Неизвестные Авторы - Русские повести 15-18 веков

д, раскаявся о непотребном житии своем, поминая пресвятыя богородицы чюдотворнаго образа великия и неизреченный чюдеса, такожде и свое первое добродетельное житие. И плакався со слезами, горце рыдая и моляше князя Андрея Дмитриевича, да сотворит с ним милость, богатством его промыслит, яко богу угодно и пречистой его матери богородице. Еже на пользу души его, тако да устроит.

   Князь же Андрей Дмитриевич, боголюбив сый, нимало закоснев, но вскоре таковым его безчисленным богатством монастырь создав пресвятыя богородицы, глаголемый Колоческий, идеже церковь Лукою прежде поставлена бысть, в ней же бяше чюдотворяая икона божия матере, от нея же многая чюдеса содевахуся и до сего дни. Боголюбивый же князь Андрей Дмитриевич моляся чюдотворному образу пречистыя богородицы и глаголя: "Посетил мя господь бог своею неизреченною милостею таковым чюдотворным образом и град сей и окрестная веси и пределы града моего - благословение прадед моих". И глаголя, моляся: "Державная моя помощница и великая воеводо и надеждо всем христианом, не остави нас, всегда надеющеяся на тя". И, совершив молебная пения, даде в дом чюдотворного образа пречистыя богородицы на пропитание братии села и имения множество и глаголя: "Бог с нами, никто же на ны". Тогда в том монастыре и Лука пострижеся в монашеский образ и поживе в нем неколико лет во умилении и в слезах и в покаянии дондеже и преставиея о господе. Честнаго же чюдотворнаго явления образа богоматере торжественное празднество совершается месяца июля в девятый день.

  

  

  

   Бысть в державе Российского государства в княжение царя и великого князя Иванна Василивича Московского и всея Росии* и при митрополите Филиппе.*

   Бе во граде Владимере презвитер некий живяше, именем Тимофей. Случися ему, быть по божию попущению, искус сицев на пагубу души его.

   В первую убо неделю святаго и великого поста обычай имеют православнии християне, боголюбивии людие, мужие и жены и младые дети, поститися всю неделю. И постившися в пяток вечер ко отцем духовным на покояние приходити и от гресех своих очищатися, и в субботу на литургии приимати пресвятое тело и кровь Христа бога нашего. Тако ж и к сему попу Тимофею прииде на исповедание грехов девица некая, красна зело, дщи от славных града того. И бывшим им на едине в церкви двема, и начат священника диявол на девицу неутолимою похотию разжигать. Священник же, немогши терпети разгорения плоти своея, и падеся над девицею в церкви, не убояся божия суда и вечного мучения лютого.

   И сотворив грех со девицею, и убоявся изымания, и бежа из церкви вон в дом свой, утаяся всех людей, да неявлен будет властем града того, и про то б ему злою смертию не умереть. И оседла конь свой, и премени свой образ поповский, и оболокся в воинскую одежду, и неявився ни сказався жене своей, ни детем своим, и всед на конь свой и скоро погна из дому своего. И из града своего бежаше на чюжую страну, в поганскую землю Татарскую, в Казань. *

   И тамо в орду прибежав и вдастся царю казанскому служити и отвержеся веры християнския и священнический чин попра, и босурманскую злую срачинскую веру прият, и поят себе две жены.

   Ох, увы ему! первие бе чиститель и говеин священник и предстатель престолу божию и споручиик грешных душ, и потом зол гонитель бысть и лют кровопийца християнеск и воивода в Казани храбр. И часто его посылаше царь с татары своими воевати страну отечества его, Русския земли християн. И живяше он 30 лет в Казани и царю служа и разбогател вельми.

   Бог же, нехотя грешнику смерти, но хотя обратитися ему и живу быти, восхоте же и сего преступника в первое благочестие ввесть.

   По времени ж посла его царь на то ж обычное злое и беззаконное дело, яко ж и преже, пролияти неповинныя крови русских людей. Он же иде по словеси царя и повоева некую часть Русския земли, и возвратися в Казань с руским полоном. Едущу ж ему чистым великим полем х Казани, и пусти полк свой впреде себе, сам же един остася назаде, ездяше некоего ради орудия. Едущу ж ему на коне своем в полудни после полка своево далече, и воспомянув согрешения своя, и пояше умильно красный стих любимый пресвятей богородице: "О тебе радуется обрадованная всякая тварь".

   Тогда ж по случаю бежа ис Казани пленник некий, отрок руской, и западше лежаше утаяся в дуброве три дни в траве по страну путя того, ждущий докуды минет весь полк татарский, чтоб, востав от места того, и паки побежати путем татарским, не блудяся, к Руси.

   И егда отрок слыша поюща стих и, востав от лежания своего и мнев поющаго стих быти руского человека, и нестрашася, радостен изыде оттуду и потече от дубравы на путь и явися тому окоянному варвару, преже бывшему попу. Он же видев отрока ярыма своима очима звериныма и похватив меч свой наг и хоте отроку главу отсещи. Пленник же паде на землю з горькими слезами, милости прося у него, чтобы не убиен был от него. И сказа ему о себе, яко "пленник есть, русин, бежа ис Казани на Русь, и слышах тебе по руски поюща великий стих богоматере, еже есть богородичен, любезнейший есть той стих всех стихов богородичных, и у нас его на Руси поют честно, славящий пресвятую богородицу нашу молитвенницу и заступницу. И чаях тебе русина быти и явися, господине, лицу твоему, не бояся". Преступник же то слышав, и жестокое и каменое свое сердце во умилении положи, и начаша великим гласом жалостно плакати и рыдати, и сшед с коня о землю убиватися, яко устрашитися отроку тому, и в мале не побежа от него, диеяся в себе, что се таково есть сотворится, бе бо и отрок той грамотен же бе. И плакася от полудне того до вечера, доколе же премолче гортань его и слезы исчезосте от очию его. И обозревся со отроком ту и спа до утра на траве, дав отроку нечто мало снести, сам же ничего не вкуси.

   Пленник же нача прилежно спрашивати его, глаголя: "Что се, господине, есть, и что печаль твоя, и про что столь горько плачеши, повеждь ми рабу своему". Он же утишився от плача и мало пришед в себе, и вся отроку вышереченная поведа, яко поп на Руси быв. Пленник же увещеваше его на покояние обрати" тися, яко бог наш милостив есть и кающихся от грехов очищает. Он же рече отроку: "Молю же тя, отроче, и заклинаю тя великим богом нашим Исус Христом, пришедшим в мир грешники спасти, да сотвориши ми любовь духовную; иди отселе ныне от мене без боязни на Русь к Москве, и пришед возвести о мне вся митрополиту вашему, еже сказах тебе. Аще есть такому грешнику покояние, и о" бы мя восприял и запретил и простил, како подобает по заповеди господа бога и спаса нашего Иисуса Христа; дабы и печаловался о мне великому князю Московскому, дабы мя и он простил во всем моем зле, еже много лет воевах землю его и християнство губя. Да рукописание бы прощение мне во всем написал, и двема печатьми запечатав, великого князя печатаю да своею печатню другою, да тогда веры иму. Да по двою месяцу писание прислал бы ми с тобою на се ж место, и аз бы с радостию и без сумнения к Москве ис Казани приехал, и вдал бы ся в монастырь плакатися грехов своих. Ты ж, брате, потрудися бога ради о мне всем сердцем своим без лености, да воздаст тебе господь труда твоего ради многу мзду во царствии своем". И одари отрока сребром немало. И обещася ему отрок истинно и неленостно повеленная им сотворити.

   И воставше заутра и тако ж много плакався босурманин, и целовавшеся оба разъехавшеся. Отрока отпусти к Руси, а сам х Казани за полком своим скоро погна.

   Отрок же к Москве пришед, и скоро сказа вещь сию митрополиту Филиппу. Истинны ж пастырь церкве Христове в той ж час скоро шед в полату и возвести сыну своему духовному, великому князю, все подробну, еже ему отрок что сказал. Князь же великий и митрополит умилишася зело, и в размышлении оба надолзе быша, и призваше отрока паки пред себя, вопрошающе его паки о вещи сей, аще истинна ли тако есть. Отрок же и паки тож сказа им истинну подробну. И помянуша они евангельское слово реченное: "Аще изведеши достойного от недостоинства, яко уста моя будеши". И советовавше между себе князь и митрополит, и написавше грамоту и запечатавше своими печатьми, и послаша со отроком к босурману тому, и прощение ему, покаявшемуся от тьмы в свет, сказаше, и во всем его простиша и наказавше звати его, чтоб ехал к Москве безо всякия боязни, и да будет честен службе великому князю.

   Наставшу ж третьему месяцу пленник же, отрок той, тщася безо лжи любовь божию сотворити и тамо итти; то бо есть истинная любовь, кто положит душу свою за брата своего. И доиде отрок полем многия дни до уреченного места того. И поспе на срок свой, и ту пришед, ждаше бесермана два дни и мнев, яко уже не быти ему.

   В третий ж день зряше отрок прилежно х Казани, прямо на горе высоце на древе возлежши, и узрел: се гнаше полем един человек от Казани путем на двух скорых драгих конех своих к месту тому, вельми спеша. Отрок же позна, яко той есть друг его босурман, и в мале скрыся от него, искушая его. Он же прискочи на место то и невиде отрока, чаях, солгаше ему и непришедша во уреченный день и час. И свержеся с коней долу на землю и вопияше со слезами и плакашеся вельми, яко могуща той и самое камение с собою на плач подзигнути, и неможаше от плача утешитися, верстою бо он в пятьдесят лет быв. Тако ж скоро отрок явися ему, борзо к нему з горы идя. Он же видев его издалеча грядуща к себе и тако ж позна его, и потече скоро против его, и объем паде на выю отроку, целуя его и плачющи з горькими слезами и глаголя ему: "Что ти воздам, любимый брате и нельстивый друже и верный посланниче и великотрудниче, еже мне поганому сотворил еси". Отрок же взем влагалище из-за пазухи своя и разверз и выняв из него грамоту, за двема печатьми запечатану, и вдаст ему. Босурман же приим ю и прочет со многими слезами и вопияше непрестанным гласом мытаревым: "Боже, милостивый буди мне грешному, безаконному преступнику. Боже, очисти грехи моя. Боже, прости беззакония моя и помилуй мя". И простер руце свои на небо и рече: "Боже щедрый, благодарю тя, человеколюбче, грешным милостив, яко сподобил мя еси, окоянного, от начального пастыря моего беззаконию моему прощение прияти". И абие внезапу паде на землю тихо. И нозе свои, яко жив, простре и обретеся мертв.

   Отрок же во ужасе надолзе быв. И разуме истинно, яко умер есть. Отрок же взя с него драгия ризы и всю воинскую збрую, и облече его в смиренныя своя одежды, и ископа землю, и погребе его ту со слезами, и нощь ту преспа у гроба его. Тимофей же явися во сне у гроба своего отроку тому: "Благодарю тя, яко тебе ради приях от бога прощение грехов своих. Да взем коня мои со всем, еже на них за труды своя, иди отсюду на Русь и поминай мя до живота своего молением и милостынею и прошением".

   Отрок же на утрие простився у гроба его, и взят коня оба драгия Тимофеевы со всею драгою збруею, и обрете на них басмаги великия, полны злата и сребра и драгова камения. И всед на них и поеде, радуяся и веселяся, на Русь.

   И приехав к Москве и подробну поведа о Тимофее случившееся великому князю московскому и митрополиту яко: "Умре и погребен бысть от мене", и како видеся во сне. И оставшая Тимофеева вся показа им. Князь же и митрополит удивишася о сем и прославиша бога и разсудиша, яко прият его бог на покояние, и слезами очистися, и простишася греси его, и душа его спасеся. Отроку ж тому князь и митрополит все имение Тимофеево отда, великое богатество. Е[ще] ж к тому князь великий и земли удел даде ему.

   Сия ж повесть много лет ненаписана бысть, но так в людех в повестех ношашеся. Аз же слышах от многих сие и написах пользы ради прочитающим, да не отчаются грешнии спасения своего, но притекут ко всемилостивому господу истинным покоянием, и отпущение грехов получат, и жизни вечней сподобятца, и в бесконечный веки на небеси с праведными имут царствовати.

  

  

  

  

   Бе же сие в лето 7085-го, во царство благовернаго и христолюбиваго государя нашего, царя и великого князя Ивана Васильевича, всея Русии самодержца, * и при благоверных его царевичех, царевиче князе Иване Ивановиче и царевиче князе Федоре Ивановиче. * Правящим и[м], государем нашим, добре православный християнство Росийское царство, от окольных же неверных царей и королей и всяких начальник, воюющих и насилующих его, государя, Росийское царство, православных, и яже под его царскою десницею всех живущих обороняше и защищашя. Наипаче за святыя церкви и честныя монастыри и за святую православную християнскую веру изрядно на враги стояще и побораху.

   Бе бо от бога первопрестольный християнский царь во вся четыре конца вселенныя [именовашеся], совершенные его ради святыя християнския веры хранящего и тверде сию держати и хранити непорочней повелевающего.

   В та же времена на его государство прииде к нему, государю, весть от полунощныя страны Росийского его царства о насилии и о нахожении вой худейших, паче иных земли, от Вифлянския земли немец: * не токмо же многим государевым страны тоя градом и весем многа зла сотворяют и насилуют, но и чюдотворное и святое место Успение пречистыя богородицы Печерского монастыря * около все обвоеваша и запустошиша и многозельная злая монастырю творяху. Слышав же сие, христолюбивый царь и государь, князь великий Иван Васильевич всея Русии, яко не токмо его государевым градом и всем тамо приближным насилуют, но и [на] чюдотворное Печерское место крепце вооружаютца, утесняют. Сего ради не токмо во отмщение вое посылает на вифлянския немцы, но и сам царь государь за богородицын дом на враги воополчаетца и со благоверным своим царевичем со князем Иваном Ивановичем. Приемши же царь государь благословение от отца своего Антония митрополита, пути ся касает. *

   Достигшу же государю нашему своея вотчины, славнаго града Пскова, в том же граде Пскове благоверный царь государь по чину устраяет своих бояр и воивод, коегождо над поведенным его полком воиводствовати и по чину правити: бе бо той град на рубеже от неверных градов насилующих враг.

   Пути же шественну на враги начинающуся из славнаго града Пскова.

   Приходит же благоверный царь государь в соборную церковь Живоначальныя Троица * и припадает со слезами пред святым образом живоначальней троицы и молит в троицы славимаго бога, дабы ему, государю, бог подал милость свою свыше и победу на неверные враги и насилующих во Христа верующему народу.

   Такоже приходит пред чюдотворную икону пречистыя богородицы, слезы же многи проливает пред святым ея образом. "Вем бо, - рече, - госпоже богородице, яко елика просиши у сына своего и бога, и не презрит моления твоего. Молися, госпоже богородице, о рабе своем, и да исполнит бог желание сердца моего, яко да возвысит десницу мою грешнаго раба твоего на враги насилующих на християны, наипаче на святое место, в нем же изволитися тебе и славитися имени твоему святому и за живущее в нем рабы сына твоего и бога, и словославящих и возвеличающих е".

   Такоже приходит к сроднику своему, к благоверному великому князю Гаврилу Всеволоду, * псковскому великому чюдотворцу, к чесныя его раки. Сего же на мнозе со слезами на молитву [и на помощь] призывает.

   Знаменавше же ся силою воображения креста Христова от печерского игумена Селивестра. * Такоже по чюдотворным иконам знаменавшися и многия обеты святым местом и чюдотворным и святым иконам воздати обещавшеся, наипаче Печерскому манастырю, в дом пресвятыя богородицы.

   Такоже благоверный царь государь настоящему своему пути касаетца. *

   Достигало же ему, государю, Вифлянские земли. * Слышав же сие, жители Вифлянския земли, немцы царское на них нашествие и разумеюще его в воинстве крепко сильна, немощь же свою знающе, возмятошася и восколебашася, яко пьянии. Овии же от них во ины страны бегаяше; * инии же во градех своих затворишася, на твердости же града надеющеся; овии же смущающеся: во градех ли седети крепко, или покоритися и з дарми руского царя, великого князя, государя срести, ведуще, яко твердоя их укрепленныя каменныя стены против руских стенабитных сосуд отстояти не могут.

   Божиею же милостию и пречистыя богородицы молением и святых великих чюдотворцов, царь государь и великый князь Иван Васильевич всея Русии не токмо отмстителем врагом божий явися, но и государь всей земли той Вифлянской по достоянию прославися.

   Овии же их грады за щитом восприимаша, сии же никоея милости ни живота не получиша. * Инии же немцы из своих градов за многия поприще схожаша и со многими дарми, и з женами своими, и з детьми царю государю поклонишася. Милосердие же своего государь над таковыми показоваша. Елицы же их на многолюдие или на твердости града надеющеся, крепцы вооружишася, сидети, у них же стены даже и до основания разрушити повеле, самих же розными горькими розличными смертьми их и жены их и дети умрети повеле, да и прочий страх примут.

   Слышав же сие от [о]крестныих суседех, суседи, курланския немцы, * яко от росийского царя государя никоя же твердость отстоятися не может, а приходящий к нему, ко государю, з дары и с честию великую ослабу приемлют, собравши же ся начальницы страны тоя курланских немец совет сотворше. Да пошлют к нашему государю со многими дарми послы своя, и да и милость руский государь да покажет над ними и над их землею милость и наложит по своему государеву хотению на них повселетную дань. Совету же их тако сотворившу. Умилостиве же ся государь до них, дары у них восприя, и им же повеле на старых своих местех жити, дани же на них повселетныя уложи и паки во свою землю отпусти их.

   Вифлянскую же землю до конца повоива, * многия грады восприя, живущее в них в плен отведе, богатество же их и безчисленное злато и сребро и узорочья всякия в царствующей град Москву прикати. Сам же царь государь, добр, здоров, славен победитель, во свою отчину на Рускую землю возвратися.

   Приходит же государь первие в дом пречистыя богородицы честнаго и славнаго ея Успения Печерского монастыря и припадает к пречистой богородицы чюдотворныя иконы в подножие на мрамор помоста церковнаго, слезы же яко струя ото очию испущающе, от уст же своих благодарныя песни богородицы возсылающе, обеты же своя вся богородицы устраяюще, отдающе безсчисленное множество злато и сребро пречистой в дом отдав. Многия села и узорочья но[во]плененныя к монастырю присовокупляет.

   И тако паки Пскова достизает, в соборную же церковь Жи~ воначальныя Троицы паки приходит и пред святыми иконами благодарныя слезы проливает, богу же и пречистой богородицы и всем святым и благоверному князю Гаврилу Всеволоду многорадостно сплетенныя хвалы возсылающе, обеты же своя вся исправляюще.

   Паки же славнаго своего града Москвы достизает и тамо велехвален победитель ото всех показася: не токмо в Русийском его царстве, но и по всем окрестным царством и королевством произнесеся высокое [его] над вифляны победительство.

   Паки же, по возвращении его государеве, во свою ему, государеву, вотчину, в славный царствующий град Москву, слышавше же сия курланския немцы царево от них отшествие и воя своя по домом своим упокоиватися распустившу, разстояние же многое от их земли знающе, в сопротивен же совет первому сотворяют со избегшимися к ним достальными вифлянскими немцы. К себе же присовокупляют и Литовския земли люди и вместо дани воинством на новоприемные государем грады воополчаютца: многим же градом пакости сотворше, онии же от "их паки восприемше. *

   Паки же сие слышав руский государь, яко не токмо обетов своих и по своим законом забыша, но и на брань воополчишася и грады паки восприемлют, розгневавшеся на них царь государь, паки в третее лето первого своего походу во отмщение на них пути ся приемлет. *

   Слышавше же [сие] враги и лестицы немцы царское на них свирепое ополчение и кийждо во своем помысле помощи иска" ша, страхом же и трепетом многим восколебашася, безсильнии же себе, яко мравье знающе. Приходят же в Литовскую землю, к литовскому королю Степану, от сего же помощи своей погибели увидети молят, вкупе же и совоспримают его на воспротивление брани с российским царем. Молебники же от себя к нему предпосылают богомерские христоненавидцы и поругателие Христовы вере и силы креста Христова, вере не сохранителие, но преступницы целования на вере креста Христова, росийского государя нашего изменников, князя Ондрея Курбского с товарыщи. *

   Сии же християн [н]енавистьцы, моления их слышав, яко желательно елени по писанию, на християнского государя помыслы воополчаютца, июдейским советом на владыку своего воздвигнути ков обещеваютца; тщательне же и изрядно к литовскому королю приходят, на росийского государя воинством подъемлют.

   Сей же всегорделивый совет их радостно приемлет: бе бо и сам той литовский король, неистовый зверь и неутолимый аспид, люторския своея веры воин, и рад бе всегда кровопролитию и начинания бранем. Лютый свирепый змеиный яд от своея несытыя утробы отрыгнув, войску же своему вооружатися повеле и готовитися, и с ними на Рускую землю устремися, * к старому Литовския земли их граду к Полоцку * в седьмое на-десять лето, отнележе взял его от Литвы государь наш.

   Рускому же государю нашему шествие пути и а немцы творяще, достигшу же ему, государю, славнаго града Пскова, вестницы же прибежах ис Полоцка, яко литовский король Степан со многим воинством идет на Полоцкий град. * Слышавше же сия царь государь и великий князь Иван Васильевич всея Русии напрасное его и татебное звериное устремление, воиводы же своя и многи воя во окрестныя грады Долотцку граду посла, воинские люди и стрельцы в Полотцко на осаду в прибавку посла: * бе бо ис тое украины людие с государем в воинском великом его собрании.

   Богу же попустившу крепкого сего врага на християны грех ради наших, весть же к государю нашему во Псков прииде, яко литовский король Полотцко взял и со окрестными его грады. * Многие же и бесчисленыя государевы воиводы и вой в Полотцки и во окрестных градех храбро мужествовавше, и крови своя за Христову веру излиявше, наипаче во граде Соколе изряднее паче ниже в ыных градех. Слышавша же сие, царь государь кручиною объят быв, но токмо глаголаше: "Воля господня да будет, якоже господу годе, такоже и бысть". Сам же царь государь возвратися к царствующему граду Москве.

   По сем 87-го году под седьмою тысещею, во второе лето по Полотцком взятии, разсвирепися и розгордися лютый той варвар, литовский король Степан, паки устремление пути показует на Рускую землю, * попущением же божиим, грех ради наших. И начало болезнем Руские земли, тамошныя украйны приемлет, яко забывше бога и возвратившеся на грехи, {В рукописи - враги. Исправлено по списку В.} яко же рече писания. Под Великия же Луки паки помышляет прийти. *

   Слышав же сие царь государь и великий князь Иван Васильевич всея Русии свирепое его нашествие, великою же кручиною объят быв. В Великий же Луки воевод своих посылает и во окрестные его грады многое войско во осаду приготовляет, к нему же послы своя посылает, * дабы з государем нашим мирен был.

   Он же, всегорделивый, ни ко ушесам {В рукописи ошибочно - никому же сам. Исправлено по списку В.} своим слышати о миру хотяще, государевых же послов безчестными и бездельными словесы своими отказав. К сему же и всезакрытый и зло-ядовитый, яко от адовы утробы, яд отрыгнув, яко не токмо на Луки Великие свирепство свое и на окрестный ему грады покозаваше, но сотонинским своим превозношением превознесеся на Великий же Луки и на славяый град Псков. Яко "не токмо, - рече, - Луки Великие восприиму со окрестными его грады, но и славный ваш великий Псков, яко же каменем жерновыим обратите сего имам и государь сему именоватися". Также и о Великом Новеграде многогорделивая изрече. Яко "не может, - рече, - ни един град укрепитися или отсидетися от великого польскаго краля и от множества храбрых литовских вой. О миру же никако ни в помысле, - рече, - прииму". Послы же государевы с собою и под Луки повеле взяти. "Да смотрите, - рече, - како грады государя вашего восприму и попленю".

   Прииде же та весть к государю нашему, яко не токмо о миру от него прияти, "о я послы его государевы бездельно с собою под Луки повезли, но и велехвальный свой помысл не токмо на Луки изрыгну, но вельми превознесеся гордостию на Великий Новград, паче же и преболее же на славный и богоспасаемый Псков град: "Той бо, - рече, - слышах, Псков град его превелик в земли вашей, каменооградными кредостьми преболе и паче иных утвержден. Сего ми, - рече, - преже подобает взяти: Великий Новград ни единаго дни противу меня постояти не может".

   Государь же, се слышав, вельми воздохнув из глубины сердца. "Воля, - рече, - господня да будет". В Великий же Новград воиводы посла. Во славный же и великий богоспасаемый град Псков посылает благоверный царь, государь я великий князь Иван Васильевич всея Русии боярина своего и воиводу, князя Василья Федоровича Шуйского-Скопина, * да боярина своего и воеводу, князя Ивана Петровича Шуйского, да воеводу Никиту [Ивановича] Очина-Плещеива, князя Ондрея Ивановича Хворостинина, князя Володимера Ивановича Бохтеярова-Ростовского, князя Василья Михайловича Ростовского-Лобанова и с ними воя многи.

   Сих же предпомяyутых бояр своих и воивод государь царь и великий князь Иван Васильевич всея Русии отпущаючи во Псков, наказует их своими царскими наказаньми, како им за православную веру християнскую, и за святыя церкви, за его, государя, и за его государевы дети, и за все православное християнство на враги стояти и битися с ними от всея душа и сердца и от всея крепости и с подручными вой, даже до смерти, и како всякими крепостьми утвердити града Пскова стены и бой учинити по чину, яко же подобает осаде крепце быти. Сими же многими наказаньми царскими наказав их царь государь и обеты царскими обещася им: аще господь бог избавит нас и вашим боярским и воиводским домыслом господь бог град Псков утвердит пожаловати обещеваетца их государь, яко ни на сердце у них кому чаянием таковыя от него милости.

   Бояре же и воиводы, яко истиннии раби, обещеваютца своему владыце творити по его наказанью, на том же и християнскою верою веровашася ему. И тако отпусти их в богоспасаемый град Псков: "Бог, - рече, - и богородица и вей святии с вами да будут".

   Бояре же и воиводы, приехав в богоспасаемый град Псков, по государеву приказу вся начата творити: градовныя стены утвержати каменными же и деревяным [я земляным] и всяким утвержением, елико им бог в сердце влагаше, и осаду крепце утвержаше. Головы же и дети боярские, и головы стрелецкие и стрельцы, и псковичи от мала и до велика, и всех избегшихся людей, иже во осаде быти, приводяще их к вере, рекше х крестному целованью.

   Королю же литовскому Степану под Луки Великия пришедшу, послы же государевы с собою приведшу. Многозельнаго нашего греха и многонеправдиваго ради ума беззаконнаго нашего, и за вся неправды наша пред богом и человеки, и всех злых грех ради наших предаде бог сему агарянину Луки Великие и со окрестными грады, лета 7088-го. * И паки возвратися в Литовскую землю, по Великих Луках взятья, со многим разгордением и возвышением, воя же своя упокоиваша, роспустившю.

   На весну же паки готовитися повелевает: "Славнее же и похвальнее, - рече, - прежних к нынешнему моему устремлению на Рускую землю быти подобает, занеже на славный град Псков итти. Вы же, любимая моя и храбрый воя и всего высокаго моего польского королевства и великого княжества литовского, со всеми моими подручными землями преудобрена и храбре утверженая, рыцарския отроки и непобедимыя витези, кийждо по своим отчинам и панствам розъежжаетеся, телеса своя и крепкия мышца утвержаете, великия же своя кони упокоивайте, ратныя же своя броня отделывайте и укрепляйте, на славный град Псков ратью всячески со мною уготовляйтеся! Имущий жены и хотяще с ними во Пскове панствовати, сии же со своими паньеми и з детьми во Псков да приуготовляютца".

   Сими же словесы лукавыми наказав и вышних своих гетманов и рохмистов и всего войска своего, и тако роспустив их, коегождо на свое панство. Сие же гарирече им: яко "по времени шествие пути листы возвещательныя {В рукописи - развращательная. Исправлено по списку В.} к вам имаю прислати". Сии же начальныя волки ко кровопролитию, извычнии его гетманы с подручными им мертвотрупаядательными псы, немилостивый их [вой] обещаваютца к своему королю, яко к неутолимому аспиду, по его повелению совершити, и розъехашаея кождо во свояси.

   Государю же нашему, царю и великому князю Ивану Васильевичю всея Русии, сие слышавши совершенное ему устремление на его государеву отчину, на славный град Псков уготовляющуся: времени же сего свирепству приспевающу, нашим христианским законом святому великому посту приходящу. Благоверный царь государь в преславный град Псков посылает по боярина своего и воиводу, по князя Ивана Петровича Шуйского. Сему же к нему, ко государю, к Москве приехавшу, роспрашивает же сего царь государь о градоукреплении {В рукописи - о граде укреплении.} великого града Пскова, како от них укрепишася великия крепости граду, и колицему наряду и в коих местех угодно стояти, и для которыя обороны коему от которого места быти, и всяческими людцкими укрепленьми колицем осаде крепце быти.

   Боярин же и воивода князь Иван Петрович Шуйский вся о том царю государю, порознь и по чину, и богонадежныя сотворенныя от них всякия крепости розказав, к сему же и присовокупляет богонадежныя слова, рече: "Надеемся, государь, свершенно надежею крепце на бога и на необоримую крепкую стену и покров, християнскую нашу заступницу, истинную богородицу, и на вся святыя и на твое государево царское высокое имя, яко Псков град от литовского короля всякими укрепленьми может отстоятися". Еже и бысть Христовою благодатию.

   Слышав же сия благоверный царь государь от боярина своего и воиводы, от князя Ивана Петровича Шуйского, многоукрепланыя от них во граде Пскове всякие крепости, боярское же и воиводское и всех подручных им вой, и крепкое и неослабное во осаде сидения, и всех жителей богохранимаго града Пскова непреклонную их веру, и всяким строением тщащеся за бога, и за своего государя, и за его государевы дети, и за православную Христову веру, и за своя домы и жены и дети умрети всем произволяющим за град Псков от литовского короля, нежели литовским королем при их животе взяту быти граду Пскову.

   По сему же разсмотрительне боярина своего богонадежное о отстоянии от литовского короля града Пскова царь государь слово слышит. Слезами же свое лице царское омакаше: "Богу, - рече, - богородицы и святым великим чюдотворцем град сей Псков в руце предаю, наипаче сроднику своему, благоверному князю Гаврилу Всеволоду, еже сам изволи в том богоспасаемом граде Пскове, в соборной церкви Живоначальныя Троица, честным его мощем положеным быти. Своею же милостию избавити имат сего от находящих враг на нь и сего ему в руце предаю. Потом же и вам, бояром своим и воиводам, всем воем и псковичем, аще по своему обещанию сотворите, еже к богу и ко мне обещастеся, яко истинным рабом на руки того града Пскова предаю, яко да господь бог наставляя всякими домыслы, елико коего бог вразумит, да утвержаютца во граде Пскове".

   Благоверный царь государь и великий князь Иван Васильевич всея Русии боярина своего и воеводу князя Ивана Петровича Шуйского паки отпущает в богоспасаемый град Псков. Сего же паки наказует всякими царскими наказаньми и ученьми, сему же едино вручает от своих царских уст и письменный наказ, высокою его царскою десницею утвержен. К сему же и приглашает царь государь, яко "yа тебе ми, [рече], на едином подобает всее тоя службы пытати, неже на иных товарыщех твоих и воиводах".

   Он же сия внят, яко "на тебе ми, - рече, - и мимо всех искати, еже во Пскове всего осады и службы", внятне же сия слова в сердцы восприят. Рабски же противу своего государя никако же вещати смеяше, ниже за многое наложенье от него государя толико бремя ни единаго слова отрицатися нача, но токмо царю государю отвеща: "Еже бог благоволи и тебе, государю, изволися, всячески по повелению твоему тобе, государю, раб еоми яз. И елико господь и богородица наставит, вседушевне сию врученную службу всесердечне истинно рад служити за град Псков".

   Наипаче сих, премногими словесы и великими обеты в царствующем граде Москве, в соборной церкви Пречистыя богородицы, * пред чюдотворным святым образом [пречистыя богородица], государю обещеваетца на том же вся творити по государеву наказу, и еже держати и сидети во осаде крепко со всеми пребывающими во граде Пскове християнскими народы и битися во Пскове за град Псков безо всякого порока с Литвою, даже до смерти. Еже и бысть благодатью Христовою. И паки отпущает его во Псков.

   Государев же боярин и воевода, князь Иван Петрович Шуйской, приехав во Псков паки з боярином и с воеводами, со князем Васильем Федоровичем Шуйским-Скопиным с товарыщи о укреплении града Пскова всякое тщание показоваше и непрестанно около града Пскова объезжая и веляше утвержати всякими крепостьми стены града.

   И паки, второе, приводят всех голов боярских и детей боярских, и голов стрелецких и сотников и стрельцов, и всех пскович к вере, рекше, х крестному целованью, яко же преже, абы за бога и за своего государя, царя и великого князя Ивана Васильевича всея Русии, и за его государевы дети, и за святыя церкви, и за православную християнскую веру, и за град Псков битися с литвою до смерти безо всякия хитрости. Во окольние же псковския пригороды тако же непрестанно з гонцы з грамоты розсылаше о укреплении градов, всякому утвержению веляше. По окольным же селам и волостем тако же посылаше, дабы кождо во свои приближные городы ехали з женами и з детьми и со всеми животы во осаду. И сицевым образом в богоспасаемом граде Пскове и по окольным пригородом всякое утвержение по бозе творяшеся.

   Искушению же божию, грех ради наших, на христианский род всячески попущающуся, высокогорделивому литовскому королю Степану всячески сердцем на богоспасаемый град Псков надымяшеся. Распалением же сердца и розгордения ради своея неутолимыя утробы вред своея лютости горлом и языком наружу изрыгаяся; время же своего походу на Рускую землю, на богоспасаемый град Псков все[м] объяви, листы возвательныя во всю Литовскую землю посылает.

   Во иныя же страны и во многие языки молебносовещательными грамоты, начальником коеяждо земля и их воином посылает, образом имуще писание сицево: "Король польской, князь великий литовский, руский, пруский, жемодцкий, мозовецкий, князь седмиградцкий и иных Степан. * Ближним моим другом и суседом, по имени начальному коегождо, на своем державстве радоватися! Да весте и еже извесно слышасте, елико мимошедшея два лета рускому царю пакости сотворих и колицы его грады приближныя к моей земли от власти отнях и своему высокому присовокупих державству; и елико во сразительном бою над его войском одоления покозовах; и елицем руским богатеством обогатихся и воины своя обогатих, в землю мою накатих всяким преизобилованьем Руския земли [сокровищ; и колико уничижение и страх Руския земли] нанесох и колику славу высокому своему королевству польскому и великому княжеству литовскому и всем моим подручным великим паном и гетманом и всем безчисленым воином приобретох. Сим же мимоходящих на прежняя простиратися начинаю. На высоком же степени стою, на высочайшая же и превысокая простираюся, яко же хитрословцы науча[ю]т и пишут: "На высоком ли холму стоиши, высочайше же того и преизобительнейшу гору ищу и среде ю владети начинай. Яко же и лев аще держит зайца [и видит верблюда, оставляет зайца] и гонит верблюда".

   Сицевым образом, всемудре и разсудительне усмотрех в нынешнее третьее лето, паче прежних, многосильным подъемом подымаюся на Рускую землю. Сам же, своим другом и соседом ближним, мудродруголюбныя советы совещаю, да аще хощете вкупе совещавшеся, да подыметеся со мною кождо со всесильным своим войском, и вкупе устремимся на Рускую землю, наипаче на славные Руския земля великий град, именуемый Псков.

   О сем же граде Пскове именно с[о]вещеваю вам и поведаю вам, яко же о нем слышахом. Первие зело превеликого сказываху, паче же четвероограден всекаменными стенами, * многославен же в земли той и многолюден. Чрез сего великого града Пскова, поведаху, реце текущей, скрозе каменныя стены, * по реце же той во граде многопотребныя вещи стояху. Богатеством же паче меры сего сияти, сказываше.

   Сего же ради великаго и славнаго града Пскова всех вас, другов своих, созываю и сего же града великаго восприиму и со окрестными его грады, превеликою же и многославною славою облекуся и вас с собою возвеличю, яко советников моих и другов. Богатеством же многим во граде Пскове безчислено обогащуся, и вы, мои друзи, и вся наша великая и храбрая безчисленное войско обогатятца. Многолюдный же и благородный в великом том граде Пскове плен всякия по чину беззавистно розделим; непокоривыи же во граде и многолюдный народы мечю предадим; великия же своя гетманы во граде Пскове устроив, и здравы и высокия победителя в Литовскую землю возвратимся, и кийждо [с] великим богатеством и пленом на свои панства розъедемся. Рускому же великому князю конечное безчестие и срам нанесем и великую кручину и вред в сердце о таковем великом граде жалостно ему принесем. Мы же во всю вселенную прославимся, яко руского великого князя и славный его град Псков возприяли есмя".

   И тако написав и розослав многогорделивое и безбожное свое послания во многия страны и языки.

   Сие же послание прииде от литовского короля Степана во многия земли и начала. О нем же сия прочетшу, и пакы кождо от себя отписывают, образом имуще писания сицево: "Чеснейшему высокостольнийшему королю польскому и великому князю литовскому радоватися. Мудросложныя и друголюбныя и советовальная твоя к нам послания любезно прием и прочтох и разумех писания, к тебе же совета своего не отрицаемся, но и паче любезно предпосылаем. Сами же и со своими войсками с тобою итти на Псков град готови есмя и идеве. А яже писал еси о граде том Пскове, яве толико же и во всех наших странах и о багатестве его слава ношашеся. А яже о четверокаменных оградных стенах града того крепости писаше, и мы то ведаиве. Аще и десять или дважда толико каменных стен во граде Пскове будет, но и толицеми крепостьми противу твоего великого и высокого имени пикая же твердость отстоятися не может и всякими хитростьми и мудрыми умышленьем сего может взяти".

   И тако все совершают и посылают х королю своя хвалебная послания. Вкупе же и сами многочисленныя земли в Литву х королю Степану собираютца, на славный Псков град безчисленою ратью вооружаютца. Многий же орды и многия земли с литовским королем Степаном подымаютца на славный град Псков. Славы ради града собираютца языцы мнозии, им же имена суть сия: литовские люди, польския люди, угорския люди, мозовшаня, немцы цысарския, датцкия, свитцкия, шлоцкия, бруцвицкия, любския. * И всяких наемных людей шестьдесят тысещ,, а своих у него людей собрано сорок тысещ, и всего у него войска сто тысещ, опричь торговых людей.

   Собравшим же ся сима многима земляма в Литву х королю Степану. Тогда видев всегорделивый той король много собравшуюся у себя великую силу, тогда больма разгордеся во своем высоком безбожном помысле, глаголя, яко "не токмо Псков град толикою силою возьму, и с его пригороды, но и Великий Новград и со всеми приделы ноугородцкими".

   Тако же и приближныя его изналепшии гетманы сицевоя же глаголаху: "Милостивый государь, королю Степане, толико видев твое безчисленое войско вся пребывающей люди во граде Пскове, государь, вси убоятца и устрашатца и не имут против толикия силы и сами стояти. Кая ли гора от таковы {В рукописи ошибочно: каковы.} воды многи отстоятися может, или, государю, кая градостеновная крепость против твоих великих стенобитных сосуд укрепитца? {В рукописи ошибочно: крепятца.}

   Или, государю, еще к тому тобе воспоменем наизрядние сию речь: "Милостивый государю король Степане, кий домысл таков будет в руских во Пскове воивод или всяких хитрецов, иже домыслитца против твоего великого разума и твоих великих гетманов мудроумышленного ума? Или, государь, кий град или коя осада, преже и ныне, от наших крепких, храбрых и непобедимых витез и мудрых градоемцов отстоятца? Ныне же, государь, изрядне поспешествуй на путь на град Псков, и здрав буди, в славном граде Пскове владычествуй. Тако же и до нас буди милостив, яко сердечне с тобою бехом ко взятью толика града трудивеся"".

   Сия же многопохвальныя речи слышав король от своих первосоветников, тольми же паче гордынею и превознесеся на град Псков, яко же древний горделивый Сенахирим, * царь асир[ий]ский. Егда многия грады окрестныя ерусалимекии за себя взя, тогда высотою помысли и на Ерусалим устремися, тако же на свою силу многую надеяся, яко же рече: "Не токмо града Иерусалима от меня царю Езекею с народы отстояти, но и богу невозможно пособити против моея безчисленыя силы!" Сего же горделивое превозношения и многобогухульныя глаголы услыша бог сицевым образом. Егда прийти ему под Ерусалим град и град осадившу, на утрие же воставшу Сенахириму {В рукописи ошибочно - Асихириму.} царю асирийску и обрете убитых своих вой сто восемьдесят пять тысещ, и се увидев, вмале дружине в Ниневгию убежа я тамо от своих детей убиен бысть. Тако же и сему горделивому королю Степану случися подо Псковом неизреченным промыслом божиим, яко и Сенахириму {В рукописи ошибочно - Насихириму.} царю. О нем же пространно впереди скажем, ныне настоящее да глаголетца.

   Король же литовской Степан [сед] на прегорделивом своем месте, рядные же своя паны с собою посади и начаша полки розряжати, коим его великим паном и гетманом, в коем полку воиводами быти.

   Первое же поставляет передовой полк. В передовом полку поставляет пана Миколая Родивила, * виленсково воиводу, гетмана великого литовского, да пана Остафья Воловича, * пана виленского, да пана Яна Дорогостайскаго, * воеводу полотцкого.

   Правая рука. В правой руки поставляет пана Яна Тишку Жемоцкого, * да пана Мерихоря Шеметя, кухвиста литовского.

   Левая рука. В левой же руке поставляет пана Яна Глебова, * пан менской, подскарбей земской и литовской,да пана Миколая Сапегу, * воеводу менского, да пана Хриштофа, воеводу ноугородцкого. *

   Сторожевой полк. В сторожевом полку поставляет пана Троцкого, Миколая Радивила, * да пана Филона Хмиту, * старосту оршинского.

   Большой полк. В большом полку поставляет пана канцлера, гетмана великого польского,* а с ним многия рохмисты: и то словет большой полк польской.

   А сам король пошол за канцлеровым полком. А у короля приближныя люди с ним пошли: пан Тишка, воивода польской, пан Бекеш, гетман угорский, * пан Миколай Хриштопов, * моршалок великий литовский, пан Онбрихт Радив, * староста ковенский. А у наряду велел быти воиводе угровецкому, пану Юрью Зиновьиву, старосте чечерскому.

   Сих же своих великих панов [и гетманов] розрядив и наказав, литовский король Степан горделивому своему настоящему пути ся касает, на славный великий град Псков.

   В преименитом же и богоспасаемом граде Пскове государевы бояре и воеводы слышав, яко уже литовский король идет на Псков град, всячески неослабно по прежнему богомудрене во граде Пскове осаду укрепляя. В волости же и в села и в засады непрестанно посылая, всякия запасы веляше в город возити; дворы же и достальныя кормовыя запасы жещи повелевая, да не како врагом домы будут: в живущих же в селех, тех всех во Псков в осаду со многим запрещением бежати веляше.

   Тако же и православный царь государь и великий князь Иван Васильевич всея Русии, то слышав, яко совершенное, {В рукописи ошибочно - сверженное.} литовский безбожный король на его государеву отчину на Псков град со многогорделивою и великою силою устремися. Сие же слышав, государь паки во Псков к боярам своим и воиводам и всем воинским людем и псковичем умильне и благомудрене свои царские грамоты пишет: неослабно и мужествене во осаде быти и до последния смерти невозвратно с литвою за Псков град битися веляше.

   Тако же и преосвещенный архиепископ Александр Великого Новаграда и Пскова, во свое святительство, в преименитый град Псков, ко государевым бояром и воиводам и всем воям и псковичем благославения предпосылает. Вкупе же и той всяческий благоумильне, яко богомудрый врач и чадолюбивый отец, мужествовати на подвиг велит и благословляет и укрепляет и святительскую свою молитву и честным своим прозвитерством и еже о Христе дьяконством, яко победительную руку помощи предъявляет. Тако же и ко освещенному всему священноиноческому и священническому и дьяконскому чину и всему причету церковному пишет.

   Тогда бяше в преименитом и богоспасаемом граде Пскове от священных начальник Успения пречистыя богородицы Печерского манастыря игумен Тихон; в соборной церкви богохранимаго града Пскова пребожественей и неразделимой Троицы настоятель протопоп Лука; протодиакон Алексей.

   Сим же предпомянутым начальником священнич