Орловец П. - Шерлок Холмс в Сибири

nbsp;  - Но, конечно же, оставайтесь! - продолжал настаивать Звягин, ободренный словами моего друга.

   Холмс что-то обдумывал.

   - Ну?! - поторопил ротмистр.

   - Решено, я остаюсь! - ответил Холмс.

   - Браво! - радостно воскликнул Звягин. - Эй, человек! Дай-ка сюда бутылочку шампанского, да позови носильщика!

   Вскоре наши вещи были перенесены из вагона в станционный зал, багаж взят, и мы снова сели за стол, на котором уже пенилось в стройных бокалах шампанское.

   - Итак, я прошу лишь не называть никому наших настоящих имен, - заговорил Холмс, чокаясь со мною и Звягиным. - Пусть лучше ваши люди думают, что мы просто сыщики, нанятые вами. Мы ехали искать службы на железной дороге, вы случайно познакомились с нами и сманили к себе на службу.

   - А станционное и инженерное начальство?

   - Эти пусть думают, что мы ваши родственники. Дальше - будет видно.

   - Поэтому, за неимением здесь гостиниц, вы можете, надеюсь, смело остановиться у меня?

   - Конечно.

   В двух словах все первоначальные разговоры были окончены, как и вообще разговоры о деле.

   Была подана и вторая бутылка.

   Просидев на вокзале около часу, мы перебрались на квартиру к Звягину и, разобравшись в вещах, заперлись с ним в кабинете для обсуждения плана действий.

   - Как часто ходят здесь пассажирские поезда? - спросил Холмс.

   - Два раза в день, - ответил Звягин.

   - А товарные?

   Звягин только рукой махнул.

   - Когда и сколько хотят? - спросил Холмс.

   - Вроде этого! - ответил Звягин.

   - Подозреваете ли вы кого-нибудь?

   - Всех! - резко произнес Звягин.

   - То есть как это всех? - удивился Холмс.

   - Очень просто. По-моему, грабят все: начиная от главных заправил и кончая стрелочником.

   - Насколько я понимаю господина ротмистра, дорогой Ватсон, нам придется иметь дело с половиной России.

   - Или по крайней мере со всей железной дорогой! - со злостью добавил Звягин.

   Выспросив у Звягина кое-какие сведения и взяв у него карты и планы Кругобайкальской и Забайкальской железных дорог, Холмс и я удалились в отведенные нам комнаты.

   Пока я не лег спать, Холмс все время сидел над графиками и картами и лег, вероятно, тогда, когда я уже давно спал. Но хотя он лег позже меня, я, вставши на другое утро, застал его уже за работой.

   Перед ним лежала его записная книжка, испещренная массой пометок.

   Увидав, что я проснулся, он кивнул мне головой и сказал:

   - Вставайте, дорогой Ватсон. Мы совершим сегодня маленькую поездку в товарном поезде.

   - Сейчас?

   - Нет. День мы посвятим осмотру станции и кладовых, а вечером проедем за Байкал и завтра вернемся назад.

   За день мы порядочно-таки утомились.

   Осмотрев станционные пути, кладовые и товарную станцию, Шерлок Холмс нашел, что красть товар при подобном хаосе не представляет никакого труда.

   - Было бы чудом, если бы его не крали! - сказал он. - Первое, что бросается в глаза, это то, что никто из служащих не находится на своем месте. Я удивляюсь, как тут до сих пор не украли самого начальника станции и участкового инженера!

   - Вероятно, они не представляют из себя большой ценности, - ответил я.

   - Вполне согласен с вами, дорогой Ватсон, - рассмеялся Холмс.

   После обеда мы поспали, а вечером пошли на станцию.

   Кондукторы и вообще станционные служащие еще не знали нас в лицо, и поэтому мы без всякого труда сторговались с обер-кондуктором товарного поезда, который разрешил нам проехать кругом Байкала за восемь гривен.

   Холмс умышленно поехал безбилетным пассажиром, так как безбилетная публика ни в ком не возбуждала подозрений. В десять часов вечера поезд тронулся.

   Ночь была темная, а огромные скалы с правой стороны еще более усиливали мрак.

   Громадный Байкал мирно дремал среди утесистых берегов, терявшихся во мраке, чуть поблескивая своей темно-стальной водяной гладью.

   Поезд грузно подымался в гору, изредка останавливаясь на мрачных, словно гнезда разбойников, станциях и поминутно ныряя из одного туннеля в другой.

   Мы стояли на одной из средних площадок, любуясь суровой картиной сибирской ночи.

   Часа через три мы подъехали к небольшой станции.

   Было около половины первого ночи.

   Ноги наши устали от неподвижного стояния и сидения на площадке, и Шерлок Холмс предложил мне промяться по платформе.

   Вероятно, ради экономии половина фонарей на станции не была зажжена, и поэтому везде было темно.

   Мы ходили взад и вперед по платформе, ожидая звонка.

   Вдруг громкий мужской голос крикнул в темноте:

   - Слышь ты, Бурмистов! Плюнь ты на свой паровоз!

   - Иду, - ответил голос с паровоза.

   - Ну, скорее, а то водка уж давно ждет.

   - А когда поезд пустишь?

   - Когда наужинаемся, тогда и пущу!

   Голоса смолкли.

   Подойдя к паровозу, мы увидели на нем лишь одного кочегара.

   - Скоро ли поезд пойдет? - спросил его Холмс.

   - А вот когда машинист поужинает, - ответил невозмутимо кочегар. - Аль не видал, что он к начальнику станции пошел.

   - Вы слышали? - как-то растерянно пробормотал Холмс, когда мы отошли от паровоза.

   - Слышал, - ответил я.

   - Это у них называется расписанием! Посмотрим, что будет дальше!

   Ждать пришлось долго, так как машинист ужинал около двух часов.

   Наконец, он вышел из станционного дома сильно шатаясь, в сопровождении еще более пьяного начальника станции.

   - ...и боюсь же я этой сволочи, корреспондентов! - громко резонировал начальник станции, продолжая, очевидно, начатую раньше беседу. - Прежде эта дрянь сюда не заезжала, было вольготно, а как пошла война, так они и потянули, словно нечистая сила.

   - Дд-а! - протянул басом машинист.

   - А главное, не знаешь, откуда он вынырнет, - продолжал начальник станции. - Даже среди военных завелись! Приедет, вынюхает и сгинет...

   - А ты бы какого-нибудь эдак под колесо... будто нечаянно...

   - Не ухватишь, брат! Прытки очень и все с пассажирскими поездами ездят. Где их разберешь? Слава тебе Господи, что еще на товарных не рыщут! Сразу бы нас на одно жалованье посадили!

   - Черти! - выругался машинист.

   Они подошли к паровозу.

   - Не выпить ли, что ли, еще коньячку на дорожку? - предложил начальник станции.

   - Ну что ж!

   - Ей, Ванька! - крикнул начальник. - Тащи-ка коньяк и рюмки к паровозу.

   Приятели сели на траву и через несколько минут снова принялись за питье.

   Притаившись за вагоном, мы слушали их разговор.

   - Сколько вагонов взял? - спрашивал голос начальника станции.

   - У Аберьянца?

   - Да.

   - Два.

   - Много ли получил?

   - По двадцати рублей за вагон.

   - Он мне уж на тебя жаловался. Говорит - грабеж!

   - Пущай! Ты намедни показал мне эти вагоны, ну я и велел отцепить их от поезда. Он заметил и ко мне. - По какому, кричит, праву опять отцеплены вагоны? Они прямого сообщения, а из России идут уже четвертый месяц! Это безобразие! - Ну, и пошел кричать. А я ему и говорю: - Поезд на подъем пойдет, состав чересчур тяжел, так что задние вагоны отцепить пришлось. Паровоз не вытянет. - Ну, он к тебе, вероятно, и пошел.

   - Да, да. Ну, я ему и сказал, что машинисту виднее. Кричал, орал, что пожалуется, да ведь я знаю этих купцов! Кончил ведь тем, что заплатил.

   - Ха-ха-ха! - расхохотался машинист.

   - Чего ты?

   - А я подумал: сколько влезет купцу доставки, нормальной скоростью вагон со своим товаром от Москвы до Харбина?!

   - Я как-то высчитывал! - весело ответил начальник станции. - По моему расчету он должен, кроме тарифа, заплатить рублей двести за вагон.

   - Во время войны и больше было!

   - Дд-а! Тогда и до тысячи доходило. Ну-ка, хлопнем!

   - Вонзим! Заработали по две красненьких и ладно.

   - Завтра я на вагонах купца Лиу-Пин-Юна заработаю! - проговорил начальник станции.

   - В ремонт?

   - Да. Скажу, что нахожу их сломанными... Надо, мол, в депо отправить, а перегружать груз нельзя, потому что пломбы в Москве наложены. Постоят денька два на запасном пути, так небось раскошелится! А то и месяц продержу!

   Оба весело загоготали.

   Снова послышалось бульканье бутылки.

   Но через полчаса бутылка была, вероятно, допита, и сильно пьяный машинист, простившись с приятелем, полез на паровоз.

   Раздался третий звонок.

   Поезд дернуло так, что мы с Холмсом едва не вылетели с площадки.

   - Однако... гм... ездить на этих поездах, кажется, опаснее, чем охотиться за самым отчаянным разбойником, - заворчал Шерлок Холмс.

   Поезд понесся очертя голову.

   Вагоны прыгали, шатались, словно пьяные, и мы, уцепившись за перила, употребляли невероятные усилия, чтобы не слететь с поезда.

   - Ну и порядки! - ворчал Холмс. - Здесь любое страховое общество прогорит, если возьмется страховать поезда и людей от крушений! А администрация-то какова! Как вам нравится: для того, чтобы заставить вагон с собственным грузом дойти нормальной скоростью, надо раздать одних взяток двести рублей!

   Будки дорожных сторожей мелькали одни за другими.

   Но вот, наконец, мелькнул и семафор.

   Пьяный машинист умерил ход и так круто остановил поезд около станции, что несколько вагонов чуть не треснуло.

   Прошло полчаса.

   - Черт возьми, ну и остановки! - возмутился Холмс. - Пойдемте-ка, дорогой Ватсон, спросим: скоро ли отправится дальше наш поезд.

   Мы вошли в станционный дом, из одного из окон которого доносились пьяные песни и крик.

   - Скоро ли пойдет поезд? - спросил Холмс какого-то сторожа.

   - А вот машинист с помощником поужинают, ну и пойдет, - ответил тот.

   - То есть как же так поужинают? - спросил Холмс, приходя почти в бешенство. - Да ведь он на прошлой станции уже наужинался более чем достаточно!

   - Ну, значит, еще хочет, - флегматично отозвался сторож.

   - Тьфу ты черт! - плюнул Холмс, отходя снова к поезду.

   - А не лучше ли нам слезть с поезда и подождать поезда, на котором машинист не так любит ужинать? - посоветовал я.

   - Гм... я и сам начинаю думать об этом! - проворчал Холмс. Но так как поезда другого еще не было, мы снова сели на ступеньку вагона и стали ждать: что будет дальше.

   На этот раз машинист и его помощник ужинали почти полтора часа.

   Стало светать.

   Наконец они показались.

   Но боже, что за вид был у них!

   Машинист наужинался до того, что идти собственными средствами для него не представлялось ни малейшей возможности.

   Поэтому кортеж получился великолепный.

   Два сторожа тащили волоком машиниста, а его помощник шел за ним, едва передвигая ноги и напевая самый разухабистый русский мотив.

   Толкнув меня рукой, Холмс произнес:

   - Как вы думаете, дорогой Ватсон, что будет с поездом, если машинист с его помощником вздумают еще раз поужинать? Ведь можно предполагать, что мы не доедем до следующей станции.

   Я только махнул рукой.

   - Во всяком случае посмотрим, нет ли площадки у одного из задних вагонов. Все же безопаснее на случай крушения! - сказал Холмс.

   В то время, как машиниста и его помощника еле водворили на паровоз, мы с Холмсом устроились на площадке третьего с конца вагона.

   - Ну-с, Ватсон...

   Не успел Шерлок Холмс договорить своей фразы, как ужасный толчок заставил нас судорожно схватиться за перила.

   -- Начинается! - с ужасом произнес я.

   Но, к нашему удивлению, мы не двинулись вперед, а продолжали стоять на месте.

   Холмс высунулся с площадки, чтобы посмотреть, в чем дело, и вдруг удивленно проговорил:

   - А ведь поезд наш ушел, дорогой Ватсон.

   - Как же так? - удивился я.

   - Очень просто! Машинист, конечно, заснул, а его помощник так дернул спьяна поезд, что четыре задних вагона оторвались от поезда и остались вместе с нами на месте, в то же время как поезд ушел вперед.

   На станции поднялась тревога.

   Вероятно, и в поезде кто-то из кондукторов заметил случившееся, так как за семафором поезд остановился и снова пошел назад.

   Четвертый сзади вагон с оборванными тяжами и цепями вывели из состава.

   Два ужаснейших толчка снова чуть не сшибли нас с ног. Вероятно, они были последней каплей, переполнившей чашу терпения Шерлока Холмса.

   Соскочив с поезда, он крикнул:

   - Слезайте, дорогой Ватсон, слезайте скорее, пока нам еще не успели переломать ребра и свернуть шеи.

   Признаюсь, я очень охотно последовал его совету.

   Поезд ушел, а мы остались на пустой станции, на которой все, казалось, спало крепким сном.

   Впоследствии мы не каялись, что не поехали с этим поездом.

   Ровно через три четверти часа после того, как мы покинули его, он на полном ходу сошел с рельс от чересчур быстрой езды на одном из поворотов, причем, как сообщал нам сторож, двенадцать вагонов превратились в щепы, несколько штук треснуло, и уцелело лишь пять задних вагонов, на которых поездная прислуга отделалась лишь ушибами, правда - довольно сильными.

   Машинист и помощник были убиты, кочегар - тяжело ранен.

   Из поездной прислуги были убиты два кондуктора и трое тяжело ранены.

   Узнавши эти новости, мы забрались на товарную платформу и, вынув приготовленную заранее закуску, утолили голод, дававший себя уж чувствовать.

   Затем Холмс вынул свою записную книжку и стал что-то в ней записывать.

   - Я записываю фамилии тех людей, которых в Англии сочли бы преступниками, - произнес он.

   - И много ли вы их набрали? - спросил я.

   - Боюсь, что к концу путешествия мне не хватит моей записной книжки, - ответил Холмс, покачав головой.

   Часа через четыре подошел следующий товарный поезд.

   Один из задних товарных вагонов был пустой, и кондукторская бригада пускала в него публику за плату, которую брала себе.

   Вероятно, это было обычным делом, так как никто из станционного начальства не обращал на это никакого внимания.

   И я вполне согласился с Холмсом, когда он сказал:

   - Кажется, все сибирские дороги строятся русским правительством не для публики, а для инженеров и железнодорожных служащих.

   На втором поезде мы проехали еще несколько станций, на которых он стоял столько, сколько нужно было машинисту, но зато новый машинист завтракал и обедал не так много, и это было для нас большим утешением.

   Снова наступил незаметно вечер.

   Стало совсем темно.

   Поезд наш отошел от какой-то станции и прошел, вероятно, верст десять.

   Вдруг с паровоза раздались тревожные свистки.

   Свистки повторялись один за другим, пока не перешли в отчаянный рев и тормоза стали сильно обжимать колеса.

   Наконец поезд остановился.

   Мы соскочили с площадки, чтобы посмотреть: что такое делается впереди.

   Оттуда доносились крики и отчаянная ругань, мелькали какие-то огни.

   - Что случилось? - тревожно спросил Холмс одного из кондукторов, возвращавшегося с фонарем от паровоза.

   - На вагонетки чуть было не наехали! - ответил тот и выругался.

   Вскоре поезд снова тронулся.

   Действительно, проезжая вперед, мы увидели штук десять вагонеток, лежавших разобранными около пути, и около них кучи беспорядочно сваленных шпал.

   Около вагонеток стояли люди с фонарями, ругавшиеся на чем свет стоит.

   Когда поезд проехал мимо них и пошел своим обыкновенным ходом, Холмс с усмешкой произнес:

   - Готов пари держать, что и тут дело не чисто!

   - То есть? - спросил я.

   - Во-первых, зачем им возить шпалы ночью? А во-вторых - почему такую большую партию везут на десятке вагонеток, которые должны тащить люди, тогда как гораздо проще было бы перевезти их на платформе с помощью паровоза?

   - Вероятно, нет паровоза, - сказал я.

   - Ну, в этом я глубоко сомневаюсь! - ответил насмешливо Шерлок Холмс.

   Версты мелькали за верстами и, наконец, поезд остановился около станции.

   Холмс предложил сделать привал.

   Мы покинули поезд и, растянувшись на скамьях в "зале I-го и II-го класса", прекрасно выспались.

   Разбитые приключениями двух ночей, мы проспали часов до восьми. На станции оказался буфет, мы напились чаю и пошли бродить по станции и около нее.

   Недалеко от станции были выстроены землянки для рабочих, работающих на постройке.

   День был праздничный, и рабочие кучками сидели около землянок, попивая чай или водку.

   Мы проходили мимо них, отвечая на поклоны.

   Одна из кучек привлекла наше внимание.

   Посреди этой кучки стоял человек, видимо, выпивший, и о чем-то говорил собравшимся.

   - Я на него докажу! - кричал он. - Даром что анжинер, а у меня почихает.

   - Аль уволил? - спросил кто-то.

   - Н-ну, нет - шалишь! - воскликнул первый. - Значит, как начальник участка сказал мне, чтобы я убирался, я к начальнику дистанции! - Так и так, говорю, он сам шпалы ворует тысячами, а меня гонит за двести штук! Я, мол, обо всем рапорт господину Юговичу подам, а копию министру путей сообщения.

   - Ну и что же? - полюбопытствовал один из рабочих.

   - А то, что обещал меня на другой участок перевести, лишь бы рапорта не подавал. Небось, братцы, у них у всех-то рыла в пуху, так нас-то не замай сверх меры!

   - Это верно! Вестимо! - раздались одобрительные голоса.

   - Чудно! Посмотришь: что они делают, так ажно диву дашься! - заговорил один из рабочих, выступая вперед. - Ну, к примеру сказать, зачем это один инженер у другого шпалы ворует? Скажем, к примеру, третьего дня инженер Илья Петрович наказывал своему десятнику поехать ночью с десятью вагонетками воровать шпалы на соседнем участке, у своего же приятеля анжинера Федора Николаевича. А сегодня Федор Николаевич шлет своего десятника воровать шпалы у Ильи Петровича. К чему хоть?

   - А леший их знает!

   - Эва, не догадался! - воскликнул первый рабочий. - Неужто не поймешь? Ну, вот скажем, Илья Петрович своровал у Федора Николаевича. Конечно, ворует-то для проформы, потому, если бы Федор Николаевич хотел, чтоб у него не воровали, так поставил бы побольше сторожей! Ну так вот!.. Федор Николаевич сейчас будто заметит пропажу и акт составит, при свидетелях, значит. Фунфузы, мол, сперли!.. Отряд пошлют, фунфузов не найдут, а Федор Николаевич новые деньги получит для пополнения сворованных шпал. Тэк-с! Ну... а у Ильи Петровича ворованные шпалы поставят в штабеля. Подрядчик, который работает ему шпалы, с ним заодно. Украл приблизительно Илья Петрович тысячу шпал, значит, подрядчик поставит на тысячу меньше, а покажет поставку на тысячу больше. Вот Илья Петрович за тысячу с него и получит. Выходит, братцы, что от такого дела и Илья Петрович в прибылях и Федор Николаевич тоже. А фунфузы виноваты! А их-то и нетути! Вот!

   Разговор среди рабочих завертелся вокруг хунхузов.

   - Слышали? - произнес насмешливо Холмс, отводя меня в сторону. - Ведь форменный грабеж! Не знаю, что будет дальше, но до сих пор я еще не нашел здесь ни одного... честного человека.

   От землянок мы пошли к поселку, состоящему из нескольких лавок и домов.

   - Зайти разве в лавку? - спросил Холмс.

   - Зайдем! - ответил я. Мы вошли в лавку.

   Окинув быстрым взглядом магазин, Шерлок Холмс попросил показать ему кальсоны, фуфайки и сапоги.

   Хозяин подал ему все просимые предметы.

   - А другие сорта есть? - спросил Холмс.

   Он перерыл весь магазин и выбрал себе в конце концов пару сапог, две фуфайки и кальсоны.

   Получив сверток, он заплатил деньги, и мы направились в другую лавку.

   Вторая лавка была также вся перерыта Холмсом, но тут он ничего не взял, кроме пары лимонов.

   Осмотрев одну за другой все лавки и набрав где посуды, где подтяжки, где зачем-то отрезов на женские платья, мы удалились в поле.

   - Ну-с, посмотрим, что мы накупили, - проговорил Шерлок Холмс, опускаясь на траву и развязывая пакеты.

   - Удивляюсь, зачем вам понадобилось скупать весь этот хлам, который нам решительно никуда не нужен! - сказал я, пожимая плечами.

   - Ошибаетесь, дорогой Ватсон, этот хлам мне очень нужен, - усмехнулся Холмс.

   Он взял из свертка лимон и подал его мне.

   - Взгляните на этот лимон, дорогой Ватсон, - заговорил он. - На нем поставлен штемпель Красного Креста. Конечно, сердобольный жертвователь не предполагал, что его лимоны вместо того, чтобы попасть к раненым, попадут в самую заурядную лавку и будут продаваться по пятиалтынному.

   Он развернул другой пакет, достал сапоги и указал внутрь голенища.

   - А вот и интендантский товар с казенным штемпелем. Вместо полубосой солдатской ноги, он попал в другую лавку. Теперь его может купить кто угодно, даже японец.

   Я с любопытством разглядывал образцы, захваченные Шерлоком Холмсом.

   А он продолжал развертывать одну вещь за другой, приговаривая:

   - Великолепная коллекция! Фуфайки - Синего Креста, кальсоны - тоже... посуда с клеймом международного общества спальных вагонов, гм... вероятно, из поезда главнокомандующего... Подтяжки 14-го полевого госпиталя... Ну-ну-ну!

   - Трудненько вам будет разобраться в этой каше! - заметил я. - Тут если копнуть, то хватит работы на десять лет.

   - Без сомнения. Но для меня ведь важно лишь найти общую нить и точки, которые она соединяет.

   - Что же вы думаете предпринять? - спросил я.

   Холмс на минуту задумался.

   - Видите ли, Ватсон, для меня совершенно не важны перекупщики. Меня интересуют гораздо более продавцы, и поэтому мы не сделаем, думается, большой ошибки, если несколько времени поторгуем с вами краденым товаром.

   - То есть как это? - не понял я.

   - Попросту выберем пункт, где краденый товар имеет больше всего сбыта, и сами откроем там торговлю.

   - Но в таком случае поездка наша затянется.

   - Несомненно. Мы отправим подробное письмо о наших намерениях Звягину, но отнюдь не будем сообщать ему по частям о ходе наших работ. Багаж наш он вышлет в то место, которое мы выберем. Согласны вы на это, Ватсон?

   Я только мог пожать плечами.

   - К чему вы спрашиваете о моем согласии? - ответил я. - Ведь вы прекрасно знаете, что я охотно следую всюду за вами.

   На этом мы окончили разговор.

   Весь следующий день мы были в пути, и выбор наш пал, наконец, на станцию Слюдянку.

   Отсюда Холмс послал короткое извещение Звягину, и мы стали деятельно готовиться к предстоящей торговле.

   Прошло дней десять.

   За это время мы успели кое-что сделать.

   Под торговлю была снята и переделана китайская фанза (изба), местный столяр спешно работал нам прилавки и полки, а сами мы бродили с утра до вечера по разным поставщикам, комиссионерам и торговцам, торгуясь по поводу самого разношерстного товара.

   Вскоре к нам начали приносить и образцы.

   Того товара, который не возбуждал подозрения, Холмс брал очень мало.

   Но лишь только он замечал подозрительный товар, он заказывал его большие партии, подолгу разговаривая с поставщиками. При подобных сделках нередко происходили и попойки, на которых Холмс и продавец ставили каждый по нескольку бутылок шампанского.

   Дней через двадцать, когда столярные работы в нашем помещении были окончены, в магазин стали привозить товар.

   Царица небесная! Чего-чего тут не свозили только к нам.

   Положительно, Холмс собирался открыть самый универсальный магазин, какой когда-либо видел мир!

   Сахар, коломазь, мука, ситцы, сухие овощи, сапоги, духи, фуфайки, миндаль, водка, полотно, зубоврачебные и хирургические инструменты, одним словом, все, что угодно.

   Купцы и комиссионеры, узнавшие, что мы скупаем все, что попадется под руку, - шли к нам вереницей.

   Был вечер.

   Холмс только что начал раскупоривать ящик с сапогами, когда к нему вошел армянин Бахтадьян, его главный поставщик.

   - Сапоги раскупориваешь? - спросил он, обращаясь к нему, по кавказской привычке, на "ты".

   - Да, твои сапоги! - улыбаясь, ответил Холмс, вынимая одну пару и будто нарочно заглядывая в голенище.

   - Клеймо смотришь? - засмеялся Бахтадьян.

   - А мне-то что? - ответил Холмс, пожимая плечами. - Я соскребу. А вот как ты не боишься так продавать?

   - Зачем бояться? - удивился Бахтадьян. - Небось начальство продает, у него чего угодно купишь. Если нам с каждой вещи счищать да соскребать, так нам пять лет надо истратить!

   - Али уж так много? - удивился Холмс.

   Бахтадьян только махнул рукой.

   - Пойдем вино пить! Говорить надо!

   Холмс бросил раскупорку, и мы все трое удалились в заднюю комнату, служившую нашим жильем.

   Холмс приказал приказчику-китайцу принести красного вина и шампанского.

   В Сибири любят пить эти вина, мешая их вместе.

   Сначала Холмс всячески оттягивал разговор о деле, усиленно подливая вино Бахтадьяну.

   И только когда он заметил, что Бахтадьян уже сильно покраснел от вина, он позволил ему говорить о том, о чем тот хотел.

   Результат получился превосходный.

   Комиссионер приступил к делу сразу, напрямик.

   - Ты, душа мой, думаешь, я верю, что ты хочешь торговать здесь? - спросил он ехидно.

   - А то как же! - удивился Холмс.

   Армянин хитро подмигнул.

   - А зачем покупаешь все - что под руку попадет? Небось в Россию повезешь, где сбыт есть? А?

   - А хоть бы и так? - сказал Холмс.

   - Денег-то у тебя много?

   - Хватит,

   - Ну, а сколько можешь положить в дело?

   - Сколько угодно, - серьезно произнес Холмс. - Своих не хватит - товарищи есть.

   Бахтадьян одобрительно кивнул головой.

   Впоследствии Холмс говорил мне, что Бахтадьян все время подозревал, что мы с Холмсом представляем из себя главу великолепно организованной шайки, имеющей солидный капитал и занимающейся специально куплей и перепродажей краденого товара.

   - Хочешь дела делать, так говори! - сказал он.

   - Конечно, хочу! - ответил Холмс.

   - Ну, так и делай! Доставлю товару сколько хочешь.

   - А откуда?

   - Со всех сторон предлагают. Есть и здесь и на Мысовой, в Иннокентьевской, Манчжурии, Байкале, ну, на всех станциях.

   - Какой товар?

   - Всякий. Кровати, белье, парфюмерия, ткани, сахар, свечи, медикаменты, инструмент, пишущие машины, типографский инструмент...

   - А дорого?

   Бахтадьян прищурил глаз и взглянул на Холмса.

   - Цены фабричные знаешь? - спросил он.

   - Знаю, - ответил Холмс.

   - Сколько хочешь скидки?

   - Процентов семьдесят.

   - Ты с ума сошел? - воскликнул армянин.

   - Нет, не сошел, - хладнокровно ответил Холмс.

   - А мне нажить нужно?

   - Нужно.

   - Что же я наживу-то?

   - С меня получишь.

   - Сколько?

   - Десять процентов.

   Армянин задумался.

   - Нет... не отдадут так дешево! - произнес он, наконец. - На аптекарских товарах, клейменом белье и сапогах, на топографическом инструменте и хирургическом - можно и все восемьдесят процентов скидки получить, но... на остальном придется набавить до сорока, а с моим процентом значит до пятидесяти.

   - Одеяла есть?

   - Сколько угодно, только на них больше пятидесяти процентов скидки не дадут. Этот товар китайцы охотно берут.

   - Ну, ладно... я подумаю. Дорого больно! - лениво произнес Холмс.

   - Да будет торговаться! Говори уж свою цену! - стал настаивать Бахтадьян. - Ну, сколько скидки? - Хочешь, с моим процентом - на круг сорок пять процентов?

   - Нет, не хочу. На те товары, про которые ты говорил, что их отдадут дешево, - пусть делают 75%, а на остальные - сорок. Тебе же, за все без исключения, от меня - десять процентов. Не хочешь - так перестанем говорить.

   Целый час продолжался торг.

   Но как ни бился Бахтадьян, сколько ни уходил для виду, Холмс оставался непреклонным, не сбавляя ни одного процента.

   - Ну, пусть будет по-твоему! - воскликнул он наконец. - Давай хоть маленький задаток, чтобы я знал, что могу начинать.

   - Это можно, - ответил хладнокровно Холмс. - Ведь, если с малым сбежишь, большого не получишь. Получай три сотни.

   С этими словами он вынул из бумажника триста рублей и передал их Бахтадьяну.

   Получив их, тот сразу повеселел.

   Вероятно, ему предстоял хороший заработок, так как он тут же кликнул приказчика и, передав ему двадцать пять рублей, приказал купить три бутылки шампанского.

   В этот вечер кутеж затянулся далеко за полночь.

   В продолжение всего следующего дня Шерлок Холмс все время писал телеграммы и рассылал их во все стороны.

   Вероятно, эти телеграммы имели большой успех, так как через сутки после этого к нам дождем посыпались ответные депеши, такого большого размера, будто это были не телеграммы, а простые письма.

   Читая их, Холмс улыбался, покачивая все время головой.

   - В чем дело? - спросил я его как-то раз.

   - А вот взгляните! - ответил он, подавая мне целый том телеграмм.

   Я взял в руки пачку и стал их просматривать.

   Это были пространные извещения наиболее крупных фирм и некоторых госпиталей, сообщавших о пропажах меха и других товаров, с подробным описанием их вида, клейм, укупорки, номеров накладных и тому подобных примет.

   Судя по этим телеграммам, во всей Восточной Сибири не было ни одной необворованной крупной фирмы. Стоимость украденного превосходила триста тысяч.

   Составив выборку и тщательно записав все, что нужно, Холмс проговорил:

   - Ну-с, дорогой Ватсон, половина дела у меня в руках. Остается лишь выяснить личности первопродавцев и склады ворованных вещей. Вы поможете мне, Ватсон, проследить Бахтадьяна, имеющего, по-видимому, непосредственное сношение с ворами.

   - С удовольствием! - согласился я.

   - В таком случае нарядитесь-ка простым рабочим и будьте готовы к довольно-таки утомительной работе. Сегодня он придет снова ко мне, но вы будете уже загримированным и не подходите на всякий случай близко к нам.

   Сказав это, он надел шляпу и вышел, обещав вернуться через несколько минут.

   Действительно, скоро он вернулся.

   - Ну, вот я и узнал адрес Бахтадьяна, - весело произнес он. - Оказывается, он живет здесь же, на краю поселка, но только очень редко бывает дома. Пока, Ватсон, давайте закусим, а там уже примемся за дело.

   Мы поели холодной телятины, ростбифу и ветчины, запили это все доброй порцией лафита, и с помощью Холмса я принялся приводить себя в другой вид.

   Высокие смазные сапоги, полосатые старые шаровары и парусиновая блуза с картузом составили мой костюм.

   А несколько штрихов, проведенные искусной рукой Холмса по моему лицу, и рыжеволосый парик да маленькая бородка сделали меня совершенно неузнаваемым.

   Покончив с переодеванием, я вышел в магазин и сел в темном углу на кульке с солью.

   В это время сам Холмс надел такой же, как и я, костюм, но чтобы скрыть его, накинул поверх его халат.

   Вскоре пришел и Бахтадьян.

   На меня он не обратил никакого внимания и сразу обратился к Холмсу:

   - Ну, сегодня привезут тебе ящиков пять. Товар будет разный, так как разбираться некогда. Берут ящики, какие попало. Привезут, тогда мы с тобой и посмотрим, что там есть.

   - Ладно! - произнес Холмс. - Поздно ли привезут? А то ведь мне надо место приготовить.

   - Не раньше трех часов ночи, - сказал Бахтадьян. - К этому времени и я подойду.

   - Ну, ну.

   - А сейчас мне некогда!

   - Ступай куда надо! Разве я тебя держу? - произнес Холмс, пожимая плечами.

   Бахтадьян ушел.

   Становилось темно, и спустя полминуты мы уже с трудом различали силуэт его фигуры, удалявшейся по направлению к станции.

   - Ступайте вперед! Не упускайте его из виду! - крикнул мне Холмс, схватывая коробку с гримом.

   Я выскочил из квартиры и пустился вслед за Бахтадьяном, в то время как Холмс с быстротой молнии работал над своим лицом.

   Следом за Бахтадьяном я пришел на станцию.

   Не упуская его из виду, я сел прямо на землю около забора.

   В это время ко мне подошел долговязый парень с подстриженными в скобку черными волосами.

   Его руки, лицо и костюм были вымазаны углем, делая почти незаметными небольшие черные, щетинистые усы.

   - Поезд на Манжурию скоро пойдет, земляк? - спросил он меня, опускаясь рядом со мною на землю.

   - А шут его знает! - ответил я.

   - Так... - меланхолично протянул он и умолк.

   Затем, посидев немного, он обернулся ко мне и дружески хлопнул меня по плечу.

   - Мало же вы наблюдательны, дорогой Ватсон! - услышал я знакомый голос.

   Я взглянул на Холмса, приведшего себя в такой грязный вид, и от души расхохотался.

   - Тсс... - шепнул он мне. - Не надо обращать на себя внимания.

   В это время к Бахтадь