Толстой Лев Николаевич - Том 41, Произведения 1904-1908, Полное собрание сочинений

ие предметы самые важные, какие менее важные, какие еще менее важны и какие еще и еще менее важны. Узнать это нужно для того, что так как всего изучить нельзя, то надо изучить самое нужное.

  

  

   В наше время накопляется огромное количество знаний, достойных изучения. Скоро наши способности будут слиш­ком слабы, а жизнь слишком коротка, чтобы усвоить хотя бы одну только наиболее полезную часть этих знаний. К нашим слугам полное изобилие богатств, но, восприняв их, мы должны снова отбрасывать многое как бесполезный хлам. Было бы лучше иногда не обременять себя им.

  

  

  

   При нашем преждевременном и часто слишком обильном чтении, дающем нам так много непереваренного материала, наша память становится обыкновенно хозяином наших чувств и вкусов; поэтому-то нам часто необходимо большое усилие мысли, чтобы вернуть первобытную невинность нашему чув­ству, найти себя среди мусора чужих мыслей и взглядов, чтобы самим начать чувствовать и говорить и, я почти готов сказать, чтобы начать когда-нибудь самим существовать.

  

  

  

  

  

   Персидский мудрец говорит: "Когда я был молод, я ска­зал себе: хочу познать всю науку. И я дошел до того, что оставалось уже немного вещей, которых я не знал, но когда я стал стар, я увидал, что жизнь моя прошла, и я не знал ничего".

  

  

   Выбросьте из вашего сердца и ума мысль познать все на не­бе и на земле. Очень немного вообще существует такого, что мы можем когда-либо познать как относительно путей Провиденья, так и законов существования. Но и этого немногого достаточно, вполне достаточно: стремиться к большему не благо для нас. И будьте уверены, что за пределами действительных нужд нашего скромного существования и того царства, кото­рым каждому из нас предназначено управлять в невозмутимом самообладании, т.е. самим собою, своими мыслями, сло­вами, поступками, всякое увеличение труда усиливает безумие, всякое увеличение знания усиливает горе.

  

  

  

   Наблюдения и вычисления астрономов научили нас много­му, достойному удивления; но самый, важный результат их наследовании, пожалуй, тот, что они обнаружили перед нами бездну всего того. что мы не можем знать: без этих человечес­ких знаний разум никогда не мог бы представить себе всю ог­ромность этой бездны, а размышление об этом может произ­вести большую перемену в определении конечных целей деятельности нашего разума.

  

  

  

   "Есть травы на земле: мы их видим, с луны их было бы не видно. На этих травах есть нити, в этих нитях - маленькие животные, но дальше этого ничего уж нет". - Какая самона­деянность! "Сложные тела состоят из элементов, а элементы неразложимы". - Какая самонадеянность!

  

  

  

   Не бойся незнания, бойся ложного знания. От него все зло мира.

  

  

   Знание бесконечно. И потому знающий очень много бесконечно мало превосходит того, кто знает очень мало.

  

  

  

   Настоящая жизнь - в том, чтобы становиться лучше, по­беждать свое тело силою духа, приближаться к богу. Это не делается само собой. Для этого нужно усилие. И это усилие дает радость.

  

  

   Привычку никогда нельзя признать добром, даже и привычку к хорошим поступкам. Хорошее благодаря ей перестает быть добродетелью. Добро только то, что добывается усилием.

  

  

   Неси свое бремя и знай, что в нем твое благо; извлеки из него то, что нужно для разумной жизни твоей, как желудок извлекает из пищи все нужное для плоти или как огонь, кото­рый разгорается светлее, когда в него что-нибудь бросят.

  

  

  

   Чем больше отталкиваешь свой крест, тем он становится тяжелее.

  

  

  

   Будь всегда внимателен к тому, что делаешь, и ничего не счи­тай недостойным внимания.

  

  

  

   Постоянное исполнение незаметных обязанностей с простым и нравственно возвышенным чувством укрепляет характер до той степени, при которой он будет мужественно и сильно действовать в шуме мира и на плахе.

  

  

  

  

  

   Рост есть медленный процесс, а не судорожный взрыв. Так же невозможно победить грех судорогою раскаяния, как познать целую науку мгновенным порывом мысли. Действительное средство внутреннего совершенствования - только в постоянном, терпеливом усилии, руководимом мудрым рассуждением.

  

  

  

   Нравственное усилие и радость сознания жизни чередуются так же, как телесный труд и радость отдыха. Без труда телесного нет радости отдыха; без усилия нравственного нет радости сознания жизни.

  

  

  

   Когда мы умираем, то может быть только одно из двух: или то, что я считаю собою, перейдет в другое отдельное су­щество, или я перестану быть отдельным существом и со­льюсь с богом. То или другое - в обоих случаях будет хорошо.

  

  

   Если жизнь есть сон, а смерть - пробуждение, то тогда то, что я вижу себя отдельным от всего существом, есть сно­видение.

  

  

  

   Смерть есть разрушение того тела, посредством которого я воспринимал мир, каким он представляется в этой жизни; это разрушение того стекла, через которое я смотрел. О том, будет ли оно заменено другим, или то, что смотрело через окно, сольется со всем, - мы не можем знать.

  

  

   Известный предел жизни должен существовать, так же, как плоды деревьев и земли, так же, как времена года, все должно начинаться, продолжаться и проходить. Мудрые лю­ди охотно подчиняются этому порядку.

  

  

  

   На вопрос о том, буду ли я, я - отдельный от всего ми­ра - жить после смерти, на этот вопрос есть только один ответ: если лучше, чтобы продолжалась отдельная жизнь после смерти, она будет продолжаться; если же не лучше, то она прекратится.

   Все, что я знаю о боге, заставляет меня верить в то, что то, что он сделал, - самое лучшее для нас.

  

  

  

   Смерть так легко избавляет от всех затруднений и бедст­вий, что неверующие в бессмертие люди должны бы были же­лать ее. Люди же, верующие в бессмертие, ожидающие новой жизни, еще больше должны бы были желать ее. Если и те и другие не желают ее, то только потому, что при умирании люди страдают. Страдание удерживает людей от смерти.

  

  

   Никто не знает, что такое смерть, зло она или добро. А все люди боятся ее, как будто знают наверное, что она зло.

  

  

  

   Если человек и знает, что, когда гремит гром, молния уже ударила и потому гром не может убить, он всегда все-таки пу­гается громового удара. То же и со смертью. Если мы и знаем, что телесная смерть разрушает только тело, но не жизнь духа, мы все-таки не можем не бояться ее. Но человек просвещен­ный, поборов в себе этот страх, памятует о том, что жизнь его не в теле, а в духе; непросвещенному же человеку кажется, что со смертью погибает все, и он так боится ее и прячется от нее, как глупый человек прячется от громового удара, тогда как удар этот никак уже не может убить его.

  

  

   Надо жить так, чтобы не бояться смерти и не желать ее.

  

  

  

   Жизнь должна и может быть неперестающей радостью

  

  

   Жизнь здесь - не юдоль плача, не место испытания, а нечто такое, лучше чего мы ничего не можем себе предста­вить. Радость этой жизни бесконечна, только бы мы пользовались ею для того, для чего она дана нам.

  

  

  

   Недоброе расположение человека к другим людям дела­ет его несчастным и отравляет жизнь другим. Любовное же настроение как маслом смазывает колеса жизни и делает ее легкою и приятною и для него, и для всех тех, с кем он общается.

  

  

   Люди большею частью так относятся к своим удовольст­виям, что огорчаются, если теряют их. Но прав только тот че­ловек, который умеет радоваться и вместе с тем не огорчать­ся, когда проходит причина его радости.

  

  

  

   Попробуй, может быть, тебе удастся прожить, как чело­веку, довольному своей судьбой, приобретшему внутренний мир любовью и добрыми делами.

  

  

  

   Главный секрет для сохранения веселости в том, чтобы не позволять пустякам тревожить нас и вместе с тем ценить те маленькие удовольствия, которые выпадают нам на долю.

  

  

  

   Никогда не ищите удовольствия, но будьте всегда готовы находить во всем удовольствие. Если ваши руки заняты, а сердце свободно, то самая ничтожная вещь досадит вам удо­вольствие, и вы найдете долю интересного и приятного во всем, что услышите. Но если вы обратите удовольствие в цель вашей жизни, то настанет день, когда самые комические сце­ны не вызовут у вас истинного смеха.

  

  

  

   Истинно мудрый человек всегда весел.

  

  

   Главное средство жить радостно - это верить, что жизнь да­на на радость. Если радость кончается, ищи, в чем ты ошибся.

  

  

  

   Избежать исполнения закона труда можно только грехом: или совершением насилия, участием в нем, или лестью и угодничеством перед насилием.

  

  

   Лучше лишиться жизни, чем льстить низким. Нищета луч­ше, чем роскошь через служение богатым. Не стоять у дверей бо­гатого и не говорить голосом просителя - это лучшая жизнь.

  

  

  

   Лучше человеку умереть голодной смертью, чем лишиться невинности ради добывания хлеба.

  

  

  

   Были два брата: один служил у царя, а другой питался тру­дом рук своих. Богатый брат сказал раз бедному:

   - Зачем ты не поступаешь на служение к царю? Ты бы избавился от тяжести труда.

   На это бедный сказал:

   - А зачем ты не трудишься, чтобы избавиться от тяжести унижения? Мудрецы сказали, что лучше спокойно есть хлеб своего труда, чем носить золотой пояс и быть слугою другого. Лучше месить руками известь и глину, чем складывать их на груди в знак своего рабства. Лучше довольствоваться куском хлеба, чем рабски гнуть спину.

  

  

  

  

  

   Как ни прекрасна одежда, жалованная царем, своя грубая одежда лучше, и хотя вкусны яства богатых, лучше кусок хлеба со своего стола.

  

  

  

   Лучше, много лучше каждому человеку взять веревку и пойти в лес за дровами и продать вязанку дров на пищу, чем просить ее у людей. Если люди не дадут, будет стыдно и досадно, а если дадут, будет еще хуже: будешь обязан перед теми, кто дал.

  

  

  

   Кто не работает землю, тому земля говорит: "За то, что ты не работаешь меня правой и левой рукой, вечно будешь сто­ять у чужих дверей вместе со всеми попрошайками, вечно бу­дешь пользоваться отбросами богатых".

  

  

  

   Хорошо жить людям, если они убеждены в том, что трудо­вая жизнь уважительнее праздной, - убеждены в этом и живут так я сообразно этому и ценят и уважают людей.

  

  

   Если не хочешь трудиться - или насилуй, или унижайся.

  

  

   Люди занимаются самыми различными, почитаемыми ими очень важными делами, но почти никогда не занимаются тем единственным делом, которое одно предназначено им и включает все остальные - улучшением своей души, осво­бождением божественного начала души. То, что именно это дело предназначено человеку, видно из того, что это единст­венная цель, для достижения которой человеку нет препятст­вий.

  

  

   В молодых годах люди верят, что та добродетель, кото­рую мы желаем себе и другим, возможна, и что назначение человека в постоянном совершенствовании, и что возмож­но и даже легко исправить все человечество, уничтожить все пороки и несчастия. Мечты эти не смешны, а напротив, в них гораздо больше истины, чем в суждениях старых, завяз­ших в соблазнах людей, когда люди эти, проведшие всю жизнь не так, как это свойственно человеку, советуют другим ничего не желать, не искать, а жить как живется. Ошибка мечтаний молодости только в том, что совершенствование себя, своей души юноши переносят на других, и еще в том, что то, что должно совершиться в будущем, они хотят видеть сейчас.

  

  

   Я считаю, что нельзя лучше жить, как стараясь делаться лучше, и что нет большего удовольствия, как чувствовать, что действительно становишься лучше. Это - счастие, которое я не переставал испытывать до сих пор, и о том, что счастье это настоящее, говорит мне моя совесть.

  

  

  

   Мы должны благодарить тех, которые указывают нам на­ши недостатки. Хотя недостатки наши от этого указания и. не пропадают, потому что их слишком много у нас, но зато, когда недостатки наши нам известны, то они начинают тре­вожить нашу душу, не дают совести глохнуть, и мы стараемся исправиться и освободиться от них.

  

  

  

   Состояние нашего сознания имеет для нас больше значе­ния, чем суждение всего внешнего мира, ибо мы живем в своем сознании непрерывно и вечно. Наше счастие или несчастие зависит не от того, как другие относятся к нам, а от того, как мы относимся к себе. Улучшайте себя, свою душу, и вы сделаете этим самое лучшее, что можете сделать и для себя, и для других.

  

  

  

   Самое лучшее счастие - чувствовать себя в конце года луч­ше, чем в начале.

  

  

  

   "Будьте совершенны, как отец ваш небесный" - значит: старайтесь освободить в себе божеское начало своей жизни.

  

  

   Совершенствоваться нельзя, живя постоянно в суете мир­ской, и еще меньше возможно, живя постоянно в уединении. Самое выгодное условие для совершенствования - это то, чтобы в уединении вырабатывать и утверждать свое мировоз­зрение и потом, живя в мире, применять его к делу.

  

  

   Платить добром за зло и естественнее, и легче, и разумнее, чем платить злом за зло.

  

  

   И когда пришли на место, называемое Лобное, там распя­ли его и злодеев, одного по правую, а другого по левую сторону. Иисус же говорил: Отче! прости им, ибо не знают, что делают.

  

  

  

   Никто никогда не уставал доставлять себе всевозможные блага. Но ведь величайшее благо, которое человек может себе доставить, это действовать сообразно со своей высшей при­родой, а высшая, божественная природа твоей души велит те­бе не уставая делать добро другим, как высшее благо для са­мого себя.

  

  

  

   Плати добром за зло.

  

  

  

   Чем отомстить своему врагу? Стараться делать ему как можно больше добра.

  

  

  

   Побеждай гнев кротостью, зло добром, скупого щедростью, лгуна правдой.

  

  

  

   Обращаясь с ближними так, как они того заслуживают, мы делаем их только хуже. Обращаясь же с ними так, как буд­то они лучше того, что они в действительности, мы заставля­ем их становиться лучше.

  

  

  

   Отвечай добром за зло - и ты уничтожишь в злом челове­ке все удовольствие, которое он получает от зла.

  

  

   Учи свое сердце, а не учись у него.

  

  

  

   Тот, кто хоть раз испытал радость отплатить добром за зло, тот никогда уж не пропустит случая получить эту ра­дость.

  

  

  

   В мире внешней природы, у растений, у животных нет ни добра, ни зла; нет также этого и в живом, неосмысленном теле человеческом. Грань эта, отделяющая добро от зла, на­чинается в душе человека его способностью сознавать и разу­меть. В душе человека с юных лет идет непрестанная борьба со злом. И там, и только там, в своей душе, борьба со злом и свойственна человеку, и плодотворна. Борьба же со злом вне этой области и не свойственна человеку, и неплодотворна. Это самое и говорит заповедь Христа о непротивлении злу насилием. Заповедь о непротивлении злом злому, точно и ясно определяет место для борьбы со злом. Место это - в са­мом себе.

   Пределы насилия для каждого разумного человека огра­ничиваются своим телом, своею плотью, потому что в этом насилии духа над плотью состоит работа и питание: души. Другой же человек, чужая плоть имеет своего однородного хозяина, и насилие, направленное на нее, не имеет разумного оправдания; оно не нужно. Учение о непротивлении злому имеет именно эту самую цель - цель обнаружения ненуж­ности насилия, направленного на другого.

   Кто возьмется утверждать, чтобы человек сам, своей волею, не мог управиться сам в себе, чтобы он не. мог пони­мать и делать все то, что требуется от него для жизни того мира, в котором он живет? Утверждать это - значит отрицать данную богом человеку свободу жизни, свободу спасти себя или погубить, отрицать свое разумное существо, утверждать это - значит отрицать человека, Воля человека может про­стираться за пределы его существа, но кто решится утверж­дать, чтобы она была там необходима? Кто решится утверж­дать, чтобы в жизни мира мог быть ущерб от его. человечес­кого личного невмешательства? Утверждать это - значит говорить о недостаточности воли божией, значит отрицать бога. Мирское зло именно в том и состоит, что люди прости­рают свою волк? за пределы своего существа, т.е. ставят свою волю на место воли божией. Святотатство это обнаруживает­ся заповедью о непротивлении злому.

   Успех оправдывает дело: победил, так и прав; правда в победе. Таково плотское, животное, языческое понимание об истине - понятие, по которому слово "истина" только пус­той звук. "Что такое истина? Вот ужо повесят тебя с твоей истиной!" - сказал Пилат. Но Христос видит истину, и видит ее на противоположном конце: прав побежденный. Если ты лично в борьбе с человеком победил силою, то знай, что не прав не­пременно ты, что истина не на твоей стороне. Истина в по­бежденном, в побежденном бог, побежденный воплощает в себе понятие о господстве бога - первое и основное понятие разумного существа. Таково положение человека на земле, и единственный путь из этого на первый взгляд печального по­ложения - это не противиться злому, не бороться с челове­ком, признать себя навсегда побежденным заранее, быть на­всегда побежденным богом, - путь, который освещается и возвеличивается истинною религиею, разумением о жизни человека.

   Непротивление, устраняя борьбу, освобождает вероят­ность и возможность успокоения, освобождает поле для ино­го, духовного взаимодействия, в котором уже другие силы и другие интересы. Призвание же человека на земле, как пока­зано это в Евангелии искушением Иисуса от дьявола и бесе­дою с Никодимом, именно в том и состоит, чтобы освобож­дать и выше всего возвеличивать в мире людей божественную способность человека сознавать и разуметь, - освобождать и возвеличивать это разумное сознание, этого сына человечес­кого, этого сына божия в человеке. Не противиться - значит пробуждать, воскрешать сына божия, воскрешать Христа; противиться - угнетать, распинать его. Человек - разумное существо. Благо разумного существа - в торжестве и господ­стве разума. Для торжества же и господства разума необходи­мо прежде всего успокоение страстей плоти. И как в жизни одного человека, так и в общественной жизни народов никог­да не может утвердиться господство разума на почве страстей, гордости, суда, власти, насилия. Заповедью о непротивлении злому достигается осуществление в жизни этой аксиомы муд­рости.

   Разумение и сознание заложено богом в души всех лю­дей, и Евангелие внушает ценить это дороже всего. "Кто ска­жет брату своему: "рака", подлежит суду, а кто скажет: "безумный", подлежит геенне огненной". Только души челове­ческие находят в сознании и разумении единение и любовь; во внешнем же мире каждое существо любит само себя боль­ше всего остального мира. Заповедь о непротивлении злому, определяя место для борьбы со злом, разрушает вопрос веч­ного противоречия между внешним миром розни и вражды и духовным миром единения и любви и соединяет их в одно царство бога, как об этом вдохновенно сказал Иисус Нафанаилу: "Отныне уничтожается грань между небом и землею, и силы неба будут так же служить человеку, как служат ему силы земли" (Ин. 1, 51).

  

  

  

  

  

   Люди думают, что если они назовут преступление убийст­ва "войною", то убийство перестанет быть убийством, пре­ступлением.

  

  

   Можно разными способами отрицать Христа: во-первых, можно грубо кощунствовать, издеваться над величием - но такой способ не опасен. Религия слишком дорога людям, чтобы чьи-либо насмешки могли отнять ее у них. Но есть дру­гой способ: это называть Христа господом и не исполнять его заповедей; заглушать его словами свободную мысль и при­крывать, освящать его именем все безумия, заблуждения и грехи людей. Этот второй способ особенно опасен.

  

  

  

   Неправда, чтобы война против чужеземца была священ­на; неправда, чтобы земля алкала крови. Земля просит у неба воды своих рек и чистой росы его облаков, а не крови. Война проклята богом и даже теми людьми, которые в ней участвуют.

  

  

  

   Только беззакония ваши были средостением между вами и богом вашим, и грехи ваши закрыли лицо бога от вас, что­бы он не слышал: потому что руки ваши осквернены кровью и персты ваши беззаконием; уста ваши говорят ложь, язык ваш произносит неправду. Никто не поднимает голову за правду, и никто не вступает за истину; уповают на пустое и говорят ложь, зачинают беду и рождают беззаконие. Дела их суть дела греховные, и руки их производят насилие; ноги их бегут ко злу, и они спешат на пролитие невинной крови; по­мышления их - помышления греховные; опустошение и ги­бель на пути их; они не знают пути мира, и нет правосудия на стезях их; они сами искривили свои пути; никто, ходящий по ним, не знает мира. Потому-то и далеко от нас правосудие, и правда не доходит до нас; мы ожидаем света, но вот тьма; ждем сиянья, но ходим во мраке; ощупываем стену, как сле­пые, и ощупью ходим, как безглазые; в полдень спотыкаемся, как в сумерки; между живыми как мертвецы.

  

  

  

   Изумительное и ужасное совершается в сей земле: проро­ки пророчествуют ложь, и священники господствуют при по­средстве их, и народ Мой любит это. Что же вы будете делать после всего этого?

  

  

  

   И по причине умножения беззакония во многих охладеет лю­бовь.

  

  

  

   Ныне ваше время и власть тьмы.

  

  

  

   Война - это занавес, за которым люди и народы преда­ются таким грехам, которых мир не потерпел бы иначе.

  

  

  

   Перекуют они мечи свои на плуги и копья свои на серпы, не поднимет народ на народ меча и не будут более учиться воевать, но каждый будет сидеть под своею виноградною лозою и под своею смоковницей, и никто не будет устрашать их. Ибо уста господа Саваофа изрекли это.

  

  

   Преступление убийства - всегда преступление, кто бы ни разрешал его и какое бы ни было его оправдание. И потому убийцы, совершающие убийства или приготовляющиеся к ним, - преступники, по отношению к которым нужно не уважение, одобрение и восхищение, а сожаление, исправле­ние и увещание.

  

  

  

   Любовь к добру и вера в бессмертие - нераздельны.

  

  

   Никто не может сказать, что он знает то, что есть будущая жизнь. Наше убеждение в этом основано не на логической, но на нравственной достоверности, и потому я не, могу сказать, что несомненно то, что есть бог и мое бессмертие, но я должен сказать, что я нравственно убежден, что есть бог и что мое "я" бессмертно. Это значит то, что вера в бога и в другой мир так связана с моей природой, что вера эта не может быть отделена от меня.

  

  

  

   Чем жизнь наша становится духовнее, тем более мы ве­рим в бессмертие. По мере того как природа наша удаляется от животной грубости, уничтожаются и ее сомнения. Покрывало снимается с будущего, мрак рассеивается, и мы здесь уже чувствуем свое бессмертие.

  

  

  

   Все, что я видел и знаю, учит меня верить тому, чего я не видел и не знаю. То, что готовит для нас провидение в буду­щем, что бы это ни было, должно быть нечто величественное, благое, в том же роде, как и те дела его, которые мы знаем здесь. Наше будущее должно соответствовать тому самому высшему, что мы можем только вообразить, живя в этой жизни.

  

  

  

   В смерти нет ничего страшного; смерть представляется страшной только в той мере, в какой мы отступаем в этой жизни от вечного закона.

  

  

   Мы в мире подобны ребенку, который вошел в комнату, где ученый человек говорит о своей науке. Ребенок не слы­шал начала и уходит прежде конца. Он услыхал кое-что, но не понял того, что услыхал. Великая речь бога начата много веков прежде, чем мы начали свое учение, и будет продол­жаться и тогда, когда мы будем прахом. Мы слышали только часть ее и не поняли большую часть того, что слышали. Но все-таки хотя и немного и смутно, но мы поняли что-то вели­кое и торжественное.

  

  

  

   Кто истинно любит бога, тот не будет стремиться к тому, чтобы бог любил его. Ему достаточно самому любить бога.

  

  

  

   Тот, кто всем существом любит добро (бога), не может сомневаться в своем бессмертии.

  

  

  

   Совершающееся все большее и большее освобождение божественного начала в людях ведет неизбежно к изменению существующего порядка и устройству иного.

  

  

   Чем дольше я живу, тем больше дела передо мной. Мы живем в важное время. Никогда людям не предстояло столь­ко дела. Наш век есть век революции в лучшем смысле этого слова - не материальной, но нравственной революции. Вы­рабатывается высшая идея общественного устройства и чело­веческого совершенства. Мы не доживем до жатвы, но сеять с верою есть великое счастье.

  

  

  

   Прислушайтесь к тому глубокому недовольству тепереш­ней формой христианства, которое распространяется в обще­стве, выражается ропотом, иногда озлоблением, печалью. Все жаждут пришествия царства бога. И оно приближается.

   Более чистое христианство хотя и медленно, но все более и более занимает место того, которое называется этим именем.

  

  

  

  

   Как сухость (отсутствие сырости) в природе зависит от двух противоположных друг другу причин: от большого холода (зимних морозов) и большого тепла (летних жаров), так и решительность характера (отсутствие колебаний) в человеке обусловлено двумя противоположными друг другу причина­ми: чисто языческим самосознанием человека, с одной сто­роны, и чисто христианским - с другой.

   И как весною, т, е. при переходном времени от зимы к ле­ту, наблюдается меньше всего сухости, а, наоборот, обнару­живается больше всего сырости, так и в человеке во время его переходного состояния от язычества к христианству меньше всего обнаруживае