Главная » Книги

Зарин Андрей Ефимович - Рассказы

Зарин Андрей Ефимович - Рассказы


1 2 3 4 5 6


А. Е. Зарин

Рассказы

  
   Зарин А. Е. В поисках убийцы: Романы, рассказы. - М.: Современник, 1995. - (Старый уголовный роман).
  

СОДЕРЖАНИЕ

  
   Четвертый. История одного сыска
   Потеря чести. Трагическая история
   Пропавший артельщик
  
  

ЧЕТВЕРТЫЙ

История одного сыска

I

  
   На веранде роскошной дачи в Петергофе за утренним кофе сидел старый, заслуженный отставной генерал князь Чеканный, а напротив - его молодая жена, Вера Андреевна.
   Вдруг князь сказал, роняя газету:
   - Дергачева убили, процентщика. Помнишь его, Вера? А?
   Ложка со звоном упала в чашку. Лицо Веры Андреевны покрылось бледностью, и она откинулась к спинке стула.
   - Что с тобой? - тревожно воскликнул генерал. Она слабо улыбнулась и выпрямилась.
   - Ничего, Валерьян, не беспокойся! Просто я услыхала слово "убили"...
   Генерал покачал головою.
   - Опять эти нервы! Поезжай-ка ты за границу или в наше Широкое. Ты, моя рыбка, совсем о здоровье не заботишься...
   В голосе генерала слышалась вся нежность его чувства к молодой жене.
   Она приветливо кивнула ему.
   - Поедешь ты, и я с тобою! Ну, кого убили?
   Генерал, уже успокоившись, отхлебнул кофе, затянулся сигарою и, взяв газету, стал читать вслух.
   - Дергачева... Помнишь, я у него выручал векселя Павлуши? Такого армянского типа, крашеный!
   Вера Андреевна кивнула.
   - Ну вот его! Подле Павловска. Что-то таинственное. Нашли труп. Голова разбита топором. "Хотя при убитом оказались и часы, и перстень, и кошелек, и бумажник, - убийство все же совершено, видимо, с целью ограбления, так как боковой карман пальто вывернут и даже испачкан кровью. Преступник, очевидно, вытащил из него крупную сумму, после которой не стоило уже брать кошелька с несколькими рублями". А? Вот тебе и копил денежки! Тебе дурно, Верунчик, а?
   - Я прилягу, - тихо сказала Вера Андреевна, - этот случай правда ужасен. Особенно когда знали человека.
   Генерал отечески-нежно поцеловал жену в лоб и оставил ее у дверей будуара.
   Вера Андреевна вошла в будуар и нажала кнопку звонка. Когда вошла горничная, она сказала:
   - Паша, там, на веранде, осталась газета. Принесите ее мне!
   Паша вернулась с газетой.
   - Оставьте на столе. Если кто придет, извинитесь. У меня мигрень.
   - Слушаю! - отвечала Паша и вышла.
   Вера Андреевна нашла сообщение об убийстве и стала жадно выхватывать строки глазами.
   "Вчера, рано утром, сторож Павловского парка, идя к своему посту, увидел у канавы, что отделяет Царскосельский парк от Павловского, труп. По прибытии судебных и полицейских властей открыто несомненное преступление..."
   А потом: "...в трупе признали небезызвестного Петербургу дисконтера, Антона Семеновича Дергачева, проживавшего в Павловске на даче. По показанию прислуги он, как всегда, вышел из дому около 10 часов на музыку и не вернулся. Следствие ведется энергично..." И все.
   В дверь осторожно постучались.
   Вера Андреевна вздрогнула.
   - Кто? Что надо?
   - К вашему сиятельству посыльный. Пакет принес!
   - Положите! Дайте посыльному мелочи! И больше не тревожьте меня.
   Вера Андреевна заперла дверь, взяла пакет, быстро вскрыла его и облегченно вздохнула.
   Потом на миг глаза ее затуманились, но, отгоняя страшную мысль, она прошептала уверенно: "Не может быть!" - и опять надавила кнопку.
   Паша вошла снова.
   - Затопите камин, Паша!
  

II

  
   Катя с булками и "Петербургской газетой" в руках, как сумасшедшая, вбежала в комнаты, крича:
   - Барыня, барыня! Нашего Дергача убили! Вчера убили! Топором!
   Молодая красивая женщина выскочила из темной спальни в одной сорочке, босиком.
   - Что ты говоришь? Ты врешь? Он третьего дня был у меня!
   - Ну, вот! А от нас домой, а ночью его и хлопнули! Вот, читайте! Я нарочно газету купила! Мне в лавке Авдей сказал! Вот! - и Катя сунула в руки своей барыне газету.
   Барыня опустилась в кресло и развернула газету.
   - Тут вот, сейчас, как отвернете!
   Барыня прочла напечатанный крупными буквами заголовок: "Убийство ростовщика".
   - Читайте вслух! - попросила Катя.
   Барыня стала коленками на кресло, совсем склонилась к газете и стала, медленно разбирая слова, читать описание убийства Дергачева:
   - "Следствие ведется с энергией. На место преступления прибыл агент сыскной полиции. Пока еще ничего не открыто, но надо ожидать, что энергия следователя и ловкость агента скоро откроют преступника".
   Барыня хлопнула рукой по газете.
   - Это Степкино дело, - воскликнула она, - вот чье!
   - Что вы, барыня!
   - А я знаю, и ты не спорь! Дай скорее кофе, и я поеду!
   - Куда?
   - На него показать. Вот что!
   Лицо барыни горело негодованием и обидой. Она стояла перед Катей в одной рубашке, с распущенными волосами и, махая перед ее лицом рукою, кричала:
   - Что ты знаешь? Коли он сам мне грозил убить его! А теперь со мною рассорился, запил... и очень просто! Давай кофе! - окончила она и скрылась в спальне.
  

III

  
   Николай Николаевич Савельев, двадцати трех лет, с красивым испитым лицом, проснулся в двенадцать часов дня с тяжелой головой от беспутно проведенной ночи.
   Он позвонил и вошедшему человеку приказал подать себе кофе и газету.
   Николай Николаевич, или Николушка, как звала его до сих пор мать, был выгнан из всех учебных заведений, включая даже частные гимназии. Отец для приличия пристроил его в правление одного банка.
   Сам Савельев, вышедший из народа, был богатейшим человеком в Петербурге и пользовался широкой известностью в коммерческом мире как делец.
   Николушка лежал и читал газету, как вдруг чуть не подпрыгнул, прочитав про убийство Дергачева.
   Лицо его побледнело, он бросил газету и сразу выскочил из постели.
   "Вот когда пропал так пропал!" - мелькнуло у него в голове, и на мгновение перед глазами пошли красные круги.
   - Только Коська и выручит, - решил он вслух и поспешно начал одеваться, волнуясь и вздыхая.
  

IV

  
   Судебный следователь Виктор Иванович Ястребов встрепенулся и ожил, когда приехал на место преступления и остановился над трупом Дергачева.
   Вот сколько-нибудь интересное дело и, может быть, случай выдвинуться.
   На него одним глазом смотрело залитое кровью обезображенное лицо, на котором топорщились седые усы. Обнаженная голова представляла сплошную рану и теперь была вся облеплена мухами.
   Письмоводитель следователя, коротенький, толстый господин с красным лицом и толстым носом, звучно высморкался в синий клетчатый платок и полез в портфель за бумагой.
   Ястребов тем временем с двумя околоточными, приставом и с понятыми производил осмотр.
   Труп лежал навзничь с раскинутыми руками. Следов борьбы не было видно. По белому пикейному жилету лежала массивная золотая цепь с драгоценным перстнем вместо брелока.
   - А что на цепи? - спросил Ястребов.
   Околоточный осторожно вытащил оба конца цепи, и на одном оказался шагомер, а на другом тяжелые мозеровские часы.
   - Ограбления нет!
   - А это? - сказал пристав и указал на пальто. Левая пола его была откинута, и по ее светлой подкладке проходила кровавая полоса до бокового кармана, который был вывернут.
   - Очевидно, из кармана поспешно выдернуто что-то, - сказал пристав.
   - Да! да! Очевидно, - подтвердил следователь. - Ну, пишите, Севастьян Лукич, а вы, доктор, делайте свой осмотр. Личность опознана? Кто опознал? Молочница! Отлично! Ну, пишите!
   Доктор стал исследовать рану. Удар, видимо, раздробил череп, и от удара лопнул и вытек левый глаз. Смерть была моментальна.
   - Чем его убили?
   - Тяжелым и острым. Топором, но только небольшим, с силой необычайной.
   - Запишем! - сказал Ястребов.
   - Больше ничего? - спросил пристав. - Можно отнести труп на квартиру?
   - Да! Только осмотреть все карманы!
   Сторож нагнулся и стал обыскивать по очереди карманы убитого.
   Часы, шагомер, цепочка; в жилетке перочинный нож; в брюках кошелек и портсигар; в пиджаке бумажник и записная книжка, носовой платок. Все.
   - Соберите все и завяжите в платок. Я осмотрю после. Теперь можно унести труп. Кто знает квартиру?
   Ястребов кивнул письмоводителю и в сопровождении околоточного направился к квартире Дергачева.
  

V

  
   Ястребов расположился в небольшом кабинете Дергачева за его письменным столом, уселся плотнее в кресле, закурил и сказал:
   - Начнем! Пожалуйста, - обратился он к околоточному, - соберите - сторожа, который нашел труп, молочницу, что опознала труп, прислугу покойного и дворника. Начнем с них!
   Околоточный ввел сторожа.
   Следователь услыхал рассказ о том, как сторож шел к своему посту, увидел труп и поднял шум:
   - Зовите молочницу!
   Молочница только опознала труп.
   - Зовите прислугу!
   Лукерья вошла, и следователь при взгляде на нее невольно улыбнулся, столько в ней было задорного и чувственного.
   - Как звать? Кто? Откуда? Года?
   - Лукерья Анфисова, крестьянка Лужского уезда, двадцать лет, девица, православная, родители в деревне.
   - Ну, расскажи, что он в этот день делал, куда ушел? Был ли у него кто, не ждал ли он кого? Все говори!
   Лукерья рассказала.
   - Так. Ну, а как жил он? Может, у него враги были? Была ли у него женщина? Расскажи все про его жизнь.
   - Жили они оченно даже тихо. Редко, коли кто у них бывал. Разве по делу, больше богатые господа приезжали. А что, женщина у них есть. Караваева, Марья Васильевна. Племянник тоже есть. Только они его от себя прогнали совсем.
   - За что?
   - Поссоримшись были. Племянник пьет и, как напьется, сейчас его ругать. Жидом зовет, процентщиком и всяко! А им неприятно.
   Глаза следователя сверкнули.
   - Вот! А кто он? Как звать его?
   - Господин Трехин, Степан Петрович. А что делает, не знаю. И где живет, не знаю. Озорник!
   - Ну, что еще показать можете?
   - А больше ничего не знаю!
   - Идите! Кто там еще? Дворник? Зовите дворника!
   Но вместо дворника в комнату вошел среднего роста, крепкий, с энергичным, умным лицом господин.
   Следователь вопросительно взглянул на него.
   Вошедший галантно поклонился ему и сразу выяснил свою личность:
   - Присланный из Петербурга агент - Алексей Романович Патмосов.
   Лицо Ястребова приняло приветливый, но и начальнический вид.
   - А! Очень рад! Отлично, помогите нам! Я сейчас кончу последний опрос дворника! А вы бы на место преступления сходили.
   - Я уже был, - ответил Патмосов.
   - Ну, и отлично! Там, собственно, ничего существенного. Так я продолжаю!
   - Прошу! - сказал Патмосов. - А мне позвольте найденное при убитом.
   - Пожалуйста! На том столе!
   Патмосов присел к столу, развернул узел и начал методически осматривать каждую вещь. Околоточный ввел дворника.
  

VI

  
   Алексей Романович Патмосов являлся сыщиком по призванию, и сам Иван Дмитриевич Путилин, наш российский Лекок, отличал его за исключительные способности и остроумие.
   В настоящее время этого Патмосова знают все, кому он нужен.
   Он уже не служит агентом, занимаясь розысками по просьбе частных лиц, но к нему нередко обращается и сыскная полиция в затруднительных случаях.
  

VII

  
   Следователь обратился к дворнику с обычными вопросами и в заключение спросил:
   - Ну, что вы можете показать?
   Дворник, молодой парень в новых сапогах, переставил ноги, переложил в другую руку фуражку и сказал:
   - Так что барин как барин. За дачу заплатил сразу. Мне тоже платил аккуратно, только скупехонек был. Я ему переносил мебель, так он всего двадцать копеек дал, а обыкновенно рупь дают...
   - Бывал ли у него кто-нибудь?
   - Так что не замечал. Был тут два раза такой молодой господин, опять, евонная барыня была раз, а то никого.
   - Ну, больше ничего! - хотел подвести итог следователь.
   - Позвольте еще один вопрос, - мягким голосом произнес Патмосов.
   Следователь с неудовольствием взглянул на него и сухо сказал:
   - Пожалуйста!
   Патмосов обратился к дворнику:
   - Скажи мне, голубчик, у Лукерьи, что здесь служит, никого нет? Ни брата, ни кума?..
   Дворник широко улыбнулся.
   - Как же без этого быть! При ей питерский состоит. Как барина нет, так он и здесь!
   - А кто он?
   - Говорит, слесарь, а звать Прохором. Ухарь.
   Следователь насторожился и быстро вмешался в допрос.
   - Говоришь, он часто бывает? Когда был последний раз?
   - А вчера; весь день. Барин ушел, а через полчаса времени она его до калитки проводила.
   - Барин знал про него?
   - Нет! Он словно сам путался с Лукерьей, так она прятала своего-то.
   - Иди!
   Дворник поклонился и вышел.
   - Вы теперь еще раз Лукерью спросите, - предложил следователю Патмосов.
   - Да, да, я это хотел! Позовите прислугу! - распорядился следователь.
   Теперь, когда вошла Лукерья, он уже не улыбался ей и принял суровый вид.
   - Я позвал вас снова, - начал он, - чтобы спросить, кто такой этот Прохор, который к вам ходит, где он живет и когда он был у вас в последний раз? - при этом он испытующе посмотрел на Лукерью.
   Лукерья сразу изменилась в лице, но через мгновение оправилась.
   - Земляк мой. Вот и ходит. А был вчерась и ушел, когда барин спал. Торопился на восемь часов.
   - Как его фамилия, и где он живет?
   - Резцов фамилия, а живет в десятой роте, у Селиванова.
   - Номер дома знаете?
   - Дому четырнадцать, а квартире тридцать восемь.
   Патмосов написал на бумажке несколько слов и через письмоводителя передал Ястребову.
   Тот прочел и сказал околоточному:
   - Введите Копытова!
   Околоточный снова ввел дворника. Лукерья исподлобья взглянула на него, и на лице ее выразилась тревога.
   - Скажи точно, когда ушел с дачи этот Прохор? - спросил его следователь.
   Лукерья стала белее бумаги.
   - С полчаса после барина. Так что уж десять часов пробило.
   - И врешь! - вдруг резко сказала Лукерья. - Это ты из ревности брешешь! Восьми не было!
   - Говори! Я ж видел, как ты его провожала, а раньше того барин вышел.
   - Врет он, господин судья, - заговорила Лукерья с яростью, - с ревности часы спутал.
   - Да уж темно было, а в восемь разве темно?
   - И темно не было!
   - Ну, будет, - остановил их следователь, - идите!
   Они вышли, переругиваясь.
   - На сегодня все! - сказал следователь. - Собирайтесь, Севастьян Лукич! Ну, что вы нашли, что скажете? - обратился он к Патмосову.
   Патмосов встал.
   - Сейчас ничего не могу вам сказать, а завтра что-нибудь выяснится.
   - Так, так! Завтра уже ко мне в камеру пожалуйте! Я там буду!
   Патмосов поклонился.
   - А за Прохором что-то есть! Кажется, мы на следу! - сказал следователь.
  

VIII

  
   Ястребов ходил по своей камере, которая помещалась в его квартире, в Царском, и говорил письмоводителю:
   - Мы должны с вами разыскать убийцу. Это первый интересный случай в моей практике. А то все воровство, кража со взломом, пьяные мазурики, мужичье. Этого же весь Петербург знает. Да!
   - Господин Патмосов, - доложил сторож.
   - Зови, зови! - закричал Ястребов и встал с кресла навстречу сыщику. - А, здравствуйте! Садитесь. Что новенького?
   Патмосов поздоровался с ним, с Флегонтовым, сел и сказал:
   - Да особого ничего; так, общие приметы...
   - Ну, ну, поделитесь.
   - Вот-с как мне пока представляется убийство...
   Патмосов закурил и начал рассказ:
   - Убитому Дергачеву кто-то назначил в этом месте свидание ровно на десять часов вечера. Дергачев, как вам известно, вышел сам около десяти и прямо пошел на свидание, придя с опозданием минут на десять. По-видимому, он кого-то встретил на дороге и пошел медленным шагом. Его встретил высокий, крепкий и нервный господин, и они стали о чем-то беседовать, спорить, снова беседовать. Потом спор обострился. Нетерпеливый господин не выдержал. Трах! И готово! А когда убил, то выхватил из его кармана то, что нужно, и ушел.
   Следователь слушал его, кивая головою и слегка улыбаясь.
   - Так, - сказал он. - Отлично! А чем ударил этот господин Дергачева, и что он вытащил из его кармана?
   Патмосов засмеялся.
   - Я не ясновидец! Впрочем, ударил он его чем-то вроде топорика. Может, косарем.
   - А что украл?
   - Бумаги! - уверенно ответил Патмосов. - Только не деньги. Видите ли, этот Дергачев ничем не брезгал и любил нечистые векселя. Так вот... такие векселя. А может, и деньги!...
   - Может, деньги, может, не деньги, - усмехнулся следователь. - Так! Ну, а откуда у вас все эти подробности, дорогой...
   - Алексей Романович, - подсказал Патмосов. - Какие подробности?
   - Виноват, простите! Да вот насчет времени, роста, нетерпения и прочая.
   - Это пустяки, - улыбнулся Патмосов, - вы сейчас сами увидите. У покойника оказался шагомер в кармане, а на шагомере значится пять тысяч семьсот шагов. Я стал мерить. От дачи убитого до мостика, что ведет в парк, ровно три тысячи двести шагов, то есть минут двадцать ходу, а так как он вышел совсем перед десятью, то, значит, пришел минут на десять-пятнадцать после десяти. Ясно?
   Следователь кивнул.
   - А что тот ждал в нетерпении, так видно по окуркам папирос. Он грыз их и подле мостика набросал целую кучу. Характерные окурки! - и Патмосов положил на стол сверток бумаги, в котором оказалось штук двадцать папиросных окурков. Они были с непомерно длинными мундштуками, причем самые мундштуки были изгрызаны. - Я их вчера собрал, - заметил Патмосов. - По дорожке валялись, а у мостика штук десять. Понятно, нетерпеливый.
   - Ну-с, а рост?
   - Да Дергачев роста среднего, а тот его по темени бил! Очевидно, высокий. Теперь дальше-с. От ворот до мостика я сосчитал девяносто шагов, а осталось, по шагомеру, две тысячи пятьсот. Вот они и ходили взад и вперед. Раз тридцать, а что иногда останавливались - видно было опять по окуркам. В ином месте вдруг три окурка.
   - Что же вы думаете? - спросил следователь.
   - Я бы пересмотрел его бумаги и записки. Быть может, там какой-нибудь намек. Вы смотрели бумажник?
   - Смотрел; семьдесят пять рублей и три письма от какой-то любовницы.
   Патмосов промолчал, потом сказал:
   - Вы позвольте мне их?
   - Сделайте одолжение. Севастьян Лукич, дайте! Ну, что вы еще узнали?
   Патмосов осторожно взял три почтовых листика, уложил их в свой бумажник и ответил:
   - Насчет Лукерьи и Прохора... Оба хороши, Лукерья судилась за кражу у барина на одном месте, где она служила. Но была оправдана, а этот Прохор два раза в тюрьме сидел за кражи.
   Следователь вскочил.
   - И вы молчали! Вот вам и убийца! Арестовать его, и все!
   - Ваше дело, - сказал Патмосов.
   - И думать нечего! Вот вам приказ. Пожалуйста! Заодно и обыск у него сделать, и сейчас же его ко мне переслать!
   Догадливый Флегонтов уже написал постановление и подал Ястребову. Тот подписал бумагу и передал ее Патмосову.
   Патмосов встал.
   - Так я пойду!
   - Пожалуйста!
   В это мгновенье вошел сторож.
   - Барыня вас видеть хочет. Сказывает, насчет убийства!
   - Проси! - быстро сказал следователь и обратился к Патмосову: - Вы останьтесь!
   Патмосов поклонился и отошел в угол камеры, где сел на стул.
   В то же время в комнату порывисто вошла пышно и безвкусно одетая дама и обратилась к следователю:
   - Вы господин следователь?
   - К вашим услугам! - галантно ответил Ястребов, подавая стул.
   - Который по убийству Дергачева?
   - Совершенно верно!
   - Я знаю убийцу! - сказала дама и, стукнув зонтиком, вызывающе оглядела стены камеры, следователя, письмоводителя и скромно сидящего Патмосова.
  

IX

  
   Следователь смутился.
   - Сударыня, это так важно! Вы позволите записать?
   - Пишите, мне все равно! Как только Катя мне сказала, я сразу! Я его не боюсь, мерзавца...
   Следователь мигнул письмоводителю и заговорил:
   - По порядку, сударыня. Имя, отчество, звание и все прочее?
   - Знаю, знаю! Звать меня Караваева, Марья Васильевна, кронштадтская мещанка, сирота, православная, двадцать четыре года, цеховая портниха. Вот и все! Довольно?
   - Великолепно, - улыбался следователь, - теперь что вы имеете передать по делу об убийстве Дергачева?
   - А кто убийца! Видите ли, я прямо, - начала она, оборачиваясь то к Ястребову, то к Флегонтову, я прямо скажу, что была на содержании у Дергачева. Скупой был покойник. Правда, возил гулять, платья дарил, вещь, коли заклад просрочен...
   - Как? Он под вещи давал?
   - А то как же! По клубам больше. Проиграются и закладывают.
   - Так. Продолжайте.
   - А денег всего сто рублей давал. У него племянник Степан Петрович Трехин. Только совсем разбойник. Пьет и буянит. Я уж вам всю правду говорю. Я попуталась с ним и даже денег ему давала, только с ним одно горе. А тут он с Дунькой связался. Да! Она у Коровина на содержании. Так вот. Этот Дергачев, покойник, царство ему небесное, раз мне и говорит: "Никого у меня нет. Люби меня крепко, а я на тебя все отпишу". Вот как я поссорилась со Степкой, и скажи ему это. Как он зарычит, как вскочит! "Да я, - кричит, - убью раньше того!" И убежал. Это в субботу было, а нынче читаю - и убил! Понятно - он!
   Она порывисто перевела дух.
   Наступила тишина. Флегонтов торопливо подал бумагу следователю.
   Ястребов прочел вслух показание.
   - Теперь подпишите его!
   - С удовольствием.
   Она сняла перчатку и старательно вывела свою фамилию.
   Потом встала, взяла зонтик и сказала:
   - Я вас очень просить буду поискать завещание.
   - Есть, так отыщем! Ваш адрес?
   - Поварской, дом пять!
   - В случае чего мы вас потревожим. А Трехина адрес?
   - Жил на Невском, пятьдесят четыре, в меблирушках, а сейчас не знаю!
   - Благодарю вас!
   - А убил он, это я знаю!
   Караваева сделала общий поклон и, шурша юбками, вышла.
   - Ну, что вы думаете? - спросил следователь.
   - Разузнать надо, - сказал Патмосов.
   - Непременно! Севастьян Лукич, напишите повестку Трехину.
   - А как насчет Прохора Резцова? - спросил Патмосов.
   Следователь развел руками.
   - И не пойму! Вот история! Понятно, арестуйте. Что на него смотреть! Не он - отпустим! Теперь у нас двое.
  

X

  
   Трехина искать не пришлось. Он приехал в квартиру убитого дяди и тотчас начал распоряжаться в ней как хозяин.
   Это был господин лет тридцати трех, с типичной наружностью отставного поручика-скандалиста.
   - Где ключи? - спросил он у Лукерьи, едва вошел в комнату.
   - У следователя и пристава. Пришли, все описали, печати присургучили и ушли!
   - Так! А ты стащить много успела? А? Ха-ха-ха! Ну, там я с ними поговорю! А теперь устрой закуску и водки! Скоро!
   Лукерья засуетилась готовить завтрак новому барину. Он прошел в спальню, где, не снимая сапог, растянулся на дядюшкиной постели. Лукерья принесла ему завтрак.
   - Свои истратила, - сказала она.
   - Ничего, сквитаемся, - ответил Трехин и, обняв ее под колени, привлек на постель.
   - Ну, говори, старый хрыч путался с тобою? А?
   - Что это вы, какие глупости! - кокетливо усмехнулась Лукерья, оказывая ему слабое сопротивление.
   - Рассказывай! Он ко всякой бабе, как муха к меду! Машка была?
   - Была. К следователю ездила и на вас показала, а потом сюда.
   - На меня? Что на меня?
   - А что вы дядюшку своего убили! - сказала Лукерья.
   Трехин выпустил ее и вскочил.
   - Это она на меня! Ха-ха-ха! Со злости, значит. От великой ревности. Ну, уж и оттреплю я ей шиньон! Будет знать Степана!... А что ей наследство улыбнулось - это верно!
   - Она сказывала, что он уже написал.
   Трехин опять вскочил и вытаращил глаза, словно подавился куском.
   - Врет! - заревел он через мгновение и вдруг, схватив фуражку, вихрем вынесся из комнаты...
   Следователь только что окончил обед и собирался отдохнуть, когда слуга доложил ему о господине, который непременно хочет его видеть.
   - Обязательно и непременно! - раздался сиплый голос, и в комнату вошел Трехин.
   Ястребов встал и вопросительно посмотрел на него.
   - Трехин! Степан Петрович, оговоренный девицей Караваевой в убийстве своего дяди и, между прочим, пришедший узнать о наследстве, так как нет ни гроша! А по оговору готов отвечать.
   Ястребов на мгновение растерялся.
   - Простите, теперь неслужебное время, и по делу я вас прошу прийти ко мне завтра к одиннадцати часам.
   - Очень хорошо!
   - Что же до наследства, это меня не касается. На ввод есть законный срок, а до той поры все у судебного пристава.
   Трехин словно опомнился.
   - Очень хорошо! Прошу извинить! До завтра! - и, щелкнув каблуками, он повернулся и вышел.
   Ястребов лег на диван.
   - Чушь, - сказал он вполголоса, - убийца так открыто не появился бы. Просто баба из ревности наплела... Однако рожа разбойничья, - через минуту пробормотал он, - в уголовной практике встречаются всякие наглецы... Завтра выясню, - решил он и закрыл глаза.
  

XI

  
   Патмосов вышел из вагона и, не заходя домой, направился в меблированные комнаты на Невский, в дом пятьдесят четыре.
   - Где здесь живет Трехин? - спросил он дворника.
   - А в номере шестнадцать, у Анфисовой. Вон лестница направо, - указал он.
   Патмосов поднялся по лестнице, остановился у квартиры No 16 и позвонил.
   Незапертую дверь открыли, и Патмосов увидел высокую старуху с нечесаными волосами и выпученными глазами.
   - Трехин, Степан Петрович, дома? - спросил он.
   Старуха энергично тряхнула головой.
   - Третий день нет. Как ушел, так и нет. Вам что?
   - Дело есть. Позвольте ему записку оставить.
   - А, сделайте милость. Войдите к нему. Вот дверь направо!
   Патмосов отворил дверь и вошел в типично меблированную комнату.
   Он подошел к письменному столу и присел. В комнате появилась старуха и спросила его:
   - Вы кто же будете? Из приятелей?
   Патмосов кивнул.
   - Чай, по "Зеленому якорю"? - сказала снова старуха и продолжала: - Его нет, а в газетах пишут, что его дядюшку ухлопали. Наследник теперь. То-то начудит!
   - Не без этого! - вставил Патмосов.
   Старуха подошла ближе и понизила голос:
   - А он-то его ругал да поносил! Как напьется, так и ругать его! Тут в субботу вернулся пьяный-пьяный и ну кричать: "Убью я его, пса старого!" Даже страшно. Ан и накликал!
   Патмосов встал.
   - Я лучше зайду завтра!
   - А записку?
   - Нет, я уж на словах.
   - Как знаете, а коли его завтра не будет, объявку сделаю и комнату сдавать буду. Ну его!
   Патмосов отправился в сыскное и попросил найти Резцова, дав его адрес.
   - Просто сыскать?
   - Да! И если он есть на квартире, известить меня, а нет - поискать по городу и тоже меня известить. Арестую я сам!
   Дома Патмосов достал бумажник, вынул из него три почтовых листика и начал внимательно прочитывать их.
   Это были три письма, писанные, несомненно, одной и той же женщиной к любимому человеку, и для Патмосова, по мере чтения их, становилось ясно, что процентщик не может получать таких писем.
   Первое письмо начиналось воплем любящего сердца: "Сережа, не мучай меня так безжалостно!" Дальше шло страстное объяснение в любви и опять просьба не говорить о чем-то - "об этом".
   "Я не могу решиться на это никогда, никогда, - читал Патмосов. - Он для меня отец, я для него дочь. Могу ли я надругаться над его чувством и оставить его одинокого! Я и так считаю себя подлой, подлой. Не мучай же меня, Сережа, и не говори мне об этом", - оканчивалось письмо, и после него подпись: "Твоя В.".
   Второе письмо касалось ребенка - "маленького нашего Сережи".
   "Я была вчера у него", - написано было дальше, и следовало восторженное описание младенца.
   И, наконец, третье - не письмо, а записка: "Бога ради, съезди туда и сегодня же сообщи мне, что с С.? У нас прием, и я как арестованная. Бога ради!"
   И все.
   Как они попали в бумажник Дергачева? Кто этот Сережа, эта В.? И что-то подсказывало Патмосову, что в этих письмах тайна убийства.
  

XII

  
   Следователь еще спал, когда наутро следующего дня к нему приехал Патмосов и прямо прошел к нему в спальню.
   - Вы извините меня, что я прямо лезу, но времени мало, - здороваясь, сказал он лежащему в постели Ястребову.
   Ястребов встрепенулся.
   - Что-нибудь новое?
   - Резцова арестовал.
   - Что же? Он?
   - Сказать не могу, но странного много. Двадцать седьмого он ушел из квартиры и не показывался в ней. Я отрядил искать его по всем вертепам, и вот на Подольской, в непотребном доме, его нашли совсем пьяного. Он угощал компанию и хвастал деньгами. Я приехал и арестовал его. Свез в отделение к нам, и там у него нашли четыреста рублей и серебряный портсигар с монограммами.
   - Спрашивали? - быстро спросил Ястребов.
   - Украл, несомненно, но путает. Что был у Лукерьи, сознается; а где ночь провел - не указывает.
   - Ну вот! Понятно, он убил! - воскликнул Ястребов. - Где же он?
   - Вам его сегодня к одиннадцати часам доставят.
   - Вы будете?
   - Нет, я хочу на похороны сходить.
   Ястребов стал одеваться, а Патмосов собрался уходить.
   - Вот найденное у него и протокол обыска, - сказал он, кладя на стол деньги в засаленном кошельке и массивный портсигар.
   - Из залогов, верно, - предположил Ястребов.
   - Вы позволите взять его на несколько часов? - попросил Патмосов.
   - Пожалуйста!
   Патмосов ушел, а Ястребов напился чаю и прошел в камеру.
   Флегонтов был уже на месте.
   - Ну, Севастьян Лукич, - весело сказал Ястребов, - убийца-то, кажется, у нас. Сейчас приведут
   - Кто же это, Виктор Иванович?
   - А Резцов, слесарь Резцов!
   - Патмосов то же говорит?
   - Он и арестовал. Да что он! Знаете, они все сыщики только, как ищейки, если их по следу пустить. А чтобы додуматься до истины...
   В этот момент дверь распахнулась, и в камеру в сопровождении сторожа ввалился Трехин.
   - Вот и я! Честь имею кланяться!
   Ястребов сердито посмотрел на него и строго сказал:
   - Надо было доложить о себе, а не врываться.
   - Я и не врывался, а если ваш сторож свою цигарку курит, мне некогда ждать. Я хочу еще на погребенье поспеть.
   - Садитесь! - сказал ему Ястребов.

Категория: Книги | Добавил: Ash (12.11.2012)
Просмотров: 897 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа