Антропов Роман Лукич - Гений русского сыска И. Д. Путилин

ией.

   - Дорогая... - тихо шепнул он ей.

   - Гря-а-ди, гряди, голубица! - грянул хор приветственный концерт.

   На одну секунду невеста остановилась, вздрогнула, словно страшась идти дальше, но потом, очевидно, взяв себя в руки, она - под руку с женихом - направилась к аналою.

   - Что это она платок держит у лица? Плачет, что ли?

   - А как же не плакать: последний девичий денек, чай.

   Сотни глаз, жадных, любопытных, устремлены на пару, которую сейчас будут венчать.

   Священник, мягко, ласково улыбаясь, встречает жениха и невесту, устанавливает их у аналоя. Шафера занимают свои места за женихом и невестой. Заливаются тенора, гудит октава.

  

   "Гря-а-ди, гряди, голубица..."

  

   - Как она волнуется!

   - Зато как ликующе весел и победоносен жених!

   Венчание началось.

   Но не успел еще священник произнести несколько слов, как вдруг церковь огласилась безумно-страшным криком жениха:

   - Ай! Господи, что это?

   Храм вздрогнул. Все, как один человек, направили свои взоры на венчающихся, и то, что они увидели, заставило и их испустить возгласы, полные не меньшего страха:

   - Глядите! Глядите! Что это такое?

   Невеста стояла, откинув с лица венчальную фату.

   - Усы! Мужчина!

   Батюшка отшатнулся. Жених окаменел.

   На лице невесты красовались весьма изрядные усы!

   - Что это... кто это? - бормотал жених, бледный как полотно, с выпученными глазами.

   - Что такое? Что случилось?

   - Мужчина... усы... невесту подменили...

   Пользуясь общей паникой, вернее, общим оцепенением, невеста с усами быстро направилась к выходу.

   В "сенях" храма к ней бросилась высокая мужская фигура, закутанная в широкий плащ, и схватила невесту на руки.

   - Скорее! Моя! Моя! - прозвучал громкий, ликующий голос. Все, как бараны, шарахнулись в сторону.

   Держа невесту на руках, похититель выскочил на паперть, сбежал по ступенькам и крикнул:

   - Семен, давай!

   Карета лихо подкатила и, когда в ней скрылся похититель со своей добычей, быстро понеслась и скрылась за углом следующей улицы.

   - Держи! Держи! - раздался чей-то испуганный крик.

   То, что произошло затем в церкви и перед ней, не поддается описанию.

   Когда миг столбняка, овладевшего всеми, прошел, начались сцены, сделавшие бы честь любой трескучей мелодраме.

   - Что же это такое? - дрожащим голосом спросил донельзя пораженный священник, обращаясь к жениху, которого уже окружала толпа родственников и знакомых, как его, так и его невесты.

   Тот бессмысленно хватался руками за голову.

   - Ничего... ничего не понимаю... не знаю.

   И бросился вдруг к посаженой матери невесты.

   - Как же это так? Кого вы привезли?!

   За ним наступал и его посаженый отец:

   - Стыд! Позор! Бесчестие! Кого вы привезли, матушка?

   - Как кого? Глашеньку Сметанину... - лепетала обезумевшая от всего происшедшего посаженая мать.

   - Это с усами-то?... Это у Глашеньки в одну ночь усы выросли?! Да это бунт, заговор.

   Купчиха, посаженая мать, сомлела и опрокинулась навзничь.

   Ее подхватили. Это еще более усилило общую панику.

   - К родителям невесты!

   - Дать знать полиции!

   - Вот так история! Невесту с усами выкрали!

   Жених ломал в отчаянии руки и громко плакал. Его утешали шафера, родственники, знакомые.

   - Да в чем дело? Как же так могло это произойти? Таких чудес еще не бывало!

   - А я почем знаю, я откуда знаю? - захлебывался злосчастный жених с бараньим лицом. - Осрамили, ославили!...

   - Да откуда же у нее усы выросли?

   - Наваждение... Диавольское наваждение и искушение. Может, это и не невеста, а оборотень?

   - Так зачем же этого оборотня стали похищать?

   - Скандал! Скандал! На какую свадьбу нас пригласили?

   - Н-да... можно сказать: красивенькая история!... Батюшка уныло смотрел на диакона.

   - Тридцать пять лет священствую, а такого чуда не видывал... - сокрушенно бормотал он.

   - Что говорить: "душеспасительная" свадьба, отец Александр, как вы соизволили ее назвать... - насмешливо отвечал диакон.

   На клиросе шло не меньшее волнение.

   - Вот так "голубица"! - ужасной октавой гремел бас. - У этой голубицы усы чуть-чуть поменьше моих. А еще регент говорил: и зачем это вы, Колюченко, насосались винищем? А ежели я предчувствовал, может, сие церковное поношение? А? Иван Елпамидонтович, как же вы полагаете: прав был я или нет, взявши подкрепление загодя?

   Регент только руками разводил.

   - Ну-ну... Пропала мзда за концертное пение... Живо обсуждали происшедшее и перед церковью.

   - Невесту украли! Вот так фунт изюму с кисточкой!

   - Слышь, паря: у невесты под венцом усы выросли!

   - Ври больше...

   - А ей-Богу! Усы - во какие!

   - А как это он ее ловко, братцы, слямзил! Молодчина!

   - Это по-нашенски: орел!

   - Матушки! Святители! - шамкала какая-то ветхая старушка с костылем. - Неужто правда? А где ж у ней, у поганой, усы-то выросли?

   - На губе, бабушка, на губе!... - с хохотом отвечали ей голоса зубоскалов.

   Паника росла, увеличивалась.

   К вечеру весь Петербург кричал о необыкновенном приключении с венчанием двух отпрысков известнейших миллионеров-купцов. Стоустая молва, конечно, разукрасила все это, и многие невесты-девицы со страхом бросались к зеркалу:

   - Господи помилуй, уж не выросли ли и у меня усы?

  

  

   Я сидел у Путилина в его служебном кабинете, беседуя с ним о необычайном происшествии, имевшем место в Энской церкви. Было около 9 часов вечера.

   - Хочешь держать пари, доктор, что они явятся ко мне? - улыбаясь, задал мне вопрос мой талантливый друг.

   - Кто "они", И. Д.?

   - Ну, потерпевшие, конечно... Честное слово, если бы я был на их месте, я сделал бы это!

   - Ты говоришь о трагическом венчании? Путилин улыбнулся еще шире.

   - Трагическом... Ах, мой скверный доктор, как ты любишь сгущать краски. По-моему, тут гораздо более налицо комического, чем трагического.

   - Но ведь это - необычайно, как хочешь...

   - Совершенно верно. И наперед тебе скажу; дело это очень трудное, но... но не мрачное.

   - Что ты за удивительный человек, И. Д.! - искренно-восторженно вырвалось у меня. - Неужели ты уже сейчас что-нибудь проводишь?

   В дверь кабинета раздался стук.

   - Ваше превосходительство, вас желают видеть...

   - Господа Русановы? - спокойно спросил великий сыщик.

   - Да-с... - удивленно ответил дежурный агент.

   - Пусть идут.

   В кабинет вошли два посетителя, один - уже старик, красивый, важный, упитанный, другой - молодой человек в пиджаке, с глупым, бараньим лицом.

   - Господа Русановы? - обратился к вошедшим Путилин.

   - Да-с, ваше превосходительство... - ответил старик.

   - Прошу покорно. По делу неудачного венчания? Миллионер Русанов-отец удивленно вскинул глазами.

   - А вы... вы уже знаете?...

   - Я, голубчик, начальник сыскной полиции, поэтому я все должен знать.

   И, повернувшись к молодому человеку, неудачливому жениху, шутливо проговорил:

   - Эх, молодой человек, молодой человек! Нехорошо: из рук невесту выпустили! Проворонили!...

   Молодой Русанов густо покраснел, с досадой мотая кудрявой бараньей головой.

   - Как же-с... помилуйте...

   - Усов испугались? Подумаешь, какая невидаль!

   - Как, ваше превосходительство?! - в голос воскликнули они оба. - Как? Вы находите неудивительным, что у девушки вдруг под венцом выросли большие усы?!

   - Совершенно верно: ровно ничего удивительного не вижу в этом... - бесстрастно, с улыбкой ответил мой гениальный друг.

   Оба Русанова в сильнейшем изумлении уставились на Путилина. Каюсь. Я сам с не меньшим удивлением поглядел на него. "Что он говорит?" - пронеслось у меня в голове.

   - Усы у девушки?!

   - Усы у девушки.

   - Вы как это: всерьез или в шутку, ваше превосходительство? В голосе старика-миллионера послышалась досада.

   - Я не имею обыкновения шутить, любезный господин Русанов. Ну-с, в чем дело? Невеста вашего сына, дочь купца первой гильдии Аглая Сметанина действительно исчезла? Вы, конечно, из церкви бросились в дом ее родителей, и что узнали от отца и матери?

   - Да-с, поехали туда... С самой дурно сделалось... Отец - волосы рвет на голове. А узнали мы, что дочь их, Аглая, невеста моего сына, отбыла, честь честью, с подружками и с посаженой матерью в карете в церковь. А вот, что дальше произошло, - это так непостижимо...

   - Усов у вашей невесты не было? - повернулся Путилин к жениху.

   - Что вы-с... Помилуйте... да ежели бы у нее были усы - разве я предложил бы ей руку и сердце? Слава Богу, мы и безусых девиц, при нашем капитале, найдем сколько угодно...

   Фигура и физиономия молодого Русанова были настолько потешны, что я не выдержал и расхохотался.

   - Кому-с - смех, кому - слезы... - недовольно пробурчал старик-миллионер.

   - Простите, я вовсе не смеюсь над вами... но, согласитесь, такое необыкновенное приключение... - смешался я.

   - Итак, невеста вашего сына бесследно исчезла? И вы желаете...

   - Чтобы вы, ваше превосходительство, помогли нашему горю, распутали эту необыкновенную историю.

   - Вы никаких особых подозрений не имеете? Старик-миллионер взглянул на сына.

   - Ты как, Васенька: ничего не примечал? А? Васенька отрицательно покачал головой.

   - Ничего-с особенного-с...

   - Она была влюблена в вас, ваша невеста?

   - Как-с сказать-с... Девицы конфузятся высказывать свои чувства...

   В дверь кабинета раздался стук.

   - Входите! - крикнул Путилин.

   В кабинет бомбой влетела толстая купчиха, расфранченная, но в съехавшей набок шляпе.

   За ней еле поспевал помощник Путилина.

   - Ваше превосходительство! Ваше превосходительство!... - завопила она.

   - Ради Бога? Что такое, что случилось? - попятился мой талантливый друг.

   - Украли! Украли! Выкрали!...

   - Что украли? Да вы успокойтесь, сударыня, придите в себя, объясните толком...

   - Как я приду в себя, когда я из себя вон вышла? - еще больше завопила купчиха, бросаясь в кресло.

   - В чем дело, Виноградов?

   - Почти одинаковый случай... сейчас у г-жи Сосипатровой исчезла дочь-невеста. Выкрадена из кареты во время следования к венцу в церковь Спаса.

   - Что? - привскочил даже старик Русанов. - Слава те, Господи!

   Радость, ликование послышались в голосе миллионера. Он даже перекрестился широким, размашистым крестом.

   Это неожиданное восклицание привело в ярость прибывшую купчиху.

   Она бросилась, как разъяренная тигрица, к Русанову:

   - Как? - взвизгнула она. - Что это вы сказали, батюшка? Слава Богу? Это - слава Богу, что у меня дочь из-под венца похитили?! Да как вы, старый пес...

   - Именно, слава Богу: потому, значит, не я один в конфузе, что у моего сына невесту украли... - с чувством удовлетворенного купеческого самолюбия произнес Русанов.

   Путилину пришлось вмешаться, дабы предотвратить сцену грубой перебранки взволнованных родителей.

   - Что произошло?

   - А то, господин начальник, что когда ехала карета с моей дочерью-невестой, вдруг поравнялась с ней другая. Не успели опомниться посаженая мать и шаферицы, как дверца той проклятой кареты распахнулась, в нашу карету впрыгнул злодей, и, схватив на руки мою дочь, исчез...

   - С кем должна была венчаться ваша дочь?

   - С откупщиком К-вым... - вспыхнула купчиха.

   - Хорошо, господа, я сделаю все, что могу, чтобы раскрыть

   похитителей ваших невест.

   Когда мы остались одни, Путилин шутливо спросил меня:

   - Скажи, доктор, медицина не знает таких случаев, когда у барышень вдруг моментально вырастают усы?

   - До сих пор, мой друг, таких чудес не бывало.

   - Однако, видишь: они, эти чудеса, существуют... Путилин погрузился в продолжительное раздумье.

   - Помилуй Бог, забавный случай!... - оживленно вырвалось

   у него.

   - Ты считаешь это дело серьезным?

   - В каком смысле смотря. Если насчет крови-убийства - этого в данных случаях не имеется, но сами по себе похищения совершены ловко, и, может быть, не так-то легко будет их раскрыть.

  

  

   В доме Сметанина, отца невесты с усами, нас встретили не особенно приветливо.

   "Сама" заболела, слегла в постель, а "сам", темнее тучи, рвал и метал, рыча аки лев...

   - Вот дочку вашу хочу попытаться разыскать, любезный господин Сметанин... - проговорил Путилин.

   - Чувствительно благодарен, а только можно бы и без этого обойтись... - угрюмо ответил старый купец.

   - Как?! Вы не хотите отыскать свою дочь?

   - Совершенно верно: особого желания не имею.

   - Почему же?

   - А потому, ваше превосходительство, куда же она годится после такого сраму? На всю столицу ославилась и фамилию мою

   обесчестила.

   - Ну, какое тут бесчестие... - утешил "миллионщика" Путилин. - Меня вот Русанов-старик просил отыскать невесту его

   сына - вашу дочь.

   - Да ну? Неужто? Значит, не вполне прогневался? В голосе Сметанина послышалась радость.

   - Да ведь я бы и вам рекомендовал подождать гневаться на исчезнувшую дочь. А что, если в этой необыкновенной оказии скрывается преступление?

   Купец побледнел.

   - А именно?

   - А то, что вашу дочь могла похитить какая-нибудь банда негодяев. Знаете ли вы, что произошло почти одновременно с исчезновением вашей дочери?

   И он поведал ошеломленному миллионеру о похищении дочери-невесты купчихи Сосипатровой.

   - И у нее! Что же... что же это такое, ваше превосходительство?...

   - А вот это-то и надо расследовать.

   - Явите такую милость! Вовеки благодарен буду.

   - Где комната вашей дочери? Укажите мне. Надо ее осмотреть.

   Сметанин провел нас анфиладой комнат, убранных с поражающей купеческой роскошью.

   - Вот ее комнаты, ваше превосходительство.

   Они, как и все "жилые" помещения тогдашнего купечества, были меблированы очень просто.

   На диване, на стульях, на креслах - всюду в беспорядке валялись различные принадлежности женского туалета.

   - С момента одевания к венцу вашей дочери эта комната не прибиралась? - спросил Путилин.

   - Нет. До того ли было? Это страшное известие как громом поразило нас всех...

   - Вы не помните, в каком платье была ваша дочь до венчального наряда?

   Сметанин руками развел.

   - Ей-Богу, не упомню. Все из головы вышибло!...

   - Скажите: кто прислуживает вашей дочери?

   - Девушка, Паша.

   - Она, то есть ваша дочь, хорошо к ней относится? Любит ее?

   - О да! Дочь моя - не гордячка, добрая, приветливая, так уж воспитана.

   - Пригласите эту девушку сюда.

   Через несколько минут перед нами стояла хорошенькая девушка с бойким, плутоватым лицом, несколько смущенным.

   - Вы слышали, милая, какое несчастье приключилось с вашей барышней? Ее похитили из-под венца.

   - Да-с, слышала... - не подымая глаз, пролепетала она.

   - Вам жалко барышни?

   На миг в лукавых глазенках горничной промелькнул какой-то еле уловимый огонек.

   - Очень-с...

   - А она ведь нашлась! - вдруг быстро выпалил Путилин.

   - Да неужто? - отпрянула девушка.

   Странное дело: в этом возгласе послышалось больше испуга, чем радости.

   Путилин усмехнулся.

   - Ну-с, милая, а теперь покажите, в каком платье была ваша барышня до одевания в подвенечный наряд. В этом?

   И он взял с кресла тонкое батистовое платье.

   - Ах нет, не в этом! Позвольте мне это... я уберу... тут такой беспорядок... - в сильном смущении залепетала горничная.

   - Теперь можете идти! - властно приказал Путилин. Еще растерянный взгляд - и она ушла.

   В платье Путилин отыскивал карман.

   - Помилуй Бог, чего только не приходится делать! - шутливо бросил он нам.

   Через несколько секунд в его руках находилась розовая бумажка. Он подошел к окну и углубился в чтение.

   - Вы что-то нашли, кажется, ваше пр-во?... - спросил Сметанин.

   - Так пустяки... А вот вы лучше скажите мне: ваша дочь шла под венец с Русановым не по любви?

   - Как сказать... она плакала, просила пообождать со свадьбою, но перед моей волей смирилась. У нас, в купечестве, еще, слава Богу, дети отцов слушаются...

   - И... пропадают, как пропала ваша дочь? - насмешливо бросил Путилин.

   Миллионера-купца передернуло.

   - Так что, любезный господин Сметанин, дочь вашу я поищу и, быть может, найду, но что она не будет женой Русанова - в этом могу поручиться вам.

   - Это-с почему?

   - Потому. Пока прощайте. Лишь только что узнаю, скажу вам.

   Путилин сухо попрощался с хозяином дома, и мы уехали. Сидя в коляске, Путилин раздраженно заметил:

   - Экие мастодонты каменного века! Сами калечат жизнь, счастье своих детей, и сами же первые поют Лазаря.

   - Ты что-нибудь узнал, И. Д.?

   - Только то, что я и предполагал. Но где находится эта красавица Глашенька, я не знаю, доктор.

   - А как же с делом Сосипатровой?

   - '- Видишь ли: если моя кривая не обманет меня в этом деле, то она вполне приложима и к похищению сей купеческой дочери. Решив первое уравнение, мы быстро и легко решим и второе.

  

  

   Около двенадцати часов ночи я услышал знакомый звонок.

   "Неужто Иван Дмитриевич? - радостно подумал я. - Верно, случилось что-нибудь новое, экстренное".

   Не успел я выскочить из спальни, смежной с моим приемным кабинетом, как в него вошел, громко звеня шпорами и пристукивая саблей, гусарский полковник.

   Я попятился даже.

   - Что вам угодно? - в чрезвычайном удивлении спросил я.

   - Попросить вас, господин доктор, немедленно одеваться, чтобы следовать вместе со мной.

   - С нами крестная сила! - Голос Путилина, моего талантливого друга!

   - Иван Дмитриевич, да неужто это ты?! Путилин - это был он - громко расхохотался.

   - Что, удивлен? Таким меня еще никогда не видел?

   - Черт знает, что такое... Ты, кажется, твердо решил сводить меня с ума своими сюрпризами...

   - Однако, живо, живо! Нам нельзя терять времени, доктор! Мы должны ехать.

   - Куда?

   - Далеко. В Колпино.

   - Что? В Колпино? Сейчас? Ночью? Зачем? Да сейчас уже и поезда нет.

   Моему изумлению не было границ.

   - Когда ты только избавишься от своей постоянной привычки засыпать меня вопросами? А относительно того, как мы доберемся туда, не беспокойся: нас ожидает лихая тройка.

   Через несколько минут мы находились уже в коляске.

   - Ну, Николай, валяй лихо! - возбужденно крикнул кучеру мой друг.

   По интонации голоса его я понял, что Путилин находится в том отличном состоянии духа, какое у него всегда бывает, когда он нападал на верный след.

   Признаюсь, сильное любопытство разбирало меня.

   "Что за история? Зачем мы ночью катим в Колпино?"

   Но, наученный горьким опытом, я знал, что все расспросы бесполезны до тех пор, пока мой гениальный друг не сочтет нужным сам объясниться.

   Я только кряхтел, ожесточенно куря сигару.

   - Любопытно? - спросил вдруг Путилин, лукаво поглядывая

   на меня.

   - Ничуть... - с притворным равнодушием ответил я.

   - Ой, врешь, доктор! - тихо рассмеялся он. - Вижу потому, как ты дымишь сигарой... Признайся, что моя форма тебя смущает.

   - Отчасти... если хочешь...

   - С чего, дескать, Иван Дмитриевич обратился в гусарского полковника? Правда?

   - Правда.

   - Ну, так знай, что я тебе еще не такой сюрприз приготовил.

   - Ого!

   - Знаешь ли ты, куда и зачем мы едем?

   - Понятия не имею, за исключением того, что мы едем в Колпино.

   - Мы... - Путилин сделал паузу. - Мы едем с тобой в церковь венчаться.

   Как ни был я искушен всевозможными трюками гениального сыщика, я не поверил своим ушам.

   - Что такое? Венчаться? Мы с тобой?!

   - Венчаться. Мы с тобой. Вот в этом чемодане и твой подвенечный наряд.

   Я не мог выговорить ни слова от изумления.

   - Ты шутишь?

   - Нимало... - ответил Путилин, раскрывая чемодан и вынимая из него белое платье, белые туфли, фату, флердоранж. - Помилуй Бог, если в фешенебельной петербургской церкви могли венчаться купеческая дочь с гусарскими усами, то почему в скромной колпинской церкви не может случиться такая же оказия? Прошу покорно, доктор, скинуть с себя все, что полагается, и облечься в наряд невинной голубицы.

   - Иван Дмитриевич, не рехнулся ли ты?! - воскликнул я. Путилин передернул плечами.

   - Честное слово, доктор, ты заставляешь меня сожалеть, что вместо тебя я не взял с собою мою агентшу, твою знакомую по делам "Квазимодо" и "Калиостро". Но я хотел доставить тебе удовольствие... Ну, ну, мой старый друг, облачайся. Ты не рискуешь простудиться, так как ночь на редкость тепла. Я помогу тебе...

   И... не прошло и пяти минут, как рядом с Путилиным сидела невеста, не скажу, чтобы очень изящная, так как она была - ваш покорный слуга, доктор медицины.

   - Скорей! Поторапливай, Николай! - покрикивал на кучера Путилин.

   Мы ехали по шоссе, тянувшемуся параллельно полотну железной дороги, очень быстро. Верстовые столбы мелькали. Душная июньская ночь, когда еще заря с зарей сходится, кончалась. Вот-вот - и должно было появиться солнце во всем своем сверкающем великолепии.

   - Что же я должен делать?... - обратился я к моему "жениху".

   - Молчать. Больше ничего. Остальное предоставь мне, - невозмутимо ответил Путилин.

   Вот из-за леса уже брызнули первые лучи восходящего солнца. Мы подъехали к Колпино.

  

  

   Колпино в то время было совсем маленьким, глухим посадом, с церковью, с небольшими деревянными домишками, пользовавшимся далеко не лестной репутацией.

   Несколько раз там были обнаружены тайные притоны фальшивомонетчиков, воров-рецидивистов и даже убийц. Когда мы въехали в него, он спал еще, этот посад. Ни души, ни звука. Даже собаки не лаяли.

   - К дому священника, около церкви! - отдал Путилин приказание кучеру.

   "Святители! Да никак И. Д. на самом деле думает о венчании?" - с изумлением подумал я.

   Мы проехали несколькими узкими улицами - если только эти закоулки между домишками можно так назвать - и остановились около одноэтажного деревянного домика, потонувшего в зелени сада.

   - Ну-с, вот мы и приехали... - пробормотал мой талантливый друг. - Теперь прошу тебя опустить вуаль, особенно тщательно закутать ею лицо и не произносить ни слова.

   Он вылез из коляски.

   - А я?

   - Пока погоди.

   Подойдя к высокому крылечку и поднявшись по ступеням его, Путилин постучал в дверь.

   Из сада донесся неистовый лай собаки.

   - Кто там? - раздался из-за двери недовольный женский голос.

   - К батюшке приехали... - ответил Путилин.

   - Да кто вы будете?

   - Отворите, тогда увидите.

   - Как бы не так! А если вы разбойники?

   - А вы сами кто будете? - со смехом в голосе спросил Путилин.

   - Я-с матушка, попадья.

   - Так вы вот что, матушка, пойдите к вашему супругу... Он спит?

   - Почивает...

   - Будите его скорей, скажите, что из Петербурга гусар приехал с барышней... Он знает, по какому делу...

   Но будить матушке батюшку не пришлось. Очевидно, он или кого-нибудь поджидал, или же сон его был очень чуток. Дверь распахнулась.

   - Иди, иди! Не твоего ума тут дело... - бросил старый-престарый священник своей попадье.

   Та, однако, терзаемая, по-видимому, злейшим любопытством, выглянула и всплеснула руками.

   - Военный! Невеста! Батюшки святы! И быстро скрылась.

   На лице священника, вышедшего в одном подряснике, изобразилось некоторое удивление при виде Путилина.

   - Ну, вот, батюшка, доставил вам невесту. Позвольте представиться: однополчанин моего друга, полковник Путилин.

   - Весьма приятно-с... Польщен честью. Изволили сказать: Путилин? Не родственник нашему замечательному начальнику сыскной полиции Ивану Дмитриевичу Путилину, проникновенно раскрывающему самые тщательные дела? Путилин усмехнулся.

   - Нет-с, батюшка, не состою в родстве.

   Я, несмотря на все мое необычайное положение в роли и костюме невесты, еле удержался от смеха.

   - Простите уж великодушно, что стою перед вами в столь неприглядном виде... - пробормотал престарелый иерей. - А скажите, пожалуйста, какую же из двух невест изволили вы привезти?

   - Как которую из двух? - в сильнейшем изумлении вырвалось у Путилина.

   На этот раз в голосе моего друга я ясно различил нотки не притворного, а искреннего удивления.

   "Что все это означает?" - пронеслось у меня в голове.

   - Так-с, ведь сейчас двух будем окручивать... - улыбнулся престарелый иерей.

   Путилин провел рукой по лбу (этот жест он всегда употреблял, когда его что-либо сильно озадачивало) и вдруг громко рассмеялся.

   - Невесту первого, обратившегося к вам, батюшка!

   Хохот Путилина был настолько заразительно веселым, что батюшка и сам тихо рассмеялся.

   - Девицу Сметанину, значит? Ах, бедокуры, вы, бедокуры! Эдакие вы фортели выкидываете! Нагорит мне здорово за ваши гусарские проделки...

   Путилин расхохотался еще пуще.

   - Однако, батюшка, я думаю, что коляску следовало бы ввести во двор... Неравно, кто увидит... хоть и рано еще, всего четвертый час в начале, а вдруг кто проснется.

   - Верно, верно... - смущенно залепетал иерей. - А невестушка?

   - Я ее сейчас высажу, и мы подождем вас здесь, у крылечка.

   - А в горницы? Милости просим, в горницы...

   - Нет, не беспокойтесь... Мой друг ведь говорил вам, когда мы приедем? Когда назначено венчание?

   - Да часов в пять утра, а может, и раньше. Они, ведь как вам известно, вместе приедут...

   - Да, да... Но он просил меня прямо привести невесту в церковь. Уж вы будьте добры, батюшка, одевайтесь скорее... Времени терять нельзя...

   - Да, да... сейчас... сию минуту... Ах, Господи...

   Путилин подошел ко мне, помог мне высадиться из коляски и накинул на меня шинель.

   - Въезжай в ворота! - отдал он приказ кучеру. - Сейчас их откроют.

   - Иван Дмитриевич, голубчик, хоть одно слово... В чем дело?

   - Я знал одно, но не ожидал другого. Помилуй Бог, вот нежданность, погонишься за одним зайцем - поймаешь двух.

   Вскоре ворота раскрылись. Коляска въехала туда. На пороге домика появился священник с таким же дряхлым стариком в подряснике.

   - А это пономарь - псаломщик мой. Пожалуйте!...

  

  

   - Ну, Кузя, отворяй с Богом!

   "Кузя", которому было лет за семьдесят, отпер большой замок на железной двери, раскрыл ее, и мы вошли во внутренность церкви.

   Миром, покоем, святой тишиной повеяло на нас.

   Церковь была маленькая, бедная. Тут не сверкали золотом и драгоценными камнями скромные ризы икон, тут не было нарядных ковров, серебряных паникадил... Но зато тут была масса воздуха, света.

   Лучи солнца врывались через окна и заливали храм золотыми потоками.

   - Ну, Кузя, приготовляй... - обратился к псаломщику батюшка.

   Путилин посмотрел на часы.

   - Да, теперь надо скоро ожидать.

   - Мне-то недолго облачиться... Скажите, барышня, вы конечно, по доброй воле идете под венец? - вдруг обратился старенький священник ко мне.

   Я, твердо памятуя приказание моего друга, молчал.

   - Вы не удивляйтесь, батюшка, что невеста молчит... - Сами понимаете: волнение... тревога... утомление... А только Сметанина идет, безусловно, по доброй воле. Да, впрочем, кто же таким романтическим образом, уводом, венчается не по любви?...

   - Это вы точно сказали, господин полковник... - мягко, тихо рассмеялся старый батюшка. - А вы, извините, как полагаете, почему я решился на такое венчание?

   - Чрезвычайно добро и любезно с вашей стороны... хотя и рискованно... - пробормотал Путилин.

   - Вы, может, полагаете, что я на деньги польстился? Нет, полковник, из-за денег я не пошел бы на это дело. А вот случай был со мной один в моей долгой священнической службе.

   Лицо симпатичного иерея омрачилось.

   - Какой же случай, батюшка?

   - А такой, изволите видеть. Вот как бы теперь, к примеру сказать, обратился ко мне один молодой человек. "Повенчайте, - говорит, - ради Бога, нас батюшка, без бумаг невесты. Свадьба, - говорит, - уводом. Мы любим друг друга, а родители невесту мою за другого прочат". Я наотрез отказался. Ни за что, говорю, нипочем! Он аж в слезы. "Что ж, - говорит, - нам делать? Так взять ее жить - только ославишь, сраму предашь; ждать - за другого волоком потащат в церковь. С деньгами да с бумагами в порядке кто же не окрутит?" Так я и отказался. Ушел мой бедный молодой человек, а через неделю я в газете прочитал, что он застрелился. Поверите ли, оторопь, жуть, тоска взяла меня. Мой, думаю, ведь это грех. Повенчай я их, ничего бы этого не случилось. Долго мучился я и тогда же решил, что ежели ко мне когда кто иной еще обратится с такой же просьбой, уважить сию просьбу, обвенчать. И вот-с, спустя столько-то лет случай и выходит с вашими знакомыми. Я-с даже обрадовался: грех старый сниму с души. А денег мне не надо: нам со старухой моей, попадьей, жить немного осталось, хватит...

   Путилин, человек чрезвычайно добрый, чувствительный, был растроган рассказом старого священника и с чувством пожал ему руку.

   - Вот какие светлые личности попадаются среди духовенства, - бросил он мне. - Позвольте, я слышу топот лошадей. Кажется, едут.

   - И то, и то!... - засуетился симпатичный батюшка. - Что ж, встречу бедокуров!

   И с этими словами он засеменил старческими ногами к выходу из храма.

  

  

   Путилин, схватив меня за руку, потянул назад, шепнув: - Тут вот выступ притвора... Спрячемся здесь. Любопытно послушать их объяснение. Играть уж комедию - так до конца!

   Не прошло нескольких секунд, как послышались шаги, звон шпор, раздались голоса:

   - Ну, батюшка, вот и мы!

   И вслед за этим веселым, звучным мужским голосом раздался трясущийся, вздрагивающий голос батюшки:

   - Позвольте, а кто же эта вот девица в подвенечном уборе?

   - Как кто? Моя невеста, батюшка! - удивленно воскликнул другой мужской голос.

   - Как-с, ваша невеста? - заикнулся старый священник.

   - Очень просто: моя невеста. Да что с вами, батюшка?

   - Позвольте, сколько же невест-то всего? Три, значит? Голос священника дрожал. В нем слышались не только изумление, но и испуг.

   - Как три? Откуда вы взяли третью? Вот моя невеста, вот невеста моего приятеля. Вы простите меня, батюшка, я вас не понимаю.

   В голосе офицера звенело несказанное удивление.

   - Нет-с, вы уж дозвольте мне вас не понять! - взволнованно проговорил престарелый иерей. - Я еще по милости Божией из ума не выжил и до трех считать не разучился, и трех невест на двух женихах повенчать никак не могу-с...

   - Il est devenu fau! Он сошел с ума! - с отчаянием в голосе воскликнул по-французски один из прибывших.

   - Эта невеста - раз, та невеста - два, а эта девица - уже три. Как ни считайте, выходит три.

   - Да какая та невеста?... О ком вы говорите? - звякнули шпоры.

   - Та-с, которая приехала сейчас с вашим приятелем. Ваша невеста.

   - Что?! Что такое?! Моя невеста приехала с моим приятелем?! Да вы... вы, извините, с ума сошли, батюшка! Вот моя невеста, она стоит перед нами.

   - Коля, ради Бога, что это значит? - послышался испуганный женский голос.

   - Да, с вашим приятелем, Путилиным... Девица Сметанина... - продолжал батюшка.