Ремезов Митрофан Нилович - Ничьи деньги

собой Трипольцеву отъ вѣтра.

   - Телеграфируйте въ Конево, тамъ и обыщетъ жандармѣ,- послышался чей-то голосъ у самаго вагона.

   - Конечно, не задерживать же здѣсь, поѣздъ и такъ опоздаетъ. A вы присматривайте! Не знаете, сколько она украла?

   Жени не дослушала и бросилась въ вагонъ, отталкивая съ своей дороги недоумѣвающаго Ивана Ивановича.

   Поѣздъ двинулся дальше. Трипольцева затворила дверь купе и припала пылающимъ лбомъ къ обледенѣвшему стеклу. Мимо ея глазъ мелькали вереницы искръ, вырывавшихся изъ трубы локомотива, и исчезали въ облакахъ розоватаго дыма, въ серебристой пыли быстро несущагося снѣга, мелькали и исчезали фонари сторожей изрѣдка раздавались коротк³е свистки локомотива, предупреждавш³е рабочихъ, счищавшихъ снѣгъ съ лин³и, начинались заносы, это чувствовалось по ходу поѣзда то бодро гремѣвшаго по обмерзшимъ рельсамъ, то врѣзывавшагося въ сугробы и пробивавшаго ихъ мощнымъ усил³емъ желѣзной груди. Молодецъ машинистъ звалъ дѣло, зналъ дорогу и своего коня, не жалѣлъ дровъ и пара и смѣло велъ поѣздъ впередъ и впередъ подъ сумракомъ бурной, зимней ночи.

   Холодъ стекла освѣжилъ Жени. Она откинулась на подушку и отерла платкомъ мокрое лицо. Лобъ ломило, разбаливалась голова, а мысли нестройнымъ роемъ проходили въ возбужденномъ мозгу, проходили и исчезали, какъ искры тамъ наружѣ, мучали, терзали сердце и не давали покоя. Вспоминалось ей счастье первыхъ дней, восторги первой любви и горечь первыхъ разочарован³й. Первыхъ.... да, тяжелые они были, а теперь, теперь! "Это послѣднее" - громко говорила мысль. - "Что же дальше, что же еще будетъ, что можетъ еще быть? Да, можетъ, можетъ... Телеграфировать въ Конево!... уже телеграфировали. Тамъ знаютъ и ждутъ, всѣ ждутъ, стоятъ на платформѣ. Первый узналъ телеграфистъ. Вотъ онъ бѣжитъ къ начальнику станц³и. Въ телеграммѣ написано: арестуйте Трипольцеву, обыщите, она украла... Зовутъ жандарма. Поѣздъ останавливается... Всѣ лѣзутъ въ вагонъ, жандармъ, въ каскѣ, съ шашкой; съ револьверомъ на красномъ снуркѣ; за нимъ толпа, толпа... Вотъ ее ведутъ по платформѣ, всѣ^: смотрятъ.- Что такое?- Воровку поймали!...- Вырваться, убѣжать.... Она вырывается, бѣжитъ, за ней топотъ и гикъ: лови, лови, держи воровку!... Чьи-го руки хватаютъ ее за растрепавш³еся волосы, за шею; душатъ ее... Она упала.... хохотъ, крики.... "Кандалы давайте!" - гремятъ цѣпи...."

   Жени вскочила и вскрикнула, она ясно слышитъ звукъ цѣпей. Поѣздъ остановился, загремѣли скрѣпки вагоновъ. Передъ ней стоитъ докторъ.

   - Что вамъ, что вамъ отъ меня нужно? Пустите меня!...

   - Евген³я Александровна, постойте, что съ вами? Это я, докторъ, Иванъ Ивановичъ.

   - Ахъ, да, Да, Иванъ Ивановичъ, докторъ... Ради Бога, дайте мнѣ чего нибудь... воды глотокъ... мнѣ дурно...

   Докторъ вышелъ изъ вагона и черезъ минуту вернулся съ водой.

   - Вы бредили, Евген³я Александровна. Съ вами жарокъ.

   - Бредила!- испугалась Трипольцева.- Вы слышали? Что я бредила?

   - Вамъ должно быть казалось, что васъ кто-то обокралъ; вы кричали, чтобы ловили воровку.

   - Да, да, кажется. Я говорю иногда во снѣ, вѣроятно, я во снѣ увидала... Я ужасно боюсь... воровъ,- едва могла она выговорить. Ей опять сжало горло и она протянула руку къ недопитому стакану.

   - Я бы вамъ посовѣтовалъ отложить поѣздку въ Боровое, дождаться въ Коневѣ встрѣчнаго поѣзда и вернуться въ городъ. Теперь, конечно, это все пустяки, немного покоя, пр³емъ хинина, и все пройдетъ. А, вѣдь вамъ еще ѣхать почти 20 верстъ на лошадяхъ въ такую погоду. Кквъ бы хуже не простудиться. Послушайтесь меня. Я бы остался съ вами, но меня вызываютъ телеграммой по службѣ, необходимо поспѣть къ утру.

   - Да я можетъ останусь... по неволѣ,- договаривала она про себя и вздрогнула всѣмъ тѣломъ.

   - Непремѣнно останьтесь и примите хины, я вамъ дамъ на станц³и. У васъ положительно лихорадочка; видите ознобъ, начинается.- Докторъ держалъ ее за руку.

   - Вамъ и прождать придется не болѣе двухъ часовъ. Уляжетесь въ дамской комнатѣ, хины примите и, быть можетъ, вернетесь домой здоровой. Кстати, я не спросилъ васъ, что Владим³ръ Андреевичъ? Я заѣхжалъ вечеромъ въ 9, его обыкновенный часъ, и не засталъ дома.

   - Я не видала его цѣлый день, съ утра не видала... Онъ до моего отъѣзда не былъ дома... ни на минуту... совсѣмъ не былъ...

   Жени опять бросило въ жаръ, а въ головѣ проносилось: "Ложь, ложь! Теперь это вѣчно, вѣчно!.. Я никогда не могу сказать ни слова правды!"

   Поѣздъ еще разъ остановился.

   - Что это? - спросила Жени.

   - Станц³я... слѣдующая будетъ Конево. Потовина четвертаго. Мы ѣдемъ, почти не опаздываемъ, не смотря на заносы.

   Докторъ вышелъ; Трипольуева затворила дверь. Когда на предыдущей станц³и онъ сѣлъ съ ней, она была очень довольна, её не такъ мучали думы, ей лучше было въ обществѣ; теперь она не знала, какъ спровадить доктора, ей необходимо было остаться одной, присутств³е посторонняго человѣка казалось ей невыносимымъ. И опять заработала больная фантаз³я.

   "Давича это былъ сонъ, не бредъ, какъ думаетъ докторъ. Почемъ знать, можетъ быть, и все это сонъ, тяжелый, ужасный совъ! Но вотъ я проснусь, не здѣсь въ вагонѣ... нѣтъ никакого вагона... проснусь у себя дома. Володя со мной, дѣти... все по-старому. Онъ, конечно, не то, чѣмъ я его считала, но всетаки онъ хорош³й человѣкъ; его всѣ любятъ, всѣ хороши съ нимъ. Я слишкомъ требовательна, и maman не разъ говорила. Всѣ, вѣдь, так³е же, какъ Володя... положимъ; есть въ немъ недостатки, да въ комъ же ихъ нѣтъ? Онъ не хуже всѣхъ... Вотъ онъ подходитъ ко мнѣ, статный, красивый и ловк³й, вотъ его нѣжная, сильная рука обхватываетъ мою тал³ю, его глаза смотрятъ на меня..." - Жени вдругъ закрыла глаза рукой, передъ ней сверкнулъ его послѣдн³й взглядъ, тусклый и блестящ³й въ тоже время, какой-то точно потерянный, безумный.- "Тише, тише, Жени. Сакъ-вояжъ... Какъ бы не увидалъ кто... Жени помогай... никто не долженъ знать... Мы богаты, счастье въ деньгахъ... тутъ счастье, въ этомъ сакъ-вояжѣ..." "Да, въ сакъ-вояжѣ",- прошептала Жени.- "Что такое? Нѣтъ не сонъ это, не бредъ,- она руками ощупываетъ свой мѣшокъ, ей кажется, что сквозь плотную кожу она чувствуетъ пачки положенныхъ въ него ассигнац³й.- Все не сонъ. И тамъ говорили про воровку, - не сонъ... Все будетъ въ Коневѣ. Сейчасъ Конево. A если... если взять этотъ сакъ и выкинуть его, бросить подъ колеса, чтобы его переѣхало поѣздомъ. Тогда все кончено, ничего не найдутъ, ничего не будетъ... Нѣтъ, на дорогѣ найдутъ. Его видѣли у меня въ рукахъ, лакей скажетъ... Гдѣ сакъ, чей сакъ, чьи деньги?.. Жандармъ, жандармъ, ищи, гдѣ она... Окружный судъ... сидятъ за краснымъ сукномъ Добровольск³й, Пороховъ... прокуроръ Алексѣй Николаевичъ... "Г-жа Трипольцева, признаетесь ли вы въ томъ, что украли?.. Вашъ сакъ?.. Чьи деньги?" - "Да, виновна! - звучитъ чей то голосъ. Ведите ее въ тюрьму"... Солдаты съ ружьями, рѣшотка, удушливый воздухъ, знакомый,- она тамъ бывала, какъ директрисса,- сѣрый халатъ... Этапъ ведутъ... вонъ и Володя... Дѣти, дѣти!"

   - Вашъ сакъ-вояжъ прикажете вывести? - раздается надъ соннымъ ухомъ чей-то незнакомый голосъ,

   - А, а! - вскрикиваетъ Жени и опрометью бросается въ дверь; ее остановилъ докторъ.

   - Пойдемте, Евген³я Александровеа,- мягко говоритъ онъ, подавая ей руку.- Конево, вы пр³ѣхали. Войдемте, вашъ мѣшокъ вынесутъ.

   - Мѣшокъ... не мой... нѣтъ... докторъ помогите, спасите меня, докторъ!- безсвязно бормочетъ Трипольцева.

   - Пойдемте, пойдемте. Вотъ шубку накиньте, платокъ.

   - Господи! ведите, дѣлайте что хотите...

   Иванъ Ивановичъ кое-какъ укуталъ Жени, провелъ ее въ дамскую комнату, спросилъ для нея чаю и побѣжалъ къ контору станц³и разыскивать хину. Тамъ жандармъ составлялъ актъ о заарестован³и какой-то солдатки, вытащившей изъ кармана у пьянаго мещанина портъ-моне съ 5 рублями 56 копѣйками.

  

  

   Жени пр³ѣхала въ Боровое рано утромъ, когда еще спала Анна Михайловна; не безпокоя ее, прошла въ свою комнату и не раздѣваясь, легла въ постель. Усталость физическая и нравственная, быть можетъ, повторенный, по совѣту доктора, пр³емъ хинина сдѣлали свое дѣло: она моментально уснула, какъ убитая. Солнце прямо свѣтило въ окна и веселымъ свѣтомъ заливало всю комнату сквозь неспущенныя сторы и филейныя драпироки; было за полдень. Жени открыла глаза и тотчасъ же опять закрыла ихъ отъ яркаго свѣта, потянулась, расправила немного онѣмѣвш³е отъ неподвижности члены, полуприщуренными глазами окинула комнату, и улыбка счастья пробѣжала по усталому лицу. Все было на своемъ мѣстѣ, точь-въ-точь тамъ, какъ было пять и шесть и болѣе лѣтъ назадъ, когда она жила въ этой комнатѣ дѣвушкой;- въ углу икона Казанской Бож³ей Матери, Спаса Нерукотвореннаго, подъ ними угольникъ, покрытый бѣлой скатертью, у стѣны старинный комодъ съ рѣзьбой и бронзой, рядомъ съ нимъ шкафъ съ книгами у другой стѣны диванчикъ со столомъ, четыре кресла, на столѣ лампа съ зеленымъ абажуромъ, цвѣты на окнахъ, туалетный столикъ въ простѣнкѣ; рядомъ комната m-me Ларошъ, за ней Наташина, въ нихъ тоже все по-старому; во всемъ домѣ тоже; съ тѣхъ поръ, какъ она себя помнитъ, ни одинъ стулъ, ни одно кресло не перемѣнили своего мѣста, смѣняются только цвѣты, выносятся отцвѣтающ³е и на ихъ мѣсто ставятся зацвѣтающ³е. Неизъяснимое чувство нѣги, покоя и довольства охватило Жени. Вставать не хотѣлось, лѣнь было, голова была свѣжа, безъ мысли, безъ воспоминан³й, безъ волнен³й, - вѣкъ бы лежатъ такъ. Въ корридорѣ послышались шаги. Жени прислушалася не maman ли идетъ къ ней, повернула голову и вскочила, какъ ужаленная,- она увидала свой сакъ-вояжъ. Покоя, довольства какъ не бывало, все вспомнилось съ поразительной ясностью.

   "Что дѣлать? Куда дѣвать этотъ мѣшокъ и то, что въ немъ?- спѣшно обдумывала она, хватаясь за голову.- Спрятать, скорѣй надо спрятать, чтобы не нашли. Отдать maman... A если обыскъ.... тогда и она будетъ виновата.... Сказать ей.... да развѣ это можно?! - "Maman, спрячьте краденыя деньги!" Ха-ха-ха! Краденыя! Я украла... я съ мужемъ украла! Ха-ха-ха! Воровка, жена вора!... Ха-ха-ха!

   Хохотъ душилъ Жени. Она хотѣла подойти въ комоду, на которомъ стоялъ графинъ съ водой, и не могла, хотѣла сѣсть на кресло и опустилась на полъ рядомъ съ сакъ-вояжемъ. Хохотъ разрастался, сдавливалъ ей горло, билъ ея грудь, гремѣлъ въ ушахъ и въ головѣ, хотя въ комнатѣ не раздавалось ни единаго звука. Жени хохотала неудержимо и беззвучно. Рядомъ съ ней раздался чей-то хохотъ, потомъ другой, трет³й... Она выпрямилась и оглянулась.- Въ дверяхъ стоитъ и хохочетъ Анна Михайловна, ея покойный мужъ, генералъ Дороховъ, m-me Ларошь, Наташа, Ожерельевъ, батюшка, отецъ Степанъ, старикъ отецъ Анатол³й, Знобиловъ, Ярминъ, Вадловск³е, всѣ, всѣ знакомые, всѣ когда либо видѣнныя лица, всѣ тутъ, всѣ хохочутъ, всѣ протягиваютъ къ ней руки, указываютъ на нее пальцами... Выдѣляются двѣ крошечныя фигурки - дѣти - Андрюша, Саша,- тихо, молча крадутся къ ней ихъ живые глазенки бѣгаютъ и горятъ; Андрюша чѣмъ то взламываетъ замокъ сакъ-вояжа, оба выхватываютъ изъ него пачки ассигнац³й, одну за другой, прячутъ ихъ въ свои крошечные карманы. "Всѣ, всѣ тащи" - шепчетъ голосъ сзади Жени, голосъ Владим³ра.- Дѣти! что вы дѣлаете! - вырывается изъ сердца стонъ Жени.- Вы крадете, вы воры! - тоже, что папа съ мамой! Ха-ха-ха!- Хохочутъ дѣти.- Счастье въ деньгахъ, счастье въ деньгахъ!"

   Жени вскрикнула и опомнилась.

   "Господи! Что же это!"

   Въ комнатѣ было тихо; солнце ярко свѣтило и ласкало Жени своими короткими, зимними лучами.

   - Господи, Господи! Неужели и дѣти... Владим³ры мой! Что вы сдѣлали! Счастье, счастье! Мы спрятали наше счастье въ этотъ мѣшокъ и не вынемъ его... вмѣсто счастья вынемъ грязныя деньги!.. Да, деньги!... спрятать ихъ надо, да_ѵ спрятать... Иначе погибли всѣ, Владим³ръ... у него есть револьверъ, смерть... Когда? Когда поймаютъ... смерть вора, смерть труса, боящагося послѣдств³й своего поступка! Дѣти вора живы останутся - нищими, ворами будутъ! Я... что мнѣ дѣлать? Да, прятать, прятать, концы хоронить... Съ мѣшкомъ нельзя, могутъ спросить - гдѣ сакъ? Его всѣ знаютъ, всѣ видѣли... Если бы лѣто, зарыть въ саду...

   Въ дверь постучались!

   - Кто тамъ?- чуть слышно отозвалась оторопѣвшая Жени.

   - Я, Жени. Пора, другъ мой, скоро два часа. У тебя голова разболится,- говорилъ ласковый голосъ Анны Михайловны.

   - Сейчасъ, maman, сейчасъ.

   - Отопри дверь, Женичка.

   - Maman, я приду скоро... я не могу отпереть... я въ постели, раздѣта...

   "Вотъ оно, вотъ оно начинается!" - шептвла Жени, ломая руки.

   - Хорошо, мой другъ, я пришлю къ тебѣ Маланью.

   "Да, прятать, прятать... Можно. такъ..."

   Жени быстро оправилась, отодвинула пустой ящикъ комода, выкидала въ него свои вещи изъ сакъ-вояжа, подумала съ минуту, потомъ подошла къ книжному шкафу и открыла его; она знала, что на верхней полкѣ сзади книгъ есть пустое пространство,- знала, что книгъ этихъ никто никогда не трогаетъ: то была коллекц³я старыхъ учебниковъ. Черезъ нѣсколько минутъ кожаный мѣшокъ опустѣлъ, грамматки и ариѳметиви закрыли собой роковыя пачки денегъ и стояли опять какъ ни въ чемъ не бывало. Шкафъ затворился, щелкнулъ замокъ.

   - Барышня, отопритесь, я умываться вамъ принесла,- говорила Маланья, потрогивая дверную ручку.

   - Сейчасъ, Маланьюшка!

   Жени еще разъ осмотрѣла шкафъ; все въ порядкѣ ; ничего не замѣтно,- неслышно отставила стулъ и отперла дверь.

   Мучен³я Жени только что начинались; она чувствовала и сознавала это; чувствовала постоянно; безпрерывно, напрягала всѣ силы ума и воли, чтобы забыть, хотя на короткое время, все случившееся, хотя на нѣсколько минутъ выгнать изъ головы гнетущую мысль, сама себя подбадривала, чуть не шепча губами:- "ну, что же дѣлать, - несчастье, и все тутъ. Стало быть суждено такъ, стало быть Богу угодно было наказать меня, за что-нибудь, за гордость, за мое презрѣн³е къ дурнымъ людямъ... Я теперь стала хуже всѣхъ, Владим³ръ сталъ... тоже хуже.!. Я должна была не то сдѣлать. Но, Господи, что же должна была? Выдать его.... крикнуть: "вотъ онъ, смотрите, хватайте!.." Его! мужа, отца дѣтей^: моихъ... У него въ рукахъ былъ револьверъ. Я выдала бы его... выстрѣлъ, и кончено... нѣтъ его... я бы убила его... Жени вздрагивала и^: холодѣла, ей слышался выстрѣлъ, она видѣла, переживала всю сцену. Въ присутств³и Анны Михайловны и ея компаньонки; при яркомъ свѣтѣ дня, она чувствовала себя жертвой галлюцинац³й, Не слыхала, что ей говорили, или слышала и не понимала, отвѣчала не впопадъ, дѣлала надъ собой невѣроятныя усил³я, а неотвязная мысль опять работала помимо воли; вопреки ей. - "Нѣтъ; не вернешь сдѣланнаго, не передѣлаешь случившагося. Что было, то было. Ко всему, говорятъ, привыкаютъ; все можно перенести, должно... наконецъ, вѣдь, нѣтъ выхода... Нѣтъ! A что если онъ есть, да я его не знаю? Да нѣтъ же, наконецъ, я это знаю:.. Онъ сдѣлалъ такое дѣло... воръ! Вора нельзя любить... я должна навсегда разстаться съ нимъ. A дѣти, дѣти! Дѣтей не отдастъ, или одного... котораго? Андрюша, Саша... Я не могу, оба, оба мои!.. Выбирать, да развѣ это можно, развѣ можно разорвать чувства, сердце... Развѣ я могу разлюбить, забыть, бросить моего Андрюшку, бросить моего Сашку ему... Развѣ я могу его бросить?! Онъ мой мужъ, мой Владим³ръ! Я не могу разлюбить его. Я не знаю, что со мной!.."

   Анна Михайловна видѣла, что съ племянницей творится что-то неладное, ее сильно тревожила непонятная разсѣянность Женя, ея блуждающ³й взглядъ, какой-то испуганный, потерянный, безпрерывно мѣняющ³йся цвѣтъ лица, то блѣдный до синевы, то пылающ³й до слезъ, обрывающ³яся на полусловѣ рѣчи, ихъ странный иногда смыслъ.

   - Ты, Жени, нездорова, другъ мой. Не послать ли за докторомъ?- заботливо спрашивала Дорохова.- Вѣроятно ты дорогой простудилась.

   - Нѣтъ, maman, не надо, никого надо. Пройдетъ, вѣдь, все проходить. Не надо никого. Если-бы.... нѣтъ, не надо.

   - Да что съ тобой, Женичка? Случилось что ли дома у васъ что-нибудь? Мнѣ, своей старой maman, ты скажи, дитя мое....

   - Нѣтъ, нѣтъ, ничего не случилось, увѣряю васъ ничего ровно.... Я, вы знаете, вамъ бы.... Ахъ, maman, умоляю васъ не спрашивайте.... я просто простудилась. Да, вьюга была, вагонъ этотъ.... ужасный вагонъ! ,

   Жени закрыла глаза рукой и дрожала, какъ въ лихорадкѣ. Анна Михайловна не настаивала, надѣясь что Жени сама выскажеть, а за докторомъ все-таки послала.

   Къ обѣду подъѣхали обычные гости, Вадловск³е, Ярминъ и Знобиловъ. За обѣдомъ и за послѣобѣденнымъ кофе Жени почти не принимала участ³я въ общемъ разговорѣ и, ссылаясь, на нездоровье, старалась уединиться.

   - Это все равно, что въ лошадяхъ, что въ человѣкѣ, - разслышала она слова Знобилова.- Отъ рысистыхъ никто не ждетъ верховыхъ, отъ водовозокъ не родится кровныхъ. И удивляться нечему, княгиня, что вашъ любимчикъ, Петька, оказался воришкой: у него отецъ и сейчасъ въ арестантскихъ ротахъ за кражу, да и мать-то раза два уже сидѣла въ острогѣ. Вся порода воровская.

   Жени схватилась за голову и не помня себя выбѣжала изъ комнаты.

   На другой день пр³ѣхалъ докторъ, нашелъ у Евген³и Александровны лмхорадочку, разстройство нервовъ, объяснилъ, что лихорадка, конечно, простудная, а нервы, кто ихъ знаетъ отчего они разстраиваются у барынь, иногда безъ всякой причины, просто отъ малокров³я и мало-ли отчего, прописалъ капли ихъ хинина и бромистый кали, получилъ за визитъ и уѣхалъ. Но ни желтая бурда въ маленькомъ пузырькѣ, ни безцвѣтная гадость въ огромной синей скляницѣ не помогали больной. Лихорадка знать не хотѣла, что обязана пройдти отъ tinctura chinini composita; солоноватой водицей нельзя было успокоить несчастную женщину.

   Между тѣмъ, Жени едва передвигала ноги отъ изнуренья,- она почти не могла спать и ничего не ѣла, кромѣ насильно проглатываемой чашки бульона, по настоян³ю Анны Михайловны.

  

  

   Восьмую ночь проводила Евген³я Александровна въ тревожномъ забытьѣ, полномъ страшныхъ видѣн³й; едва-ли можно было назвать сномъ такое состоян³е; оно не давало покоя,- мудрено было назвать сновидѣн³ями мучивш³е ее кошмары. Одна доходила до той границы, за которой человѣкъ теряетъ способность отличать дѣйствительность отъ грезъ. Въ комнатѣ чуть теплилась лампадка передъ образомъ, не разгоняя сумрака. Дверь отворилась, кто-то подошелъ къ постели. Женя открыла глаза: передъ ней стоялъ Трипольцевъ.

   - Женичка, не спишь, милая?

   Онъ присѣлъ на край кровати, обнялъ жену и крѣпко припалъ губами къ ея похудѣлой щекѣ.

   - Владим³ръ? Это вправду ты? Я думала опять....- Она приподнялась, привычнымъ движен³емъ обняла его шею руками, готова была опять покрыть поцѣлуями его губы, глаза и волосы и вдругъ отшатнулась, отодвинулась въ уголъ кровати;- въ полупотемкахъ ей причудился его страшный взглядъ, взглядъ того вечера, когда онъ въ фуражкѣ и шинели вбѣжалъ въ ея комнату.

   - Женичка, чта съ тобой?- нѣжно говорилъ онъ, обхватывая ее руками и стараясь привлечь къ себѣ.

   - Ты за деньгами?... Да? Онѣ цѣлы,- шептала она, отслоняя его.- Я спрятала.... никто не видѣлъ... тамъ, вонъ въ шкафу. Запри дверь!

   - Женичка, милая, да что не это съ тобой?

   Трипольцевъ зажегъ свѣчу и испугался, разглядѣвши, что передъ нимъ не та Жени, какой онъ оставилъ ее восемь дней тому назадъ. На впалыхъ щекахъ пылалъ рѣзко-обрѣзанный румянецъ, вваливш³еся глаза были широко раскрыты и сверкали неестественнымъ блескомъ; ярк³я, пунцовыя губы кривились и вздрагивали.

   - Ничего, ничего, Владим³ръ... запри скорѣй дверь! Эти деньги.... возьми ихъ! Я не могу больше, я умру такъ, Владим³ръ.... Да, говорю же тебѣ, запри,- раздражительно повторила она.

   Трипольцевъ повиновался.

   - Вотъ ключъ, бери! Тамъ подъ туалетомъ мѣшокъ.... Боже мой, да что же ты ничего не дѣлаешь?!

   Жени быстро надѣла туфли и юбку, вытащила кожаный сакъ-вояжъ, открыла шкафъ, забраласъ на стулъ и начала выкидывать изъ-за книгъ пачки ассигнац³й.

   - Прячь, прячь скорѣй.... вотъ онѣ, всѣ тутъ... вотъ наше счастье.... прячь его и уноси отсюда. Всѣ.

   Она захлопнула шкафъ и соскочила со стула. Трипольцевъ уложилъ деньги и подошелъ къ женѣ:

   - Женичка, радость моя, успокойся, ради Бога! Эти деньги совсѣмъ не так³я, какъ ты думаешь. Они просто ничьи, и я ихъ взялъ себѣ, какъ взялъ бы всяк³й на моемъ мѣстѣ. Понимаешь, имъ нѣтъ хозяина, слѣдовательно хозяинъ тотъ, кто имѣетъ ихъ въ рукахъ....

   - Кто взялъ ихъ ночью, крадучи, боясь, чтобы не увидалъ лакей. Развѣ бываютъ деньги ничьи?... развѣ валяются безъ хозяина десятки, можетъ быть, сотни тысячъ ничьихъ?...

   - Женичка, честью моей увѣряю тебя....

   - Хорошо ручательство!

   - Жени, это, наконецъ, ни на что не похоже! Честью клянусь тебѣ, что если бы эти деньги не были взяты мною, то ихъ взяли бы друг³е, и я былъ бы дуракомъ....

   - Ты былъ бы честнымъ человѣкомъ. Зачѣмъ ты сдѣлалъ это?

   - Да говорю же тебѣ, я ровно ничего не сдѣлалъ. Какъ это дико и глупо, Жени. Пойми, радость моя,- онъ обнялъ ее и тихо усадилъ рядомъ съ собой на кровать, цѣлуя ея волосы и шею.- Пойми, прелесть моя, вѣдь мы были раззорены,- намъ исхода не было. И ты, и дѣти пошли бы по м³ру безъ куска хлѣба. Я не не помочь дѣлу. Ты знаешь меня, знаешь положен³е; если бы я хотѣлъ, то могъ бы брать взятки;- не дѣлалъ я этого. Друг³е наживались, мы все прожили. Исхода не было, Жени. Неужели ты предпочла бы нищету и голодъ. Если я воспользовался случаемъ, не пропустилъ его, то вѣдь это для тебя же, для дѣтей.... Теперь мы богаты!... Можно ли такъ волноваться изъ-за пустяковъ, изъ-за слова? Посуди сама, имѣетъ ли еще это слово какой-нибудь человѣческ³й смыслъ? - Ты терзаешься изъ-за того, что это украдено. Хорошо, пусть будетъ по твоему. A Тараторниковъ, получая 10 тысячъ жалованья, крадетъ еще по 30-40 ежегодно, крадетъ завѣдомо у компан³и. Всѣ до единаго человѣка знаютъ это, знаютъ, что четыре года тому назадъ онъ явился чуть не нищимъ, а теперь имѣетъ нѣсколько тысячъ десятинъ,- и никто не говоритъ, что это наворовано. Да развѣ одинъ онъ? A Шибниковъ, Сладковъ, Чубринск³й, мало-ли ихъ..... просто всѣ. Или будь нищимъ, или.... отъ трудовъ праведныхъ не наживешь палатъ каменныхъ. Нельзя же, Женичка, всю жизнь прожить на какихъ-то заоблачныхъ фантаз³яхъ. Надо, хорошая моя, брать жизнь такою, какова она въ дѣйствительности и брать отъ жизни то, что можно взять. La propriété est un vol, - слыхала?- Идеально можно жить въ пустынѣ Ѳиваидской, а не у насъ. Въ нашемъ обществѣ будь хоть разчестнѣйш³й - безъ сапогъ находишься, съ голоду умрешь.... А какъ заполучишь кушъ, такъ и самъ живи панокъ, и дѣти....

   - И дѣти красть будутъ! Господи - Боде! И дѣти будутъ ворами.... по породѣ! Ничьи деньги... да развѣ а повѣрю, что так³я бываютъ, развѣ я тебѣ въ чемъ-нибудь могу вѣрить! Ты... ты....- Жени вырвалась изъ объят³й мужа и стояла передъ нимъ блѣдная, какъ полотно, ее била лихорадка. Сжатые пальцы хрустѣли; грудь высоко поднималась и опускалась; горячее дыханье было прерывисто.

   - Ты лгунъ! Ты все лжешь, ты укралъ! Уйди съ этанъ мѣшкомъ, уйди отъ меня.... Ты пять лѣтъ лгалъ всѣмъ, всегда, мнѣ лгалъ въ каждомъ словѣ! Если ты не могъ не украсть, если для тебя пачки денегъ дороже чести, ты долженъ былъ теперь, именно теперь солгать; не говорить мнѣ... А ты меня сдѣлалъ участницей..... Ты воръ! Ты меня сдѣлалъ воровкой!... Подлецъ!...

   Судорожный кашель остановилъ ее.

   - Ты, кажется, совсѣмъ съ ума сошла, Жени.

   - Вонъ, вонъ!... Я ненавижу тебя!... Вонъ отсюда, воръ... или я позову, покажу!... Уйди, уйди!

   - Ну, хорошо, хорошо, уйду.

   Трипольцевъ струсилъ не на шутку и тихо вышелъ изъ комнаты, унося съ собой сакъ-вояжъ. Жени почти безъ чувствъ упала на подушку, хватаясь за груди на ея губахъ показалась алая пѣна, бѣлая наволочка окрасилась кровянымъ пятномъ.

   На утро Жени не встала съ постели; ночное свидан³е съ мужемъ, только что пр³ѣхавшимъ въ Боровое, окончательно подорвало остатокъ силъ,- послѣ энергическаго возбужден³я настала апат³я. Ее не могли побѣдить ни ухаживанья Анны Михайловны и Трипольцева, ни пр³ѣздъ дѣтей, ни разставанье съ мужемъ, спѣшившимъ возвратиться въ городъ. Присланные имъ врачи только руками разводили, да учеными головами покачивали,- такъ удивительно и непонятно казалось имъ состоян³е больной. Наконецъ, военный врачъ, знакомый уже намъ, Иванъ Ивановичъ, откровенно объяснилъ Дороховой, что ровно ничего тутъ не понимаетъ и совѣтовалъ везти Жени въ Москву.

   - Владим³ру Андреевичу едва-ли возможно будетъ теперь ѣхать,- говорилъ онъ Аннѣ Михайловнѣ.- У него тамъ затѣялось огромное дѣло. Вы, вѣроятно, знаете: изловили цѣлую фабрику фальшивыхъ ассигнац³й и отлично организованную систему ихъ сбыта. Во главѣ всей шайки былъ нашъ тузъ, Ерзуновъ, скотопромышленникъ. Его захватили, что называется,^: съ поличнымъ и засадили за семь замковъ; кое-кого изъ помощниковъ уже перехватили. Такъ Ерзуновъ-то видитъ, что уже выскочить некуда и давай теперь путать Богъ знаетъ что; подалъ, говорятъ, заявлен³е, что у него при обыскѣ кромѣ фальшивыхъ денегъ отобрали настоящ³я на огромную сумму и скрыли, попросту украли. Старается всячески запутать Владим³ра Андреевича и старика Крючникова. Такъ въ настоящее время ему и неудобно уѣхать, надо довести дѣло до конца. А между тѣмъ Евген³ю Александровну надо скорѣй везти въ Москву.

   - Да что же съ ней можетъ быть, докторъ? - тоскливо спрашивала Дорохова.- Кровь ждетъ горломъ, кашляетъ.... Послушайте, неужели чахотка?

   - Мы, Анна Михайловна, чахотки не знаемъ; у насъ такой болѣзни не полагается. Это народный терминъ,- чахнетъ человѣкъ, вотъ и чахотка. Наша больная, конечно, чахнетъ, но легк³я у нея, кажется, здоровы, хотя очень слабы. Слыжится какой-то шумокъ въ верхней долѣ лѣваго легкаго; но ручаюсь чѣмъ хотите, что нѣтъ ни кавернъ, ни бугорковъ. Сердце, повидимому, не совсѣмъ въ порядкѣ, и опять-таки могу завѣрить, что пока незамѣтно никакого порока. Повторяю, везите скорѣй въ Москву, обратитесь въ нашимъ знаменитостямъ.

   - Я боюсь теперь ѣхалъ, морозы страшные, какъ бы не простудить хуже.

   - Закутаться можно, въ возкѣ. Тутъ всего два часа ѣзды до станц³и. Мой совѣтъ ѣхать не откладывая. Иногда, знаете, перемѣна мѣста, обстановка, хорошо дѣйствуютъ на такихъ нервныхъ субъектовъ. Богъ дастъ, поправится. Я особенно страшнаго съ своей стороны не вижу.

   На предложенье Анны Михайловны ѣхать въ Москву, Жени отвѣтила просто:- Везите, maman, куда хотите, все равно гдѣ не умирать.

   Предчувств³е не обмануло Жени: она не дожила до весны.

   Трипольцевъ отвертѣлся отъ суда и слѣдств³я, но службу принужденъ былъ оставить, пустился въ аферы и...чужое добро не пошло въ прокъ,- теперь онъ изощряетъ всѣ силы своего изворотливаго ума на то, чтобы избѣжать личнаго задержан³я. Мног³е его знакомые, не безъ основан³я, думаютъ, что скамьи подсудимыхъ онъ все-таки не избѣгнетъ рано или поздно.

   Ожерельевъ еще разъ вернулся изъ-за границы, защитилъ диссертац³ю, получилъ степень магистра правъ и опять уѣхалъ въ деревню.

   - Антоша, а какъ же профессура-то?

   - И, Катюша, что за профессура. Ну посуди сама, какой я профессоръ. Поѣдемъ-ка, жонка, домой. Опять баллотироваться въ судьи буду.

   Прошлой осенью кончилось трехлѣт³е, и его опять выбрали.

   Наташа... Ея мужъ добился желаннаго поста и вполнѣ доволенъ своей отлично дрессированной женой.

   Сынъ Толпѣги и Тамбурина взялъ первый призъ. Знобилова теперь рукой не достанешь.