самим собой, то исчах от любовной тоски, и боги превратили его в цветок, о чем и рассказывает Овидий:
  
  Credule, quid frustra simulacra fugacia captas?
  
  Quod petis est nusquam: quod amas, avertere, perdes. {25}
  Аталанnа была дочерью царя Схенея. Она была дивно хороша собой и легка на ногу, ни один мужчина не мог превзойти ее в беге. Аталанта поставила условием, что станет женой того, кто сумеет ее обогнать, а проигравшему отрубят голову. Многие поплатились за это жизнью, но участь неудачников не испугала Мегарова сына Гиппомена, который, пленившись красотой Аталанты, решил состязаться с нею. Красота Гиппомена поразила Аталанту и, когда она узнала, что он хочет бежать с ней, в ее сердце шевельнулась жалость, и она решила проиграть Гиппомену. Накануне состязания Венера подарила Гиппомену три золотых яблока и сказала: когда будешь на полпути, брось яблоко, Аталанта увидит его и непременно поднимет, ты же побежишь дальше, затем брось второе, а третье бросишь в самом конце пути - так тебе удастся ее опередить. Гиппомен так и сделал, обогнал Аталанту и взял ее в жены. Он повел ее к себе домой, и путь их лежал мимо храма Кибелы, праматери всех богов. Они зашли туда передохнуть, и юноша, не будучи слишком воздержан, предавался в храме любви с Аталантой. Оскорбленная таким неуважением, Кибела превратила их во львов и впрягла в свою колесницу. Эта история дала Овидию 26 повод написать стихи:
  
  Pro thalamis celebrant silvas; aliisque timendi
  
  Dente premunt domito Cybeleia frena leones. {27}
  
  
  
  
  К стр. 53.
  томный брат жестокой смерти - То есть Сон, о котором повествует Овидий в "Метаморфозах", где говорится:
  
  Somne, quies rerum, placidissime, Somne, deorum,
  
  Pax animi, quem cura fugit, qui corpora duris
  
  Fessa ministeriis mulces reparasque labori!
  
  Somnia, quae veras aequent imitamine formas... {28}
  сто Аргусовых глаз - Чтобы понять это, нужно знать, о чем говорит Овидий в первой книге "Метаморфоз" {29}: у Инаха, царя Аркадии, была красавица-дочь по имени Ио; в нее влюбился Юпитер и обладал ею, окутав ее облаком. Юнона, жена Юпитера, заметила мужа и, зная, что он нередко изменяет ей, догадалась, в чем дело. Она сошла с небес и направилась к облаку, чтобы выяснить, кто там спрятан. Увидев жену, Юпитер поспешил превратить Ио в корову. Юнона поинтересовалась, чем занят муж, и тот ответил, что любуется коровой редкой красоты, которая тут гуляет. Услышав такое, Юнона попросила мужа подарить ей эту корову, ибо хорошо знала, что все обстоит не так, как он рассказывает. Юпитер согласился, и Юнона приставила к корове своего пастуха, стоглазого Аргуса, чтобы тот зорко следил за ней и не давал Юпитеру возможности ее похитить: когда пятьдесят аргусовых глаз смыкал сон, другие пятьдесят бодрствовали. Убитый горем, выпавшим на долю его возлюбленной, Юпитер направился к богу музыки Меркурию с просьбой: приняв облик пастуха, усыпить игрой на кифаре все сто глаз Аргуса. Меркурий выполнил просьбу, и, когда Аргус заснул, отрубил ему голову. Юнона, узнав о гибели своего пастуха, превратила его в павлина - вот почему у этой птицы такой глазастый хвост. Не успокоившись на этом, Юнона наслала на корову овода, который непрестанно жалил ее; спасаясь от овода, Ио прибежала в Египет, где тоже испытала немало горя. Юпитеру, движимому состраданием к ней, удалось смягчить жену обещанием, что он больше никогда не будет искать любви Ио. Он вернул ей прежний облик и выдал замуж за египетского бога Нубия, и ее нарекли Изидой, богиней реки Нила, и так далее.
  
  
  
  
  К стр. 54.
  Мизен - сын Эола, был горнистом сначала у Гектора, потом - у Энея. На пути из Трои в Италию он утонул в море во время шторма. Эней похоронил его и, когда по предсказанию Кумской сивиллы направился в ад, то по дороге встретил Мизена. Об этом так говорит Вергилий в шестой книге:
  
   Misenum Aeoliden, quo non praestantior alter
  
   Aere ciere viros Martemque accendere cantu. {30}
  Эней, прибыв в Италию, просил совета у силиллы, как ему спуститься в ад к отцу своему Анхизу. Много труда, указывает Вергилий в шестой книге 81, стоило ей помочь Энею.
  прорицалище Кумской сивиллы - Кумекая сивилла в юности была дивно хороша собой, в нее влюбился Феб, бог мудрости. Если бы она уступила ему, то могла бы стать богиней. Добиваясь ее любви, Феб умолял девушку просить у него всего, чего она пожелает, и он все исполнит. Она взяла горсть песку и сказала, что хочет прожить столько лет, сколько песчинок уместилось в ее ладони. Феб сдержал слово, но она посмеялась над ним; он даровал бы ей вечную молодость, но она не просила его. Обитала она в городе Кумы в жилище, подобном пещере, где и предсказывала будущее тому, кто ее вопрошал об этом. Ответ она писала на листьях, раскладывая их по порядку на пороге пещеры, но когда захлопывала дверь, ветер разметал листья, так что по ним нельзя было прочесть приговор судьбы. Прожила она долго, о чем говорит Овидий:
  
  ...nam iam mihi saecula septem
  
  Acta vides; superest, numeros ut pulveris aequem
  
  Ter centum messes, ter centum musta videre. {32}
  
  
  
  
  К стр. 58.
  О Судьба - Словами Гекубы о судьбе начинает Сенека свою трагедию о Трое:
  
  
  Quicumque regno fidit et magna potens
  
  
  Dominatur aula nec leves metuit deos
  
  
  Animumque rebus credulum laetis dedit
  
  
  Me videat et te Troia... {33}
  
  
  
  
  К стр. 60.
  Мидасу Вакхово благодеянье - Мидас царствовал в одной из африканских стран; однажды он оказал пышные почести Силену - жрецу Вакха, бога вина. Когда Мидаса посетил сам Вакх, то царь с большим почетом принял его и вернул ему Силена. Желая отблагодарить Мидаса, бог Вакх обещал исполнить любое его желание. Мидас, человек наредкость жадный и алчный, захотел, чтобы все, чего бы он ни касался, становилось золотом. Ему была дарована такая милость: все, чего он касался, превращалось в золото. Скаредному царю оставалось лишь задохнуться от своего богатства. Уразумев, чем грозит ему ненасытная алчность, Мидас вновь обратился к Вакху, умоляя бога лишить его этого дара. Выслушав Мидаса, Вакх велел ему искупаться в реке Пактол; это омовение избавит его от неудобной милости, выпрошенной у бога. Мидас так и поступил, отчего река сделалась золотоносной. Стыдясь самого себя и возненавидев людей, Мидас ушел из города и скитался по лесу. Не отличаясь большим умом, он захотел состязаться в игре на свирели с пастушеским богом Паном, утверждая, что превзойдет его в этом искусстве. Состязание состоялось, и победу присудили Пану. В наказание за безумную Затею Феб наградил Мидаса ослиными ушами {34}. Мидас долго скрывал это, но кто-то из домочадцев увидел, как он стрижет во

Категория: Книги | Добавил: Armush (21.11.2012)
Просмотров: 458 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа