Жаколио Луи - Морские разбойники

убийство. Документы сейчас не при мне, поэтому вы напрасно будете пытаться овладеть ими. Но вы получите их через две минуты после того, как отдадите деньги. Надеюсь, что теперь вы не будете возражать. Если я затянул беседу с вами, то лишь для того, чтобы показать вам, что Пеггам не явится и что вы - жертва обмана.

   - А если я не соглашусь отдать деньги без новой записки от Пеггама?.. Что вы тогда сделаете?

   - Клянусь памятью моей матери, что я вам жестоко отомщу! Если вы помешаете мне уехать из Англии и если через несколько часов бриг "Васп" уйдет без меня, унося мою последнюю надежду, то я в тот же день передам оба документа в Адмиралтейство, которое, разумеется, не замедлит дать делу законный ход. Я все сказал и жду вашего решения.

   На этот раз Коллингвуд не рассердился. Исповедь Красноглазого он выслушал с большим вниманием. Адмирал не сомневался, что бандит говорит искренне. И наконец что же необыкновенного было в желании Надода оставить ремесло, которое неминуемо привело бы его в конце концов на виселицу? Что касается самого Коллингвуда, то он ничем не рисковал, отдавая деньги Надоду. Для него важно было получить обратно компрометирующие его документы. После этого он не опасался уже гнева Пеггама.

   Надод с тревогой ждал ответа Коллингвуда.

   После некоторого размышления адмирал сказал:

   - Я согласен передать деньги вам. Но знайте, Надод, что не ваши угрозы побуждают меня к этому. Я их не боюсь. Если бы вы донесли на меня в случае моего отказа, за меня заступились бы все "Морские разбойники" с самим Пеггамом во главе. Они помогли бы мне оправдаться. Мне бы стоило только сказать, что документы подделаны вами, и суд, не колеблясь, отдал бы предпочтение слову пэра Англии, чем показаниям бандита... Но ваш рассказ меня тронул и возбудил во мне сочувствие к вам. Так как мои личные интересы нисколько не идут вразрез с вашим желанием, то я согласен его исполнить и дать вам средства для того, чтобы вы смогли начать другую жизнь. Я дал слово уплатить деньги в день моего вступления в палату лордов, ранее, чем пробьет полночь. Так как для всякой перемены в условиях договора требуется согласие обеих сторон, то я имею право оставить письмо Пеггама без внимания и вручить деньги тому лицу, которое передаст мне документы. Ступайте же за документами, несите их сюда. В обмен на них я выдам вам сто тысяч фунтов стерлингов двадцатью векселями Английского банка на предъявителя, по пять тысяч стерлингов каждый.

   Надод нерешительно встал.

   - Вы сомневаетесь в моем слове? - спросил Коллингвуд, хмуря брови.

   - Нет, нет, милорд, - смущенно отвечал бандит. - Через две минуты я возвращусь и буду к вашим услугам.

   И он направился к дверям. Но, едва открыв их, Надод с криком испуга отпрянул назад.

   В дверях стоял тощий, небольшого роста старикашка. Глаза его гневно сверкали. Это был Пеггам, сам грозный Пеггам. Впрочем, он походил скорее на призрак, чем на живого человека.

   - А! Это вы, Пеггам, - холодно произнес адмирал. Его спокойствие представляло резкий контраст с волнением Надода. - Могу вас поздравить с тем, что вы сильно опоздали. Входите же, мы только что говорили о вас.

   - Так вы говорили обо мне? - насмешливо улыбаясь, заметил старикашка. - Что же вы говорили о старике Пеггаме? Наверное, честили вовсю эту старую скотину!..

   - Мы выражались о вас гораздо сдержаннее, чем вы сами, - сказал Коллингвуд, раздосадованный внезапным появлением нотариуса. - Но в следующий раз я бы попросил вас не забывать, что у меня есть лакей для того, чтобы докладывать о посетителях.

   - Оставьте ваши упреки! - желчно возразил старикашка. - Я узнал все, чего желал. Все средства хороши для изобличения предателей.

   При этих словах он бросил на Надода один из тех грозных взглядов, перед которыми трепетали самые отчаянные разбойники.

   Но Красноглазый уже успел оправиться от испуга и ответил на этот взгляд вызывающим жестом, от которого раздражительный старик пришел в неописуемую ярость. Бледное, пергаментное лицо его позеленело.

   - Берегись! - прошипел он Надоду. - Я ведь сумел укротить и не таких, как ты... Бывали и посмелее тебя...

   Надод нервно рассмеялся.

   - Те, которых ты укрощал, были не моего закала. Но в это время адмирал поднялся со своего места.

   - Я надеюсь, что вы не намерены здесь сводить личные счеты, - высокомерно произнес он. - Если я вам однажды поручил исполнить одно из тех гнусных дел, которые составляют вашу специальность, то это не значит, что вы имеете право забываться в моем присутствии!.. Так как вы встретились здесь оба, то не угодно ли вам прийти к соглашению друг с другом. Я приготовил сто тысяч фунтов стерлингов. Кому из вас прикажете их отдать?

   - Я благодарен вам, сэр, - с едкой иронией произнес Пеггам, - за то, что вы напомнили мне разницу между соучастниками лафоденского дела. Королевский палач, вероятно, не признает между ними никакой разницы, но между пэром Англии и скромным нотариусом из Валлиса... Со своей стороны, я тоже буду помнить, что имею честь находиться в доме его светлости милорда Коллингвуда, который благодаря "Морским разбойникам" стал герцогом Эксмутским.

   Адмирал Коллингвуд счел ниже своего достоинства отвечать на эту дерзость. Он понимал, что для него лучше всего отделаться от Пеггама как можно скорее. Поэтому, взяв приготовленные банковые билеты, он выложил их на стол и, не скрывая своего отвращения, повторил:

   - Кому прикажете заплатить цену крови?

   На бледном лице Пеггама появилась улыбка. Он хотел ответить, но вдруг насторожился весь, прислушиваясь к чему-то. Это продолжалось всего мгновение. Потом лицо его приняло прежнее насмешливое выражение.

   - Это не они. Они еще не успели вернуться, - прошептал он так тихо, что его никто не мог слышать.

   Между тем Коллингвуд, казалось, потерял терпение.

   - Что же вы не отвечаете? - воскликнул он. - Покончим скорее с этим делом.

   - Вы уж очень торопитесь от нас отделаться, - каким-то странным тоном заметил Пеггам. - Через минуту вы будете совсем другого мнения... Заплатите деньги Надоду, как было условлено. Мы с ним потом рассчитаемся. А теперь получите документы, которые вы так неосторожно выдали за своей подписью.

   И, обращаясь к Надоду, нотариус прибавил:

   - Я их взял у Дженкинса, которому ты поручил их беречь.

   Несмотря на все свое самообладание, Надод был поражен такой неожиданной развязкой: а что если старик пронюхал про его замысел? Не грозит ли ему тогда гибель?..

   И все же, повинуясь молчаливому приказанию Пеггама, он принял от адмирала пачку банковых билетов и тщательно уложил их в свой бумажник, как будто не собирался расставаться с ними.

   В свою очередь лорд Коллингвуд взял у Пеггама два документа, тщательно рассмотрел их и, убедившись в подлинности, поднес их к свечке и с плохо скрываемой радостью смотрел, как огонь уничтожает бумагу.

   "Наконец-то! - думал он, глядя на кучку темно-серого пепла, - наконец-то уничтожена моя зависимость от этих негодяев".

   До самой последней минуты адмирал не верил в то, что разбойники удовлетворятся назначенной за возврат документов суммой. Ведь они могли легко вытянуть из него в несколько раз больше того, что получили. И он почувствовал, как нечто вроде благодарности шевельнулось в его сердце. Да, он был почти благодарен этим бандитам за их относительную честность.

   - Вот мы и покончили с нашими счетами, - сказал Коллингвуд голосом, который против его воли звучал значительно мягче, чем это ему хотелось. - И так как уже довольно поздно, мне кажется, пора нам разойтись и лечь спать.

   - Навряд ли вы, сэр, будете спать сегодня в своей постели, - угрожающе проговорил Пеггам.

   - Что вы хотите этим сказать? - воскликнул адмирал, на которого слова старого бандита произвели сильное впечатление.

   - Я хочу сказать, - хладнокровно продолжал старик, - что вы благоразумно поступили, прислушавшись к моему предостережению. Если бы вы уплатили Надоду в полночь условленную сумму, вы бы оба погибли. Вам и теперь продолжает угрожать опасность, и я пришел сюда, чтобы спасти час.

   - Как спасти? Объяснитесь! - воскликнули в один голос Красноглазый и адмирал.

   - Вы, вероятно, думаете, что я пришел только для того, чтобы помешать Надоду бежать в Америку с деньгами, принадлежащими братству?

   - Как!.. Вы это знаете!.. - пролепетал Надод.

   - Я все знаю. Никто и ничто не укроется от меня. - И с злобным хихиканьем, не сводя пристального взгляда с Надода, старик продолжал. - О, ради этого я бы не стал себя беспокоить. Корабль, на котором собирался уехать Надод, носит название "Васп". Это судно принадлежит нашему братству. Капитану его я сказал: "В самую последнюю минуту на ваш корабль явится Надод под вымышленным именем. С ним будут деньги. Два с половиной миллиона франков. Вот вам записка. Когда вы выйдете в открытое море, вы передадите ее Надоду. Записка подписана моим именем "Пеггам". В ней сказано: "По поручению братства закупите в Нью-Йорке четыре тысячи мест сахара и лично доставьте груз в Англию". Я не сомневался, что встречу беспрекословное повиновение. Как видите, милорд, наш корабль отправляется в Америку для закупки сахара, а между прочим, он доставит нам списки всех кораблей с богатым грузом. И эти корабли, поверьте, будут ограблены прежде, чем дойдут до Англии.

   - Это сам дьявол в образе человека! - прошептал Надод. - Лучше бы мне никогда не иметь этих денег, чем навлечь на себя его гнев.

   Но Пеггам уже говорил, обращаясь к лорду Коллингвуду:

   - Как! Вы убили отца, брата и сестру Фредерика Биорна и могли хотя бы на минуту усомниться в том, что этот человек будет следовать за вами по пятам, подстерегая каждое ваше движение, каждый ваш вздох!.. Неужели вы могли подумать, что он хоть на минуту оставит мысль о мести!.. Вы были непростительно беспечны!.. Да, вы спали, а я в это время бодрствовал. И вот я пришел вам сказать, что сегодня три его лазутчика убили в таверне "Висельник" тридцать наших лучших ребят...

   - Возможно ли это? - удивился адмирал.

   - Спросите у Надода, он сам едва избежал той же участи.

   - Правда, - кивнул Надод. - Все это сделал один великан по имени Гуттор. Но не беспокойтесь, больше он уже никогда не будет вредить нам.

   - Как ты наивен, мой верный Надод, - язвительно сказал Пеггам. - Право же, ты скоро уже будешь ни на что не годен, и мне придется заменить тебя кем-нибудь другим. Слушай, глупец!.. Не успел ты выйти из таверны, как три норрландца уже пошли по твоим горячим следам, предварительно спрятав мистера Боба в ту самую яму, в которую он посадил было их. Я достал бедняжку оттуда еле живого.

   - Но ведь это невозможно! - воскликнул Красноглазый. - Ведь я сам видел их мертвыми на дне ямы. Я даже выстрелил в этого верзилу, но никто из них не подал признаков жизни.

   - Тебя провели, Надод. И это доказывает, что мы имеем дело с очень сильными людьми. Час спустя после бойни в трактире они уже стояли перед отелем милорда, собираясь похитить тебя с деньгами, как только ты выйдешь отсюда, и унести на один из своих кораблей. Следующим на очереди был адмирал Коллингвуд.

   - Ну, что касается меня, - рассмеялся адмирал, - хотел бы я знать, кто это осмелится забраться ко мне в дом?

   - Днем, пожалуй, никто, но ночью...

   - Стало быть, вы утверждаете...

   - Да, утверждаю, что, не будь меня, вас обоих похитили бы сегодня ночью.

   Это категорическое заявление поколебало уверенность адмирала и внушило ему некоторое беспокойство. Он молча и вопросительно взглянул на нотариуса.

   Тот бесстрастно продолжал:

   - Как только я узнал об угрожающей вам опасности, я немедленно послал вам записку, и, как видите, она достигла своей цели. Я не мог сразу прийти, так как мне необходимо было закончить некоторые дела.

   - И, приехав только сегодня вечером из Чичестера, вы уже успели так много узнать?

   - Нет, я около года живу инкогнито в Лондоне и слежу за действиями наших врагов. Я говорю наших, потому что результатом моего письма явилось некоторое изменение в планах наших врагов: узнав, что я должен прийти в Эксмут-Гауз, они решили убить не двух, а целых трех зайцев одним ударом.

   - Послушайте, Пеггам, - перебил его Коллингвуд, - но ведь это все совершенно неправдоподобно. Откуда, например, могли узнать наши враги о содержании присланной вами мне записки?

   - Узнали, сэр. И вот об этом-то я и хотел вас спросить: как это могло случиться?

   - Я отказываюсь понимать что бы то ни было, Пеггам. Уж не подозреваете ли вы мою прислугу?

   - Не совсем так, но вы близки к разгадке, сэр... Прикажите позвать сюда Мак-Грегора.

   - О, за него я ручаюсь, как за самого себя, - проговорил адмирал, но все-таки протянул руку и позвонил в колокольчик.

  

   Прошло немного времени, и в библиотеку вошел Мак-Грегор.

   - Что делает секретарь его светлости, герцога Эксмута? - спросил его Пеггам.

   - А черт его знает, что он делает, - ворчливым тоном ответил шотландец. - Весь вечер он ходит взад и вперед по балкону и все время смотрит на улицу, как будто ждет кого-то, и при этом разговаривает сам с собой на непонятном мне языке. Я уже не раз говорил его светлости, что мне этот молодец не нравится и ему не следует доверять.

   - Мак-Грегор, - строго остановил его герцог, - я тебе раз и навсегда запретил непочтительно отзываться о маркизе де Тревьер. Советую впредь этого не забывать... Это все, что вы хотели узнать, сударь?

   - Да, сэр.

   - Можешь идти, да не забудь, что я тебе приказал.

   - Разве можно приказать сердцу, ваша светлость?

   - Ну, ладно, сердце мы оставим в покос, а язык держи за зубами.

   Верный шотландец вышел.

   - Этот Мак-Грегор терпеть не может французов, - сказал Коллингвуд.

   Пеггам, которому был известен весь заговор розольфецев, несмотря на серьезность момента, не мог удержаться от смеха.

   - Ха-ха-ха!.. Так, по-вашему, он француз! - восклицал он в промежутках между приступами смеха. - Так его фамилия де Тревьер!.. Ха-ха-ха!.. Славная история!..

   - Что вы нашли тут смешного? - возмутился герцог. - Как смеете вы смеяться надо мной!..

   - Сейчас, сейчас, сэр, не волнуйтесь только, и я вам все объясню. Хотя вы правы, здесь меньше смешного, чем печального. Скажите, пожалуйста, можно ли у вас откуда-нибудь видеть балкон, но так, чтобы самому оставаться незамеченным.

   - Можно.

   - Не будете ли вы так добры, сэр, проводить нас туда? Все еще недоумевая, Коллингвуд неохотно встал и прошел в сопровождении своих посетителей в угловой кабинет.

   Взглянув в окно, они увидели секретаря герцога. Он стоял, облокотясь на перила балкона.

   - Это верный друг, Пеггам, что бы там не имел против него Мак-Грегор, - убежденно проговорил адмирал и тяжело вздохнул.

   "И этот убийца невинных малюток способен на искреннее чувство? " - подумал про себя Надод. - "Или, быть может, это свойственное всем англичанам лицемерие... "

   Старый нотариус по-прежнему насмешливо улыбался.

   - Минутку терпения, сэр, - сказал он. - Вы сейчас все увидите.

   И, обратившись к Надоду, он спросил:

   - Ты, кажется, норрландец и, наверное, умеешь подражать крику снеговой совы, не так ли?

   - О, еще бы! Сама сова способна будет впасть в обман.

   - Ну так вот, крикни разок, подражая сове, но только потише, чтобы казалось, что крик идет издалека. А вы, милорд, будьте внимательны.

   Надод приставил к губам два пальца и тихо свистнул.

   - Киу-уи-вуи! - пронесся в вечерней тишине дрожащий призыв.

   Едва только раздался этот условный сигнал, как секретарь перевесился через балкон, вглядываясь в окружающую тьму, и ответил точно таким же криком.

   Коллингвуд почувствовал, как мороз пробежал у него по коже.

   - Боже! - воскликнул он. - Это розольфский шпион! Но почему он не убил меня в то время, когда я спал? Ведь он мог это легко сделать в любую ночь.

   - Эти люди, сэр, не убивают из-за угла. Они хотят взять вас живым и совершить над вами правосудие.

   - Но кто же этот человек, вкравшийся так ловко ко мне в доверие? Его манеры и обхождение обнаруживают благородное происхождение. А смелость его замысла достойна удивления.

   - Мне кажется, что я видел его где-то раньше, - заметил Надод.

   - Как вы оба наивны! И что было бы с вами, если бы не старик Пеггам!.. Приготовьтесь же выслушать, сэр... Я не сомневаюсь, что мое сообщение поразит вас обоих.

   - Не беспокойтесь, самое худшее я уже узнал: полгода я жил под одной крышей с человеком, которому доверял и который оказался шпионом.

   - Нет, - возразил Пеггам, - вы ошибаетесь, он не шпион, это - сам Фредерик Биорн, герцог Норрландский!

   Коллингвуд и Надод не были бы больше поражены, если бы на них обрушился весь Эксмут-Гауз. Надод первым обрел дар речи.

   - Не может быть! - изумился он. - Я жил с ним на "Ральфе" и непременно бы узнал его. У капитана Ингольфа были светлые волосы, и он не носил бороды.

   - Мой бедный Надод! Ты, должно быть, лишился последних остатков своей проницательности. Или, быть может, ты думаешь, что трудно изменить свою наружность, отрастив бороду и выкрасив волосы?

   - Мне его лицо сразу показалось знакомым, когда я увидел его сегодня, - пробормотал Надод.

   - Но как вам удалось все это узнать? - спросил Коллингвуд.

   - Очень просто. Я знал, что герцог Норрландский не оставит нас в покое, и отправил дюжину шпионов следить за ним, а потом и сам приехал в Лондон вместе со своим старшим клерком Ольдгамом. В течение года я неустанно следил за розольфсцами, и ни один их шаг от меня не укрылся. Сегодня, последовав за Гуттором и его спутниками к дому адмирала, я притаился в боковом переулке и, таким образом, стал свидетелем их заговора. Одним словом, если бы не ваш недостойный слуга, сэр, герцог Норрландский со своими людьми, которых он ожидает с минуты на минуту, вошел бы в Эксмут-Гауз и сказал нам: "Сдавайтесь или вы погибли! ".

   Коллингвуд вздрогнул, но сейчас же улыбнулся.

   - Я тоже имею кое-что вам сообщить, когда вы окончите ваш рассказ.

   - О, я только хочу посвятить вас в те маленькие предосторожности, которые я заблаговременно принял, чтобы отвратить грозящую нам опасность. Я отправил немедленно в Саутварк лучшего скорохода во всей Англии. Он должен сообщить мне, когда выступят розольфсцы, и опередить их минут на двадцать, так что у нас будет время приготовиться к их приходу. Кроме того, я собрал двадцать пять самых отчаянных головорезов и поместил их поблизости от вашего дома. По первому моему зову они будут здесь. Мак-Грегора нужно предупредить, чтобы он покрепче запер входную дверь, как только в нее пройдут герцог Норрландский и его люди. Таким образом, они очутятся в мышеловке... Вот и все, что я могу сообщить, сэр. Теперь позвольте узнать, что вы мне хотели сказать.

   - Смотрите на дверь, Пеггам, - сказал Коллингвуд и, протянув руку, надавил на деревянную панель.

   Раздался резкий металлический звук, и в тот же миг все окна и двери оказались закрытыми железными шторами.

   - Великолепное изобретение! - вскричал Пеггам и встал для того, чтобы убедиться в прочности запоров.

   Коллингвуд сделал опять движение рукой, и железных заслонов как не бывало.

   - Я могу запереть таким образом весь дом, - пояснил он, - и, кроме того, каждую комнату в отдельности.

   - А известна ли вашему секретарю тайна этого механизма?

   - Нет, кроме меня и Мак-Грегора - никому.

   - Теперь у нас все козыри в руках, - пробормотал старик. - А, господин северный герцог! Вы задумали тягаться со стариком Пеггамом... Посмотрим, чья возьмет! Не удастся ли мне теперь осуществить мечту всей моей жизни!.. С того времени, когда я основал братство "Морских разбойников", я сделал все, чтобы упрочить его могущество. Наше братство располагает в данное время шестнадцатью корсарскими кораблями, экипажи которых состоят из восьмисот прекрасных матросов, и сухопутными шайками, насчитывающими тысячу двести "джентльменов". За время своего существования мы ограбили несколько сот купеческих кораблей и разрушили множество замков, завладев хранившимися в них сокровищами. Мы навели ужас на весь Лондон. Богатые коммерсанты и банкиры охотно платят нам регулярную дань, чтобы избежать полного разорения. Даже вам, милорд Коллингвуд, мы помогли сделаться герцогом Эксмутским и за это получили от вас два документа... Вам очень не хотелось подписывать их, но старый Пеггам умеет добиваться того, чего хочет. Теперь мы с вами квиты. Бумаги вам возвращены... гм... и уничтожены.

   - Охота вам перечислять ваши преступления! - недовольно заметил Коллингвуд.

   - Что же тут такого? Эти преступления принесли нам много пользы. Благодаря им я смог создать надежное убежище на неизвестном острове, где живут жены и дети морских разбойников, где у нас лечат раненых и больных и призревают слабых. На этом острове я - неограниченный властелин. Там у меня собраны несметные богатства: золото, серебро, драгоценные камни, роскошные ткани и произведения всевозможных искусств. Не было ничего невозможного для разбойников. И только один раз я потерпел неудачу...

   - В чем именно? - спросил Коллингвуд.

   - Три раза снаряжал я экспедиции, имевшие своей целью овладеть Розольфским замком, и ни одна из них не удалась. Желание овладеть старым поместьем Биорнов не дает мне покоя, отравляет каждую минуту моей жизни... Сорок поколений Биорнов, дружинников Роллана, скандинавских викингов в течение десяти веков копили в этом замке сказочные сокровища. Корабли Биорнов бороздили моря во всех направлениях. В Розольфсе собраны китайские вазы и дорогие статуи времен династии Тзина, превосходные японские вещи из бронзы и слоновой кости, сделанные три тысячи лет назад, индийские идолы из чистого золота... Я сам видел...

   - А разве вы были там?

   - Да, к своему несчастью, и то, что я видел, привело меня в неистовый восторг. Я не могу забыть огромный бриллиант, который вдвое больше всех известных бриллиантов и изображает Аврору в виде прекрасной девушки, лежащей на лотосовом листке. Индийское предание говорит, что эту фигурку гранили четыре поколения в течение двух веков. Это чудо искусства лежит на золотом блюде, изображающем морские волны... Да что! Разве можно описать словами все, что там собрано! Представьте себе погребальных жуков времен Сезостриса, сделанных из цельных рубинов, скипетры и короны эфиопских царей первой расы, статуи лучших греческих мастеров, серебряные амфоры, золотые блюда и кубки ассирийских царей... Ни у одного короля нашего времени нет ничего подобного. Сам султан позавидовал бы этим неисчислимым богатствам. Все, что было лучшего, начиная с глубокой древности и кончая XVII веком, нашло себе место в громадных залах Розольфского замка. С большим трудом удалось мне проникнуть туда под видом секретаря в свите одного пэра. Но с тех пор, как из Розольфского музея пропало несколько вещей, двери его были безжалостно закрыты для всех. Биорны нарочно распространили слух, что сокровища увезены из замка и скрыты в различных местах. Можете себе представить мою радость, милорд, когда сама судьба предает в мои руки Фредерика Биорна и когда у меня есть все основания надеяться, что розольфские сокровища станут моим достоянием и я смогу перевезти их на свой остров.

   - А о каком же острове вы все время упоминаете? - полюбопытствовал Коллингвуд.

   - О, это не имеет значения для вас, потому что вы все равно никогда не попадете туда. Этот остров не обозначен ни на одной географической карте и лежит в стороне от всех известных морских путей... Впрочем, я могу отчасти удовлетворить ваше любопытство: этот остров называется "Безымянный". Название это я сам придумал. Нужно в течение трех лет служить верой и правдой нашему братству, чтобы быть допущенным туда и пользоваться всеми преимуществами, которые дает звание гражданина острова. Получивший это звание год работает на суше и на море для пользы братства, а потом год отдыхает на острове. Остров дает своим гражданам все, что только может пожелать человек для своего счастья и наслаждения. Единственное условие ставится для принятого на остров - обзавестись семьей. Этим мы гарантируем себя от измены, так как за изменников отвечают их семьи. Надод, например, никогда не будет допущен на остров, потому что, прослужив всего два года и занимая важный пост начальника лондонского отдела, собрался бежать с принадлежащими нам деньгами.

   - О, я вовсе и не добиваюсь чести прожить с вами всю жизнь, мистер Пеггам, - вставил Надод.

   - Знаю, - возразил старик. - И, если бы ты сказал мне об этом прямо, я бы отдал тебе добровольно в награду за твою службу ту сумму, которую ты собирался похитить. Я и теперь готов обещать ее тебе с условием, что ты не уйдешь от нас до окончания новой экспедиции против Розольфского замка, каков бы ни был ее исход.

   - Конечно, я принимаю это условие, - воскликнул Надод, пораженный этим великодушием главы "Морских разбойников".

  

   В этот вечер старик-нотариус предстал перед адмиралом Коллингвудом совсем в другом свете. Это уже не был маленький старикашка, бандит и негодяй... Нет! Это был добрый и могущественный король, заботящийся о благе своих подданных...

   Только Коллингвуд собирался высказать Пеггаму все свое восхищение им, как дверь отворилась, и в комнату вошел Мак-Грегор в сопровождении посыльного.

   - Что нового, Иоиль? - торопливо спросил нотариус.

   - Шестьдесят человек, взятые с трех кораблей, стоящих в Саутварке, быстрым шагом идут сюда. Я едва успел обогнать их на четверть часа.

   - Кто ведет их?

   - Эдмунд Биорн, которому не терпится поскорее увидеться со своим братом.

   - Не заметил ли ты чего-нибудь особенно интересного?

   - Нет, господин мой, ничего не заметил. Как только розольфсцы сошли с кораблей на землю, они разделились на два отряда и двинулись вдоль Темзы. Я побежал боковыми кварталами - там дорога прямее - и потому опередил их.

   - Хорошо. Ты помнишь мои приказания?

   - Помню, господин.

   - Можешь идти. Гонец ушел.

   - Господа, надо торопиться! - сказал Пеггам, обращаясь к Коллингвуду и Надоду. - Мы не должны терять ни одной минуты. Иди за мной, Надод, а вы, адмирал, постарайтесь задержать здесь своего секретаря, пока мы не впустим в дом своих людей.

   Войдя к адмиралу и не увидев обоих посетителей, Фредерик Биорн заподозрил неладное. Но адмирал успокоил его, сказав, что посетители просили разрешения переговорить друг с другом наедине в соседней комнате, прежде чем дать ему окончательный ответ.

   Молодой человек сидел, как на горячих угольях, и почти не слушал того, что говорил ему адмирал, иначе бы он заметил, что адмирал чем-то взволнован. Но успех сегодняшнего дня вскружил Фредерику голову, и он утратил свою обычную осторожность и наблюдательность.

   А тем временем отряд из двадцати пяти вооруженных морских разбойников тихо и незаметно вошел в Эксмут-Гауз.

   Когда Грундвиг и его товарищи пришли в Саутварк, было уже около полуночи и на борту всех трех кораблей люди давно спали.

   К счастью, в распоряжении Билля, когда он съезжал на берег, оставалась лодка, дежурившая у пристани день и ночь. В противном случае им не удалось бы так легко добраться до корабля, на котором находился Эдмунд Биорн.

   Выслушав их рассказ о приезде брата и о событиях последней ночи, Эдмунд не на шутку испугался и пожелал сам командовать отрядом, который должен был отправиться в Эксмут-Гауз.

   Он выбрал из своего экипажа шестьдесят человек и разделил их на два отряда; один - под началом его самого и капитана Билля, а другой - под командой Грундвига и Гуттора. Это были самые сильные и храбрые из розольфсцев, еще недавно получившие возможность доказать свою храбрость. Когда они шли на своем корабле в Англию, то подверглись нападению пиратов и после отчаянного абордажного боя истребили их всех до одного, а корабль пустили ко дну.

   Был второй час ночи, когда отряд розольфсцев выступил из Саутварка по направлению к Эксмут-Гаузу.

   Огромный город был погружен в глубокое молчание. Густой туман увеличивал ночную темноту, так что в двух шагах впереди не было ничего видно. И только Темза выступала, как темная извилистая лента, и по краям ее мелькали красные и зеленые фонари кораблей, зажженные на основании правил о морском и речном судоходстве.

   На улицах было пусто. Навстречу отряду попадались только собаки и изможденные голодом нищие и грязные бродяги. Погода была сырая и пасмурная. Тщетно старался

   Эдмунд подавить в себе страх и ободриться. Он не понимал, почему злодеи сами дали возможность так легко захватить себя! По всей вероятности, они приняли надежные меры для своей безопасности. План старшего брата казался Эдмунду фантастическим и несбыточным, Эдмунд боялся неудачи и даже почти предвидел се. Но он ничего не сказал Гуттору и Грундвигу, шагавшим рядом с ним, и постарался не поддаваться мрачным предчувствиям.

   Его размышления были прерваны голосом Грундвига, указавшего на блестящий фонарь Эксмут-Гауза.

   - Господин мой, я полагаю, что мы должны обойти освещенную сторону отеля, чтобы нас не заметили раньше времени.

   - Хорошо, - отвечал молодой человек. - Делай, как знаешь, мой добрый Грундвиг.

   Верный слуга велел повернуть налево, и вся колонна, стараясь ступать как можно тише, направилась в тот переулок, где Грундвиг и Гуттор встретились с Фредериком Биорном. Дойдя до отеля, розольфсцы остановились и расположились в тени у стен, а Грундвиг подошел к балкону и подал условный сигнал, на который сейчас же послышался ответ. Затем дверь бокового подъезда бесшумно отворилась, и на крыльце показался Фредерик Биорн.

   Братья крепко обнялись, и Фредерик тихо сказал на ухо Эдмунду:

   - Скорее, скорее... Мне нужно человек двенадцать. Злодеи ничего не подозревают. Через пять минут они будут в наших руках.

   - Я иду с тобой.

   - Нет, милый Эдмунд, - возразил Фредерик, - возможно, что они будут защищаться, и тогда нам понадобится помощь главного отряда, нехорошо оставлять его без командира.

   - Как хочешь, брат, но я пойду и разделю с тобой опасность. Гуттор и Грундвиг с успехом смогут заменить меня.

   - Пусть будет по-твоему, - неохотно согласился Фредерик. - Однако нам надо спешить, если мы хотим захватить наших врагов врасплох.

   И, позвав Гуттора и Грундвига, он сказал им:

   - Я возьму с собой только десять человек. Если мы благополучно доберемся до библиотеки, вы нам не понадобитесь. Но если кто-нибудь из слуг адмирала заметит нас и поднимет тревогу, нам придется вступить в борьбу с ними, и тогда врывайтесь в отель, не опасаясь поднять шум. Все должно быть кончено, прежде чем сюда прибудут солдаты с ближайшего поста. Итак, вперед, друзья!

   Сопровождаемый Эдмундом и десятью розольфсцами, Фредерик Биорн исчез в темном подъезде.

   Гуттор и Грундвиг остались снаружи. Вытянув шеи, они напряженно прислушивались, но ковры, которыми были устланы все полы в Эксмут-Гаузе, заглушали шаги вошедших.

   Вдруг Гуттору показалось, что открытая дверь подъезда слегка шевелится, как будто кто-то изнутри пытается ее незаметно закрыть. Быстро просунув руку в проем, он пошарил за дверью и, нащупав там чье-то тело, схватил его и, несмотря на сопротивление, вытащил наружу.

   Это оказался верный слуга лорда Коллингвуда, Мак-Грегор, пытавшийся запереть двери и отрезать вошедших во главе с Фредериком Биорном розольфсцев от их товарищей на улице.

   - Что ты здесь делаешь? - угрожающе спросил великан.

   - А кто вы такие, чтобы я стал вам отвечать? - дерзко проговорил Мак-Грегор. - Проходите своей дорогой и прекратите нелепые шутки. С каких это пор честному слуге запрещается запирать двери дома своего господина?

   И, чтобы обмануть недоверие продолжавшего его держать гиганта, он добавил добродушным тоном:

   - Наверное, это повар, выходя, оставил дверь открытой... Этакий пьяница! Вечно шатается в неурочные часы.

   - Ты мне кажешься, приятель, не столько честным слугой, сколько самым бессовестным лгуном, - сказал Гуттор, встряхивая шотландца.

   - Берегись, ночной бродяга, - возразил Мак-Грегор. - Разве ты не знаешь, что я служу его светлости герцогу Эксмутскому?

   - Наплевать мне на всех герцогов Англии! - вскричал гигант, взбешенный тем, что его назвали бродягой. - Я сам служу герцогу Норрландскому, а он не подчиняется даже королю.

   - Не горячись, Гуттор, - остановил товарища Грундвиг. - Разве ты забыл, что нам строго запрещено шуметь? К тому же возможно, что этот человек и не врет.

   - А все-таки я его не выпущу, и пусть сам герцог решит его участь. Подумаешь, что за птица - слуга злодея Коллингвуда! Эй, вы, - обратился он к двум матросам, стоявшим к нему ближе всех, - возьмите этого негодяя и стерегите хорошенько, чтобы он не убежал.

   - Не беспокойтесь, капитан, - ответил один из матросов. - Мы вам представим его по первому требованию в самом лучшем виде, если только он будет вести себя спокойно.

   Не успел матрос докончить свою шутку, как раздался громкий металлический лязг, и дверь подъезда оказалась закрыта широким железным заслоном, едва не задевшим Гуттора.

   На этот раз нельзя было сомневаться в том, что в доме что-то произошло.

   - Измена! Измена! - закричал Грундвиг. - Наши попали в засаду!

   От волнения он на минуту задохнулся, а Гуттор заревел, как бешеный зверь.

   - Вперед! - крикнул он. - За мной!

   И, разбежавшись, он всем телом бросился на металлический заслон. Сознание, что Фредерик и Эдмунд подвергаются страшной опасности, удесятерило его необыкновенную силу. Раздался ужасный треск, и заслон, выбитый из амбразуры, с грохотом и звоном обрушился внутрь, увлекая в своем падении гиганта.

   Впрочем, Гуттор сейчас же поднялся на ноги.

   - Вперед! Вперед! - гремел он. - Горе тому, кто тронет хотя бы один волосок у них на голове!

   Он бросился на лестницу, за ним все остальные розольфсцы, за исключением двух матросов, оставшихся стеречь Мак-Грегора.

   На верху лестницы их ожидало новое препятствие: железный заслон, подобный первому, заграждал доступ во внутренние комнаты.

   - Ура! Ура! Вперед! - прохрипел гигант, бешено бросаясь на препятствия.

   И второй заслон, подобно первому, уступил его нечеловеческой силе. Гуттор ворвался в коридор, а за ним бросились его спутники.

   Отыскивая в темноте дверь, он кричал:

   - Огня! Ради Бога, огня!.. Скорее!..

   - Сейчас, - воскликнул Грундвиг, - сейчас я дам огонь, я захватил с собой фонарь.

   Наступила томительная тишина. Слышно было только, как бьются сердца нескольких десятков человек. Грундвиг высекал трут... Вдруг откуда-то до них донесся слабый крик:

   - Грундвиг! Гуттор!.. Храбрецы мои!.. Помогите!.. Гуттор, с пеной у рта, кусал себе губы. Наконец фонарь зажгли и при свете его увидели справа дубовую дверь. От богатырского напора дверь сразу разлетелась вдребезги, и Гуттор очутился в квадратной комнате, имевшей три двери. Но - увы! - все эти двери были опять-таки закрыты железными заслонами...

   Не тратя времени на размышление, Гуттор бросился на среднюю дверь, но на этот раз заслон устоял, и гигант тяжело упал на землю. Поднявшись, он стоял разбитый и обессиленный, тяжело дыша, с налитыми кровью глазами.

   При виде того, что даже гигантская сила Гуттора не может им помочь, розольфсцы пришли в уныние.

   Но Гуттор так скоро не сдался. Мысль, что его господа находятся во власти бандитов, привела его в состояние бешенства и придала ему новые силы: он вскочил на ноги, твердо решившись добиться цели или разбиться самому. Заслон приходился между двумя каменными косяками двери, выступы которых представляли очень удобную точку опоры. Гуттор уперся в них ногами и, закрыв глаза, напряг все свои мускулы.

   Кровь бросилась ему в лицо и, казалось, вот-вот брызнет сквозь кожу. Шея гиганта вздулась так, что готова была лопнуть, легкие работали, как кузнечные мехи.

   Моряки, затаив дыхание, ожидали с минуты на минуту, что он, не выдержав страшного напряжения, свалится мертвым. Вдруг послышался легкий треск... Гуттор налег из последних сил, и заслон упал, а с ним вместе обрушилась и часть стены.

   Розольфсцы закричали от радости. Стоявшие ближе бросились к нему и помогли подняться. Гуттор чувствовал головокружение, губы его были покрыты пеной и кровью.

   - Ничего, ничего, - бормотал он. - Обо мне не заботьтесь. Вперед! Вперед!

   Все, теснясь, вбежали в библиотеку. Она была пуста. В глубине комнаты находилась единственная дверь, но и та была закрыта железным заслоном. Между тем Гуттор был совершенно изнурен и не способен на новое усилие.

   Вдруг препятствие исчезло с быстротой молнии: заслон вдвинулся в стену.

   Произошло это благодаря тому, что один из матросов нечаянно нажал кнопку, приводящую в движение секретный механизм.

   В одну минуту розольфсцы наводнили весь дом. Затем отовсюду послышались возгласы удивления.

   Нигде не было и следа герцога и его спутников. Враги также исчезли.

   Раз двадцать осмотрели стены, тщательно исследовали снизу доверху все помещение и паркет, но ничего не нашли.

   Тогда Грундвиг решил, что под домом есть подземный ход, но отыскать его они не смогли, несмотря на все усилия. Попробовали допросить Мак-Грегора, но тот не мог или не пожелал дать никаких объяснений.

   - Я ничего не знаю, - говорил он. - Я бедный шотландец и всего лишь два дня тому назад нанялся к лорду. Делайте со мной, что хотите.

   Гуттор предлагал разрушить весь отель до основания, но его насилу убедили, что этого никак нельзя сделать, потому что полиция не допустит.

   Время шло, а розольфсцы все еще не уходили из отеля в тщетной надежде найти какой-нибудь след похищенных. Жаль было видеть этих храбрых и мужественных моряков, многие из которых плакали от сознания своего бессилия. Даже Гуттор и Грундвиг не скрывали отчаяния. Несчастный гигант бил себя в грудь, обвиняя в том, что не смог уберечь своих господ.

   - Ах, если бы я пошел с ними, - восклицал он, - я бы не дал им попасть в руки злодеев!..

   Грундвиг, несмотря на свое горе, сохранивший еще присутствие духа, попробовал его успокоить.

   - Нет, - говорил он, - тебе не за что себя упрекать. Ты сделал все, что только мог, для спасения своего господина. Ну же, Гуттор, ободрись. Нельзя так предаваться отчаянию. Ведь ты мужчина. Мы должны прежде всего думать о мести. Как только мы захватим злодеев в свои руки...

   - О! - вскричал Гуттор, и глаза его вспыхнули мрачным огнем. - Если только они когда-нибудь попадутся ко мне в руки!.. Нет такой ужасной пытки, которой я не придумаю для них...

  

   Между тем Билль продолжал поиски.

&nb