Жанлис Мадлен Фелисите - Добродушный

  

  

   Госпожа Бевиль, оставшаяся вдовою послѣ богатаго сборщика податей; пила въ одно утро чай съ любезною Изорою, племянницею своею, и съ блистательнымъ Кавалеромъ д'Озамбри, за котораго хотѣла она выдать ее. Кавалеръ не смотрѣлъ почти на Изору, и казался быть занятъ одною только теткою, довершая побѣду свою надъ нею всѣмъ тѣмъ, что лесть имѣетъ привлекательнаго для 58-лѣтней женщины, которая была еще кокетка, философка и сверхъ того слыла, или желала прослыть умницею. Гжа. Бевиль была твердо увѣрена, что Кавалеръ хотѣлъ жениться на прекрасной и богатой осьмнадцати-лѣтней дѣвушкѣ единственно для нея. Разговоръ между Кавалеромъ и Гжею. Бевиль становился очень жарокъ, какъ вдругъ вошелъ оффис³антъ и подалъ письмо, принесенное съ почты. Гжа. Бевиль взяла его и, взглянувъ на надпись, сказала съ небрежен³емъ: "это отъ брата!" - Сдѣлайте милость, тетушка, прочитайте! вскричала съ живост³ю Изора, обожавшая отца своего. - Онъ вѣрно пишетъ, что скоро къ намъ будетъ, отвѣчала Гжа. Бевиль, которой не хотѣлось перервать интереснаго для нея разговора съ Кавалеромъ. Изора! Ты можешь разпечатать письмо и прочесть его сама. Изора повинуется, но черезъ минуту содрогается, краснѣетъ: ее спрашиваютъ о причинѣ сего смущен³я; она не въ силахъ отвѣчать: встаетъ, подаетъ письмо теткѣ и уходитъ. Гжа. Бевиль, до крайности изумленная, пробѣгаетъ глазами письмо и хохочетъ. Это дурачество братца моего только что смѣшно и ни мало не страшно: послушайте! - Сказавъ с³е, Гжа. Бевиль прочитала Кавалеру слѣдующее:

   "Послѣ многихъ скучныхъ хлопотъ, продолжавшихся три мѣсяца, кончилъ я свои дѣла. Извѣстная тебѣ прекрасная деревня, не подалеку отъ Доля, теперь моя, и купчая на нее уже совершена. - Ты знаешь, любезная сестрица, что, послѣ невозвратимой потери моей, Бургон³я сдѣлалась мнѣ ненавистною: тамъ лишился я несравненной супруги; тамъ Изора моя пролила первыя слезы сердечной горести.... Я никогда не возвращусь туда и навсегда намѣренъ оставаться въ купленной мною деревнѣ, во Франш-Конте.

   "Я читалъ, любезная сестрица, со всѣмъ вниман³емъ, котораго ты отъ меня требовала, то мѣсто письма твоего, гдѣ ты говоришь о Кавалерѣ д'Озамбри. Ты помнишь, думаю, что, ввѣряя тебѣ Изору за восемь мѣсяцевъ передъ симъ, я объявилъ тебѣ мое намѣрен³е не отдавать ее за Придворнаго, и что главное желан³е моего сердца есть то, чтобъ найти ей достойнаго мужа, въ той Провинц³и, гдѣ я живу и гдѣ расположенъ кончить дни мои. Я увѣренъ, что Г. д'Озамбри имѣетъ всѣ отличныя качества, которыя ты въ немъ находишь; но, по моему мнѣн³ю, женихъ этомъ слишкомъ блистателенъ для моей дочери. У меня есть на примѣтѣ другой, котораго состоян³е гораздо сходнѣе съ нашимъ: это одинъ изъ новыхъ моихъ сосѣдей Г. Фер³оль; онъ служилъ съ отличною храброст³ю въ Корсикѣ и въ Америкѣ; ему тридцать лѣтъ. Воспитанъ будучи въ деревнѣ, изъ которой отлучался только по службѣ, сохранилъ онъ все добродуш³е и честность старинныхъ временъ. Удовлетворивъ благородное честолюб³е и получа хорош³й чинъ, намѣренъ онъ жить всегда въ Провинц³и. Онъ очень не глупъ, имѣетъ отмѣнно пр³ятное лицо, на которомъ ясно изображаются превосходныя свойства рѣдкой его души. Наконецъ Г. Фер³оль очень хорош³й дворянинъ; дѣла его въ созершенномъ порядкѣ: онъ имѣетъ 12 тысячь ливровъ доходу и прекрасную деревню въ двухъ миляхъ отъ моей. Вотъ, признаюсь тебѣ, зять, котораго предпочелъ бы я первому вельможѣ въ Государствѣ! Но выборъ зависитъ отъ моей дочери; a для этого надобно ей видѣть и узнать Гна. Фер³оля. - Дѣла мои удержатъ меня въ Парижѣ мѣсяца три или четыре, почему я и склонилъ Гна. Фер³оля ѣхать со мною. Надѣюсь, любезная сестрица, что ты примешь его благосклонно, естьли не такъ, какъ будущаго твоего племянника, то по крайней мѣрѣ какъ моего друга. Я скоро поѣду и въ первыхъ числахъ ²юля буду имѣть удовольств³е обнять тебя.

  

   Что скажешь, Кавалеръ? сказала смѣючисю Гжа. Бевиль: этотъ страшной совмѣстникъ вѣрно очень тебя тревожитъ? - Посвятить вамъ жизнь есть такое щаст³е, что вещь, и гораздо маловажнѣе этой, можетъ легко встревожить меня. - Подумай, что Изора можетъ предпочесть... - Мнѣ кажется, что главное достоинство этаго Фер³оля состоитъ въ простодуш³и и невинности; a я, признаюсь, не таковъ. - Невинный тридцати-лѣтн³й любовникъ!.... Можно ли устоять противъ такой рѣдкой прелести? - Естьли я не столько добродушенъ и мягкосердеченъ, какъ Г. Фер³оль, то ласкаю себя, что вы почитаете меня по крайней мѣрѣ искреннимъ. - Мнѣ такъ выгодно въ этомъ не сомнѣваться! - Однакожь съ вами не можно быть совершенно искреннимъ. - По чему? - Естьли вамъ сказать все, что думаешь и чувствуешь къ вамъ, то вы осердитесь...- Это мнѣ обидно....- Не уже ли? - Конечно. Какъ далекъ ты, Кавалеръ, отъ простодуш³я Гна. Фер³оля!.... Однакожь возвратимся къ моей племянницѣ. - Возвратимся! это легко сказать; но кто преданъ вамъ, тотъ ни къ кому уже не возвращается. - Теперь не о томъ дѣло чтобъ говорить замысловатыя вѣжливости... - Какъ! вы это называете только вѣжливостями? - Шутки въ сторону... Ты знаешь напередъ, что я сдѣлаю Гну. Фер³олю естьли не совсѣмъ холодной, то по крайней мѣрѣ очень свѣж³й пр³емъ. - О! нѣтъ, сударыня! я не этого мнѣн³я: напротивъ вамъ должно его ласкать и стараться привязать къ себѣ: надобно непремѣнно, чтобъ Изора могла его порядочно разсмотрѣть и узнать.... - И чтобъ эта было при тебѣ - не такъ ли? Вотъ богатая идея! Я соглашаюсь. - Какого характера вашъ братецъ? - Ты слышалъ, какъ онъ ко мнѣ пишетъ; a это письмо изображаетъ весьма живо настоящ³й его характеръ, и ты самъ можешь заключишь.... - Но вѣроятно ли, чтобъ братецъ вашъ не имѣлъ ни капли ума? - Не знаю: меня отдали замужъ пятнадцати лѣтъ, и съ тѣхъ поръ я жила безпрестанно въ Парижѣ. Брать мой провелъ весь свой вѣкъ въ Провинц³и. Жена его была женщина довольно простая, благодѣтельная и сверхъ того добрая хозяйка: вотъ всѣ ея таланты! Братъ мой очень доброй и совершенно честной человѣкъ, но безъ тону, безъ знан³я большаго свѣта и безъ Философ³я... - Слѣдовательно я безъ богатыхъ идей! - О! со всѣми предразсудками 17-го столѣт³я. Впрочемъ хотя онъ и не въ состоян³и цѣнить тебя, однакожь будь увѣренъ, что ты вскружишь ему голову... - Но естьли между тѣмъ Фер³оль вскружитъ голову Изорѣ?... - Какъ тебѣ не стыдно! Изора тебя любитъ; кромѣ того, проживъ восемь мѣсяцевъ въ столицѣ, она придетъ въ отчаян³е, услышавъ, что ее повезутъ опять въ деревню. Удивительно, какъ она стала умнѣе съ тѣхъ поръ, какъ живетъ со мною! Естьли бы ты видѣлъ ее съ начала пр³ѣзда ея ко мнѣ!... - Конечно, она теперь столько любезна, сколько можетъ быть женщина въ сравнен³и въ вами. - Намъ должно избавить ее отъ страха, которой навело на нее отцовское намѣрен³е; я съ ней поговорю. Пр³ѣзжай къ намъ обѣдать. Послѣ сихъ словъ, Кавалеръ всталъ, поцѣловалъ два или три раза руку y Гжи. Бевиль, и вышелъ, давъ слово быть къ обѣду.

   Изора была дѣйствительно очень огорчена. Она ввѣрила печаль свою Кларѣ, горничной дѣвкѣ, которую доставила ей тетка; a Клара, удивляющаяся всегда рѣдкимъ достоинствамъ Кавалера д'Озамбри, раздѣляла всѣ ея безпокойства. Однакожь не льзя статься, говорила она; чтобъ батюшка вашъ могъ предпочесть деревенскаго дворянина Кавалеру д'Озамбри. Сверьхъ того, сударыня, не писалъ ли онъ къ тетушкѣ, что предоставляетъ вамъ волю выбирать? - Конечно; но я такъ люблю батюшку! мнѣ такъ было бы несносно огорчить его! - Это все правда; однакожь вы также любите и Кавалера д'Озамбри? - Безъ сомнѣн³я; я была бы очень неблагодарна, естьли бы чувствован³я его ко мнѣ не трогали меня; онъ совсѣмъ не для богатства ищетъ моей руки; отъ него только зависитъ жениться на самой богатой дѣвушкѣ во всей Франц³и.... - О! сударыня! онъ такъ великодушенъ, нѣженъ, чувствителенъ!... - Правда; и естьли бы я согласилась вытти за этого незнакомаго, то увѣрена, что онъ умеръ бы съ печали. - Это самое говорилъ мнѣ и Соловей, скороходъ его: естьли свадьба эта не совершится, сказалъ онъ, то баринъ мой вѣрно застрѣлится.... - Застрѣлится! Боже мой! какъ это ужасно! - Долго ли выстрѣлить изъ пистолета?... - Какой страхъ! бѣдной д'Озамбри!... Нѣтъ, надобно быть твердою, имѣя такого любовника

   Разговоръ этотъ перервала, или, лучше сказать, начала продолжать оной Гжа Бевилъ. Черезъ полчаса явился Кавалеръ. Стали совѣтоваться и, по долгомъ словопрѣн³и, положено, чтобъ Изора, не подвергаясь опасности раздражить Барона отказомъ вытти за Гна. Фер³оля, и спросила y него нѣсколько времени на то, чтобъ узнать покороче предлагаемаго ей жениха, и чтобъ обѣщала она дать рѣшительной отвѣтъ черезъ три или четыре мѣсяца. Еще согласились, чтобъ Изора, такъ какъ въ Комед³и: Притворная Агнеса, всячески старалась отвратить отъ себя Провинц³ала, однакожь съ мѣрою и тонкимъ искуствомъ. Сей планъ, изобрѣтенный Кавалеромъ, казался нѣсколько противенъ Изорѣ, которая была съ природы откровенна; но эта разборчивость ея показалась такъ странною, и за оную столько надъ нею шутили, что и сама она наконецъ почла ее смѣшного.

   Изора, хотя была воспитана и въ Провинц³и, но получила совершенное образован³е. Одаренная умомъ и прекрасною душею, воспользовалась она наилучшимъ образомъ попечен³ями добродѣтельныхъ своихъ родителей; но, будучи шестнадцати лѣтъ, лишилась нѣжной и разумной матери. Горесть ея была столь сильна и продолжительна, что имѣла вл³ян³е на ея здоровье, которое черезъ нѣсколько мѣсяцевъ такъ разстроилось что Баронъ принужденъ былъ везти ее въ Л³онъ и тамъ ввѣрить старан³ямъ искуснѣйшихъ Врачей. Въ семъ городѣ Изора выдержала продолжительную болѣзнь. Она пробыла три мѣсяца въ Лионѣ. Послѣ чего Баронъ, имѣвъ надобность съѣздить во Франш-Конте, отвезъ Изору въ Парижъ, и поручилъ ее сестрѣ своей, Гжѣ. Бевиль, полагая, что кончитъ дѣла свои недѣль въ шесть; но вмѣсто того, какъ мы уже видѣли, Изора прожила въ Парижѣ восемь мѣсяцевъ. С³е долговременное пребыван³е въ столицѣ перемѣнило нѣсколько нравъ ея. Изора всё еще была добродѣтельна, но правила ея начали колебаться ; суетность и легкомысл³е, обольщая часъ отъ часу болѣе умъ ея и сердце, заглушали природную ея чувствительность такъ, что даже склонности ея перемѣнились. Блистательныя зрѣлища, представляемыя искуствомъ, помрачали въ ея воображен³и прелести сельскихъ упражнен³й и забавъ, которыя до того составляли все ея блаженство; наконецъ стала она предпочитать щаст³ю, быть любимою, новое для нея удовольств³е блистать и быть замѣчаемою. Она не имѣла не только страсти, но даже и склонности къ Кавалеру д'Озаибри, хотя онъ былъ очень хорошъ собою. Сначала она обходилась съ нимъ холодно, потому что умѣла еще здраво разсуждать, и что щастливый инстинктъ внушалъ ей омерзѣн³е къ притворству и глупому вертопрашеству; но Кавалеръ посредствомъ тонкой лести, достигъ до того, что естьли не тронулъ ея сердца, то по крайней мѣрѣ поработилъ его себѣ будучи увѣрена, что Кавалеръ обожаетъ и жертвуетъ ей всѣми своими побѣдами надъ другими женщинами, Изора почитала упоен³е тщеслав³я нѣжнѣйшими чувствами благодарности и любви. Сверхъ того Кавалеръ былъ въ такой модѣ, умѣлъ такъ искусно хвалить самъ себя, былъ такъ великолѣпенъ, имѣлъ столько друзей, что Изора изумленная, или, лучше сказать, ослѣпленная его блистательност³ю, не только отмѣнно его уважала, но даже удивлялась ему.

   Гжа. Бевиль всячески старалась съ своей стороны вскружить голову племянницѣ своей; она страстно желала сего союза, которой доставилъ бы ей свойство и дружбу съ одною знатною, сильною и случайною фамил³ею. Она и сама питала тайную склонность, къ Кавалеру; но, принявъ твердое намѣрен³е выдать за него Изору, старалась изгнать изъ сердца своего с³е раждающееся чувство: она понимала, что 56-лѣтняя женщина, вдова сборщика, гораздо меньше годится въ невѣсты Кавалеру, которому было только 26 лѣтъ, нежели молодая и знатнаго роду дѣвушка. Сверхъ того Гжа. Бевиль, до крайности тщеславная, ни за что бы въ свѣтѣ не подвергла себя опасности бытъ посмѣшищемъ столицы Кавалеръ посредствомъ хитрой лести умѣлъ склонять ее на всѣ свои преднамѣрен³я; находилъ способы давать ей чувствовать, что онъ страстно въ нее влюбленъ, и что намѣренъ жениться на племянницѣ только для тетки; a чтобъ избѣжать прямаго изъяснен³я, показывалъ онъ большую признательность за чувствован³я къ нему Изоры, и казался быть увѣреннымъ, что Гжа. Бевиль нѣжно ее любитъ; при чемъ хвалилъ родственническую ея чувствительность. Такимъ образомъ Гжа. Бевиль, прельщенная славою играть роль великодушной благодѣтельницы, находила въ самолюб³и столько утѣшен³я, что безъ всякаго почти труда жертвовала своею склонност³ю. Между тѣмъ Баронъ Рисдаль сдержалъ слово. Онъ пр³ѣхалъ въ Парижъ въ началѣ ²юля. Изора, не взирая на извѣстной страхъ, безмѣрно обрадовалась отцу своему. Баронъ обнялъ ее съ восхищен³емъ; нашелъ, что она стала любезнѣе и прекраснѣе, и не могъ на нее наглядѣться. Послѣ первыхъ восторговъ родительской горячности, обратился онъ къ Гжѣ. Бевиль. Какъ много обязанъ я тебѣ, любезная сестрица, сказалъ онъ ей, за всѣ твои попечен³я о моей Изорѣ, которой здоровье такъ примѣтно поправилось! Я привезъ ей жениха, мною выбраннаго, продолжалъ онъ усмѣхаясь, и обѣихъ васъ прошу смотрѣть на Гна. Фер³оля безъ предубѣжден³я... Я не способна къ предуб³жден³ямъ, отвѣчала Гжа. Бевиль: повѣрь, братецъ, что я ничего такъ не желаю, какъ щаст³я Изоры и твоего; и очень буду рада Гну. Фер³олю, зная, что онъ тебѣ другъ.... - Я больше ничего не требую, сказалъ Баронъ: мнѣ извѣстны благоразум³е и характеръ моей Изоры, и я увѣренъ, что ей точно такой мужъ надобенъ, каковъ Г. Фер³оль.

   Пожалуетъ ли онъ къ намъ сего дня? спросила Гжа. Бевиль. - Нѣтъ! онъ остался въ нашемъ трактирѣ, a завтра я вамъ его представлю... - Не ужели, братецъ, ты не у меня жить будешь? - Благодарю; но позволь мнѣ остаться съ этимъ добрымъ Фер³олемъ, которой въ Парижѣ никого не знаетъ... - Какъ! онъ здѣсь въ первой разъ? - Нѣтъ, лѣтъ съ восемь тому назадъ прожилъ онъ въ Парижѣ недѣли двѣ. - Пригласи его, чтобъ онъ y меня всякой день обѣдалъ и ужиналъ. Баронъ снова качалъ благодарить сестру свою; послѣ чего она встала и вышла. Баронъ, оставшись наединѣ съ дочерью своею, сказалъ ей слѣдующее: "Послушай, моя милая Изора! я не хочу ничего отъ тебя скрывать, и такъ знай, что теткѣ твоей очень хочется отдать тебя за одного Придворнаго, котораго зовутъ Кавалеромъ д'Озамбри: она писала ко мнѣ, что тебѣ это совсѣмъ не извѣстно; но я не стану никогда съ тобою притворяться, будучи увѣренъ, что ложной блескъ и пустыя титла не могутъ прельстить тебя, и что ты изберешь себѣ мужа не блистательнаго, но чувствительнаго и добродѣтельнаго. Бѣдная мать твоя, какъ тебѣ извѣстно, была богатая невѣста, отъ нея только зависѣло вытти за Придворнаго: однакожь она предпочла меня за то, что характеръ мой ей понравился, и послѣ ни разу въ этомъ не раскаевалась.... Ты имѣешь все ея благоразум³е и такое же превосходное сердце; ты послѣдуешь ея примѣру, и конечно разсудишь, что для щаст³я твоего должно тебѣ вытти за добродушнаго человѣка."

   Въ продолжен³е сей рѣчи Изора чувствовала тягостное волнен³е; родительская откровенность и нѣжность возбуждали въ душѣ ея всѣ прежн³я добродѣтельныя чувства, усыпленныя суетност³ю. Смущенная и тронутая Изора наклонилась на плечо Барона и заплакала. Онъ, подумавъ, что одно напоминан³е о матери было причиною ея огорчен³я, обнялъ ее съ горячностью и перемѣнилъ разговоръ. "Это правда, сказалъ онъ, что Кавалеръ д'Озамбри произходитъ отъ знатной и почтенной фамил³и; но какъ ни хвалитъ его сестра моя, я все однакожь увѣренъ, что онъ большой негодяй." Какъ, батюшка! вскричала Изора, удивленная до крайности симъ выражен³емъ. - "Такъ, милая моя! я обыкновенно этимъ именемъ называю игроковъ и надутыхъ спѣсью шалуновъ и хвастуновъ. У меня есть въ Парижѣ старинной другъ, къ которому я писалъ и освѣдомлялся". Кто этотъ другъ? "Старикъ Мальянъ." Изора улыбнулась. Этотъ Мальянъ былъ прежде банкиръ, но, оставя свой промыселъ, жилъ уединенно. Изора думала, что свидѣтельство человѣка, которой не обращается въ большомъ свѣтѣ и при Дворѣ, не заслуживаетъ ни какого вниман³я. Сверхъ того она имѣла столь высокое мнѣн³е о характерѣ Кавалера, что с³е не могло сдѣлать ни малѣйшаго надъ нею впечатлѣн³я; но не желая прекословить отцу своему, она отвѣчала только, что Кавалеръ д'Озамбри пользуется въ кругу свѣтскихъ людей самымъ лестнымъ уважен³емъ. "Однакожь, продолжалъ Баронъ, старикъ Мальянъ совсѣмъ не легкомысленъ и ненавидитъ злослов³е; а онъ думаетъ, что Кавалеръ д'Озамбри повѣса, которой погубилъ уже двухъ или трехъ женщинъ; что онъ игрокъ, мотъ, и что дѣла его въ крайней разстройкѣ. Впрочемъ мы разсмотримъ все это на досугѣ. Завтра привезу я къ тебѣ друга моего Фер³оля и бьюсь объ закладъ, что онъ тебѣ понравится." Изора вторично усмѣхнулась; отецъ простился съ нею и поѣхалъ въ свой трактиръ.

   Въ слѣдующее утро Изора проснулась ранѣе обыкновеннаго и чувствовала сильное безпокойство: отецъ ея обѣщалъ привезти съ собою Гна. Фер³оля, котораго она воображала самымъ неловкимъ, страннымъ и смѣшнымъ Провинц³аломъ. "О! какъ бы я желала ему не понравиться, говорила она своей горничной, и какъ бы стала надъ нимъ смѣяться, естьли бы не было здѣсь батюшки!"... - Неуже ли вы думаете, что батюшка вашъ всегда съ нимъ будетъ? - "О! тогда я не стану себя принуждать, и какъ можно постараюсь его разсердить"... Въ два часа Изора пришла въ залу, гдѣ увидѣла тетку свою, Кавалера д'Озамбри и Дюшессу д'Озамбри, родственницу его, которая была старая кокетка, короткая пр³ятельница Гжи. Бевиль и Кавалера, и слѣдовательно знала всѣ ихъ тайны. Ни о чемъ болѣе не говорили, какъ о Гнѣ. Фер³олѣ, и безъ жалости и стыда смѣялись надъ нимъ, хотя никто его не зналъ и не видалъ; но не довольно ли было того, что онъ во всю свою жизнь пробылъ только двѣ недѣли въ Парижѣ, и что ни одинъ Фер³оль не служилъ никогда при Дворѣ? Кавалеръ безпрестанно шутилъ и заставлялъ хохотать Дюшессу и Гжу. Бевиль. Изора также смѣялась, но не совсѣмъ отъ добраго сердца. Чѣмъ болѣе приближалась минута свидан³я ея съ отцемъ, тѣмъ задумчивѣе она становилась, и робость заступала мѣсто прежней неустрашимости. Тщетно старалась она выгнать изъ головы мысль, напоминающую ей о должностяхъ ея, и которая давала ей смѣшенно чувствовать, сколь непристойно дурачишь отцовскаго друга. Наконедъ, въ изходѣ третьяго часа услышали стукъ подъѣхавшей къ крыльцу кареты, Дюшесса бросилась къ окну и увидѣла Барона и Гна. Фер³оля. Имѣю честь вамъ донести, сказала она съ гроикимъ смѣхомъ, что на Гнѣ. Фер³олѣ люстриновой кафтанъ...... Люстриновой! повторила Гжа Бевиль, смѣючись: повѣрите ли, что я этого ожидала, потому что восемь лѣтъ тому назадъ носили еще люстриновые кафтаны, и это вѣрно самой тотъ, въ которомъ онъ въ первой разъ былъ въ Парижѣ. - Это доказываетъ, сказалъ Кавалеръ, очень похвальную бережливость и эконом³ю. - Молчите! перервала Гжа. Бевиль: они вошли уже въ переднюю: вотъ они! Сказавъ с³е, перемѣнила она лицо, такъ какъ и Кавалеръ; оба они приняли вдругъ видъ кроткой, вѣжливой и важную осанку. Такая скоропостижная перемѣна поразила Изору и не понравилась ей. Дверь въ залу отворилась, и Баронъ вошелъ, держа за руку Гжа. Фер³оля, котораго онъ представилъ прежде сестрѣ, a потомъ дочери. Г. Фер³оль былъ и дѣйствительно очень странно одѣтъ: кафтанъ его былъ изъ такой матери, какой мущины уже не носили, притомъ нѣсколько полинялъ и сшитъ такимъ покроемъ, которой почитался уже Готическимъ. (Въ Парижѣ не много лѣтъ надобно на то, чтобы платье вышло изъ моды.) Старинный сей костюмъ былъ тѣмъ примѣтнѣе, что дѣлалъ удивительной контрастъ со стройнымъ станомъ, молодост³ю и рѣдкою ловкост³ю Гна. Фер³оля; ибо во всѣхъ земляхъ скромные военные люди имѣютъ с³ю отмѣнную ловкость, и не походятъ ни мало на Провинц³аловъ. Г. Фер³оль былъ не красавецъ, но имѣлъ такую интересную физ³онозм³ю, которая съ перваго взгляда остается навсегда въ памяти, потому что она изображаетъ всѣ добродѣтели. Кротость и ясность взоровъ возвѣщали тишину и доброту души его; видно было, что сильныя страсти никогда не отравляли чистоты его сердца, но что одна только чувствительность могла возмутить спокойств³е онаго: наконецъ милая простота обхожден³я, при благородной смѣлости всѣхъ тѣлодвижен³й, довершала его любезность. Изора, ожидавшая найти въ немъ совсѣмъ противное, съ изумлен³емъ на него смотрѣла и шепнула сама въ себѣ: "какъ жаль, что онъ въ люстриновомъ кафтанѣ!"....

   Разговоръ былъ общ³й и неважный, Г. Фер³оль очень мило въ ономъ участвовалъ, но много смотрѣлъ на Изору. Пошли обѣдать: Изорѣ случилось сѣсть между отцемъ своимъ и Гм. Фер³олемъ. Она скоро замѣтила, что Кавалеръ и Дюшесса взглядывали другъ на друга съ насмѣшливымъ видомъ - это оскорбило ее; и какъ глаза ихъ устремлялись на Гна. Фер³одя, то она оглянулась и увидѣла за его стуломъ самую странную каррикатуру: это былъ слуга его, малорослой, толстой, увальчивой, и словомъ, отмѣнно нерасторопной и смѣшной человѣкъ. Однако же Изора не почувствовала ни малой охоты смѣяться: она находила столько добродуш³я и чистосердеч³я въ Гнѣ. Фер³олѣ, что чѣмъ болѣе на него смотрѣла и слушала его разговоры, тѣмъ прискорбнѣе было для нея, что надъ нимъ смѣются. Въ с³ю минуту глаза ея устремились на блистательнаго скорохода, стоявшаго за стуломъ y Кавалера; и въ первой еще разъ, вмѣсто того, чтобъ удивляться щегольскому его наряду, сдѣлала она нѣкоторыя смѣшенныя размышлен³я о толь безразсудной роскоши...

   Послѣ стола Баронъ отвелъ дочь свою къ сторонѣ и спросилъ y нея, каковъ показался ей Г. Фер³оль. - Батюшка! онъ очень хорош³й человѣкъ; но скажите ему, что никто не носитъ люстриновыхъ кафтановъ, и чтобъ онъ одѣвался впредь не такъ странно. - Ты меня очень обрадовала; это доказываетъ, что ты занимаешься имъ. У него только и былъ этотъ кафтанъ: онъ велѣлъ себѣ сшить другой, и завтра ты въ немъ его увидишь. - Это увѣрен³е было пр³ятно Изорѣ, Пошли въ залу, и черезъ часъ Баронъ и другъ его простились съ Гжею. Бевиль и поѣхали. Лишь только вышли они изъ комнаты, какъ Дюшесса начала опять смѣяться надъ кафтаномъ Гна. Фер³оля; a Кавалеръ, обращаясь къ Изорѣ, спросилъ y нея, замѣтила ли она чудака, которой стоялъ за Гм. Фер³олемъ. - Нѣтъ, отвѣчала она: но мнѣ показалось, что Г. Фер³оль съ удивлен³емъ смотрѣлъ на вашего скорохода, и правду сказать - слуга, одѣтой въ такое неприличное мущинѣ платье, облитой золотомъ, наряженной въ цвѣты и перья, долженъ показаться Провинц³алу гораздо страннѣе и смѣшнѣе, нежели намъ лакей, одѣтой просто, безъ всякихъ затѣй. Сей отвѣтъ, сдѣланный хотя съ усмѣшкою, но тономъ нѣсколько сухимъ, заключалъ весьма тонкую критику, которую Кавалеръ понялъ; однакожь скрылъ свою досаду и прибѣгнувъ къ обыкновенному своему притворству, сказалъ Изорѣ: "Вы очень справедливо разсуждаете, и я за столомъ говорилъ Дюшессѣ почти то же. Мы смѣемся надъ Провинц³алами, которые легко бы могли отплачивать намъ тѣмъ же естьли бы не удивляло и не ослѣпляло ихъ всѣми признанное наше превосходство надъ ними. Впрочемъ, сударыня, прошу васъ вѣрить, что я взялъ къ себѣ скорохода по особливому случаю. Вы знаете, продолжалъ онъ, обратясь къ Дюшессѣ, что Соловей служилъ бѣдному Виконту! - Знаю, знаю! прервала Дюшесса: вотъ прекрасная черта, которая дѣлаетъ честь Кавалеру! Послѣ смерти нещастнаго Виконта, онъ изъ дружбы къ нему принялъ къ себѣ этого скорохода. - Точно такъ, сказалъ Кавалеръ: Соловей пришелъ ко мнѣ - вамъ извѣстно, въ какомъ я тогда былъ состоян³и...... Этотъ доброй слуга оплакивалъ своего господина; я сказалъ ему: "останься y меня - мы станемъ вмѣстѣ оплакивать его."... Вотъ по какому случаю держу я y себя теперь скорохода!... Это безподобно! вскричала Гжа. Бевиль. - О! напротивъ, очень обыкновенно! отвѣчалъ Кавалеръ съ видомъ скромности и чувства. Изору это тронуло: она внутренно упрекала себя за колкое намѣрен³е, съ которымъ говорила о скороходѣ. Разговоръ принялъ важной оборотъ: разсуждали о дружбѣ, и Кавалеръ умѣлъ показать столько героическихъ чувствъ, что все прежнее уважен³е къ нему Изоры возобновилось.

   На другой день, въ восемь часовъ вечера, пр³ѣхалъ Г. Фер³оль: на немъ былъ новой кафтанъ, и хотя не богатой, но модной и со вкусомъ. Изора была очень рада, что не видитъ болѣе люстриноваго кафтана, и въ этомъ костюмѣ Г. Фер³оль имѣлъ видъ отмѣнно благородный и пр³ятный. y Гжи. Бевиль было множество гостей: она давала большой ужинъ и пригласила къ оному и Гна. Фер³оля, которой долженъ былъ исполнить ея прозьбу. A какъ онъ былъ совершенно незнакомъ всѣмъ собесѣдникамъ, то обратилъ на себя общее вниман³е, которое имѣло слѣдств³емъ своимъ то, что наружный видъ его и поступки всѣмъ очень понравились. Будучи ни мало не тщеславенъ, не примѣтилъ онъ, что взоры всѣхъ и каждаго устремлены были на него, и слѣдовательно ни мало несмѣшался, но сохранилъ тотъ спокойной и непринужденной видъ, которой придаетъ всѣмъ нашимъ движен³ямъ отличную ловкость. Онъ часто взглядывалъ на Изору, и глаза ихъ не рѣдко встрѣчались. Когда пошли ужинать, Изора вспомнила съ безпокойствомъ о слугѣ Гна. Фер³оля.

   Кавалеръ былъ въ сей вечеръ въ Версал³и; но Изора думала, что всѣ станутъ смѣяться надъ такою странною фигурой, и эта мысль тревожила ее. Дѣйствительно Яковъ - такъ назывался слуга - былъ еще смѣшнѣе въ этотъ вечеръ, занявшись весьма важно разсматриван³емъ гостей и филейныхъ досокъ, разставленныхъ по столу; однакожь его примѣтили не прежде, какъ въ половинѣ ужина, въ очень нещастливую. Для него минуту, когда онъ, принявъ, не глядя, отъ барина своего тарелку, уронилъ ее на полъ. Тарелка была серебреная и загремѣла такъ, что всѣ невольнымъ образомъ взглянули на Якова. Изора покраснѣла; Г. Фер³оль замѣтилъ это и былъ тѣмъ чувствительно тронутъ. Онъ пожурилъ тихонько Якова, не показавъ ни малѣйшей перемѣны въ лицѣ и оскорблен³я. Не имѣя склонности къ злобнымъ насмѣшкамъ, онъ думалъ, что нѣтъ ее и въ другихъ, и слѣдовательно не могъ тѣшиться отъ того, что такъ легко и часто приводитъ въ смятен³е людей большаго свѣта. Всѣ мѣлочи, подающ³я поводъ къ насмѣшкамъ, казались ему тѣмъ, что онѣ суть въ самомъ дѣлѣ, то есть, бездѣлками, не заслуживающими никакого вниман³я. Здравый разсудокъ и щастливое невѣден³е пустыхъ свѣтскихъ обычаевъ не нарушали ни мало въ подобныхъ случаяхъ его равнодуш³я, которое не было слѣдств³емъ ни правилъ его, ни размышлен³й. Онъ не имѣлъ нужды преодолѣвать опасен³я, показаться смѣшнымъ, и не могъ даже вообразить, чтобъ умные люди придавали какой нибудь вѣсъ такимъ вещамъ, которыя сами по себѣ ничего не значатъ: однакожь ему было тридцать лѣтъ - онъ имѣлъ проницательной умъ, но старался замѣчать только то, что его интересовало, или что находилъ онъ достойнымъ замѣчан³я; мѣлочи же всѣ отъ него ускользали; онъ или совсѣмъ ихъ не видалъ, или смотрѣлъ на оныя безъ всякаго вниман³я. Онъ жилъ всегда въ деревнѣ, или въ арм³и; ревностное усерд³е къ военной службѣ, рѣдкое въ молодомъ человѣкѣ удален³е отъ всякаго разпутства, величайшее почтен³е къ Религ³и, плодъ глубокихъ размышлен³й, предохраняли его отъ тѣсныхъ связей съ товарищами, которые называли его философомъ, не въ насмѣшку, но изъ уважен³я къ его характеру. Онъ рѣдко участвовалъ въ ихъ забавахъ, но старался одолжать ихъ: ссужалъ деньгами, никого не злословилъ и, не смотря на строгость нравовъ, былъ любимъ. Вышедъ въ отставку, жилъ онъ въ деревнѣ за четыре ста верстъ отъ Парижа, среди добродѣтельнаго семейства; слѣдовательно выгодныя мысли его о всѣхъ людяхъ вообщ, внушаемы ему собственнымъ сердцемъ, утверждались въ такомъ уединен³и со дня на день болѣе и болѣе.

   Среди язвительныхъ усмѣшекъ и топота, произведенныхъ страннымъ видомъ и неосторожност³ю Якова, Г. Фер³оль замѣтилъ только, что Изора покраснѣла, и когда общ³й разговоръ, прерванный симъ приключен³емъ, опять возобновился, то онъ сказалъ ей: "Никогда не забуду, сударыня, того движен³я, вынужденнаго добродуш³емъ, которое заставило васъ покраснѣть отъ неосторожности моего слуги. - Я думаю, отвѣчала Изора, что вамъ бы лучше нанять здѣшняго слугу на то время, которое вы пробудете въ Парижѣ. - Я итакъ уже нанялъ. - Для чего же вы его не берете съ собою? а этотъ мнѣ кажется, такъ еще новъ!... - Ваша правда; онъ всему удивляется, любопытенъ и невнимателенъ... - Я совѣтовала бы вамъ оставлять его на квартирѣ... - Это не возможно. - По чему? - Ему было бы скучно. Изорѣ показался сей отвѣтъ такъ страннымъ, что она устремила взоры свои на Гна. Фер³оля, думая, что онъ шутитъ; но откровенный видъ его удостовѣрилъ ее, что онъ дѣйствительно находится въ таковыхъ мысляхъ. Такая рѣдкая черта добродуш³я, сопряженнаго съ милою простотою, удивила и тронула Изору... Помолчавъ нѣсколько: "видно, сказала она, что этотъ человѣкъ очень къ вамъ усерденъ." - Онъ меньшой братъ добраго крестьянина изъ моей деревни, которой былъ со иною въ Америкѣ, гдѣ по нещаст³ю я его лишился.- "Этому лучше бы остаться въ деревнѣ." - Онъ самъ захотѣлъ мнѣ служить и никогда не оставлять меня, куда бы я ни поѣхалъ. - "Это дѣлаетъ ему честь, что онъ умѣетъ цѣнить такого господина." - Онъ очень хорош³й малой. - Разговоръ сей перервалъ Кавалеръ, возвратясь изъ Версал³и... Встали изъ за стола, и всѣ бросились къ нему, стараясь одинъ передъ другимъ наперерывъ осыпать его вѣжливостями. Онъ началъ разсказывать Версальск³я новости, и въ одну минуту всѣ узнали, что Король, Королева й Принцы ощастливили его, произнеся съ нимъ нѣсколько словъ; но въ сей части повѣствован³я употреблялъ онъ великое искуство, упоминая слегка о томъ, что собственно до него касалось, и показывая видъ, что не придаетъ этому большой цѣны, но что единственно для того приводить черты, Показывающ³й случайность его при Дворѣ, чтобы сказать что нибудь странное или забавное; ибо Придворный никогда не пропуститъ случая объявить, что Король съ нимъ бесѣдовалъ, но не хвастаетъ этимъ и упоминаетъ о томъ эпизодически. Изора, выслушавъ всѣ с³и вѣсти, повторила сама въ себѣ, что очень лестно имѣть любовника, толико уважаемаго Дворомъ и ведущаго такую блистательную жизнь. Занявшись совершенно предметомъ общаго вниман³я, не только не смотрѣла уже она на Гна. Фер³оля, смиренно въ уголокъ удалившагося, но даже совсѣмъ забыла, что онъ находится въ одной съ нею комнатѣ. - Однакожь оставшись одна, вспомнила слова его объ Яковѣ: ему было бы скучно! вообразила, съ какимъ чувствомъ, съ какимъ видомъ произнесъ онъ ихъ, и грустила, сама не зная отъ чего.

   На другой день Гжа. Бевиль поѣхала съ племянницею въ Театръ, дозволивъ Гну. Фер³олю притти къ ней въ ложу, гдѣ онѣ его и нашли. Ему хотѣлось видѣть начало п³есы; a Гжа. Бевиль пp³ѣхала уже въ продолжен³е втораго дѣйств³я. На этотъ разъ представляли Ифиген³ю: Гжа. Бевиль разговаривала, какъ бы то было въ ея гостиной, со всѣми знакомыми, которые приходили съ нею видѣться; но Г. Фер³оль, чувствительност³ю одушевляемый, слушалъ актёровъ съ провинц³альнымъ вниман³емъ, котораго ничто не могло развлечь. Это показалось такъ странно, что всѣ спрашивали на ухо у Гжи. Бевиль, что это за чудакъ? Изора смотрѣла на него съ удовольств³емъ, хотя ей нѣсколько и прискорбно было видѣть его въ такомъ положен³и, которое показывало незнан³е свѣта, но она чувствовала несказанную пр³ятность и даже влечен³е разсматривать трогательную физ³оном³ю, на которой вся его душа начертавалась. Кавалеръ вошелъ въ ложу въ концѣ пятаго дѣйств³я; онъ въ тотъ вечеръ долженъ былъ ѣхать со Дворомъ въ Шуази: {Одинъ изъ загородныхъ Замковъ прежнихъ Королей французскихъ.}, и на немъ былъ особливаго рода кафтанъ, как³е обыкновенно Придворные употребляли въ то время для сихъ недальнихъ поѣздокъ. Г. Фер³оль, занимаясь единственно Ахилломъ, Ифиген³ею и Клитемнестрою, не примѣтилъ Кавалера, и слѣдовательно не поклонился ему. Кавалеръ, желая позабавить на его щетъ Изору и Гжу. Бевиль, сдѣлалъ ему съ полдюжины поклоновъ. Г. Фер³оль, не спуская глазъ съ актеровъ; ничего этаго не видалъ, и Кавалеръ продолжалъ его дурачить такъ, что наконецъ преступилъ границы благопристойности, будучи ободренъ смѣхомъ Гжи. Бевиль и другихъ двухъ или трехъ особъ. Изора почувствовала отъ сего великое негодован³е и едва не вышла изъ терпѣн³я. По окончан³ю большой п³эсы, Г. Фер³олъ, пришелъ въ себя, отеръ глаза свои, наполненные слезами, и оглянувшись наконецъ, увидѣлъ Кавалера и поклонился ему съ весьма ласковымъ видомъ, которой тронулъ Изору и раздражилъ ее еще болѣе противъ Кавалера. Г. Фер³оль счелъ зеленой кафтанъ, обложенной позументомъ, въ которомъ былъ тогда Кавалеръ, военнымъ мундиромъ, и спрашивалъ его объ этомъ; но въ отвѣтъ получилъ одну только презрительную улыбку. Изора сказала ему: "Это, сударь, не мундиръ, a ливрея." С³и колк³я слова смѣшали Кавалера и, подобно дѣйств³ю быстрой молн³и, дали ему почувствовать, что этотъ Провинц³алъ, къ которому онъ старался показывать такое пренебрежен³е, можетъ скоро сдѣлаться опаснымъ для него соперникомъ; но Кавалеръ, слѣдуя своему обыкновен³ю, искусно скрылъ досаду и показалъ видъ, что не только не понялъ, но даже и не слыхалъ отвѣта Изоры. Въ тогдашнее время въ большемъ свѣтѣ никто не сердился за эпиграммы, естьли не могъ тотчасъ отвѣчать на нихъ еще язвительнѣе, a въ случаѣ недостатка остроум³я отдѣлывался отъ нихъ благоразумнымъ молчан³емъ. Въ важныхъ и ничего не значущихъ дѣлахъ ни одинъ Придворной не показывалъ своей досады иначе, какъ вмѣстѣ съ отмщен³емъ; и всѣ с³и на сердцѣ лежащ³я неудовольств³я составляли въ послѣдств³и тѣ непримиримыя вражды и ненависть, которыхъ причины были часто никому неизвѣстны, и которыя обнаруживались наконецъ при первомъ удобномъ случаѣ сдѣлать вредъ, очернить или погубить того, противъ котораго питали долго тайную злобу.

   Баронъ вошелъ въ ложу къ началу малой п³есы, a Кавалеръ откланялся съ тѣмъ, чтобъ ѣхать въ Шуази. Послѣ спектакля, Гжа. Бевиль, братъ ея, племянница и Г. Фер³оль сѣли всѣ въ одну карету, и поѣхали въ загородной домъ Гжи. Бевиль, гдѣ располагались пробыть дни три или четыре. Гжа. Бевиль, не видя никакого предмета, удобнаго возбудить въ ней желан³е нравиться, во всю дорогу очень скучала, мало говорила и часто зевала. Изора и Г. Фер³оль задумывались; одинъ Баронъ говорилъ за всѣхъ и былъ веселъ. По пр³ѣздѣ въ домъ, Гжа. Бевиль легла на софу, жалуясь на головную боль. Вечеръ прошелъ довольно скучно. Изора молчала и вздыхала; въ одиннадцать часовъ всѣ пошли спать Глубокая задумчивость не дозволяла Изорѣ слышать, что говорила ей горничная ея дѣвушка Клара, раздѣвая ее. С³я послѣдняя, желая развеселить госпожу свою, вздумала разсказать ей нѣкоторыя черты глупости слуги Гна. Фер³оля; но при имени Якова Изора опомнилась, сдѣлалась внимательною, и вдругъ перервавъ разговоръ Клары, приказала ей молчать, сказавъ съ примѣтнымъ неудовольств³емъ, что она не можетъ терпѣть злобныхъ насмѣшекъ.

   Клара очень удивилась такому сильному припадку добродуш³я въ госпожѣ своей, которую она прежде толь часто смѣшила подобными шутками. Изора, будучи очень разстроена и грустна, спѣшила лечь; спала мало, и проснувшись очень рано, одѣлась, не позвавъ къ себѣ Клары; и пошла въ садъ. Тамъ сѣла она на скамью въ небольшомъ огороженномъ мѣстѣ, представляющемъ кладбище и Готическую церковь, Черезъ полчаса услышала она позади себя свистъ, и обернувшись, увидѣла Якова, которой держалъ небольшую кружку сливокъ и внимательно смотрѣлъ на гробницы, окружающ³я Изору. "Что ты смотришь, Яковъ?" спросила она y него. - Сударыня! отвѣчалъ онъ: я хотѣлъ бы знать, настоящее ли это кладбище. - "Нѣтъ, оно сдѣлано только для украшен³я." - Вотъ очень чудное украшен³е! это такъ печально!... a въ этой церкви служатъ ли когда обѣдню?- "Нѣтъ! она не освящена." - Ну! такъ я угадалъ, что эта церковь построена только для смѣху, да и весь садъ такой же: въ прудахъ нѣтъ ни пискарика; въ крестьянскихъ домикахъ ни души; я думаю, что и горы нарочно же сдѣланы; посмотрите, какъ онѣ размалеваны!... - "Вотъ прекрасное описан³е Англ³йскихъ садовъ!... И такъ, Якобъ, тебѣ вѣрно лучше кажется садъ твоего господина?" - О! конечно, сударыня! тамъ нѣтъ никакого обмана... - "Я думаю... A баринъ твой?... Онъ такъ чистосердеченъ!".. * - И такъ добръ, сударыня, такъ милостивъ!.... - "Ты любишь его?" - Да ктожъ его не любитъ? - "Я увѣрена, что крестьяне его щастливы"... - О! сударыня!... Тутъ Яковъ поставилъ на скамью кружку со сливками, чтобъ удобнѣе было ему говорить, и продолжалъ: У моего барина въ деревнѣ нѣтъ ни бѣдныхъ, ни сиротъ, ни больныхъ... - "Ни сиротъ, ни больныхъ!"... - Да, сударыня! баринъ отецъ всѣмъ сиротамъ; онъ вылѣчиваетъ больныхъ, бѣднымъ даетъ работу и денегъ, печется о робятахъ; a старики - о! старики!.... Яковъ, не находя словъ для описан³я благоволен³я господина своего къ старикамъ, замолчалъ, сдѣлавъ такое выразительное, но притомъ смѣшное тѣлодвижен³е, что Изора была чрезвычайно тѣмъ тронута и усмѣхнулась. Въ с³ю минуту показался Г. Фер³оль. Ахъ, Боже мой! вскричалъ Яковъ, увидя его: я забылъ приготовить ему завтракъ, ходилъ за сливками къ коровницѣ, a послѣ совсѣмъ у меня изъ ума вышло, что баринъ меня дожидается... Сказавъ с³е, взялъ онъ съ печальнымъ видомъ кружку, и когда Г. Фер³оль подошелъ, онъ началъ просить y него прощен³я въ своемъ забвен³и. Г. Фер³оль, не давъ ему кончить, сказалъ только: въ этомъ нѣтъ большой бѣды, впередъ ты лучше станешь помнить. Яковъ пошелъ съ видомъ крайняго прискорб³я и смущен³я. "Я увѣрена, сказала Изора, что естьли бы вы его побранили, то онъ не былъ бы огорченъ больше теперешняго." - О! гораздо меньше.- "Однакожь можетъ ли слуга имѣть столько природнаго великодуш³я, чтобъ не употреблять никогда во зло такой рѣдкой тихости и снизхожден³я?" - Можно ли имѣть довольно снизхожден³я къ неумышленнымъ проступкамъ, которые суть ничто иное, какъ мѣлочи? Можно ли въ самомъ дѣлѣ сердиться? можно ли огорчать, обижать ближняго за неисполнен³е бездѣлицъ?.. - "Однакожь долгъ его требуетъ точности".... - Главной его долгъ есть - быть вѣрнымъ, правдивымъ, усерднымъ; и онъ все это исполняетъ. - "Дивлюсь вашему образу мыслей; но думаю, что, зная ваши правила, вамъ гораздо хуже служатъ, нежели строгому и взыскательному господину." - Извините; строгой господинъ не часто ли бранится? - "Безъ сомнѣн³я."- Слѣдовательно ему подаютъ къ тому причины; слѣдовательно слуги его, такъ какъ и мои, забываютъ его приказан³я, бываютъ часто недогадливы и впадаютъ во всѣ так³е неизбѣжные проступки. Онъ сердится, кричитъ, бранится, заставляетъ себя ненавидѣть, обманывать: вотъ что выигрываетъ онъ строгост³ю въ мѣлочахъ! - "Но какимъ способомъ можно достигнуть до такого хладнокров³я и терпѣн³я?" - Способомъ очень простымъ - надобно только разсудить, что человѣку не льзя сдѣлаться добрымъ, естьли онъ станетъ предаваться вспыльчивости и нетерпѣливости. - "Я постараюсь воспользоваться этимъ правиломъ"... Чувствую, что добродуш³е имѣетъ въ себѣ такую прелесть!"... - Добродуш³е есть ничто иное, какъ справедливость, природное свойство разумнаго и чувствительнаго существа. Безъ строгости очень легко можно обойтись, и естьли не оправдываетъ ее какое нибудь важное обстоятельство, то она ничто иное, какъ противная и малодушная жестокость. Я знаю, что строгость часто бываетъ притворная и что вообще она больше произходитъ онъ дурной привычки и недостатка разсужден³я, нежели отъ жестокосерд³я. Но, примолвилъ Г. Фер³оль, улыбаясь, посмотрите, куда насъ завела кружка сливокъ, забытая Яковомъ. - Я съ удовольств³емъ васъ слушаю, отвѣчала Изора. - Получивъ отъ батюшки вашего дозволен³е, поговорить съ вами наединѣ, я воспользовался первымъ случаемъ, но никогда не воображалъ, что предметомъ нашего разговора будетъ Диссертац³я о добродуш³и. - Вы мнѣ говорили только о себѣ.... Сдѣлать опредѣлен³е добродуш³я, есть то же, что описать васъ. - Будьте столько же откровенны, сколько вы обязательны; скажите мнѣ, сударыня, могу ли я надѣяться... - Вотъ батюшка! перервала Изора, закраснѣвшись: пойдемъ къ нему. Сказавъ с³е, она встала, и Г. Фер³оль слѣдовалъ за нею въ молчан³и. Баронъ подошелъ и предложилъ итти прогуляться въ поле, Проходя черезъ дворъ, увидѣли они Якова, которой смотрѣлъ, какъ играютъ въ кегли, и пошелъ за господиномъ своимъ издали, такъ что никто этого не примѣтилъ. Изора, опасаясь изъяснен³я, всячески старалась избѣжать онаго, говоря о разныхъ постороннихъ и неважныхъ предметахъ. Тщетно Баронъ покушался заводить рѣчь объ интересной для него матер³и: женщины имѣютъ особливое искуство избѣгать затруднительныхъ отвѣтовъ и отклонятъ разговоры, которыхъ онѣ боятся.

   Вышедъ изъ деревни, пошли они по дорогѣ, обсаженной съ обѣихъ сторонъ терновникомъ, и увидѣли страшную, большую собаку, которая бѣжала прямо на нихъ; въ самую ту минуту множество крестьянъ, вооруженныхъ вилами и палками, перебѣжали черезъ дорогу и скрылись въ кустарникѣ; но они кричали и можно было очень ясно слышать страшныя слова: бѣшеная собака!... Боже мой! вскричала Изора, бросясь въ объят³я къ отцу своему... Собака была въ двадцати шагахъ отъ нихъ. Г. Фер³оль, не имѣя другаго оруж³я, кромѣ толстой палки, подбѣгаетъ къ собакѣ, и однимъ ударомъ повергаетъ ее на землю; но она, вставъ, хотѣла броситься на него, какъ вдругъ подоспѣлъ Яковъ съ ножемъ, и вонзилъ его въ горло собакѣ, которая однакоже успѣла укусить ему руку. Все это сдѣлалось почти въ одинъ мигъ. Баронъ, вырвавшись наконецъ изъ рукъ Изоры, прибѣжалъ и увидѣлъ убитую собаку; a Г. Фер³оль проливалъ слезы и прижималъ къ груди своей Якова, повторяя съ отчаяннымъ видомъ: онъ укушенъ! онъ укушенъ!... Устрашенная Изора подходитъ.... Въ с³ю минуту услышали выстрѣлъ изъ ружья и отголосокъ многократно повторяемыхъ словъ: убили! убили! Является крестьянинъ. Баронъ спрашиваетъ y него, кого убили? - Бѣшеную собаку... - Но мы сей часъ убили ее. - Нѣтъ, вы убили Петрову собаку. - Не укусила ли ее та? - Нѣтъ! бѣшеная вырвалась изъ сарая, гдѣ хотѣли ее убить; она была тамъ заперта двое сутокъ; мы хотѣли узнать, вправду ли она взбѣсилась; мальчишка ее выпустилъ, и мы ее сей часъ застрѣлили. - Ты точно знаешь, что убитая нами собака не была укушена бѣшеною? - Она съ нею и не встрѣчалась, - Доброй и честной Яковъ! вскричалъ Г. Фер³оль, рыдая: собака, которая тебя укусила, была не бѣшеная.... - Однакожь, сударь, она проклятая такъ меня напугала... - Она была не бѣшеная, повторилъ Г. Фер³оль съ восторгомъ: любезной Баронъ! примите участ³е въ моей радости!... и обнялъ тотчасъ Барона и трепещущую Изору, которая смѣшала слезы свои съ его слезами. Послѣ сего немедленно обратился онъ къ Якову, которой, сѣвъ на камень, протянулъ руку, чтобъ вытекла кровь изъ раны..... Г. Фер³оль сталъ на колѣна, чтобъ удобнѣе перевязать ее; Изора въ такомъ же положен³и стала подлѣ него, и вынувъ изъ кармана ножницы, разрѣзывала платки для перевязокъ.... Баронъ съ несказаннымъ удовольств³емъ смотрѣлъ на с³ю трогательную картину.... Слезы катились по его почтенному лицу: чета милая! вскричалъ онъ наконецъ... С³и слова заставили содрогнуться Гна. Фер³оля, котораго до сего ничто не могло отвлечь отъ Якова; глаза его встрѣтились съ глазами Изоры, и онъ, посмотрѣвъ на нее съ минуту, сказалъ съ чувствомъ живѣйшей благодарности: "ахъ, сударыня!"... и болѣе не могъ продолжать. - Обними ее! вскричалъ Баронъ. - Естьли она дозволитъ.... - A сей часъ не обнялъ ли ты ее безъ всякихъ церемон³й? - Я былъ внѣ себя, и признаюсь, что занимался не ею!.... - что скажешь, Изора? продолжалъ Баронъ. Изора потупила глаза; Г. Фер³оль схватилъ ея руку и прижалъ къ сердцу своему.... Услышали опять шумъ: это были поселяне, и въ числѣ ихъ Петръ, крайне недовольной, что убили его собаку; но его тотчасъ утѣшили нѣсколькими луидорами. Г. Фер³оль пожелалъ возвратиться домой, чтобы послать за Лѣкаремъ для Якова. Дорогою ни о чемъ болѣе не говорили, какъ объ немъ. Яковъ, совсѣм