Орловец П. - Похождение Шерлока Холмса в России

етов" голоса и поэтому заняли соседнее помещение.

   Сюда они потребовали две бутылки водки, закуску и пиво.

   Вскоре они стали гулять.

   Сначала они говорили громко, орали песни и ругались, но это не мешало их привычным ушам внимательно прислушиваться к каждому слову, произносимому в соседнем кабинете.

   Судя по разговору, Алферакки и Коптоун уговаривали пить Веськова.

   Тот, видимо, уже порядочно нахватался.

   Он пел, орал и вел себя самым разухабистым образом.

   Вдруг Веськов крикнул:

   - Наплевать! Еще только один удар лома да маленько пилой - и мы богачи.

   - Тише, черт! - зашипел на него один из его компаньонов.

   В это время Шерлок Холмс во все горло заорал пьяным голосом какую-то песню.

   За стенкой раздалась в ответ крепкая брань.

   Шерлок Холмс замолчал.

   Пьяный приказчик еще несколько раз пытался что-то выкрикивать, но товарищи не давали ему говорить, вливая в такие минуты ему в рот вино или коньяк.

   Между тем уже совершенно стемнело.

   Наконец, наступила и ночь, а в обоих соседних кабинетах продолжался разговор.

   Но вот у заговорщиков вдруг замолкли голоса, и раздался громкий храп.

   Немного погодя Коптоун крикнул, подделываясь под пьяный тон:

   - Половой, получай!

   Послышался спор о количестве выпитого, затем половой, вероятно, получив деньги, вышел и снова вернулся со сдачей.

   Пользуясь этим временем, Ватсон выскочил в трактир и расплатился с буфетчиком.

   Когда он вернулся к Шерлоку Холмсу, в соседней комнате шла возня.

   Пьяный приказчик, вероятно, не мог прийти в себя и лишь тяжело дышал, испуская жалобные стоны, а двое приятелей старались вывести его из трактира.

   Вероятно, они взяли его под мышки, так как вскоре вслед за этим в коридоре послышался беспорядочный топот и шарканье ног пьяного, которого волокли насильно.

   Подождав с полминуты, Холмс и Ватсон тоже покинули кабинет и, выйдя на улицу, неслышным шагом скользнули за таинственными предпринимателями.

   Ночь была так темна, что в двух шагах невозможно было разглядеть даже человеческий силуэт.

   Обе группы медленно двигались вдоль набережной Бентакуровского канала.

   Кругом царила тишина, изредка прерываемая пьяным всхлипыванием или воплем какого-нибудь босяка, ночующего на берегу.

   Здесь не видно было ни фонарей, ни городовых, да сюда никто и не ходил в эту пору.

   С каждым шагом местность делалась все глуше и угрюмее.

   Вдруг впереди, вероятно, из какой-то ямы, раздался хриплый заспанный голос:

   - Ванюха, а Ванюха! Слышишь - идут! Пойдем-ка пощупаем.

   В темноте послышался шорох и шарканье опорок.

   Шерлок Холмс остановил Ватсона и, пригнувшись к самому его уху, едва слышно прошептал:

   - Золоторотцы услышали посторонние шаги. Сейчас будет драка!

   И действительно, не прошло и минуты, как тот же хриплый голос, обращаясь, по всей вероятности, к передней группе, сурово крикнул:

   - Стой, не то убьем!

   Секунд пять длилось гробовое молчание.

   Вдруг раздались звуки нескольких ударов, от которых бы разлетелись и кости.

   Каких-то два мягких предмета покатились на землю, и глухие стоны огласили берег Бентакуровского канала.

   - Что?! Пограбили? - раздался насмешливый голос Коптоуна. - Лежите, пока живы! Прикончить ведь недолго!

   И, судя по шагам, передняя группа снова пустилась в путь.

   Холмс и Ватсон следили за ними, сократив расстояние до десяти шагов.

   Но вот шаги впереди вдруг смолкли.

   - Можно здесь! - раздался очень тихий голос Смитта Коптоуна.

   Холмс и Ватсон замерли на месте, зажав в руках револьверы.

   Между тем впереди них бандиты совещались, и тихие голоса их, пониженные до шепота, благодаря ночной темноте явственно доносились до слуха сыщиков.

   - Один удар и готово! - говорил Алферакки.

   - Зачем? Я вовсе не намерен проливать даром кровь, когда дело свободно может обойтись и без этого! - возражал Коптоун. - Он пьян, а кроме того, я подсыпал ему достаточную дозу сонного порошка. Стоит только бросить его в такое место, где глубина воды доходит до полуаршинна [Аршин - русская мера длины, равная 0,71 см], и он захлебнется, не почувствовав даже воды...

   - А если проснется? - усомнился Алферакки.

   - Ах, боже ты мой! - нетерпеливо возразил англичанин.

   - Неужели же мне впервые проделывать это? Для того чтобы человек утонул в подобном состоянии, достаточно одного ведра воды! Ткнул его головой в ведро - и готово! Шевелиться-то ведь он не может!

   - И вы за это ручаетесь?! - недоверчиво спросил грек.

   - Ну, конечно же! Валяй, тащи его в канал! Нам надо торопиться, иначе станет светать. В десять часов сойдутся служащие, а к этому времени нам надо быть далеко отсюда.

   В темноте снова раздались осторожные шаги и шуршание тела, которое волокли за собою грек и англичанин.

   Дав бандитам отойти на несколько шагов, Шерлок Холмс нагнулся к самому уху Ватсона и прошептал так тихо, что последний еле смог уловить его слова:

   - Вы останетесь здесь. Следуйте за ними по пятам. Они бросят в канал приказчика и скроются. Вы сейчас же отыщите брошенного, благо канал мелок, вытащите его из воды; если он захлебнется, то откачайте и, доставив в ближайший участок, спешите в ярмарочное отделение Государственного банка и там спросите меня.

   С этими словами Шерлок Холмс тихонько толкнул Ватсона вперед, а сам, отстав от него, остался на месте.

   Вдруг где-то недалеко от него раздался всплеск воды.

   Затем несколько секунд все было тихо, и, наконец, раздались звуки быстро удаляющихся шагов.

   Шерлок Холмс пошел за ними, держась от преступников на расстоянии шагов пятнадцати.

   Но, когда на улице стали попадаться фонари, он отстал.

   Ему хотелось лишь посмотреть, в какую сторону пойдут приятели.

   Когда он заметил, что Алферакки и Смитт Коптоун направились прямо к Главному дому, он быстро повернулся и бегом пустился наискосок, в одну из прилегающих улиц.

   Добежав до одного из парадных подъездов, он позвонил. Городовой, стоявший на посту, сначала удивленно взглянул на него, потом подошел.

   - Ты это что делаешь, босая команда? - крикнул он грозно.

   - Тише! - ответил сыщик. - Или не видали никогда агентов сыскного отделения?

   Эта фраза произвела действие. Но все-таки осторожный городовой потребовал документы и лишь после этого окончательно успокоился.

   На звонок внутри дома послышались шаги, и мужской голос за дверью спросил:

   - Кто там?

   - Сыщик Шерлок Холмс, - ответил англичанин.

   - А другой?

   - Это я, постовой, - ответил городовой. - Отворяй, Иван Михалыч, не бойся!

   Вероятно, камердинер Иван Михалыч был хорошо знаком с ним, так как сразу узнал его голос и немедленно отпер дверь.

   - Что случилось? - спросил он тревожно, впуская пришедших в переднюю.

   - Директор ярмарочного отделения Государственного банка дома? - спросил сыщик.

   - Дома. Да что случилось? - снова с беспокойством спросил камердинер.

   - Пока ничего, но он мне нужен немедленно по очень важному делу, - резко перебил его англичанин. - И если вы вместо того, чтобы идти с докладом, будете заниматься праздными расспросами, я возложу всю вину на вас.

   Перепуганный камердинер опрометью бросился в комнаты, попросив сыщика пройти налево в гостиную.

   Через минуту выскочил и сам директор банка.

   Так как у него были гости, он еще не ложился спать и поэтому был совершенно одет.

   Это был средних лет мужчина крепкого сложения, с сильно пробивающейся сединой в волосах и маленькой острой бородкой.

   Когда он выскочил в гостиную, вид у него был совершенно растерянный.

   Вероятно предупрежденный камердинером, он нисколько не удивился, что видит перед собою босяка.

   - Ради бога, что случилось? - спросил он встревоженно.

   - Никто не знает, что мы вас вызвали? - вместо ответа спросил сыщик.

   - Нет... никто... В этой гостиной я принимаю только по делам, но... скажите же мне, что значит ваш визит? - ответил директор.

   - Вашему банку грозит опасность, и я попрошу сию же минуту распорядиться по телефону, чтобы в отделение прислали двух вооруженных агентов. Вы же сейчас захватите с собой кассира или того, у кого находятся ключи от денежной кладовой, и вместе с ним следуйте за нами. По дороге я вам расскажу все.

   Директор оказался человеком умным.

   Он не стал больше ни о чем расспрашивать и бросился прямо к телефону.

   Через несколько минут все распоряжения были сделаны, а камердинер директора приказал поскорее запрячь лошадь.

   Надо заметить, что Шерлок Холмс заранее, как только взялся за дело Терехова, заявил об этом нижегородской полиции и заручился от нее соответствующим документом.

   Сев в экипаж, директор вместе с Шерлоком Холмсом понеслись к парадному подъезду Главного дома ярмарки.

   Для посторонней публики этот вход был закрыт, так как в верхнем этаже Главного дома помещались лишь канцелярия губернатора, отделение Государственного банка и прочие правительственные учреждения.

   - Вы захватили с собой револьвер? - спросил сыщик директора, как только лошадь тронулась.

   - Да, - ответил тот. - Но вы обещали мне разъяснить, в чем дело.

   - Теперь с удовольствием! - ответил Холмс. - Дело очень простое. На время ярмарки в Главном доме открывается отделение Государственного банка, и к началу его деятельности в кладовой хранятся большие суммы...

   - Совершенно верно, - ответил директор.

   - Так вот, на эти суммы нашлось двое желающих. Как раз под вашим отделением помещаются два магазина: мануфактурный и Алферакки, бывший Терехова.

   - Совершенно верно, - снова подтвердил директор.

   - Вы, конечно, слышали о таинственных явлениях, происходивших у Терехова?

   - Как же!

   - Ну, так вот, - кивнул головой сыщик. - Греку Алферакки и его товарищу нужен был именно этот магазин, так как он помещается как раз под кассой и кладовой банка. Это я определил тотчас же, как только посетил ваше отделение. Разными поддельными чудесами им удалось выжить из помещения Терехова и самим занять его место. Теперь же у них уже пробит ход в помещение между их потолком и вашим полом, под самой кладовой и... по моему расчету и некоторым данным, которые вы узнаете впоследствии, незваные гости должны пожаловать в вашу кладовую сегодня, чтобы завладеть кассой.

   - Господи Иисусе! - прошептал взволнованно директор.

   - Вот поэтому-то мне и необходимо, чтобы наше появление в банке не произвело ни малейшего шума, - договорил сыщик.

   В эту минуту экипаж уже приближался к парадному подъезду Главного дома.

   Не дав ему подъехать, Шерлок Холмс приказал кучеру остановить лошадь и подогнать к пристани.

   Сами же они тихонько подошли к подъезду и отворили дверь ключом, который был у директора.

   Поднявшись по лестнице, они зашли в караульное помещение, где директор прямо обратился к начальнику охраны:

   - Здесь готовится преступление, и раскрытие его зависит от безусловной тишины. Поэтому пусть все будет так, как и было. Прикажите разводящему впустить нас в кладовую, а сами с караулом явитесь, как только услышите свисток. Мы засядем в кладовой, и дверь в нее пусть будет лишь притворена.

   - Слушаюсь, - поклонился офицер.

   В это время в караульное помещение вошли вызванный по телефону кассир, три агента и Ватсон.

   - Это все свои люди! - сказал Шерлок Холмс. И, оборотясь к пришедшим и директору, он добавил:

   - Будьте любезны, господа, снять обувь. Наши шаги должны быть не слышны.

   Все шестеро разулись и вместе с разводящим направились в помещение банка.

   Вскоре дверь кладовой отворилась, печать с денежного ящика была снята, и разводящий, попросив директора расписаться в книге, удалился.

   Включив свет, знаменитый английский сыщик осмотрел помещение кладовой.

   Это была небольшая комната, заключенная в толстые каменные стены, с полом, обитым листовым железом.

   Посреди комнаты стоял большой кованый железный сундук, а вход в нее защищали крепкая железная решетка и обитая железом дверь.

   Посмотрев на эту крепкую защиту, Шерлок Холмс покачал головой.

   - Чтобы добраться до денег, надо немало поработать! - прошептал он.

   Затем стал размещать агентов.

   Себе и Ватсону он определил место за ящиком, остальным же приказал выйти из комнаты и оставаться около двери, ожидая сигнала.

   - Если вы, услышав свисток, вскочите в кладовую и не увидите нас, то бросайтесь прямо в денежный сундук, - шепнул он агентам.

   И, чтобы пояснить свою мысль, он добавил:

   - Весьма возможно и даже более вероятно, что злодеи не выведут ход прямо в кладовую, а пропилят снизу дно денежного сундука. Это гораздо безопаснее, и предварительная работа будет совершенно незаметна для постороннего глаза.

   - Пожалуй, - согласился директор, все время слушавший и следивший за действиями сыщика с нескрываемым интересом и восторгом.

   Сыщик еще раз бросил вокруг себя взгляд и прошептал:

   - Ну-с, господа, теперь прошу вас занять указанные вам места и сидеть как можно тише. Малейший шум, легкий кашель, движение ногой или рукой могут выдать наше присутствие, и тогда мы проиграем все дело.

   Повинуясь руководителю, все, кроме Шерлока Холмса и Ватсона, вышли из кладовой, тихо притворив за собою дверь.

   Перед уходом директор по требованию сыщика отомкнул замки денежного сундука.

   Оставшись в кладовой вдвоем с Ватсоном, Шерлок Холмс открыл крышку железного, наполненного золотом и кредитными билетами сундука, затем опустился вместе с Ватсоном на пол и потушил свет.

   Наступила могильная тишина.

   Положив около себя револьверы, сыщики лежали на полу без движения, словно мертвые.

   Время тянулось страшно медленно.

   Снизу не доносилось ни малейшего звука, ни шороха, способного обнаружить близость грабителей.

   Так прошло около часа.

   Но вот, наконец, где-то далеко под полом послышался легкий шорох.

   Сначала он был очень неясным.

   Но постепенно шорох становился все слышнее и слышнее.

   Наконец, до слуха сыщиков долетел легкий скрип, словно кто-то ступал по непрочным ступеням лестницы.

   Этот звук исходил не из-под денежного сундука, а словно из угла кладовой.

   Затем на несколько секунд шум стих. Шерлок Холмс нагнулся к самому уху Ватсона и едва слышно шепнул:

   - Ход проделан в стене, а оттуда он идет между полом и потолком.

   Проговорив это, он снова замолк и приник ухом к железному настилу пола, прислушиваясь к малейшим звукам.

   Кто-то чуть слышно зашевелился под полом, и под самым денежным сундуком раздался осторожный скрип инструмента.

   К первому инструменту присоединился звук второго.

   Было очевидно, что под сундуком с лихорадочной поспешностью работают двое.

   Шерлок Холмс подполз ближе к сундуку и положил ладонь на кредитные билеты, чтобы чувствовать, на всякий случай, малейший шорох под ними.

   Напильники внизу работали непрерывно.

   Прошло около часа.

   Вероятно, инструмент постоянно смазывали салом, поэтому звуки были настолько слабы, что наружный часовой не мог их слышать.

   Но вот все стихло.

   Минуты две длилось гробовое молчание, затем внизу послышалась легкая возня, словно под полом бегали мыши.

   И вдруг Шерлок Холмс почувствовал, что деньги под его ладонью дрогнули и всей своей массой стали опускаться вниз. Опытный сыщик сразу смекнул, в чем дело.

   Тихо дотронувшись до плеча Ватсона, он взял его руку и сунул ее в сундук.

   - Как только я дерну вас за руку, бросайтесь прямо в ящик! - шепнул Холмс.

   Сам он тихо встал на ноги и нагнулся над ящиком, следя рукой за тем, как дно его довольно быстро и неровно опускается вниз вместе с деньгами.

   Как только верхний слой денег понизился почти до нижних краев сундука, Холмс дернул Ватсона за руку, с быстротою молнии включил свет, и оба сыщика прыгнули внутрь сундука.

   Раздался резкий свисток тревоги.

   В ту же секунду дно сундука, которое грабители опускали на руках, под тяжестью двух сыщиков рухнуло вниз.

   Грабители, не ожидавшие прибавления восьмипудовой тяжести, не удержали железной доски и выпустили ее из рук, покатившись в разные стороны.

   Все это произошло в две-три секунды, события сменялись с быстротой молнии.

   Падение было неглубоким.

   Между полом верхнего этажа и потолком нижнего было не более полутора аршин, так что только неожиданность слегка ошеломила сыщиков и грабителей.

   Через секунду обе стороны уже оправились, и в тесном пространстве завязалась отчаянная борьба не на жизнь, а на смерть.

   Лишь только Шерлок Холмс и Ватсон почувствовали, что упали на твердую почву, они вскочили на ноги и, выхватив револьверы, бросились на Коптоуна и Алферакки. Те, в свою очередь, подумали, что их преследуют только двое, и тоже кинулись на своих противников с револьверами. В подземелье грянуло несколько выстрелов.

   Но в этот момент сверху подоспела помощь.

   Три агента и весь караул уже лезли в образовавшееся отверстие, бряцая оружием.

   Разбойники сразу поняли, что их дело проиграно.

   Дав несколько выстрелов наобум, чтобы хоть на полминуты приостановить преследование, они бросились к пробитому в стене ходу, надеясь спастись через нижний магазин.

   Ватсон, раненный в руку, со стоном повалился навзничь.

   Алферакки уже успел добежать до хода, но грохнулся плашмя, споткнувшись о Шерлока Холмса, который с быстротою молнии кинулся ему под ноги.

   Несколько солдат в ту же секунду навалились на разбойника...

   Коптоун был менее счастлив.

   Легко раненный в ногу в начале перестрелки, он отстал от товарища и моментально был окружен преследователями.

   Видя, что спастись немыслимо, он решил продать свою жизнь дорогой ценой.

   С глухими проклятиями ринулся он прямо в гущу врагов и тремя выстрелами уложил двух солдат.

   Но в это время один из караульных, рассвирепевший от борьбы, изо всей силы ткнул его штыком прямо в лицо.

   Удар был настолько силен, что штык пробил насквозь череп и злодей упал бездыханным.

   Алферакки был скручен по рукам и ногам, к разбросанным деньгам был приставлен караул, и кассир принялся их пересчитывать.

   Все остальные, ведя преступника, выбрались из норы и направились в полицейское управление.

   Известие об ограблении банка уже облетело всю полицию, и Шерлок Холмс был встречен как герой дня.

   Благодарности со всех сторон сыпались на него как дождь.

   Сюда же, в полицейское управление, был доставлен и третий участник покушения - приказчик Веськов.

   Доктор живо привел его в чувство, и, узнав, как хотели поступить с ним "товарищи", Веськов чистосердечно признался во всем.

   До суда на Алферакки и Веськова были надеты надежные кандалы, и их отправили в тюрьму.

   В тот же день сыщик зашел к Терехову.

   - Ваш магазин снова освободился, и вряд ли в нем появятся теперь привидения, - сказал он с улыбкой. - Но стену вам придется отремонтировать.

   И он рассказал купцу о том, что произошло.

   Обрадованный Терехов тут же отсчитал Шерлоку Холмсу обещанную сумму, сказав, что заплатит и Ватсону, и сию же минуту полетел в Главный дом...

   Обыск, произведенный в квартире Алферакки, только подтвердил предположения Холмса.

   В этой квартире был найден проекционный аппарат, инструменты и воровская переписка, благодаря которой впоследствии удалось изловить целую шайку преступников.

   Обыск в квартире убитого Коптоуна привел к неожиданному открытию. У "бедного" англичанина было найдено в матраце шестьдесят тысяч рублей и два выигрышных билета, по номерам которых удалось установить, что Коптоун имел непосредственное отношение к пропаже денег в том банке, в котором служил.

   Банк получил найденные деньги и выдал по три тысячи Шерлоку Холмсу и Ватсону, который через несколько дней успел оправиться от полученной раны.

   А через месяц полиции удалось установить и личность Алферакки.

   Он оказался беглым каторжником Давидом Габудидзе, прославившимся когда-то своими разбоями и зверствами на Кавказе.

  

  

   Работа по розыску одного из крупных преступников занесла нас с Шерлоком Холмсом в Казань.

   Прожив в этом городе около месяца, мы возвращались назад, взяв двухместную каюту на одном из пароходов общества "Самолет". Мы решили прокатиться по Волге до Ярославля и оттуда поездом доехать до Москвы.

   Плыть по реке было очень спокойно, погода стояла хорошая, и мы все время проводили на палубе, любуясь живописными видами волжского побережья.

   Шерлок Холмс повеселел, его сплин временами совершенно исчезал, и я от души радовался, глядя на своего друга.

   Так продолжалось несколько дней.

   Пароход миновал Нижний Новгород, а на следующий день мы уже подошли к Костроме.

   В этом городе наш пароход должен был получить большой груз, и капитан объявил, что мы можем вполне рассчитывать на двухчасовую стоянку.

   - Не хотите ли прогуляться по городу, дорогой Ватсон? - предложил мне Шерлок Холмс, как только пароход стал пришвартовываться к костромской пристани.

   Я охотно согласился, и мы отправились в город.

   Но полупустынная Кострома не представляла из себя ничего интересного, и мы, побродив менее часа, вернулись на пристань.

   Тут кипела лихорадочная работа.

   Десятка два грузчиков, нагруженных тяжелыми тюками, вереницей шли на пароход и, скинув их, спешно возвращались назад за новыми.

   Часть крючников перетаскивала груз из пакгауза на пристань.

   Мы остановились у дверей в пакгауз и молча наблюдали эту снующую толпу.

   Так прошло около двадцати минут.

   Вдруг одна фраза, произнесенная сзади, заставила нас невольно насторожиться и повернуть головы.

   Говорил пакгаузный, обращаясь к агенту пароходного общества:

   - ...долго не берут! Вчера пришел в пакгауз - слышу вонь. А откуда - неизвестно. Только будто из угла несет... Сегодня утром перерыл всю кладь, багаж и нашел...

   - Что же там такое? - спросил пароходный агент.

   - Из корзины несет! - ответил пакгаузный. - Невозможно стоять. Корзина багажом до Костромы из Казани сдана в пакгауз с парохода пять дней тому назад, а получатель не приходит...

   - Пойдем-ка посмотрим, - проворчал недовольным тоном пароходный агент.

   Какое-то странное, инстинктивное чувство потянуло нас за говорившими, и следом за ними мы вошли в пакгауз.

   Мой нос сразу ощутил сильную вонь, стоявшую там.

   Пароходный агент поморщился и неистово плюнул.

   - Черт знает что такое! - выругался он. - Вынь эту мерзкую корзину; в ней, должно быть, протухшее мясо! Надо будет составить акт, позвать полицию и выбросить ее ко всем чертям. Сходи-ка за речной полицией.

   Пакгаузный выбежал из помещения и вскоре возвратился с несколькими чинами речной полиции.

   Заявив о том, что протухший товар в корзине портит воздух в пакгаузе, пароходный агент попросил вскрыть корзину.

   Заинтересованные, мы невольно приблизились к этой группе.

   Корзину развязали и открыли крышку.

   Страшное зловоние пахнуло из нее.

   В корзине лежал тюк, тщательно обмотанный в толстый брезент.

   Подрезанный с трех сторон брезент был сброшен, и в одну секунду все присутствовавшие с ужасом отскочили в сторону.

   В брезент был упакован человеческий труп, разрезанный на куски.

   В том, что труп этот принадлежал человеку, не было никакого сомнения, так как отрубленная кисть руки, лежавшая сверху, сразу бросалась в глаза.

   - Черт возьми! - произнес Шерлок Холмс, приближаясь к корзине. - Товар, видимо, давнишний!

   - Я бы попросил вас убраться из пакгауза! - свирепо налетел на него полицейский офицер, только теперь заметивший наше присутствие.

   - А отчего бы не просто: "выйти"? - с усмешкой спросил Холмс.

   Эта простая фраза взбесила полицейского, видимо, не привыкшего к замечаниям.

   - Вот сведу в участок! - заревел он, открывая зачем-то портфель, словно собирался писать протокол.

   - Прекрасно сделаете, - невозмутимо ответил Холмс. - Можете записать мое имя. Меня зовут Шерлок Холмс.

   Картина получилась великолепная.

   Полицейский чин, совершенно сконфуженный, растерянно забормотал извинения.

   Все же остальные, услыхав имя знаменитого сыщика, молча глядели на него широко открытыми глазами, забыв и о корзине, и о разрезанном на куски человеке.

   Как ни в чем не бывало Шерлок Холмс повернулся на каблуках и молча вышел из пакгауза.

   Следом за ним пошел и я.

   Взойдя на пароход, мы прошли в столовую и сели за один из столиков, намереваясь закусить.

   Но не успели мы дождаться лакея, как в столовую быстро вошли местный полицеймейстер, два пристава и полицейский чин, набросившийся на нас в пакгаузе.

   Вероятно, нас показали полицеймейстеру раньше в окно, так как он подошел прямо к нам.

   - Я глубоко извиняюсь за маленькую бестактность одного из своих подчиненных, - заговорил он вежливо, обращаясь к Холмсу, - но в горячке и при подобных происшествиях люди часто теряют голову...

   - Именно то, чего не должен делать полицейский чиновник, - пожал плечами Холмс. - В Англии за это очень строго взыскивают.

   - Совершенно верно! - согласился полицеймейстер. - Но я вас очень прошу забыть этот печальный случай.

   Полицеймейстер присел к нашему столику и заговорил с нами так мило и дружелюбно, что Холмс наконец замахал руками.

   - Да ну его! Я давно забыл это! Ведь если бы, путешествуя по России, я запоминал все маленькие и большие неприятности, к которым мы, англичане, не привыкли, мне давно следовало бы удавиться.

   Разговор изменился, и мы заговорили о совершенном преступлении.

   Но в это время раздался третий свисток, и нам пришлось проститься. Мы отправились из Костромы и через сутки были уже в Москве.

   Но произошедшее у нас на глазах событие продолжало сильно интересовать нас.

   Газеты сообщали о нем ежедневно, но все сведения были крайне неутешительны и показывали, что следствие идет туго и вряд ли кончится раскрытием преступления.

   Главное, что следствие не могло установить никаких мотивов этого убийства.

   Личность убитого оставалась также невыясненной, хотя можно было ожидать, что этот вопрос скоро решится, так как преступники, изуродовав его лицо, не успели или просто не догадались уничтожить одежду.

   Выяснилась личность покойного, им оказался граф Петр Васильевич Тугаров, владелец небольшого именьица в Казанской губернии и дома в самой Казани.

   Личность убитого, как и ожидали мы с Холмсом, удалось выяснить благодаря графине Тугаровой, прочитавшей объявление и извещавшей в письме, полном отчаяния, что ее муж, живший с нею вместе в Орле, неизвестно куда пропал три недели тому назад и по приметам похож на найденный труп.

   На публикации об убийстве и костюме убитого ждали ответа от кого-либо из родственников или близких покойного.

   Судя по материалу костюма и золотой шейной цепочке, можно было лишь догадываться, что убитый принадлежит к обеспеченному классу, все же остальное было покрыто мраком неизвестности.

   Через несколько дней дело немного изменилось к лучшему.

   Но и это открытие не привело ни к какому результату, и следственные власти по-прежнему продолжали толочь воду в ступе, не продвигаясь ни на шаг.

   Был вечер.

   Вместе, с Холмсом мы только что вернулись с прогулки, и он принялся было писать письма в Англию, когда в дверь постучались.

   На мой отклик "войдите" в комнату вошла дама, одетая в изящный траурный туалет, с длинным крепом, спускавшимся от шляпы до самого пола.

   На вид ей было лет двадцать шесть.

   Роскошно сложенная, с правильными чертами красивого смуглого лица и черными волосами, она совершенно не соответствовала русскому типу.

   Окинув нас взглядом, она печально поклонилась и приблизилась ко мне.

   - Один из вас, вероятно, мистер Шерлок Холмс? - спросила она.

   Я указал на моего друга.

   - Прошу садиться, сударыня, - пригласил ее Холмс.

   Не заставляя повторять приглашение, дама опустилась в кресло.

   - Я - графиня Тугарова, - заговорила она тихим голосом, в звуках которого мне снова послышалось что-то нерусское. - Я была в Костроме, где найдено тело моего мужа, и там случайно узнала о вас. Мне сказали, что вы уехали в Москву, и вот я, наконец, разыскала вас при помощи здешней полиции. Шерлок Холмс слегка поклонился.

   - Простите, - заговорила графиня просительным тоном. - Я так много слышала о вас, что неудивительно, если прошу вашей помощи. Насколько я вижу, следствие не приводит ни к каким результатам...

   Она круто оборвала речь и вдруг заговорила по-английски:

   - Вы должны помочь мне! Когда-то и я была подданной одной с вами метрополии. Я слишком многим обязана своему мужу и решила во что бы то ни стало добиться наказания злодея. - При первых же звуках ее голоса Холмс улыбнулся.

   - Без сомнения, вы не мулатка, но кто-нибудь из ваших родителей принадлежал к этой расе, - проговорил он.

   - Вы угадали, - совершенно просто ответила графиня. - По отцу я мулатка, а мать моя была англичанка.

   - Вы меня простите за это маленькое отступление, - улыбнулся Шерлок Холмс, - но больше я не буду перебивать вас без нужды. Итак, я слушаю вас. Если вы хотите, чтобы я: взялся за ваше дело, вы должны рассказать мне все по порядку, не упуская ни малейшей подробности.

   Он сел поудобнее в кресле и повторил:

   - Я вас слушаю.

   - Мы приехали в Россию давно, - начала свой рассказ графиня. - Но если вы хотите знать все, я должна начать рассказ о себе самой. В настоящее время мне двадцать один год, мужу же моему недавно исполнилось сорок пять. Сначала я была его приемышем. Он не раз говорил мне, что во время путешествия по Индии он как-то остановился в Бомбее, где нанял небольшой особняк. Вот тут-то он и получил меня в подарок. Попросту, меня подбросили ему, когда мне было три года. Сначала он думал было отправить меня в полицию, так как холостому человеку трудно возиться с ребенком, но потом передумал и решил вывезти меня на свою родину как курьез. Я говорю это с его слов, так, как он сам мне рассказывал о своем прошлом. В то время, когда меня подкинули, ему было двадцать три года. Пока он жил в Бомбее, я была на попечении старухи-индианки, которая, конечно, рассказывала направо и налево о намерении графа увезти меня на родину. Перед отъездом граф получил от моего отца письмо. В нем сообщалось, что сам он мулат, а жена его англичанка, умершая во время родов. Так как был он очень беден, то решил подкинуть графу свою девочку в надежде, что в хороших руках из нее выйдет больше проку, чем в руках бедняка мулата. Имени своего он не назвал. Вместе со мною граф уехал в путешествие и, когда прибыл в Россию, сдал меня своей старухе-няне. Тогда меня уже приучили называть его почему-то "папой"... Сдав меня няне, он снова исчез на несколько лет и возвратился лишь тогда, когда мне исполнилось девять лет. Но в письмах к управляющему и к няне он часто упоминал обо мне и заботился о моем воспитании...

   Шерлок Холмс жестом остановил речь графини.

   - Скажите, пожалуйста, откуда именно приходили его письма? - спросил он.

   - Тогда я была еще слишком мала, чтобы интересоваться этим, но впоследствии я узнала, что большая часть писем приходила из Индии, а два письма были со штемпелями Тонкина, - ответила она.

   - Благодарю вас, - поклонился Холмс. - Итак, я слушаю дальше.

   - Приехав в Россию, он повидал меня, - продолжала графиня. - Мы жили тогда в его усадьбе. Все время он был ласков со мною, остался очень доволен моими успехами в учении, несколько раз экзаменовал меня и ни на шаг не отпускал от себя. В России он пробыл год, и я очень сильно привязалась к нему. Однажды, это было в конце лета, он вошел ко мне бледный и сильно взволнованный. "Ирра, - сказал он мне, - в окрестностях нашей усадьбы появился бешеный человек, который бросается на людей, кусает их и убивает! Поэтому не выходи никуда из дома без меня. Я строго запрещаю тебе это". Я страшно испугалась. С тех пор мы стали ходить вместе даже в сад. Няня говорила, что отец страшно боится за меня. Он нанял четырех сторожей, завел во дворе цепных собак, а сам, как передавала мне няня, часто вставал ночью и обходил усадьбу с ружьем в руках. Однажды под вечер мне захотелось нарвать себе свежих роз. Я пошла за отцом, но не найдя его, решила пробежать в сад одна. Накинув на голову косынку, я вышла во двор, а оттуда - в сад. Не знаю почему, но, вероятно, напуганная рассказами графа, я не сразу отворила калитку, а посмотрела предварительно в щелку забора. И вдруг увидела за одним из кустов смородины человеческую голову. Громко вскрикнув, я бросилась назад, даже не рассмотрев лица спрятавшегося человека. На мой крик из конюшни выскочил граф. Узнав в чем дело, он кинулся в дом, схватил ружье и, словно сумасшедший, бросился в сад. Я же забилась в комнате, еле живая от страха. Однако, по-видимому, он никого не нашел, так как вернулся злой и очень расстроенный. Целый час кричал он на сторожей, затем в тот же день нанял еще четырех и вооружил всех ружьями. Вечером он объявил мне, что мы уезжаем. Все свои вещи и бумаги он собрал сам, мне же приказал взять с собой в корзиночку только три платья и шесть смен белья да любимые безделушки. До самого последнего момента никто из дворовых не знал, что мы уезжаем. В одиннадцать часов он приказал запрячь в просторный тарантас лучшую тройку и привязать сзади запасных лошадей.

   Графиня на минуту прервала рассказ и попросила пить.

   Шерлок Холмс с ловкостью молодого человека вскочил с места и, подойдя к этажерке, налил стакан воды с прекрасным вином.

   - Благодарю вас, - произнесла графиня, принимая стакан от Холмса.

   Она отпила несколько глотков и печально улыбнулась.

   - Мой рассказ не наскучил вам? - спросила она.

   - Наоборот! - с живостью воскликнул Шерлок Холмс. - Он донельзя поэтичен и заинтересовывает меня с каждой минутой все больше и больше. Если бы я был писателем, я непременно воспользовался бы им для романа, и уверен, что он произвел бы фурор.

   - В таком случае я продолжаю, - грустно произнесла графиня.

   - Итак, к одиннадцати часам вечера все было готово, - заговорила снова графиня. - Перед отъездом граф созвал всех сторожей и приказал им, оцепив усадьбу, двинуться от нее по радиусам и, отойдя с полверсты, сделать по выстрелу. Затем, когда сторожа ушли, граф позвал к себе управляющего, отдал ему пакет со сделанными распоряжениями и объявил всем, что уезжает. В это время издалека до нас донеслись звуки выстрелов. Это сторожа пугали неизвестно кого, исполняя приказ своего хозяина. Вещи наши были быстро нагружены и привязаны, и мы, сопровождаемые удивленными взглядами дворни, выехали из ворот и, словно бешеные, понеслись по дороге. Граф сам указывал, куда ехать. На первом проселке мы свернули, затем понеслись снова, поминутно сворачивая то вправо, то влево, словно заметая за собою следы. Так скакали мы верст, вероятно, семьдесят, давая лошадям лишь короткий отдых. Когда лошади обессилели, граф приказал перепрячь запасных, и мы помчались снова. Утро давно уже наступило, кучер несколько раз умолял дать пере