Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович - Любовь куклы

#1123;сенку съ нижней ступеньки...

   - А я опять такъ думаю, Михайло Петровичъ: ну, хорошо, никто не будетъ ѣсть говядину, а куда же тогда скотъ дѣнется? Зачѣмъ же я буду даромъ кормить бычка или свинушку?.. Куда, напримѣръ, дѣнутся лишн³е пѣтушки, которые ежели сверхъ числа? Ну, на быкѣ еще можно и ѣздить, и землю пахать, а на пѣтухѣ или на свиньѣ далеко не уѣдешь.

   - Тогда превратятся въ дикое состоян³е, какъ сейчасъ есть дик³е олени или дик³я утки и разная дичь.

   - А что-же, вѣдь въ самомъ дѣлѣ все возможно, Михайло Петровичъ!.. И даже очень просто...

   Эта мирная рыбная ловитва была нарушена неожиданнымъ появлен³емъ брата Иракл³я. Возвращаясь на свой островъ вечеромъ, когда всѣ сѣти были выметаны, Половецк³й замѣтилъ горѣвш³й у ихъ балагана огонь. Не нужно было говорить, какой гость пожаловалъ. Братъ Павлинъ только угнетенно вздохнулъ, предчувствуя непр³ятность. Дѣйствительно, это былъ братъ Иракл³й, сидѣвш³й около костра.

   - Вы это зачѣмъ пожаловали къ намъ? - довольно сурово спросилъ Половецк³й.

   - Я-то? А пл серьезному дѣлу... Казусъ.

   - Доносъ написали?

   - Именно-съ...

   - Очень интересно...

   - Не знаю, какъ понравится, а только старался. Кстати я захватилъ и документикъ съ собой... Завтра пойдетъ къ владыкѣ. Нарочно пр³ѣхалъ, чтобы показать вамъ.

   - Пожалуйста, избавьте меня,- замѣтилъ Половецк³й, снимая промокш³й кожаный рыбацк³й фартукъ.- Я не страдаю любопытствомъ...

   - Однако-же... Зачѣмъ я въ такомъ случаѣ ѣхалъ сюда и даже чуть не утонулъ?

   Братъ Иракл³й какъ-то весь сжался, ехидно улыбался и грѣлъ свои красныя руки надъ огнемъ. Братъ Павлинъ поставилъ надъ костромъ котелокъ съ водой для ухи. Гдѣ-то со свистомъ пролетѣло стадо дикихъ утокъ, отправлявшихся на ночную кормежку.

   - Такъ я вамъ прочитаю...- продолжалъ братъ Иракл³й, вынимая изъ-за пазухи свернутый въ четверо листъ бумаги.

   Онъ присѣлъ на корточки къ огню и принялся за чтен³е, время отъ времени поглядывая на Половецкаго. Доносъ представлялъ собой самое нелѣпое произведен³е, какое только можно было себѣ представить, начиная съ того, что Половецк³й обвинялся въ идололатр³и, а его кукла называлась идоломъ. По пути обвинялся игуменъ, мирволивш³й занесенному въ обитель идолопоклонству и не въ примѣръ другимъ позволившему проживать идололатру въ обители свыше мѣсяца, положеннаго уставомъ. Заканчивался доносъ тѣмъ, что въ новое идолопоклонство вовлеченъ скудный умомъ братъ Павлинъ.

   - Что-же, не дурно,- похвалилъ спокойно Половецк³й, когда чтен³е доноса кончилось.- Скажу даже больше: мнѣ нравится стиль... Кстати, могу только пожалѣть почтеннѣйшаго владыку, который будетъ читать ваше произведен³е.

  

  

  

   На озерѣ поднимался шумъ разгулявшейся волны. Это дѣлалъ первыя пробы осенн³й вѣтеръ. Глухо шелестѣли прибережные камыши, точно они роптали на близившугося осеннюю невзгоду. Прибережный ивнякъ гнулся и трепеталъ каждымъ своимъ листочкомъ. Пламя отъ костра то поднималось, то падало, разсыпая снопы искръ. Дымъ густой пеленой разстилался къ невидимому берегу. Братъ Иракл³й по-прежнему сидѣлъ около огня и грѣлъ руки, морщась отъ дыма. Онъ показался Половецкому такимъ худенькимъ и жалкимъ, какъ зажаренный цыпленокъ.

   - Вамъ не совѣстно, братъ Иракл³й? - неожиданно спросилъ его Половецк³й.

   - Мнѣ? Нѣтъ, я только исполняю волю пославшаго мя и обличаю... Вамъ все это смѣшно, милостивый государь, потому-что... потому-что... Да, въ васъ нѣтъ настоящей вѣры.

   - Позвольте...

   - Нѣтъ, ужъ вы мнѣ позвольте... Вѣрующихъ въ Бога много, и таковые встрѣчаются даже между корреспондентами. А вотъ господа интеллигентные люди не желаютъ вѣрить въ бѣса... Не правится имъ. Да... А это невозможно. Ежели есть Богъ, долженъ быть и бѣсъ... Очень просто.

   - Вы не правы. Есть цѣлый рядъ сектъ...

   - Знаю-съ и даже очень. Напримѣръ, люцифер³анизмъ, сатанизмъ, культы Изиды, Пана, Д³ониса - и еще много другихъ. Но это все другое... Тутъ важенъ только символъ, а не сущность. Д³аволъ, демонъ, сатана, люциферъ, Мефистофель - это только отвлеченныя понят³я... да. А бѣсъ живой, онъ постоянно около насъ, и мы постоянно въ его бѣсовской власти. Вотъ вамъ даже смѣшно меня слушать, а, между тѣмъ, въ Кормчей что сказано: къ простому человѣку приставленъ одинъ бѣсъ, къ бѣлому попу - семь бѣсовъ, а къ мниху - четырнадцать. А вотъ вы вѣрите въ куклу...

   - Да, вѣрю. Я уже говорилъ вамъ... Для меня она нѣчто живое, даже нѣсколько больше, потому-что она живетъ и не умираетъ.

   - Вотъ-вотъ, какъ бѣсъ... Въ ней сидитъ бѣсъ, принявш³й образъ и подоб³е.

   Вопросъ о куклѣ не выходилъ изъ головы брата Иракл³я все это время и мучилъ его своей таинственностью. Тутъ было что-то непонятное и таинственное, привлекавшее къ себѣ именно этими свойствами. Братъ Иракл³й, конечно, докладывалъ о куклѣ игумену, но тотъ отвѣтилъ всего одной фразой:

   - Не наше дѣло.

   Уѣзжая на рыбную ловлю, Половецк³й куда-то пряталъ свою котомку, и братъ Иракл³й напрасно ее искалъ по всѣмъ угламъ страннопр³имницы. Онъ жалѣлъ, что тогда не истребилъ ее, какъ слѣдовало сдѣлать по настоящему.

   - Вѣры не хватило...- укорялъ самого себя братъ Иракл³й.

   Между прочимъ, и на острова онъ отправился съ тайной цѣлью отыскать на рыбачьей стоянкѣ проклятую куклу. Но ея и здѣсь не оказалось.

   Братъ Павлинъ умѣлъ варить великолѣпную уху, а ceгодня она была какъ-то особенно хороша. Ѣли всѣ прямо изъ котелка деревянными ложками, закусывая монастырскимъ ржанымъ хлѣбомъ, тоже замѣчательнымъ произведен³емъ въ своемъ родѣ. Братъ Иракл³й и ѣлъ, не какъ друг³е: торопился, обжигался, жмурилъ глаза и крошилъ хлѣбъ.

   - Зачѣмъ сорить напрасно даръ Бож³й? - сурово замѣтилъ ему братъ Павлинъ.

   Это было еще въ первый разъ, что братъ Павлинъ сдѣлался строгимъ, а братъ Иракл³й не нашелся, что ему возразить.

   - Чайку бы хорошо теперь выпить...- какъ-то по-дѣтски проговорилъ братъ Иракл³й, когда уха была кончена.

   - Ничего, хорошо и такъ,- прежнимъ тономъ отвѣтилъ братъ Павлинъ.- Чревоугод³е.

   Вечеръ былъ теплый. Ложиться спать рано никому не хотѣлось. Братъ Павлинъ нарубилъ дровъ для костра на цѣлую ночь и даже приготовилъ изъ травы постель для брата Иракл³я.

   - Настоящая перина...- похвалилъ онъ.

   - Отлично,- согласился братъ Иракл³й, вытягиваясь на своей перинѣ.

   Половецк³й сидѣлъ на обрубкѣ дерева и долго смотрѣлъ на огонь, въ которомъ для него всегда было что-то мистическое, какъ символъ жизни. Вѣдь и человѣкъ такъ же сгораетъ, какъ горѣли сейчасъ дрова. И жизнь, и обновлен³е, и перемѣна только формы существован³я.

   - Вы видали, господа, фонографъ? - спросилъ Половецк³й послѣ долгой паузы.

   Братъ Павлинъ не имѣлъ никакого понят³я о граммофонѣ, а братъ Иракл³й видалъ его у покойнаго Присыпкина. Половецкому пришлось объяснить его устройство.

   - Господи, до чего только люди дойдутъ! - удивлялся братъ Павлинъ.- Даже страшно подумать...

   - Страшного, положимъ, ничего нѣтъ, а интересно,- продолжалъ Половецк³й.- Благодаря телефону сдѣлано удивительное открыт³е, на которое почему-то до сихъ поръ не обращено никакого вниман³я. Именно, голоса своихъ знакомыхъ узнаешь, а свой голосъ не можешь узнать... Я самъ продѣлывалъ этотъ опытъ.

   - И что-же изъ этого? - спрашивалъ братъ Иракл³й.- По моему, рѣшительно ничего особеннаго...

   - Нѣтъ, есть особенное. Этотъ опытъ доказываетъ, съ поразительной очевидностью, что человѣкъ знаетъ всего меньше именно самого себя. Скажу больше - онъ имѣетъ цѣлую жизнь дѣло съ собой, какъ съ таинственнымъ незнакомцемъ.

   - Познай самого себя, какъ сказалъ греческ³й мудрецъ.

   - Вотъ именно этого-то познан³я человѣку и не достаетъ. Въ этомъ корень всѣхъ тѣхъ ошибокъ, изъ какихъ состоитъ вся наша жизнь. Найдите мнѣ человѣка, который въ концѣ своей жизни сказалъ бы, что онъ доволенъ вотъ этой прожитой жизнью и что если бы имѣлъ возможность прожить вторую жизнь, то не прожилъ бы ее иначе. Счастливѣйш³й изъ завоевателей Гарунъ-аль-Рашидъ передъ смертью сказалъ, что въ течен³е своей долгой жизни былъ счастливъ только четырнадцать дней, а величайш³й изъ поэтовъ Гете признавался, что былъ счастливъ всего четверть часа.

   - Все зависитъ отъ того, как³я требован³я отъ жизни,- спорилъ братъ Иракл³й.- Богатому жаль корабля, а нищему кошеля... Вотъ богатому-то и умному и трудно быть счастливымъ. Вотъ вы, напримѣръ - я увѣренъ, что вы были очень богатымъ человѣкомъ, все вамъ надоѣло и вотъ вы пришли къ намъ въ обитель.

   - Вы почти угадали, хотя и не совсѣмъ. Относительно я и сейчасъ очень богатый человѣкъ, но въ обитель пришелъ не потому, что пресытился богатой жизнью.

   - Извините, это я такъ, къ слову сказалъ... Не имѣю права допытываться. Павелъ Митричъ Присыпкинъ въ послѣднее время такъ вотъ какъ тосковалъ и даже плакалъ.

   Половецкому хотѣлось что-то высказать, что лежало камнемъ на душѣ, но онъ почему-то удержался, хотя и подходилъ уже совсѣмъ близко къ занимавшей его всецѣло темѣ. Брату Иракл³ю надоѣло лежать, и онъ присѣлъ къ огню. Половецк³й долго разсматривалъ его лицо, и оно начинало ему нравиться. Есть так³я особенныя лица, внутренее содержан³е которыхъ открывается постепенно.

   - А вы знаете, отчего погибнетъ Европа со всей своей цивилизац³ей? - неожиданно спросилъ братъ Иракл³й, обращаясь къ Половецкому.

   - Мудреный вопросъ...

   - И нисколько не мудреный... Я много думалъ объ этомъ и пришелъ къ своему собственному згключен³ю.

   - Изъ газетъ вычиталъ,- замѣтилъ братъ Павлинъ.

   - Кое-как³е факты, конечно, бралъ изъ газетъ. Люблю почитать, что дѣлается на бѣломъ свѣтѣ... Такъ не можете ничего сообразить? Такъ и быть скажу: Европа погибнетъ отъ чумы... да-съ.

   - Почему-же именно отъ чумы, а не отъ какой-нибудь другой болѣзни? - полюбопытствовалъ Половецк³й.- Кажется, нынче принимаются всѣ средства для борьбы съ чумой...

   - У докторовъ свои средства, а у чумы свои. Прежде-то она пѣшечкомъ приходила, а нынче по желѣзной дорожкѣ прикатитъ или на пароходѣ пр³ѣдетъ, какъ важная генеральша. Очень просто... Тутъ ужъ ничего не подѣлаешь.

   - Вотъ и послушайте его,- добродушно замѣтилъ братъ Павлинъ, качая головой.- Тоже и скажетъ человѣкъ...

   - Я правду говорю... да. И всегда скажу. А, знаете, почему именно нашу Европу съѣстъ эта самая чума? А за наши грѣхи... Охъ, сколько этихъ грѣховъ накопилось... Страшно подумать... Вездѣ паровыя машины, телеграфы, пароходы, револьверы, швейныя машины, велосипеды, а черному простому народу все хуже да хуже. Богатые богатѣютъ, а бѣдные бѣднѣютъ. Все, кажется, придумали, а вотъ машину, чтобы хлѣбъ приготовляла - не могутъ... И никогда не придумаютъ. А почему? Ну-ка, братъ Павлинъ, раскинь умомъ? Нѣтъ, лучше и не безпокойся. А дѣло-то самое простое: хлѣбъ есть даръ Бож³й. Безъ ситца, безъ машины, безъ самовара можно прожить, а безъ хлѣба не проживешь.

   Братъ Иракл³й молчалъ, дожидаясь возражен³й.

   - А еще как³е грѣхи у Европы? - спросилъ Половецк³й.

   - Есть и еще грѣхи: осквернен³е женщины. Тутъ и дворцы, и желѣзная дорога, и броненосцы, и Эйфелева башня, и подводный телеграфь, а дѣвица осквернена. И такихъ дѣвицъ въ Европѣ не одинъ милл³онъ да еще ихъ же разсылаютъ по всему свѣту на позоръ... да.

   - Развратъ существовалъ всегда, въ самой глубокой древности.

   - Развратъ-то существовалъ, но онъ прятался, его стыдились, блудницъ побивали каменьями, а нынѣшняя блудница ходитъ гордо и открыто. Гдѣ же любовь къ ближнему? Гдѣ прославленная культура, гуманизмъ, велик³я идеи братства и свободы? Вотъ для нея, для дѣвицы, не нашлось другого куска хлѣба... Она хуже скота несмысленнаго. Это нашъ грѣхъ, общ³й грѣхъ... Мы ее видѣли и не помогли ей, мы ее не поддержали, мы ее оттолкнули отъ нашего сердца, мы насмѣялись надъ ней.

   Въ голосѣ брата Иракл³я послышались слезы. По его тонкому лицу пробѣгала судорога, а длинныя руки дрожали.

   - Все-таки, наука сдѣлала много,- заговорилъ Половецк³й, глядя на огонь.- Напримѣръ, нѣтъ прежнихъ ужасныхъ казней, какъ сажанье на колъ, четвертован³е, сожжен³е на кострахъ. Нѣтъ, наконецъ, пытокъ... Человѣкъ-звѣрь еще, конечно, остался, но онъ уже стыдится проявлять свое звѣрство открыто, всенародно, на площади. А это много значитъ...

   - Нѣтъ, человѣкъ-звѣрь только притаился и сдѣлался хитрѣе,- спорилъ братъ Иракл³й. - Вы только подумайте, что въ такихъ центрахъ цивилизац³и, какъ Парижъ или Лондонъ, люди могутъ умирать съ голоду. А всякая новая машина развѣ не звѣрь? Она у кого-нибудь да отнимаетъ хлѣбъ, т. е. работу. А польза отъ нея идетъ въ карманы богатыхъ людей. Египетск³я работы, про которыя сказано въ писан³и, пустяки, если сравнить ихъ съ работой гдѣ-нибудь въ каменноугольной шахтѣ, гдѣ человѣкъ превращается въ червя. И еще много другихъ цивилизованныхъ жестокостей, какъ, напримѣръ, наши просвѣщенныя войны, гдѣ убиваютъ людей десятками тысячъ въ одинъ день. Ваша святая наука лучш³я свои силы отдаетъ только на то, чтобы изобрѣтать что-нибудь новое для истреблен³я человѣчества.

   - А Наполеонъ?- съ улыбкой спросилъ братъ Павлинъ.

   Братъ Иракл³й какъ-то весь встрепенулся и отвѣтилъ убѣжденнымъ тономъ:

   - Наполеонъ - ген³й, и его нельзя судить простыми словами. Да... Это былъ бичъ Бож³й, посланный для вразумлен³я погрязшей въ грѣхахъ Европы.

   - Любитъ онъ Наполеона,- объяснилъ братъ Павлинъ, обращаясь къ Половецкому.- Нѣтъ ему пр³ятнѣе, какъ прочитать про этого самаго Наполеона.

   Время пролетѣло незамѣтно. Братъ Павливъ посмотрѣлъ на небо и сказалъ:

   - Пора спать... Часовъ десять есть.

   У Половецкаго давно смыкались глаза отъ усталости, и онъ быстро заснулъ. А братъ Иракл³й долго еще сидѣлъ около огня, раздумывая относительно Половецкаго, что это за мудреный баринъ и что ему понадобилось жить въ ихъ обители. А тутъ еще эта кукла... Ну, къ чему она ему?

  

  

   Братъ Иракл³й занималъ отдѣльную, довольно большую келью, служившую и монастырской канцеляр³ей. У него была "м³рская" обстановка, т. е. на стѣнахъ картины свѣтскаго содержан³я, на окнахъ цвѣты и занавѣски, шкафикъ со свѣтскими книгами и т. д. Впрочемъ, все это "свѣтское" ограничивалось культомъ Наполеона: библ³отечка состояла исключительно изъ книгъ о Наполеонѣ, картины изображали его славные военные подвиги. На стѣнахъ висѣло до десятка портретовъ Наполеона въ разные пер³оды его бурной жизни. Но главной драгоцѣнностью брата Иракл³я былъ бронзовый бюстъ Наполеона со скрещенными на груди руками. Это была своего рода реликв³я. Почему и какъ образовался этотъ культъ, трудно сказать, и самъ братъ Иракл³й вѣроятно, могъ бы объяснить меньше всѣхъ.

   - Ты бы выбросилъ эту дрянь,- совѣтовалъ игуменъ, когда по дѣлу приходилъ въ келью Иракл³я.- Не подобаетъ для обители...

   Братъ Иракл³й упорно отмалчивался, но оставался при своемъ. Игуменъ его, впрочемъ, особенно не преслѣдовалъ, какъ человѣка, который былъ нуженъ для обители и котораго считалъ немного тронутымъ. Пусть его чудитъ, благо, вреда отъ его причудъ ни для кого не было.

   Второй слабостью брата Иракл³я были газеты, которыя онъ добывалъ всѣми правдами и неправдами. Въ этомъ случаѣ онъ считалъ себя виноватымъ и хитрилъ. Онъ даже выписывалъ свою газету, которую получалъ на имя одного городского знакомаго. Для брата Иракл³я было истиннымъ праздникомъ, когда онъ изъ Бобыльска получалъ съ какой-нибудь "оказ³ей" кипу еще нечитанныхъ газетъ. Этотъ зарядъ газетнаго яда онъ проглатывалъ съ жадностью, какъ наркотикъ. Читать приходилось украдкой, по ночамъ, съ необходимыми предосторожностями. Начитавшись, братъ Иракл³й испытывалъ жгучую потребность съ кѣмъ-нибудь подѣлиться почерпнутымъ изъ газетнаго кладезя матер³аломъ, но брат³я состояла изъ еле грамотныхъ простецовъ, и жертвой являлся безотвѣтный братъ Павлинъ.

   - Ничего я не понимаю... - кротко признавался братъ Павлинъ.- Темный человѣкъ...

   - А ты слушай,- настаивалъ братъ Иракл³й.

   - Только не говори мудреныхъ словъ, Христа ради. Можетъ быть, и слушать-то тебя грѣшно... Вотъ ежели бы почиталъ божественное...

   - Нѣтъ, ты слушай!.. Какая теперь штука выходитъ съ нѣмцемъ... Охъ, и хитеръ же этотъ самый нѣмецъ!.. Не дай Богъ... Непремѣнно хочетъ завоевать весь м³ръ, а тамъ американецъ лапу протягиваетъ, значитъ, не согласенъ...

   Появлен³е въ обители Половецкаго дало брату Иракл³ю новую пищу. Помилуйте, точно съ неба свалился настоящ³й образованный человѣкъ, съ которымъ можно было отвести душу вполнѣ. Но тутъ замѣшалась проклятая кукла... Заведетъ братъ Иракл³й серьезный разговоръ, Половецк³й дѣлаетъ видъ, что слушаетъ, а по лицу видно, что онъ думаетъ о своей куклѣ. И что только она ему далась, подумаешь!.. Разъ братъ Иракл³й пригласилъ къ себѣ Половецкаго напиться чаю. Это было послѣ ночной бесѣды на островѣ. Половецк³й сразу началъ относиться къ брату Иракл³ю иначе.

   - Вотъ посмотрите, Михаилъ Петровичъ... - говорилъ братъ Иракл³й, съ гордостью указывая на своихъ Наполеоновъ.- Цѣлый музей-съ. Одобряетесъ?

   - Дѣло вкуса... Лично я въ Наполеонѣ уважаю только ген³альнаго стратега, а что касается человѣка, то онъ мнѣ даже очень не нравится.

   - Очень даже напрасно-съ... Великаго человѣка нельзя судить, какъ обыкновеннаго смертнаго. Ему данъ даръ свыше... И угодники прегрѣшали, а потомъ искупали свою вину великими подвигами.

   Между прочимъ, одно пустое обстоятельство привлекло Половецкаго къ брату Иракл³ю, именно, будущ³й инокъ съ какой-то болѣзненной страстностью любилъ цвѣты, и всѣ обительск³е цвѣты были вырощены имъ. Половецкому почему-то казалось, что такой любитель цвѣтовъ непремѣнно долженъ быть хорошимъ человѣкомъ.

   - Значитъ, по вашему, Наполеонъ просто ген³альный разбойникъ, Михайло Петровичъ?

   - Около этого...

   - Такъ-съ... А какъ понимать по вашему господъ американцевъ?

   Половецк³й уже привыкъ къ неожиданнымъ вопросамъ и скачкамъ мысли въ головѣ брата Иракл³я и только пожалъ плечами.

   - Американцы - негодяи!.. - рѣшительно заявилъ братъ Иракл³й, дергая шеей.

   - Я не понимаю, какая-же тутъ связь: Наполеонъ и американцы?

   - А есть и связь: Наполеонъ хотѣлъ завоевать м³ръ мечемъ, а гг. американцы своимъ долларомъ. Да-съ... Что лучше? А хорош³я слова всѣ на лицо: свобода, братство, равенство... Посмотрите, что они продѣлываютъ съ китайцами,- нашему покойнику Присыпкину впору. Не понравилось, когда китаецъ началъ жать янки своимъ дешевымъ трудомъ, выдержкой, выносливостью... Ха-ха!.. На словахъ одно, а на дѣлѣ совершенно наоборотъ... По мнѣ ужъ лучше Наполеонъ, потому что въ силѣ есть великая притягивающяя красота и безконечная поэз³я.

   Они наговорились обо всемъ, т. е. говорилъ собственно братъ Иракл³й, перескакивая съ темы на тему: о значен³и религ³ознаго культа, о таинствахъ, о великой силѣ чистаго иноческаго жит³я, о покаян³и, молитвѣ и т. д. Половецк³й ушелъ къ себѣ только вечеромъ. Длинные разговоры его утомляли и раздражали.

   Братъ Иракл³й, проводивъ рѣдкаго гостя, не утерпѣлъ и прокрался черезъ кухню въ страннопр³имницу, чтобы подсмотрѣть, что будетъ дѣлать Половецк³й. Въ замочную скважину братъ Иракл³й увидѣлъ удивительную вещь. Половецк³й распаковалъ свою котомку, досталъ куклу и долго ходилъ съ ней по комнатѣ.

   - Ты довольна? - говорилъ онъ такимъ тономъ, какъ говорятъ съ маленькими дѣтьми,- Тебѣ хорошо здѣсь? Ахъ, милая, милая...

   Потомъ онъ усадилъ ее на столъ, а самъ продолжалъ ходить.

   - Ты у меня маленькая язычница... да?..- думалъ Половецк³й вслухъ.- Нѣтъ, нѣтъ, я пошутилъ... Не слѣдуетъ сердиться. Мы будемъ всѣхъ любить... Вѣдь въ каждомъ живетъ хорош³й человѣкъ, только нужно умѣть его найти. Такъ? Безконечная доброта - это религ³я будущаго и доброта дѣятельная, а не отвлеченная. Ты согласна со мной? Такъ, такъ... сейчасъ человѣкъ хуже звѣря, а будетъ время, когда онъ сдѣлается лучше.

   - Да онъ сумасшедш³й!.. - въ ужасѣ рѣшилъ братъ Иракл³й, стараясь уйти отъ лвери неслышными шагами.- Да, настоящ³й сумасшедш³й... Еще зарѣжетъ кого-нибудь.

   Изъ страннопр³имницы братъ Иракл³й отправился прямо къ игумену и подробно сообщилъ о сдѣланномъ открыт³и. Игуменъ терпѣливо его выслушалъ и довольно сурово отвѣтилъ:

   - Не наше дѣло... Худого онъ ничего для насъ не дѣлаетъ. Человѣкъ сурьезный! А что касается этой куклы, такъ опять не наше дѣло. Доносъ-то послалъ, что-ли?

   - Какъ же, отправилъ-съ...

   - Вотъ это похуже куклы будетъ... Въ тебѣ бѣсъ сидитъ.

   Братъ Иракл³й ушелъ ни съ чѣмъ, обдумывая, какъ написать второй доносъ, чтобы онъ попалъ въ самую точку.

  

  

   Самымъ непр³ятнымъ временемъ въ обители для Половецкаго были больш³е годовые праздники, когда стекались сюда толпы богомольцевъ, а главное - страннопр³имница наполнялась самой разношерстной публикой. Даже въ корридорѣ и на кухнѣ негдѣ было повернуться. Въ качествѣ своего человѣка въ обители, Половецк³й уходилъ на скотный дворъ къ брату Павлину, чтобы освободить свою комнату для пр³ѣзжихъ богомольцевъ. Братъ Павлинъ ютился въ маленькой каморкѣ около монастырской пекарни. Здѣсь всегда пахло кожей, дегтемъ, веревками и дрочими принадлежностями конюшеннаго хозяйства.

   - Потѣснимся какъ нибудь,- извинялся каждый разъ братъ Павлинъ.- Въ тѣснотѣ да не въ обидѣ...

   Онъ уступалъ гостю свое мѣсто на лавкѣ, а самъ забирался на печку, не смотря ни на какой жаръ.

   Въ обители большимъ праздникомъ считался Успеньевъ день, когда праздновался "престолъ" въ новой церкви. Впередъ дѣлались больш³я приготовлен³я, чтобы накормить сотни богомольцевъ. Вся брат³я была погружена въ хозяйственныя заботы, и даже братъ Иракл³й долженъ былъ помогать на кухнѣ, гдѣ мѣсилъ тѣсто, чистилъ капусту и картофель. Половецк³й забрался къ брату Павлину за два дня и тоже принималъ участ³е въ общей братской работѣ въ качествѣ пекаря.

   Наплывъ богомольцевъ нынче превзошелъ всѣ ожидан³я. Между прочимъ, въ этой пестрой толпѣ Половецк³й замѣтилъ повара Егорушку, который почему то счелъ нужнымъ спрятаться. Затѣмъ онъ встрѣтилъ Егорушку уже въ обществѣ брата Иракл³я. Они о чемъ то шептались и таинственно замолчали, когда подошелъ Половецк³й.

   - Ты какъ сюда попалъ? - спросилъ Половецк³й смущеннаго Егорушку.

   - А такъ, ваше высокоблагород³е,- по солдатски вытянувшись, отвѣтилъ Егорушка.- Грѣхи отмаливать пришелъ. Значитъ, на нашемъ пароходѣ "Братѣ Яковѣ" ѣхалъ нашъ губернаторъ... Подаю ему щи, а въ щахъ, напримѣръ, тараканъ. Ужъ какъ его, окаяннаго, занесло въ кастрюлю со щами - ума не приложу!.. Ну, губернаторъ сейчасъ капитана, ногами топать, кричать, а капитанъ сейчасъ, значитъ, меня въ три шеи... Выслужилъ, значитъ, пенс³ю въ полномъ смыслѣ: четыре недѣли въ мѣсяцъ жалованья сейчасъ получаю. Вотъ и пришелъ въ обитель грѣхъ свой замаливать...

   - Экъ тебя угораздило! - жалѣлъ братъ Иракл³й.

   - Куда же вы теперь? - спросилъ Половецк³й.

   - А вотъ ужъ этого, ваше высокоблагород³е, я никакъ даже не могу знать. Изъ всей родни есть у меня одинъ племянникъ, только не дай Богъ никому такую родню. Глазъ то вѣдь онъ мнѣ выткнулъ кнутовищемъ, когда я выворотился со службы... Какъ же, онъ самый!.. Я значитъ, свое сталъ требовать, что осталось послѣ упокойнаго родителя, разспорились, а онъ меня кнутовищемъ да прямо въ глазъ...

   - Однимъ словомъ, веселый племянникъ,- подзадоривалъ братъ Иракл³й.

   Въ течен³е дня Половецк³й нѣсколько разъ встрѣчалъ Егорушку въ обществѣ брата Иракл³я, и Половецкому казалось, что солдатъ къ вечеру былъ уже съ порядочной мухой. У нихъ были как³я то тайныя дѣла.

   Комнату Половецкаго въ страннопр³имницѣ занялъ бобыльск³й купецъ Теплоуховъ, пр³ѣхавш³й на богомолье съ женой, молодой и очень видной женщиной.

   - Ну теперь онъ будетъ тише воды - ниже травы,- объяснилъ братъ Павлинъ,- потому боится своей Пелагеи Семеновны и въ глаза ей смотритъ. Очень сурьезная женщина, хотя и молодая...

   Дѣйствительно, Теплоуховъ держалъ себя, какъ совсѣмъ здоровый человѣкъ. Онъ поздоровался съ Половецкимъ, какъ со старымъ знакомымъ.

   - Ну, какъ вы тутъ живете? - довольно фамильярно спросилъ онъ Половецкаго.- Настоящее воронье гнѣздо... х-ха!..

   - Кому что нравится,- уклончиво отвѣтилъ Половецк³й.- Вотъ вы пр³ѣхали-же?..

   - Жена притащила, а потомъ особливый случай вышелъ...

   Половецкому совсѣмъ не хотѣлось разговаривать съ истеричнымъ купчикомъ, но Теплоуховъ не отставалъ. Они прошли на скотный дворъ, а потомъ за монастырскую ограду. День выдался теплый и свѣтлый, съ той печальной ласковостью, когда солнце точно прощается съ зеылей и даритъ ее своими послѣдними поцѣлуями. Въ самомъ воздухѣ чувствовалась близость холоднаго покоя.

   - А все-таки хорошо...- думалъ вслухъ Теплоуховъ, когда они вышли на монастырск³й поемный лугъ, выступавш³й въ озеро двумя лѣсистыми мысками. - Вѣдь вотъ чего проще: заливной лугъ. Мало ли у насъ такихъ луговъ по р. Камчужной, а вотъ, подите, монастырск³й лугъ кажется особеннымъ... да... И хлѣбъ обительск³й тоже особенный, мы его съ женой домой увозимъ, и щи, и каша. Да все особенно...

   Они прпсѣли на сваленное бревно, гннвшее безъ всякаго основан³я. Теплоуховъ оглянулся и заговорилъ уже другимъ тономъ:

   - А вѣдь я тогда обманулъ игумна... Ей Богу! Вѣдь нарочно пр³ѣзжалъ ему каяться, а словъ то и не хватило. Нѣту настоящихъ словъ - и шабашъ. У меня такая бываетъ смертная тоска... Слава Богу, кажется, все есть, и можно сказать, что всего есть даже черезъ число. Нѣтъ, тоска... А тутъ... Да, тутъ вышелъ совсѣмъ даже особенный случай...

   Онъ сдѣлалъ остановку, перевелъ духъ, оглядѣлся кругомъ и заговорилъ уже шопотомъ:

   - Мнѣ все исправникъ Палъ Митричъ представляется... Тогда ѣду въ обитель, а онъ спрятался за сосну и этакъ меня пальчикомъ манитъ. Въ такомъ родѣ, что вотъ-вотъ скажетъ: "Голубчикъ, Никаноръ Ефимычъ, выпьемъ по маленькой"... Ей Богу! Трясетъ меня, потомъ холоднымъ прошибло, а онъ все по сторонѣ дороги за мной бѣжитъ... И вѣдь какъ ловко: то за дерево спрячется, то за бугорокъ, то въ канавку скачетъ. Откуда прыть, подумаешь... А мой кучеръ какъ есть ничего не видитъ. Еле живъ я тогда до обители добрался. Ну, думаю, игуменъ отмолитъ навожден³е... Два дня прожилъ, а сказать ничего не могъ.

   - Можетъ быть, вы много пили передъ этимъ? - спросилъ Половецк³й безъ церемон³и.

   - Напитки принимаемъ, это дѣйствительно, но только свою плепорц³ю весьма соблюдаемъ и никогда въ запойныхъ не состояли...

   - А вашъ отецъ пилъ?

   - Ну, это другой фасонъ... Тятенька отъ запоя и померши. Такъ это разсердились на кучера, посинѣлъ, пѣна изъ устъ и никакого дыхан³я. Это, дѣйствительно, было-съ. Тятенька пили тоже временами, а не то, чтобы постоянно, какъ пьютъ дьякона или вонъ поваръ Егорка. А я-то испорченъ... Была одна женщина... Самъ, конечно, виноватъ... да... Холостымъ былъ тогда, ну баловство... Она-то потомъ вотъ какъ убивалась и руки на себя непремѣнно хотѣла наложить. Ну, а добрые люди и научили...

   Наступалъ тих³й осенн³й вечеръ съ своей грустной красотой. Озеро чуть шумѣло мелкой осенней волной. Половецк³й задумался, какъ это бываетъ въ так³е вечера, когда на душѣ и грустно, и хорошо безъ всякой побудительной причины. Его изъ задумчивости вывелъ Теплоуховъ.

   - Смотрите, смотрите, какъ святой отецъ удираетъ...- шепнулъ онъ, показывая головой на кусты ивняка, обходивш³е зеленой каймой невидимое моховое болотце.

   Дѣйствительно, на опушкѣ стоялъ, покачиваясь, поваръ Егорушка, а между кустами мелькала сгорбленная фигура брата Иракл³я.

   - Эй, отецъ, куда ты торопршься? - окликнулъ его Теплоуховъ. - Иди къ намъ, поговоримъ... Соскучился я о тебѣ, братчикъ.

   Братъ Иракл³й нерѣшительно остановился, но, увидѣвъ Половецкаго, вышелъ изъ кустовъ. Очевидно, ему не хотѣлось показать себя трусомъ.

   - Что же, я и подойду... - говорилъ онъ, дергая своей жилистой шеей.- Даже очень просто...

   - Ну, садись рядкомъ да поговоримъ ладкомъ,- приглашалъ Теплоуховъ.- Про тебя все Палагея Семеновна спрашиваетъ... Соскучилась, говоритъ. Заходи ужо къ намъ чайку испить...

   Присѣвш³й было на бревно братъ Иракл³й вскочилъ, какъ ужаленный. Онъ какъ-то жалко улыбался и смотрѣлъ на Теплоухова испуганными глазами.

   - Да, пришелъ бы, братчикъ,- продолжалъ Теплоуховъ.- Палагея Семеновна малиновымъ вареньемъ угоститъ... А ты разсказалъ бы ей какой-нибудь сонъ.

   Братъ Иракл³й весь побѣлѣлъ, плюнулъ и бѣгомъ бросился къ монастырской оградѣ.

   - Ей, отецъ, воротись! - кричалъ Теплоуховъ, надрываясь отъ смѣха.- Ха-ха... Не любитъ.

   - Вы его чѣмъ-то обидѣли? - замѣтилъ Половецк³й.

   - Нѣтъ, такъ... къ слову... Вѣдь онъ дѣвственникъ и боится женщинъ. А Палагея Семеновна очень его любитъ. Она у меня особенная.. Весьма все божественное уважаетъ. Училась-то по псалтыри да по часовнику...

   - А сны при чемъ?

   - Ахъ, это совсѣмъ другое... Больной онъ, Иракл³й, и человѣкъ строгой жизни. Я его тоже очень люблю... Днемъ-то ѵ него все хорошо идетъ но части спасен³я души, а по ночамъ разные неподобные сны одолѣваютъ. И то, и другое приснится, и на счетъ женскаго полу случается... Ну, ему это и обидно, что благодать отъ него отступаетъ.

   - Такого человѣка можно пожалѣть, а не смѣяться надъ нимъ...

   - Совершенно вѣрно изволите выражаться. Но строптивецъ онъ, доносы разные пишетъ на всю брат³ю... Ну, пусть и самъ потерпитъ. Въ ихнемъ зван³и это даже полагается... Терпи - и конецъ тому дѣлу. Которая дурь-то и соскочитъ сама собой...

   Половецк³й потомъ видѣлъ мелькомъ Палагею Семеновну. Это была красивая, рослая молодая женщина,- не красавица, но съ однимъ изъ тѣхъ удивительныхъ женскихъ русскихъ лицъ, къ которымъ такъ идетъ эпитетъ "ясноликая". У нея всякое движен³е было хорошо, а особенно взглядъ большихъ, сѣрыхъ, глубокихъ глазъ. И говорила она особенно - ровно и пѣвуче, съ какими-то особенно-нѣжными воркующими переливами въ голосѣ.

  

  

   По случаю "престола" въ обители публика толклась дня три. Половецк³й съ европейской точки зрѣн³я могъ только удивляться, сколько у этой публики свободнаго, ненужнаго времени. Между прочимъ, и Теплоуховы не представляли исключен³я.

   - Эхъ, пора домой! - повторялъ Теплоуховъ, когда встрѣчалъ Половецкаго.- И зачѣмъ только мы проѣдаемся въ этомъ вороньемъ гнѣздѣ?.. Терпѣть не могу монаховъ, всѣ они дармоѣды.

   - Ну, это вы говорите лишнее и даже не думаете того, что говорите.

   - А у меня разныя мысли: дома - однѣ, въ дорогѣ - друг³я, въ обители - третьи...

   Когда Теплоуховы уѣхали, и ихъ комната въ страннопр³имницѣ освободилась, Половецк³й опять хотѣлъ ее занять. Онъ отыскалъ свою котомку, спрятанную подъ лавкой, за сундучкомъ брата Павлина. Котомка показалась ему подозрительно тяжелой. Онъ быстро ее распаковалъ и обомлѣлъ: куклы не было, а вмѣсто нея положено было полѣно. Свидѣтелемъ этой нѣмой сцены опять былъ братъ Павлинъ, помогавш³й Половецкому переѣзжать на старую квартиру. Для обоихъ было ясно, какъ день, что всю эту каверзу устроилъ братъ Иракл³й.

   - Михайло Петровичъ, Богъ съ вами...- бормоталъ братъ Павлинъ, перепутанный случившимся.

   А Половецк³й стоялъ блѣдный, съ искаженнымъ отъ бѣшенства лицомъ и смотрѣлъ на него дикими, ничего невидѣвшими глазами. Въ этотъ моментъ дверь осторожно пр³отворилась, и показалась голова брата Иракл³я. Половецк³й, какъ дик³й звѣрь, однимъ прыжкомъ бросился къ нему, схватилъ его за тонкую шею, втащилъ въ комнату и, задыхаясь, заговорилъ:

   - Гдѣ кукла, несчастный?!.. Гдѣ кукла?!..

   - Я... я... ные зна...аю...- бормоталъ братъ Иракл³й, безсильно барахтаясь въ желѣзныхъ рукахъ обезумѣвшаго Половецкаго.- Я... я...

   - Гдѣ кукла?!..

   - Иракл³й, отдай...- дросилъ братъ Павлинъ.- Для чего она тебѣ?..

   - Н-нѣ-ѣтъ у м-меня ничего... Отпустите меня...

   - Гдѣ кукла?! - рычалъ Половецк³й, не помня себя отъ ярости.

   Брату Иракл³ю досталось-бы совсѣмъ плохо, если бы не вступился за него братъ Павлинъ.

   - Михайло Петровичъ, опомнитесь... Михайло Петровичъ, Богъ съ вами...

   Половецк³й бросилъ брата Иракл³я на лавку, какъ котенка, и загородилъ собою дверь.

   - Ты отсюда живой все равно не выйдешь...- глухо говорилъ онъ.- Да, не уйдешь...

   Братъ Павлинъ всталъ между ними и уговаривалъ брата Иракл³я добромъ отдать куклу. Тотъ тяжело дышалъ и смотрѣлъ на Половецкаго злыми глазами.

   - Нѣтъ у меня никакой куклы...- повторилъ онъ.

   - А куда ее дѣлъ? - допытывалъ братъ Павлинъ.- Вотъ до чего довелъ Михайлу Петровича, строптивецъ... Ну, покайся добромъ, Иракл³й...

   На Иракл³я напало непобѣдимое упрямство, и онъ даже улыбнулся кривой улыбкой, что опять взорвало Половецкаго.

   - Га-а-а!..- зарычалъ онъ, бросаясь опять къ нему.- Тебѣ смѣшно, негодяю? Га-а-а...

   Брату Павлину стоило большого труда предупредить новую схватку. Половецк³й весь трясся отъ охватившаго его бѣшенства, а братъ Иракл³й забился въ передн³й уголъ и устроилъ баррикаду изъ стола.

   - Иракл³й, голубчикъ, покайся... - умолялъ его братъ Павлинъ.- Вѣдь ты это такъ сдѣлалъ, не отъ ума... Злой духъ напалъ на тебя...

   Почувствовавъ себя до нѣкоторой степени въ безопасности, братъ Иракл³й проговорилъ:

   - Что вы привязались ко мнѣ съ куклой? Можетъ, она сама ушла изъ обители...

   Половецк³й по какому-то наит³ю сразу понялъ все. Въ его головѣ молн³ей пронеслись сцены таинственныхъ переговоровъ брата Иракл³я съ Егорушкой. Для него не оставалось ни малѣйшаго сомнѣн³я, что куклу унесъ изъ обители именно поваръ Егорушка. Онъ даже не думалъ, съ какой это цѣлью могло бытъ сдѣлано, и почему унесъ выкраденную Иракл³емъ куклу Егорушка.

   - Братъ Павлинъ, идемте...- рѣшительно заявилъ онъ.- Мнѣвасъ нужно...

   Братъ Павлинъ повиновался безпрекословно. Когда они вышли изъ комнаты, Половецк³й спросилъ, не видалъ-ли онъ, когда ушелъ изъ обители поваръ Егорушка.

   - А недавно... Съ часъ время не будетъ, Михайло Петровичъ.

   - Это онъ унесъ куклу... Ради Бога, пойдемте со мной, Мы его еще успѣемъ догнать...

   Прошло минутъ десять, пока братъ Павлинъ бѣгалъ отпрашиваться къ игумену. Половецк³й ждалъ его за воротами.

   - Ради Бога, скорѣе,- умолялъ онъ. - Мы его догонимъ...

   Они быстро зашагали по монастырской дорогѣ. Впереди никого не было видно. Половецк³й молчалъ. Братъ Павлинъ едва поспѣвалъ за нимъ.

   - Ахъ, какой случай...- повторялъ онъ.- Какой это вредный человѣкъ братъ Иракл³й...

   Такъ они прошли до самой повертки, гдѣ монастырск³й: вроселокъ выходилъ на трактовую дорогу. Половецк³й еще издали замѣтилъ куривш³йся подъ елью огонекъ и рѣшилъ про себя, что это сдѣлалъ привалъ поваръ Егорушка. Дѣйствительно, это былъ онъ.

   - Да вѣдь это Егорка!... - изумился братъ Павлинъ. - Недалеко ушелъ...

   Поваръ Егорушка лежалъ, уткнувшись лицомъ въ траву, и спалъ мертвымъ сномъ. Рядомъ съ нимъ въ качествѣ corpus delicti валялась пустая сороковка. Дорожная котомка замѣняла сначала подушку, а теперь валялась въ стбронѣ. Половецк³й бросился къ ней и первое, что увидѣлъ - двѣ выставлявшихся изъ котомки кукольныхъ ноги.

   - Я говорилъ... да...- радостно шепталъ Половецк³й, торопливо развязывая котомку.

   Проснувш³йся Егорушка принялъ брата Павлина и Половецкаго за разбойниковъ и даже крикнулъ: караулъ! Но брать Павлинъ зажалъ ему ротъ рукой.

   - Это моя кукла, зачѣмъ ты ее стащилъ? - строго заговорилъ Половецк³й.- Какъ ты смѣлъ...

   - Никакъ нѣтъ-съ, вашескорол³е... Это мнѣ Иракл³й подсунулъ, чтобы я съ бумагой владыкѣ передалъ. Моей причины тутъ никакой нѣтъ... А чья кукла - спросите Иракл³я.

   Половецк³й торопливо завязалъ куклу въ платокъ, сунулъ какую-то мелочь Егорушкѣ и молча зашагалъ обратно къ обители. Братъ Павлинъ едва его догналъ уже версты за двѣ.

   - Михайло Негровичъ, знаете, какую штуку устроилъ нашъ Иракл³й? - говорилъ онъ, едва переводя духъ. - Онъ написалъ на васъ новый доносъ, а къ доносу приложилъ вашу куклу, чтобы Егорушка передалъ владыкѣ уже все вмѣстѣ. Вотъ вѣдь какую штуку удумаетъ вредный человѣкъ...

   Половецк³й ничего не отвѣчалъ. Онъ все еще не могъ успокоиться отъ пережитаго волнен³я.

   Вечеромъ, оставшись одинъ въ своей комнатѣ, Половецк³й развернулъ узелокъ, посадилъ, какъ дѣлалъ обыкновенно, куклу на столъ и побѣлѣлъ отъ ужаса. Ему показалось, что это была не та кукла, не его кукла... Она походила на старую, но чего-то не хватало. Вѣдь не могъ же Иракл³й ее поддѣлать...

   - Нѣтъ, не та...- шепталъ Половецк³й побѣлѣвшими отъ волнен³я губами.

  

---