Жаколио Луи - Морские разбойники

еггам обещал заплатить клерку по истечении десяти лет сто тысяч фунтов стерлингов за его труды на благо братства. Эти десять лет уже прошли, и Перси потребовал от Пеггама условленную сумму. Но старый хитрец понимал, что, как только эта сумма будет выплачена, Перси сейчас же перестанет быть им полезным, между тем нотариусу не хотелось лишаться друга и незаменимого сотрудника. Поэтому предводитель "Морских разбойников" настойчиво предлагал Перси заключить новый контракт по крайней мере еще лет на пять. Но Перси стоял на своем и не шел ни на какие сделки.

   - Вы сами эту сумму мне обещали, - говорил он. - И не можете утверждать, что она слишком велика. За десять лет своей службы я доставил вам более пятидесяти дел, которые принесли вам неисчислимые выгоды. Уже одно последнее дело, а именно операция с адмиралом Коллингвудом, доставило вам половину того, что я с вас требую. Можно даже считать, что за последнее дело вы получили дважды гонорар, так как благодаря мне вы узнали, что Надод собирается бежать с вашими деньгами в Америку.

   - Я не о цифре говорю, - сказал Пеггам. - Мне только жаль с тобою расстаться. Ты мне разбиваешь сердце, Перси... Ведь я всегда любил тебя, как сына...

   - Уговор дороже денег, - холодно возразил клерк. - Вы дали обязательство и должны его исполнить... Что же касается того, что я будто бы разбиваю вам сердце, то это, позвольте вам сказать, одни глупости. Как могу я разбить вам то, чего у вас нет? Когда вас после смерти выпотрошат, то в груди у вас вместо сердца окажется мешок с деньгами. Но довольно об этих пустяках. Десять лет прошло. Я свою обязанность исполнил, исполняйте же и вы свое обещание. Выкладывайте деньги.

   Грубый тон Перси нисколько не оскорбил Пеггама. Очевидно, клерк вымещал на нотариусе все неудобство своего подчиненного положения у Джошуа и все те выговоры, на которые не скупился почтенный адвокат. Перси ни за что не стал бы служить у Джошуа, если бы не та громадная выгода, которую извлекали из этой службы "Морские разбойники".

   - Но послушай, мой милый, - начал было Пеггам. - Подожди еще пять лет. Это уж будет последний срок, и тогда я выплачу тебе двойную сумму.

   - Нет, нет, старик, довольно с меня!.. Уж ты лучше и не проси. Мне хочется, наконец, пожить как следует, в полное свое удовольствие. Годы мои уходят, я не могу дольше ждать. Все, что я могу для тебя сделать...

   - Что именно? - спросил старик с новой надеждой в голосе.

   - Это подождать двадцать четыре часа. Выражение печали и мрачной угрозы появилось на лице негодяя. Перси был единственным человеком, которого Пеггам любил, думая, что и тот ему платит взаимностью. Каково же было ему теперь убедиться в том, что этой взаимности нет и никогда не было!

   - Ты все шутишь, - сказал он с нехорошей усмешкой.

   - Нисколько. Я веду переговоры о покупке в графстве Варвик одного большого имения. Предварительное условие уже подписано, и не позднее четырех часов завтрашнего дня я должен иметь в своих руках сто тысяч фунтов стерлингов, в противном случае...

   Клерк не договорил, но сделал угрожающий жест.

   - Договаривай, - сказал нотариус. - Ты решился меня убить, не так ли?

   - Нет, я до тебя пальцем не дотронусь, потому что вовсе не желаю за это попасть на виселицу. Но знай, что если завтра я не получу от тебя денег, то вынужден буду прибегнуть к различным способам для того, чтобы добыть их в другом месте.

   - Могу узнать, какой это способ?

   - Не способ, а способы. Их целых два. Какие они - я тебе не скажу. Это не твое дело.

   С этими словами Перси и Пеггам расстались.

   В тот день, когда Гуттор отправился к адвокату, Перси ожидал Пеггама, обещавшего принести ему окончательный ответ. До прихода нотариуса оставалось всего полчаса.

   Внимательно рассмотрев клерка через щелку портьеры, Гуттор пришел к заключению, что этого человека легко будет подкупить деньгами, и машинально поднес руку к боковому карману, где у него лежала книжка чеков на банкирский дом братьев Беринг. Собственно говоря, это не были чеки в том смысле, в каком мы их теперь понимаем. До теперешних чековых книжек тогда еще не додумались. Это были просто векселя или квитанции на предъявителя, каждая стоимостью в определенную, обозначенную на нем сумму.

   Гуттор решился уже войти в кабинет и заговорить с клерком, как вдруг по всему дому прозвучал громкий и резкий звонок.

   "А что если это Пеггам! " - подумал с ужасом гигант.

   - Здравствуй, Перси, - сказал вошедший разбитым, старческим голосом.

   - Здравствуй, Пеггам, - отозвался клерк. - Ты пришел раньше, чем обещал.

   Гуттор почувствовал дрожь... Увы! Это действительно был Пеггам. Ах, если бы он успел раньше сговориться с клерком. Теперь же нечего было и думать о похищении.

   - Боже, просвети меня! Боже, наставь меня, укажи, что мне делать! - в отчаянии взмолился богатырь. - Имею ли я право убивать ни в чем не повинного человека, чтобы захватить злодея?

   Войти в комнату, схватить Пеггама и ударом кулака уложить клерка было бы для Гуттора самым легким делом. В эту решительную минуту он ясно представил себе Фредерика и Эдмунда Биорнов закованными в цепи и рванулся было в кабинет.

   Но вдруг гигант услыхал странные слова, поразившие и взволновавшие его. Он остановился и прислушался.

   Пеггам нетерпеливым тоном возражал клерку:

   - Ах, ты все о своем!.. Мне, право, некогда сегодня толковать об этом... И что ты беспокоишься? В конце концов, мы всегда с тобой сговоримся...

   Участь клерка была решена: Гуттор убедился, что он - сообщник Пеггама, и уже собрался войти в кабинет, как вдруг до ушей его долетел ответ Перси.

   - Напрасно ты, Пеггам, издеваешься надо мной, - говорил клерк. - Как бы тебе не пришлось раскаяться. Гляди, старик, вот часы: когда на них стрелка покажет пять минут после четырех - будет уже поздно.

   - Что мне до твоих дел! У меня есть заботы и поважнее. Ты разве не знаешь, что полиция арестовала моего клерка Ольдгама, без которого мне трудно обойтись?

   - Ну, что ж такого? Джошуа устроит ему побег. Не ты ли сам писал сегодня об этом адвокату? Но это меня нисколько не касается. Я хочу закончить наше дело, а чтобы ты не говорил, что я поступаю предательски, потрудись узнать способы, какими я надеюсь получить полагающуюся мне сумму в случае, если ты откажешься уплатить мне ее сейчас. Вот мой первый способ: Совет ольдерменов и лордмэр обещали пятьдесят тысяч фунтов тому, кто выдаст властям предводителя "Морских разбойников", хотя бы доносчик и сам был соучастником преступного братства. Это только половина нужной мне суммы. Суперинтендант полиции обещал двадцать пять тысяч, а разные лондонские компании, в общей сложности, еще тридцать тысяч. Таким образом, я могу получить на целых пять тысяч больше, чем мне обещано вами.

   Пеггам бросился в кресло, откинулся на спинку его и громко захохотал.

   - Ох, уморил!.. Так ты собрался на меня доносить? Нет, я в жизни своей не слыхал ничего смешнее. Ох, батюшки!..

   Он разом прекратил хохот, нервно встал и, нахмурив брови, посмотрел на Перси злобно и угрожающе.

   - Дурак! Жалкий дурак! - произнес он голосом, дрожавшим от гнева. - Ты забываешь, что я держу в своих руках честь нескольких десятков знатных фамилий Англии, что как только ты раскроешь рот, на тебя наденут смирительную рубашку и посадят в Бедлам, где ты сгниешь. Ну, мой милый, каков же твой второй способ? - продолжал Пеггам, меняя грозный тон на иронический. - Интересно узнать. Если он так же остроумен, как и первый, то это делает честь твоему уму, твоей изобретательности.

   Легко себе представить, с каким интересом слушал Гуттор беседу двух негодяев.

   Перси позеленел. Лицо его приняло свирепое выражение.

   - Ты молчишь? - продолжал нотариус. - Ну, так, стало быть, наш разговор окончен. Вот мое последнее слово: ты будешь служить нам еще пять лет и получишь обещанную тебе плату, после чего можешь уходить на все четыре стороны. И знай, что ничто в мире не заставит меня переменить это решение.

   - Берегись, Пеггам! - вскричал Перси. - Берегись, не доводи меня до крайности! Выслушай меня в свою очередь: между твоими врагами есть такие, которым стоит мне только шепнуть словечко... Возьмем, к примеру, лорда Винчестера, отец которого был найден зарезанным в своей постели, или леди Лонгсдэйл, чей муж погиб столь трагическим образом! Как ты полагаешь, если бы я их спросил: "Не хотите ли вы отомстить убийцам вашего отца или вашего мужа... за сто тысяч фунтов стерлингов я вам выдам их", - разве задумались бы они хоть на минуту?

   - Это все? - спросил Пеггам, все так же иронически улыбаясь.

   - Нет, негодяй, не все, потому что есть люди, которые с удовольствием заплатят и еще дороже.

   Перси, сильно жестикулируя, встал между дверью и своим собеседником.

   - И кто они? - насмешливо спросил главарь "Морских разбойников". - Уж не собираешься ли ты мне помешать выйти отсюда?

   - Неужели ты думаешь, старый злодей, - продолжал, не слушая его, Перси, - неужели ты думаешь, что если я явлюсь к Эрику Биорну и скажу ему: "Хотите ли вы отомстить за смерть вашей сестры Элеоноры и ее детей, утопленных в море? Хотите освободить своих братьев из плена? Дайте мне двести тысяч монет, и я выдам вам виновника этих злодейств..."

   Перси не договорил.

   - Принимаю! - раздался вдруг за портьерой зычный голос.

   Портьера раздвинулась, и в дверях появилась внушительная фигура Гуттора.

   Из груди Пеггама вырвался хриплый крик ярости. Негодяй хотел было бежать, но гигант схватил его за горло и, обращаясь к Перси, который был поражен его появлением не менее нотариуса, сказал:

   - Я даю вам двести тысяч фунтов стерлингов... Этот человек мой!

   - Ваш... - пролепетал почти бессознательно Перси.

   - Негодяй! - взревел Пеггам. - Ты мне дорого за это заплатишь!

   Больше ему не дали произнести ни слова. Гуттор заткнул ему рот, завернул его в ковер и побежал вон из комнаты.

   В дверях он обернулся и торопливо бросил клерку, растерянно стоявшему посреди кабинета:

   - Ровно через полчаса я вернусь и заплачу вам условленную сумму.

   Под покровом сгустившихся сумерек Гуттор благополучно добрался до своей лодки. Сняв с пленника ковер, он сунул его в люк под палубой и запер на замок.

   Потом богатырь спокойно вернулся в квартиру Джошуа, который еще не приходил.

  

   Гуттор застал Перси в самом мрачном настроении.

   Полученная за предательство награда не радовала клерка. Он предвидел, что Пеггам раньше или позже окажется на свободе и тогда не остановится ни перед чем, чтобы жестоко отомстить ему. Он даже не поручился бы, что ближайшую ночь проведет у себя в постели. Но что мог он предпринять сегодня? Контора братьев Беринг, несомненно, уже заперта, а завтра... Завтра, быть может, Пеггам примет меры, чтобы он не смог получить оттуда деньги по чеку и не покинул Англии.

   - Вы будете отомщены, - сказал клерк Гуттору, - но я погиб!

   - Погибли? - удивился гигант.

   - Ну, конечно. Ведь вы похитили Пеггама для того, чтобы потребовать у него освобождения герцога Норрландского и его брата в обмен на его собственную свободу.

   - Это верно.

   - Вот видите, значит, я прав, называя себя погибшим человеком. Как только злодей будет освобожден, он примется за меня, и тогда мне не избежать его мести.

   - В таком случае бегите... Уезжайте немедленно из Англии, только не во Францию, а в Голландию. В Нидерландах вы легко разменяете наш чек.

   Перси показалось, что этот совет дает ему новую надежду на спасение.

   - Благодарю вас! - воскликнул он. - Вы мне подали превосходную мысль... Как это мне раньше не пришло самому в голову. О, сударь, если я спасу свою жизнь, я буду этим обязан исключительно вам. Я уеду сейчас же, как только вернется мой патрон.

   Было уже очень поздно, когда пришел Джошуа. Он принес утешительные новости. Пять тысяч фунтов стерлингов сделали свое дело. Смотритель тюрьмы объявил, что готов закрыть глаза на все, что будет происходить в эту ночь. Но труднее всего было вывести Ольдгама незаметно из тюрьмы. Однако изобретательность знаменитого адвоката нашла выход и из этого положения. Он купил большую плетеную корзину и наполнил ее съестными продуктами. Эти продукты Гуттор должен был отнести в тюрьму Ольдгаму, а на обратном пути, опорожнив корзину, унести в ней узника.

   Все произошло так, как и было рассчитано. Явившись в камеру Ольдгама, Гуттор разложил перед ним все яства, а затем, прежде чем несчастный узник успел что-нибудь сообразить, запихнул его в корзину и взвалил на плечи.

   Благополучно миновав тюремные ворота, богатырь направился со своей ношей к берегу Темзы. Ожидавшая их там лодка доставила похитителя и похищенного на борт "Олафа".

   Нечего говорить, с каким восторгом и радостью они были встречены Грундвигом и Биллем.

   Перевалило уже за полночь, когда через Саутварк прошел отряд человек в пятьдесят и остановился на берегу около сходни N 38.

   - Эй!.. Бриг "Олаф"!.. Эй!.. - прозвучал в темноте чей-то громкий окрик и далеко разнесся над водой.

   - Кто идет? - раздалось с корабля, темный силуэт которого слабо вырисовывался в тумане в нескольких десятках ярдов от берега.

   - Биорн и Норрланд! - отвечал первый голос.

   От брига отделилась лодка. Послышался равномерный всплеск от ударов весел по воде.

   - Причаливай! - крикнул дрогнувшим голосом Билль. Спустя несколько секунд Грундвиг, Гуттор и молодой капитан покрывали поцелуями и слезами руки Фредерика и Эдмунда Биорнов, а те в свою очередь обнимали своих верных слуг и друзей.

   Немного поодаль стоял небольшой человек и, скрестив на груди руки, молча наблюдал происходившую сцену.

   Это был Пеггам, получивший свободу одновременно с Биорнами.

   Когда лодка, увозившая герцога Норрландского и его брата, отъехала от берега, человек, стоявший на берегу, крикнул:

   - Берегись, Фредерик Биорн! Теперь между нами война не на жизнь, а на смерть.

   Герцог презрительным молчанием ответил на этот вызов, но пылкий Гуттор не выдержал.

   - Мы принимаем твой вызов, Пеггам, - ответил он, - и не успокоимся до тех пор, пока не разрушим твоего проклятого гнезда, а твоим телом не накормим рыб!..

  

   Прошло только два дня после описанных выше событий, а карающая рука зловещего Пеггама уже настигла изменника.

   В одном из подземелий дома на Блекфрайярсе собралось четыреста или пятьсот морских разбойников.

   Пеггам пригласил их сюда для суда над Перси. Посланные во все концы шпионы отыскали несчастного клерка в одной из гостиниц в Глазго. Ночью, во время сна, его схватили и привезли в Лондон.

   Напрасно валялся несчастный в ногах у своего бывшего друга и молил пощадить ему жизнь, - нотариус был непреклонен.

   Его прежняя любовь к Перси уступила место жестокой ненависти.

   Несчастный клерк был приговорен к мучительной и медленной смерти, и приговор тут же был приведен в исполнение. Сначала ему вырвали раскаленными добела щипцами язык, а потом зарыли в землю по самые плечи и оставили одного в грязном и вонючем подземелье. Там он должен был умереть от голода и жажды.

   Несмотря на полученное жестокое увечье, несчастный клерк продолжал с упорством цепляться за свою жалкую жизнь. Он думал о тех миллионах, которых добивался всю жизнь и которые успел спрятать в надежное место. Неужели он умрет теперь, когда его мечта сбылась и все наслаждения жизни открыты для него!.. Умереть, обладая пятью миллионами франков! О, это было бы слишком ужасно!

   Перси прекрасно сознавал, что на этот раз его песенка спета. И все же где-то глубоко в его сердце таилась искра надежды. На что мог он надеяться? Он сам не знал этого. Но ведь случилось же так, что бандит, которому было поручено вырвать у него язык, оторвал всего только небольшой его кусочек. Благодаря этому кровотечение скоро остановилось, и рана уже почти затянулась. Нет, Перси не хотел умирать. Он останется жить и отомстит гнусному Пеггаму!..

   Внезапное возбуждение заставило его на время позабыть о боли. Когда Перси зарывали в яму, он инстинктивно прижал руки к груди. Это незначительное обстоятельство оказало ему огромную услугу. Если бы он держал руки опущенными вниз, он не смог бы теперь ими двигать. В таком же положении он сохранил около груди немного свободного места и, шевеля руками, понемногу увеличивал пространство. О, если бы ему удалось высвободить руки!.. Если бы ему удалось это!..

   Делая отчаянные усилия, он чувствовал, что земля разрыхляется кругом и понемногу поддается. Так прошло около часа, а может быть и больше. Вдруг до слуха Перси донесся смутный, отдаленный гул, как будто где-то что-то катилось. Гул приближался и становился слышнее. Казалось, он исходил из сточных труб, соединявших подземелье с другими клоаками Сити.

   Обеспокоенный клерк прислушался, и когда он понял, что означает этот шум, лицо его покрылось холодным потом и волосы на голове встали дыбом. Уже совсем близко был слышен тонкий писк и топот маленьких ног, как будто мчался отряд лилипутской кавалерии. Это были крысы подземных клоак Сити.

   И, наконец, с шумом, подобным водопаду, маленькие отвратительные животные ворвались в подземелье. Сперва они держались на некотором расстоянии от человеческой головы, но понемногу осмелели и стали приближаться ближе и даже обнюхивать ее. В воздухе распространился сильный, специфический запах, свойственный всем грызунам. Несчастный клерк ощущал на своем лице прикосновение мягких шкурок. Ужас, отвращение, страх быть съеденным заживо охватили Перси. В темноте сверкали тысячи маленьких светящихся точек, слышалось щелканье острых зубов.

   Перси напрягал последние силы, стараясь высвободить руки. Глаза его вышли из орбит, в висках стучало от страшного прилива крови... О, ужас, одна из крыс схватила его зубами за ухо... Несчастный не мог даже кричать.

   Но в этот момент земля уступила его усилиям и рассыпалась, освободив грудь и руки клерка. Испуганные крысы разбежались. Вытянув вперед руки, Перси шарил впотьмах вокруг себя, отыскивая что-нибудь, что могло бы облегчить ему работу. О, радость! Ему под руку попалась небольшая лопата, которая недавно еще послужила для того, чтобы похоронить его заживо. С ее помощью дело пошло быстрее. Держа лопату вертикально перед собой, он разрыхлял плотно утрамбованную землю. Вскоре уже он был в состоянии выбраться из ямы.

   Преисполненный самой жгучей ненависти и горя жаждой мщения, Перси медленно поднимался по лестнице, ведущей из подземелья на первый этаж дома. В руке он крепко сжимал железную лопату. Если бы Пеггам ночевал дома, он бы уже никогда больше не совершил ни одного преступления. Но, к счастью своему, злодей отсутствовал.

   Обежав босиком весь дом и удостоверившись, что в нем нет ни души, Перси рискнул зажечь лампу. При свете ее он увидел царивший в доме беспорядок. На своих местах оставалась только одна мебель. Видно было, что хозяева поспешно собрали все вещи и выехали отсюда.

   - Должно быть, он уехал надолго, - решил Перси. Он отправился в гостиную и, подойдя к одной из стен, открыл известную ему потайную нишу и достал оттуда сверток пергамента. На свертке было написано: "Морская карта Безымянного острова".

   - Вот орудие моей мести, - сказал он с кровожадной улыбкой.

   Никогда, даже в минуты наибольшего откровения, не проговорился бы Пеггам своему клерку про этот исключительно важный документ, без которого немыслимо было отыскать в Ледовитом море таинственное убежище морских разбойников. Воспользовавшись тем, что нотариус однажды вышел на минуту, забыв свой портфель, Перси похитил у него эту карту. Для чего он это сделал? Неужели у него уже тогда появилось предчувствие, что этот документ ему впоследствии пригодится?

   Старый Пеггам скорее пожертвовал бы всеми миллионами, чем секретом своего острова. Говорили, что это одно из величайших чудес мира. Ни один мореплаватель не подходил к острову. Сама природа позаботилась уберечь его, скрыть от посторонних глаз. Иногда Пеггам говорил:

   - Этот остров по праву следовало бы назвать "Невидимым", а не "Безымянным".

   Один раз Перси выразил свое удивление тому обстоятельству, что существует невидимый остров среди открытого моря.

   На это старик раздраженно ответил:

   - А разве звезды видны днем? Они теряются в более сильном свете солнца. Я не говорю, что то же самое происходит с моим островом, но природа - при помощи одного феномена - позаботилась сделать так, что тысячи кораблей проходят мимо острова, не замечая его. Напротив, все они в ужасе бегут подальше от тех вод, и разве только безумец или самоубийца рискнет пойти на верную смерть, в опасные водовороты, которые там клокочут.

   Сначала Перси подумал, что это - бред сумасшедшего, но впоследствии из разговоров с капитанами, состоящими на службе у "Морских разбойников", он убедился, что невидимый остров все же существует и находится где-то среди туманов Севера. Теперь, обладая этой картой, Перси замыслил страшное дело, он решил отомстить Пеггаму, разрушив "Безымянный остров", а самого его подвергнуть тем же пыткам, каким был подвергнут он сам.

   Но для полного успеха задуманного предприятия нужно было заручиться поддержкой кого-нибудь из тех, кто уже бывал на "Безымянном острове" хотя бы один только раз. Тогда можно было бы явиться к герцогу Норрландскому и сказать ему:

   - Давайте соединим наши силы и нашу ненависть для мести общему нашему врагу. Я доставлю вам возможность проникнуть в убежище подлеца Пеггама, чего вы никогда не достигли бы без моей помощи...

   Нужный человек имелся у Перси под рукой. Это был трактирщик Боб, который прежде служил в братстве "Морских разбойников" капитаном корабля, но был лишен этого звания за беспросыпное пьянство и получил в качестве вознаграждения за былые заслуги таверну "Висельник"... Но согласится ли Боб на измену Пеггаму? Можно было почти с уверенностью сказать, что нет.

   Пока Перси стоял в первом этаже дома и обдумывал все эти вопросы, стукнула дверь, выходившая на улицу. Это возвращался Пеггам. Осторожный старик, собиравшийся уехать из Англии на шести кораблях с шестьюстами бандитами, вдруг почувствовал странную тревогу и поспешил вернуться домой, чтобы узнать, умер ли Перси.

   Узнав походку нотариуса, Перси засмеялся; он находился в состоянии какой-то экзальтации. "Сам дьявол или бог посылает его сюда? " - подумал он и с удовольствием взглянул на свои огромные мускулистые руки с костлявыми пальцами, похожими на крючья...

   Затем, не погасив даже лампы, стоящей на камине, бывший клерк адвоката Джошуа спрятался в маленькой уборной, оставив дверь туда открытой.

  

   Еще подымаясь по лестнице, Пеггам увидел в доме свет. Это чрезвычайно удивило его.

   "Неужели я забыл погасить лампу? - подумал он. - Да нет же, я хорошо знаю, что погасил ее перед тем, как уйти... Впрочем, я, может быть, и ошибаюсь, потому что дверь заперта на ключ. Я сам ее запер и, очевидно, ее никто после меня не отпирал. К тому же в доме все тихо и не слышно ни малейшего шороха. Но почему так странно на меня действует эта тишина? Неужели я начинаю бояться? Но отчего же? Ах, какое ребячество! "

   И все-таки он в нерешимости остановился и не поднимался по лестнице. Как будто какое-то подсознательное чутье говорило ему об опасности.

   Что же побудило его сойти с корабля и вернуться в свое покинутое жилище? Хотелось ли ему полюбоваться на череп своего врага, обглоданный крысами, или послушать его предсмертные стоны?

   Он продолжал стоять, не двигаясь, и прислушивался к тишине, которая казалась ему томительной и угрожающей. Однако нужно было в конце концов на что-нибудь решиться. Положение становилось смешным. Чтобы рассеять охвативший его беспричинный страх, Пеггам крикнул громким, но слегка дрогнувшим голосом:

   - Эй! Кто там есть?

   Ответа не последовало.

   Нотариус решительно поднялся по лестнице. Войдя в гостиную, он в изумлении остановился, увидав открытой нишу, которую Перси позабыл закрыть.

   "Кто-то здесь был! - подумал он. - Об этой нише я до сих пор и понятия не имел. Очевидно, сюда приходил кто-нибудь из моих домашних, потому что посторонний человек не стал бы тут прятать ничего".

   Он повысил голос, стараясь сделать его твердым, несмотря на внутреннее волнение:

   - Пусть тот, кто спрятался здесь в доме, немедленно покажется мне на глаза. Только с этим условием я прощу ему его дерзкую выходку. Прятаться от меня все равно бесполезно. Я обыщу весь дом, и тогда спрятавшийся пусть уж пеняет на самого себя: я поступлю с ним, как с простым вором.

   Несмотря на эту угрозу, в доме продолжало царить полное безмолвие.

   Тогда Пеггам почувствовал, как ужас забирается в его душу. Впервые в своей жизни бесстрашный старик ощутил, как дрожат его ноги и руки. Тщетно боролся он с охватившей его слабостью. Его нервы, обычно такие крепкие, не повиновались усилиям воли. И все-таки было что-то такое в этом доме, в этой немой тишине, что разум его был бессилен объяснить, но инстинкт говорил: "Берегись! Берегись! " И он верил своему инстинкту. Он больше не сомневался: в доме была опасность, и нужно было отыскать ее и узнать, в чем она заключается.

   Пеггам направился к уборной. Эта комната была так мала, что обыскать ее не представляло никакого затруднения.

   Если бы кто-нибудь видел, какими робкими шагами крался нотариус Пеггам, то ни за что не поверил бы, что этот человек приводил в трепет не только Англию, но и все побережье Европы. Старик, не входя в комнату, просунул в дверь голову и заглянул.

   Но этого было достаточно.

   Кровь застыла у него в жилах, дыхание остановилось... Прямо перед ним с искривленным от бешенства лицом и горящими глазами стоял Перси.

   Пеггам невольно попятился назад, и Перси пошел на него, вытянув вперед свои длинные костлявые руки.

   Шаг за шагом отступал назад нотариус, и шаг за шагом наступал на него человек, с которым он поступил так жестоко. Пеггам понимал, что его единственный шанс на спасение заключался в бегстве, но он боялся повернуться спиной к своему врагу. Нотариус имел все основания бояться, так как перед ним находилось полубезумное существо. Время от времени Перси открывал рот, как бы приглашая Пеггама полюбоваться на дело своих рук, или щелкал зубами, как голодный зверь при виде добычи.

   Если бы главарь "Морских разбойников" бросился бежать, то непременно бы погиб, но он старался не поддаваться чувству страха. Он сообразил, что его противник, наверное, ослабел от потери крови и потому физически слабее его. Призвав на помощь всю свою энергию, Пеггам остановился и, прижавшись спиною к стене, приготовился к борьбе. Дорого бы дал он в эту минуту за то, чтобы иметь хоть какое-нибудь оружие... Но, к сожалению, он никогда не носил с собой даже ножа, так как не привык действовать сам, а только руководил другими.

   Видя, что его противник готов принять бой, Перси с хриплым криком бросился на Пеггама, но тот ловко увернулся, и Перси едва не потерял равновесия.

   В свою очередь нотариус с проворством, непостижимым для его лет, схватил Перси за волосы и повалил на пол.

   - Что, приятель? - вскричал он, наступая лежащему коленом на грудь. - Разве старик Пеггам еще не в состоянии постоять за себя?

   Но лицо Перси не выражало ни малейшего испуга. Глаза его по-прежнему горели безумием и ненавистью, и он лежал совершенно спокойно, не пытаясь сопротивляться.

   Нотариус ошибочно понял эту неподвижность врага и самоуверенно продолжал:

   - Ну, я ведь знал, что ты человек рассудительный. Всякая дальнейшая борьба бесполезна. Ты в моих руках. Но я докажу тебе, что я вовсе не так зол, как ты думаешь.

   Старый бандит совсем не был уверен в том, что говорил, но в его положении лучше всего было идти на мировую.

   - Ты видишь, - продолжал он, - что мне ничего не стоит задушить тебя, как собаку.

   И он попытался схватить своего противника за горло. Для этого ему пришлось выпустить руки Перси. И в тот же миг он пожалел об этом, но было уже поздно.

   Длинные, цепкие руки схватили нотариуса за волосы. Старик попытался восстановить свою прежнюю позицию. Теперь оба врага держали друг друга за волосы, и можно было с уверенностью сказать, что победа достанется более сильному из двух, то есть Перси. Несмотря на потерю крови, безумие, овладевшее им, придавало ему силы. Пеггам это понял и затрепетал от страха за свою жизнь. Он даже не мог надеяться на чью-либо помощь, так как сам запретил своим подчиненным отлучаться с судна, и никто не знал, куда он ушел.

   - А! - сказал он своему противнику. - Ты со мной поступил предательски. Ты воспользовался моим великодушием. Мне не следовало доверять тебе. Ну, хорошо. Допустим, что наши шансы пока равны, но через несколько минут сюда явятся мои люди, и тогда тебе придется плохо. Послушай, я готов признать свою вину: я поступил с тобой слишком жестоко, но разве ты не предал меня норрландцам? Однако я согласен забыть все прошлое и отпустить тебя на все четыре стороны, но при условии, что ты уедешь куда-нибудь далеко и оставишь меня в покое. У тебя есть большой капитал, и ты сможешь спокойно жить... Сделай мне знак головой, что ты согласен, и я выпущу тебя сейчас же. Даю тебе слово.

   Но Перси по-прежнему оставался совершенно равнодушным к его словам, и только злобный, горящий взор свидетельствовал о его чувствах.

   - Что же ты молчишь? - продолжал нотариус, уже не скрывая своего ужаса. - Чего же ты еще хочешь? Мы оба виноваты друг перед другом. Я предлагаю справедливые условия... А, понимаю! Ты хочешь, чтобы я выплатил тебе обещанные сто тысяч?.. Но ведь я никогда и не отказывался платить, я только желал удержать тебя на службе еще пять лет... Ах, Перси, если бы ты знал, как я любил тебя!

   Тон его был плаксивый и жалобный, но Перси по-прежнему не шевелился. Тогда старый крокодил понял, что окончательно погиб.

   Холодная, неумолимая решимость, которую он читал в глазах своего врага, лишила его последнего мужества, и он замолчал.

   Вдруг он почувствовал, что Перси начинает медленно притягивать к себе его голову. На бледном, искаженном злобой лице горели дикие глаза. Распухший и окровавленный рот обнажал белые, острые и крепкие, как у волка, зубы. Из груди безумного вырывались какие-то странные звуки, похожие на змеиное шипение.

   Пеггам попробовал было сопротивляться, но скоро понял, что это бесполезно. Его руки беспомощно опустились. Он отчаянно застонал в смертельной тоске. Зубы Перси с неистовой жадностью вонзились в горло нотариуса...

  

   Адмирал Коллингвуд и Красноглазый провели тревожную ночь на палубе готового к отплытию корабля. Они никак не могли понять, почему так долго не приходит Пеггам.

   Узнав о готовившемся на него покушении, адмирал понял, что герцогу Норрландскому известно про его преступление и что герцог никогда не простит ему убийства сестры. Поэтому он охотно согласился помочь "Морским разбойникам" навсегда отделаться от их общего опасного врага.

   Отбросив всякую щепетильность, он вступил в братство "Морских разбойников" и выхлопотал себе продолжительный отпуск, чтобы непосредственно принять участие в пиратской экспедиции.

   Экспедиция эта готовилась против Розольфского замка. На лучших кораблях, принадлежащих братству, были собраны самые смелые и преданные бандиты. Было решено плыть как можно скорее, чтобы прибыть в Розольфс раньше герцога Норрландского. Разбойники знали, что в замке оставалась ничтожная горсть воинов во главе с молодым Эриком Биорном. Овладев замком, злодеи рассчитывали устроить в нем засаду и таким образом захватить Фредерика и его брата.

   Настало утро, взошло солнце. А между тем о Пеггаме не было ни слуху, ни духу.

   - Должно быть, старая лиса попалась в капкан, - высказал предположение Красноглазый. - Ничем другим я не могу объяснить его отсутствие.

   - Придется отправиться на поиски, - ответил Коллингвуд. - Я не могу дольше оставаться в состоянии этой томительной неизвестности. Мы должны спешить, если не хотим, чтобы норрландцы поспели в Розольфс раньше нас.

   Надод отправил отряд в двадцать человек на поиски Пеггама, а сам с Коллингвудом пошел в Блекфрайярс.

   Если бы адмирал и Красноглазый были внимательнее, они бы обратили внимание, проходя по набережной, на небольшую группу праздношатающихся, в центре которых стояли два цыгана с большим белым медведем на поводу. Но они были настолько погружены в собственные мысли, что не заметили даже того, как при виде их один из вожаков медведя отделился от своего товарища и, сделав тому знак, пустился за ними по пятам.

   Дойдя до дома Пеггама, они были удивлены, найдя дверь открытой.

   - Плохой признак, - сказал Надод.

   - Надо узнать, что это значит, - ответил Коллингвуд, входя в дом.

   В доме была полнейшая тишина.

   Надод и Коллингвуд окликнули раз и другой. Никто не отвечал. В нижнем этаже они не заметили ничего подозрительного.

   - Посмотрим наверху, - предложил адмирал.

   Войдя в первую комнату, они невольно остановились: несмотря на дневной свет, на камине стояла зажженная лампа.

   - Это плохой признак, - вновь повторил Надод. - Должно быть, Пеггам после вчерашней казни опомнился и вернулся сюда.

   - Вообще, он очень неосторожен, - сказал Коллингвуд.

   - Ну, разве можно оставлять врага, не удостоверившись в его смерти?

   - Вот поэтому-то он, вероятно, и возвратился сюда, - продолжал Надод. - Разумеется, это он зажег лампу и потом позабыл ее погасить.

   - Но чем же объяснить все-таки его отсутствие в данную минуту?

   - Это верно, и я даже...

   Он вздрогнул и не договорил.

   - Посмотрите! - воскликнул он. - Посмотрите вот сюда... около окна...

   И он указал на кровавое пятно на паркете.

   - Кровь! - прошептал адмирал в волнении.

   - Очевидно, здесь происходила борьба, - обеспокоено произнес Надод. - И я боюсь, что наш старик попал в скверную историю.

   - И вот доказательство того, что вы правы, - сказал адмирал и, наклонившись, поднял с пола пучок рыжеватых с проседью волос. - Если я не ошибаюсь, эти волосы принадлежат Пеггаму.

   - Что же в таком случае здесь произошло? - воскликнул Надод.

   - Пойдемте в подвал. Выть может, там мы найдем объяснение.

   С замиранием сердца спустились злодеи в подземелье, где была совершена казнь над несчастным Перси.

   Войдя в подвал, Надод пошатнулся и едва не выронил из рук лампу.

   Вырытая накануне яма была зарыта и пуста, а клерк Джошуа куда-то исчез.

   - Не может быть, чтобы он выбрался сам отсюда! - пролепетал Надод. - Кто-то помог ему.

   - Слишком много народу здесь было вчера, - заметил адмирал. - Разве не мог среди них затесаться изменник?

   - Я ручаюсь головой за бывших вчера здесь, - возразил Красноглазый.

   Лицо адмирала покрылось мертвенной бледностью. .

   - Но между тем ясно, что предатель не мог убежать сам.

   - Во всяком случае, теперь мы можем догадаться о том, что здесь произошло: вернувшись сюда ночью, Пеггам зажег лампу и едва успел сделать это, как на него напали те, которые освободили Перси. Старик оказал сопротивление и был ранен. Но, судя по количеству крови, пролитой здесь, рана его была не опасна и он не умер... Следовательно, его унесли отсюда живым... Я уверен, что это дело рук норрландцев.

   При упоминании о его заклятых врагах по лицу адмирала пробежала тень тревоги.

   - Скоро настанет наш черед? - пробормотал он.

   - Я нахожу, что вы правы, - печально согласился Надод.

   Наступило длительное и тягостное молчание. Адмирал первый нарушил его.

   - Вероятно, все произошло именно так, как вы представили, - сказал он. - Меня удивляет только одно: ведь он же знал, что его ожидает. Как мог Пеггам отдаться в руки врагов живым?

   - Как бы то ни было, - заметил Красноглазый, - нам необходимо позаботиться о собственной безопасности, а для этого самое лучшее - уехать немедленно из Лондона да, пожалуй, и из Англии...

   Этот разговор происходил в верхнем этаже, куда оба злодея вернулись, удостоверившись в побеге Перси.

   - Я не разделяю вашего мнения, - произнес задумчиво адмирал. - Вы ведь знаете Фредерика Биорна: от него нам нечего ждать пощады ни в коем случае. Зачем же нам отказываться от нападения на Розольфс? Это можно сделать и без Пеггама. Если только вы уверены, что собранный вами отряд будет вам повиноваться...

   - В этом я уверен, но прежде чем предпринять что-либо, я хотел бы подумать...

   В эту минуту в нижнем этаже дома раздался легкий стук, как будто ветер хлопнул незапертою дверью, но ни Надод, ни Коллингвуд не слыхали этого, поглощенные своим разговором.

   - Как! Вы колеблетесь? - сказал Коллингвуд. - Неужели вы не чувствуете, до какой степени тяжело и невыносимо наше положение? Неужели вам не случалось ни разу задаваться вопросом: "А что со мною будет завтра? " Находиться в постоянном страхе, что тебя убьют, отравят или похитят... Не знаю, как вы на это смотрите, но мне надоело жить такой жизнью. Я не могу... Уж лучше смерть.

   - Хорошо, пусть будет по-вашему. Мы отправимся в Розольфс, а так как кровь взывает о крови, то до тех пор, пока норрландцы не будут истреблены до последнего человека, мы не положим оружия...

   - В добрый час! - обрадовался адмирал. - Вот это называется быть мужчиной.

   С этими словами он направился было к дверям, но Надод остановил его жестом.

   - Обождите еще одну минуту. Я велел своим людям прийти сюда, чтобы доложить мне о результатах поисков Пеггама. Они скоро будут здесь, я уверен в их аккуратности... Слышите? По лестнице кто-то поднимается... Наверное, это они.

   В дверях показались два человека, смуглые и черноволосые, и остановились, низко и почтительно кланяясь.

   - Кто вы такие? - испуганно воскликнул Надод.

   - Что вам нужно? Как вы смели войти сюда без позволения? - спросил Коллингвуд.

   - Сэр, - отвечал один из цыган с таким ужасным акцентом, что адмирал с трудом понял его слова. - Не извольте гневаться. Мы пришли сюда показать, как работает наш друг Фриц. Старый джентльмен хотел купить Фрица, чтобы забавлять экипаж...

   - Кого купить, любезный? Какой такой друг Фриц? В Англии людей не покупают... Вот тебе полкроны и уходи отсюда, не мешай нам.

   - Друг Фриц, ваше сиятельство, не человек. Мы сейчас покажем вашему сиятельству, что такое друг Фриц.

   Цыган потянул за веревку, которую держал в руках. Из-за двери показалась голова огромного белого медведя в наморднике.

   - Ну, друг Фриц, поклонись джентльмену, - сказал цыган.

   Медведь зарычал и начал кивать своей огромной головою направо и налево.

   - Друг Фриц, поклонись теперь другому джентльмену. Медведь опять закивал головою.

   - Друг Фриц у нас о