Маркевич Болеслав Михайлович - Княжна Тата

дствомъ противъ того близкаго въ отчаян³ю душевнаго состоян³я, въ которое долго повержена была она неудачами своего прошлаго. Теперь надежды снова начинали свивать гнѣзда въ головѣ ея. "Не все же еще потеряно", основательно разсуждала она, "если можно довести зрѣлаго человѣка до такой степени влюбленности..." И она искренно благодарна была за это Скавронцеву и платила ему за его обожан³е всею тою высшею школой утонченнаго кокетства, дешевыя нѣжности и лукавые пр³емы котораго имѣютъ по большей части на, мужчинъ обаяющую силу, далеко не всегда, увы! обладаемую истинною страстью. Она взглядывала на него, улыбалась, хмурилась, поводила головой, закусывала губы, перегиналась съ мѣста въ его сторону съ какимъ-нибудь вопросомъ - все это извѣстнымъ, разсчитаннымъ на неотразимое на него впечатлѣн³е образомъ, и никогда, какъ говорятъ французы, не манкировала своего эффекта. Она его постоянно держала въ какой-то любовной проголоди, если можно такъ выразиться, между надеждой и страхомъ, между горячкой желан³я и рыцарствомъ самоотвержен³я его иной разъ до полнѣйшаго отчаян³я ею же самой придуманною и созданною ссорой, она неожиданно, оставшись съ нимъ вдвоемъ, подходила въ нему, сама прижимала въ его пересохшимъ отъ волнен³я губамъ свою блѣдную длинную руку и, тихо затѣмъ высвободивъ ее изъ-подъ его нескончаемыхъ поцѣлуевъ, уходила изъ комнаты, какъ бы для того, чтобы не отдаться самой волнѣ неудержимаго увлечен³я... За так³я мгновен³я Скавронцевъ готовъ былъ бы отдать сто жизней, еслибы были онѣ въ его распоряжен³и...

  

  

   Такъ продолжалось до отъѣзда матери и дочери на зимн³й сезонъ въ Петербургѣ. Скавронцевъ съ ужасомъ думалъ объ этой минутѣ. Мысль о близкой разлукѣ съ Тата подтачивала ему жизнь; ему представлялось, что онъ не будетъ въ состоян³и ее вынести, исчахнетъ, умретъ съ горя. Онъ сталъ придумывать поводы, началъ убѣждать себя въ необходимости ѣхать съ своей стороны въ Петербургъ "по дѣламъ", по самымъ "неотложнымъ" будто бы дѣламъ Можайскихъ... Но въ первый разъ, какъ онъ заикнулся было объ этомъ предъ нашею княжной, она взглянула на него такимъ недовольнымъ и высокомѣрнымъ взглядомъ, что у него защемило на сердцѣ. Взглядъ этотъ оскорблялъ и страсть, и самолюб³е его.

   - Я бы для васъ тамъ никакою помѣхой не былъ, Наталья Васильевна, сказалъ онъ ей съ горечью подъ этимъ впечатлѣн³емъ:- и не показывался бы въ вашемъ обществѣ, и въ домѣ бы у васъ бывалъ рѣдко... Развѣ когда-нибудь, добавилъ онъ дрогнувшимъ отъ волнен³я голосомъ,- изъ партера въ театрѣ далъ бы волю "ненасытному взгляду", какъ сказалъ Лермонтовъ, полюбовался бы незамѣченный вами вечерокъ одинъ, и будетъ, на недѣлю хватило бы радости?...

   - Excusez du peu! засмѣялась Тата, сочтя нужнымъ наружно положить, какъ говорится, гнѣвъ на милость.- Да вашихъ взглядовъ достаточно было бы, чтобъ обо мнѣ съ вами заговорилъ на другой же день весь Петербургъ. Предваряю васъ, mon cher Александръ Андреевичъ, что глаза у васъ откровеннѣе, и слѣдовательно ком-про-метантнѣе, отчеканила она, чѣмъ у двадцатилѣтняго офицерика.

   Волей или неволей Скавронцевъ долженъ былъ и принять это объяснен³е, и склониться предъ истекающимъ изъ него рѣшен³емъ. Въ видѣ вознагражден³я за его покорство, ему дозволено было сопутствовать отъѣзжавшихъ до Москвы и проводить ихъ затѣмъ на поѣздъ въ Петербургъ.

   Такъ и было исполнено. Онъ ихъ довезъ до Москвы, усадилъ въ вагонъ Николаевской желѣзной дороги... Наклоняясь поцѣловать въ минуту прощан³я руку Тата, все кругомъ у него завертѣлось, зазеленѣло; онъ едва удержался на ногахъ въ то время, какъ она холодными губами прикасалась къ его лбу...

   Онѣ уѣхали. Онъ на другой же день, послѣ мучительной ночи, проведенной имъ всю напролетъ безъ сна, отправился обратно въ Больш³е Дворы, заѣхавъ предварительно въ одному знакомому доктору, и упросилъ его прописать ему оп³уму противъ безсонницы. Онъ принялъ разомъ чуть не все количество отпущенныхъ ему порошковъ и, благодаря этому, доѣхалъ до дому въ блаженномъ состоян³и полнаго безчувств³я: онъ спалъ безъ просыпа ровно двадцать два часа кряду.

   Княжна оставила ему на рукахъ свою мастерскую, съ которою предстояла ему большая возня, такъ какъ зима лишила ее большаго числа рукъ, владѣлицы которыхъ разъѣхались изъ своихъ деревень, а дѣла набрано было много и накупленный матер³алъ не кидать же было даромъ. Но самыя эти затруднен³я представлялись для Скавронцева якоремъ спасен³я отъ невыносимой тоски, владѣвшей имъ. Онъ принялся за дѣло съ какою-то бѣшеною энерг³ей. Кромѣ поглощающаго занят³я, дѣло это давало ему законное основан³е писать Тата каждую недѣлю, и случай въ этихъ письмахъ, среди дѣловыхъ извѣщен³й, ввернуть фразу, слово, въ которыхъ выливалась вся его, исполненная ею, томящаяся и алчущая по ней душа.

   Она отвѣчала на все, строго требовавшее отвѣта, не забывала каждый разъ благодарить "любезнаго Александра Андреевича за его заботы и старан³я" и регулярно, съ точностью докторскаго бюллетеня, сообщала при этомъ о состоян³и здоровья княгини и своего. Кавъ ни жаждалъ бѣдный Скавронцевъ, какъ ни напрягалъ своего воображен³я отыскать между этихъ безупречно-приличныхъ строкъ какой-либо хотя бы малѣйш³й намекъ на то нѣчто, что было для него теперь первенствующимъ вопросомъ его жизни,- ничего похожаго на это въ нихъ не находилось. Письма въ нему Тата были изъ разряда тѣхъ, которыя вмѣстѣ съ бумагами "за нумеромъ" подшиваютъ къ дѣлу...

   Военныя событ³я между тѣмъ неслись съ неожиданною быстротой. Полтора мѣсяца послѣ сдачи Плевны, русск³я войска стояли у воротъ Константинополя... Вмѣстѣ съ газетами, извѣщавшими о заключен³и Санъ-Стефанскаго договора, Скавронцевъ получилъ коротенькое письмо отъ княжны, въ которомъ она говорила ему, что она съ матерью въ половинѣ марта выѣзжаютъ изъ Петербурга, что братъ ея Anatole, "котораго Богъ сохранилъ отъ всякихъ увѣч³й въ сражен³яхъ", заболѣлъ лихорадкою въ Санъ-Стефано и надѣется, при первой возможности, вернуться на излѣчен³е въ Росс³ю, и что онѣ пр³ѣдутъ ждать его въ Большихъ Дворахъ.

   Скавронцевъ обезумѣлъ отъ восторга. Онъ никакъ не ждалъ ихъ такъ рано. Какъ благословлялъ онъ эту такъ кстати уложившую друга его Анатоля лихорадку!

   Онъ прождалъ ихъ однако лишн³я двѣ недѣли, благодаря распутицѣ, боязнь которой удержала княгиню отъ отъѣзда въ назначенный срокъ. Онъ исхудалъ весь за это время отъ томлен³я.

  

  

   Южная весна вѣяла съ синихъ небесъ уже во всей неотразимой своей прелести, когда пыхтящ³й локомотивъ подвезъ къ желѣзнодорожной станц³и, ближайшей къ имѣн³ю Можайскихъ, длинный рядъ вагоновъ ожидаемаго Скавронцевымъ поѣзда. Онъ побѣжалъ на встрѣчу имъ вдоль платформы, не чувствуя ногъ подъ собою. Звенѣвшая кругомъ весна пѣла и въ душѣ его свою волшебную соловьиную пѣснь...

   Пѣла она и въ душѣ Тата, показалось ему въ первую минуту встрѣчи. Она такъ и освѣтила его блескомъ своихъ глазъ, счастливымъ выражен³емъ своей улыбки:

   - Здравствуйте, Александръ Андреевичъ, какъ я рада васъ видѣть! говорила она, протягивая ему руку въ перчаткѣ, и крѣпко, по-мужски, пожавъ его руку, поспѣшно отняла свою, какъ бы съ тѣмъ, чтобы скорѣе сдѣлать ему вопросъ:

   - Письма есть?

   - Почта съ вами пришла,- отвѣтилъ онъ, глядя на нее восхищеннымъ взглядомъ и едва находя силу говорить,- сейчасъ разберутъ...

   - Нѣтъ, изъ арм³и? нетерпѣливо проговорила она на это.

   - De mon pauvre Anatole? тутъ же завздыхала въ объяснен³е маленькая княгиня, вся шатавшаяся и безпомощно мотавшая головой отъ усталости и тряски желѣзнаго пути.

   - Я ничего не получалъ, сказалъ Скавронцевъ, предлагая ей руку, за которую тотчасъ же и уцѣпилась она жестомъ утопающаго, хватающагося за прибережный кустъ;- а вы развѣ ждете?..

   - Да, сказала Тата,- я ему писала еще въ мартѣ, когда мы думали выѣхать, чтобъ адресовать впредь письма въ Больш³е Дворы...

   - Ему лучше, по послѣднимъ нашимъ извѣст³ямъ, grâce à Dieu, завздыхала опять княгиня,- но въ этомъ Санъ-Стефано климатъ, говорятъ, такой ужасный! Только и буду спокойна, когда увижу его здѣсь... Отецъ Ефимъ здоровъ? спросила она безъ передышки.

   - Здоровъ, княгиня, что ему дѣлается! засмѣялся Александръ Андреевичъ.

   - Пожалуйста, cher ami, молвила она уже шепотомъ,- когда пр³ѣдемъ домой, пошлите ему сейчасъ сказать, что я желала бы сегодня же отслужить молебенъ...

   - Пойдемте, однако, maman, притрогиваясь въ локтю матери, сказала княжна,- вотъ и сундуки наши несутъ; пора ѣхать!

   Скавронцевъ сѣлъ на передней скамьѣ ихъ просторной четверомѣстной коляски, и въ продолжен³е всего пути (отъ станц³и до Большихъ Дворовъ было верстъ пятнадцать,) не отводилъ "ненасытнаго взгляда" отъ Тата, благо маленькая княгиня тутъ же и заснула, подъ убаюкивающее качан³е рессоръ прочнаго стараго экипажа. Княжна не избѣгала его глазъ, изрѣдка улыбалась имъ даже въ отвѣтъ... Но влюбленный старый гвардеецъ, упоенный счаст³емъ ея возвращен³я, ея близостью, вѣявшимъ отъ нея знакомымъ и сладкимъ ему тонкимъ запахомъ ириса, не могъ не замѣтить однако съ тайною горечью, что въ улыбкѣ этой было нѣчто гораздо болѣе похожее на какую-то благосклонную снисходительность, чѣмъ на ту манящую загадочность, отъ которой такъ блаженно и такъ мучительно билось сердце его три мѣсяца назадъ. Въ разговорѣ съ нею онъ не нашелъ ни единаго случая намекнуть на это недавнее прошлое, на свое, все также, еще болѣе, казалось ему, горячее чувство въ ней. Она все время держала этотъ разговоръ на дѣловыхъ мотивахъ, говорила про Красный Крестъ, разспрашивала его про мастерскую, про баронессу Этингенъ, "полезною" дѣятельностью которой, говорила она Скавронцеву, къ нѣкоторому его удивлен³ю, очень довольны были въ Петербургѣ...

   Жизнь въ Большихъ Дворахъ потекла опять по обычному своему руслу, но это было теперь то прежнее, "прозаическое" течен³е жизни, "безъ слезъ, безъ жизни, безъ любви", по которому плылъ Скавронцевъ о бокъ съ этими барынями цѣлыя пятнадцать лѣтъ, и съ котораго вдругъ соскочилъ онъ въ одинъ осенн³й вечеръ, захваченный и унесенный коварнымъ женскимъ словомъ, обманчивымъ призракомъ невозможной взаимности... Онъ одинъ теперь вспоминалъ объ этомъ, упорствовалъ въ этомъ обманѣ. Для Тата какъ бы никогда не существовали тѣ божественные для него три мѣсяца. Онъ былъ для нея прежн³й Александръ Андреевичъ, почтенный человѣкъ, другъ ея семьи, на которомъ лежала забота о благосостоян³и ихъ всѣхъ, за что она съ своей стороны обязана была быть съ нимъ внимательною и любезною и оказывать ему нѣкоторые petits soins, какъ выражен³е должной ему благодарности, и - ничего, ровно ничего болѣе... Когда онъ смущенно и пытливо искалъ въ глазахъ ея тѣхъ мгновенныхъ лучей, которыми освѣщала она его въ прошлыя блаженныя минуты, глаза эти теперь отвѣчали ему выражен³емъ какого-то наивнаго, чуть не дѣтскаго удивлен³я. "Чего ты хочешь"? словно спрашивали они...

   - Вы все забыли въ Петербургѣ, Наталья Васильевна! вырвалось у него однажды подъ напоромъ невыносимой тоски.

   Она чуть-чуть сморщила брови и подняла голову, какъ бы стараясь припомнить:

   - Что забыла?.. Я кажется все привезла, что нужно...

   Скавронцевъ засмѣялся горестно и желчно:

   - Не то совсѣмъ, не то-съ!.. Вы только понять не желаете...

   Она уставилась на него невиннѣйшимъ, недоумѣвающимъ взоромъ:

   - И не понимаю совсѣмъ. что такое? Скажите пожалуйста, cher Александръ Андреевичъ, скажите скорѣй, вы знаете, какъ я любопытна!..

   Онъ схватился рукой за голову и выбѣжалъ изъ комнаты "дуракъ-дуракомъ", какъ выражался онъ про себя мысленно...

   Скавронцевъ не могъ не замѣтить вмѣстѣ съ тѣмъ, что Тата вернулась изъ Петербурга въ настроен³и какого-то необыкновеннаго благодуш³я. Никогда еще не знавалъ онъ ее такою кроткою, мягкою, благоволящею во всѣмъ и во вся. "Ни злаго слова съ языка, ни прежнихъ вспышекъ тайной досады", говорилъ онъ себѣ, "райск³я чувства как³я-то на этомъ лицѣ теперь. Съ Этингеншей даже такую дружбу свела, что та ее до небесъ восхвалять стала"...

   "Не даромъ это"! Онъ ее слишкомъ давно зналъ, чтобы не догадываться о чемъ-то, изъ чего должны были истекать это благодуш³е и мягкость. "Не нашелся-ли желаемый сановникъ"? иронизовалъ онъ со внутреннею мукой, вспоминая извѣстные ему разсчеты княжны въ послѣднее время. Но кто же именно? И отчего это скрываютъ отъ него? Бывало, если не сама Тата, то старая маленькая княгиня сообщитъ ему непремѣнно, и что, и какъ, до малѣйшей подробности. А теперь старушка, вотъ уже вторая недѣля какъ изъ Петербурга, и ему нигугу, и даже какъ будто конфузится и видимо избѣгаетъ прежнихъ "конфиденц³альныхъ" разговоровъ съ нимъ... И Скавронцевъ, думая объ этомъ, невольно морщился и набиралъ усиленно табачнаго дыму въ ротъ; ему представлялось иногда, что Тата разсказала про него "все" матери, и что та лишила его теперь всякаго довѣр³я. "Ну тогда что же", говорилъ онъ себѣ въ эти минуты, вскакивая съ мѣста и принимаясь быстро ходить по комнатѣ: "кину и - поѣду на Кавказъ служить"...

   Пришло наконецъ давно ожидаемое письмо отъ Анатоля изъ Санъ-Стефано (о чемъ отецъ Ефимъ, по заказу княгини, служилъ уже четвертый молебенъ, облекаясь каждый разъ въ новую ризу). Почта приходила въ Больш³е Дворы обыкновенно въ концу обѣда, и ее приносили въ столовую. Узнавъ почеркъ сына, княгиня вскрикнула, схватила письмо, поспѣшно сорвала обложку...

   - Погодите, maman, остановила ее вдругъ Тата,- сейчасъ кончимъ... пойдемъ прочесть вмѣстѣ.

   И онѣ, не притронувшись къ дессерту, торопливо ушли въ комнату княгини.

   Очень обидно это показалось Скавронцеву. Онъ былъ такой интимный человѣкъ въ домѣ, что при немъ постоянно читались или даже просто давали ему читать вслухъ письма Анатоля, да и не одного его... А тутъ вдругъ совсѣмъ уже оскорбительныя для него "cachotcries", шушукуканье и тайна...

   "Отыскалъ ей этотъ Анатоль кого-нибудь въ арм³и!" озарила его внезапно мысль, и чернѣе тучи онъ вышелъ изъ столовой въ садъ, позабывъ даже закурить вынутую имъ машинально изъ портсигара папироску.

   Черезъ часъ времени прибѣжалъ къ нему туда слуга звать его ко княгинѣ.

   Онъ отправился все также мрачный и взволнованный.

   Княгиня была одна и въ самомъ счастливомъ, казалось, состоян³и духа.

   - Anatole будетъ здѣсь въ концѣ мѣсяца, возгласила она съ перваго слова, sa fièvre l'a quitté, и только слабость осталась. Завтра, по разсчету, онъ долженъ сѣсть на пароходъ, который повезетъ его въ Одессу...

   - Очень радъ вашей радости, проговорилъ сквозь зубы Александръ Андреевичъ.

   Старушка глянула ему въ лицо и тотчасъ же догадалась объ его обидѣ и о поводахъ къ тому.

   - Мы сейчасъ съ Тата такъ скоро ушли, заторопилась сказать она;- вы, я думаю, удивились даже, cher Александръ Андреевичъ? Vous êtes un si vieil et fidèle ami, отъ васъ, конечно, не можетъ быть секретовъ...

   - Я такъ думалъ, по крайней мѣрѣ, до этихъ поръ, отвѣчалъ онъ все также холодно на это,- особенно когда и весь секретъ, кажется, состоитъ въ томъ, что Анатоль отправляется сюда такого-то числа.

   Она вся сконфузилась вдругъ и покраснѣла.

   - Конечно, залепетала она,- есть иногда вещи, которыя... ну, просто, знаете, не смѣешь сказать... просто, по суевѣр³ю даже, боишься, что отъ этого не сбудется...

   - А вы желаете, чтобъ это сбылось? пытливо, съ худо скрываемою тревогой, спросилъ Скавронцевъ.

   Маленькое лицо княгини все сморщилось въ выражен³и какой-то крайней озабоченности:

   - Ecoutez, cher ami, я вамъ все скажу, хотя Тата почему-то все секретничать хочетъ. Но я знаю, что вы ей не скажете... а только порадуетесь отъ души вмѣстѣ со мною... Слава Богу, кажется, на этотъ разъ устраивается для нея уже совершенно серьезное, quelque chose de très bien...

   - И объ этомъ вамъ теперь пишетъ Анатоль? прервалъ онъ ее. "Я угадалъ", думалъ онъ, чувствуя, какъ сердце ходуномъ ходило подъ его рубашкой.

   Она оглянулась кругомъ и, наклонившись къ нему, зашептала: .

   - Онъ намъ объ этомъ еще въ Петербургъ писалъ. Они очень подружились во время кампан³и, и Богу угодно было en outre, чтобъ они въ Санъ-Стефано жили въ одномъ домѣ, оба больные, потому что тотъ былъ раненъ въ руку и лѣчился, а Anatole - въ этой лихорадкѣ...

   - Да кто этотъ "онъ", "тотъ?" вскрикнулъ чуть не грубо Скавронцевъ въ своемъ волнен³и.

   - Mais lui, Бахтеяровъ! воскликнула въ свою очередь съ жаромъ княгиня, какъ бы удивляясь, что онъ этого не знаетъ.

   - Бахтеяровъ, вотъ этотъ самый, котораго на дняхъ произвели въ генералъ-лейтенанты?

   - Ну да, ну да! Вѣдь это старая истор³я, я вамъ давно разсказывала! онъ десять лѣтъ влюбленъ въ Тата, она ему два раза отказывала, потому что тогда il n'avait ni position, ni fortune...

   - Да, я знаю, пробормоталъ Александръ Андреевичъ, - а теперь...

   У княгини нежданно выступили слезы на глазахъ; она подняла ихъ къ потолку, утерла платкомъ и перекрестилась:

   - Богъ, cher ami, лучше насъ знаетъ, какъ устраивать нашу судьбу. Видно Его святой милости такъ угодно было! Кто бы повѣрилъ à des sentiments aussi romanesques въ наше время... въ наше время, когда только однѣ деньги и проза, проза!... Вообразите, что онъ первый заговорилъ съ Анатолемъ о Тата, разспрашивалъ про нее,- я вамъ говорю: они жили въ одномъ домѣ и вмѣстѣ съ утра до вечера,- разспрашивалъ все въ подробности, признался ему, что красивѣе дѣвушки какъ Тата не встрѣчалъ и что никакая женщина не имѣла въ его жизни такое значен³е какъ она, tout ce que dit un amoureux enfin... И наконецъ сказалъ Анатолю, что ничего бы такъ не желалъ какъ увидѣть его сестру хоть на одно мгновен³е, что цѣлые годы только объ этомъ мечтаетъ...

   - Ну, а Анатоль что это? едва имѣлъ силу пропуститъ сквозь стиснутые зубы Скавронцевъ.

   - Anatole, повторила княгиня,- вы знаете, какъ онъ любитъ сестру и всегда старался qu'elle fasse un parti convenable... А тутъ чего же лучше? Такая карьера - вѣдь онъ еще такъ молодъ!- и скоро, можетъ-быть на дняхъ, огромное состоян³е...

   Скавронцевъ открылъ больш³е глаза:

   - Откуда же это? Вѣдь изъ-за того самаго, что у него ни назади, ни впереди гроша не было, и отказывали вы ему съ княжной!

   Маленькая княгиня торопливо замахала ему обѣими руками:

   - Je vous dis, tous les bonheurs à la fois! Когда онъ такъ отличился на войнѣ, дядя его, старикъ Соковнинъ, нашъ здѣшн³й богачъ...

   - Кащей этотъ, скряга? добавилъ, злясь и мучась Скавронцевъ.

   - Ну да, сосѣдъ нашъ... Вѣдь ему подъ восемьдесятъ, и онъ бездѣтный... Онъ вдругъ пришелъ въ восторгъ de son héroisme, и выбралъ Бахтеярова своимъ наслѣдникомъ и написалъ въ его пользу завѣщан³е съ тѣмъ услов³емъ, чтобъ онъ присоединилъ его фамил³ю къ своей, назывался бы "Бахтеяровъ-Соковнинъ ".

   Скавронцевъ всталъ съ мѣста.

   - Чего же лучше, княгиня: и герой, и богатъ, и сосѣдъ, и двойная фамил³я; могу васъ только поздравить съ такимъ рѣдкостнымъ зятемъ!

   Но мать Тата чувствовала себя въ эту минуту въ такомъ раю, что и замѣтить была не въ состоян³и той желчной ирон³и, что говорила въ этихъ словахъ.

   - Oui, cher ami, простодушно проговорила она,- Господь услышалъ наконецъ мои молитвы... И за такую милость Его во мнѣ (она при этомъ весело и даже какъ бы лукаво моргнула своему собесѣднику,) я положила себѣ изъ собственныхъ моихъ грошей весь иконостасъ у насъ въ церкви вызолотить вновь...

   - Само собою! промычалъ на это не вѣсть въ чему Александръ Андреевичъ.- Ну, и когда же это должно у васъ окончательно рѣшиться?..

   Маленькую особу нежданно обуялъ вдругъ опять суевѣрный страхъ.

   - Ахъ, не будемъ такъ говорить ради Бога! Я ничего не знаю, формальнаго предложен³я онъ не дѣлалъ, да и кому же?... Дайте имъ еще свидѣться и...

   - И свидятся, и вѣроятно скоро? перебилъ онъ.

   Она повела на него увлажнившимися снова глазами и утвердительно закачала головой:

   - Anatole пишетъ, они уѣзжаютъ на томъ же пароходѣ завтра... Только тотъ по какимъ-то дѣламъ въ Одессѣ дня два остаться долженъ, а Anatole проѣдетъ въ К³евъ, а потомъ они гдѣ-то съѣдутся и пр³ѣдутъ сюда вмѣстѣ. Бахтеярову надо къ дядѣ, а въ Соковнино мимо насъ дорога...

   - Къ золотому мѣшку на поклонъ...

   - Ah oui, cher ami, что же дѣлать, деньги въ нашъ вѣкъ выше славы и почестей! заключила нравоучительно маленькая княгиня, все также не догадываясь о злобѣ и мукѣ, снѣдавшихъ въ эту минуту душу ея бѣднаго "cher ami".

   Скавронцевъ въ тотъ же вечеръ уѣхалъ за тридцать верстъ въ другое имѣн³е Можайскихъ подъ предлогомъ какого-то экстреннаго тамъ дѣла.

  

  

   Но ему нельзя было не вернуться въ пр³ѣзду Анатоля, своего патрона, воспитанника и пр³ятеля; это была въ нѣкоторой мѣрѣ обязанность его, долгъ... Онъ поѣхалъ встрѣчать его на станц³ю...

   За послѣдн³е дни, вдали отъ Тата, Александръ Андреевичъ успѣлъ одержать нѣкоторую побѣду надъ самимъ собой. Онъ все время настойчиво доказывалъ себѣ всю "непроходимую глупость" своего увлечен³я и при этомъ съ намѣреннымъ, предвзятымъ великодуш³емъ обвинялъ въ немъ одного себя. "На то она и женщина", разсуждалъ онъ, "чтобы насъ морочить и власть свою надъ нами выказывать. Потѣшилась и будетъ; ей что!... А вотъ какъ я, олухъ Царя небеснаго, какъ я на эту удочку въ серьезъ пошелъ, далъ себѣ сердце въ куски порвать, подъ старость лѣтъ шута въ ея глазахъ разыгралъ?"... Провозившись съ собою такимъ образомъ съ недѣлю времени, въ полномъ одиночествѣ и усиленномъ движен³и (онъ почти не слѣзалъ съ лошади все это время), онъ пришелъ къ заключен³ю, что "все это теперь баста, надо единожды навсегда изъ головы и самое воспоминан³е объ этомъ выгнать... Покажу я ихъ с³ятельству, что нашего брата, стараго гвардейца, въ конецъ сломить и ей не подъ силу!"...

   Онъ пр³ѣхалъ на встрѣчу Анатолю въ этомъ пр³ободренномъ настроен³и, спокойный и равнодушный съ виду. Тата съ матерью прибыли еще ранѣе его на станц³ю, прямо изъ Большихъ Дворовъ... На ней былъ обворожительный весенн³й туалетъ и прелестная круглая шляпа-feutre съ обмотаннымъ кругомъ такого же цвѣта перомъ. Никогда на его глаза не бывала она такъ хороша, какъ въ эту минуту. Несмотря на весь ея свѣтск³й опытъ, на прирожденную способность таить свои ощущен³я, зеленые глаза ея горѣли искрами, сквозь нѣжную кожу лица проступалъ живой, необычный ей румянецъ; она улыбалась нѣжно, сосредоточенно и счастливо... Скавронцевъ, глядя на нее, улыбался тоже, улыбался улыбкой, приходившеюся въ извѣстной мѣрѣ сродни тѣмъ, съ какими выступали на смертную арену безтрепетные глад³аторы римскихъ цирковъ...

   Онъ продолжалъ все также безтрепетно, также равнодушно улыбаться и въ ту минуту, когда, вслѣдъ за выскочившимъ изъ вагона и тутъ же исчезнувшимъ въ объят³яхъ матери Анатолемъ Можайскимъ, вышелъ на платформу черно-кудрый, высок³й и загорѣлый молодой человѣкъ въ бѣломъ кителѣ, съ Георг³евскимъ крестомъ на шеѣ и рукой, подвязанною чернымъ платкомъ, пропущеннымъ подъ золотую рогожку генеральскаго погона съ тремя звѣздочками. Скавронцевъ видѣлъ, какъ пронзительные и блестящ³е какъ у цыгана глаза этого молодаго генерала вонзились мгновенно огненнымъ взглядомъ въ лицо княжны, прижавшейся въ брату въ ожидан³и обнять его въ свою очередь, между тѣмъ какъ рука его учтиво и заблаговременно приподнималась въ козырьку его фуражки. Александра Андреевича всего покоробило отъ этого не то страстнаго, не то лютаго взгляда...

   Можайск³й, разцѣловавшись съ сестрой, обернулся на половину въ своему спутнику:

   - Бахтеяровъ!... Maman, мнѣ, надѣюсь, не зачѣмъ представлять вамъ его, вы его помните, сказалъ онъ и кинулся тутъ же съ распростертыми руками въ подошедшему въ нему Скавронцеву.

   Пока они обнимались, Тата и Бахтеяровъ обмѣнивались казенными фразами, которымъ звукъ ихъ голосовъ, долетавш³й до Скавронцева, придавалъ въ его разумѣн³и совсѣмъ иное значен³е,- значен³е обоюднаго, неудержимаго признан³я.

   - Прежде всего слѣдовало бы васъ спросить, помните-ли вы насъ еще? говорила она своею шепчущею, пронизывающею интонац³ей.

   - Вы не изъ тѣхъ, которыхъ забываютъ, отвѣчалъ Бахтеяровъ на какихъ-то бархатныхъ, горловыхъ нотахъ, низко наклоняясь надъ протянутою ему рукой ея.

   Пр³ѣзжихъ дамы взяли съ собой въ коляску. Скавронцевъ поѣхалъ одинъ въ своемъ тарантасѣ. Тройка его сначала то катила за коляской, то, избѣгая полей, еще полныхъ водой выпавшаго наканунѣ дождя, выравнивалась съ ней по другой сторонѣ широкой, обсаженной старыми ракитами дороги; онъ могъ видѣть тогда загорѣвшее и смѣющееся лицо чернокудраго генерала, слегка наклоненное къ сидѣвшей противъ него княжнѣ, могъ угадывать по ея движен³ямъ (она прятала лицо отъ солнца за низко спущеннымъ блѣдно-розовымъ парасолемъ), что она сочувственно и счастливо улыбалась его .оживленнымъ разсказамъ...

   "Пошелъ!" крикнулъ неожиданно старый гвардеецъ такимъ свирѣпымъ голосомъ, что кучеръ его, молоденьк³й мальчикъ, даже вздрогнулъ, вытянулъ всю разомъ тройку кнутомъ и тарантасъ помчался впередъ, немилосердно обрызгивая и его, и барина жидкою черною грязью.

   Пр³ѣхали въ Больш³е Дворы часу въ восьмомъ, и тотчасъ же сѣли за столъ. Гостя посадили между матерью и дочерью, а по другую сторону княгини долженъ былъ сѣсть Скавронцевъ, по лѣвой рукѣ котораго помѣстился Анатоль. Изъ общаго въ началѣ обѣда разговоръ перешелъ весьма скоро въ частный, вѣрнѣе, распался на двѣ отдѣльныя бесѣды. Мать и сынъ закидывали другъ друга вопросами и разсказами, притягивая къ нимъ то-и-дѣло сидѣвшаго между ними Александра Андреевича, и не замѣчая, повидимому, холоднаго тона его короткихъ, чуть не рѣзкихъ отвѣтовъ (онъ понималъ, что смыслъ этихъ торопливо громкихъ рѣчей состоялъ вовсе не въ томъ, что въ нихъ заключалось, а въ томъ, чтобы подъ звуки ихъ Тата и Бахтеяровъ имѣли возможность свободно и удобно вести свою, особую, неслышную рѣчь, полную, судя по выражен³ю ихъ лицъ, животрепещущаго для обоихъ ихъ интереса). Онъ даже не выдержалъ до конца и на какой-то вопросъ Анатоля, съ любезною заботливостью справлявшагося о его сыновьяхъ, отрѣзалъ, досадливо пожавъ плечами: "И ничего любопытнаго въ этомъ нѣтъ: зубрятъ свою латынь, и, само собою, въ эскулапы собираются", на что Анатоль благодушно засмѣялся, сказавъ: "Дай ихъ Богъ намъ побольше, говорю это по опыту", и тутъ же началъ длинный и подробный разсказъ о недостаточномъ числѣ врачей въ нашей арм³и и объ услугахъ, оказанныхъ ими во время кампан³и.

   Кофе перешли пить на большой балконъ съ видомъ на рѣку. Скавронцевъ поспѣшно проглотилъ свою чашку и вслѣдъ за этимъ исчезъ. Минутъ черезъ десять Анатоль, взглянувъ значительно на мать, сказалъ ей:

   - Maman, я привезъ вамъ изъ Константинополя un tapis de Smyrne, недуренъ, кажется: хотите посмотрѣть? Я велѣлъ принести его въ зеленую гостиную.

   - Ахъ, merci, merci, mon cher! воскликнула маленькая княгиня, немедленно вставая съ мѣста,- это такая прелесть ковры турецк³е, les vrais!... Pardon, cher général!

   Она любезно улыбнулась гостю, и ушла съ балкона объ руку съ сыномъ. Княжна осталась одна съ Бахтеяровымъ.

   Онъ сидѣлъ у самыхъ перилъ, опершись о нихъ локтемъ, съ закинутою подъ затылокъ рукой, и глядѣлъ с³яющими глазами на широкую даль полей, лѣсовъ и деревень, виднѣвшихся верстъ на пятнадцать окружности съ высокой мѣстности Большихъ Дворовъ.

   - Какъ хорошъ у васъ видъ, этотъ чисто русск³й видъ! заговорилъ онъ,- знаете, княжна, что для меня, проведшаго почти десять лѣтъ жизни въ среднеаз³ятскихъ степяхъ, подъ безпощаднымъ солнцемъ юга, и теперь тамъ, у Балканъ, эта кроткая природа, съ ея тихо волнующимися лин³ями, эти мирно плывущ³я облака - цѣлое откровен³е. Точно, примолвилъ онъ смѣясь,- какъ на старыхъ картинахъ, отверзаются для меня небеса и спускается оттуда въ поучен³е мое длинная, узенькая полоса бумаги съ завитушками по концамъ и надписью: "миръ и благоволен³е..."

   - Вы остались поэтомъ, молвила на это Тата, тихо улыбаясь и глядя на него изъ-подъ полуопущенныхъ рѣсницъ.

   - Непремѣнно, весело отвѣтилъ онъ,- и даже романтикомъ, и даже хуже того... Я бы, кажется, съ наслажден³емъ теперь сталъ читать пасторальные романы d'Urfé и mademoiselle de Scudéri.

   - Это, какъ видно, входитъ dans la spécialité de votre métier, засмѣялась она:- Наполеонъ, говорятъ, возилъ всегда съ собою на войну Осс³ана, а Бутузовъ романы madame de Genlis. Отчего же вамъ не читать l'Astrée и le Grand Cyrus.

   Онъ повелъ на нее тѣми же с³яющими глазами.

   - Я радъ даже вашимъ насмѣшкамъ, княжна! Такъ давно не доводилось мнѣ быть въ обществѣ женщинъ, настоящихъ женщинъ, подчеркнулъ онъ.

   - Вы развѣ ни съ одною... такою не встрѣчались съ тѣмъ поръ, какъ мы не видѣлись? спросила Тата съ какою-то робкою задержкой въ голосѣ.

   Онъ на мигъ воззрился ей въ лице внимательно, почти строго, но также быстро улыбнулся прежнею, веселою улыбкой:

   - Да, сказалъ онъ вскользь,- но это совсѣмъ другое дѣло... Я говорю про тѣхъ свѣтскихъ, тонкихъ, блистательныхъ, à mille facettes, какъ говорятъ Французы, женщинъ, о которыхъ тѣ же Французы давно рѣшили: "la femme slave, cette dernière expression de la femme", женщинъ какъ вы, княжна...

   - Vous ne voyez en moi que la femme du monde... puisque " femme " il y a? примолвила она со слабою усмѣшкой и тономъ упрека.

   - Боже сохрани, еслибы вы были чѣмъ-нибудь инымъ, живо вскликнулъ онъ;- вѣдь это все равно, еслибы колибри ощипалъ себѣ добровольно свои радужныя перья и нарядился бы въ плебейск³й мундиръ воробья или чижика.

   Она хотѣла возразить и пр³остановилась, увидавъ слугу, вышедшаго въ эту минуту изъ комнатъ на балконъ и почтительно остановившагося у дверей въ выжидательной позѣ.

   - Что вамъ надобно, спросила она.

   - За ихъ превосходительствомъ лошади изъ Соковнина прибыли, доложилъ онъ съ полупоклономъ въ сторону Бахтеярова.

   - Что жъ это значитъ, развѣ вы такъ спѣшите? почти испуганно вырвалось у нея.

   - Не я, а, какъ видно, нежданный благодѣтель мой и невѣдомый дядя спѣшитъ узрѣть меня скорѣе, отвѣтилъ насмѣшливо Бахтеяровъ;- я ему впрочемъ телеграфировалъ изъ Одессы, что такого-то числа думаю быть у васъ; Анатоль мнѣ говорилъ, что дорога къ нему мимо васъ идетъ, онъ и прислалъ.

   - Отошлите ихъ! Когда вамъ вздумается... завтра... васъ отвезутъ на нашихъ лошадяхъ.

   - Нѣтъ, все равно... Скажите, что хорошо! отослалъ онъ слугу кивкомъ и, обратившись къ Тата, заговорилъ съ новымъ оживлен³емъ:

   - Мы тамъ съ вашимъ братомъ, въ этомъ невыносимомъ Санъ-Стефано, каждый день утѣшали себя говоря о васъ. Мнѣ ужасно хотѣлось васъ видѣть... Писалъ онъ вамъ объ этомъ?

   - Писалъ, чуть слышно промолвила она, глядя на него опять изъ-подъ полуопущенныхъ вѣкъ тѣмъ взглядомъ, который, она знала, вмѣстѣ съ ея шепчущимъ голосомъ, составлялъ одну изъ неотразимѣйшихъ прелестей ея.

   - Вы всегда, продолжалъ онъ,- были для меня самымъ - какъ бы выразить это точнѣе?.. самымъ мучительнымъ воспоминан³емъ моего прошлаго,- а вы знаете, что ничто такъ не дорого человѣку, какъ его муки,- казались мнѣ сфинксомъ, разгадки котораго я долго добивался со страстью, всѣми нервами моего существа... И я никогда не могъ забыть того времени... И вотъ вы опять предо мной, и я также жадно хотѣлъ бы узнать теперь, что вы, какъ, какъ жили съ тѣхъ поръ, какъ я не видалъ васъ, что вынесли изъ вашей жизни за это время?...

   - Какъ жила? повторила Тата, унесенная горячностью его рѣчи, его цыганскими глазами, всѣмъ его оригинальнымъ, мужественнымъ, блестящимъ складомъ ума и наружности,- что вынесла изъ этой vie du monde, которую вы такъ справедливо ненавидѣли въ то время, а теперь вдругъ почему-то находите прелестною, кажется? Я старалась прижаться, сузиться, погасить себя до уровня пониман³я каждаго веселаго гусарика или мрачнаго флигель-адъютанта, и дошла чуть не до ид³отизма... Вотъ какъ я жила и что вынесла!..

   Бахтеяровъ сочувственно закивалъ головой:

   - Ну да, ну да! "La femme slave", которой l'homme slave все до этихъ поръ не достоинъ развязывать ботинки... Очень ужь вы умны были всегда, княжна!

   - Умна?... Не знаю, раздумчиво молвила она; - вѣрно только то, что у насъ ума пуще пожара боятся.

   - Еще бы! онъ громко разсмѣялся:- мы это тамъ боками своими испытали.

   Она взглянула на него съ какою-то невольною и счастливою гордостью:

   - Къ счастью, вы принудили людей сдѣлать для васъ исключен³е...

   Онъ чуть-чуть наклонился въ знакъ благодарности и пожалъ беззаботно плечами:

   - Кривая вывезла, говоря нашимъ армейскимъ языкомъ: одинъ изъ вашихъ петербургскихъ умниковъ далъ мнѣ издавна кличку "un frondeur doublé de cerveau brulé" и подъ нею я успѣлъ бы преспокойно зарости травой, еслибы на мое счаст³е, дѣйствительно, не случилось такъ, что въ извѣстную минуту понадобился именно такой "frondeur" на подкладкѣ сорвиголовы. Я былъ, такъ-сказать, Чацк³й той минуты...

   Онъ прервалъ себя вдругъ и взглянулъ еще разъ на Тата проницающимъ, неласковымъ взглядомъ:

   - Вы ихъ всегда очень не жаловали, Чацкихъ, княжна, не правда-ли? спросилъ онъ, засмѣявшись короткимъ, заставившимъ ее вздрогнуть внутренно смѣхомъ.

   Но она издавна предчувствовала возможность этого намека на прошлое и изготовила на него отвѣтъ:

   - Да, сказала она, глядя какъ бы съ замѣшательствомъ въ сторону, и даже весьма искренно краснѣя при этомъ,- я была слишкомъ горда, можетъ-быть, но никогда не въ состоян³и была признать моими героями Чацкихъ Lizzy Ваханской.

   Бахтеяровъ безсознательно потянулся къ ней своею курчавою головой, какъ бы съ тѣмъ, чтобы ближе выслѣдить игру ея лица; онъ прижмурилъ глаза не то подозрительно, не то недоумѣвая...

   - Вы серьезно думали, проговорилъ онъ съ разстановкой,- что маленькая графиня играла для меня роль Софьи Павловны?

   Тата разсмѣялась:

   - Очень было похоже во всякомъ случаѣ!

   - И вы продолжаете это думать? спросилъ онъ почти шепотомъ.

   Черты ея тотчасъ же приняли прежнее вдумчивое выражен³е; она повела на него долгимъ взглядомъ и медленно проговорила:

   - Нѣтъ, теперь я этого не думаю!...

   - Вы не думали этого и тогда! пылко вскликнулъ онъ;- вы не могли этого думать! Вы знали, что я любилъ васъ?

   - Да, протянула она также тихо,- но... насколько?

   - Насколько? съ горечью повторилъ онъ;- на это чувство пошла вся моя молодость, вся, вотъ мой отвѣтъ! А вы... я впрочемъ вовсе не думаю винить васъ, перебилъ онъ себя тутъ же,- напротивъ, я (васъ можетъ-быть удивитъ это признан³е), я вамъ обязанъ всѣмъ тѣмъ, чѣмъ вы меня видите теперь, и меня давно мучило желан³е свидѣться съ вами, чтобъ именно это выразить вамъ... Я не родился честолюбивымъ; во мнѣ, дѣйствительно, было сызмала расположен³е къ дешевому "фрондерству", которое, по всей вѣроятности, привело бы меня, какъ столь многихъ у насъ, лишь къ полнѣйшему умственному безплод³ю, еслибъ я не встрѣтился съ вами. Вы стояли далеко отъ меня тогда... Помните этотъ стихъ изъ Рюи-Блаза:

  

  

   Я себѣ сто разъ на день повторялъ этотъ стихъ въ тѣ дни. Надо было поднять себя, надо было достигнуть до этой "звѣзды"! Это было безум³е, пожалуй: вы десять разъ могли выйти замужъ за другаго прежде, чѣмъ я былъ бы въ состоян³и добиться того, что могло мнѣ дать право домогаться васъ. Но все равно, во мнѣ пробудилась тогда такая вѣра, такая сила вѣры въ себя и въ будущее... И это придавало всему, что я ни дѣлалъ, какую-то необыкновенную цѣпкость, твердость и послѣдовательность, всегда увѣнчивавш³яся успѣхомъ. Я шелъ впередъ съ быстротой, примѣры которой рѣдки... И вотъ тогда, послѣ Хивинскаго похода, я вернулся въ Петербургъ... Но всего, что успѣлъ я пр³обрѣсти тогда, всего этого въ глазахъ вашихъ было еще недостаточно...

   Тата слушала его съ трепетавшимъ сердцемъ; слова его, будто какой-то божественный напитокъ, лились ей въ душу и наполняли ее невыразимо сладостнымъ чувствомъ. Не безвѣстный юноша, не пылк³й офицерикъ расточалъ ей теперь признан³я, обѣты; говорилъ человѣкъ, котораго имя знала вся Росс³я, который приносилъ ей съ собою одно изъ самыхъ завидныхъ положен³й въ государствѣ... Да, этотъ блестящ³й человѣкъ, единственный умѣвш³й найти доступъ къ ея мраморному сердцу, онъ все такъ же, какъ и во дни юности, былъ у ея ногъ, она не могла сомнѣваться въ этомъ: вся его жизнь, сказалъ онъ сейчасъ, была какой-то священный культъ "звѣзды", какою она была для него, неустанное стремлен³е "достигнуть" ея. Да, она имѣла право гордиться и быть счастливою теперь. Еще одно, послѣднее слово въ придачу къ его огненнымъ рѣчамъ, и судьба вознаградитъ ее съ избыткомъ за долг³е годы недочетовъ, тоски, отчаян³я... О, скорѣй же, скорѣй понудить его сказать это желанное слово!...

   - Недостаточно! повторила она дрожащимъ голосомъ, и поднесла руку въ глазамъ: - для другихъ можетъ-быть... Но вы тогда сами, добровольно, уѣхали, не давъ себѣ труда узнать, что я лично могла думать объ этомъ, договаривала она чуть слышно, склоня голову и отымая руки отъ глазъ. "Вотъ, вотъ, сейчасъ, онъ скажетъ", проносилось въ головѣ ея; ожидан³е сжимало ей грудь до боли...

   Онъ заговорилъ опять, но это было не совсѣмъ то, чего она ждала:

   - Я уѣхалъ потому, что мнѣ, къ несчаст³ю, нечего было узнавать отъ васъ, княжна, произнесъ онъ медленно и твердо,- я зналъ... Вы могли забыть, понятно, но у меня неумолимая память; я помню все и ничего никогда не забываю... Нѣтъ, то, что вы могли бы мнѣ сказать тогда, было бы для меня недостаточно.

   Ей вдругъ стало страшно: она уронила руку, вскинула и остановила на немъ глаза.

   - Ecoutez général, начала она, силясь улыбнуться и скрыть обнимавшую ее тревогу подъ развязнымъ тономъ шутки,- вы умны и тверды, и герой, все, что хотите, но въ нашемъ женскомъ сердцѣ вы также мало понимаете, какъ и всѣ мужчины! Вы неспособны принять въ разсчетъ, взвѣсить, сколько въ немъ вѣчно бываетъ свойственныхъ намъ однѣмъ сомнѣн³й, противорѣч³й, неожиданныхъ для него самого капризовъ борьбы... борьбы съ другими, близкими, со всякими раг³³ рг³з и установленными взглядами, съ самимъ собою наконецъ... Вотъ вы говорите, что все помните, а помните-ли, что однажды при мнѣ сказала вамъ Lizzy: "Souvent un coeur est tout prêt à se rendre, mais il faut jtout de même le prendre d'assaut?..." Но вы желали брать d'assaut, кажется, одни аз³атск³е и турецк³е города...

   Бахтеяровъ усмѣхнулся невольно, и нѣкоторое время затѣмъ оставался безмолвнымъ. Онъ пристально глядѣлъ на нее, какъ бы любуясь ею и вмѣстѣ съ тѣмъ какъ бы готовя о ней внутри себя какое-то рѣшен³е, которое она въ свою очередь ждала съ тайнымъ содроган³емъ всего своего существа. То "послѣднее" слово, которое почитала такъ близкимъ она за мгновен³е предъ тѣмъ, уходило теперь, она понимала, въ какую-то смутную, колеблющую даль...