Лондон Джек - Путешествие на "Ослепительном"

с капитаном.

   - Ну уж нет! - горячо возразил Джо. - Если я и сбегу, то устрою это так, чтобы ты из-за меня не пострадал. Выбрось, пожалуйста, из головы эту затею. Я-то уйду, об этом нечего беспокоиться, а вот как бы устроить, чтобы и ты ушел со мной вместе? Давай убежим как-нибудь вдвоем, а там будь, что будет!.. Не станем загадывать далеко вперед. Что ты на это скажешь?

   Фриско-Кид покачал головой и, устремив взгляд на звездное небо, отдался мечтам о хорошей жизни, которая волею судеб для него недоступна. Джо замолчал, погрузившись в глубокую думу. Жизнь уже не казалась ему такой простой штукой, какой он представлял ее раньше.

   Невнятный гул голосов долетел к ним с палубы "Северного Оленя", с берега неслись звуки церковного колокола, а летняя ночь медленно окутывала их своей теплой мглой.

  

   Мир исчез из сознания, и время остановилось: ребята уснули.

   Хриплый голос Француза-Пита разбудил мальчиков и вернул к трезвой действительности.

   - Эй, вы там! Шевелитесь! - заорал он во все горло. - Сниматься! Эй, Шо! Отдавай сезни! Кид! Кливер! Поворачивайтесь! Живо!

   Джо растерялся было в темноте, не зная как следует названия снастей и где их искать; но все же сумел быстро отвязать сезни, и когда он их сбросил в кокпит, его позвали поднимать грот. Выбрали якорь, поставили кливер, свернули канаты и привели все в порядок, после чего вернулись на корму.

   - Отлично, отлично! - одобрил Француз-Пит, когда Джо спрыгнул в кокпит. - Великолепно! Из тебя выйдет хороший моряк, да, да!

   Фриско-Кид поднял крышку с одного из ящиков кокпита и вопросительно взглянул на капитана.

   - Да, да, - ответил моряк, - выставляйте огни!

   Фриско-Кид вытащил зеленый и красный фонари, зажег их в каюте, и потом вместе с Джо они пошли вывешивать их на правый и левый борт.

   - Они еще не решаются, - произнес Фриско-Кид полушепотом.

   - На что? - спросил Джо.

   - Да на то крупное дело, которое затевается и о котором я тебе говорил. Дело, видно, отчаянное, и Француз-Пит боится рискнуть. Красный Нельсон отправился бы хоть сейчас, да сам он смыслит мало и выжидает, пока Пит согласится.

   - Куда же мы теперь? - спросил Джо.

   - Не знаю, должно быть, за устрицами, на отмели, судя по направлению.

   На этот раз все обошлось без приключений. Ночной ветер, попутный и ровный, держался около часу, затем стих и перешел в неустойчивый ветерок, дувший порывами то с одной, то с другой стороны. Француз-Пит стоял на руле, а Джо и Фриско-Кид иногда подбирали или травили шкоты. Джо никак не мог понять, как это капитан угадывает направление. Ему казалось, что они должны неминуемо заблудиться в окутывающей их непроглядной тьме.

   Густой туман надвинулся со стороны океана и, хотя клубился поверху, не спускаясь на поверхность воды, но закрывал от них звезды, лишая их последнего слабого света.

   Однако Француз-Пит инстинктивно угадывал направление и на вопрос удивленного Джо похвастался, что он берет "верхним чутьем".

   - Я чую течение, ветер и скорость, - добавил он. - Я даже чувствую, когда близко земля. Честное слово! Как это выходит, не знаю сам. Знаю только, что чувствую землю, как будто рука моя тянется, тянется и, вытянувшись на несколько миль, достает до земли, и я дотрагиваюсь до нее и узнаю, что она лежит там.

   Джо недоверчиво посмотрел на Фриско-Кида.

   - Правда, - подтвердил тот. - Как поживешь на море лет пять - десять, так научишься узнавать землю чутьем. А у кого обоняние острое, тот и по запаху ее узнает.

   Прошло около часа, и Джо догадался по лицу и движениям капитана, что они приближаются к цели своего путешествия. Француз-Пит держался начеку и упорно вглядывался в темноту, как будто выжидая чего-то с минуты на минуту.

   Как ни приглядывался Джо, он ничего не мог различить в черной мгле.

   - Пощупай дно шестом, Кид, - приказал Француз-Пит. - Я думаю, что пора.

   Фриско-Кид отвязал от крыши каюты длинный тонкий шест и, став на узенькой бортовой палубе, погрузил один конец шеста в воду.

   - Футов пятнадцать, - сказал он.

   - А что на дне?

   - Ил.

   - Обожди немного и попробуй опять.

   Минут через пять шест был опущен снова.

   - Двенадцать футов, на дне ракушки!

   Француз-Пит потер руки с довольным видом.

   - Отлично, отлично! - приговаривал он. - Я всегда попадаю на место. Старика не проведешь! Да, да!

   Фриско-Кид продолжал работать шестом и докладывать результаты разведки, а Джо все не мог надивиться глубине их познаний по части морского дна.

   - Десять футов - ракушки, - монотонно докладывал Кид. - Одиннадцать - ракушки. Четырнадцать - мягко. Шестнадцать - ил. Нету дна.

   - Ага, фарватер, - заметил Француз при последнем известии.

   Несколько минут "не было дна", а затем вдруг раздался возглас Фриско-Кида:

   - Восемь футов - твердо!

   - Стоп! - скомандовал Француз-Пит. - Бегом на нос, Шо, и спусти кливер, а ты, Кид, приготовь к отдаче якорь.

   Джо нашел кливер-фал и быстро спустил парус.

   - Отдавай! - раздалась команда, и якорь пошел ко дну, которое оказалось на очень незначительной глубине.

   Фриско-Кид вытравил за борт еще несколько футов цепи и закрепил ее. Потом убрали паруса, навели порядок, спустились вниз и легли спать.

   Было шесть часов утра, когда Джо проснулся и вышел в кокпит взглянуть на погоду. За ночь поднялся сильный ветер, и море разбушевалось. "Ослепительный" качало и подбрасывало на волнах и то и дело неистово дергало на якорной цепи. Чтобы устоять на ногах, Джо ухватился обеими руками за гик, который был у него над головой. День выдался пасмурный, небо заволокло тяжелыми свинцовыми тучами, проносившимися нескончаемой чередой.

   Джо искал глазами берег. Он лежал милях в полутора от "Ослепительного". Это была длинная низкая песчаная полоса, о которую разбивался прибой. За нею тянулись унылые болота, а вдали виднелись холмы Контра-Коста.

   Взглянув в другую сторону, Джо весьма удивился, заметив на расстоянии какой-нибудь сотни ярдов небольшой шлюп, нырявший на якоре. Он стоял у них с наветренной стороны. На корме его Джо разобрал надпись "Летучий Голландец". Это было одно из тех самых суденышек, которые видел Джо около городской пристани Окленда. Немного левее от него колебалось на волнах "Привидение", а дальше еще с полдюжины парусников.

   - Ну что, моя правда?

   Джо оглянулся.

   Француз-Пит вылез из каюты и торжествовал, наблюдая раскрывшуюся перед ним панораму.

   - То-то и оно-то! Говорил я вам, что? Нет, старый не промахнется. Я вижу ночью, как кошка. О! Я свое дело знаю.

   - А что, как погода? Разыграется шторм или нет? - раздался голос Фриско-Кида из каюты, где он разводил огонь.

   Француз-Пит минуты две всматривался испытывающим взором в небо и море.

   - Может, разыграется, а может, и нет, - нерешительно заявил он. - Готовь завтрак поживее, а там попробуем закинуть сеть.

   Повсюду над каютами показались дымки, свидетельствовавшие о приготовлении завтрака. На "Ослепительном" с завтраком покончили скоро и тотчас же поставили парус на один только риф и приготовились сняться с якоря.

   Джо разбирало сильное любопытство. Очевидно, они находятся среди устричных отмелей. Но как же они ухитряются ловить на дне устриц, да еще в такую погоду? Впрочем, он скоро понял. Откинув настил кокпита, капитан вытащил две треугольные стальные рамы. Он привязал крепкий трос к кольцу, нарочно для этой цели вделанному в вершину каждого треугольника. Прилежащие к этой вершине стороны треугольника - прутья в дюйм толщиной и до четырех футов длиной - расходились почти под прямым углом. Нижняя сторона треугольника, являвшаяся основанием драги, состояла из полосы стали в ярд длиной, усаженной рядом длинных и острых стальных зубьев. Ко всем трем сторонам этой металлической рамы прилажена была в виде большого мешка крепкая рыболовная сеть, назначение которой, как легко догадался Джо, состояло в том, чтобы забирать устриц, которые загребались со дна зубьями драги.

   Закрепив тросы обеих драг, их закинули - одну по правую, другую по левую сторону судна. Когда драги опустились на самое дно и растянули до конца привязь, они заметно стали задерживать ход судна. Джо прикоснулся к вытянувшемуся струной тросу и по нему ясно чувствовал толчки и царапанье драги о дно.

   - Вытаскивай! - скомандовал Француз-Пит.

   Ребята ухватились за трос и вытащили драгу. Сеть была полна ила, тины и мелких устриц, среди которых попадались и крупные.

   Содержимое вывалили на палубу, а пустую драгу опять закинули в воду. Крупные раковины отобрали и сложили в кокпит, остальные вышвырнули обратно. Отдыхать было некогда, предстояло опорожнить вслед за тем и другую сеть, а отсортировав добычу, надо было вытащить обе драги, чтобы дать возможность Французу-Питу повернуть "Ослепительный" на другой галс. Вся флотилия занималась тем же делом. Некоторые парусники подходили к ним очень близко, и пираты обменивались приветствиями и перебрасывались отрывистыми словами и грубыми шутками. Но работа была не из легких: не прошло и часа, как Джо начал выбиваться из сил от непривычного напряжения. У него ломило спину; руки были порезаны до крови от неосторожного обращения с острыми раковинами.

   - Отлично, отлично! - подбадривал его Француз-Пит. - У тебя дело идет на лад, ты скоро и этому научишься.

   Джо кисло улыбался: он сейчас думал только об отдыхе и обеде. Порою вытаскивались мало наполненные драги, и мальчики могли передохнуть немного и обменяться словечком.

   - Вот это Спаржевый остров, - заметил Фриско-Кид, указывая на берег. - По крайней мере, он слывет под этим названием у рыбаков и моряков-каботажников. А местные жители называют его островом Бей-Фарм. - Он показал немного правее. - А повыше - Сан-Леандро. Отсюда не видно, но он в той стороне.

   - Ты там был? - спросил Джо.

   Фриско-Кид кивнул головой и позвал его вытащить драгу.

   - Эти отмели никому не принадлежат, - продолжал он, - их называют заброшенными отмелями, и пираты появляются здесь, притворяясь, что занимаются ловлей.

   - Почему притворяясь?

   - Да потому что они пираты и потому что им гораздо выгоднее ловить устриц на частных отмелях. - Он повел рукою на восток и юго-восток. - Частные отмели в той стороне, и если сегодня не будет шторма, то вся флотилия двинется туда ночью.

   - А что, если шторм?

   - Что ж, тогда от набега придется отказаться, а Француз-Пит будет бесноваться, вот и все. Он терпеть не может, когда погода расстраивает его затеи. Но ветер не унимается, а хуже ничего не может быть, как если шторм застигнет у юго-восточных берегов. Пит, пожалуй, заупрямится, а лучше было бы нам убраться подобру-поздорову, не дожидаясь шторма.

   Сначала погода как будто стала лучше. Резкий зюйд-вест заметно приутих, и около полудня, когда они стали на якорь, чтобы пообедать, из-за туч выглянуло солнце.

   - Все это так, - сказал Фриско-Кид пророческим тоном, - но я недаром поплавал по заливу. Шторм только готовится к натиску и сорвется неожиданно.

   - Я думаю, ты прав, Кид, - согласился Француз-Пит, - но "Ослепительный" отсюда не уйдет все равно. Прошлый раз мы ушли, а ночь выдалась чудесная. На этот раз будем ждать. Так, что ли, а?

  

   В течение всего остального дня "Ослепительный" отчаянно плясал на якоре, но к вечеру волнение несколько улеглось. Поэтому все собравшиеся на отмель пираты, следуя примеру Француза-Пита, решили попробовать отстояться, пустив в ход запасные якоря.

   Француз-Пит заставил обоих мальчиков сесть в ялик, и они, рискуя ежеминутно опрокинуться, завезли и сбросили второй якорь под прямым углом к первому. После этого Пит стал вытравливать якорную цепь и канат второго якоря до тех пор, пока "Ослепительный" не отнесло назад футов на сто, и он спокойно не закачался на волнах.

   Джо, укрывшись в кокпите, наблюдал дикую пляску волн. Устричные отмели лежали в открытой бухте, и ветер, гулявший здесь на двенадцатимильном вольном просторе, нападал на суда так неистово, что казалось, вот-вот сорвет мачты. Когда надвинулись сумерки, с наветренной стороны замелькало белое пятнышко; оно приближалось, вырастало, и наконец обозначился огромный парус "Северного Оленя".

   - Ах, будь ты неладен! - выругался Француз-Пит, выбегая из каюты. - Когда-нибудь, о, когда-нибудь он нарвется, верьте моему слову! С ним сделается вот этак: крак и пуф! И нет тебе ни Нельсона, ни "Северного Оленя"! Ах, шут его подери!

   Джо вопросительно посмотрел на Фриско-Кида.

   - Да, это правда, - произнес Фриско-Кид. - Надо было бы Нельсону взять один риф. Два еще лучше. А он распустил паруса так, как будто за ним гонятся дьяволы. Это уже чересчур; зачем поступать так опрометчиво, когда в этом нет ни малейшей нужды? Я с ним плавал и хорошо знаю его повадки.

   "Северный Олень" взмыл на пенистом гребне, как птица, и летел прямо на них.

   - Ты не бойся, - сказал Фриско-Кид, - он нас не заденет; он только хочет хвастнуть удальством.

   Джо кивнул и, не отрываясь, широко открытыми глазами смотрел на эту захватывающую дух картину.

   "Северный Олень" взвился на дыбы, носом к небу, оголив весь форштевень; потом кинулся вниз и, вынырнув из пучины, пронесся стрелой мимо "Ослепительного" на расстоянии менее фута.

   На руле стоял Нельсон. Промелькнув мимо шлюпа, он весело захохотал и махнул рукой Французу-Питу, возмущенному его выходкой.

   Очутившись позади "Ослепительного", великолепное судно повернуло так круто, что казалось, будто оно опрокинулось; но потом оно выпрямилось и как бешеное понеслось новым курсом. Затем стало у них на траверзе. Видно было, как спустился кливер, как якорь полетел за борт и как судно закачалось взад и вперед, а парус заполоскал по ветру, и как вслед за первым якорем бухнулся и второй на порядочном расстоянии от первого.

   Парус спустили мигом; свернули и убрали его, казалось, прежде, чем якоря успели забрать за дно.

   - Бравый моряк, слов нет; моряк, каких мало!

   У Француза-Пита глаза засверкали от восхищения. Фриско-Кид тоже любовался им.

   - Как на яхте! - проговорил он, спускаясь в каюту. - Просто как на яхте, даже еще лучше!

   К ночи ветер снова грозно завыл и к одиннадцати часам достиг такой силы, что Фриско-Кид объявил наступление шторма.

   На "Ослепительном" спал только Кид. Француз-Пит ежеминутно выходил на палубу. Еще раза два он потравливал канат и цепь. Джо лежал, свернувшись клубочком под своим одеялом, и прислушивался к реву бури, тщетно пытаясь заснуть. Не то чтобы он боялся, но как заснуть непривычному человеку при таком адском треске и грохоте и при такой неистовой качке! Трудно даже представить себе, как это может судно выкидывать такие колена и оставаться целым. "Ослепительного" так качало, что казалось, вот-вот шлюп опрокинется. Порой он подскакивал и с оглушительным треском снова падал на волны. При этом казалось, что дно его разлетается вдребезги. Порой его так трепало на якоре, что "Ослепительный" визжал, кряхтел и стонал, как будто от боли во всех своих деревянных суставах.

   Фриско-Кид проснулся и с улыбкой поглядел на приятеля.

   - Это называется, по-ихнему, отстаиваться, - сказал он. - А вот погляди, что будет дальше, когда на рассвете двинемся. Наверняка несколько шлюпов выбросит на берег, вот увидишь.

   И, повернувшись на другой бок, он моментально заснул опять. Джо позавидовал ему.

   В начале четвертого Француз-Пит завозился на носу судна. Джо выглянул наружу, желая узнать, что он там делает, и при неверном свете бешено раскачивавшегося морского фонаря увидел, что капитан вытащил две запасные бухты каната и привязывает их к якорным канатам, чтобы удлинить их.

   В половине пятого Француз-Пит развел огонь, а в пять позвал мальчиков к завтраку. Напившись кофе, они вылезли в кокпит, чтобы посмотреть на страшную картину шторма. Серое утро слабо озаряло клокотавшие волны. Спаржевый Остров различить было трудно, но зато ясно слышен был грохот прибоя у его берегов. Когда совсем рассвело, они увидели, что за ночь их снесло на целые полмили.

   Остальные суда также были снесены.

   "Северный Олень" стоял почти рядом с ними, "Каприз" находился на сто ярдов позади, а под ветром билось неподалеку от берега еще штук пять устричных шлюпов.

   - Двух не хватает, - сказал Фриско-Кид, вооружившись биноклем и осматривая побережье.

   - А! Один тут! - воскликнул он и, всмотревшись пристальнее, добавил: - Это шлюп "Поди-Спрашивай". От него скоро ничего не останется: его разобьет в щепы. Надеюсь, команда успела выбраться на берег.

   Француз-Пит посмотрел в бинокль, а за ним и Джо. Ясно видно было, как барахтается в бурунах несчастное судно, а на берегу копошатся люди, составлявшие его экипаж.

   - А где же "Привидение"? - спросил Француз Кида.

   Фриско-Кид тщетно искал его глазами у берегов, но, повернувшись с биноклем к морю, отыскал его там при свете наступающего дня. Оно преспокойно покачивалось в полумиле от них с наветренной стороны.

   - Бьюсь об заклад, что его оттащило за ночь не более чем на сто футов, - сказал Фриско-Кид. - Должно быть, там очень хорошая якорная стоянка.

   - Иль, - авторитетно изрек Француз-Пит. - Оно напало на полосу илистого дна. Но если его снесет с этой полоски пиши пропало! Якоря у него слишком легки и годятся только для илистого дна. Я не раз советовал им завести якоря потяжелей, они только посмеивались. Но когда-нибудь они пожалеют, что не послушались меня, старика, будьте уверены!

   Один из шлюпов, стоявших с подветренной стороны, поднял парус и отправился воевать с морем, пытаясь выбраться на простор из этого страшного места. Они следили за ним некоторое время. Он метался, как поплавок, и подвигался вперед чрезвычайно медленно. Француз-Пит оторвал мальчиков от этого зрелища.

   - Пора и нам! - крикнул он. - За дело! Два рифа! Надо выбраться отсюда побыстрее!

   Только было взялись они за работу, как вдруг услышали предостерегающий окрик.

   Оглянувшись, они увидели бешено несущееся на них "Привидение".

   Француз-Пит прыгнул на нос, как кошка, выхватил из-за пояса нож и одним взмахом перерезал канат запасного якоря. Оставшись на одной цепи, "Ослепительный" отпрянул в сторону, и как раз вовремя, потому что вслед за этим "Привидение" пронеслось кормой вперед по тому самому месту, где только что стоял "Ослепительный".

   - Как? Оно сорвалось с четырех якорей! - вскричал Джо, указывая на четыре каната, которые свисали с носа "Привидения" и вытянулись почти горизонтально.

   - На двух из них драги, - усмехнулся Фриско-Кид. - А вот дело дошло и до печки.

   И действительно, на палубе "Привидения" появились два парня, которые выбросили за борт обмотанную концом каната камбузную плиту.

   - Фью!.. Посмотрите на Нельсона. Он взял риф. Верный знак, что пришел настоящий шторм! - прокричал Кид.

   "Северный Олень" приближался к ним, вздымая целые облака пены, подставляя грудь под удары волн, гордо выдерживая натиск шторма, точно какое-то великолепное морское животное.

   Красный Нельсон махнул им рукой, проходя за кормой, а спустя четверть часа, когда они выбирали единственный оставшийся у них якорь, он переменил галс и лихо прошелся у них с наветренной стороны.

   Француз-Пит, любуясь красавцем, зловеще приговаривал:

   - В один прекрасный день случится... пуф - и кончено дело! Поверьте.

   Минуту спустя "Ослепительный" поднял кливер, и началась упорная, ожесточенная и опасная борьба с бушующим у берегов морем. Джо изумлялся, как такое маленькое суденышко может выдержать хотя бы одну минуту этот бешеный натиск разъяренной стихии.

   Но мало-помалу судно отходило от берега и от полосы прибоя на более глубокое место. Отойдя на некоторое расстояние, потравили немного шкот, и "Ослепительный" направился искать защиты за скалистой стеной мола Аламеды, лежавшего в нескольких милях пути. Там они увидели мирно стоявшего на якоре "Северного Оленя". И туда же вскоре пришли, одно за другим, все остальные суда флотилии, кроме "Привидения", которое, очевидно, выбросило на берег, чтобы составить компанию "Поди-Спрашивай".

   К полудню ветер как-то сразу прекратился и стало совсем по-летнему тихо и тепло.

   - Что-то подозрительно, - заметил Фриско-Кид, когда сумерки спустились над морем и Француз-Пит отправился на ялике к Нельсону в гости.

   - О чем ты? - спросил его Джо.

   - О чем? О погоде. Затишье что-то слишком внезапное. Буря еще не выдохлась, а она не угомонится до тех пор, покуда не выдохнется окончательно. Жди с минуты на минуту, что она опять вдруг завоет. Она только притаилась, шельма, - вот увидишь.

   - Куда мы пойдем отсюда? - спросил Джо. - Опять за устрицами?

   Фриско-Кид нерешительно качнул головой.

   - Не знаю, что выдумает Пит. Ему не повезло с железом, не повезло с устрицами; он теперь до того раздосадован, что может выкинуть самую отчаянную штуку. Меня нисколько не удивит, если он отправится с Нельсоном в Редвуд-Сити, где затевается то крупное и рискованное дело, о котором я уж тебе говорил.

   - Ну, я не намерен участвовать в нем никоим образом, - решительно заявил Джо.

   - Разумеется! - согласился Фриско-Кид. - Они будут орудовать вместе с Нельсоном и его людьми. Народу немало. Обойдутся без тебя.

  

   После этого разговора ребята провалялись еще около часа на крыше каюты. Затем Фриско-Кид, ни слова не говоря, сошел вниз и зажег лампу. Джо слышал, как он там что-то раскапывал, а немного погодя Фриско-Кид тихонько позвал его. Войдя в каюту, Джо увидел, что друг его сидит в уголке, на коленях держит раскрытую шкатулку, а в руках - бережно сложенную страничку из иллюстрированного журнала.

   - Похожа она на эту картинку? - спросил Фриско-Кид, разглаживая печатный листок и поднося его к глазам Джо.

   Картинка изображала двух девочек и мальчика, собравшихся, очевидно, где-то на чердаке и о чем-то договаривающихся. Девочка, которая говорила, стояла лицом к зрителю, а другие двое сидели к нему спиной.

   - Кто? - спросил Джо, недоуменно переводя глазами с картинки на Фриско-Кида.

   - Твоя... твоя сестра... Бесси?

   Слова эти он произнес заикаясь и с какой-то робкой почтительностью и благоговением.

   Джо на минуту совершенно опешил. Он не понимал, какую связь имеет эта картинка с его сестрой. Да и вообще девчонки все такие глупые, что на разговоры о них не стоило тратить времени.

   "А он краснеет", - подумал Джо, замечая, что лицо Фриско-Кида покрылось легким румянцем. Ему стало смешно, и он с трудом удержался, чтобы не расхохотаться.

   - Нет, нет, не надо! Только не смейся! - вскричал Фриско-Кид, вырывая листок из рук Джо и укладывая его обратно в шкатулку дрожащими руками. - Я думал... я... думал, что ты поймешь и... и...

   Губы у него задрожали, на глаза стали навертываться слезы, и он поспешно отвернулся.

   Джо сел с ним рядом и обнял его. Движение это было чисто инстинктивное, безотчетное. Неделей раньше ему показалось бы невероятно глупым и сентиментальным обнимать друга за плечи, но сейчас это было в высшей степени просто и естественно. Он не понимал, почему, но чувствовал, что это выражение симпатии с его стороны было чрезвычайно важно для Фриско-Кида.

   - Расскажи все, и я пойму, - настаивал он.

   - Нет, нет, ты этого не поймешь. Ты не можешь этого понять.

   - Пойму, уверяю тебя. Говори!

   Фриско-Кид проглотил комок, стоявший у него в горле от волнения, и покачал головой.

   - Не сумею. Я чувствую, но словами выразить не умею.

   Джо погладил его по плечу, и Фриско-Кид продолжал:

   - Ну, так вот. Видишь ли, я так мало знаю о жизни на суше, о людях и все такое. У меня не было ни братьев, ни сестер, ни товарищей. Я мучился одиночеством, но не понимал этого. Мне чего-то вот тут не хватало. - Он указал на грудь. - Ты когда-нибудь чувствовал голод, острый голод? Так вот это самое чувствовал и я. Только голод какой-то особенный; я и сам не знал, что это. Но раз как-то - это было очень давно - мне попался журнал с этой картинкой с двумя девочками и мальчиком, которые о чем-то между собой разговаривают. И я подумал, как хорошо было бы так сидеть с ними вместе! И я стал думать о них, о чем они говорят, что делают; и вдруг у меня блеснуло в уме, и я понял, в чем дело. Я понял, что меня мучает одиночество.

   Но больше всего я думал об этой девочке, которая смотрит оттуда прямо в глаза. Я думал о ней все время, и она стояла передо мной, как живая. Видишь ли, я хорошо понимал, что на самом-то деле ее нет, но в то же время верил, что она живет. Когда я думал о людях, о труде и тяжелой жизни, я знал, что эти люди не настоящие, а только в моих мыслях; но когда я думал о ней, то нет... Сам не знаю... Я не могу этого объяснить.

   Джо вспомнил, как он сам много раз фантазировал, рисуя в воображении различные приключения на суше и на море, и сочувственно кивнул головой. Это, по крайней мере, он вполне понимал.

   - Все это, конечно, глупости, но подружиться с такой вот девочкой казалось мне высшим счастьем на свете. Все это было давно; я был еще маленьким мальчишкой - тогда Красный Нельсон и окрестил меня Фриско-Кидом. С тех пор так меня и зовут. Но я никогда не расставался со своей картинкой и постоянно вынимал ее и рассматривал. И когда случалось, что я поступал нечестно, то мне было совестно глядеть на нее. Ну, а потом, когда я подрос, я уже по-другому стал смотреть на все это. "А что, Кид, - думал я про себя, - что, если бы ты встретил такую вот девочку, что бы она подумала о тебе? Могла бы она хоть капельку полюбить тебя, стать твоим другом?" И тогда мне хотелось стать лучше, и я давал себе обещание измениться, что-то такое сделать, чтобы она, или такие, как она, не постыдились бы знакомства со мной.

   Из-за этого я выучился читать. Из-за этого я и бежал. Грамоте меня научил маленький грек Ники Перрата. И только когда я научился читать, я узнал и понял, что заниматься пиратством - это очень плохо. Попал на эту дорогу с тех пор, как помню себя; все, кого я знал, занимались этим. Но когда я понял, что это плохо, то сбежал от них и думал, что навсегда. Ну, об этом и о том, как я снова вернулся к пиратам, я расскажу когда-нибудь после.

   Конечно, это потому, что я все время думал о ней тогда, мне казалось, что она живая. Да и теперь кое-когда так кажется. Но вот сейчас, во время нашего разговора, я понял вот что. Я понял, что, думая о ней, я думал просто о другой, лучшей, более чистой жизни, о которой я все время мечтаю. Если бы я мог жить такой настоящей жизнью, то я, наверное, узнал бы и таких девочек и других людей вроде тебя. И вот я стал думать о твоей сестре и о тебе, а почему, не знаю сам. А ты, наверно, много знаешь девочек, правда?

   Джо кивнул головой.

   - Так расскажи мне о них что-нибудь; все равно что, - добавил он, заметив колебание во взгляде своего товарища.

   - О, пожалуйста, это легко, - храбро начал Джо. Он понял, до некоторой степени, чего не хватало этому юноше, и ему казалось совсем нетрудно удовлетворить его желание. - Начать с того, что они похожи... Гм! Ну да, что они похожи на... на девочек... вот именно... на девочек... - Он запнулся и почувствовал, что сказать ничего не может.

   Фриско-Кид терпеливо ждал, все его лицо выражало напряженное внимание.

   Джо добросовестно мобилизовал все свои умственные способности и весь запас своих сведений.

   Перед ним промелькнул целый ряд девочек, с которыми он учился в школе, - сестер школьных товарищей и сестриных подруг; худеньких и пухленьких, высоких и низеньких, голубоглазых и черноглазых, брюнеток и блондинок, с завитушками и без завитушек, - словом, целая процессия девочек всевозможного вида. Но что о них можно сказать? Решительно ничего. Если бы еще он сам был девчонкой, а то ведь нет.

   - Все девчонки одинаковы, - заключил он с отчаянием в голосе. - Они все на один манер и ничем не отличаются от тех, которых ты сам знаешь.

   - Но я не знаю ни одной.

   Джо свистнул...

   - И никогда не знал?

   - Одну я знал - Карлотту Джиспарди. Но она не умела говорить по-английски, а я не умел по-итальянски. Она умерла. Ну да ладно! Оставим это. Видно, ты знаешь о них столько же, сколько и я, хоть я и не знал ни одной.

   - А я наверняка знаю больше твоего о морских приключениях, - отпарировал Джо.

   Оба мальчика весело расхохотались. Но разговор этот заставил Джо призадуматься. Ему вдруг стало ясно, что он не ценил, как должно, тех благ, которые выпали на его долю. Хотя дом, мать и отец уже стали значить больше для него с некоторых пор, но о сестре и друзьях он как-то не думал. Он никогда не ценил их по-настоящему, пронеслось у него в голове, но отныне... да, отныне будет иначе!

   Тут раздался резкий голос Француза-Пита, звавшего их, и ребята выбежали на палубу.

  

   - Поднять грот, выбрать якорь! - крикнул Пит. - Идем за "Оленем" и без огней!

   - Отдавай сезни, живо! - командовал Фриско-Кид. - Теперь выбирай дирик-фал - вон тот конец, - отдай его с нагеля. И не торопись, выбирай наравне со мной. Так! Теперь крепи! Расправим после. Беги на корму и подбери грота-шкот! Поставь румпель на место!

   Парус внезапно наполнился ветром, "Ослепительный" дрогнул, рванулся вперед, как нетерпеливая лошадь, и начал дергать якорную цепь, пока якорь не отцепился от илистого дна и не выпустил шлюп на свободу.

   - Брось шкот! Сюда, ко мне! Помоги выбрать цепь! Приготовься поднять кливер! - Фриско-Кид преобразился: от мечтательного мальчика с драгоценной картинкой не осталось и следа - на палубе распоряжался строгий и властный моряк. Он перебежал на корму и одновременно с тем, как кливер, поднятый Джо, заполоскал на ветру, повернул судно на другой галс.

   В эту минуту во мраке, как огромная летучая мышь, пронесся мимо них "Северный Олень".

   - Ну уж мне эти мальчишки! Вы тут целую ночь собираетесь провозиться, я вижу, а? - крикнул Француз-Пит с раздражением.

   С борта "Северного Оленя" донесся грубый голос Красного Нельсона:

   - Не мели вздора, французик, ведь Кида вышколил я! Этот малый не промах!

   У "Северного Оленя" был более быстрый ход, чем у "Ослепительного"; он нарочно убавил паруса, и мальчики не теряли его из виду. Ветер дул с запада и постепенно усиливался. Небо начали застилать быстро мчавшиеся густые облака. Фриско-Кид закинул голову и посмотрел вверх.

   - К утру здорово засвежеет, - сказал он. - Как я и предсказывал.

   Прошло несколько часов. Подойдя к Сан-Матео, оба судна остановились и отдали якоря на расстоянии не более одного кабельтова от берега. В море вдавалась небольшая пристань. Неподалеку от нее колыхалась маленькая яхта.

   На судах, как обычно, все было приготовлено к быстрому отплытию. В одну минуту по данному знаку можно было поднять якоря и поставить паруса. Оба ялика бесшумно отчалили от борта "Северного Оленя". Красный Нельсон уступил одного человека из своей команды Французу-Питу. На каждом ялике сидело по два человека.

   Нельзя сказать, чтобы физиономии этих людей производили приятное впечатление, - по крайней мере у Джо вид этих свирепых, мрачно-суровых лиц вызывал невольную дрожь. Капитан "Ослепительного" опоясался ременным поясом с двумя револьверами в кобурах и уложил в ялик ружье и крепкие двухшкивные тали. Затем он поднес каждому соучастнику по стакану вина, и все они выпили в темной каюте за успех экспедиции. Красный Нельсон тоже был вооружен, а у его людей на бедрах висели матросские ножи. Они осторожно разместились в яликах, стараясь не производить ни малейшего шума. Француз-Пит уселся последним; он приказал мальчикам соблюдать полную тишину в его отсутствие и не затевать никаких фокусов.

   - Вот был бы прекрасный случай для тебя, Джо, если бы только они оставили нам ялик, - прошептал Фриско-Кид, когда шлюпки скрылись в тумане.

   - А почему бы нам не уйти на "Ослепительном?" - последовала неожиданная реплика. - Поднять паруса - и след простыл! Пока они там спохватятся!

   Фриско-Кид колебался. Дух товарищества давал себя знать. Грешно подводить товарища в опасную минуту.

   - Не совсем хорошо, мне кажется, покинуть их в беде на берегу, - сказал он. - Конечно, - поспешил он добавить, - я отлично понимаю, что они затеяли скверную штуку; но помнишь ту первую ночь, когда ты бежал по воде к ялику, а сзади пощелкивали? Мы ведь тебя не бросили!

   Джо поневоле пришлось согласиться, но у него блеснула новая мысль.

   - Но ведь они пираты, воры, преступники. Они нарушают закон, а мы с тобой не хотим быть преступниками. Кроме того, мы их вовсе не бросаем в беде. У них остается "Северный Олень", - кто им мешает удрать на нем, а в темноте они нас не разыщут.

   - Идет! - сказал Фриско-Кид. Хотя он и согласился, но все-таки это было ему совсем не по душе: как никак, дело пахло предательством.

   Они ползком пробрались на нос и начали поднимать грот. Ради сбережения времени в крайнем случае можно было не выбирать якорь, а обрезать канат. Но чуть только скрипнули шкивы, как из окружающей темноты донеслось до них предостережение:

   - Тсс! - а вслед за тем полушепотом: - Перестаньте!

   Присмотревшись в том направлении, откуда слышался голос, они различили белевшее в темноте лицо человека, следившего за ними с борта соседнего шлюпа.

   - Э! Да это юнга с "Оленя". Давай дальше!

   Но как только опять скрипнули блоки, раздалось вторичное предупреждение, и в новом тоне:

   - Сказано: бросьте фалы, а то всыплю вам горячих!

   Угроза эта сопровождалась щелканьем взводимого курка. На этот раз Фриско-Кид неохотно повиновался и с ворчанием направился назад в кокпит.

   - Не горюй, еще немало представится случаев, - шепнул он в утешение Джо. - А Француз-Пит хитер! Сообразил, что ты захочешь убежать, и приставил сторожа.

   С берега не доносилось ни звука. Неизвестно было, что там проделывали пираты и как шли их дела. Ни одна собака не лаяла, нигде не видно было ни одного огонька. Но воздух казался насыщенным тревогой, и ночная тишина точно таила в себе всевозможные ужасы. Нервы мальчиков были натянуты. Они сидели в кокпите, тесно прижавшись друг к другу, и ждали.

   - Ты хотел рассказать мне, как ты бежал, - заговорил Джо, - и почему ты вернулся обратно?

   Фриско-Кид принялся потихоньку рассказывать, наклонившись к уху товарища:

   - Видишь ли, когда я вздумал уйти, у меня не было никого, решительно никого, кто бы мне мог помочь. Я понимал, что единственным выходом для меня было выбраться на берег и подыскать такую работу, которая дала бы мне возможность учиться. Я решил, что в деревне будет легче найти такую работу, чем в городе. Ну я и удрал от Красного Нельсона. Я был тогда на "Северном Олене". Однажды ночью, когда мы стояли на Аламедских устричных отмелях, я выбрался на берег и дал стрекача. Нельсон меня не поймал. Я бежал куда глаза глядят, только бы подальше от берега. Местные жители все были фермеры-португальцы. Никто из них не дал мне работы. Впрочем, время-то я выбрал неподходящее - зима была. Видишь, как я много смыслил о жизни на суше. С двумя или тремя долларами в кармане отправился я дальше в глубь страны, все искал работу, а еду покупал у лавочников - хлеб, сыр и все такое. Работы нигде не мог найти. Ночевал на улице, без одеяла, было очень холодно, и я всегда радовался, когда наступало утро. Но хуже всего было то, что на меня смотрели, как на бродягу, подозрительно, - все, кого я встречал, и нисколько этого не скрывали. Случалось, и даже травили собаками. Казалось, для меня нет места на суше. Скоро деньги мои вышли все до последнего цента.

   Пришлось голодать. Но тут как раз меня арестовали.

   - Арестовали? За что же?

   - Да так себе, ни за что. За то, что живу. Как-то ночью я зарылся в стог сена: там все-таки потеплее спать, - а тут появился полицейский и арестовал меня за бродяжничество. Сначала они думали, что я убежал из дому, и повсюду дали знать о моих приметах. Сколько я ни твердил им, что у меня нет никаких родных, они мне долго не верили.

   А потом, когда прошло много времени и никто не объявился, чтобы взять меня, судья отправил меня в приют для беспризорных в Сан-Франциско.

   Фриско-Кид замолчал и некоторое время внимательно присматривался и прислушивался, нет ли какого-нибудь движения на берегу. Но там царили мрак и тишина; слышен был только шум ветра.

   - Я думал, что сдохну в этом приюте. Это было все равно, что тюрьма. Нас держали под замком, как арестантов. Но все бы ничего, если бы ребята там были хорошие. А то самые паршивые уличные мальчишки. Они только врали да ябедничали. Смелости в них ни капельки не было, а о честности и понятия не имели. Мне там понравилось только одно - это книги. О, я читал запоем и прочел их целую кучу. Но ведь этого одного мало! Мне хотелось свободы, солнца, запаха моря! И что я сделал? За что они меня послали в тюрьму вместе с этим сбродом? Я же ничего плохого не хотел; наоборот, я хотел стать лучше, хотел сделаться человеком - и вот что я за это получил. Понимаешь ли, тогда я был еще слишком глуп и наивен, чтобы разобраться во всем этом.

   Иногда мне мерещились сверкающие на солнце волны, белые паруса, "Северный Олень", рассекающий воду, - и меня охватывала такая тоска, что я не находил себе места и сам был не свой. А тут ребята приставали ко мне со всякими мерзостями, и я со злости задавал им иногда такую трепку! За это меня наказывали и сажали в карцер. Ну, я не выдержал и сбежал оттуда. Выходит, не было мне места на суше. И я поступил к Французу-Питу и вернулся к прежней жизни. Вот и все. Но я еще раз попробую, когда буду постарше и сумею найти для себя подходящее дело. Я это сделаю непременно.

   - Ты уйдешь со мной, - сказал Джо самым решительным тоном, кладя ему руку на плечо. - Вот что ты сделаешь. А насчет...

   Бац! - грянул с берега выстрел. Бац! Бац! Оживленная перестрелка не умолкала. Послышался чей-то раздирающий вопль, кто-то стал звать на помощь. Оба мальчика моментально вскочили, подняли паруса и приготовили все к немедленному отплытию. Юнга на "Северном Олене" сделал то же самое. Человек на яхте, разбуженный выстрелами, выставил было из люка испуганное лицо, но, увидев два незнакомых шлюпа, тотчас же скрылся. Напряженное ожидание кончилось; настало время действовать.

  

   Якорную цепь укоротили до последней возможности: она висела отвесно. "Ослепительный" стоял в полной готовности. Оставалось поднять кливер и дать ход. Фриско-Кид и Джо внимательно смотрели на берег. Крики умолкли, но замелькали огни. До их ушей донесся с берега скрип блоков талей, и они услышали грубый голос Красного Нельсона, дававшего команду: "Спускай!.. Бросай!.. Отваливай!.."

   - Француз-Пит забыл смазать блок, - заметил Фриско-Кид.

   - Чего они там копаются! - крикнул юнга, сидевший на крыше каюты "Северного Оленя", вытирая пот с лица после тяжелой работы: ему одному пришлось поднимать большой парус.