Аверченко Аркадий Тимофеевич - Караси и щуки

;    - Такъ-съ. И почемъ?

   - Э... 17 рублей пудъ... Вы же сами понимаете, что разъ на рынкѣ д³абету почти нѣтъ...

   - Хорошо, хорошо... Скажите: это - цѣна франко Петроградъ?

   - A то что же!

   - Такъ я вамъ скажу, что вы, Гендельманъ, не ид³отъ - нѣтъ! Вы больше, чѣмъ ид³отъ! Вы.. вы... я прямо даже не знаю, что вы! Вы - максимумъ! Вы форменный мизерабль! Вы знаете, что такое д³абетъ, который есть y Кантаровича "сколько угодно?!" Это - сахарная болѣзнь!!!

   - Что вы говорите! Почему же вы сказали мнѣ, что весь д³абетъ проходить черезъ васъ?

   - А!! Если я еще часъ поговорю съ такимъ дуракомъ, такъ черезъ меня пройдетъ не только д³абетъ, a и холера, и чума, и все вообще, что я сейчасъ желаю на вашу голову!!..

  

  

  

   Французская борьба, какъ и всяк³й одряхлѣвш³й, обветшавш³й организмъ, скончалась неожиданно и по самой пустяковой, незамѣтной для здороваго организма причинѣ...

   Въ одинъ изъ обычныхъ "борьбовыхъ" дней, когда знаменитый "дядя Ваня", подъ звуки марша, вывелъ свою разношерстную команду на цирковую арену и, построивъ всѣхъ чемп³оновъ полукругомъ, заревѣлъ своимъ зычнымъ голосомъ:

   - Въ настоящемъ международномъ чемп³о...

   - Неправда! крикнулъ чей-то звучный голосъ съ третьяго ряда.

   Дядя Ваня споткнулся и недоумевающе взглянулъ на перебившаго.

   - То-есть... что неправда?

   - Да вотъ вы сказали "въ настоящемъ международномъ" - это неправда.

   - Что именно? - обидѣлся дядя Ваня. - Неправда, что онъ настоящ³й, или что онъ международный?

   - И не настоящ³й онъ, и не международный.

   - A какой же онъ?

   - Вамъ лучше знать. Только онъ не настоящ³й.

   Дядя Ваня пожалъ плечами и пошелъ дальше:

   - ...чемп³онатѣ, организованномъ въ интересахъ спорта для борьбы за первенство М³ра...

   - И это неправда, - твердо сказалъ голосъ уже изъ перваго ряда.

   - Что... неправда?

   - Что вы говорите "въ интересахъ спорта"... Ну, при чемъ тутъ интересы спорта?

   - Какъ это... такъ... при чемъ? Спортъ же - вы сами знаете...

   - Знаю, знаю, - засмѣялся зритель. - Потому и говорю: не вѣрю.

   Дядя Ваня скрылъ смущен³е и гаркнулъ дальнѣйшее:

   - ...для борьбы за первенство М³ра...

   - Неправда! - крикнулъ кто-то изъ второго ряда. - И въ Одессѣ, и въ Харьковѣ, и въ Ахтыркѣ, и въ Винницѣ сейчасъ борются въ циркахъ за первенство м³ра...

   - Ну, такъ что же?

   - Сколько же y васъ м³ровъ, если въ каждомъ паршивомъ городишкѣ ваши дармоѣды возятся на пыльныхъ коврахъ "за первенство М³ра"?

   - Дядя Ваня, - крикнулъ съ галерки сиплый, дружески-фамильярный голосъ. - Не втирай очки.

   Дядя Ваня призвалъ на помощь все свое самообладан³е и крикнулъ:

   - Побѣдителямъ будутъ розданы слѣдующ³е призы...

   - Неправда!..

   - Что? Господи, Боже ты мой... Что же неправда?

   - Вотъ это... что побѣдителямъ...

   - Почему?

   - Ну, как³е они побѣдители? Тоже спортъ нашли! Ха-ха!

   Дядя Ваня чуть не плакалъ:

   - ...слѣдующ³е призы: большая золотая медаль.

   - Неправда! Не вѣримъ!

   - Да медали хоть повѣрьте!- стукнулъ страшнымъ кулакомъ себѣ въ грудь дядя Ваня.

   - Не хотимъ! Довольно вѣрили! Хватить!

   - Да чему жъ вы тутъ не вѣрите: обыкновенная большая золотая медаль...

   Со всѣхъ сторонъ кричали:

   - Неправда!

   - Нѣтъ! Не можетъ быть!

   - Она не обыкновенная!

   - Не большая!

   - Не золотая!

   - Не медаль!

   - О, Господи! - надрывался дядя Ваня. - Да вѣдь что-нибудь борцы получатъ?

   - По мордѣ они получать!

   - Брось, дядя Ваня! Иди спать.

   - Господа, господа! Такъ же нельзя... Васъ много, a я одинъ. Если y публики есть как³я-нибудь заявлен³я, пусть она говоритъ по очереди. Вотъ вы... чего вы отъ меня хотите?

   - Я? Отъ васъ? Конечно, хочу... Скажите, дядя Ваня, y васъ нѣтъ продажнаго бензина? Я вчера въ кафе принялъ заказъ на 3000 пудовъ... Можетъ, продаете?

   - Господа! Это коммерческое дѣло, a мы... въ интересахъ спорта...

   - Борьба тоже коммерческое дѣло!

   - Дядя Ваня! A гдѣ теперь Вахтуровъ?..

   - Вахтуровъ въ Одессѣ! Сейчасъ его Пеликанъ избираетъ почетнымъ гражданиномъ города Одессы и ея окрестностей!

   - Какъ низко палъ Вахтуровъ!..

   Увидѣвъ, что публика какъ будто отвлеклась въ сторону, хитрый дядя Ваня воспользовался случаемъ и гаркнулъ:

   - Сегодня состоятся борьбы слѣдующихъ паръ...

   - Неправда! - взвизгнулъ женск³й голосъ.

   - Что неправда?

   - Все неправда! Не сегодня! Не состоятся! Не борьбы! И никакихъ паръ нѣтъ!

   - Мадамъ, что вы! Да два борца - развѣ это не пара?

   - Ничего подобнаго! Вы съ вашими борцами - два сапога пара!

   - Дядя Ваня, брось. Охота... Иди спать.

   - Пр-рошу вниман³я! Борется первая пара: сэръ Джонъ Куксъ, Англ³я...

   - Неправда! Онъ армянинъ! Какой же онъ сэръ, если еще на прошлой недѣлѣ намъ y Макаева шашлыкъ подавалъ...

   Дядя Ваня сдѣлалъ видъ, что не слышитъ.

   - Сэръ Джонъ Куксъ, Англ³я и Лиманъ Фрей, негръ, Тимбукту!!

   - Дядя Ваня, какой же онъ негръ, ежели онъ бѣлый.

   - Онъ очень чистоплотный... часто моется...

   - Вотъ тебѣ разъ!.. A говорятъ: чернаго кобеля не отмоешь до бѣла.

   - Прошу почтеннѣйшую публику моихъ негровъ съ собаками не смѣшивать! Вторая пара индусъ Кахута, Индостанъ...

   - Индусъ? Да я съ нимъ давеча разговаривалъ, - такъ по-ярославски и чешетъ.

   - Онъ за это будетъ оштрафованъ, успокойтесь! Вторая пара...

   - Дядя Ваня, проникновенно сказалъ искренн³й юный студентикъ изъ ложи.- Мнѣ скучно.

   Солидный господинъ в первомъ ряду вынулъ золотые часы, взглянулъ на нихъ и сказалъ:

   - Досточтимый дядя Ваня! Чтобы не тратить зря драгоцѣннаго времени, сдѣлаемъ такъ: пусть они не борются, a просто вы скажете намъ - кто кого долженъ побороть. Ей Богу, это все равно. A вечеръ будетъ свободный и y васъ и y насъ.

   - Пр-равильно! - заревѣлъ мальчишка съ галерки, подражая голосу дяди Вани.

   Грустнымъ, полнымъ затаенной боли взглядомъ, обвелъ дядя Ваня всю свою понуренную команду... Всѣмъ было не по себѣ, всѣ сердца щемила боязнь за будущее.

   - Доборолись? ядовито прошипѣлъ дядя Ваня. - Съ вами, чертями, и не въ такую истор³ю втяпаешься. Тоже, борцы выискались... Ступайте домой.

   И, рявкнувъ по привычкѣ: "Парадъ, алле!", тихо побрелъ за борцами, которые гуськомъ, съ понуренными головами, убитые, молча покидали арену.

  

  

   Такъ кончится французская борьба на Руси...

   Скука человѣческая вознесла ее превыше лѣса стоячаго, скука человѣческая и положить ее на обѣ лопатки.

   Разбредутся безработные борцы, всяк³й по своему дѣлу, и не скажутъ даже напослѣдокъ своему предводителю:

   - Ave, дядя Ваня! Morituri te salutant.

   Не скажутъ, ибо не только не знакомы съ латынью, но и по-русски подписываются такъ:"Борѣцъ Сиргей Петухофъ".

  

  

   Труднѣе всего угнаться за вѣкомъ. Только что ты, запыхавшись, догналъ его, осѣдлалъ, какъ слѣдуетъ, вспрыгнулъ и поѣхалъ на немъ, - какъ онъ снова дѣлаетъ скачекъ, сбрасываетъ тебя и снова, сломя голову, мчится впередъ, a ты плетешься сзади - усталый, сбитый съ толку, ничего не понимающ³й.

   Все это время я думалъ, что не отстаю отъ вѣка, a на-дняхъ мнѣ пришлось съ горечью убѣдиться, что это рѣзвое животное снова оставило меня далеко позади.

  

  

   Недавно я зашелъ въ первое попавшееся кафе на Невскомъ.

   Цѣль y меня была весьма скромная, но достойная всякаго уважен³я: выпить стаканъ кофе. И только.

   Оказывается, что въ 1915 году это не считается цѣлью. Это только средство.

   Не успѣлъ я усѣсться за столикомъ, какъ какой-то не особенно щеголевато одѣтый господинъ, чахлый и запыленный, подошелъ ко мнѣ и, положивъ руку на край стола, спросилъ, таинственно озираясь по сторонамъ:

   - Рубашки есть?

   - Есть, - отвѣтилъ я немного удивленный выбранной имъ темой разговора при столь поверхностномъ знакомствѣ со мной.

   - Продаете?

   - Нѣтъ, зачѣмъ же, - съ достоинствомъ отвѣтилъ я. - Мнѣ самому нужны.

   - Жаль. A то бы дѣло сдѣлали. Термометры вамъ нужны?

   - Как³е термометры?

   - Обыкновенные, лазаретные.

   Тутъ я вспомнилъ, что y меня дома не было ни одного термометра. "Заболеешь еще, - подумалъ я, - нечѣмъ и температуру смѣрить".

   Это соображен³е заставило меня отвѣтить съ полной откровенностью:

   - Нужны.

   - Сколько?

   - Что сколько?

   - Термометровъ. Предупреждаю, что y меня немного. Могу предложить 120 гроссовъ.

   - Господи ²исусе! На что мнѣ столько! При самой тяжелой болѣзни я обойдусь однимъ.

   Онъ в ужасѣ поглядѣлъ на меня, отшатнулся и поспѣшно отошелъ къ самому дальнему столику.

   Другой господинъ, толстый, упитанный, въ песочнаго цвѣта костюмѣ, подошелъ ко мнѣ въ ту же минуту. Приблизилъ ко мнѣ отверстый тяжело дышащ³й ротъ и вполголоса спросилъ:

   - Свинцовыми бѣлилами интересуетесь?

   - Нѣтъ, провѣривъ себя мысленно и не колеблясь, отвѣчалъ я.

   - Дубильную кислоту имѣете?

   Мнѣ надоѣли его безсмысленные вопросы и приставан³я; чтобы отдѣлаться отъ его предложен³й, я рѣшилъ прихвастнуть:

   - Имѣю.

   - Много?

   - Сто пудовъ, - тупо уставившись въ стаканъ съ кофеемъ, буркнулъ я.

   - Беру.

   - Какъ такъ берете?

   - Продаете вы ее?

   - Что вы! Какъ же я могу продать... Она мнѣ въ хозяйствѣ нужна.

   - Простите, - съ уважен³емъ склонился передо мной господинъ песочнаго цвѣта. У васъ кожевенной заводъ?

   - Три.

   - Очень пр³ятно. Почемъ y васъ пудъ выдѣланной, для подметокъ?

   - Пятьсотъ рублей.

   Господинъ испуганно запищалъ, какъ резиновая игрушечная свинья, изъ которой выпустили воздухъ, и въ смятен³и уползъ куда-то.

   Если онъ былъ сбить съ толку и растерянъ, то и я былъ сбитъ съ толку и растерянъ не менѣе его.

   Я ничего не понималъ.

   Третьяго господина, подошедшаго ко мнѣ, обуревало лихорадочное любопытство узнать, интересуюсь ли я ксероформомъ.

   - Нѣтъ, нервно отвѣтилъ я и иронически добавилъ: - A вы подковами интересуетесь?

   Онъ ни капельки не обидѣлся и не удивился.

   - Помилуйте! Съ руками оторву. Сколько y васъ круговъ?

   - Сорокъ тысячъ.

   - Чудесно. A почемъ?

   - По тысячѣ сто.

   - За тысячу?

   - Конечно. A то за что же?

   - Сбросьте по три сотни.

   - Не могу.

   - Ну по двѣ съ половиной. Ей Богу, иначе нѣтъ смысла.

   - Что жъ дѣлать, - холодно пожалъ я плечами. - Кстати... (спокойно, но сгорая тайнымъ любопытствомъ, спросилъ я) для чего вамъ такая уйма подковъ?

   - То есть какъ для чего? Для военнаго вѣдомства.

   Краешекъ завѣсы приподнялся передо мной. Проглянуло ясное небо.

   - Вотъ оно что! Сѣрной кислотой интересуетесь?

   - Интересуюсь. И кофе интересуюсь.

   - A азбестомъ?

   - Конечно. Бензиномъ... тоже...

   - И сливочнымъ масломъ?

   - Особенно. Но сейчасъ я много далъ бы за нефтяные остатки.

   - Серьезно, много дали бы?! У меня есть.

   - Что вы говорите! Гдѣ?

   - Дома. Собственно, это скорѣй керосиновые остатки. Лампа, знаете ли на кухнѣ горитъ, ну оно и оста...

   - Чортъ знаетъ, что такое! вскипѣлъ мой собесѣдникъ. - Съ нимъ о дѣлѣ говоришь, a онъ шутитъ! Мнѣ слишкомъ дорого время, чтобы...

   - Да чортъ васъ возьми! Кто къ кому подошелъ: я къ вамъ, или вы ко мнѣ?! Кто къ кому обратился съ разговоромъ?.. Я къ вамъ или вы ко мнѣ?! Чортъ васъ разберетъ, что вамъ нужно?!. Для чего мнѣ ксероформъ? Для чего дубильная кислота? У меня все есть, что мнѣ нужно, a излишекъ я вамъ могу предложить! Кофе вы интересуетесь? Масломъ вы интересуетесь? Пожалуйста - вотъ оно! Ѣшьте! Бензинъ вамъ нуженъ? У меня есть дома ровно столько, сколько вамъ нужно, чтобы вывести пятна на вашемъ костюмѣ!!

   Тонъ его сдѣлался мягче.

   - Вы, очевидно, первый разъ здѣсь, вотъ вамъ и странно. Серьезно вы мнѣ кофе предлагали или шутя?

   - Серьезно. Садитесь.

  

  

   Мы пили уже по второму стакану кофе, и я съ грустью чувствовалъ, что никогда вѣкъ не скакалъ такъ рѣзво и никогда мнѣ больше не угнаться за нимъ.

   Как³е-то люди подходили къ моему новому знакомому и вели самые непонятные разговоры.

   - Вы хотите сверлильные, фрезерные?

   - Нѣтъ, я даю.

   - Почемъ?

   - Три тысячи шестьсотъ, франко Ревель.

   - Вагоны ваши?

   - Даю вамъ хоть сто вагоновъ. Кстати, беру трехдюймовое желѣзо...

   - Лондономъ интересуетесь?

   - Благодарю васъ. Могу самъ вамъ дать . Лондона сколько угодно.

   - A термометры?

   - Возьму съ удовольств³емъ. Почемъ?

   - 21 за дюжину.

   - Что вы мнѣ говорите! A въ аптекѣ какая розничная цѣна?

   - Рубль шестьдесятъ.

   - Почему же вы съ меня хотите рубль семьдесятъ пять за оптъ?

   - Почему что вы ид³отъ. Вы въ аптекѣ достанете одинъ-два термометра. A пойдите, попробуйте купить сто - вамъ дадутъ по шеѣ.

   Передъ моими глазами происходили чудеса. Къ моему новому знакомому подходилъ человѣкъ, y котораго ботинки отъ ходьбы пѣшкомъ свирѣпо разинули рты, и говорилъ этотъ человѣкъ:

   - Имѣю восемьдесятъ автомобилей. Интересуетесь?

   "Какъ! - простодушно думалъ я. - Человѣкъ имѣетъ восемьдесятъ автомобилей и такъ упорно и настойчиво ходить пѣшкомъ?!. Чудакъ онъ? Оригиналъ-милл³онеръ?" A мой новый знакомый дѣловито возражалъ ему:

   - Нѣтъ, автомобилями не интересуюсь. A вы скажите лучше, когда вы мнѣ отдадите четыре съ полтиной, которые взяли на прошлой недѣлѣ?

   Я слышалъ такое предложен³е:

   - Имѣю шестьдесятъ тысячъ рубашекъ. Интересуетесь?

   Не удивительно ли было, что счастливый обладатель шестидесяти тысячъ рубашекъ имѣлъ на своемъ тѣлѣ шестидесяти тысячъ первую рубашку - такую грязную, что если предположить и остальныя шестьдесятъ тысячъ рубашекъ въ такомъ же состоян³и, то тысяча прачекъ должна была бы въ течен³е недѣли приводить эти рубашки въ мало-мальски сносный видъ.

   Больше всего меня поражала та легкость, съ которой возникали громадныя дѣла, ширились тутъ же на моихъ глазахъ, росли и, почти дойдя до благополучнаго конца, вдругъ съ трескомъ рушились изъ за сущаго пустяка, при чемъ (надо отдать имъ справедливость) иниц³аторы предпр³ят³я не особенно горевали о гибели почти налаженнаго колоссальнаго дѣла, a сразу же приступали къ возведен³ю другого не менѣе колоссальнаго здан³я, снова рушившагося.

   - Дровами интересуетесь?

   - Чрезвычайно. Много есть?

   - Десять тысячъ вагоновъ.

   - Великолѣпно! подходить!.. Почемъ?

   - По столько-то.

   - Франко Петроградъ? Цѣна подходящая. Это именно то, что мнѣ нужно. Гдѣ дрова?

   - Въ Финлянд³и.

   - Чудесно. Сдѣлаемъ дѣло. Вагоны вы беретесь достать?

   - Вагоны будутъ.

   - Такъ пойдемте писать условю!

   - Пойдемте.

   - Кстати: a сколько вагоновъ вы мнѣ дадите ежедневно?

   - Мнѣ желѣзная дорога обѣщаетъ по десять вагоновъ.

   - Сапожникъ вы. У васъ десять тысячъ вагоновъ, a вы мнѣ будете присылать десять вагоновъ въ день! Это на три года, a мнѣ на эту зиму нужно.

   - Что жъ дѣлать, если больше вагоновъ не достану.

   - Ну, чортъ съ нимъ! Жаль. (Пауза) A шрапнельной сталью вы интересуетесь?

   - Почемъ она y васъ?

   Как³е нужно имѣть нервы, чтобы такъ быстро примириться съ крушен³емъ уже почти налаженнаго дѣла, результатъ котораго долженъ на всю жизнь обогатить человѣка?!..

  

  

   Подошелъ къ намъ изможденный узкогрудый молодой человѣкъ и сказалъ моему новому пр³ятелю:

   - У меня есть носки.

   - Беру. Много?

   - Сорокъ тысячъ.

   - Почемъ?

   - 11 рублей дюжина. Франко Выборгъ.

   - Подходитъ. Образцы есть?

   - Есть

   - Покажите.

   Къ моему изумлен³ю, владѣлецъ сорока тысячъ паръ носковъ поставилъ ногу на свободный стулъ, засучилъ одну штанину и похлопалъ по собственному носку, довольно пострадавшему отъ времени:

   - Вотъ.

   И никто не удивился; всѣ наклонились и стали ощупывать носокъ.

   Погоня за рублемъ убила y этихъ людей то, что было y меня съ избыткомъ: непосредственность воспр³ят³я.

   И я понялъ всю драму этого владѣльца сорока тысячъ паръ носковъ, получившаго образецъ для предложен³я коллегамъ и вынужденнаго силой обстоятельствъ носить этотъ образецъ совсѣмъ не въ томъ мѣстѣ, гдѣ ему надлежало быть.

   И подумалъ я: бѣдняга ты, бѣдняга! Ну хорошо, что это только носокъ, a не другая какая-нибудь часть туалета, показыван³е которой заставило бы тебя раздѣться въ этомъ шумномъ многолюдномъ кафе - до рубашки. Хорошо, что тебѣ пришлось показать образцы носковъ, a не кофе, хлѣба, сахару и масла...

   Какъ бы, бѣдная твоя голова, показалъ ты ихъ?

   За тотъ часъ, что я провелъ въ этомъ удивительномъ кафе - совершилась тамъ только одна торговая сдѣлка: я уплатилъ наличными за пр³обрѣтенный мною товаръ (кофе, хлѣбъ, масло) 1 руб. 70 коп. франко кафе наличными.

  

  

   Нами получено письмо отъ неизвѣстнаго читателя, подписавшагося скромно и мило:

   - "Петроградецъ".

   Въ тонѣ письма и подписи чувствуется солидный человѣкъ, a отнюдь не вертопрахъ какой-нибудь, желающ³й ошеломить читателя мимолетной ракетой трескучей мысли; мысль автора проста и остроумна, несмотря на кажущуюся сложность ея осуществлен³я. Вопросъ, котораго касается авторъ, не только назрѣлъ, но и перезрѣлъ, и если его, выражаясь аллегорически, не срѣзать во время, онъ, какъ нѣк³й плодъ, съ трескомъ упадетъ на головы заинтересованныхъ людей.

   Однимъ словомъ, письмо, написанное нашимъ читателемъ, умно, тонко и исчерпывающе.

   Мы гордимся нашими читателями.

   Вотъ письмо:

  

   "Милостивый государь, г. редакторъ!

   Я уже много лѣтъ читаю вашъ остроумный журналъ и очень люблю его." (поистинѣ удивительно чутье и вкусъ этого скромнаго псевдонима, подъ которымъ, на основан³и вышенаписаннаго имъ, можно заподозрѣть крупную личность, обладающую сильно развитымъ художественнымъ вкусомъ. Примѣч. ред.) Во всякомъ вопросѣ, къ которому вы подходите, вы берете быка за рога. (И вѣрно. Беремъ. Это нашъ принципъ. Но какова y автора наблюдательность! Примѣч. ред.) Надѣюсь, что на этомъ основан³и, вы и дадите на страницахъ вашего уважаемаго и талантливаго (но каковъ вкусъ y человѣка! Примѣч. ред.) журнала мѣсто моему письму...

   Читали ли вы когда-нибудь, господа, Майнъ-Рида, именно тѣ его романы, въ которыхъ онъ описываетъ пиратовъ Коромандельскаго берега, бразильскихъ разбойниковъ и дикарей, водящихся въ болотистыхъ мѣстахъ Амазонки.

   Положа руку на сердце, кого они вамъ напоминаютъ?

   Угадали. Ну вотъ то-то же. Я такъ и зналъ. Дѣйствительно, получается такое впечатлѣн³е, что всѣ перечисленные отбросы земного шара перенесены въ Петроградъ, одѣты въ извозчичьи армяки, посажены на козлы и двинуты сомкнутымъ коннымъ строемъ на публику, предводительствуемые однимъ изъ членовъ городской думы, одѣтымъ въ красный мундиръ, мокассины на голыхъ ногахъ и шапку, сдѣланную изъ старой сигарной коробки. Въ ушахъ y этого члена думы сверкаютъ двѣ коробки изъ-подъ сардинокъ, a носъ проткнутъ дамской булавкой. Онъ скачетъ впереди, испуская воинственные крики и науськивая всю свою банду на оторопѣвшую безпомощную публику.

   - Что такое петроградск³й извозчикъ? Кто этого не знаетъ,

   На грязномъ обшарпанномъ экипажѣ сидитъ безформенное оборванное существо, рычащее, кусающееся и плюющееся.

   Право, больно подумать: вѣдь это нашъ же русск³й человѣкъ, братъ нашъ по родинѣ, который крестится на каждую церковь, который имѣетъ или имѣлъ папу и маму, поминаемую имъ отнюдь не въ приливѣ сыновней любви.

   Это грязное, обшарпанное, ободранное, зловонное существо, сидящее скорчившись на козлахъ - ненавидитъ всякаго сѣдока острой длительной ненавистью, a сѣдокъ тоже ненавидитъ его и - боится.

   Что бы сказалъ лондонецъ или парижанинъ, если бы кто-нибудь выпустилъ на лондонск³я или парижск³я улицы нѣсколько тысячъ грязныхъ пиратовъ съ грубыми голосами, озвѣрѣвшихъ разбойниковъ, которые бы подстерегали въ глухихъ мѣстахъ довѣрчивыхъ прохожихъ, усаживали ихъ на особыя приспособленныя для грабежа телѣжки и, провезя ихъ для отклонен³я подозрѣн³й нѣсколько кварталовъ - грабили бы и обирали этихъ довѣрчивыхъ прохожихъ.

   Да вѣдь человѣка, который организовалъ бы эту страшную банду, лондонцы давно бы уже повѣсили во дворѣ мрачнаго Ньюгэта или Тоуэра по приговору короннаго суда.

   Мы, петроградцы, - почти всѣ нервные, раздражительные люди; 1/4 всей этой нервности вызывается петроградскими извозчиками.

   Идете вы по улицѣ. Захотѣлось вамъ поѣхать.

   - Извозчикъ!

   Онъ тускло и равнодушно глядитъ на спину своей лошади.

   - Извозчикъ!! Свободенъ?

   Такой же бы получился результата, если бы вы звали сфинкса y академ³и:

   - Сфинксъ! Свободенъ?

   Молчитъ, каналья, подлецъ этак³й, чтобъ его лихорадка взяла!

   - Изво-о-озчикъ!

   Еле замѣтное движен³е головы,

   - Чего орешь? Занятъ. Не видишь, что ли.

   Это - когда онъ занятъ. Вотъ - когда онъ свободенъ:

   - Извозчикъ!

   - Пожалуйте! Куда прикажете?

   - На Троицкую. (Онъ стоить на Караванной).

   - Рубликъ пожалуйте, безъ лишняго,

   - Что-о? A по таксѣ не хочешь ли?

   - На кладбище тебя повезу по таксѣ, вотъ куда.

   Вы, возмущенный, идете дальше. За вашей спиной ставится точка этому краткому разговору:

   - Жуликъ. Туда же.

   Подумайте, вѣдь это нашъ же братъ, русск³й человѣкъ, обычно такой добрый, отзывчивый къ чужому горю, ласковый и привѣтливый,

   Кто его сдѣлалъ такимъ?

   Навѣрное, городская дума устроила гдѣ-то подъ землей тайную школу, и особые инструкторы въ тиши ночей тайно учатъ всему этому извозчиковъ. На свою же голову.

   - Извозчикъ! Надеждинская, семь гривенъ.

   - Положите полтора.

   - A по таксѣ не хочешь?

   - Плевали мы на вашу таксу.

   Мыслите логично: городская дума придумала свою таксу, извозчики плюютъ на нее; значить - они плюютъ на думу.

   Дѣловому петроградцу приходится цѣлый день носиться по городу на извозчикахъ. Вопросъ: что отъ него остается вечеромъ послѣ десятка вышеприведенныхъ разговоровъ.

   Вотъ къ устранен³ю и разряжен³ю всей этой нервности бѣднаго петроградца и ведется вся сущность моего дѣлового проекта.

   Вотъ мой проектъ: за день извозчики доводятъ петроградца, благодаря городской думѣ, до состоян³я близкаго къ истерикѣ.

   Избивать каждаго извозчика, дабы сорвать злость - некультурно. Да онъ и не при чемъ.

   Разыскивать какого нибудь изъ членовъ думы - культурно, но хлопотливо.

   Что же предлагаю я? Въ Англ³и сейчасъ живетъ негръ, бывш³й знаменитый боксеръ Джонсонъ. У него лицо отъ тренировки - какъ камень: хоть полѣномъ по немъ бей - глазомъ не моргнетъ.

   Слѣдуетъ выписать этого негра Джонсона, избрать его въ члены городской думы и выставить на Невскомъ въ особой спец³ально устроенной будкѣ.

   И вотъ, когда y кого-либо изъ петроградцевъ, ѣдущихъ на извозчикѣ, ужъ очень накипитъ на сердцѣ - петроградецъ останавливаетъ на Невскомъ извозчика, соскакиваетъ съ экипажа и, подскочивъ къ негру и крякнувъ, со всего размаха ударяетъ это твердокаменное чудовище по лицу. Негру все равно (онъ тренированъ), a петроградцу сразу сдѣлается легче, ибо онъ высказалъ свое мнѣн³е о петроградскомъ муниципалитетѣ - въ самой категорической формѣ Вотъ мой проектъ!

   Съ почтен³емъ къ вамъ

   P. S. Содержан³е негра Джонсона городъ долженъ взять на себя, a если откажется - обложить извозчиковъ.

  

  

   - Господа! сказалъ предсѣдатель Думы Родзянко, оглядывая нѣсколькихъ приглашенныхъ имъ въ свой кабинетъ депутатовъ. - Господа! Вы, слава Богу, уже не маленьк³е, господа, и, вообще, пора вамъ уже подумать о своемъ будущемъ... Не все же на шеѣ y Государственной Думы сидѣть. Надо быть самостоятельными.

   - Мы... стараемся.

   - Я знаю. Иначе я и не предложилъ бы того, что предлагаю сейчасъ.

   Лицо его приняло торжественное выражен³е.

   - Господа! Знаете ли вы, что предполагается учредить кабинетъ министровъ изъ общественныхъ дѣятелей, облеченныхъ довѣр³емъ страны!

   - Кабинетъ? Изъ общественныхъ дѣятелей? послышались радостные возгласы.

   - Да... Гмъ!.. Только, видите ли... безъ портфелей. Понимаете? Да оно, въ сущности, къ чему эти портфели? Одна возня съ ними. Да еще, смотри, украдутъ - непр³ятности будутъ.

   - Конечно, обойдемся и безъ нихъ, - отозвался одинъ добросердечный, склонный на всяческ³е компромиссы октябристъ. - Будемъ бумаги въ рукахъ носить, вотъ и все.

   - То-то и оно. Карманы пошире сшейте, - какъ вообще министрамъ полагается. Однимъ словомъ, обойдитесь безъ портфелей.

   - Я бы все равно портфеля и не взялъ, - отозвался сантиментальный прогрессистъ. - Мнѣ коровокъ жалко.

   - Какихъ коровокъ?

   - Да изъ которыхъ портфели дѣлаютъ. Коровокъ-то убиваютъ ножичкомъ, шкуры съ нихъ снимаютъ и портфели шьютъ.

   - Какое безобраз³е! ахнулъ кто-то. - Звѣри, a не люди.

   - Такъ вотъ, господа. Значитъ, и вступайте, съ Богомъ! Да! Я и забылъ васъ предупредить... Дѣло-то въ томъ, что хотя вы и будете министрами, но тутъ будутъ еще и друг³е министры. Прежн³е.

   ---Да зачѣмъ же прежн³е? - робко пискнулъ кто-то сзади.

   - Какъ же зачѣмъ?!.. Неловко же вѣдь такъ просто взять, да ни съ того, ни съ сего и уволить ихъ. Стыдно зря людей обижать. Да они вамъ не помѣшаютъ, вы не бойтесь.

   - Значитъ, мы съ ними вмѣстѣ будемъ служить?

   - А? Вмѣстѣ.

   - Такъ-съ!

   - Понимаете, этакое сотрудничество. Бокъ о-бокъ.

   - Это хорошо. Веселѣе, - обрадовался октябристъ. - Мы министры - и они министры; мы шьемъ себѣ золотой мундиръ - и y нихъ золотой мундиръ; мы безъ портфеля - и они безъ портфе...

   Родзянко отвелъ глаза въ сторону и сказалъ, какъ-то ежась:

   - Да нѣтъ, y нихъ, собственно, портфели будутъ, но это ничего. Вы не обращайте на это вниман³я. Люди они уже не молодые, со странностями. Привыкли къ своимъ портфелямъ, къ этимъ потрепаннымъ кускамъ старой кожи!.. Хе-хе... Попробуй y нихъ отнять - крику не оберешься. Вѣрно вѣдь, господа? A вы будьте выше этого.

   - Будемъ выше, согласился со вздохомъ прогрессистъ.

   Кадетъ, поклонникъ дѣлового течен³я, съ дѣловымъ видомъ высморкался въ платокъ и дѣловито спросилъ:

   - Когда становиться на работу?

   - Завтра же съ утра можно и начинать. Сейчасъ я вамъ напишу адреса: кому куда ѣхать надо.

   Онъ писалъ. Депутаты подталкивали другъ друга локтями, вздыхали и перешептывались.

   Глаза с³яли почти y всѣхъ:

   - Достукались!

  

  

   Министръ озабоченно подписывалъ как³я-то бумаги, когда курьеръ доложилъ:

   - Тамъ пришелъ какой-то, ваше высокопревосходительство.

   - Кто такой?

   - Да чудной какой-то. "Я, говоритъ, министръ".

   - Какой министръ?

   - Богъ ѣ знаетъ.

   - Зачѣмъ же онъ пришелъ?

   - Я, говорить, сотрудничать пришелъ. Меня, говорить, назначили.

   - А-а-а!.. Это они, какъ ихъ... безъ портфелей! Общественные дѣятели! Пусть подождетъ тамъ, пока кончу. Дай ему газету, что ли, чтобы не скучно было.

   - Слушаю-съ. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   - Самъ-то сейчасъ занятъ, бумаги, вишь, подписываетъ. A кончитъ, такъ сейчасъ же васъ и приметъ.

   - Да, можетъ, ему помочь нужно? Я бы съ удовольств³емъ. Какъ говорится: умъ хорошо, a два лучше.

   - Нѣтъ, этого они не велѣли. A газету дать велѣли. "Дай ты, говорить, ему газету: пусть читаетъ".

   - А! Понимаю. Онъ, вѣроятно, хочетъ, чтобы я ознакомился съ общественными настроен³ями, и потомъ мы вмѣстѣ обсудимъ, какъ и что.

   Наружно новый министръ бодрился, но внутри чувствовалъ нѣкоторый страхъ и смущен³е. Мимо него бѣгали как³е-то важные люди въ вицъ-мундирахъ съ золочеными пуговицами и бумагами въ рукахъ.

   Нѣкоторые поглядывали на него разсѣянно, нѣкоторые - строго, и новый министръ, усѣвшись на стулѣ въ уголку и уткнувшись въ газету, думалъ трепетно:

   - Вдругъ этотъ сѣдой подскочитъ ко мнѣ, да какъ раскричится: "кто, молъ, такой? Чего сюда всякихъ пускаютъ? Какой такой министръ? Никакого такого министра не знаю. Евстигнѣй, убрать!"

   Тяжело сжималось сердце.

   - Страшно y нихъ тутъ и непривѣтливо. Всѣ что-то знаютъ, всѣ на мѣстѣ, a я ничего не знаю; и всяк³й меня можетъ обидѣть.

   Но черезъ минуту приливъ храбрости наполнилъ сердце новаго министра.

   - Да что въ самомъ дѣлѣ! Вѣдь я тоже министръ! Что-жъ, я, не такой министръ, какъ друг³е? Да я могу накричать тутъ на кого угодно, разнести! Распустились всѣ, подтянуть некому!.. Да я вотъ подойду къ этому сѣденькому въ бакенбардахъ, да какъ зыкну на него! "Вы это что же, милостивый государь, а? Да чтобы y меня этого не было, милостивый государь, да я васъ, да вы ме