Кун Николай Альбертович - Легенды и мифы Древней Греции

был Нестор, что боги и особенно Афина-Паллада помогут сыну Одиссея узнать, где его отец.

  Настала ночь. Телемах стал собираться идти на ночь на свой корабль, но Нестор не отпустил его. Он хотел чтобы сын Одиссея провел ночь в его дворце. Советовал и Ментор Телемаху переночевать у Нестора. Сам же он собрался идти к кораблю, так как, по его словам, ему нужно было плыть в страну кавконов, чтобы получить с них старый долг. Сказав это, обратился вдруг мнимый Ментор в морского орла и скрылся из глаз изумленных пилосцев. Понял Нестор и все присутствовавшие, что помогает Телемаху сама богиня Афина.

  На следующее утро Нестор принес в жертву великой богине Афине телку с вызолоченными рогами. После жертвоприношения и пира сыновья Нестора запрягли коней в колесницу. На колесницу взошли Телемах и младший сын Нестора Писистрат и отправились в путь к Менелаю.

  Быстро бежали кони. К вечеру путники достигли Феры[1],где жил герой Диокл. Он дал приют на ночь Писистрату и Телемаху, а утром, едва на небе разгорелась заря, отправились они дальше и к вечеру прибыли в Спарту. --------------------------------

  [1] Город на берегу Мессенского залива в Мессении. --------------------------------

  Когда Телемах с Писистратом прибыли в Спарту, там во дворце Менелая было большое торжество: Менелай отсылал дочь свою к Неоптолему, сыну Ахилла, которому он еще под Троей обещал ее в жены. Кроме того, справлял Менелай и свадьбу сына своего Мегапента. Весело пировали гости Менелая. Их развлекали игрой на лирах певцы, а под звуки лиры плясали двое юношей. Как раз в самый разгар пира подъехали ко дворцу Телемах с Писистратом. Их встретил слуга Менелая. Увидев чужеземцев, побежал он к Менелаю и спросил его, примет ли он во дворце пришельцев. Менелай велел немедленно отпрячь коней и звать пришельцев на пир. Испытав много бедствий во время пути, когда и ему самому приходилось часто пользоваться гостеприимством, Менелай никому не отказывал в гостеприимстве. Побежал слуга исполнить веление царя. Впрягли слуги коней и ввели чужеземцев во дворец. Омывшись в прекрасных ваннах и надев чистые одежды, Телемах и Писистрат пошли в пиршественную залу. Поразило их необычайное богатство и роскошь, которые встречали они на каждом шагу во дворце Менелая. Приветливо встретил чужеземцев Менелай и пригласил их сесть рядом с собой.

  Богат был пир Менелая. Пораженный великолепием дворца и пира, Телемах наклонился к Писистрату и тихо сказал ему, что нигде не видел он такой роскоши и думает, что лишь дворец самого Зевса может быть богаче. Услыхал Менелай слова Телемаха и с улыбкой сказал, что не могут смертные равняться с бессмертными богами, если же велико богатство его дворца, то велики труды и грозны те опасности, которые пережил он, добывая эти богатства. Но если велики были опасности, пережитые им, все же они ничто в сравнении с теми, которые выпали на долю Одиссея. Так сказал Менелай. Заплакал Телемах, услыхав об отце. В это время вошла жена Менелая, прекраснокудрая Елена. За ней рабыни несли золотую прялку и серебряную с золотыми краями корзину с пряжей. Взглянув на чужеземца, поразилась Елена сходством одного из них с Одиссеем. Она сказала об этом Менелаю. Писистрат, услыхав ее слова, сказал, что перед ней действительно Телемах, сын Одиссея. Обрадовался Менелай - ведь рядом с ним сидел сын его любимого друга, который претерпел столько бед ради него. Стал вспоминать он о подвигах Одиссея и о тех невзгодах, которые претерпели греки под Троей. Вспомнила об Одиссее и Елена. Эти воспоминания об отце вызвали вновь слезы у Телемаха. Заплакал и Писистрат, вспомнив погибшего под Троей брата Антилоха. Печаль о погибших друзьях овладела и Менелаем. Тогда Елена, чтобы развеселить пирующих и прогнать невеселые думы, подлила в кубок сок чудесного растения. Этот сок, дающий забвение печалей, подарила ей в Египте царица Полидамна. Но пора было кончать пир. Вскоре царь Менелай и его гости удалились на покой. Разговор с Телемахом царь Спарты отложил до следующего дня.

  Рано утром царь Менелай вышел из спальни своей, прошел в покой, в котором ночевал Телемах, и спросил его о причине приезда в Спарту. Телемах ответил, что прибыл в Спарту узнать о судьбе отца. Рассказал Менелай сыну Одиссея о всех своих приключениях и о том, как морской бог Протей открыл ему судьбу героев, возвращавшихся из-под Трои. Одиссей, как сказал тогда Протей, томится в неволе на острове нимфы Калипсо. Вот все, что мог сообщить об отце Телемаху Менелай. Стал уговаривать царь Спарты Телемаха остаться у него гостем двенадцать дней. Но Телемах просил царя не удерживать его и отпустить скорее домой. Долго длилась беседа Менелая с Телемахом.

  Пока беседовали они, вновь собрались гости во дворце царя. Скоро должен был опять начаться веселый пир.

ЖЕНИХИ ГОТОВЯТ ГИБЕЛЬ ТЕЛЕМАХУ, КОГДА ОН ВЕРНЕТСЯ НА ИТАКУ

  Изложено по поэме Гомера "Одиссея"

  Пока Телемах был в Пилосе и Спарте, женихи узнали случайно от пришедшего к ним Ноемона, что Телемах покинул Итаку. Испугались они, так как думали, что Телемах поехал за помощью в Пилос и Спарту. Антиной посоветовал женихам снарядить корабль и, отплыв в море, ждать Телемаха, чтобы неожиданно напасть на него и убить. Тотчас согласились на это злое дело все женихи. Собрав гребцов, пошли они на берег моря, снарядили корабль и отплыли по направлению к острову Астериду, чтобы устроить там засаду. Пенелопа узнала об их коварном замысле. В отчаяние пришла она. Ведь и она не знала того, что Телемах отплыл из Итаки. Она уже хотела послать слугу к отцу Одиссея, старцу Лаэрту, чтобы известить его об опасности, которая угрожает его внуку. Но служанка Эвриклея удержала ее от этого. Она посоветовала Пенелопе молить о помощи богиню Афину. Послушалась царица Эвриклею, принесла жертву богине и обратилась к ней с мольбой. Затем легла на свое богатое ложе и заснула. Богиня Афина вняла ее мольбам. Послала она спящей Пенелопе призрак ее сестры Ифтимы. Поведал призрак Пенелопе, что не погибнет Телемах. Когда же спросила Пенелопа о судьбе мужа, ничего не ответил ей призрак Ифтимы и скрылся, подобный легкому туману. Проснулась Пенелопа; она поняла, что боги послали ей это видение.

  ОДИССЕЙ ПОКИДАЕТ ОСТРОВ НИМФЫ КАЛИПСО

  На совете решили бессмертные боги, что Афина должна помочь Телемаху невредимым вернуться на родину и не дать женихам напасть на него. Гермес же должен лететь на остров Огигию и повелеть нимфе Калипсо отпустить Одиссея. Громовержец тотчас послал Гермеса к Калипсо.

  Надев свои крылатые сандалии и взяв в руки жезл, быстрый, как мысль, Гермес понесся с Олимпа. Подобно морскому орлу, летел он над морем и в мгновение ока достиг Огигии. Прекрасен был этот остров. Пышно разрослись на нем платаны, тополя, сосны, кедры и кипарисы. Лужайки покрыты были сочной травой, а в траве благоухали пышные фиалки и лилии. Четыре источника орошали остров, и, прихотливо извиваясь между деревьев, бежали от них ручьи. На острове был прохладный грот; в нем-то и жила нимфа Калипсо. Весь грот разрос виноградными лозами, а с них свешивались спелые гроздья. Когда Гермес вошел в грот, Калипсо сидела и ткала золотым челноком покрывало с дивным узором. Одиссея не было в гроте. Одиноко сидел он на утесе у самого берега моря, устремив взор в морскую даль. Слезы лил Одиссей, вспоминая о родной Итаке. Так проводил он целые дни, печальный и одинокий.

  Увидев входящего Гермеса, встала навстречу ему Калипсо. Она пригласила его сесть и предложила ему амврозии и нектара. Насытившись пищей богов, передал Гермес нимфе волю царя богов и людей Зевса. Опечалилась Калипсо, узнав, что должна она расстаться с Одиссеем. Она хотела навсегда удержать его у себя на острове и даровать ему бессмертие. Но не могла она противиться воле Зевса.

  Когда Гермес покинул Калипсо, она пошла на берег моря, туда, где сидел печальный Одиссей, и сказала ему:

  - Одиссей, осуши твои очи, не сокрушайся более. Я отпускаю тебя на родину. Иди, возьми топор, наруби деревьев и сделай крепкий плот. На нем отправишься ты в путь, а я пошлю тебе попутный ветер. Если угодно это богам, то ты вернешься на родину.

  - Богиня, - ответил Калипсо Одиссей, - не возвращение на родину готовишь ты мне, а что-нибудь другое. Разве могу я на утлом плоту переплыть бурное море? Ведь не всегда благополучно переплывает его и быстроходный корабль. Нет, богиня, я только тогда решусь взойти на плот, если дашь ты мне нерушимую клятву богов, что не замышляешь погубить меня.

  - Правду говорят, Одиссей, что ты умнейший и самый дальновидный из смертных! - воскликнула Калипсо, - клянусь тебе водами Стикса[1], не хочу я твоей гибели. --------------------------------

  [1] Клятва водами подземной реки Стикса считалась нерушимой клятвой богов. --------------------------------

  Вернулась с Одиссеем Калипсо в грот. Там во время трапезы стала она уговаривать Одиссея остаться. Она бессмертие сулила Одиссею. Она говорила, что если бы только знал Одиссей, сколько опасностей предстоит ему пережить во время пути, то остался бы он у нее. Но слишком сильно было желание Одиссея вернуться на родину, никакими обещаниями не могла его заставить Калипсо забыть родную Итаку и свою семью.

  На следующее утро Одиссей приступил к постройке плота. Четыре дня трудился Одиссей, рубил деревья, обтесывал бревна, связывал их и сбивал досками. Наконец, плот был готов, и укреплена была на нем мачта с парусом. Калипсо дала Одиссею припасов на дорогу и простилась с ним. Распустил Одиссей парус, и плот, гонимый попутным ветром, вышел в море.

  Восемнадцать дней уже плыл Одиссей, определяя путь по созвездиям - Плеядам и Большой Медведице. Наконец показалась вдали земля, - это был остров феакийцев. В это время увидал плот Одиссея бог Посейдон, возвращавшийся от эфиопов. Разгневался повелитель морей. Схватил он свой трезубец и ударил им по морю. Поднялась страшная буря. Тучи покрыли небо, ветры море, налетев со всех сторон. В ужас пришел Одиссей. В страхе завидует он даже тем героям, которые со славой погибли под Троей. Громадная волна обрушилась на плот Одиссея и смыла его в море. Глубоко погрузился в морскую пучину Одиссей, насилу выплыл он. Ему мешала одежда, данная на прощанье нимфой Калипсо. Все же нагнал он свой плот, схватился за него и с большим трудом влез на палубу. Яростно бросали плот во все стороны ветры. То гнал его свирепый Борей, то Нот, то играл им шумный Эвр, и, поиграв, перебрасывал Зефиру[1]. Как горы, громоздились вокруг плота волны. --------------------------------

  [1] Борей - северный ветер, Нот - южный, Эвр - восточный, Зефир - западный. --------------------------------

  В такой опасности увидела Одиссея морская богиня Левкотея. Она взлетела под видом нырка из моря, села на плот Одиссея и приняла свой настоящий образ. Обратившись к нему, повелела ему Левкотея снять одежду, броситься с плота в море и вплавь достигнуть берега. Дала Одиссею богиня чудесное покрывало, которое должно было спасти его. Сказав это, приняла образ нырка Левкотея и улетела. Не решился, однако, Одиссей покинуть плот. Но тут бог Посейдон воздвиг громадную, словно гора, волку и обрушил ее на плот Одиссея. Как порыв ветра разносит во все стороны кучу соломы, так разметала волна бревна плота. Едва успел Одиссей схватить одно из бревен и сесть на него. Быстро сорвал он с себя одежду, обвязался покрывалом Левкотеи, бросился в море и поплыл к острову. Увидал это Посейдон и воскликнул:

  - Ну, теперь довольно с тебя! Теперь плавай по бурному морю, пока не спасет тебя кто-нибудь. Будешь ты теперь доволен мною!

  Так воскликнув, погнал своих коней Посейдон к своему подводному дворцу. На помощь же Одиссею пришла Афина-Паллада. Она запретила дуть всем ветрам, кроме Борея, и стала успокаивать разбушевавшееся море.

  Двое суток носился Одиссей по бурному морю. Лишь на третьи сутки успокоилось море. С вершины волны Одиссей увидал недалеко землю и страшно обрадовался. Но когда он уже подплывал к берегу, то услыхал шум прибоя. Волны с ревом бились между прибрежными утесами и подводными камнями. Неминуема была бы гибель Одиссея, его разбило бы об утесы, но и тут помогла ему Афина-Паллада. Одиссей успел ухватиться за скалу, а волна, отхлынув, с силой оторвала его от скалы и вынесла в море. Теперь Одиссей поплыл вдоль берега и стал искать место, где мог бы выплыть на берег. Наконец, увидал он устье реки. Взмолился Одиссей богу реки о помощи. Услыхал его бог, остановил свое течение и помог Одиссею добраться до берега. Вышел на берег могучий герой, но долгое плавание так обессилило его, что он упал без чувств на землю. Насилу пришел в себя Одиссей. Снял он покрывало Левкотеи и, не оборачиваясь, бросил его в воду. Быстро поплыло покрывало и вернулось в руки богини. Одиссей же в стороне от берега нашел две густо разросшиеся маслины, под которыми была груда сухих листьев. Зарылся он в листья, чтобы защититься от ночного холода, а богиня Афина погрузила его в глубокий сон.

ОДИССЕЙ И НАВСИКАЯ

  Изложено по поэме Гомера "Одиссея"

  Пока Одиссей спал, зарывшись в груду сухих листьев, богиня Афина-Паллада пошла в город феакийцев[1]. Там вошла она во дворец царя Алкиноя и, приняв образ дочери морехода Диманта, явилась спящей царевне Навсикае. Стала упрекать Навсикаю богиня за то, что не заботится она об одеждах. Напомнила юной царевне Афина, что уже недалек день ее свадьбы, для него должна приготовить она чистые одежды своим родным и тем, которые поведут ее в дом жениха. Торопила богиня Навсикаю ехать с рабынями скорее на берег моря к водоемам, чтобы вымыть одежды. Сказав это, покинула Навсикаю богиня и вознеслась на светлый Олимп. --------------------------------

  [1] Феакийцы - мифический народ, остров которых, по представлению греков, находился где-то на крайнем западе моря. --------------------------------

  На заре Навсикая пробудилась. Поразил ее виденный ею сон. Тотчас пошла она к своим родителям. Она застала мать свою Арету близ очага. Окруженная служанками, она пряла пурпурную пряжу. Отца же Навсикая встретила в дверях, - он шел на совет феакийских старейшин. Подошла к отцу Навсикая и стала просить его дать ей повозку, запряженную мулами, чтобы могла она поехать на реку мыть одежду.

  - Много собралось у нас нечистой одежды, - сказала Навсикая, - я поеду мыть ее. Ведь должен же ты сверкать чистотою одежд в совете старейшин, да и твои юные сыновья хотят в чистых одеждах посещать хороводы феакийских дев. Об одежде же я забочусь одна.

  Так сказала Навсикая, но о браке, которого желала всем сердцем,не проронила она ни слова. Стыдилась она упомянуть о нем. Но Алкиной понял тайную мысль дочери и, нежно улыбнувшись ей, повелел рабам приготовить повозку с корзиной и запрячь в нее мулов. Поспешно собралась Навсикая. Царица Арета дала ей пищи и вина, чтобы могли дочь и рабыни утолить голод после работы. Дала она им и золотой сосуд с благовонным маслом для умащения тела после купания.

  Весело отправилась Навсикая и ее рабыни на берег моря. Прибыв к водоемам, вымыли они в них одежды, выполоскали и расстелили сушиться на морском песчаном берегу. Окончив работу, юные девы омылись в реке и умастили тело благовонным маслом. Затем, поев, стали они резвиться на берегу реки, забавляясь игрой в мяч. Тут-то и придумала Афина-Паллада, как разбудить Одиссея. Навсикая бросила мячом в подруг, а Афина, невидимая для дев, отравила его могучей рукой, и упал он в море. Громко закричали все девы. От этого крика проснулся Одиссей. Не знал он, на что решиться: выйти ему или нет из своего убежища? Наконец, вышел он к девам, прикрыв тело ветвями. Страшно выглядел Одиссей, покрытый морской тиной и водорослями. Испугались девы и разбежались во все стороны. Осталась одна Навсикая, ей внушила смелость богиня Афина. Одиссей же не решился подойти к прекрасной деве. Он стал издали молить ее помочь ему, говоря:

  - О, прекрасная дева, к тебе с мольбой простираю я руки. Красотой равна ты богине Артемиде. Не богиня ли ты? Если же ты смертная, то как счастливы твои родители, имея такую дочь! Ты своей красотой напомнила мне стройную пальму, которой дивился я некогда на Делосе у алтаря бога Аполлона. Сжалься, прекрасная дева, надо мною! Двадцать дней носился я по бурному морю. Дай мне хоть какой-нибудь лоскут материи, чтобы прикрыть наготу! Пусть за эту помощь исполнят бессмертные боги все твои желания! Пусть они наградят тебя счастливым браком!

  - Чужеземец, - ответила Одиссею Навсикая, - я вижу по твоим словам, что ты не простой человек и что боги наградили тебя мудростью. Но как знатным, так и незнатным посылает Зевс и счастье, и несчастье. С терпением переноси то, что послал тебе Зевс. Здесь же у нас ты ни в чем не будешь нуждаться. Я укажу тебе путь в город. Я - дочь Алкиноя, владыки феакийцев.

  Созвала Навсикая своих рабынь, повелела им дать Одиссею чистую одежду и накормить. Одиссей омылся в реке, умастил тело благовонным маслом и одел данные ему одежды. Афина же наделила Одиссея такой красотой, что когда сел Одиссей на берегу моря, Навсикая даже подумала, не один ли из богов явился на землю. С радостью избрала бы себе такого мужа прекрасная царевна. Подали рабыни Одиссею пищи и вина, и он утолил мучивший его голод.

  Между тем все уже было готово к возвращению в город. Навсикая пригласила следовать за собой Одиссея. Она просила его лишь об одном - чтобы в город не входил он вместе с ней и ее рабынями, а обождал у городских ворот, в саду Алкиноя, около рощи, посвященной богине Афине, и дал ей одной вернуться во дворец. Царевна боялась, что феакийцы станут злословить, увидав ее с прекрасным чужеземцем, и говорить, не избрала ли она его себе в женихи. Кроме того, Навсикая посоветовала Одиссею, когда он войдет во дворец, прежде всего пасть к ногам царицы Ареты и молить ее о помощи, так как ее, словно богиню, чтит весь народ за великую мудрость. Сказав это, Навсикая погнала мулов по направлению к городу. За ней пошли рабыни и Одиссей. Сдерживала бег мулов царевна, чтобы могли поспевать за ней Одиссей и рабыни.

ОДИССЕЙ У ЦАРЯ АЛКИНОЯ

  Изложено по поэме Гомера "Одиссея"

  Когда Навсикая вернулась во дворец, ей вышли навстречу ее братья, они выпрягли мулов из повозки в внесли во дворец корзину с одеждой. Навсикая же прошла в свои покои; там приготовила ей богатый ужин ее няня-рабыня Эвримедуза.

  Одиссей, переждав немного у городских ворот, пошел в город. Богиня Афина окружила его темным облаком и сделала невидимым, чтобы не оскорбил героя кто-нибудь из феакийцев. В воротах города явилась ему сама богиня Афина-Паллада под видом феакийской девы, и, когда Одиссей обратился к ней с просьбой указать ему дворец Алкиноя, Афина согласилась проводить его, посоветовав не обращаться с вопросами к встречным, так как феакийцы, по ее словам, не гостеприимны. Молча шел за богиней Одиссей. Его удивляли богатство города, пристань с рядом кораблей, обширная городская площадь и неприступные стены города.

  Наконец, пришли они ко дворцу Алкиноя. Покидая Одиссея, богиня еще раз, как и Навсикая, посоветовала ему обратиться с мольбой прежде всего к царице Арете. Дав эти советы, удалилась Афина. Если поразило Одиссея богатство города, то еще больше был он поражен богатством дворца Алкиноя. Весь из блестящей меди был дворец. Наверху стены были украшены железом. Литая из чистого золота дверь вела во дворец, притолоки были из серебра, а порог медный. У дверей стояли выкованные самим богом Гефестом две живые бессмертные собаки, одна золотая, другая серебряная. Вошел во дворец Одиссей. Там увидал он по стенам богато изукрашенные скамьи, покрытые драгоценными покрывалами. На подставках стояли отлитые из золота статуи юношей с факелами в руках. Дивен был дворец Алкиноя. Но чудеснее всего был сад, находившийся при дворце. Вечно зрели в нем всевозможные плоды, и зимой, и летом. Теплый Зефир обвевал сад. Там же был и виноградник, круглый год дававший спелые гроздья. В саду журчал светлый родник, другой же родник бил у самого порога дворца. Долго дивился всему Одиссей; наконец, вошел он в пиршественную залу; там сидели Алкиной, Арета и знатнейшие феакийцы. Они совершали возлияние богу Гермесу душистым вином. Покрытый облаком, подошел Одиссей к Арете и пал к ее ногам. В это мгновение рассеяла Афина облако, и все увидели великого героя. Изумились все. Одиссей же громко молил царицу помочь ему, несчастному страннику. Высказав свою мольбу, отошел Одиссей и как просящий защиты сел на пепел у очага. По совету одного из феакийцев, старейшего из всех, Алкиной взял за руку Одиссея и посадил рядом с собой. Подали Одиссею слуги пищи и вина, и все присутствующие совершили возлияние в честь защитника странников, громовержца Зевса. Алкиной же пригласил всех собравшихся на следующий день к себе, чтобы почтить пришельца богатым пиром, так как думал Алкиной, что это посетил его один из богов под видом смертного. Но Одиссей разуверил Алкиноя. Он рассказал царю, сколько бед претерпел он во время пути с острова нимфы Калипсо, и рассказал также, как помогла ему царевна Навсикая, которую встретил он на берегу моря. С большим вниманием выслушал Алкиной Одиссея и, пораженный его мудростью, воскликнул:

  - О, светлые боги Олимпа! Если бы даровали вы Навсикае мужа, подобного этому чужеземцу, я дал бы ему великое богатство в приданое! Но тебя, чужеземец, не будем мы держать против твоей воли на нашем острове. Мы доставим тебя на родину. Никакого пути по морю не страшатся феакийцы, как бы ни был он далек!

  Но было уже поздно, кончился пир. Царица Арета повелела приготовить ложе Одиссею, и он вскоре заснул глубоким сном. Погрузился в сон и весь дворец Алкиноя.

  На следующее утро Алкиной велел собраться на совет всем феакийцам, чтобы решить, как доставить на родину Одиссея. Сама Афина-Паллада обошла город, созывая под видом глашатая на площадь граждан. Привел на площадь Алкиной и Одиссея и посадил его рядом с собой. Вскоре собрался весь народ. С удивлением смотрели феакийцы на героя. Афина-Паллада наделила его невыразимой красотой и величием. Обратился царь Алкиной к собравшимся и сказал им:

  - Слушайте, граждане! Прибыл к нам чужеземец, он молит, чтобы помогли мы ему вернуться на родину. Ни разу не отказывали мы в помощи чужеземцам. Снарядим же корабль, отвезем на родину нашего гостя. Всех, кто отправится в плавание, я приглашаю к себе на пир, приглашаю и всех старейшин. Во дворце моем почтим мы пришельца богатым пиром. Пусть позовут на пир и певца Демодока, чтобы своим дивным пением увеселял он гостей.

  Так сказал Алкиной. Тотчас пятьдесят два гребца пошли готовить корабль для плавания. Все же старейшины последовали за Алкиноем в его дворец. Слуги царя приготовили богатый пир, заколов для него двух быков, двенадцать овец и восемь свиней. Привел слуга Алкиноя на пир слепого певца Демодока. Сели за стол гости, и начался веселый лир. Когда все насытились, Демодок взял свою кифару, которая висела на гвозде над его головой, ударил по звонким струнам певец и запел о том, как поспорили два великих героя Одиссей и Ахилл во время торжественного пира. Услыхал эту песню Одиссей, нахлынули на него печальные воспоминания, слезы покатились у него из глаз. Чтобы не видели слез его феакийцы, закрыл он голову пурпурной мантией. Кончил эту песню Демодок. Отер слезы Одиссей и, взяв в руки золотой кубок, сделал возлияние в честь бессмертных богов. Вновь запел Демодок о подвигах героев под Троей, и снова заплакал Одиссей. Никто не обратил внимание на его слезы, лишь царь Алкиной задумался, почему льет слезы чужеземец, и понял он причину этих слез. Когда гости насытились, Алкиной пригласил их всех пойти на площадь и принять там участие в играх. Все пошли за царем, рядом с ним шел герой Одиссей. Стали феакийские юноши состязаться в различных упражнениях: в быстром беге, в борьбе, прыгании, в кулачном бою и метании диска. Когда уже заканчивались состязания, прекрасный могучий Эвриал подошел к сыну царя Алкиноя, Лаодаму, превосходящему всех красотой, и предложил ему пригласить участвовать в состязании и чужеземца, который выглядит таким могучим. Вначале колебался красавец Лаодам, затем подошел он к Одиссею и любезно пригласил его принять участие в играх. Но отказался Одиссей, - его удручала печаль по родине. Услыхал отказ Одиссея Эвриал и сказал с усмешкой:

  - Странник! Я вижу, что не можешь ты, конечно, равняться с могучими юными атлетами. Ты, наверно, из купцов, которые, объезжая моря, занимаются лишь торговлей.

  Грозно нахмурил брови Одиссей и ответил Эвриалу:

  - Обидное молвил ты слово, Эвриал! По тебе вижу я, что боги не всем наделяют человека. Так и тебя наделили они красотой, но зато не дали мудрости. Ты оскорбил меня твоей речью, но знай, что я опытен в состязаниях. Во многих боях участвовал я, немало перенес горя, много испытал опасностей, много потерял я сил, но все же испытаю я свои силы.

  Сказав это, схватил Одиссей громадный камень и бросил его могучей рукой. Со свистом пронесся камень над головами феакийцев. Нагнулись они, чтобы не задел их камень, но он пролетел через всю толпу и упал так далеко, как ни один юноша не мог бы бросить и диска, хотя диски и были много легче камня. Приняв образ феакийского старца, богиня Афина отметила место, где упал камень, и сказала, что камень брошен так далеко, как не бросит ни один феакиец, как бы ни был он могуч. Тогда обрадованный Одиссей воскликнул:

  - Юноши феакийские! Бросьте диск так же далеко, как бросил я камень! Если же добросите вы до моего камня, то брошу я и другой, может быть, еще дальше, чем первый. Всех вас вызываю я на состязание в кулачном бою, борьбе и беге. Лишь с одним Лаодамом не буду я бороться. Не подниму я руку на того, в чьем доме я принят, как гость.

  Ответил Одиссею царь Алкиной:

  - Чужеземец, я вижу, что только насмешка дерзкого Эвриала заставила тебя вызвать на борьбу всех участников игр, чтобы нам всем показать твою великую силу. Во всем ты, может быть, превзойдешь нас, но только не в быстром беге, так как боги даровали феакийцам непобедимость в беге да еще сделали их первыми в свете мореходами. Все мы, кроме того, любим пение, музыку, веселую пляску и роскошь пиров. Сейчас призовут сюда искуснейших в пляске юношей, и ты убедишься, что недаром гордимся мы этим искусством.

  Повелел Алкиной принести кифару певцу Демодоку. Тотчас исполнил его веление слуга. Взял Демодок из руки слуги кифару, ударил по золотым струнам и запел веселую песню. Под пение его в легкой пляске закружились юноши. С восторгом смотрел на них Одиссей и несказанно дивился на красоту их движений. Когда окончена была пляска юношей, царь Алкиной повелел всем старейшинам поднести в подарок Одиссею по роскошному одеянию и по таланту золота. Эвриал же, кроме того, должен был почтить Одиссея особым даром за нанесенное им оскорбление. Тотчас снял свой драгоценный меч Эвриал, подал его Одиссею и сказал:

  - О, чужеземец! Если я сказал обидное для тебя слово, то пусть развеет его ветер. Забудь о нем! Да пошлют тебе боги счастливое возвращение на родину, чтобы скорее мог ты увидеть жену и всю свою семью.

  - Да хранят же и тебя боги, Эвриал! - ответил Одиссей, - не раскаивайся никогда, что подарил мне меч, искупая этим даром нанесенную мне обиду.

  Но уж садилось солнце, и все поспешили во дворец царя Алкиноя. Там Одиссей прошел в покой, предоставленный ему Алкиноем, уложил все принесенные ему дары в роскошный короб, присланный ему Аретой, и, обвязав его веревкой, завязал концы искусным узлом, чему научила его Кирка. Одевшись в пышные одежды, пошел Одиссей в пиршественную залу. Там встретил он Навсикаю. Царевна к нему обратилась со словами, в которых звучала печаль разлуки:

  - Прекрасный чужеземец! Скоро теперь вернешься ты на родину, вспоминай там меня. Ведь и мне ты обязан своим спасением.

  - О, прекрасная Навсикая! - ответил ей Одиссей, - если даст мне Зевс-громовержец возвратиться благополучно на родину, то там каждый день, как богине, буду я молиться тебе за то, что спасла ты меня.

  Сказав это, сел Одиссей рядом с Алкиноем, и начался веселый пир. Во время пира попросил Одиссей Демодока спеть песнь о деревянном коне, сооруженном греками под Троей. Запел Демодок, а Одиссей опять стал проливать горькие слезы. Увидя слезы чужеземца, прервал Алкиной пение Демодока и спросил, почему льет чужеземец слезы всякий раз, как слышит песнь о подвигах героев под Троей. Он попросил чужеземца сказать, кто он, кто его отец и мать. Обещал Алкиной отвезти его на родину, кто бы он ни был. Он дал слово исполнить свое обещание, хотя знал, что грозит бог морей Посейдон покарать феакийцев за то, что они отвозят на родину странников против его воли. Грозил Посейдон феакийцам, что когда-нибудь он обратит в скалу корабль, отвезший странника на родину, а город закроет навсегда высокой горой! Знал это Алкиной, но все-таки решил доставить Одиссея на родину. Теперь же хотел знать Алкиной, кто этот чужеземец, который сидит рядом с ним; потому и просил он Одиссея сказать, кто он, и рассказать о всех приключениях, которые пришлось испытать ему.

  - Царь Алкиной, - ответил ему Одиссей, - ты желаешь узнать о всех бедствиях, которые пришлось испытать мне, ты хочешь знать и то, кто я такой, откуда родом, кто мой отец. Знай же, я - Одиссей, сын Лаэрта, царь острова Итаки. Ты уже знаешь, что испытал я, покинув остров нимфы Калипсо. Теперь же я расскажу тебе и о всех других моих приключениях, которые выпали мне на долю, когда отплыл я из-под Трои. Слушай же!

  Так сказал Одиссей и начал повесть о своих приключениях.

ОДИССЕЙ РАССКАЗЫВАЕТ О СВОИХ ПРИКЛЮЧЕНИЯХ

КИКОНЫ И ЛОТОФАГИ

  Отплыв из-под Трои с попутным ветром, - так начал рассказывать Одиссей, - мы спокойно поплыли по безбрежному морю и, наконец, достигли земли киконов[1]. Мы овладели их городом Исмаром, истребили всех жителей, захватили в плен женщин, а город разрушили. Долго я убеждал своих спутников отплыть скорее на родину, но не слушались они меня. Тем временем спасшиеся жители города Исмара собрали окрестных киконов на помощь и напали на нас. Их было столько, сколько листьев в лесу, сколько бывает на лугах весенних цветов. Долго бились мы с киконами у своих кораблей, но одолели нас киконы, и пришлось нам спасаться бегством. С каждого корабля потерял я по шести отважных гребцов. Три раза призывали мы, прежде чем выплыть в открытое море, тех товарищей, которых не было с нами, и только после этого вышли в открытое море, скорбя об убитых спутниках и радуясь, что спаслись сами. --------------------------------

  [1] Мифический народ. --------------------------------

  Только вышли мы в открытое море, как послал на нас Зевс-громовержец бога северного ветра Борея. Великую бурю поднял он на море. Темные тучи заходили до небу. Тьма окутала все кругом. Три раза срывал бурный ветер Борей паруса с мачт. Наконец, с великим трудом, на веслах, добрались мы до пустынного острова. Два дня и две ночи ждали мы на нем, пока стихнет буря. На третий день поставили мы мачты, распустили паруса и отправились в дальнейший путь. Но не прибыли мы на горячо любимую родину. Во время бури сбились мы с пути. Наконец, на десятый день плавания пристали мы к острову. Это был остров лотофагов[2]. Развели мы на берегу костер и стали готовить себе обед. Я послал трех своих спутников узнать, каким народом населен остров. Приветливо встретили их лотофаги и подали им сладкого лотоса. Лишь только поели его мои спутники, как забыли свою родину и не пожелали возвращаться на родную Итаку; навсегда хотели они остаться на острове лотофагов. Но мы силой привели их на корабль и там привязали, чтобы они не сбежали от нас. Тотчас повелел я всем моим спутникам сесть за весла и как можно скорее покинуть остров лотофагов. Я боялся, что и другие, поев сладостного лотоса, забудут отчизну. --------------------------------

  [2] То есть люди, питающиеся лотосом. --------------------------------

ОДИССЕЙ НА 0СТРОВЕ ЦИКЛОПОВ. ПОЛИФЕМ

  Изложено по поэме Гомера "Одиссея"

  После долгого плавания прибыл я с моими спутниками к земле свирепых циклопов, не знающих законов. Не занимаются они земледелием, но, несмотря на это, земля все дает им в изобилии сама. В пещерах живут великаны-циклопы, каждый знает лишь свою семью, не собираются они на народные собрания. Не сразу пристали мы к их земле. Мы вошли в залив небольшого острова, расположенного недалеко от острова циклопов. Ни один человек никогда не посещал этого острова, хотя он был очень плодороден. На этом острове водились в изобилии дикие козы, а так как никогда не видели эти козы человека, то не пугались они и нас. Причалив к берегу ночью, мы спокойно уснули на берегу, а утром занялись охотой на коз. На каждый из моих кораблей досталось по девяти коз, для корабля же, на котором плыл я сам, взял я их десять. Целый день отдыхали мы после охоты, весело пируя на берегу. До нас доносились с земли циклопов их голоса и блеяние их стад. На следующее утро решил я плыть на своем корабле к земле циклопов, чтобы узнать, что это за народ. Быстро переплыли мы неширокий пролив и пристали к берегу. У самого моря увидели мы пещеру, заросшую лавровыми деревьями и огороженную оградой из громадных камней. Взял я с собой двенадцать надежных товарищей, захватил мех с вином и пищей и вошел в пещеру циклопа. Как узнали мы после, этот циклоп был страшно свиреп, он жил отдельно от других и одиноко пас свои стада. Не похож он был, как и все циклопы, на остальных людей. Это был великан, обладал он чудовищной силой и имел только один глаз во лбу. Когда мы вошли к нему в пещеру, его не было дома, он пас стада. В пещере циклопа в корзинах лежало множество сыров, в ведрах и чашах стояла простокваша. В пещере были устроены ограды для ягнят и козлят. Спутники мои стали уговаривать меня, захватив лучших ягнят и козлят и взяв сыров, бежать на корабль, но я, к несчастью, не послушал их. Мне хотелась посмотреть на самого циклопа. Наконец, пришел и сам циклоп. Бросил он громадную вязанку дров на землю у входа в пещеру. Увидав циклопа, в страхе забились мы в самый темный угол пещеры. Циклоп же загнал в пещеру свое стадо, завалил скалой вход в нее и стал доить коз и овец. Подоив их, он развел огонь, чтобы приготовить себе пищу. Тут увидел он нас и грубо спросил громовым голосом:

  - Кто вы такие? Откуда вы пришли? Верно, без дела скитаетесь вы по морям, причиняя всем народам несчастья?

  - Все мы греки, - ответил я циклопу, - плывем из-под Трои. Нас занесло сюда бурей. Мы умоляем тебя принять нас дружелюбно, как гостей. Ведь ты знаешь, что карает Зевс того, кто обижает странников и не оказывает им гостеприимства.

  - Видно, что издалека пришел ты сюда, чужеземец! - свирепо крикнул мне циклоп, - коль думаешь, что боюсь я твоих богов. Какое дело мне до Зевса! Не боюсь я гнева Зевса! Не намерен я щадить вас! Делать буду я то, что захочу! Скажи, где твои корабли!

  Понял я, зачем спрашивает меня циклоп о моем корабле, и ответил ему:

  - Бурей разбило мой корабль о прибрежные утесы, лишь я со своими спутниками спасся.

  Ничего не ответил мне циклоп. Быстро схватил он своими громадными руками двух моих спутников, ударил их об землю и убил. Затем он сварил их, рассекши их тела на части, и съел. В неописуемый ужас пришли мы и стали молить Зевса о спасении. Циклоп же, окончив свой ужасный ужин, спокойно растянулся на земле и заснул. Я хотел убить его, обнажил меч, но, взглянув на громадную скалу, которой завален был вход, понял, что так не спастись нам. Наступило утро. Снова циклоп убил двух моих спутников. Съев их, выгнал он стадо из пещеры, а вход завалил скалой. Долго придумывал я средство, как спастись, наконец, придумал. В пещере нашел я громадное бревно, похожее на мачту. Циклоп, наверно, хотел из него сделать себе дубину. Отрубил я мечом конец бревна, заострил его, обжег на углях Й спрятал. Вечером вернулся со стадом циклоп. Опять убил он двух моих спутников и, кончив свой отвратительный ужин, хотел лечь спать. Но я подошел к нему и предложил чашу вина. Выпил вино циклоп, потребовал еще, сказав мне:

  - Налей мне еще да скажи, как зовут тебя, я хочу приготовить тебе подарок.

  Налил я циклопу вторую чашу, он потребовал третью, налил я и третью. Подавая ее, сказал я циклопу:

  - Ты хочешь знать мое имя? Меня зовут Никто.

  - Ну, слушай же, Никто, тебя съем я последним, это будет моим подарком тебе, - так ответил мне со смехом циклоп. Выпил он третью чашу, охмелел, повалился на землю и заснул.

  Тогда дал я знак товарищам, схватили мы заостренный конец бревна, разожгли его на костре и выжгли им глаз циклопу. Заревел он от страшной боли, вырвал из глаза дымящийся кол и стал звать на помощь других циклопов. Сбежались они и стали спрашивать:

  - Что случилось с тобой, Полифем? Кто обидел тебя? Не похитили ли у тебя твои стада? Зачем ты разбудил нас?

  Им отвечал, дико взревев, Полифем:

  - Меня не силой, а хитростью губит Никто!

  Рассердились циклопы и крикнули Полифему:

  - Если никто тебя не обидел, то незачем тебе так реветь! Если же ты заболел, то такова воля Зевса, а ее никто не изменит.

  С этими словами удалились циклопы.

  Настало утро. С громкими стонами отодвинул от входа скалу Полифем и стал выпускать в поле стадо, ощупывая руками спину каждой овцы и каждой козы. Тогда, чтобы спасти товарищей, я связал по три барана и под среднего привязал по одному из своих товарищей. Сам же я, вцепившись руками в густую шерсть громадного барана, любимца Полифема, повис под ним. Прошли бараны с привязанными под ними моими спутниками мимо Полифема. Последним шел баран, под которым висел я. Остановил его Полифем, стал ласкать его и жаловаться на свою беду, на то, что обидел его дерзкий Никто. Наконец, пропустил он и этого барана. Так спаслись мы от верной гибели. Скорей погнали мы стадо Полифема к кораблю, где ждали нас товарищи. Не дал я товарищам оплакивать погибших. Быстро вошли мы на корабль, захватив овец Полифема, и отплыли от берега. Когда отплыли мы на такое расстояние, на которое слышен голос человека, я громко крикнул циклопу:

  - Слушай, циклоп! Своей жестокостью ты сам навлек на себя кару Зевса. Больше не будешь ты убивать и пожирать несчастных странников.

  Услыхал меня циклоп, в ярости поднял он утес и бросил его в море. Чуть не раздробил нос корабля утес. Взволновалось море от падения в него утеса. Громадная волна подхватила мой корабль и бросила на берег. Но шестом оттолкнул я корабль, снова поплыли мы в море. Отплыв, я крикнул Полифему:

  - Знай, Полифем, что тебя ослепил Одиссей, царь Итаки.

  Завыл от злости дикий циклоп и громко воскликнул:

  - Сбылось пророчество, данное мне прорицателем! Я думал, что Одиссей - грозный великан, а не такой ничтожный червяк, как ты!

  Стал молить Полифем отца своего Посейдона, чтобы покарал он меня за то, что лишил я его зрения. Схватил он утес еще больше первого и бросил в море. Упал утес за кормой корабля. Громадная волна подхватила мой корабль и бросила далеко в море. Так спаслись мы. Счастливо достигли мы острова, где ждали нас остальные корабли. Там принесли мы богатые жертвы богам. Проведя ночь на берегу этого острова, на следующий день отправились мы в дальнейший путь по безбрежному морю, скорбя о погибших товарищах.

ОДИССЕЙ НА ОСТРОВЕ ЭОЛА

  Вскоре прибыли мы на остров Эола. Весь остров Эола, плавающий по морю, окружен нерушимой медной стеной, берега же его поднимаются отвесными утесами из морских волн. На этом острове живет Эол с женой своей, шестью сыновьями и шестью дочерьми. Счастливой и безмятежной была жизнь Эола. Дни проводил он, весело пируя со своей семьей в богатых чертогах. Целый месяц чествовал нас пирами Эол и слушал мои рассказы о подвигах героев под Троей. Наконец, стал я просить его отпустить нас на родину. Согласился Эол. На прощанье дал он мне большой мех, завязанный серебряной бечевкой. В этом мехе были подвластные Эолу ветры. Лишь один Зефир был оставлен на свободе. Он должен был гнать мои корабли к родной Итаке. Запретил Эол развязывать мех до тех пор, пока не прибуду я на родину. Но не сулил мне великий Зевс вернуться на родину. Когда на десятый день плавания показалась уже Итака, боги погрузили меня в глубокий сон. Спутники же мои стали говорить между собой, что наверно много золота и серебра дал мне Эол, положив их в мех, раз я не позволяю развязывать его. Побуждаемые любопытством, развязали мои спутники мех. Вырвались из него ветры и подняли страшную бурю на море. Проснулся я от шума бури и хотел броситься в отчаянии в море, но покорился судьбе, и, завернувшись в плащ, лег на корме.

  Бурей пригнало нас опять к острову Эола. С одним из своих спутников пошел я во дворец Эола и стал молить его еще раз помочь мне вернуться на родину. Но разгневался на меня Эол. Прогнал он меня из своего дворца и сказал, что никогда не будет помогать тому, кого, как меня, ненавидят и преследуют боги. Проливая горькие слезы, ушел я из дворца Эола.

ОДИССЕЙ У ЛЕСТРИГОНОВ

  Изложено по поэме Гомера "Одиссея"

  Отправились мы в путь по морю. Шесть суток плыли мы, наконец достигли какого-то острова. Вошли в тихий залив. Одиннадцать моих кораблей пристали к берегу, и мои спутники вытащили их на прибрежный песок. Свой же корабль я поставил у входа в залив. Взошел я на утес, чтобы посмотреть окрестности. Нигде не было видно ни стад, ни возделанных полей, только кое-где вдали подымался дым. Послал я трех моих спутников узнать, кто живет на этом острове. Отправились они в путь. Около колодца, недалеко от большого города, встретили мои спутники громадного роста деву; она отвела их в город во дворец отца своего Антифата, повелителя лестригонов. Во дворце увидели они жену Антифата, ростом с высокую гору. Велела она позвать своего мужа, бывшего на собрании старейшин. Прибежал он, схватил одного моего спутника, растерзал его и приготовил себе из его мяса обед. Обратились в бегство мои спутники и прибежали к кораблям. Антифат же созвал лестригонов. Побежали они на берег моря. Отрывая целые утесы, стали они разбивать корабли. Послышался треск ломающихся снастей и крики убиваемых. Убили всех моих спутников с одиннадцати кораблей лестригоны и, нанизав их на колья, унесли в свой город. С трудом спасся я на своем корабле. Теперь из двенадцати кораблей остался у меня только один.

ОДИССЕЙ НА ОСТРОВЕ ВОЛШЕБНИЦЫ КИРКИ

  Изложено по поэме Гомера "Одиссея"

  Долго плыли мы по безбрежному морю, проливал слезы о погибших товарищах. Наконец, достигли мы острова Эеи [1], где жила прекрасновласая волшебница Кирка, дочь бога Гелиоса. Два дня провели мы на берегу тихого залива. На третий день, опоясавшись мечом и взяв копье, пошел я в глубь острова. С высокого утеса увидел я вдали дым, подымавшийся из-за леса. Решился я вернуться к кораблям и послать несколько спутников узнать, кто живет на острове. По дороге к кораблю удалось мне убить копьем громадного оленя. Принес я его к кораблю, приготовили мы себе трапезу, и, подкрепившись едою и вином, уснули под шум морских волн. Утром разделил я своих спутников на два отряда. Одним начальствовал я, другим же поручил начальствовать Эврилоху. Бросили мы жребий, кому идти в глубь острова, выпал жребий идти Эврилоху с двенадцатью товарищами. --------------------------------

  [1] Мифический остров; по представлению греков, находился на краю моря, на дальнем западе. --------------------------------

  Отправились они в путь и быстро достигли дворца Кирки. Около него ходили ручные львы и волки. Увидав моих спутников, подбежали они к ним и стали ласкаться, словно собаки, ласкающиеся к своим