Аверченко Аркадий Тимофеевич - Синее с золотом

это был лимонад, розовая водица.

   Макрида Семеновна открыла рот и сама захлебнулась:

   - Ах, так?! Милая моя... Может быть, я здесь вообще лишняя?!.. Может, вы и на кофе пригласили меня так уж, скрепя сердце? Пожалуйста, пожалуйста! Не видала я вашего кофе! Свой имею!

   Тут Анна Перфильевна вовремя вспомнила, что она хозяйка и что законы гостеприимства святы даже у диких народов...

   - Что вы, что вы, милая!.. Мне кофе не жалко. Пейте, сколько влезет. Я вон даже наливочку поставила.

   Сладкое, волшебное слово!.. Ядовитые слова будто ветром сдуло с губ... И вот уже на губах тихо колышется сладкая, медовая улыбка.

   - Серьезно, наливочка?.. Неужели своего изделия?

   - Своего.

   - И что это за золотые руки у вас, - захлебнулась Макрида Семеновна. - Все сама да сама!.. Истинный клад, а не женщина. Смородиновая?

   - Смородиновая. Пейте. Ну, что новенького?

   Как снег искрится под лучами луны, так вся заискрилась, заблистала, заиграла Макрида Семеновна...

   И столько было дикой энергии в ее взоре, что автор с этого момента должен поневоле оставить спокойный, тихий повествовательный тон и перейти на тон резкий, сжатый, отрывистый, одним словом, на тон драматического диалога...

   Макрида Семеновна. - Ах, матушка моя! Новостей - мильон! Да что там мильон? Сто тысяч новостей - вот сколько!

   Анна Перфильевна (вся дрожа от лихорадочного ожидания). - Ну? Ну? Да ну же!

   Макрида Семеновна. - К инженеру-то нашему, что напротив живет...

   Анна Перфильевна. - Ну?!!!

   Макрида Семеновна (торжественно). - Опять жена приехала!

   Анна Перфильевна (пораженная до глубины души, всплескивает руками). - Что вы говорите?

   Макрида Семеновна (торжествуя). - Вот то вам и говорю. Приехала с вещами - я все, все, все, как есть, в окно видела: желтенький чемоданчик, потом коробка такая деревянная, сак да два сверточка. Что уж там, в этих сверточках, не знаю. Он, значит, взял ее за руку, увел поскорее в комнату, и уж они там промеж себя: гыр-гыр-гыр, гыр-гыр-гыр... - почитай до самого утра.

   Анна Перфильевна. - Вот помяните вы мое слово: он ее заманил к себе, а потом возьмет и зарежет.

   Макрида Семеновна (полная изумления и ужаса). - Да зачем же ему резать?

   Анна Перфильевна. - Зачем? А затем. (Придумывает, что бы сказать.) Затем, что потом он опять эту рыжую выпишет. Рюмочку наливки - можно?

   Макрида Семеновна (восторженно). - И выпишет! Как Бог свят, выпишет. Вот тебе возьмет выпишет и зарежет! Рюмочку? Не много ли будет?

   Анна Перфильевна. - Ну что вы! Кушайте.

   Выкушали по рюмочке обе.

   Макрида Семеновна (осматривая).-Это что у вас, новые гардины?

   Анна Перфильевна. - Да. Недавно купила. Нравятся?

   Макрида Семеновна (восторженно).-То есть так бы весь век и глядела на эти гардины. Так бы и глядела. Глазу бы от них не отвела... До чего замечательны эти вещи! А супруг ваш все на службе?

   Анна Перфильевна. - На службе.

   Макрида Семеновна. - Очень даже они замечательный человек, супруг ваш, редкий мужчина. Скромный, непьющий. Истинно, что вам Господь Бог счастье послал за вашу добрую душу, за сердце ваше золотое.

   Анна Перфильевна. - Еще чашечку! Да что у вас рюмочка-то пустая? Так не полагается... А вот печеньице.

   Макрида Семеновна. - И к чему вы, право, тратитесь, Анна Перфильевна... Только одно беспокойство. Мне - я буду говорить прямо, я человек прямой - разговор ваш приятнее всякого печенья... Ну хорошо. Рюмочку, пожалуй. Только чтобы последняя. (Пьют. Пауза. Макрида Семеновна осматривается, останавливает восторженный взгляд на фотографической карточке, висящей на стене. Фотография изображает упитанного мужчину с рачьими, остолбенелыми глазами и полуоткрытым от восторга перед самим собой ртом.) Сынок-то ваш, Петенька... большой-большой... Совсем мужчина! И красавец прямо невозможный.

   Анна Перфильевна. - Да... Вырос. Уже ему сорок первый.

   Макрида Семеновна. - Да, да, да, да! Такой человек женится - не меньше ста тысяч взять должен! Истинно говорю вам...

   Анна Перфильевна. - Да, он у меня молодец.

   Макрида Семеновна (с энтузиазмом). - Молодец? Это мало, что молодец. Орел! Овца прямо, а не человек. (Пауза.) Какая вы нынче интересная, Анна Перфильевна... И вам эта кофточка удивительно к лицу. Прямо королева. (Анна Перфильевна кокетливо и сконфуженно смеется, отмахиваясь рукой. Пауза.) Анна Перфильевна!

   Анна Перфильевна. - Да-с?

   Макрида Семеновна (медовым голосом). - А что я хотела у вас попросить...

   Анна Перфильевна (насторожившись, тоном довольно-таки деревянным). - А что именно?

   Макрида Семеновна.- Не можете ли вы дать мне на недельку швейной машины. А то моя племянница Оленька совсем обтрепалась. Хе-хе...

   Анна Перфильевна. - Что вы! Что вы, Макрида Семеновна... Как же я могу дать, если машина у нас каждый день в ходу; семья-то, слава Богу! То то, то се! С утра до ночи она у меня занята. Нет, что вы!..

   Макрида Семеновна (в голосе подозрительная сухость и отсутствие прежних гибких интонаций). - Ну, на недельку могли бы.

   Анна Перфильевна. - На три дня не могу, миленькая Макрида Семеновна. Верьте совести.

   Макрида Семеновна (в голосе погромыхивание отдаленного, но приближающегося грома). - Ах, так? Понимаю-с, понимаю-с. (Пауза.)

   Анна Перфильевна. - Что вы понимаете?

   Макрида Семеновна. - Нет уж... что там! Насквозь вижу вас. (Гром ближе; коричневое небо прорезывается кое-где ослепительными молниями.) Это вы мне за то не хотите дать, что я вашему Петьке давеча, когда вы прислали, утюгов не дала. И не дам! (Гроза переходит в ливень.) И не дам! Потому, я знаю вашего Петьку... Возьмет этот дылда утюги, да вместо того, чтобы вам снести - пропьет их!!!

   Анна Перфильевна. - Да как ты смеешь так говорить о моем сыне!

   Макрида Семеновна (вспыхивая, как овин, подожженный ударом молнии). - А что за цаца такая, твой сын? Тоже он не очень важная птица... Хи-хи... Еще если бы в отца был, а то... так: в проезжего молодца. Да, да! Нечего, матушка, махать руками - не мельница, чай! Именно, что в проезжего молодца! Мы кое-что тоже знаем. Мне про одного землемера тоже кое-что рассказывали!

   Анна Перфильевна (дрожа, как лист, от внутреннего напора чувств). - Ах, вот как? Да пусть у тебя язык отсохнет, если это правда!

   Макрида Семеновна. - Ну, после этого... после этого, матушка моя... я знаю, что мне делать... Ноги моей тут в этом доме не останется. Нынче же переезжаю! Не-ет, довольно-с! Да меня тут в этом вертепе удушат! (Встает, ураганом несется в свою комнату.)

   Анна Перфильевна. - Ах, дрянь этакая! Землемером попрекает! Я тебе покажу землемера. Ты у меня сама землю мерить будешь на паперти у собора. (Обращается к коту, мирно спящему на диване.) Вот вам и дружи с этими людьми! Вот и обращайся с ними по-великосветски! Вы подумайте! (Подходит к дверям.) Послушайте, вы, Макрида Семеновна! Вы мне там за полмесяца должны - так уж, пожалуйста, потрудитесь уплатить.

   Макрида Семеновна (выходит: губы у нее прыгают, как доски ветхого мостика под колесами телеги, в руках все ее имущество: узел и клетка с канарейкой). - Сделайте такое одолжение. Нам вашего не нужно! Слава Богу - жили до вас, проживем и без вас. Вот, пожалуйста, - позвольте сдачу с 25-ти рублей.

   Анна Перфильевна. - Сколько угодно! Сейчас Лукерью пошлю разменять. (Уходит, Макрида Семеновна подходит к столу, наливает рюмку наливки и, грозя сама себе пальцем, выпивает; заслышав шаги Анны Перфильевны, отпрыгивает от стола и равнодушно садится на стул в стороне. Анна Перфильевна, войдя, бурно прохаживается по комнате. Зловещее молчание. Потом подходит к окну, смотрит в него, постепенно оживляясь.) Боже мой, Боже! Ни стыда у людей, ни совести. (Макрида Семеновна обиженно молчит.) Только позавчера жена приехала, а он опять с этой рыжей под ручку идет.

   Макрида Семеновна (подскакивая, как ужаленная). - Что вы говорите? Где, где?

   Анна Перфильевна. - Да вот, видите, остановились, разговаривают.

   Макрида Семеновна (подбегая к окну, жадно смотрит). - И впрямь разговаривают. Жена, дура, дома сидит, а они под самыми окнами разговаривают! В подъезд вошли! (Оборачиваются друг к другу, в ужасе смотрят одна на другую.) Милочка, Анна Перфильевна, что же это такое будет?

   Анна Перфильевна (возбужденно хватает Макриду Семеновну за руку). - Нет, вы подумайте только: к жене, к живой жене под ручку с рыжей идет! Что же это за времена такие, Макрида Семеновна? Куда мы идем?

   Макрида Семеновна (оживленно). - Не иначе как сейчас скандал будет (ставит на пол клетку и узел. Примирительным тоном). Милочка, вы, надеюсь, разрешите мне подождать, чем это все окончится. А то я спать не буду и есть не буду, ежели всего, всего не узнаю.

   Анна Перфильевна (радушно). - Да, сделайте одолжение. Садитесь! Послушайте, Макрида Семеновна... а может, она, жена-то, опять уехала?

   Макрида Семеновна (горя ужасом и восторгом).

   - Ни-ни! Никаким образом она этого не смогла сделать. Я целый день у окна смотрю... Ах, душечка! (Сладострастно.) Ведь это же что будет!

   Анна Перфильевна (подходя к столу). - Ваш кофий совсем простыл.

   Макрида Семеновна. - Ничего, Анна Перфильевна... я такой люблю. Похолоднее... А то в горле что-то першит от горячего.

   Анна Перфильевна. - А вы рюмочку смородиновой выпейте, вот оно першить и не будет.

   Макрида Семеновна. - Да уж не знаю, не знаю, не много ли будет?

   Анна Перфильевна. - Ну, глупости! (Наливает. Подходит к окну.) Нет, все тихо пока. Наверное, еще ругаются... Как вы думаете, если выстрел - сюда будет слышно?

   Макрида Семеновна. - Ох, будет! Ох, матушка моя, - будет (благоговейно пьет наливку). И чего, кажется, надо людям? Зря с жиру бесятся.

   Анна Перфильевна. - Еще чашечку! Сделайте милость!

   Макрида Семеновна. - Нет уж - увольте! Не могу больше. По горло сыта...

   Анна Перфильевна. - Ну, я отставлю тогда... (убирает посуду). Знаете что, душечка? Я поставлю столик так, чтобы окно было видно, а чтоб скучно не было - пока в шестьдесят шесть сыграем...

   Макрида Семеновна (загораясь). - И очень просто. И очень даже просто! По две копеечки очко хотите?

   Анна Перфильевна. - Сделайте одолжение (передвигают столик, садятся).

   От только что налетевшей бури нет и следа. Небо чисто, в зеркальных лужах отражаются уличные деревья... Солнышко.

   Макрида Семеновна (тасуя карты). - А сынок ваш тоже на службе?

   Анна Перфильевна. - Нет, он на похороны к товарищу пошел.

   Макрида Семеновна. - Редкий молодой человек! Сколько ему?

   Анна Перфильевна. - Сорок первый.

   Макрида Семеновна (сдавая). - Скажите, пожалуйста! Вот бы никогда не сказала! Вам ходить.

   Анна Перфильевна (почесывая уголком карты бровь). - Ну... пойдем мы... с десятки, что ли?

   Макрида Семеновна. - А мы ее тузиком. И вот вам - объявляю двадцать.

   Анна Перфильевна (улыбается, скрывая боль). Ишь ты, как прет человеку! Ходите.

   Макрида Семеновна. - А что вы скажете насчет этой девятки? (Старается заглянуть партнерше в карты. Партнерша спокойно, будто не замечая, прижимает карты к груди.)

   - А вот что я скажу. Вот-с! А теперь!..

   В этот момент на сцене появляется новое лицо - кухарка Лукерья. Платье ее подтыкано со всех сторон так нескромно, что любой представитель сильного пола пришел бы в немалое смущение.

   - Барыня! А я деньги разменяла!

   Анна Перфильевна (успевшая уже позабыть о только что пронесшейся буре).- Какие там еще деньги?

   - Да те, что давеча давали разменять - забыли, что ли?

   Анна Перфильевна (нетерпеливо, вся погруженная в сладкие перспективы выигрыша). - Вот дура-то... Только зря мешает... (Встает, оборачивается к Лукерье. Макрида Семеновна прищуривает один глаз и с самым лукавым лицом смотрит верхнюю карту в колоде.)

   Анна Перфильевна (оборачиваясь к ней).- Вот ваши двадцать пять рублей. Разменяла...

   Макрида Семеновна. - Спасибо, миленькая. Спасибо, радостная. (Берет деньги, идет в свою комнату, на пути натыкается на свой брошеный узел. Забирает его, забирает клетку с канарейкой, пыхтя относит в свою комнату.)

   В это время Анна Перфильевна быстро берет верхнюю карту, бросает на нее косой взгляд, сует в свои карты, вместо нее кладет другую.

   Макрида Семеновна возвращается.

   Макрида Семеновна (озабоченно). - Ну? Чей ход?

   Анна Перфильевна. - Мой (сбрасывает карту).

   Макрида Семеновна. - Ну, это мы возьмем (дрожит от тайной радости). Теперь моя первая карта. Так-с. (Берет верхнюю карту - вдруг с гневным удивлением.) Позвольте! А где же козырный туз?

   Анна Перфильевна (невинно). - Какой козырный туз?

   Макрида Семеновна. - А-ва такой! Который тут сверху лежал!

   Анна Перфильевна (тон у нее очень солидный). - Да он у меня, он уже давно у меня!

   Макрида Семеновна. - Как давно! Да он только сейчас тут сверху лежал, я сама видела!

   Анна Перфильевна. - Как, вы видели? Да это кто же в карточную колоду заглядывает?

   Макрида Семеновна (вскакивая).- Ну, матушка, - это две больших разницы! Я только заглядываю, а ты из колоды чужие карты таскаешь! А за это, матушка, и к мировому можно!

   И снова небо нахмурилось, и снова ползут зловещие тучи, снова погромыхивает гром...

   Лазури и спокойствия как не бывало.

   Анна Перфильевна. - Меня? К мировому?!.. А это видела? (Показывает ей тощий, сложенный из непослушных старческих пальцев кукиш.)

   Макрида Семеновна. - А-а-а! Мне, титулярной советнице - кукиши сучить? Да ноги моей не будет в этом вертепе... Да что же это такое? Еще ограбят тут!

   Анна Перфильевна. - Пожалуйста! Никто вас не держит!

   Макрида Семеновна (уперев руки в бока грозно). - Да попробовали бы вы меня удержать! Я бы вам такую тютю поднесла (дрожа от негодования). Не-ет! Скорей бежать из этого зловонного дома...

   Быстро убегает в свою комнату; через минуту на сцене снова появляется то же имущество - узел и канарейка.

   Макрида Семеновна. - Вот, пожалуйста, ваши деньги получите и - адью-с!.. Воть вам шесть рублей, вот еще три... рубль... два полтинника...

   Анна Перфильевна (случайно взглянув в окно).

   - Ах! Все трое вышли! И инженер, и жена, и рыжая! Ей-Богу! Он их под руки ведет. Обеих! Обеих.

   Макрида Семеновна (ослепленная, уронив узел).

   - Под руки обеих? Ну, это не иначе - в участок! (С криком бурной радости.) Передрались!..

   Анна Перфильевна. - Не знаю, как вы, а я побегу на них смотреть... Ужасно интересно, какие у них лица.

   Макрида Семеновна (с неожиданным приливом самой трогательной заботливости). - Да куда же это вы без платка? Ни за что не пущу! Вот вам платочек... Дайте я поправлю... Ну вот! И я вслед за вами... (восторженно). И ох, как же это все интересно! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   И комната опустела.

   Только канарейка в клетке встревоженно возилась да жирный кот тихо посапывал.

   Луч солнца, заползший сюда отдохнуть, тоже как-то весь покраснел, помутнел, потерял всю свою позолоту, съежился...

   Может быть, он устал от всех этих старухиных передряг...

   Цепляясь за стену, ручку дверей и позолоту картины, тихонько уполз.

   Пошел спать.

  

  

   Сборник вышел впервые в Петрограде в издательстве "Новый Сатирикон" в 1917 г. Печатается по этому изданию. Как уже упоминалось ранее, этот сборник находился в библиотеке императрицы Александры Федоровны.