Лондон Джек - Путешествие на "Ослепительном"

   Джек Лондон

  

   Залитый солнцем песчаный берег Тихого океана, шумевшего прибоем гигантских валов, остался у них позади. Выбежав на дорогу, они вскочили на свои велосипеды, сразу дали быстрый ход и вскоре окунулись в зеленые аллеи загородного парка.

   Их было трое - трое мальчишек-подростков в ярких свитерах. Они покатили по велосипедной дорожке с таким шиком, как обыкновенно любят ездить все мальчишки в ярких свитерах, рискуя ежеминутно переступить черту дозволенной скорости. Пожалуй, можно было сказать, что они уже и переступили эту черту. Так думал и конный полисмен, следивший за порядком в парке, но он не был полностью в этом уверен и потому ограничился лишь предостережением, брошенным вдогонку, когда они пролетели мимо. Предостережение в первую минуту подействовало, но, как всегда водится у мальчишек в ярких свитерах, было мгновенно забыто ими на ближайшем же повороте дорожки.

   Стрелою вылетев из ворот Гольдонгэтского парка, они повернули в сторону Сан-Франциско и так отчаянно понеслись под гору, что встреченные пешеходы оборачивались и некоторое время с тревогой глядели им вслед. По городским улицам яркие свитеры неслись, сворачивая то влево, то вправо, чтобы избежать крутых подъемов, а когда крутой пригорок объехать было нельзя, они пускались наперегонки: кто первый взлетит наверх.

   Того, который мчался впереди и был инициатором состязаний на подъемах, товарищи называли Джо. Они играли в игру "следуй за вожаком", и Джо, самый смелый и самый веселый мальчик из этой компании, был вожаком. Впрочем, когда они въехали в Западное предместье и помчались мимо огромных богатых особняков, смех Джо стал уже не таким громким, раздавался все реже, и он как-то невольно стал держаться позади товарищей. На перекрестке улиц Лагуна и Валлей товарищи Джо свернули вправо.

   - До свиданья, Фред! - крикнул Джо, поворачивая руль налево. - Всего хорошего, Чарли!

   - Вечером увидимся! - крикнули они в ответ.

   - Нет, я не приду.

   - Непременно приходи! - просили его товарищи.

   - Нет, нет! Мне надо зубрить! До свиданья!

   Когда он остался один, лицо его стало серьезно, а глаза затуманились какой-то неопределенной тревогой. Он принялся насвистывать самым решительным образом, но свист его постепенно замирал, стал еле слышным и оборвался окончательно, когда он подъехал к большому двухэтажному дому.

   - Джо, это ты?

   Джо остановился в нерешительности перед дверью, ведущей в библиотеку. Он знал, что Бесси там; она старательно готовит уроки, наверное, уже заканчивает их; она всегда управляется до обеда, а скоро уже обед.

   Он же до своих уроков еще не дотрагивался! Все это раздосадовало его.

   Подумать только, сестренка на два года моложе, а в одном классе с ним; мало того, учится куда лучше, чем он, и эта мысль была для него просто невыносима. Не то чтобы он был так уж туп. Он отлично знает, что он не туп. Но все как-то выходит - и неизвестно почему, - что мысли его вечно отвлекаются в сторону, и он почти никогда не успевает приготовить уроки.

   - Джо, да войди же сюда, пожалуйста! - Едва слышная жалобная нотка прозвучала на этот раз в голосе Бесси.

   - Ну, чего тебе надо? - сказал он, порывисто отодвигая портьеру.

   Он произнес эти слова довольно грубо, но сразу же пожалел об этом, взглянув на маленькую, тоненькую девочку, смотревшую на него печальными глазами из-за громадного письменного стола, заваленного книгами. Она сидела с карандашом и тетрадкой в руках, съежившись в огромном кресле, в котором совершенно терялась ее хрупкая фигурка.

   - Ну что, сестричка? - спросил он более мягким тоном, подходя к ней.

   Она схватила его руку, прижала к своей щеке и прильнула к нему.

   - Что с тобой, милый Джо? - спросила она шепотом. - Скажи мне, пожалуйста.

   Он ничего не ответил. Смешно, в самом деле, исповедоваться перед маленькой сестренкой, хотя бы у нее отметки и были лучше, чем у него. Ему казалось смешным и то, что эта маленькая девочка серьезно добивается узнать, что у него на душе.

   "Однако какая нежная у нее щечка! - думал он в то время, когда она, ласкаясь, водила щекой по его руке. - А все-таки как бы поскорее высвободить руку и покончить со всеми этими глупостями! Только бы не обидеть ее, - ведь он хорошо знает по опыту, как легко обижаются девочки".

   Она разогнула его сжатые пальцы и поцеловала в ладонь. Точно розовый лепесток упал ему в руку. Этим поцелуем Бесси давала понять, что настаивает на своем вопросе.

   - Со мной ровно ничего, - решительно объявил он. И затем, казалось бы, ни с того ни с сего, вдруг добавил: - Отец!.. - Его тревога отразилась теперь в ее глазах.

   - Но ведь папа такой добрый, такой хороший, Джо, - пролепетала она. - Почему ты не слушаешься его? Ведь он не много от тебя требует, а если и требует, то ради твоей же собственной пользы. Ведь ты гораздо умнее других мальчиков. Если бы ты занялся уроками, хоть чуточку!

   - Вот, вот! Пошли нравоучения! - вспыхнул он, выдергивая руку. - Теперь и ты еще будешь мне читать нотации? Скоро очередь дойдет до повара и конюха.

   Он засунул руки в карманы и мысленно представил себе безотрадное, мрачное будущее, с бесконечными выговорами от бесчисленных наставников.

   - Ты за этим звала меня? - спросил он, поворачиваясь к выходу.

   Она снова схватила его за руку.

   - Нет, нет, не за этим; но мне показалось, что тебя тревожит что-то, и я подумала... я... - Голосок ее оборвался, и она, немного помолчав, добавила: - Я хотела сказать тебе, что мы собираемся на прогулку в Окленд, в горы, по ту сторону залива, в эту субботу.

   - Кто это "мы"?

   - Мартель Хэйс...

   - А, эта мямля! - перебил он.

   - Она вовсе не мямля! - с жаром возразила Бесси. - Она самая милая девочка из всех, кого я знаю.

   - Не очень убедительный довод, принимая во внимание круг твоих знакомых девочек... Дальше. Кто там еще?

   - Пирль Сэйтер и ее сестра Элис, и Джесси Хильбон, и Сэди Френч, и Эдна Кродерс. Вот и все девочки.

   Джо презрительно фыркнул.

   - А кто из мальчиков?

   - Морис и Феликс Клемент, Дик Скофильд, Бэрт Лейтон и...

   - Довольно с меня и этих. Все до одного - кисейные барышни!

   - Я... я хотела пригласить тебя, Фреда и Чарли, - сказала она дрожащим голосом. - Я затем и позвала тебя, чтобы пригласить всех вас...

   - А что вы там собираетесь делать?

   - Погулять, нарвать полевых цветов - дикие маки уже в цвету, - потом закусить где-нибудь на красивой лужайке... и... и...

   - И вернуться домой, - договорил он.

   Бесси кивнула. Джо снова засунул руки в карманы и зашагал взад и вперед по комнате.

   - Компания девчонок, - сказал он резко, - и их планы! Нет, это не по мне.

   Она закусила дрожащие губы и, стараясь не расплакаться, спросила:

   - А ты бы что хотел?

   - Я бы лучше с Фредом и Чарли отправился куда-нибудь и сделал бы что-нибудь, ну, что-нибудь такое...

   Он замолчал и посмотрел на нее. Бесси терпеливо ждала, что он скажет дальше. Но Джо ощущал полнейшее бессилие выразить словами обуревавшие его чувства и стремления; все его тревоги и неудовлетворенность вообще поднялись в нем и охватили все существо.

   - О, ты не можешь меня понять! - сказал он горячо. - Ты не можешь меня понять! Ты - девочка. Ты любишь опрятность и аккуратность, похвальное поведение и круглые пятерки. Тебя не манят опасные приключения и все такое... Тебе не нравятся живые и смелые мальчики; они тебе кажутся грубыми, неотесанными; тебе нравятся прилизанные мямли в белых воротничках и чистеньких костюмчиках, которые специально остаются в классе на большой перемене, чтобы учительница погладила их по головке и похвалила за то, что они хорошо учатся. Милые мальчики, у которых никогда не бывает никаких неприятностей; они мечтают только о приятных прогулках с букетиками и закусочками в обществе таких же миленьких девочек. О, я прекрасно знаю таких паинек, они боятся собственной тени, и в них не больше храбрости, чем в любой овце. И действительно - это овцы! Ну, а я тебе не овечка, вот и все! И на пикник ваш я ехать не хочу и не поеду.

   Темные глазки Бесси наполнились слезами, губы задрожали. Это еще больше раздражило его. Что за несносные создания - эти упрямые девчонки! Вечно дуются, вечно хнычут, вечно суются не в свое дело. У них положительно чего-то не хватает.

   - Слова нельзя сказать, чтобы ты не заревела, - сказал он примирительно. - Я же ничего не сказал обидного, сестричка. Право, ничего. Я...

   Он растерянно остановился и взглянул на нее. Она всхлипывала и вздрагивала, готовая разрыдаться. Крупные слезы текли у нее по щекам.

   - Ох, уж мне эти девчонки! - сказал он с сердцем и решительно вышел из комнаты.

  

   Через несколько минут Джо, все еще раздраженный, вошел в столовую. Он упорно молчал за столом, хотя отец, мать и Бесси вели оживленный разговор. Свирепо уткнувшись в тарелку, Джо думал: "Вот мы какие! Разливаемся, плачем, а минуту спустя улыбаемся и хохочем. Наш брат этого не понимает. Будьте уверены, что если бы нас что-нибудь могло довести до слез, то мы несколько суток ходили бы как повешенные. Все девчонки притворщицы, такая уж у них повадка. Они не чувствуют и сотой доли того, о чем говорят, когда плачут. Разумеется, нет. Должно быть, они хнычут так часто потому, что им это нравится. Они любят терзать людей, особенно нас, ребят. Потому-то они и вмешиваются в наши дела".

   Предаваясь глубокомысленным размышлениям, он в то же время с аппетитом ел и отдал должную дань всем блюдам, ибо, согласитесь сами, трудно не почувствовать здорового аппетита, промчавшись на велосипеде от Клиф-Хауза до Западного предместья через весь загородный парк.

   Отец по временам искоса поглядывал на сына. Джо этого не замечал, но Бесси хорошо это видела. Мистер Бронсон - человек средних лет - был хорошо скроен и крепко сшит, несколько, правда, тяжеловат, но не тучен. У него было энергичное угловатое лицо с квадратным подбородком и резкими чертами, но веселые глаза светились мягко, а складки у рта выражали не суровость, а скорее склонность к юмору.

   Поразительное сходство между отцом и сыном бросалось в глаза. У обоих был широкий лоб и выдающийся подбородок, а глаза, несмотря на разницу лет, были сходны, как две пары горошин, вынутых из одного и того же стручка.

   - Как твои дела, Джо? - спросил мистер Бронсон своего сына в конце обеда.

   Со стола уже убирали, и все собирались встать.

   - Не знаю, - беспечно ответил Джо и потом прибавил: - У нас завтра экзамены, тогда будет видно.

   - Куда теперь направляешься? - спросила мать, когда он повернулся к дверям.

   Это была высокая, стройная женщина с карими глазами, как у Бесси, и с такими же, как у нее, мягкими движениями.

   - Иду в свою комнату, - ответил Джо. - Заниматься, - добавил он.

   Мать нежно провела рукой по его волосам, наклонилась к нему и поцеловала. Мистер Бронсон улыбнулся поощрительно ему вслед, и Джо взбежал по лестнице на верхний этаж с твердым решением погрузиться с головой в книжку и сдать завтрашний экзамен во что бы то ни стало.

   Войдя в свою комнату, он запер дверь, уселся за свой удобный письменный стол и окинул взглядом разложенные на столе учебники.

   Он решил начать с истории, так как экзамены должны были начаться с нее. Он раскрыл книгу на загнутой странице и начал читать:

   - "Вскоре после введения реформ Дракона между Афинами и Мегарой разгорелась война из-за острова Саламина, на который оба города заявляли свои права".

   Ну, это запомнить нетрудно. Но что из себя представляли эти реформы Дракона? Надо их повторить.

   Он снова погрузился в книгу, пробегая глазами пройденные страницы, но тут взор его, оторвавшись от книги, упал на принадлежности для игры в бейсбол, лежавшие на стуле, - на металлическую сетчатую маску и перчатку.

   "Мы бы ни за что не проиграли игру на прошлой неделе, если бы Фред не промахнулся. Он какой-то разиня! Правда, ему ничего не стоит поймать сотню трудных мячей один за другим, но в решительную минуту он всегда растеряется из-за сущего пустяка. Надо было выпустить его в поле, а у первой базы поставить Джонса. Только Джонс чересчур горячился. Он поймает любой мяч, как бы это ни было трудно, но никогда не угадаешь, что он будет делать с мячом дальше".

   Джо, вздрогнув, вдруг очнулся от раздумий.

   - Нечего сказать, так выучишь историю! - Он снова углубился в книгу:

   - "Вскоре после введения реформ Дракона..."

   Три раза прочитав эту фразу, он вспомнил наконец, что не прочитал еще ничего о самих реформах Дракона.

   В дверь постучали. Он яростно стал перелистывать страницы, не обращая внимания на стук.

   Стук назойливо повторился, и из-за двери донесся тоненький голосок Бесси:

   - Джо, дорогой!

   - Чего тебе? - спросил он и, не дожидаясь ответа, прибавил: - Нельзя. Я занят!

   - Я пришла узнать, не могу ли я помочь тебе, - сказала она. - Я уже все сделала и думала...

   - Ну, разумеется, ты уже все сделала! - проворчал он. - Ты всегда все успеваешь сделать!

   Джо схватился обеими руками за голову, чтобы не отрывать глаз от книги. Но эта маска для бейсбола не давала ему покоя. Чем больше он старался вникнуть в историю, тем назойливее лезла в голову мысль о лежащей на стуле маске и о всех тех играх, в которых она принимала участие.

   - Нет, так дело не пойдет!

   Он перевернул открытый учебник, положил его на стол вверх корешком и подошел к стулу. Схватив маску и перчатку, он швырнул их под кровать с такой силой, что маска отскочила от стены.

   - "Вскоре после введения реформ Дракона между Афинами и Мегарой разгорелась война..."

   "Маска отлетела от стены, - подумал Джо. - Интересно, далеко ли она отлетела. Может, ее видно? Нет, он не будет смотреть. Какое ему до этого дело? Ведь это же не история. А все-таки..."

   Джо взглянул поверх книжки и увидел маску, которая вынунулась наполовину из-под кровати. Так этого оставить нельзя. Пока эта маска торчит перед глазами, он не может заниматься.

   Он встал, вытащил ее из-под кровати, торжественно пронес через комнату, подошел к стенному шкафу, сунул ее туда и запер дверцы. Теперь с ней покончено. Можно будет позаниматься.

   Он снова уселся за книжку.

   - "Вскоре после введения реформ Дракона между Афинами и Мегарой разгорелась война из-за острова Саламина, на который оба города заявляли свои права..."

   Все бы это хорошо, если бы только знать, в чем состояли эти реформы Дракона. Слабый отблеск заката проник в комнату. Откуда этот отблеск? Джо выглянул в окно. Заходящее солнце окрашивало длинными лучами низкие, легкие облака, игравшие теплыми пурпурными тонами. Красноватый отблеск падал на землю.

   Джо перевел глаза с облаков вниз на бухту. Ветер с моря затих с наступлением вечера, и неподалеку от форта Пойнт какая-то запоздавшая рыбачья лодка тихо входила в порт, пользуясь последними вздохами ветерка. Немного дальше буксирное судно, выпуская клубы дыма, выводило в море трехмачтовую шхуну. Взор Джо обратился к видневшемуся вдали берегу округа Марин. Линия берега уже стушевалась в надвигавшейся темноте, и длинные тени ползли вверх по холмам на гору Тамальпэс, четко вырисовывавшуюся на фоне заката.

   О, если бы он, Джо Бронсон, плыл на этой рыбачьей лодке с богатым морским уловом! Или на этой шхуне, направляющейся прямо в сторону заходящего солнца в неведомые страны! Вот это жизнь, вот это - дело! Быть чем-нибудь на этом свете. А он торчит в душной комнате и забивает себе голову рассказами о людях, исчезнувших с лица земли за тысячи лет до его рождения.

   Джо рванулся прочь от окна, будто вырываясь из каких-то цепких рук, удерживавших его там, решительно понес свой стул вместе с книгой в самый дальний угол комнаты и уселся спиной к окну.

   Но спустя минуту - так ему показалось, он очутился снова у окна, предаваясь сладким мечтам. Он и сам не знал, как это вышло. Последнее, что он помнил, был подзаголовок "Реформы Дракона и его конституция", который он нашел наконец где-то там, на правой странице учебника, и затем, очевидно, как лунатик, который бродит во сне и ничего об этом не помнит, он подошел к окну. Неизвестно, сколько времени он простоял тут. Рыбачья лодка, которую он сначала заметил у форта Пойнт, теперь уже доползла до верфи Мейгса. Отсюда можно заключить, что времени с тех пор прошло не менее часа. Солнце давно уже закатилось; торжественные сумерки упали на океан, и над гребнем Тамальпэса заблистали первые бледные звездочки.

   Джо вздохнул, отвернулся и побрел было в свой угол, как вдруг услыхал долгий, пронзительный свист. Это Фред! Джо снова вздохнул. Свист повторился. Затем к нему присоединился новый свист. Это Чарли!

   Они поджидают его за углом, счастливые ребята!

   Ну, нет, сегодня им его не дождаться! Свистки запели дуэтом. Джо тяжело вздохнул и заерзал на своем стуле. Нет, они не дождутся его сегодня, упорно твердил он себе, приподнимаясь, однако же, с места. Ему никак нельзя уйти, пока он не узнает наконец, что такое реформы Дракона. Но та самая сила, которая тянула его к окну, теперь заставила его подойти к столу, положить учебник истории поверх других учебников, отпереть дверь и выйти в переднюю. Джо сам не помнил, как он все это сделал. Он попытался вернуться, но тут ему пришло в голову, что он может выйти на самое короткое время, а потом ничто не помешает ему прийти назад и закончить свое дело. Всего на несколько минут, - давал он мысленное обещание, спускаясь с лестницы. Джо шел все быстрее и быстрее и под конец уже перепрыгивал через две ступеньки на третью. Кое-как надев впопыхах кепку, он стремглав вылетел через боковую дверь. И, прежде чем он добежал до угла, все реформы Дракона провалились куда-то в далекое прошлое вместе с самим Драконом, а предстоящие завтра экзамены отодвинулись так же далеко в туманное будущее.

  

   - Что вы затеваете? - спросил Джо у Фреда и Чарли.

   - Будем пускать воздушных змеев, - ответил Чарли. - Идем скорее, нам надоело тебя дожидаться.

   Все трое пошли по улице в ту сторону, где холм круто обрывался вниз и откуда видно было как на ладони всю Юнион-стрит, расстилавшуюся далеко под ними. Этот квартал назывался у них Преисподней, и такое название как нельзя более подходило к нему; самих же себя они прозвали Горцами.

   Спуск Горцев в Преисподнюю считался у них предприятием весьма смелым.

   Пускание змеев по всем правилам науки составляло любимое занятие трех удалых Горцев. Им ничего не стоило запустить в облака сразу шесть или восемь змеев на бечевке длиною с целую милю. Однако им часто приходилось пополнять свой запас змеев, потому что, когда, случалось, оборвется бечевка, или свихнется и заковыляет какой-нибудь змей, волоча за собою все остальные, или внезапно затихнет ветер, то змеи их падали в Преисподнюю, а оттуда уж их возвратить было нельзя нипочем: там, внизу, жили юные пираты и разбойники, принадлежащие к такому племени, которое отличалось весьма своеобразными понятиями о праве собственности.

   Каждый раз после аварии какого-нибудь змея, запущенного Горцами, на следующий день можно было видеть, как этот же самый змей взвивался на бечевке, ведущей прямо к жилищу кого-либо из обитателей Преисподней. И обитатели Преисподней, которые были людьми бедными и были лишены возможности овладеть всеми правилами науки запуска змея, стали обнаруживать большие успехи в искусстве управления ими с тех пор, как этим делом начали заниматься их соседи Горцы.

   Забава Горцев доставляла также немалую выгоду одному старому инвалиду-матросу, который умел чрезвычайно искусно мастерить отличные змеи благодаря своим познаниям по части воздушных течений и парусов. Он жил в ветхой лачуге возле самого берега, откуда мог следить своими тусклыми, старческими глазами за приливом и отливом, за прибывающими и удаляющимися судами, припоминая минувшее время, когда он сам плавал на корабле.

   Добраться до его лачуги можно было, только спустившись в Преисподнюю, куда и направились наши три молодца. Они часто ходили туда днем за змеями, но сегодня в первый раз отважились идти вечером, считая такое путешествие - и не без основания - весьма рискованным.

   Преисподняя представляла собою не что иное, как тесный квартал городской бедноты, в котором ютилось самое пестрое, разноплеменное население, жившее в нищете, бог весть чем и копошившееся в непроходимой грязи. Было еще не поздно, когда мальчики пробирались через этот квартал к своему поставщику-инвалиду. С ними не приключилось никаких неприятностей, и они шли, не обращая внимания на вызывающие позы и отпускаемые по их адресу насмешливые словечки попадавшихся навстречу уличных мальчишек.

   Отставной моряк делал такие змеи, которые не только превосходно летали, но были вдобавок складными, и их можно было весьма удобно носить с собой.

   Мальчики накупили целую кучу складных змеев. Каждый из них завернул свою покупку особо. Затем свертки были крепко стянуты бечевками. Взяв свои покупки под мышку, они тронулись в обратный путь.

   - Берегитесь здешних ребят, - посоветовал им старый матрос на прощание, - смотрите в оба; их у нас тут немало под вечер шатается по улицам.

   - Мы не боимся! - отвечал Чарли. - Коли надо, постоим за себя.

   Привыкшие к просторным и тихим улицам верхней части города, путники наши были оглушены и смущены гвалтом этого тесного и смрадного человеческого муравейника. Им казалось, что они пробираются через какие-то чудовищные густые заросли. Они шли все рядом, плечо к плечу, в лабиринте узких улочек, как бы защищая друг друга и сторонясь этой чуждой им, дикой среды. То и дело натыкались они на детей, которые шныряли повсюду и попадались им под ноги. Простоволосые, несчастные женщины перекликались между собой, сидя на своих крылечках, или сновали взад и вперед, неся в руках свои скудные покупки. Воздух был насыщен тяжелым запахом рыбы и гнилых овощей. Дюжие мужчины, сутулясь, неуклюжей походкой проходили мимо, и среди всей этой суматохи и толкотни осторожно пробирались тщедушные оборванные девчонки с ведрами пенящегося пива в руках. Слышался громкий разноязычный говор, резкие выкрики, брань. Квартал этот гудел, как огромный человеческий улей, каковым он и был в действительности.

   - Фу! Скорее бы выбраться отсюда, - сказал Фред.

   Он произнес это шепотом; Джо и Чарли только кивнули в ответ. Им было не до разговоров, и они прибавили шагу, насколько позволяла толпа, испытывая состояние, знакомое путешественникам, заблудившимся в опасных и диких местах.

   И на самом деле все кругом дышало враждебностью. По-видимому, обитателей квартала раздражало присутствие этих чистеньких мальчиков из аристократической части города. Их то и дело задирали маленькие ребятишки, скалившие зубы с напускной храбростью и готовые обратиться в бегство при малейшем намеке на потасовку. А другие мальчуганы шли за ними шумной свитой, становясь смелее по мере того, как число их увеличилось.

   - Не связывайтесь, пожалуйста, с ними, - уговаривал товарищей Джо. - Не обращайте на них никакого внимания. Мы скоро выберемся отсюда.

   - Как бы не так! - глухо промолвил Фред. - Погляди-ка сюда, мы попались.

   На перекрестке, к которому они подходили, стояли четыре или пять подростков примерно одного с ними возраста. На эту группу падал свет от уличного фонаря. У одного из мальчуганов из-под шапки выбивались кирпично-красные кудри. Очевидно, это был Симпсон Красный, атаман прославленной шайки, неоднократно уже врывавшейся к ним на Гору и наводившей панику на юных джентльменов, которые моментально рассыпались по домам, в то время как их перепуганные папаши и мамаши бросались к телефонам звонить в полицию.

   При виде этой компании ребятишки, гнавшиеся за Горцами по пятам, задали стрекача - обстоятельство малоуспокоительное само по себе, - но друзья наши продолжали храбро идти вперед.

   Рыжий мальчуган отделился от группы и загородил им дорогу. Они попробовали обойти его, но он вытянул руку, задержав их.

   - Чего вы тут шляетесь? - сердито сказал он. - Какого черта вам здесь надо?

   - Мы идем домой, - спокойно ответил Фред.

   Красный метнул глазами на Джо.

   - А что у тебя под мышкой? - спросил он.

   Джо крепился и молчал.

   - Идем! - дернул он за руку Фреда, стараясь прошмыгнуть мимо Красного.

   Но тот неожиданно ударил Джо кулаком по лицу и выдернул сверток со змеями.

   Джо с криком ярости набросился на обидчика, забыв всякую осторожность.

   Предводитель шайки никак не ожидал, что его атакуют на его собственной территории. Он отступил, крепко держа сверток и не зная, на что решиться - вступить в драку или улизнуть вместе с добычей. Желание завладеть свертком победило, и он кинулся со всех ног бежать по узкому переулку.

   Джо сознавал, что находится в самом сердце вражеского стана, но чувство собственности и оскорбленного достоинства толкнуло его броситься в погоню по горячему следу.

   Фред и Чарли побежали за Джо, который значительно опередил их, а за ними бросились остальные, давая на ходу призывные свистки, очевидно, служившие сигналом для сбора всей шайки. Скоро со всех сторон стали доноситься ответные свистки, и уже десятка два темных фигурок настигали Фреда и Чарли, которые бежали что было сил, стараясь не упустить из виду своего быстроногого товарища.

   Красный Симпсон подался в сторону пустыря, рассчитывая на лазейки, сбивающие с толку того, кто незнаком с местностью: на спасительные дыры в заборах и стенах, навесы, низкие крыши, проходные дворы и темные закоулки.

   Но Джо ухитрился догнать Красного вовремя. Они сцепились и, рухнув на землю, катались по грязи, не выпуская друг друга из цепких рук. Когда Фред, Чарли и мчавшаяся за ними банда добежали до этого места, противники уже стояли на ногах, сердито глядя друг на друга.

   - Чего тебе надо? - говорил Красный угрожающим голосом. - Чего тебе надо, хотел бы я знать, а?

   - Отдай моих змеев! - ответил Джо.

   Но Симпсон сам был большим любителем змеев. И сообщение, что в свертке змеи, его весьма обрадовало.

   - В таком случае давай драться. Кто победит - тому и змеи, - объявил он.

   - Почему это драться? - горячился Джо. - Они мои, и все тут. - Его негодование показывало только, что он не имел ни малейшего понятия о тех воззрениях на право собственности, которые усвоило местное население. Банда ребят, волчьей стаей столпившаяся позади своего вожака, завыла и замяукала хором.

   - Почему это драться? - повторил Джо.

   - Потому что я так хочу! - ответил Симпсон. - А что я хочу, то закон. Понял?

   Но Джо не понял. Он отказывался понимать, каким образом воля Красного Симпсона могла быть законом в городе Сан-Франциско или в какой-либо части этого города. Чувство чести и порядочности было в нем сильно задето, и его охватил боевой задор.

   - Ты мне сейчас же отдашь моих змеев, слышишь! - грозно скомандовал он, протягивая руку за свертком.

   Но Симпсон спрятал сверток за спину.

   - Да ты знаешь ли, кто я? - спросил он. - Я - Симпсон Красный, и я никому не позволю говорить со мной таким тоном!

   - Да отвяжись ты от него, - шепнул Чарли на ухо своему другу. - Чего горячиться из-за нескольких змеев. Плюнь на это дело. Уйдем отсюда.

   - Это мои змеи, - медленно сказал Джо, упрямо наклонив голову. - Это мои змеи, и я их получу обратно.

   - Но нельзя же тебе драться со всей этой сворой, - вмешался Фред, - даже если ты его одолеешь, они ведь все накинутся на тебя.

   Толпа сорванцов, наблюдавшая за этими переговорами, которые велись шепотом, истолковала их по-своему, в том смысле, что Джо испугался, и снова взвыла на все голоса.

   - Струсил, струсил! - завизжали и завопили эти юные головорезы. - Как же, он воспитанный! Боится изорвать костюмчик! Что скажет тогда мамаша?

   - Заткнитесь! - скомандовал предводитель, и шайка перестала орать.

   - Ты мне отдашь змеев? - решительно спросил Джо, выступая вперед.

   - А ты согласен драться? - ответил Симпсон вопросом на вопрос.

   - Я согласен, - ответил Джо.

   - Бой! Бой! - снова взвыла шайка.

   - А я буду судьей, - пробасил кто-то сзади, - извольте драться честно, по правилам.

   Все оглянулись на человека, который незаметно подошел к толпе ребят и выступил со своим заявлением.

   При свете электрического фонаря, горевшего на углу, они разглядели здорового, широкоплечего парня в рабочей одежде. Обут он был в грубые башмаки. Узкий черный ремень стягивал широкие брюки; на голове была черная, засаленная фуражка. Лицо его было запачкано угольной пылью, а из раскрытого ворота синей рубашки, сшитой из простой материи, выступала крепкая шея и мускулистая грудь.

   - А кто ты такой? - огрызнулся Симпсон, - недовольный посторонним вмешательством.

   - Не твое дело! - отрезал незнакомец. - А впрочем, если вы непременно хотите это знать, я кочегар с китайского парохода, и повторяю, буду вашим судьей и буду следить за тем, чтобы вы дрались честно. Это дело мое. А ваше дело - драться, и притом честно. Ну, начинайте и не вздумайте затягивать это дело до утра.

   Появление кочегара ободрило трех друзей, но Симпсону и его компании пришлось не по сердцу.

   После непродолжительного совещания с членами своей шайки Симпсон отдал сверток одному из своих товарищей и выступил вперед.

   - Подходи! - крикнул он, сбрасывая куртку.

   Джо передал Фреду свою и подскочил к Красному. Оба подняли кулаки и стали друг против друга. Симпсон молниеносно нанес сильный удар и ловким движением уклонился от ответного удара. Джо сразу же оценил искусство противника, но это обстоятельство только еще больше раззадорило его и пробудило в нем решимость во что бы то ни стало добиться победы.

   Благодаря присутствию кочегара компания ограничивалась одними только подбадривающими возгласами по адресу Красного и насмешками по адресу Джо. Противники кружили, нападали, отскакивали и поочередно наносили друг другу жестокие удары. Они держались совершенно по-разному. Джо стоял прямо, высоко подняв голову и твердо упираясь в землю широко расставленными ногами. Симпсон же весь сжался так, что голова его почти вся ушла в плечи. Он вертелся волчком, скакал, прыгал и пускал в ход множество неожиданных трюков, изумлявших Джо.

   Схватка продолжалась с четверть часа. Оба запыхались, но Джо устал гораздо меньше, чем Симпсон. На Симпсоне отзывались, очевидно, вредное влияние курения табака, плохое питание и нездоровые условия жизни - он дышал тяжело и прерывисто. Хотя вначале благодаря своему искусству он и сумел порядочно отдубасить Джо, но под конец устал, и удары его стали заметно слабее. С отчаяния он стал прибегать к таким приемам, которые, хотя и не назовешь бесчестными, в то же время нельзя назвать и достойными. Он наносил быстрый удар и тут же валился в ноги противнику. Джо не мог бить лежачего и должен был отходить. А Красный вскакивал на ноги и опять проделывал то же самое.

   Наконец Джо, которому это порядком надоело, сообразил, что надо делать. Он рассчитал момент и нанес Красному ответный удар по голове как раз тогда, когда тот начал падать. Симпсон свалился, но на этот раз уже в ту сторону, куда его послал кулак Джо. Он перевернулся и попробовал встать, но ему удалось подняться лишь наполовину; с трудом переводя дыхание, он застонал.

   Товарищи стали его подбадривать, и он еще раза два попытался встать, но почувствовал, что не может продолжать борьбу. Он был оглушен и измучен.

   - Сдаюсь, - прохрипел он. - Побит.

   Банда присмирела, подавленная поражением своего вожака.

   Джо выступил вперед.

   - Потрудитесь отдать мне этих змеев, - сказал он, обращаясь к мальчугану, державшему сверток.

   - Как бы не так! - ввязался другой представитель шайки, загораживая от Джо его собственность. У него были тоже ярко-рыжие волосы.

   - Сначала тебе придется подраться еще и со мной.

   - Не вижу никакой надобности! - резко сказал Джо. - Победа за мной, значит, дело кончено.

   - Ну, нет, не кончено. Я - Симпсон Бурый, родной брат Красного. Понимаешь?

   Джо обогащался все новыми сведениями по части обычаев обитателей Преисподней.

   - Ладно, становись! - произнес он решительно, выведенный из терпения вопиющей несправедливостью этих странных обычаев.

   Бурый, бывший на год моложе старшего брата, оказался нечестным противником, и благодушному кочегару, стоявшему на страже "правил", понадобилось не раз вмешаться, пока наконец и второй представитель рода Симпсонов не растянулся на поле битвы и не признал себя побежденным.

   На этот раз Джо протянул руку за змеями в полной уверенности, что он их получит. Не тут-то было! Между ним и его собственностью вырос новый и опять-таки рыжий противник. Не трудно было догадаться, что и этот мальчуган принадлежит к прославленному роду Симпсонов. Он был как бы последним изданием старших братьев, отличаясь от них несколько более жидким телосложением. Лицо у него было покрыто веснушками, очень заметными при электрическом свете.

   - Ты не получишь своих змеев, пока не стукнешься со мной, - пропищал он тоненьким голоском. - Я - Симпсон Рыжий, и ты не можешь считать себя победителем нашей семьи, пока не одолеешь еще и меня.

   Банда пришла в дикий восторг, и Рыжий стащил с себя рваный пиджачишко, готовясь к бою.

   - Готовься! - крикнул он, обращаясь к Джо.

   У Джо болели все суставы, из носу капала кровь, раскроенная губа вздулась, рубашка была растерзана. Вдобавок он очень устал и тяжело переводил дыхание.

   - Сколько вас еще, Симпсонов? - спросил он. - Мне пора домой, а если вас в семье еще много народу, то с вами не покончишь и за ночь.

   - Я самый последний и самый лучший, - ответил Рыжий. - Побьешь меня - получишь змеев. Будь уверен.

   Хотя младшему представителю рода недоставало силы и сноровки старших братьев, но зато у него были ухватки дикой кошки, от которых Джо приходилось солоно. Порой ему казалось, что он не выдержит, не устоит перед порывами крошечного, но буйного вихря; все же он не поддавался и крепился изо всех сил. Его вдохновляла мысль, что он бьется за принцип, подобно предкам своим, которые тоже боролись за идею. Ему казалось, что на карту поставлена честь Горы и что он, как представитель Горы, должен грудью постоять за эту честь.

   И он продолжал держаться и противостоял молниеносным налетам шустрого, но неопытного мальчишки до тех пор, пока этот последний Симпсон не выдохся окончательно от своих собственных чрезмерных усилий и, опрокинутый на землю, не признал, что семья Симпсонов впервые потерпела поражение.

  

   Но трем нашим Горцам вскоре пришлось убедиться, что все в этом квартале было очень ненадежно.

   Джо не успел еще заполучить своих змеев обратно, как вдруг его изумленному взору представилась неожиданная картина: все его враги, в том числе и кочегар, ударились в паническое бегство.

   Так же как детвора исчезла мгновенно при появлении шайки Симпсона, так, в свою очередь, и шайка Симпсона исчезла при появлении какой-то новой, наводящей ужас, хищной банды. Остолбеневший от удивления Джо услышал отчаянные крики беглецов: "Рыбаки! Рыбаки!" Он и сам не прочь был удрать, но так устал от последней схватки, что не мог двинуться с места. Фреда и Чарли сильно подмывало улизнуть от новой напасти, испугавшей даже доблестного кочегара и таких сорванцов, какие были в шайке Симпсона, но они не могли покинуть своего товарища. На пустыре показались темные фигуры; одни из них обступили трех наших друзей, другие бросились в погоню за беглецами. Раздирающие вопли красноречиво свидетельствовали о том, что некоторые из беглецов были настигнуты, и когда преследователи вернулись, они волокли за собой огрызавшегося Симпсона Красного, злополучного атамана шайки, который все еще крепко держал в руках сверток со змеями.

   Джо с любопытством глядел на новых мародеров. Это были молодые люди в возрасте от семнадцати до двадцати трех лет, с типично хулиганской внешностью. На некоторых лицах была написана такая злоба, что при виде их мороз подирал по коже.

   Двое из этих молодцов крепко схватили за руки Джо. Фред и Чарли тоже очутились в плену.

   - Эй, вы! - рявкнул властным голосом вожак этой банды. - Мы тут разберем вас по-своему. В чем дело? Ты, красная рожа, отвечай! Что вы тут делали?

   - Я ничего не делал! - плаксиво простонал Симпсон.

   - На то похоже! - Вожак повернул голову Красного на свет фонаря. - Кто это тебя так размалевал? - спросил он.

   Красный кивнул на Джо, которого тотчас вытащили вперед.

   - Из-за чего вы тут сцепились?

   - Из-за змеев, моих собственных змеев, - смело сказал Джо. - Он хотел их у меня отнять. Они и сейчас у него под мышкой.

   - Ага, он их сцапал, да? Эй, ты, краснорожий, у нас здесь не полагается воровать! Понял! У тебя никогда не было ничего своего. Выкладывай сверток. Живо!

   Вожак еще крепче сжал тщетно вырывавшегося Красного Симпсона, и тот, заревев от бессильной ярости, выпустил наконец добычу.

   - Что у тебя там под мышкой? - спросил вдруг вожак, внезапно обращаясь к Фреду и выдергивая у него сверток. - Еще змеи, а? Целая фабрика змеев, - заметил он в заключение, отбирая последний сверток у Чарли. Затем, приосанившись, протянул тоном беспристрастного судьи, собирающегося вынести приговор: - Теперь нам предстоит решить, какому наказанию надлежит подвергнуть этих трех молодцов.

   - За что же это? - вспыхнул Джо. - За то, что нас грабили?

   - Нет, не за это, совсем не за это, - вежливо возразил вожак банды, - а за то, что вы тут таскаетесь с вашими змеями, смущаете народ и учиняете скандалы. Это непозволительное бесчинство, это вещь непростительная, да, да, непростительная.

   Воспользовавшись тем обстоятельством, что всеобщее внимание было направлено в сторону Горцев, Красный вдруг вывернулся из своего пиджака, оставив его в руках стражей, вильнул в сторону и стрелой бросился бежать через пустырь к той самой лазейке, через которую он собирался улизнуть, когда его ловил Джо. Два-три человека махнули за ним через забор и пустились во всю мочь догонять его.

   На задворках яростно залаяли и завыли собаки, каблуки застучали по ящикам и навесам. Потом послышался шумный всплеск, как будто опрокинулась целая бочка с водой. Несколько минут спустя Рыбаки, побежавшие за Красным, вернулись мокрые и пристыженные.

   Они попали под холодный душ, который им устроил этот коварный мальчишка. Теперь он вызывающе кричал откуда-то сверху, вероятно, с крыши.

   Это курьезное происшествие, видимо, смутило предводителя банды Рыбаков, и как раз в ту минуту, когда он опять собирался обратиться к Джо, Чарли и Фреду, с улицы донесся особый, протяжный свист, очевидно, сигнал к отступлению, поданный стоявшим на страже парнем. Тотчас вслед за этим сигнал