Салов Илья Александрович - Грачевский крокодил

какъ гдѣ-то далеко звенитъ колокольчикъ то чуть слышно, то громче, смотря по вѣтру, а тамъ въ сторонѣ стонутъ мельничныя колеса и шумитъ падающая на нихъ вода!...

   Въ такую-то ночь на одномъ изъ коноплянниковъ села Рычей чернѣлось что-то прижавшись къ повалившемуся плетню заросшему лопухами. Чернѣвшееся можно было cнaчала принять за кучу мусора, но такъ какъ куча эта иногда шевелилась и издавала по временамъ сдержанный шепотъ, то и можно было догадаться что это не куча, а люди, и что люди эти были между собою очень нѣжны, такъ какъ шепотъ по временамъ прерывался продолжительными поцѣлуями и вздохами.... Сверхъ этого, такъ какъ одинъ голосъ былъ погрубѣе, а другой понѣжнѣе, можно было заключить что группа эта состояла изъ мущины и женщины.

   - Озорникъ вы, больше ничего! шепталъ женск³й голосъ.

   - Говорятъ тебѣ что люблю! шепталъ мужской голосъ.

   - Люблю какъ чорта въ углу! перебилъ женск³й шепотъ.

   - А ты лучше выпей! говорилъ мущина...

   - Нѣтъ, я больше пить не стану, я и такъ пьяна.

   - Пей! Бутылка еще не вся, а ты знаешь что на двѣ бутылки и богатство, а счастье, и любовь!..

   - Ужъ вы наговорите, васъ только послушай. Ужъ я разъ послушала васъ, а теперь всю жизнь свою плакаться буду... Погубили меня дѣвку...

   Послышалось бульканье.

   - Пей!

   - Ну васъ, отставьте!

   - Пей подъ ножомъ Прокопа Ляпунова!

   - А вы тише кричите-то! Вишь Ляпунова какого-то придумали!

   - Пей, а остальное выпью я.

   - Приставать больше не будете?

   - Не буду.

   - И кто только выдумалъ эту водку!

   Послышался глотокъ.

   - Теперь я выпью! проговорилъ мущина и послышалось булькан³е и на этотъ разъ весьма продолжительное и слышно было какъ бутылка стукнула объ зубы.

   - Вишь, шепталъ женск³й голосъ,- прямо изъ бутылки сосетъ! Тоже мальчишекъ учить собирается.... учителъ, нечего сказать.... Ну ужь еслибъ у меня дѣти были...

   - Погоди, будутъ! перебилъ ее мущина.

   - Я бъ ужь къ вамъ въ ученье ихъ не отдала....

   Скоро шепотъ снова замолкъ и снова ночная тишина воцарилась въ окрестности.... Луна закатилась за облако и серебристый блескъ ея замѣнился тѣнью.

   - Ну, прощайте! послышался женск³й голосъ.

   - Прощай, ангелъ души моей, божественная царица!

   - Ну ужъ какая есть!... Живетъ!.. А вы лучше скажите мнѣ зачѣмъ вы въ Грачевку ходите?

   - Нужно.

   - Это съ вашей стороны очень даже гадко, обѣщали жениться на мнѣ, а теперь...

   - Сказано женюсь.

   - Нѣтъ ужь я вижу что не туда вы смотрите.... Вы меня погубила и.... Кто теперь захочетъ взять меня... Кому теперь нужна я...

   - Надѣйся на меня!

   - Обманываете вы все.... Я кромѣ васъ никого не любила....

   - Украшаютъ тебя добродѣтели, до которыхъ другимъ далеко.... Ну прощай, кажется свѣтаетъ!...

   - Прощайте, прошепталъ женск³й голосъ.

   - Прощай.

   - Только видно и жди отъ васъ!

   - Будь въ надеждѣ и жди, а мнѣ надо идти домой, отецъ изъ Москвы сердитый аки левъ пр³ѣхалъ.

   И простившись мущина ушелъ, а возлѣ плетня поросшаго лопухами послышался женск³й плачъ, сначала тих³й, болѣзненный, а затѣмъ перешедш³й въ вопль надрывающ³й душу..

   Утромъ отецъ Иванъ опять заложилъ телѣжку и отправился къ становому, квартира котораго была верстахъ въ тридцати отъ Рычей. Воротился онъ уже вечеромъ усталый и измученный, а главное огорченный. Онъ позвалъ къ себѣ Асклип³одота.

   - Дѣло плохо, проговорилъ старикъ.

   - Какое дѣло?

   - Какъ какое? твое, по которому я ѣздилъ къ становому. Говорятъ, дѣло это такъ кончиться не можетъ, такъ какъ это кража со взломомъ.

   - Да вѣдь Скворцовъ сообщилъ что никакой кражи нѣтъ! проговорилъ Асклип³одотъ.

   - Все-таки должно быть слѣдств³е.

   - Какъ же теперь бытъ?

   - Становой говоритъ что теперь все зависитъ отъ прокурора, а такъ какъ прокуроръ очень друженъ съ предводителемъ, то я и хочу просить Анфису Ивановну съѣздить къ предводителю, который кстати теперь у себя въ деревнѣ, и попросить его поговорить съ прокуроромъ.

   - Видно безъ старыхъ барынь ни одно дѣло не обходится, замѣтилъ Асклип³одотъ.

   На другой день отецъ Иванъ опять поѣхалъ, но на этотъ разъ поѣздка его была не дальная, такъ какъ онъ отправился въ Грачевку къ Анфисѣ Ивановнѣ.

   Анфиса Ивановна была очень рада видѣть отца Ивана и въ ту же минуту начала его разспрашивать хорошо ли онъ съѣздилъ въ Москву. Отецъ Иванъ разказалъ ей про свою поѣздку, а когда передалъ дѣло по которому онъ ѣздилъ, Анфиса Ивановна даже перепугалась.

   - Неужели это правда? проговорила она.

   Но отецъ Иванъ поспѣшилъ оправдать своего сына, объяснивъ что все это тяжелая ошибка, что деньги въ послѣдств³и нашлись, что Асклип³одотъ сдѣлался невинною жертвой этой ошибки и подъ конецъ перешелъ къ тому что онъ, зная хорош³я отношен³я Анфисы Ивановны съ предводителемъ, рѣшился попросить ее съѣздить къ предводителю и похлопотать о сынѣ. Онъ подробно передалъ ей въ чемъ именно дѣло и о чемъ именно она должна просить предводителя. Такъ какъ Анфиса Ивановна давно уже кромѣ Рычей никуда не ѣздила, то предстоявшая поѣздка ее сначала перепугала, но когда отецъ Иванъ сообщилъ ей что предводитель въ настоящее время находится не въ городѣ, а у себя въ имѣн³и, которое отъ Грачевки всего верстахъ въ десяти, Анфиса Ивановна успокоилась и даже нѣкоторымъ образомъ была польщена тѣмъ что къ ней обратилась съ просьбой по столь важному дѣду. Она даже забыла про крокодиловъ и дала отцу Ивану слово что завтра же поѣдетъ къ предводителю и почти увѣрена что послѣдн³й исполнитъ ея просьбу.

   - Только я объ одномъ прошу васъ, проговорила она.- Память у меня плохая, да и не умѣю я называть всѣхъ этихъ новыхъ крючкотворовъ, такъ прошу васъ написать мнѣ на бумажкѣ о чемъ я должна говорить и просить, а то я все перепутаю и перемѣшаю. Только напишите пожалуста покрупнѣе, а то глаза что-то плохо видятъ.

   Отецъ Иванъ исполнилъ просьбу.

   Какъ только священникъ ушелъ, такъ Анфиса Ивановна въ ту же минуту позаботилась предупредить кучера Абакума что завтра утромъ она ѣдетъ къ предводителю, и чтобы поэтому онъ заранѣе натеръ себѣ табаку и чтобы приготовилъ карету. Но Абакумъ, успѣвш³й уже пронюхать что тутъ дѣло пахнетъ не табакомъ, а поѣздкой къ предводителю, у котораго производится всегда отличное угощен³е всѣмъ пр³ѣзжающимъ съ гостями кучерамъ, принялся немедленно за приготовлен³я. Затѣмъ Анфиса Ивановна сдѣлала распоряжен³я о своемъ туалетѣ и вынула изъ комода дюжину тонкихъ носковъ, которые она связала было для судьи за Тришкинск³й процессъ, и завернувъ ихъ аккуратно въ розовую бумажку положила на видное мѣсто чтобы не забыть.

   - Говорятъ, вы къ предводителю завтра? спросила Мелитина Петровна входя въ комнату тетки.

   - Да, мой другъ, отвѣчала Анфиса Ивановна.- Ты меня пожалуста извини что я не беру тебя съ собою, но это потому...

   - Что вы, что вы! перебила ее племянница.- Къ чему эти извинен³я, мнѣ даже и некогда, потому что сегодня мнѣ придется многое сдѣлать.

   - Ну и прекрасно. А то мнѣ придется говорить съ предводителемъ о важныхъ дѣлахъ.

   - Что такое случилось?

   - Ничего особеннаго... тамъ въ Москвѣ... Отецъ Иванъ просилъ...

   - Ахъ, это вѣроятно по дѣлу о деньгахъ... Я думала что-нибудь другое. Да, кстати, прибавила Мелитина Петровна.- Смотрите, хорошенько расфрантитесь... вы встрѣтите у предводителя большое общество... Я слышала что сегодня должны быть туда исправникъ, прокуроръ и друг³я служащ³я лица.

   - Ты почему знаешь кто?

   - Иногда самыя высок³я тайны познаются чрезъ ничтожныхъ людей, такъ случалось и теперь.

   Мелитина Петровна всю ночь писала письма, и всю ночь Карпъ видѣлъ огонь въ ея комнатѣ.

  

  

   На слѣдующ³й день, часовъ въ девять утра, предъ крыльцомъ Грачевскаго дома происходило нѣчто весьма необыкновенное. У крыльца толпилась не только вся дворня Анфисы Ивановны, но даже замѣчалось нѣсколько бабъ и мужиковъ, а въ особенности ребятишекъ прибѣжавшихъ изъ деревни. Дѣло въ томъ что у крыльца запряженная въ шесть лошадей стояла желтая карета, на стоячихъ рессорахъ и на огромнѣйшихъ колесахъ. Карета эта, помнившая царя Гороха, походила скорѣе на огромную тыкву, болтавшуюся на какихъ-то крюкахъ прикрѣпленныхъ къ колесамъ. На козлахъ этой тыквы въ зеленомъ армякѣ и въ рыжей шляпѣ съ павлиньимъ перомъ возсѣдалъ Абакумъ и держалъ въ рукахъ цѣлую кучу вожжей, а впереди форейторомъ на плюгавой пѣгой лошаденкѣ садовникъ Брагинъ. Для Брагина Абакумъ тоже розыскалъ было какой-то кафтанъ, но старый драгунъ напрямикъ отказался нарядиться въ этотъ балахонъ, и надѣлъ свой мундиръ съ нѣсколькими медалями на груди. Костюмъ этотъ хотя и не походилъ на форейторск³й, но въ виду торжественности поѣзда не только не портилъ общей картины, но даже нѣкоторымъ образомъ дорисовывалъ ее. На крыльцѣ стоялъ Потапычъ. На немъ была гороховая ливрея съ нѣсколькими коротенькими капюшонами, красный воротникъ которой доходилъ до ушей, а на головѣ огромная треугольная шляпа. Онъ свысока посматривалъ на окружающую толпу, какъ будто сожалѣя что люди эти такъ мало видѣли что даже простая карета удивляетъ ихъ, тогда какъ для него все это штука очень обыкновенная. Наконецъ показалась и Анфиса Ивановна. На ней была турецкая шаль одного цвѣта съ каретой, роскошный чепецъ и барежевое платье такихъ огромныхъ размѣровъ что старуха едва помѣщалась на крыльцѣ. Въ рукахъ она держала розовый свертокъ съ носками. Какъ только Анфиса Ивановна показалась, такъ Потапычъ въ ту же секунду ловко подскочилъ къ каретѣ, отворилъ дверку, откинулъ десятка два подножекъ и подсадивъ барыню, снова защелкалъ подножками, махнулъ дверкой и хотѣлъ было крикнуть пошелъ! но не крикнулъ, потому что сшибъ съ себя дверкой шляпу, которая къ общему удовольств³ю публики и очутилась подъ каретой. "Скверная примѣта!" подумала про себя Анфиса Ивановна вспомнивъ разказъ Брагина про Наполеона съ котораго подъ Москвой тоже слетѣла шляпа. Шляпа однако вскорѣ была надѣта; Потапычъ взобрался за запятки и уцѣпившись обѣими руками за болтавш³еся ремни крикнулъ пошелъ, и поѣздъ тронулся. Въ воротахъ однако онъ долженъ былъ остановиться, потому что Абакумъ, неимѣвш³й глазъ на затылкѣ, по обыкновен³ю зацѣпилъ заднимъ колесомъ за столбъ, и такъ какъ столбъ былъ врытъ прочно, то а не подался, а пришлось относить задъ кареты. Сбѣжался народъ и экипажъ былъ поставленъ на трактъ.

   Выѣхавъ изъ воротъ, лошади затрусили рысцой и карета покатилась по гладкой дорогѣ въ село Хованщину, имѣн³е предводителя. День былъ жарк³й, красное солнце пекло немилосердо, пыль поднималась облаками и слѣдовала за каретой. Брагинъ, отвыкш³й ѣздить верхомъ, отчаянно махалъ и локтями, и ногами, и какъ будто раскаивался что сѣлъ на коня. Однако ѣхать было необходимо и карета дребезжала и колыхалась катилась себѣ по дорогѣ. Вдругъ сзади кареты раздался голосъ Потапыча, кричавшаго что есть моча: стой! стой!... Карета остановилась. Оказалось что отъ сильной тряски у Потапыча опять свалилась шляпа, а покуда онъ бѣгалъ поднимать ее, перепутались лошади и пришлось ихъ распутывать. Распутавъ лошадей, поѣздъ тронулся, но начали отвинчиваться разныя гайки и пришлось опять нѣсколько разъ останавливаться и завинчивать таковыя. Абакумъ слѣзалъ съ козелъ, и такъ какъ въ карманахъ кареты ключа не было, то пришлось завинчивать гайки руками, чуть не зубами, что и заняло довольно много времени. Анфиса Ивановна, сидя въ каретѣ а выглядывая изъ нед словно воробей изъ скворечни, сердилась и ворчала. Но на ворчанье это рѣшительно никто не обращалъ вниман³я.

   - Скоро что ли? спрашивала она.

   - Чего?

   - Да Хованщина-то?

   - Вотъ это отдачно! проговорилъ Абакумъ.- Только благослови Господи отъѣхала отъ дому, а ужь вы про Хованщину заговорили!

   Гайки однако была подвинчены, и карета поѣхалв. Анфиса Ивановна успокоилась и прислонившись къ спинкѣ кареты даже задремала, но дремота эта вскорѣ была нарушена раздавшимся опять-таки сзади неистовымъ крикомъ Потапыча. Оказалось что запятки отвалились прочь и Потапычъ, запутавш³й было ремни за руки, тащился за каретой, едва не лишившись совершенно рукъ. Кое-какъ распутали отекш³я рука Потапыча, но такъ какъ запятокъ уже не существовало, а козлы отличались лишь вышиной, а не шириной, то и пришлось посадить Потапыча въ карету рядомъ съ Анфисой Ивановной, что въ сущности вышло весьма эффектно, принимая въ соображен³е треугольную шляпу надѣтую поперекъ и ливрею съ краснымъ воротникомъ. Карета заколыхалась, попадавш³еся мужики принялись кланяться и Анфиса Ивановна, думая что поклоны эта адресуются ей, тогда какъ въ сущности они посылались Потапычу, видимо была довольна и углубившись въ карету принялась мечтать о предстоявшемъ свидан³и съ предводителемъ и важности возложеннаго за нее поручен³я; но мечты эти поминутно прерывались шляпой Потапыча, которою онъ долбилъ Анфису Ивановну прямо въ високъ.

   - Скинь ты свою дурацкую шляпу! разсердилась наконецъ Анфиса Ивановна.- Ты мнѣ всѣ виски продолбилъ!

   - Куда же мнѣ теперь дѣвать ее! вскрикнулъ Потапычъ, справедливо обиженный тѣмъ что шляпу назвали дурацкою.

   - Сними и держи на колѣняхъ.

   Потапычъ снялъ шляпу и положилъ на колѣни.

   Дорога пошла подъ горку и карета покатилась шибче. Мимо оконъ мелькали поля засѣянныя хлѣбомъ, среди которыхъ кое-гдѣ правильными квадратами бѣлѣла покрытая цвѣтами греча. Анфиса Ивановна всѣмъ этимъ любовалась и забыла даже про дурную примѣту которую видѣла она въ свалившейся съ Потапыча шляпѣ.

  

  

   Мелитина Петровна не ошиблась: дѣйствительно, у предводителя были уже прокуроръ, исправникъ, жандармск³й офицеръ, мировой судья и непремѣнный членъ по крестьянскимъ дѣдамъ присутств³я. Все это общество вмѣстѣ съ предводителемъ и женой его сидѣло за большой крытой террасѣ уставленной разными оранжерейными растен³ями. На одномъ концѣ террасы былъ роскошно сервированъ столъ съ гастрономическою закуской и винами, къ которому иногда подходило общество подкрѣпиться и закусить. На небольшомъ столикѣ нѣсколько поодаль стояли сигары и папиросы. Общество расположилось группами и бесѣдовало.

   Товарищъ прокурора былъ мущина средняго роста, съ продолговатымъ сухимъ лицомъ, оловянными презрительными глазами и тонкими поджатыми губами - типъ петербургскаго чиновника изъ правовѣдовъ. Онъ носилъ бакенбарды какими обыкновенно украшаютъ себя прокуроры, а слѣдовательно и товарища ихъ; усы брилъ и одѣвался какъ вообще одѣваются прокуроры. Онъ сидѣлъ развалясь на креслѣ и покачивая ногой. Въ уѣздѣ звали его "Я полагалъ бы", потому что оканчивая на судѣ свои заключен³я, онъ говорилъ всегда: въ силу всего вышеприведеннаго и полагалъ бы, причемъ всегда какъ-то особенно напиралъ на слогъ галъ. Когда Я полагалъ бы говорилъ на судѣ, то онъ говорилъ такъ какъ будто противъ всего сказаннаго имъ никакихъ возражен³й быть не можетъ; причемъ хлопалъ себя по колѣнкѣ ладонью, вертѣлъ въ рукахъ каранадашъ, а когда пр³останавливался, то ставилъ карандашомъ на лежавшемъ листѣ бумаги точку и точку эту довольно долго развертывалъ. Походку Я полагалъ бы имѣлъ увѣренную, твердую и когда говорилъ не на судѣ, а въ обществѣ, то говорилъ не разговорнымъ языкомъ, а отборными фразами, очень громко и съ нѣкоторою прокурорскою интонац³ей, но не имѣя въ рукахъ карандаша, видимо смущался и въ такихъ случаяхъ прибѣгалъ къ ногтямъ, на которые постоянно и смотрѣлъ очень близко, поднося ихъ къ глазамъ. Товарищъ прокурора пилъ изъ маленькой рюмочки англ³йскую горькую и закусывалъ лимбургскимъ сыромъ.

   Исправникъ, тоненьк³й, рыженьк³й мущина, сидѣвш³й постоянно какъ-то перевивъ одну ногу за другую, былъ въ синихъ панталонахъ, бѣломъ жилетѣ съ форменными пуговицами, со Станиславомъ за шеѣ, носилъ усы и бакенбарды по военному. Говорилъ онъ скоро, причемъ часто махалъ и дѣлалъ руками так³е жесты которыми хотѣлъ какъ будто еще болѣе убѣдить васъ что онъ говоритъ вамъ правду и желаетъ вамъ всего лучшаго. Онъ имѣлъ привычку шмыгать цѣпочку и закручивать усы, хотя въ сущности въ его наружности ничего военнаго не было. Исправникъ всегда имѣлъ при себѣ кабинетный портретъ губернатора, который всѣмъ показывалъ, говоря: "вчера губернаторъ прислалъ мнѣ свой портретъ, посмотрите какая прекрасная фотограф³я... Красивый мущина!" Исправникъ пилъ рябиновую и закусывалъ икрой.

   Жандармск³й офицеръ былъ человѣкъ среднихъ лѣтъ, но молодивш³йся и довольно красивой наружности, вслѣдств³е чего дамы зазывали его Опаснымъ Василькомъ. Онъ былъ большой руки франтъ. Воротникъ его вицъ-мундира былъ вышиною не болѣе какъ въ палецъ, что давало возможность значительно выставлять на видъ какъ снѣгъ бѣлые воротнички рубашки, всегда торчавш³е безукоризненно, почему мировой судья увѣрялъ что жандармск³й офицеръ носитъ воротничка бумажные и мѣняетъ ихъ разъ пять въ день. Какъ и большая часть его сослуживцевъ, онъ старался казаться въ высшей степени деликатнымъ, предупредительнымъ и съ самыми изящными манерами. На красивыхъ рукахъ онъ носилъ множество дорогахъ перстней; когда вынималъ изъ своего щегольскаго серебрянаго портсигара папиросу онъ спрашивалъ даже курящихъ не обезпокоитъ ли онъ дымомъ и когда закуривалъ папиросу всегда какъ-то особенно живописно оттопыривалъ мизинецъ кончавш³йся длиннымъ-предлиннымъ и заостреннымъ ногтемъ. Сапогъ онъ не носилъ, а носилъ лишь лаковые штиблеты съ пуговичками; вицъ-мундиръ его былъ изъ самаго тонкаго сукна и вообще весь костюмъ самаго безукоризненнаго качества. Жандармск³й офицеръ пилъ по-дамски, по полу-рюмкѣ алашу и закусывалъ редисой.

   Мировой судья былъ человѣкъ тоже среднихъ лѣтъ, брюнетъ съ весьма симпатичнымъ лицомъ; носитъ бороду, въ которой кое-гдѣ пробивается сѣдина и ходитъ съ палкой. Петръ Ивановичъ говоритъ тихо, баритономъ, сер³озно, безъ улыбки и всегда что-нибудь сочинитъ. На немъ шелковый лѣтн³й пиджакъ цвѣта бёръ-фре, так³я же панталоны, башмаки и соломенная шляпа отъ Лемерсье съ большими полями. Вообще смотритъ бариномъ, и хотя товарищъ прокурора Я полагалъ бы заглаза и хорохорится про него, но при немъ умолкаетъ и смиряется. Такъ какъ мировой судья слегка пораженъ параличомъ, то ходитъ онъ тихо, прихрамывая на лѣвую ногу и выдѣлывая как³я-то судорожныя движен³я пальцами лѣвой руки. Онъ постоянно придумываетъ разные анекдоты, а такъ какъ передаетъ онъ ихъ весьма сер³озно, то мног³е вѣрятъ въ справедливость слышаннаго и въ свою очередь передаютъ другимъ за истину. Мировой судья не пьетъ ничего, а только ѣстъ бѣлый хлѣбъ съ масломъ и сыромъ и при этомъ третъ рукой лобъ.

   Непремѣнный членъ, или какъ онъ самъ себя называетъ - article indispensable - сухой, высок³й, съ длинною сѣдою бородой, остриженный подъ гребешокъ, видный, съ выразительнымъ умнымъ лицомъ, живой, разговорчивый и весьма любезный. На немъ простеньк³й сѣрый пиджакъ, одинаковый съ панталонами, а бѣлая драгунская фуражка. Онъ смотритъ кавалеристомъ, манеры у него пр³ятныя. Всѣ съ нимъ дружны, шутятъ, но чувствуютъ его авторитетъ. Ему ни почемъ проскакать цѣлую недѣлю на телѣжкѣ, сряду нѣсколько ночей переночевать по избамъ. Носовой платокъ онъ кладетъ не въ карманъ, а за пазуху, отъ чего лѣвая сторона у него всегда немного оттопырена. Когда горячится, поспѣшно скребетъ пальцами голову, кашляетъ и плюетъ какъ изъ пистолета. Непремѣнный членъ пьетъ все и всѣмъ закусываетъ.

   Вся компан³я помѣщалась на крытой террасѣ предводительскаго дома и раздѣлившись на группы вела бесѣду. Исправникъ шмурыгалъ цѣпочкою и завинтивъ одну ногу за другую говорилъ съ прокуроромъ, дѣлалъ руками жесты, между тѣмъ какъ товарищъ прокурора смотрѣлъ на свои ногти и отрывисто кивая головою размахивалъ ногой. Жандармск³й офицеръ принявъ грац³озную позу говорилъ съ хозяйкою дома. Предводитель ходилъ по балкону и подходя то къ той, то къ другой группѣ жаловался что онъ не имѣетъ ни одной свободной минуты, что въ земской управѣ члены приходятъ въ присутств³е часа въ три, что работаетъ онъ одинъ, что не дальше какъ сегодня подписалъ пятьсотъ бумагъ и что на слѣдующ³е выборы его никакими калачами не заманятъ на эту должность; а мировой судья, сидѣвш³й рядомъ съ непремѣннымъ членомъ и опираясь подбородкомъ на трость, сообщалъ по секрету что онъ знаетъ изъ вѣрнаго источника что жандармск³й офицеръ воротнички носитъ бумажныя, и какъ только почувствуетъ что воротничокъ немного помялся, спѣшитъ въ одно мѣсто и тамъ надѣваетъ новый, а старый бросаетъ, и что воротнички эта выписываетъ онъ изъ Москвы сотнями.

   Какъ однако ни былъ обыкновененъ происходивш³й на террасѣ разговоръ, но тѣмъ не менѣe во всемъ обществѣ проглядывало что-то не совсѣмъ обычное. Въ разговорахъ часто упоминалось о какихъ-то подметныхъ письмахъ и какихъ-то брошюркахъ При этомъ исправникъ разказалъ въ довольно забавной формѣ что не дальше какъ сегодня онъ, надѣвая на Рычевской станц³и пальто, лежавшее все время въ тарантасѣ, нашелъ въ карманѣ брошюрку политическаго содержан³я съ надписью: книга с³я принадлежитъ исправнику.

   Пр³ѣздъ Анфисы Ивановны породилъ въ обществѣ цѣлый рядъ догадокъ и предположен³й. Всѣхъ занималъ вопросъ: зачѣмъ пр³ѣхала Анфиса Ивановна, такъ какъ всѣмъ было извѣстно что Анфиса Ивановна даннымъ-давно никуда не выѣзжала кромѣ церкви и отца Ивана. Попытала было узнать что-нибудь отъ Потапыча, но Потапычъ, успѣвш³й уже выпить и закусить, на всѣ вопросы отвѣчалъ только: не могу знать! и больше ничего не говорилъ. Кучеръ Абакумъ тоже ничего не зналъ.

   Пр³ѣздъ Анфисы Ивановны болѣе всѣхъ потревожилъ жандармскаго офицера и исправника, которые не шутя ломали головы стараясь отгадать причину пр³ѣзда, но какъ они ни ломали головъ, а пришлось ограничиваться лишь однѣми догадками, да и догадка эта была крайне сбивчивы, такъ какъ одинъ говорилъ что вѣроятно Анфиса Ивановна пр³ѣхала похлопотать насчетъ поимки крокодиловъ, другой же объ отсрочкѣ земскихъ платежей, такъ какъ предводитель былъ въ то же время и предсѣдателемъ управы. Только одинъ мировой судья увѣрялъ что Анфиса Ивановна пр³ѣхала съ единственною цѣлью познакомиться съ Опаснымъ Василькомъ, прослышавъ про его красоту и изящныя манеры и даже посовѣтовалъ жандармскому офицеру пр³ударить за вдовушкой и принять въ соображен³е что у нея превосходное имѣн³е и что жить ей по всей вѣроятности остается очень не долго.

   Немного погодя Жена предводителя положила конецъ всѣмъ догадкамъ и объявила цѣль пр³ѣзда Анфисы Ивановны.

   Всѣ успокоились, и прокуроръ, знавш³й уже это дѣло заранѣе, объявилъ что въ виду заявлен³я потерпѣвшаго, содержан³е котораго ему уже извѣстно чрезъ становаго, а также во вниман³е къ просьбѣ Анфисы Ивановны, онъ полагалъ бы возможнымъ дѣло это прекратить. Анфиса Ивановна очень обрадовалась и принялась благодарить прокурора.

   Послѣ обѣда все общество опять перешло на террасу, и Анфиса Ивановна со всѣми подробностями стала передавать истор³ю крокодиловъ. Разказъ этотъ болѣе всѣхъ заинтересовалъ исправника. Онъ подсѣлъ къ Анфисѣ Ивановнѣ; а когда старушка кончила, принялся успокоивать ее.

   - А что, скажите пожалуста, ваша племянница Мелитина Петровна? спросилъ исправникъ.

   - Она ничего! отвѣчала старуха.

   - Нѣтъ, куда-то ушла.

   - Да, но все-таки она въ Грачевкѣ? не уѣхала?

   - Куда же ей уѣхать! Вѣдь мужъ ея за сражен³яхъ.

   - Получаетъ она отъ него письма?

   - Вообразите, ни одного!

   - А она мнѣ очень понравилась! проговорилъ мировой судья, подходя потихоньку къ Анфисѣ Ивановнѣ.- Я имѣлъ удовольств³е видѣть ее у себя въ камерѣ.

   - Ахъ, Боже мой, почти вскрикнула Анфиса Ивановна всплеснувъ руками.- Вотъ память-то!... Я и забыла поблагодарить васъ за Тришкинск³й процессъ...

   Петръ Ивановичъ сконфузился.

   - Помилуйте, за что же!... бормоталъ онъ.- Если ужь вы непремѣнно хотите благодарить, то благодарите Мелитину Петровну, а не меня.

   - Такъ это васъ Мелитина Петровна защищала за судѣ? спросилъ непремѣнный членъ.

   - Она.

   - Молодецъ, право молодецъ-барыня. Очень сожалѣю что я не имѣю удовольств³я быть съ нею знакомымъ, а то бы я всѣ ея пальчики разцѣловалъ, ножки бы разцѣловалъ и изъ ея башмачка выпилъ бы за ея здоровье шампанскаго... Вы пожалуста, сударыня, передайте это Мелитинѣ Петровнѣ.

   - Непремѣнно, непремѣнно! шутила Анфиса Ивановна.

   - А она кстати очень хорошенькая! замѣтилъ мировой судья.

   - Да, она славная бабенка, подтвердила Анфиса Ивановна.

   Послѣ чаю Анфиса Ивановна собралась было домой, но и хозяинъ и хозяйка стали упрашивать чтобъ она осталась переночевать и хорошенько отдохнула. Приглашен³е было такъ радушно что старуха согласилась переночевать, только съ услов³емъ чтобы за все не очень сердились если она пораньше другихъ уйдетъ спать.

   - Слава Богу! проговорилъ исправникъ на ухо прокурору.- Я очень радъ, что она остается ночевать.

   - Да, это вышло очень кстати.

   Немного погодя къ крыльцу предводительскаго дома было подано два тарантаса, въ которыхъ, со всѣми распростившись, уѣхали исправникъ, прокуроръ и жандармск³й офицеръ.

  

  

   Въ тотъ же самый день общество ревнителей имѣло свое засѣдан³е и было порѣшено съ наступлен³емъ сумерекъ открыть дѣйств³я. Осмотрѣли всѣ снасти которыя предназвачались для ловли, а именно: двѣ сѣти изъ толстой бичевы, три проволочки, пять бредней, восемь крючковъ, пять большихъ черпаковъ, которыми предполагалось вытаскивать крокодиловъ, и нѣсколько багровъ. Всѣ эти снасти оказалась наилучшаго достоинства. По вопросу о томъ какой именно тактики держаться при употреблен³и этихъ снастей и вообще о способѣ ловли крокодиловъ было говорено очень много. Рѣшили одною сѣтью перегородить рѣку повыше того мѣста гдѣ чаще всего показывался крокодилъ, другую же сѣть опустить въ воду и тянуть по направлен³ю къ сѣти преграждающей рѣку. Такимъ образомъ пространство это и съ той и съ другой стороны будетъ перегорожено сѣтями. Но такъ какъ крокодилы могутъ выскакивать изъ воды въ камыши и обратно изъ камышей въ воду, то въ камышахъ разставить верховыхъ вооруживъ ихъ желѣзными вилами и топорами.

   Затѣмъ приступили къ распредѣлен³ю каждому члену его обязанностей съ цѣл³ю избѣжать толкотни и суеты: чтобы каждый членъ не совался туда куда его не спрашиваютъ, чтобы верховые, напримѣръ, не лѣзли въ воду тянуть сѣть, а пѣш³е не удалялись на мѣста предназначенныя верховымъ. Распредѣлен³е это возбудило много шума и споровъ. Никому не хотѣлось лѣзть въ воду, подвергая себя явной опасности быть проглоченнымъ крокодиломъ, а друг³е, напротивъ, не хотѣли быть въ цѣли, гдѣ стоя на довольно далекомъ разстоян³и они рисковали ничего не видѣть и даже быть забытыми при раздачѣ водочной порц³и. Много спорили, много шумѣли, но наконецъ и это дѣло уладилось и каждому члену было назначено что именно онъ долженъ былъ дѣлать. Г. Знаменск³й, говоривш³й и хлопотавш³й болѣе всѣхъ, былъ въ совершенномъ изнеможен³и, а такъ какъ и остальные члены тоже поизмучались, то общество и порѣшило послать за водкой и подкрѣпить свои силы. Съ появлен³емъ водки общество оживилось еще болѣе.

   Къ этому времени въ собран³е прибылъ какой-то неизвѣстный, объявивш³й что онъ членъ общества усмирен³я строптивыхъ животныхъ и имѣетъ поручен³е по силѣ возможности оказать обществу ревнителей свои услуги къ достижен³ю предпринятой цѣли. Собран³е, чувствуя себя справедливо польщеннымъ, предложило прибывшему выпить водки и изложило выработанную программу. Программу эту неизвѣстный одобрилъ и только выразилъ сожалѣн³е что забыли садъ Анфисы Ивановны, на который однако слѣдовало бы обратить вниман³е, такъ какъ въ саду томъ и именно въ кустахъ акац³и крокодилы однажды появлялись и были усмотрѣны садовникомъ Брагинымъ и ночнымъ сторожемъ Карпомъ. Собран³е спохватилось что дѣйствительно столь важный пунктъ имъ былъ совершенно забытъ, и когда поспѣшило пополнитъ этотъ пробѣлъ, то пр³ѣхавш³й членъ предложилъ свои услуги, объявивъ что пункть этотъ займетъ онъ. Собран³е поблагодарило и предложило ему двуствольное ружье, но ученый отказался и, вынувъ изъ жилетнаго кармана свистокъ и свистнувъ въ него оглушительнымъ свистомъ, объявилъ что для него совершенно достаточно этого, такъ какъ извѣстно что крокодилы боятся свистковъ. Г. Знаменск³й былъ этимъ очень удивленъ, но когда ученый объяснилъ что открыт³е это принадлежитъ новѣйшему времени, то г. Знаменск³й почувствовалъ къ пр³ѣхавшему еще болѣе уважен³я. Затѣмъ неизвѣстный предложилъ разставить по камышамъ нѣсколько волчьихъ капкановъ, такъ какъ въ Африкѣ по берегамъ озера Гамбо съ успѣхомъ де употребляется этотъ способъ ловли крокодиловъ. Затѣмъ рѣшено было что ловля должна начаться съ наступлен³емъ сумерекъ. Членъ общества Александръ Васильевичъ Соколовъ, какъ человѣкъ практическ³й, сверхъ возложенной за него собран³емъ обязанности въ числѣ прочихъ быть у сѣти преграждающей рѣку, рѣшился въ то же время воспользоваться случаемъ и сдѣлать коммерческую операц³ю. Убѣдившись изъ прежнихъ попытокъ общества что во время ловли крокодиловъ попадалось въ сѣти огромное количество лещей и судаковъ и сверхъ того имѣя въ виду что подъ вл³ян³емъ страха никому изъ владѣльцевъ рѣки не только не приходило въ голову запретить пользован³е рыбой, за право ловли которой до этого обыкновенно взималась плата, а напротивъ всѣ даже поощряли къ тому общество, Александръ Васильевичъ немедленно распорядился заготовлен³емъ кадушекъ и соли. Все это онъ приказалъ перевезти на берегъ къ тому мѣсту гдѣ будетъ производиться ловля крокодиловъ, чтобы буде крокодиловъ не окажется, то имѣть подъ руками все необходимое для солки леща и судака, которыхъ онъ не безъ основан³я разчитывалъ сбыть выгодно въ виду имѣющаго наступить Успенскаго поста. Александръ Васильевичъ отлично зналъ когда на ходу гвоздь, стручокъ, пряникъ, фотонафтилъ, карамель, подкова, осетръ, и потому ничего нѣтъ удивительнаго что онъ и въ данную минуту сейчасъ смекнулъ что тутъ убытка не будетъ и потому строго приказалъ своей супругѣ и сыну быть на мѣстѣ, нанять двухъ-трехъ бабъ и не дремать при солкѣ. Онъ разчитывалъ заготовитъ одного малосолу, во-первыхъ, потому что до Успенскаго поста времени остается не сколько и лещу некогда будетъ пустить духъ, а во-вторыхъ, и по той причинѣ что объ эту пору публика болѣе какъ-то уважаетъ малосолъ, чѣмъ крѣпкую соль. Александръ Васильевичъ съ такимъ усерд³емъ занялся этимъ дѣломъ что часамъ къ пяти вечера четыре больш³я кадушки и мѣшокъ соли была уже уложены въ телѣгу и телѣга въ сопровожден³и супруги Соколова, сына его и трехъ бабъ, которымъ за труды было обѣщано дать мелкой рыбешка на уху отправились по направлен³ю къ деревнѣ Грачевкѣ.

   Немного погодя къ лавкѣ Соколова стала подваливать и члены общества, а часамъ къ шести всѣ были въ сборѣ, и пѣш³е, и верховые, и телѣга для перевозки снастей. Такъ какъ всѣ снасти и оруд³я сохранялись въ лавкѣ Соколова, то каждому и было роздано то что выпало ему на долю; и затѣмъ перекрестившись, толпа эта человѣкъ въ тридцать, къ которой присоединилось еще человѣкъ сорокъ мужиковъ, двинулась къ Грачевкѣ.

  

  

   Почта одновременно съ этимъ отецъ Иванъ усѣвшись у раствореннаго окна своего дома началъ вмѣстѣ съ Асклип³одотомъ пить чай. Старикъ былъ не въ духѣ. Онъ думалъ о результатѣ поѣздки Анфисы Ивановны къ предводителю, и такъ какъ онъ получилъ уже свѣдѣн³е что Анфиса Ивановна сегодня же поѣхала въ Хованщину, то и поджидалъ съ минуты на минуту посланнаго съ отвѣтомъ. Въ это самое время у крыльца раздался стукъ подъѣхавшаго экипажа. Асклип³одотъ выглянулъ въ окно.

   - Кто это? спросилъ отецъ Иванъ.

   - Кажется исправникъ! проговорилъ Асклип³одотъ.

   Отецъ Иванъ послѣшилъ на встрѣчу пр³ѣхавшему и попросавъ его въ гостиную усадилъ на диванъ и предложилъ чаю. Исправникъ поблагодарилъ и объявилъ что отъ чаю онъ не прочь и выльетъ стаканъ. Исправникъ былъ видимо смущенъ, но все-таки бойко разказалъ что онъ пр³ѣхалъ сюда прямо отъ предводителя, передалъ о прибыт³и Анфисы Ивановны и о томъ что старуха осталась ночевать въ Хованщинѣ. Отецъ Иванъ былъ тоже смущенъ не менѣе исправника, а потому разговоръ не клеился. Наконецъ исправникъ обратился къ отцу Ивану, какъ-то особенно быстро зашмурыгавъ цѣпочкой, проговорилъ что онъ пр³ѣхалъ къ нему по очень непр³ятному дѣлу, но которое по всей вѣроятности кончатся или ничѣмъ, или какими-нибудь пустяками. Старикъ поблѣднѣлъ какъ полотно.

   - Что такое? спросилъ онъ дрожащимъ голосомъ.

   - Вашъ сынъ дома?

   - Дома.

   - Мнѣ бы хотѣлось поговорить съ нимъ.

   - Ужъ не по дѣлу да о кражѣ двухсотъ рублей?

   - Нѣтъ, нѣтъ, перебилъ исправникъ.- То дѣло можно считать оконченнымъ, такъ какъ товарищъ прокурора, бывш³й одновременно со мной у предводителя, далъ Анфисѣ Ивановнѣ слово дѣло то замять.

   - Стало-быть есть еще другое дѣло? едва проговорилъ отецъ Иванъ.

   Исправникъ завинтилъ одну ногу за другую, зашмурыгалъ цѣпочкой и принялся успокоивать отца Ивана, но все-таки попросилъ позвать къ нему Асклип³одота. Отецъ Иванъ кликнулъ сына, но такъ какъ Асклип³одотъ не являлся, то старикъ пошелъ самъ за нимъ, но Асклип³одота въ домѣ не оказалось. Пославъ батрака разыскиватъ его, отецъ Иванъ возвратился къ исправнику и попросилъ сообщить ему дѣло по которому онъ пр³ѣхалъ. Вмѣсто отвѣта исправникъ подалъ отцу Ивану бумагу. Дрожащими руками старикъ надѣлъ очка и развернувъ бумагу подошелъ къ окну; но едва прочелъ онъ первую страницу, какъ пошатнулся и почти упалъ за кресло. Исправникъ подбѣжалъ къ нему и снова началъ его утѣшать и увѣрять что все кто пустяки, что во всемъ этомъ Асклип³одотъ по всей вѣроятности окажется лишь оруд³емъ другахъ и что такъ убиваться не изъ чего!..

   - Боже мой! шепталъ между тѣмъ старикъ.- Какъ же не убиваться-то когда въ бумагѣ этой говорится объ обществѣ распространен³я преступныхъ сочинен³й, о пропагандѣ, о томъ чтобы въ квартирѣ сына произвести обыскъ, арестовать его... говорится и o племянницѣ Анфисы Ивановны Мелитинѣ Петровнѣ.

   - Да, и о ней! проговорилъ исправникъ.

   - И бѣдная старуха знаетъ это?

   - Нѣтъ, она ничего не знаетъ и я очень радъ что она осталась ночевать у предводителя, такъ какъ и въ ея домѣ тоже будетъ обыскъ и туда поѣхалъ уже жандармск³й офицеръ.

   - Что же вамъ дѣлать теперь! глухимъ голосомъ проговорилъ отецъ Иванъ.

   Исправникъ объявилъ ни это что какъ ему на тяжело, какъ ни грустно, но что онъ обязанъ обыскать квартиру Асклип³одота. Отецъ Иванъ всталъ, указалъ комнату сына, и когда исправникъ съ понятыми удалилась въ все, отправился въ гостиную, сѣлъ на кресло и взглянувъ на портретъ Серафимы зарыдалъ какъ ребенокъ.

   Комната Асклип³одота была обыскана. Въ столѣ была найдены как³я-то брошюрки, как³е-то черновые аппелляц³онныя жалобы и все это было описано, опечатано и обо всемъ оказавшемся составленъ актъ. Забравъ все это съ собой исправникъ заглянулъ было въ гостиную, но увидавъ рыдавшаго отца Ивана махнулъ рукой и вышелъ. На крыльцѣ встрѣтился ему батракъ и объявилъ что онъ обѣгалъ все село, но нигдѣ не нашелъ Асклип³одота. Исправникъ отпустилъ понятыхъ, сѣлъ въ тарантасъ и приказалъ ѣхать въ Грачевку, въ усадьбу Анфисы Ивановны. Тарантасъ загремѣлъ и вскорѣ скрылся изъ виду.

   Почти то же самое происходило и въ усадьбѣ Анфисы Ивановны, съ тою только разницей что Зотычъ, Домна и Дарья Ѳедоровна, съ наступлен³емъ сумерекъ и изъ боязни крокодила забившись въ залу, долго не впускали въ домъ пр³ѣхавшаго жандармскаго офицера, объясняя что самой барыни нѣтъ дома и потому ему здѣсь дѣлать нечего, и только тогда уже, когда онъ догадался объявить что пр³ѣхалъ ловить крокодиловъ, старики рѣшились отпереть дверь. Мелитины Петровны тоже дома не оказалось, и никто изъ прислуги не видалъ куда и когда она ушла. Въ комнатѣ Мелитины Петровны ничего подозрительнаго не было; въ комодѣ и шкафу кромѣ стараго платья, въ которомъ она пр³ѣхала, да худыхъ ботинокъ ничего не оказалось, а только въ одномъ углу комнаты была усмотрѣна большая куча пепла отъ сожженныхъ бумагъ.

   - Ловко обработано! проговорилъ жандармск³й офицеръ, собирая пепелъ.- Какъ видно волкъ травленый.

   Въ это самое время въ комнату вошелъ исправникъ.

   - Ну что? спросилъ онъ.

   - Смотрите! проговорилъ жандармск³й офицеръ торжественно и высоко поднимая горсть съ пепломъ.- Стоитъ дунуть, и все исчезнетъ.

   Онъ дунулъ, пепелъ разлетѣлся и дѣйствительно въ рукахъ не осталось ничего.

   - Эйнъ, цвей, дрей и чипрь пасъ! проговорилъ исправникъ и всѣ засмѣялись.

   - А я такъ нашелъ, проговорилъ немного погодя исправникъ показывая привезенный узелъ.

   - Да, вы счастливы! Вамъ даже въ карманъ суютъ брошюрки. Навѣрно она же.

   Исправникъ расхохотался.

   - Куда-же сама-то дѣвалась? спросилъ онъ.

   - Неизвѣстно; а вашъ гдѣ?

   - Тоже покрыто мракомъ неизвѣстности!

   Затѣмъ и здѣсь составленъ былъ актъ, скрѣпленъ подписомъ, а прибывш³е отправились въ Рычи на ночевку. Старики снова заперлись, и въ домѣ все вскорѣ уснуло...

  

  

   Между тѣмъ ночь давно наступила, одна изъ тѣхъ ночей когда и небо и земля сливаются въ одно нераздѣльное и когда всяк³й идущ³й ступаетъ осторожно изъ боязни слетѣть куда нибудь въ оврагъ и протягиваетъ впередъ руки изъ той-же боязни на что-нибудь наткнуться, словомъ, одна изъ тѣхъ ночей когда легче слышать нежели видѣть землю. Тучи заволокли все небо и даже на западѣ не оставили той свѣтлой полоски, глядя на которую можно было бы опредѣлить гдѣ кончается земля и гдѣ начинается небо. Тишина была мертвая, такъ что малѣйш³й звукъ замиралъ и долго долго держался въ воздухѣ.

   Но за то среди этой темной ночи берега рѣки Грачевки и именно въ томъ мѣстѣ, гдѣ общество ревнителей производило ловлю крокодиловъ представляла великолѣпную картину достойную кисти художника. По случаю темноты обществу пришлось зажечь нѣсколько костровъ, такъ какъ дѣйствительно безъ этихъ костровъ нельзя было ни снастей разобрать, ни разсмотрѣть мѣстности. Костры эти, состоявш³е изъ сухаго валежника и сухаго камыша, багровымъ заревомъ освѣщали окрестность и толпивш³йся вокругъ нихъ народъ и въ какой-то кровавый лотокъ обращали доселѣ скромную и тихую рѣку Грачевку. Успѣли уже оцѣпить мѣстность на далекое пространство кольцомъ верховыхъ, на обязанности которыхъ лежало стеречь окрестности и въ случаѣ побѣга крокодиловъ дать сигналъ и преслѣдовать ихъ. Всѣ эти верховые были снабжены желѣзными вилами походившими на трезубецъ Нептуна. Разставили капканы, а г. Знаменск³й несмотря на то что насилу передвигалъ отъ усталости ноги, все-таки поспѣвалъ туда и сюда поощряя и ободряя участвовавшихъ. С