Курганов Николай Гаврилович - Краткие замысловатые повести

  

   Текст печатается по изданию: "Письмовник, содержащий в себе науку российского языка со многим присовокуплением разного учебного и полезнозабавного вещесловия. Седьмое издание, вновь выправленное, приумноженное и разделенное на две части профессором и кавалером Николаем Кургановым". Ч. 1, 2. СПб., 1802, 1803.

  

  

   Существует рассказ, что Пушкин хотел написать биографию Курганова, но отказался от своего намерения из-за скудости собранных о нем сведений. Не оттого ли в "Истории села Горюхина" устами автора "Истории" он говорит: "Я расспрашивал о нем у всех, и, к сожалению, никто не мог удовлетворить моему любопытству, никто не знал его лично, на все мои вопросы отвечали только, что Курганов сочинил Новейший письмовник, что твердо знал я и прежде. Мрак неизвестности окружал его как некоего древнего полубога; иногда я даже сомневался в истине его существования. Имя его казалось мне вымышленным и предание о нем пустою мифою, ожидавшею изысканий нового Нибура".

   Конечно, знаменитый и никому не известный Курганов должен был заинтересовать Пушкина. Николай Гаврилович Курганов (1725-1796) - талантливый самородок, солдатский сын, пробившийся благодаря своим способностям и трудолюбию в науку и в двадцать лет получивший звание "ученого подмастерья", а в тридцать девять - профессора математики и навигации,- не был профессиональным литератором. Он оставил много книг учебного содержания; его "Универсальная арифметика" сменила знаменитую "Арифметику" Магницкого, по которой постигал науку Ломоносов. "Письмовник" - это его отдохновение от профессорских трудов, любимое дело, в которое он вложил, кроме знаний, много душевной теплоты и не переставал от издания к изданию дополнять и совершенствовать.

   Ведь и судьба "Письмовника" была необычной: при объеме книги в 800 страниц с 1769 года до года смерти Пушкина - 1837 - "Письмовник" издавался одиннадцать раз.

   Он стал настольной книгой многих поколений русских людей на протяжении четырех царствований - от Екатерины до Николая Первого.

   Добрым словом вспомянул о "Письмовнике" Герцен в "Записках одного молодого человека": "...между прочим, отрыл и "Письмовник" Курганова - этот блестящий предшественник нравственно-сатирической школы в нашей литературе. Богатым запасом истин и анекдотов украсил Курганов мою память; даже до сих пор не забыты некоторые, например: "Некий польский шляхтич ветрогонного нрава, желая оконфузить одного ученого, спросил его, что значит обол, парабол, фарибол? Сей отвечал ему..." и т. д. Можете в самом источнике почерпнуть острый ответ" {А. И. Герцен. Собр. соч. в 30-ти томах, т. I, М., Изд-во АН СССР, 1954, с. 266.}. Тон Герцена слегка иронический: за семьдесят лет дедовская мудрость "Письмовника" основательно устарела.

   Затеян был "Письмовник" для домашней пользы: Курганов "вздумал детей своих поучить правилам нашего языка по преждеизданной Русской Грамматике, но она показалась ему для них многотрудною, то принужден он ее преобразить",- сказано в предисловии.

   Но почему же книга названа "Письмовником", когда в ней помещено всего одно-единственное письмо - это "Перевод прошения в стихах, кое Акцизный Секретарь Ганкен подавал польскому Королю"?

   Русским словом "письмовник" перевел Курганов греческое "грамматика". Это была эпоха, когда в русскую речь хлынула лавина иноязычных слов и выражений, и патриотически настроенные люди почитали своим долгом искать в своем родном языке слова, эквивалентные иностранным. Иногда это удавалось, иногда нет. В словаре Курганова приводится немало таких придуманных слов, которые так и не привились в русском языке: браслет - зарукавье, жесты - телокривия, этимология - словородие, овал - яйцеподобие, параллель - одномежда, парадокс - недоверство, перпендикуляр - прямостой, пульс - жилобой, актер - представщик, архивариус - письмоблюд, клистир - задослаб, микроскоп - мелкозор.

   Вместе с Сумароковым Курганов считает, что "довольно наш язык имеет слов" и что "восприятие иностранных слов, а особливо без нужды есть не обогащение, но порча языка". Автор "Письмовника" не раз возвращается к этой теме, высмеивая ломаную модную речь петиметров: "Я в дистракции и дезеспере, аманта моя сделала мне инфиделите..." - и прочее. Или рассказывает в грамматических примерах, как "некто кандидат говорит полурусски так: служил-де я сорок лет, а капиталу нет, и де я о том юристов просил, но они-де не азардируют ныне на аксиденцию, точию-де по новомодной поведенции очень политично екскузуяся завтренят",- и пр.

   В те же годы Н. И. Новиков в своем "Кошельке" шутя предлагал установить штраф в пятачок за каждое иностранное, без крайней нужды вымолвленное слово - и собранные деньги отсылать в Воспитательный дом в подаяние.

   Воспитанник основанной Петром Первым Навигационной школы, затем Морской академии, профессор математики и навигации, Курганов в вопросах грамматики как дилетант и практик весьма радикален и за сто пятьдесят лет до орфографической реформы без колебаний высказывается за упразднение буквы "ять": "...предписанное затруднение в различении е от ять кажется совсем излишним и обходимым мудрованием... Лучше бы остаться при одной букве е, уничтожая... различие слов, кое по смыслу речи само собою вразумительно".

   Пожалуй, самая интересная часть "Грамматики" - это примеры на применение правил, в которых слышна живая речь той эпохи: "Я, дискать, туда ходил, да ничего не получил; до бога, дискать, высоко, а до царя далеко". Или пример на употребление частицы де: "Сидор в допросе показал, что пришед к нему Карп, говорил такую небылицу: это-де зело обидно, что-де у них маломощных постой всегда; у иных иногда, а у многих никогда; да к тому-де, что с одного, то и с десетерного двора, ходит одна дубина и десятина, а тому-де причиною..." Пример на употребление предлогов: "...недавно куль муки был по пяти или в пять рублей; а в старину по сороку алтын без полугривны, или без полугривны в сорок. Французская водка по девяти гривен штоф, а сивухи или псинухи многим несносно в три рубля ведро".

   Грамматикой начинается и кончается учебная часть "Письмовника", а затем следуют разнообразные присовокупления, которые автор щедро умножает, "ведая, что различность веселит, обогащает мысли и просвещает разум, ибо в них есть много нравоучительного и то, что послужит полезно-приятным упражнением". Эти-то присовокупления и создали "Письмовнику" великую славу среди читателей. "Письмовник" причудливо обрастает всяческим "полезно-забавным вещесловием", так что в итоге получается некая энциклопедия по самым различным областям знаний. На титульном листе книги недаром написано: "Духовный ли, мирской ли ты? Прилежно се читай, все найдешь здесь, тот и другой: но разуметь смекай".

   В присовокуплении первом дается "Сбор разных пословиц и поговорок". Как всегда, дивишься нестареющей силе и образности коренной народной речи, рядом с которой книжный язык составителя кажется архаичным.

   Среди пословиц многие звучат вольномысленно, и подбор их обнаруживает демократический и антиклерикальный дух автора: Земля любит навоз, конь овес, а бара принос. Как лапотника не станет, так и бархотник не встанет. И по рылу знать, что не простых свиней. Не сули царства небесного да не бей кнутом. Молебен пет, а пользы нет. Иуменья за чарку, а сестры за ковши. Нашед чернец клобук не скачет, а потеряв не плачет. Поп да петух и не евши поют. Близ царя, близ чести, близ царя, близ смерти. Из одного дерева икона и лопата. Худо овцам, где волк воевода.

   В похвалу Курганову следует отметить, что это одна из самых ранних публикаций русских пословиц.

   Второе присовокупление - это "Краткие замысловатые повести", которые составляют содержание нашей книги. А далее следует разнообразнейший дивертисмент, как-то: "Различные шутки", "Разномысленные предложения", "Достопамятные речи", "О женщинах и о браке", "Определения и сравнения или уподобления", "Хорошие мнения", "Опись качеств знатнейших европейских народов".

   Это кладезь премудростей, излагаемых в афористической форме: Леность есть ржа разума. Ревнование есть лихоманка амура. Стар прелюбодей есть гора Этна, коей верх покрыт снегом, а внутри пламя. О породе детей лучше знают матери, нежели отцы. Душевное украшение несравненно полезнее телесного. Всякая вещь от редкого употребления приятна. Четыре вещи скрыты быть не могут: любовь, кашель, огонь и печаль.

   Авторы "Кузьмы Пруткова", сочиняя его "Мысли и афоризмы", несомненно, держали в памяти эти и подобные афоризмы из "Письмовника".

   "О женщинах и о браке": Женщина произведена в земном раю, а не мужчина, и благороднейшим образом. Бог не взял ее из его головы, опасаясь быть ей гордою, ни из его ног, чтоб не была презираемою; но из его ребра, дабы он ее утоварищал. Вот для чего оне нам нравятся!

   Жен немцы господа, англичане слуги, французы товарищи, италианцы тюремщики, ишпанцы мучители, россияне посредственно.

   А вот это из "Описи качеств знатнейших европейских народов". Голландцы народ грубый; жены у них госпожи. Голландия есть такая земля, где четыре стихии ни к чему годны и там золотой демон сидит на сырном троне в табачной короне.

   Присовокупление третье содержит в себе "Древние исправленные и приумноженные апофегмы", "Епиктитово нравоучение" и "Рассуждение Сенекино".

   Из "Древних апофегм":

   ДИОГЕН злую любовь называл упражнением людей гуляющих, что и стихотворец Овидий утверждает: "Иже без промысла всегда гуляют, Ничто же добро деюще, о зле помышляют. Предивно похоть нежится в гулянии. Трудись, ежели не хочешь быть в прелюбодеянии".

   ПИТТАК философ говаривал, что прощение гораздо лучше мщения, для того, что первое свойственно кроткой природе, а последнее зверской. На вопрос, что верно? Земля. Что неверно? Море.

   Присовокупление четвертое содержит в себе "Разные учебные разговоры". 1. "Разговор между книжником и мальчиком". 2. "Разговор, называемый УТРО, между Бодрым и Сонливым". 3. "Разговор Кевита, ученика Сократова о Картине или образе жития человеческого, ради юношества сокращенный; и оный так, как и Епик-титово учение, по их полезности почти на всех европейских языках имеется", 4. "Разговор о любомудрии", в котором в форме вопросов и ответов даются сведения о явлениях природы: Что такое метеор? Что есть ветр? Дождь? роса? град? радуга? Что есть прилив и отлив морской? 5. "Разговор о навигации". 6. "Разговор о геральдике". 7. "Разговор о мифологии или митологии". 8. "Разговор о различии изречения и писания" - все это в вопросах и ответах. Вопрос: Нужно ли обучаться поэзии? Ответ: Сие знание всякому приятно, и видно, что в древности великие разумы в нем единственно упражнялись. Однако, несмотря на то, оно почитается ныне за последнюю науку, и к которой прилично только прилежать неспособным для иного лучшего упражнения, или кто к сему искусству отменную склонность и дарование имеет.

   Как видно, спор между физиками и лириками и тогда уже имел место, и профессор математики и навигации Курганов был, конечно, на стороне физиков.

   Впрочем, для желающих "иметь в примерах разные стиходейства" "Письмовник" рекомендует сатиры Кантемира, сочинения в стихах Ломоносова, Сумарокова и Тредьяковского и прочих "стихописателей, как здешнего (т. е. петербургского.- Н. К.), так и московского Парнаса". Имя Державина не упоминается: он стал известен позднее - в 80-х годах.

   Вторая часть "Письмовника" открывается присовокуплением пятым - "Собранием разных стихотворств". Здесь приводятся образцы разных родов поэзии: оды, элегии, эклоги, стансы, гимны, мадригалы, эпиграммы и пр. Особенно обширен раздел: "Светские песни, или Дело от безделья". Здесь собраны "томны эхи" любовной лирики XVIII века:

  

   О, коль счастливы желты те песчинки,

   В кои ступала ты ногой!

   Ах и прекрасны мягкие травинки,

   Кои лежали под тобой!

  

   Глаза мои пленены

   Всегда к тебе хотят

   И мысли обольщенны

   Всегда к тебе летят.

  

   Всеночно дорогая

   Мне зришься ты во сне:

   Вседневно обольщая,

   Ты множишь страсть во мне.

  

   Есть также первые записи народных песен и "киевокалекских" кантов. Есть сатирические вирши против карточной игры и против франкмасонов:

  

   Полны, лжи ваши законы

   Оказались, франкмасоны;

   В том тайна ваша и честь,

   Что 666.

  

   Затем следует присовокупление шестое: "Всеобщий чертеж наук и художеств", состоящий из небольших главок, в которых даются сжатые сведения по ряду разнообразнейших вопросов: о происхождении человеческих знаний, о поэзии и философии, о свойствах души и об употреблении наук, о предузнавании погод и о системе мира, наказ врачебный и рудомет немецкий. Сто тридцать пять нравоучительных афоризмов, взятых из сочинения канцлера графа Оксенстирны снова предлагают читателю солидную порцию житейской мудрости:

   Лжец есть хранилище ветра, эхо диавола и присяжный враг всея честности. История в рассуждении дел великих мужей бывает часто как микроскоп в рассуждении зримых в оный вещей. Гордость есть самое первейшее бытие в свете и всеобщее из всех развращений: но при том ничего нет безумнее и смешнее оного. Добродетельный человек есть в рассуждении своего отечества, подобно как луна в рассуждении ночи: он, выводя его из тьмы, дает ему сияние, коего б оно не имело без его заслуг. Игрок есть вор, который ворует, не опасаясь наказания правосудного. Надеяться на похвалу людей есть не иное что, как полагаться на ведреные дни весны и осени. Кто в счастии подвергается своевольству, тот скорыми шагами поспешает к своему падению.

   В следующем далее "Кратком повестном летописце" сообщается, что первым царем Ассирийской монархии был НЕМВРОД, а у галлов первый король назывался ФОРАМУНД, в Ишпании - АФГАУЛФУС, в Польше - ЛЕХУС, а в Богемии - ЦЕХУС.

   Русская хронология начинается с Рюрика, а кончается сообщением не то всерьез, не то в шутку, что с 1762 года Директором Морского Шляхетского кадетского корпуса состоит Виц-Адмирал, Генерал-Казначей и Кавалер Иван Логинович Голенищев-Кутузов. Возможно, что Курганов, преподававший в Морском корпусе математику, захотел почтить таким манером своего непосредственного начальника.

   Есть что-то чрезвычайно трогательное в том усердии, с каким Курганов старается выложить на пользу и поучение читателей все свои сведения образованного и бывалого человека.

   Следует еще седьмое присовокупление: "Словарь разноязычный", "Толкование имен человеческих", "Толк седмичным дням и месяцам", "Мнения о цветах", "Объяснение словаря". Любопытно, на теперешний взгляд, что в словаре дается толкование таким ныне общеизвестным словам, как бутылка - сулейка, стклянка; картина - рисунок, образ; почта - ям, подстава; портрет - образ, подобие; стул - седалище, кресло; студент - ученик высоких наук; табурет - скамейка; школа - училище; суп - похлебка, жижа.

   Сумароков, осуждая тех, "Кто русско золото французской медью медит, Ругает свой язык и по французски бредит", вопрошает: "Безмозглым кажется язык российский туп: Похлебка ли вкусняй, или вкусняе суп?" Слово суп было тогда новым малоизвестным иноязычным словом.

   "Мнения о цветах": какой цвет что означает. Например, алый означает приятство, брусничный - ласкательство, голубой - постоянство, желтый - сомнение, малиновый - лицемерство, серый - непостоянство, а дымчатый - услужность.

   В пояснении к словарю Курганов рекомендует вниманию читателей новиковский "Трутень" и "Адскую почту" Эмина - "обе оные книги между прочим забавно объясняют разные человеческие плутни и заблуждения".

   В восьмое и последующие издания уже после смерти автора "Письмовника" был внесен большой раздел: "Неустрашимость духа, геройские подвиги и примерные Анекдоты русских и иностранных великих мужей и проч. особ". К чести Курганова надо отметить, что его "Краткие замысловатые повести" обнаруживают неизмеримо больше вкуса в выборе и изложении; язык его повестей, даже в тех случаях, когда он их пересказывает с иностранных источников - краток и выразителен, слог же позднейших анекдотов - вял и многословен.

   Долгая и устойчивая популярность "Письмовника" свидетельствовала о появлении нового читателя из мещан и разночинцев. Н. И. Новиков, имевший большой опыт в издании книг, писал, что "у нас те только книги четвертым и пятым изданием печатаются, которые этим простосердечным людям, по незнанию ими чужестранных языков, нравятся".

   Курганов нашел своего читателя, угадав его вкус и потребности. Автор "Письмовника" проявил себя талантливым педагогом, сумев в живой и занимательной форме сообщить уйму сведений и приобщить жаждущего знаний простеца-читателя к наукам и словесности.

   Поистине - удивительны судьбы книг!

   Перелистывая сейчас "Письмовник", думаешь, что вот ведь даже Льву Николаевичу Толстому не удалось свой "Круг чтения" сделать, как ему мечталось, настольной книгой мудрости для многих поколений, а вот - дилетант в литературе, "обсерватор, навигатор, астроном" Курганов своим "Письмовником" питал умы русских читателей чуть не сто лет. Я так и представляю восторженного любителя поэзии тургеневского Лунина с "Письмовником" в руках, а простодушный дьякон Ахилла из "Соборян" Лескова, свою песенку про "Купидона" почерпнул, конечно, из того же источника: она напечатана в "Соборе разных стихотворств".

   С каждым годом "Письмовник" Курганова опускался все ниже по ступеням общественной лестницы. Теперь его читателями становятся грамотеи из народа, ученые на медные деньги. Вот что писал о них автор "Библиографической хроники" "Отечественных записок" в 1841 году: "У нас есть особый класс читателей: это люди только что начинающие читать, вместе с переменою национального сермяжного кафтана на что-то среднее между купеческим длиннополым сюртуком и фризовою шинелью. Обыкновенно они начинают с "Милорда Английского" и "Потерянного рая" (неистовым образом переведенного прозою с какого-то реторического французского перевода), "Письмовника" Курганова, "Душеньки" и "Басен" Хемницера,- этими же книгами и оканчивают, всю жизнь перечитывая усладительные для их грубого и необразованного вкуса творения. Потому-то эти книги и издаются почти ежегодно нашими сметливыми книжными торговцами" {"Отечественные записки", 1841, No 5. Библиографическая хроника, с. 4.}.

   В. Даль обнаружил "Письмовник" в нищенском наследстве варнака-ссыльного, который "жил бобылем и не оставил полтинника на еловую домовину": "Пару глиняных чашек своей работы, пару ложек, тулуп, стеганый поддевок, два полукафтана - один плохой, другой получше, три рубахи и пару сапог роздали мы таким же голышам, каким был заживо тот, на которого мы справили теперь деревянный тулуп и отмежевали вотчину в косую сажень, письмовник Курганова и небольшую кипу листов, исписанных рукою покойника, я взял с собою" {В. Даль. Картины из народного быта. "Варнак".- "Русская беседа", 1857, Кн. 8, с. 34-35.}.

   Ныне "Письмовник" Курганова книга редкая, особенно в хорошем, незачитанном состоянии. Обычно же внешний его вид свидетельствует о том, что побывал он во многих руках, много раз читан и перечитан и равнодушием читателя не обижен. После длительных поисков мне удалось приобрести "Письмовник". Мой экземпляр - издание девятое, выпущенное в 1818 году "иждивением Ивана Глазунова, вновь выправленное, приумноженное и разделенное на две части".

   Беллетристическая часть "Письмовника" - "Краткие замысловатые повести", им книга эта больше всего обязана своей популярностью. Это собрание всевозможных историй и кратких притч, добродушных и веселых, язвительных и острых, занимательных и лаконичных.

   Герцен называет Курганова "блестящим предшественником нравственно-сатирической школы в нашей литературе". Его демократические взгляды, его ненависть к феодально-крепостническому строю проявляется и в выборе этих анекдотов, в их тоне и общей направленности. С удивлением и даже некоторой оторопью читаем мы в этой народной хрестоматии XVIII века такой "якобинский" анекдот: "Италианец, будучи вопрошен французом, у кого бы он лучше хотел быть в подданстве, у короля ли французского или у ишпанского, "Я бы желал видеть одного, повешена на кишках другого". Эту антимонархическую формулу мы найдем позднее среди потаенных стихотворений, приписываемых Пушкину, в несколько иной, более резкой редакции:

  

   Мы добрых граждан позабавим

   И у позорного столпа

   Кишкой последнего попа

   Последнего царя удавим.

  

   Во многих из этих кратких повестей мы находим отклики на злобы тогдашнего дня. Есть в них и фольклор: о церковном погребении собаки; прелестный разговор двух нищих московских старушек; диспут шляхтича со слугою о черной и белой кости; новобрачный, разочарованный первой ночью; богомольная старушка, ставящая свечу бесу.

   В анекдоте о ловком царедворце рассказан прозрачно замаскированный случай при дворе Екатерины; в этом и подобных анекдотах современники узнавали живых действующих лиц.

   Так, в повести про спор именитого и заносчивого судьи с неродовитым "славным витием" мы угадываем в последнем Ломоносова по его ответу: "Ежели бы вы были сыном моего отца, то бы вы и поныне еще ловили с ним моржей". Вообще, характерные черточки быта и нравов мы находим здесь во множестве.

   Беллетристическая часть "Письмовника" особенно привлекательна для иллюстратора богатством типажей и ситуаций. Это пестрое карнавальное шествие, где появляются короли и папы, спесивые вельможи и придворные дамы, челобитчики и подьячие, астрологи и календарщики, волокиты и пригожие вольнодумки, скупцы и моты, худогласные певцы и гнуснообразные откупщики, знатные чужехваты и брюшистые монахи, рифмачи и лекари, музыканты и игрослушатели, рогатые мужья и лукавые жены, воры и нищие, арлекины и коломбины.

   Мне показалось заманчивым вернуть из забвения эти достойные внимания миниатюры, в которых так выпукло отразился русский восемнадцатый век - убогий и нарядный, грубый и "щепетильный", дикий и изысканный.

  

   Стряпчий, видя себя презираемого от президента ради его младости, сказал: "Правда, сударь, я молод, однако читал старые книги".

   Некто, будучи превеликий усилок, а в одно время ни за что столь осерчал, что, позабыв себя, пришел в бешенство. Тогда один мудрец, ему знакомый, увидя его в таком состоянии, спросил, что ему сделалось, и уведомил-ся, что он осердился за бранное слово: "Как! Неужели сей бедняк в состоянии нести тысячу фунтов, не может понести одного слова".

   Франциск I, король французский, захотя посмеяться престарелой госпоже, бывшей великой красавице, сказал: "Давно ли, сударыня, вы возвратились из царства красот?" Отвечала она: "В тот же день, как ваше величество прибыли из Павии",- где он потерял баталию против императора Карла V, был там пленником и оттуда отправлен в Ишпанию.

   Молодой звездочет, будучи в беседе, уверял, что солнце, а не земля обращается, и хотя выдти; тогда один шутник ему сказал: "Пожалуй, побудьте с нами немного, я хочу доказать противное вашему мнению. Знаете ли, что солнце оживотворяет, греет и печет все на земле? " - "Правда",- отвечал на то звездарь. "Так видно,- продолжал шут,- что не солнце, да земля вертится; ибо когда жарят птиц, тогда вертят их, а не очаг".- "Это правде подобно,- сказал другой,- но весьма далеко от мнения многих ученых мужей и от истины, и я знаю таких писателей, кои разумно утверждаются на том мнении".- "Может статься,- отвечал шут.- Да веришь ли, что правда в вине?" - "Слыхал..." - "Хорошо, так напейся же допьяна, тогда увидишь, что земля, а не солнце вертится".

   То же доказано в следующих стихах:

  

   Случились вместе два астронома в пиру

   И спорили весьма между собой в жару.

   Один твердил: земля, вертясь, круг солнца ходит.

   Другой, что солнце все с собой планеты водит:

   Один Коперник был, другой слыл Птоломей,

   Тут повар спор решил усмешкою своей.

   Хозяин спрашивал: ты звезд теченье знаешь?

   Скажи, как ты о сем сомненье рассуждаешь?

  

   Он дал такой ответ: что в том Коперник прав;

   Я правду докажу, на солнце не бывав,

   Кто видел простяка из поваров такова,

   Который бы вертел очаг кругом жаркова?

  

   Велезрячий, идучи вместе на охоту с кривым, молвил оному: "Сказывают, что ты более, нежели я, ловишь".- "Правда,- отвечал кривой,- понеже я больше тебя вижу".- "Нельзя статься",- сказал другой. А кривой ему: "О чем ты ни изволишь биться, я выиграю, потому что я у тебя вижу два глаза, а ты у меня один".

   Стряпчий, очень гнусного виду и весьма курнос, не мог почти окончить своим чтением некоего дела в суде. Тогда советник, имеющий сановитый нос, сказал: "Нет ли у кого очков для сего господина?" Но он, не сердясь, на то отвечал: "Да пожалуйте, сударь, уже ссудите меня и вашим носом".

   Богатого отца сын, гуляя по кладбищу, говорил сыну бедняка: "Могила моего батюшки выкладена мрамором, надпись положена золотыми словами, и вокруг пребогатая ограда, а могила твоего отца земляная, покрытая дерном". Тогда бедный сказал: "Молчи, прежде нежели твой отец может поворотить свои камни в день суда, тогда уже мой будет в раю".

   В некоей беседе говорили, что докторы ни к чему годны. Тогда один стряпчий сказал: "Неправда, они по крайней мере надобны для убавки многолюдства".- "Но я, не защищая себя, скажу,- врач молвил,- что на меня никто не жалуется".- "Статься может,- повторил сутяга,- ибо ты своих соперников отправил на тот свет".

  

   Старуха, хватя добрую чарку вина, пришла к вечерне и там, задремав, всхрапнула; другие толкнули ее, чтоб проснулась, тогда она возгласила: "Подносите внучке, а я более не стану".

   Подьячий, при допросе некоего раскольника, говорил: "Буде у тебя совесть столь велика, как твоя борода, так сказывай правду".- "Государь мой,- отвечал суевер,- ежели вы совести бородами измеряете, то, видно, вы бессовестны - для того что голобороды".

   Школьник, принеся чинить сапоги, у коих пробились запятки, говорил сапожнику: "О ты, куриозный транслатер, немалым трудом и потом в науке и искусстве такого явного совершенства в починках обветшалых калькументов достигший, приставь мне два семицыркула к моим суппедиторам".

   Поп свидетельствовал мальчика в катехизисе, который отвечал ему изрядно и после спросил самого учителя: "Отче, пожалуй, истолкуй мне один вопросец!" - "Какой?" - "У нас есть мерин, кто его сделал?" - "Бог". А малый: "Никак. Бог сделал его жеребцом, а мерином его мой бачко создал".

   Некогда глупому дьякону случилось придти исходатайствовать себе священства; и как узнали - неуч, спросил его епископ: "Как! ты осмелился вступить в священный чин, ведая себя столь безумна?" Он отвечал: "Богу так угодно было". А тот: "Да не ложно есть в Писании, что и в осле была ему нужда".

   Понеже кофе служит главным лекарством от печали, то некая госпожа, уведомясь, что ее муж убит на войне,- "Ах, бессчастна!" - вскричала она,- скоро подайте кофию",- и тотчас стала весела.

   Диоген говорил, что в рассуждении философии, политики и медицины человек есть преразумное животное в свете, но, смотря на угадчиков и толкователей, снова можно его почесть за преглупую скотину.

   Сестра, журя своего брата за картежную игру, от которой он промотался: "Когда ты перестанешь играть?" - говорила ему. "Тогда, когда перестанешь любиться",- отвечал он. "О бессчастный! Видно, тебе играть по смерть свою".

   Одноглазый, встав рано, пошел в поле и на пути встретился с горбатым, которого он, поздравя с добрым утром, промолвил, насмехаясь: "Рано ты поднялся с своею ношею".- "Правда,- отвечал горбатый,- я нагрузился прежде, нежели у тебя еще одно окно было открыто".

   Некто философ говаривал, что при царских дворах есть четыре добрые матери, имеющие четверых пренегодных детей, а именно: правда, рождающая ненависть; счастие - гордость; строгость - опасность; а любимчество рождает презрение.

  

   Трое иезуитов утром ехали сквозь лес и, как нападши на них воры, спрашивали, кто они таковы, то один из отцов отвечал: "Мы Иисусовой компании".- "Неправда,- сказали воры,- ибо у Иисуса никогда не было конницы, однако покажите ваши подорожные".- "На что такие вопросы? Вы можете нас признать по платью",- отвечали отцы. "Хорошо, мы знаем, что вы притворные беглецы, долой с коней, мы вам даруем жизнь, спасайтесь!"

   У некоторого государя просил нищий богатого подаяния, называясь его братом. Царь же, рассмеясь, спросил его: "Как то могло статься и кто твой был отец?" - "Адам,- отвечал,- он есть всем нам общий отец". Тогда царь чрез своего лакея велел ему подать одну копейку. Но нищий с досадою сказал, что это не царебратское подаяние. На сие государь отвечал: "Если я всех таковых братьев по стольку наделю, то принужден буду продать все мое владение, и того бы для большей милостыни мало стало; поди, если всякий брат твой даст тебе столько же, то ты богатее будешь меня".

   Велизарий о истреблении корыстолюбия сказал, что без некорыстолюбия нет прямой добродетели и что надежнейший способ к обузданию пороков есть уменьшение надобностей и роскошества. "Я некогда,- продолжал он,- спросил одного пастуха, отчего собаки его так ему верны".- "Оттого,- отвечал он мне,- что я-де кормлю их одним хлебом, а ежели бы кормил я их мясом, то бы они были волки".

   Вор, пред судьями будучи в расспросе, стал плевать, кашлять и сморкать не переставая, тогда один из них сказал: "О, какой мерзкий!" - "Ваша милость, я стараюсь себя очистить". Другой подхватил: "Экой ты плут!" А тот: "Нет,- (и покашляв): - ваше милосердие". Третий: "Каналья ты". А он: "Как ваше благоутробие сказали, так било два".

   Мужик жаловался начальнику университета так: "Боярин! Меня обидели некоторые сего дому бездельники, а сказывают, что ты у них главный" и пр.

   Подьячий сказал одному челобитчику: "Твой соперник дело свое перенес в другой приказ". А тот отвечал: "Пусть переносит хоть в ад; мой поверенный за деньги и туда за ним пойдет".

   Госпожа хвалилась своим слугам - я-де сверзила своего соперника. Тогда один из них молвил: "Хорошо, сударыня, а то он, свинья, взял было тя за уши".

   Проповедник негде в республике ради несогласия между судьями сказал в предике: "Боже, подаждь милость твою нашим приказным, дабы они союзно висели". Но глупец, тут будучи, вскричал: "Подай, боже, и что скорее, то лучше, всех добрых людей та молитва". Тогда он: "Благочестивые слушатели! Я не в той силе говорю, как сей мужик думает, я прошу, чтоб они висели на конкорде". А тот примолвил: "Что нужды? Как ни гордо, лишь бы удавились".

   Неученый молодчик, желая написать письмо к своей любовнице и не зная его сочинить, купил книгу писем и читал ее довольное письмо, кое, списав, послал к ней. Но как у ней была такая же книга и в коей она, нашед то письмо с ответом, написала своему любителю так: "Государь мой, я письмо ваше получила, и, оборотя лист, увидите ответ".

   Боярыня, по пожаловании мужа ее в воеводы, в первое воскресенье, стоя в церкви, увидела (будучи сама в задумчивости), что все люди и поп, пад на колени, стали молиться о дожде, и сказала почти всем вслух: "Когда я не умру и пока мой муж будет воеводою, то всем я вам услужу".

   Некий царь спросил одного мудреца, для чего философы прибегают к государям, а не видно, чтоб государи искали философов. Он на то: "Для того, что философы знают их нужду, а такие цари не признавают своего недостатка в добродетели, мудрости и в добром совете и не думают поискать тех, кто бы их мог в том поправить".

   Франциск I наложил у себя некую новую подать. Тогда ему донесли как об оскорблении величества, что народ, несмотря на его особу, очень ропщет. На то он, смеясь, сказал: "Пусть они говорят, надобно им за свои деньги иметь некое утешение".

   Во время обеда некто, захотя посмеяться над шутом, стоящим по другую сторону стола, спросил его: "Какая есть разность между тобою и дураком?" Шут ответствовал: "Только стол".

   Женщина, не хотя терпеть подлипалу, докучающего ей о любви, отказала ему разумно так: "Когда я была ребенком, тогда повиновалась моей матери, на возрасте слушалась моего отца, а теперь покорна моему мужу. Так ежели ты от меня чего хочешь, то посоветуй с ним".

   Некий шут, будучи вопрошен о числе всех глупых в городе, отвечал: "Это весьма трудно, но лучше бы меня спросили об умных, коих очень немного".

   Некто пришел на исповедь и между прочими грехами покаялся, что он теперь лишь побил свою жену. Духовник спросил тому причину. Но тот сказал, я-де к сему привык, потому что мало памятен, и не могу упомнить всех грехов, а когда побью мою жену, то она мне выговорит все, что я худого в жизни сделал, и чрез то легко могу исповедаться.

   Француз, захотя посмеяться русаку, приезжему в Париж, спросил: "Что такое значит парабол, фарибол и обол?" Но тот вскоре ему отвечал: "Парабол есть то, что ты не разумеешь; фарибол то, что ты говоришь, а обол - чего ты стоишь".

   Философ, будучи на море во время великого шторма с худыми людьми, призывающими тогда бога, дабы их спас от потопа, сказал им: "Молчите, чтоб он забыл, если то станется, что вы здесь".

   Никакой народ не получает столько имен при крещении, как ишпанцы. Случилось одному ишпанцу, пришедшему ночью в сильный дождь, который его пробил до кожи, в корчме просить ночлега и стучаться у ворот. Тогда хозяин, встав, спросил: "Кто?" А он отвечал: "Дон Санхо Ал фоне Рамир Педро Карлос Франциск Доминик Стунига" - и прочее. Хозяин, имея у себя только одну порожнюю постелю, отвечал грубо, что у него для такой ватаги ночлега нет, и опять лег спать, а тот глупец принужден брести далече до другой корчмы.

   Некий богач, говоря о философах: "Не знаю,- сказал,- что их за книги и к чему годна их философия и мудрость; понеже оные люди так же часто стучатся у моих ворот, как и неученые".

   Некоторый король докучал одной знатной госпоже о любви. Она ему на то разумно ответствовала: "Ваше величество! Женою вашею быть я очень бедна, а полюбовницею - знатна".

   Некий господин, в яснодневие послав своего садовника в сад на работу, захотел сам посмотреть. Вошед туда, обзирал всюду, дабы увидеть работника, и, не усмотря его нигде, пошел под деревья, где и нашел его спящего и, оного разбудя, сказал ему: "Так-то ты работаешь, бездельник? Ты не заслуживаешь дневной пищи и не достоин солнечного освещения".- "Я то сам, сударь, признаваю и для того лежал под тенью".

   Государь, смеясь одному своему вельможе, который ему служил во многих посольствах, сказал: "Ты походишь на осла". А он ему на то: "Я на кого похожу, не знаю, токмо ведаю, что я имел честь вас представлять во многих случаях".

   Некий поселянин, приехав в город к своему сродственнику, между прочим спросил его, какую он имеет должность, но тот отвечал: "Великую..." - "Однако какую?" - "Жену с девятерыми детьми".

   Некоторый министр недальнего ума, будучи на пирушке, стал глумиться толщине своего брюха и, ударяя по нем, хвалился, что оно многого стоило обществу. Тогда некая госпожа на то сказала: "Гораздо бы было полезнее, когда бы такое иждивение потрачено было для головы сего столповщины".

   Химик, издав на имя папы Леона X такую книгу, в коей хвастал научить способу, как делать золото, и ожидал за то великого награждения, но папа, послав к нему пустой большой кошелек, приказал сказать, что ему теперь в том только и нужда, во что бы класть оное сокровище.

   На обиженного купца плутами негде напали воры и спрашивали у него денег, то он им очень учтиво отвечал: "Государи мои, я теперь лишь повстречался с такими честными людьми, как и вы, меня лишили кошелька и денег".

   Некая баба прегнусной фигуры спрашивала мужа: "Кого из твоей родни тебе угодно, чтоб я посещала?" Он на то: "Друг мой, кого поволишь, только я отсутствием твоим весьма буду доволен".

   Некоторая госпожа, разговаривая с одним кавалером, между прочим сказала ему, что она хочет знать его полюбовницу. Но он несколько отговаривался и наконец во удовольствие ее любопытства обещался ей прислать портрет. Наутро получила от него сверток с небольшим зеркалом и, в оное поглядясь, узнала любовь его к себе.

   Мужик весьма слезился и пришел в отчаяние оттого, что его жена удавилась на груше в его огороде; тогда сосед, увидя его в такой печали, подошед к нему, сказал тихонько на ухо: "Как тебе не стыдно о сем крушиться, ты бы радовался! Дай мне прививочек той груши посадить в моем саду, авось либо и у мен