Главная » Книги

Карнаухова Ирина Валерьяновна - Повесть о дружных, Страница 7

Карнаухова Ирина Валерьяновна - Повесть о дружных


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12

bsp; Таня так хотела обрадовать Лену, что помчалась с письмом в учительскую. Она даже не постучалась, с маху распахнула дверь и остановилась на пороге, потная и взъерошенная.
   - Лена! - крикнула она.- Леночка!
   А в учительской шло заседание.
   Марья Дмитриевна, Лена, Галина Владимировна обернулись к ней.
   - Богданова,- сказала Марья Дмитриевна строго,- что за крик? Почему ты врываешься в учительскую? Почему ты не постучала?
   Таня сразу потухла.
   - Вот... письмо...- пробормотала она, бросила письмо на стол и выскочила за дверь. Слезы текли у нее по щекам, и она машинально размазывала их рукой, на которой висела школьная сумка.
   И, как всегда в тяжелую минуту, около нее очутилась Нюра. Откуда-то появилась и Манька.
   Захлебываясь и запинаясь, Таня рассказала им, в чем дело.
   - Оборвать цветы! - сказала Манька.
   - Что?
   - Оборву директорше все цветы! Залезу в комнату и оборву, раз она такая!
   - Да брось ты, Манька, чепушить! - строго сказала Нюра.- Чижик сама виновата: ну кто так в учительскую врывается?! Ведь даже не постучала?
   - Не постучала,- виновато всхлипнула Таня.
   - Ну вот, видишь! Перестань плакать, Чижик, сейчас Лена Павловна выйдет... Занята, верно, очень.
   - А я погляжу, что она там делает,- и Манька прильнула глазом к замочной скважине.
   - Сидят,- сказала она громким шепотом,- заседают.
   - А письмо?
   - Письмо на столе лежит, нераспечатанное...
   - Да-а,- протянула Нюра,- верно, Елена Павловне уйти никак...
   Таня вытерла слезы.
   - А всё-таки она меня не любит, а, Нюра?
   - Чепуху ты говоришь, Чижик, она просто строгая и порядок любит.
   - А почему она меня по имени никогда не зовет? Никогда "Таня" не скажет?
   Нюра задумчиво кивает головой:
   - Это, знаете, девочки, неспроста. Тут какая-нибудь тайна.
   - Ну какая тут тайна! Тайны бывают только у красавиц! - говорит Манька, сомнительно покачивая головой.
   В это время из учительской, наконец, вышла Лена.
   - Чижик,- сказала она взволнованно,- идем к Власьевне.
   У Власьевны тикают ходики, курица дремлет под печкой, герани цветут на окне.
   А Леночка врывается к ней, как вихрь, и, потрясая письмом, кричит:
   - Власьевна! Дорогая! Милая! Они там вместе, оба вместе!
   Власьевна бледнеет, поднимается со стула и роняет вязанье.
   - Кто?
   - Андрей и ваш Митенька! Вот, вот, читайте!
   "Как сходятся судьбы людей! Твое письмо принес мне старшина Лагутин, чудесный, между прочим, парень. Он посмотрел на обратный адрес и сказал: "А письмо-то вам из моей деревни". А потом и выяснилось, что он родной сын суровой твоей Власьевны..."
   При слове "суровой" Таня испуганно косится на Власьевну,- обиделась? Но Власьевне не до того.
   - Милая ты моя, красавица,- говорит она, обнимая Лену,- как хорошо! Хорошо-то как! Друг за другом они присмотрят, друг другу помогут,- глядишь, и вернутся живые, здоровые, нам на радость!
   Крепко обнявшись, Власьевна и Леночка смотрят в окно, туда, на запад, где сын, и Андрей, и папа.
  

Миша появился

   Когда Таня на другой день подошла к школе, она увидела, что младшие ребята толпились у крыльца. Ни один из них почему-то не поднимался по ступенькам. Они переминались с ноги на ногу, смотрели в сторону.
   Учителей еще не было. На крыльце, небрежно прислонившись плечом к входной двери, стоял высокий, широкоплечий мальчик, широко расставив ноги в больших сапогах. Через плечо у него висела сумка от противогаза, набитая книгами. Руки засунуты в карманы, волосы, откинутые назад, открывали высокий чистый лоб. Лицо его не было ни угрюмо, ни сердито, наоборот, он смотрел в пространство с добродушно-презрительной улыбкой, как будто не замечая толпившихся ребят.
   Но по тому, как плотно прижался он к двери, как широко расставил ноги, было видно, что он не собирается сдвинуться с места и пропустить кого-нибудь в школу.
   - Кто это? - спросила Таня шепотом.
   - Миша Теплых. В школу не пускает.
   - Как это не пускает! - Таня сразу вскипела. Она взбежала по ступеням, подошла к Мише.- Ну-ка, пропусти!
   Миша скользнул по ней небрежным взглядом и отвернулся.
   - Пропусти, тебе говорят! - Таня двинулась на него, взъерошенная и злая. Миша отмахнулся рукой, как будто отгоняя назойливого комара, и плотнее прижался плечом к двери.
   Тогда Таня, полная справедливого гнева, ухватила мальчика за пояс обеими руками. Миша удивленно поднял брови, лениво толкнул Таню. Он только слегка повел рукой, но Таня отлетела от мальчика и чуть не упала на землю. А Миша даже не повернулся.
   Таня беспомощно оглянулась,- никого из звена дружных еще не было. Ну что ж, значит, придется одной принимать бой!
   Но в это время показалась Лена. В одной руке она несла большой глобус, а в другой - высокую пачку ученических тетрадок, прижимая ее к груди и слегка придерживая подбородком. Таня видела, как Лена чуть задержала шаг, подходя к ребятам, и, видимо, сразу всё поняла.
   "Что-то сейчас будет?" - подумала Таня со страхом.
   Лена подошла к ребятам. Те расступились перед ней, с любопытством и интересом следя за ней глазами.
   Лена быстро поднялась по ступенькам и спокойно, будто ничего не замечая, сказала:
   - А-а, Миша! Ну-ка, открой мне двери!
   На мгновение удивление мелькнуло в Мишиных глазах. Потом он отступил и распахнул дверь.
   - Возьми-ка глобус,- сказала Лена,- мне тяжело.
   Миша взял у нее глобус и вразвалку, не спеша, пошел в класс.
   Лена повернула в учительскую, ребята хлынули в школу.
   Когда Таня вошла в класс, Миша сидел за ее партой. Он сидел развалясь, разложив руки по спинке скамейки, колени его подпирали крышку парты. Для Тани он оставил совсем мало места. Таня кое-как протиснулась и сложила книги. В это время прозвенел звонок.
   Писали грамматические упражнения, и, пока ребята дружно скрипели перьями, а Лена ходила между рядами, Миша медленно, но настойчиво оттеснял Таню к краю парты. Вот уже одна половинка тетради свесилась у Тани, вот уже левая нога ее в проходе.
   Таня сначала пыталась сопротивляться, потом она с трудом сдерживала слезы, но молчала, не желая мешать Лене вести урок. Еще минута,- и она упадет. Но в это время Елена Павловна, проходя мимо Миши, заглянула к нему в тетрадку.
   - Ты хорошо пишешь, Миша, только не делай такой нажим. Вот тут и тут,- она показала пальцем,- у тебя получилось грязно. Да и подвинься, пожалуйста, немного. Если ты сядешь правильнее, у тебя почерк будет совсем красивый.- И твердым движением Елена Павловна подвинула Мишу на его место.
   В перемену Нюра Валова подошла к Мише.
   - Миша, ты опять начинаешь? Опять хочешь мешать всему классу? Нам интересно, и мы не дадим тебе мешать.
   - А ну, отойди,- сказал Миша лениво, но глаза его сузились.
   На арифметике попалась очень трудная задача. Ребята работали сосредоточенно: кто вздыхал, кто чесал за ухом, кто шепотом считал что-то. У Вали Веселовой на тетрадку капали слезы. А язык Тани так и двигался из одного уголка рта в другой.
   Когда Таня оторвалась на минутку от тетрадки, она увидела, что Миша сидит, сложив руки. Закрытая тетрадка лежала перед ним, он лениво поглядывал по сторонам.
   "Ну и ну",- подумала Таня и снова погрузилась в задачу. Елена Павловна поглядела на Мишу.
   - Почему ты не работаешь, Теплых?
   - Так,- буркнул Миша не вставая.
   - Тебе что-нибудь непонятно?
   - Нет,- небрежно бросил Миша; и нельзя было понять, что означает это "нет".
   Елена Павловна подошла к нему.
   - Ну, давай я тебе объясню.
   - Не надо,- снисходительно сказал Миша.
   Лена, чуть сдвинув брови, открыла его тетрадь.
   - Да ты уже всё давно решил! И так чисто, аккуратно! Вот молодец! Что же ты сразу не сказал? Ты другой раз не стесняйся и не бойся, говори прямо.
   Миша весь вдруг покраснел, как рак.
   "Наверно, обиделся, что Лена сказала "не бойся",- подумала Таня,- ишь, даже сжал кулаки!"
   Но Елена Павловна сказала весело и дружелюбно:
   - Вот я тебе сейчас поставлю в журнал пятерку. Хорошее начало! Приятно ведь в первый же день заработать пятерку по арифметике.
   Миша буркнул что-то вроде "всё равно", но гордая улыбка тронула его губы.
   На большой переменке, когда ребята шумно обсуждали все события, Миша безучастно слонялся по школьному двору, потом подошел к малышам.
   - Ну, горох, чего приуныли? Давайте в гуси-лебеди играть, вот я буду волк,- и он, рыча, двинулся на мелкоту. Ребята с веселым визгом бросились врассыпную, а Миша вдруг заметил, что Таня наблюдает за ним, и зашагал в класс.
   Лена принесла в класс карту, повесила ее на доску и стала объяснять ребятам, как на карте обозначаются горы, реки, моря, долины. Ребята слушали с интересом, всматривались, вытягивали шеи, задние вставали на ноги.
   Лена называла ребятам моря, омывающие нашу Родину. Миша, скрестив руки на груди, небрежно смотрел на ребят.
   - Ты меня не слушаешь, Теплых! - строго заметила Лена.
   - А я это всё знаю,- буркнул Миша.
   - Знаешь? Откуда?
   - Он знает! - крикнул Алеша.- Он моряком хочет быть!
   - У него уже бескозырка есть!
   - Он в морское училище пойдет!
   - Ну, заболтали! - заворчал Миша.
   - Тише, ребята! Вы мне всё расскажете после урока. А ты, Миша, тем более должен быть внимательным.
   - А я и так знаю...
   - Сейчас я вам расскажу о великих мореплавателях.
   И Лена стала рассказывать о великих русских землепроходцах: о Дежневе, о Беринге, о Лаптеве и о трагической судьбе Седова.
   Ребята слушали, не спуская глаз с указки, которая двигалась по морям-океанам.
   Таня покосилась на Мишу.
   Теперь и он вытянулся на парте, следил за Еленой Павловной, и глаза у него горели, и уши пылали.
   "Хорошо рассказывает Лена,- подумала Таня,- вот молодец!"
   После урока Миша подошел к Лене и спросил, глядя в сторону:
   - Вам отнести глобус?
  

Корабль Магеллана

   На другой день Тане сразу пришлось горько. Не успела она, по примеру других ребят, разложить на парте газету, как Миша взял газету и перетащил на свою сторону.
   - Это ты что?
   - А то,- Миша навалился на газету обоими локтями.
   - Это моя газета, отдай сейчас же!
   - Ну-ну,- тянул Миша лениво,- не подвертывайся,- могу нечаянно задеть.
   Таня дернула газету в свою сторону. Миша нажал на нее плотнее, и клочки бумаги остались у Тани в руках.
   В это время вошла Лена, начался урок.
   Когда, после объяснения, Лена сказала: "Выньте тетради", Миша покосился на Таню и насмешливо улыбнулся.
   Елена Павловна прошла по рядам.
   - Таня, ты что, забыла сегодня газету? Я тебе дам другую, но постарайся не забывать. А у тебя, Миша, что это за рвань на парте? Надо быть аккуратнее. Таня, дай ему половину своей.
   И Таня, негодующе глядя на Мишу, аккуратно оторвала половину газеты и отдала ее мальчику.
   Но Миша не выглядел торжествующим.
   На втором уроке, пока Елена Павловна объясняла грамматику и писала на доске примеры, Миша вытащил чурочку и острый ножичек и принялся что-то строгать. В тишине класса настойчиво раздавался скрип ножа.
   - Перестань,- несколько раз сказала ему Таня. Но он только досадливо повел плечом и продолжал свое. Ребята стали оглядываться на него, но Лена строго постучала по столу карандашом, и все снова обернулись к доске. Визг ножа и шуршание стружки возобновились с новой силой.
   - Теплых,- сказала Елена Павловна строго,- перестань шуметь и слушай урок.
   Миша замер на минутку, а потом снова принялся за свое.
   Учительница перестала объяснять.
   - Выйди из класса, Миша Теплых, ты мешаешь всем ребятам.
   Миша не шевельнулся.
   Таня с ужасом смотрела на него.
   "Что же это,- думала она с тоской,- что же это он делает? Бедная Леночка, ну как она с ним справится? Он такой большой и сильный, Леночка растеряется".
   Но Елена Павловна подошла к Мише.
   - Ты слышал, что я тебе сказала?
   - Не пойду,- буркнул Миша сидя.
   Таня быстро взглянула на сестру и испугалась: такой она никогда ее не видела. Леночка побледнела, но лицо у нее было спокойное, а глаза стальные и холодные. И она сказала негромким, но властным, "железным" голосом, как иногда говорил папа:
   - Встань!
   Миша взглянул на нее исподлобья и встал.
   - Выйди из класса!
   Миша мгновение поколебался.
   В классе настойчиво зашептали:
   - Выйди. Выходи! Выходи, тебе говорят!
   - Мишка,- грозно окликнул Саша,- ты же пионер!..
   Лена сказала спокойно и холодно:
   - Я жду.
   Миша опустил голову и вышел.
   Вздох облегчения пронесся по классу.
   - Продолжаем урок,- сказала Лена спокойно.
   На перемене Саша подошел к Мише и сказал:
   - Ну, Мишка, дерись не дерись, а я тебе скажу, что ты вредный! И мы Лену Павловну задирать не позволим!
   Миша шагнул из-за парты.
   - Это ты не позволишь?
   - Да, и я! - крикнула Нюра.
   - И я! И я!
   Миша стоял, большой, на голову выше всех окружающих его ребят, и лицо его медленно краснело. Но ребята сгрудились вокруг него, плотно прижавшись плечом к плечу, и смотрели на него без боязни и с негодованием.
   - Ах так! - Миша подался вперед.
   Но тут крохотная Женя Веселова, хрупкая и худенькая, не достававшая Мише до плеча, сжав цыплячьи кулачки, шагнула к мальчику.
   - И я не позволю! - крикнула она тоненьким голоском, прерывающимся от волнения. И это не было смешно: за девочкой твердой стеной стоял весь класс, пионеры-друзья, товарищи... И Миша вдруг обмяк, разжал кулаки и, бросив: "У ты, вещество!", сел за парту.
   Ничего особенного будто не произошло, но ребята были радостно возбуждены.
   На уроке географии Елена Павловна вызвала Мишу. Он покопался в парте и вышел, зажимая что-то в кулаке. Он взял указку, повернулся спиной к классу и что-то делал несколько мгновений. Потом он подошел к карте, рассказал сначала все, что надо, а потом перешел к путешествию Магеллана.
   "В 1519 году Магеллан отправился в путь. Он вышел из гавани на рассвете..."
   Миша поднял указку и прикоснулся ею к карте, и все увидели на конце указки прикрепленный крохотный кораблик. С мачтами, с парусами, с деревянной фигуркой на носу,- настоящий корабль Магеллана.
   Уверенно заскользил кораблик по синим волнам, через проливы, моря и океаны, и ребятам казалось, что они видят, как настоящий корабль борется с бурей возле Огненной Земли.
   - Молодец,- сказала Елена Павловна,- молодец, Миша! И с кораблем ты хорошо придумал: только делать это нужно дома, не мешать себе и другим в классе и не разводить в школе грязь. За ответ я ставлю тебе пятерку. Но в перемену убери сор и подмети класс.
   В перемену Миша не вышел из класса. Ребята думали, что он будет убирать сор, но из-за закрытых дверей вдруг послышались шум, грохот, пыхтенье. А когда после звонка открылась дверь, ребята увидели в классе нечто невообразимое: парты перемешались, сдвинулись, сгрудились, словно овцы во время бури. Прохода между ними не было. Учительский стол лежал на подоконнике, вытянув тонкие ножки, будто прося пощады, а посреди всего этого хаоса стоял пыльный, взъерошенный, потный Миша и силился один втянуть первую парту на вторую. Он повернулся на шум, и в глазах у него мелькнуло растерянное выражение.
   - Теплых,- сказала Лена строго.- Что это такое?
   - Я не успел...- пробормотал Миша.
   - Что не успел?
   Но Миша уже замолчал, и от него нельзя было добиться ни слова. Урок был сорван. Пока ребята кое-как забирались на свои места, пока успокоились, до конца осталось только двадцать минут.
   После уроков Елена Павловна приказала Мише не уходить из школы и осталась с ним в классе. О чем они говорили там, неизвестно, но Лена пришла домой веселая.
   - Знаешь, Чижик, зачем он все это затеял? - сказала она, обнимая девочку.
   - Зачем?
   - Ему просто мала ваша парта, и он хотел поменять ее на самую заднюю, самую большую - и не успел. Не так-то просто в узком классе вытащить самую заднюю парту, вот и получилась каша. Он не плохой мальчик,- продолжала Лена задумчиво,- но как мне все-таки трудно...
  

Как Лене было трудно

   А Лене, и правда, было очень трудно. Ей часто не хватало сил, не хватало опыта, знаний, времени. Она вздыхала, нервничала, говорила Тане:
   - Мало я знаю, Чижик, мало у меня опыта, вот я и мучаюсь.
   Леночка приходила из школы с грудой тетрадок, каждый день проверяла то русский, то арифметику. Таня всегда с интересом смотрела, как мелькает красный карандаш в руках у сестры. Где букву зачеркнет, где вставит или напишет на полях красиво: "Пиши лучше".
   - Что ты, Чижик, на меня смотришь? Занимайся своим делом.
   Но Таня восхищается:
   - Как это ты все знаешь! Где "о", а где "а", и даже где запятая!
   Леночка смеется.
   - Ну еще бы я этого не знала! Тогда меня совсем преподавать не пустили бы. Учитель должен знать все.
   - Все? - спрашивает Таня.
   - Да, все.
   - Все на свете?
   Проверит Леночка тетрадки и начинает готовиться к завтрашнему уроку. План пишет, в книгах роется. Все задачи решит. А потом расскажет Тане про завтрашний урок и велит:
   - Ну, задавай вопросы.
   А Таня не знает, какие вопросы задавать. Думает-думает, иногда выдумает что-нибудь. Тогда Леночка сердится.
   - Ну что ты, Чижик! Такого глупого вопроса никто в классе не задаст.
   - А вдруг Манька задаст?
   - Чепуха!
   - Ну, Женя задаст,- упрямится Таня,- она любит всякое спрашивать. Раз я задала,- значит, и она может.
   Но тут Тане делается Лену жалко, и она задает совсем простой вопрос, как будто она первоклассница. И Леночка начинает ей объяснять и объяснять, а потом вдруг вскакивает и говорит:
   - Постой, постой, я, кажется, что-то интересное придумала! Побегу спрошу Марью Дмитриевну, можно ли так на уроке сделать.
   А вчера Леночка сидела-сидела, думала о чем-то, а потом и сказала тихо:
   - Ох, боюсь...
   Таня перепуганно посмотрела на темное окно, взглянула на крюке ли дверь.
   - Кого ты боишься, Леночка? - спросила она шепотом.
   - Не "кого", а боюсь, что не справлюсь. Понимаешь, сестренка, ведь нашим ребятам все придется делать: и восстанавливать, и строить, и новую жизнь налаживать, а кто их должен к этому подготовить? Я. Понимаешь, Чижик, какая это ответственность?
   - Понимаю,- говорит Таня и с уважением смотрит на Лену,- ох, понимаю!

* * *

   Однажды Леночка объясняла приставки. То ли у Тани голова болела, то ли в окно слишком назойливо лезло осеннее солнышко, только Таня ничего не поняла.
   Посмотрела на Мишу,- Миша чертиков рисует. Посмотрела на Нюру,- Нюра с учительницы глаз не спускает, лицо такое напряженное, видимо, силится понять, а не получается.
   Тут вошла Марья Дмитриевна. Она села на заднюю парту и все время что-то записывала.
   Таня урока не слушала: она следила за карандашом Марьи Дмитриевны, и ей все время казалось, что Лена говорит что-нибудь не так.
   "У, какая! - думала она про директоршу,- опять что-то записала, а потом ругать Лену будет!"
   А у Лены урок не ладился. Спросила новый материал Алешу,- Алеша что-то путал. Спросила Нюру,- Нюра мямлила. А Петька просто встал столбом и молчал на все вопросы.
   "Ой, что будет! - с тоской думала Таня.- Никто ничего не понял. А тут, как назло, Марья Дмитриевна!"
   После уроков Леночку позвали к директорше.
   У Тани совсем упало сердце.
   Она пришла домой, растопила печурку, согрела щи... Потом печурка потухла, щи остыли. Таня снова разожгла печурку, снова закипели щи... Только вечером вернулась из школы сестра.
   - Леночка, милая, она тебя ругала, да? Я так и знала!
   - Нет, Чижик,- улыбнулась Лена,- она меня совсем не ругала, только разобрала мой урок и показала, почему ребята меня не поняли. И она меня научила; вот увидишь, завтра будет интересно. Право, она мне очень помогла.
   - Ну,- сказала весело Таня,- если так, я ее щи тоже поставлю греться!
   На другой день первый урок была грамматика. Лена вошла в класс в сопровождении Саши. Странные вещи принесли они с собой! Графин с водой, стаканы, мисочки, тряпку, промокашку, воронку.
   Ребята с любопытством привставали, вытягивали шеи. Интересно, зачем это все...
   - Знаете, ребята, что у меня в графине? - спросила Лена.
   - Вода! - закричали ребята.- Вода!
   А Манька, как всегда, озорно крикнула:
   - Квас!
   - Конечно, вода,- сказала Лена,- а воду можно...
   - Лить, лить!
   Леночка написала на доске крупными буквами: "лить".
   - А теперь посмотрим, что я еще могу делать с водой.
   Леночка взяла графин и налила стакан до половины.
   - Налить! - закричали ребята.
   И пошло на учительском столе веселое волшебство. Мелькали ловкие руки Лены, булькала вода, звякало стекло. Ребята поняли, в чем дело, выкрикивали приставки, и, подчиняясь этим маленьким частичкам, Лена делала с водой разные вещи: она могла налить стакан, слить из двух стаканов в один, перелить в третий, вылить в мисочку, разлить по столу. Вот какие хитрые эти маленькие частицы, меняющие смысл слова! Вчера еще ребята ничего не понимали, а сегодня они не отрывали глаз от учительницы, и все стало ясно и понятно.
   Саша с гордостью посмотрел на Таню:
   - Вот какая Лена Павловна! Вот как интересно все придумала! И все понятно стало!
   Таня скромно промолчала, но, придя домой, тщательно полила все цветы Марьи Дмитриевны.
  

Как Таня не попала на молотьбу

   Во вторник Лена сказала ребятам:
   - После уроков не расходитесь, пойдем помогать на колхозный ток. Хлеб подсох, завтра начнут молотить. Будем досрочно сдавать хлеб государству. Нам надо все подготовить. Днем работать не придется: учебу прерывать нельзя, а после уроков будем помогать.
   После уроков весь класс гурьбой двинулся к колхозному току. Двери амбара были широко открыты, там уже орудовали дядя Егор и Паша Кашина. Под разлапистой сосной на бревнышках устроились пять старушек. В ожидании работы шептались о чем-то, сокрушенно покачивая головами.
   - Подмога прикатила,- сказала Паша басом,- ну что ж, давайте!
   Она быстро распределила работу.
   Мальчики занялись вытряхиванием и выбиванием мешков для зерна, Саша работал по-стахановски: он брал в каждую руку по мешку и выколачивал сразу по два о ствол березки. Летели во все стороны пыль, прошлогодняя полова, застрявшие в швах зерна; и сытые куры лениво клевали добычу. С березки, медленно кружась, опадали желтые листочки.
   Петька, Алеша и другие мальчишки не отставали от Саши. И такое хлопанье неслось по деревне, будто на току, как в старину, работали десятки цепов.
   Девочки брали выбитые мешки и тщательно осматривали их. Не должно было быть ни одной дырочки, чтобы не просыпались драгоценные зерна.
   Обнаружив дырку, девочки несли мешки к старушкам, а те кривыми иголками быстро штопали дырки.
   После этого Нюра Валова еще раз придирчиво осматривала мешки и складывала их аккуратными стопками.
   Работали ребята дружно и весело. Обсуждали школьные дела, подсмеивались друг над другом, запевали песни.
   Только Миша Теплых, засунув руки в карманы, бродил по току. Подошел к девочкам, небрежно ткнул в груду мешков ногой.
   - Стараетесь по своему делу?
   - Стараемся,- сразу вспыхнула Таня,- а ты лодырничаешь!
   - Ну, ты потише!
   - Чего потише! Таня права. Шел бы ребятам помогать.
   А Манька уже пританцовывает перед Мишей:
  
   Все ребята на току
   Работают умело,
   Один Мишка взад-вперед
   Шляется без дела!
  
   У Миши уже глаза сузились и кулаки сжались, Дал бы он Маньке, да в это время дядя Егор с подручными девушками выкатили из сарая молотилку. Миша отмахнулся от Маньки и побежал туда.
   Вскоре он суетился больше всех, покрикивал на девушек, бегал в амбар, насвистывал; он, видимо, делал дело. Что-то подмазывал, стучал молотком, бренчал инструментами, залезал руками в какие-то непонятные и страшные для Тани зубья, колеса, шестеренки. Дядя Егор то и дело подзывал его: "Мишка, сделай то, сделай это".
   И Миша исполнял все быстро и охотно.
   Таня задумчиво посматривала на него.
   - Видишь, Нюра, он какой: с нами ничего делать не хочет, а там хорошо работает.
   - Задается! - фыркнула Манька.
   - Полный мужик! - уважительно сказала Нюра.
   Из колхозной конюшни повели в кузню лошадей. Миша и тут оказался нужен. Он брал под уздцы сразу по две лошади, важно покрикивал на них и нарочно проводил их близко около девочек.
   - Поберегись! - говорил он лениво,- затопчу!
   Девушки в конюшне подкладывали в ясли свежего сена, подсыпали овса. Лошадям предстоял далекий путь: они повезут зерно на районный ссыпной пункт.
   Дотемна гомонили ребята на току.
   Утром в школе заниматься было трудновато. В открытые форточки врывались в класс звуки напряженной, горячей работы. Стучал трактор, приводящий в движение молотилку, что-то лязгало, скрипело, звенело. В прозрачном осеннем воздухе звонко раздавались голоса, девичьи песни, окрики возчиков, скрип телег.
   Головы ребят то и дело поворачивались к окошку. И никогда Елене Павловне не приходилось делать так много замечаний, никогда не казались труднее задачи, скучнее грамматические правила.
   У Тани в тетради появилась клякса. Нюра два раза переделывала упражнение. Алеша тихонько вздыхал, а Миша томился и так вертелся, что скамейка жалобно скрипела под ним.
   Наконец раздался долгожданный звонок. Ребята повскакали с мест, торопливо засовали в сумки тетради и книжки и шумным потоком бросились к дверям. Но Тане пришлось остаться.
   - Ты, кажется, забыла, что ты сегодня дежурная? - строго сказала Лена.
   И Таня, глотая слезы, мыла доску, подметала пол, вытирала парты.
   А потом Лена позвала ее домой обедать и готовить уроки. На другой день Таня после уроков помчалась домой, чтобы занести книжки. Не снимая пальтишка, стоя, она запихивала в рот холодную картошку, поглядывая в окошко,- не ушла ли уже поджидающая ее Нюра.
   В это время вошла Власьевна.
   - Чижик,- сказала она, на ходу завязывая платок,- что я тебя попрошу: посиди-ка ты сегодня за меня в школе, а я пойду помогу молотить. Что понадобится Марье Дмитриевне или кому там, ты сейчас за мной и сбегаешь.
   И Власьевна повернулась к двери.
   Слезы брызнули у Тани из глаз.
   - Власьевна! - крикнула она.- Я тоже хочу на ток, там все ребята, все помогают, одна я...
   Но Власьевна посмотрела на Таню сурово.
   - А ты подумать можешь, кто там больше дела сделает - ты или я? У тебя о себе думка, у меня о деле!
   Власьевна повернулась и хлопнула дверью.
   Да, грустный вечер выпал на долю Тани! В окно школы она видела, как побежала вниз с горы Лена, на ходу подвязывая поверх пальто большой передник, как прошла, неся мешки, уборщица Наташа. А в школе было тихо, пусто, неуютно. Таня бродила по коридорам и тихонько всхлипывала.
   Но на третий день она не стала дожидаться, чтобы кто-нибудь задержал ее. Она бросила книжки в парту, вихрем вылетела из класса и побежала вниз с горы.
   Вот уже одинокая ель, вот дом Марьи Петровны, сельпо, все ближе и ближе ритмичный шум работы... Из окна правления выглянула Марушка.
   - Чижик! - крикнула она.- Чижик, иди сюда скорей!
   Марушке Таня не могла отказать ни в чем.
   - Что такое, Марушка, говори скорее, некогда!
   - Чижик,- говорила девушка, спешно засовывая в ящик стола какие-то бумаги,- посиди здесь немножечко, а я на молотьбу сбегаю.
   - Что ты, Марушка! - ужаснулась Таня.- Я сама на молотьбу...
   - Ну, Чижик, ну, миленькая, только четверть часика. Все люди, как люди, все на настоящей работе, каждая пара рук на учете, а я с ними возиться должна!
   Марушка нетерпеливо тряхнула счетами. Костяшки рассыпали жалобную дробь.
   - Танечка, четверть часика, а?..
   - Ну, хорошо, только не больше...
   Прошло четверть часика и часик с четвертью...
   Нет, Тане положительно не повезло.
   В открытые окна был виден кусочек тока, там суетились люди, плыл сизоватый дымок, пробегали ребята, кто с мешком, кто с метлой, проезжала тяжело груженная бестарка. Воздух был полон шумом работы: скрипом колес, звонкими окриками.
   А здесь скучно стучали часы, лениво двигая круглым маятником, да билась под потолком радужная муха, такая же неожиданная пленница, как и Таня.
   Зачем ее посадила сюда Марушка? Ведь сегодня никто не заглянет в правление, ведь все, все, все: и Иван Евдокимович, и бригадиры, колхозники, учителя, ребята - все на току... Одна она, Таня, такая несчастная... Вдруг зазвонил телефон.
   Таня вздрогнула и покосилась на звонок. Молоточек бил настойчиво и упрямо по круглой, блестящей чашечке, муха испуганно закружила в воздухе. Телефон звонил требовательно и оглушительно.
   Таня с бьющимся сердцем подошла к нему и робко взяла трубку. Прямо в ухо ей забарабанил молоточек. Таня испуганно посмотрела в трубку и снова прижала ее к уху.
   - Я слушаю,- сказала она шепотом.
   - Да что это такое? - закричал в трубке сердитый мужской голос.- Отчего не отвечают? Это Бекрята?
   Таня проглотила слюну и сказала громко:
   - Бекрята! Это Бекрята.
   - Кто у телефона?
   Таня снова поглядела в трубку, осмотрелась беспомощно по сторонам: она была одна в правлении.
   - Кто говорит, кто у телефона? - надрывалась трубка.
   Таня облизнула пересохшие губы, одернула платье и сказала громко:
   - Чижик. У телефона Чижик.
   Трубка ошеломленно замолчала.
   - Что такое?! Что за шутки? - зарокотала она вновь.- Это Бекрята?! Это правление колхоза?
   - Бекрята...- сказала Таня торопливо,- я дежурю.
   - Ничего не понимаю,- сказали в трубке,- чушь какая-то, Сергей Иванович...
   - Постой, не волнуйся,- ответил другой голос,- дай мне трубку.
   И новый голос, знакомый Тане голос Набокова, окликнул ее:
   - Чижик, это ты?
   - Я.
   - Сестра Елены Павловны?
   - Да.
   - Ты что, одна в правлении?
   - Да.
   - А где же Марушка?
   - На молотьбе. Попросила меня на минуточку...
   - Вот оно что! Ну, так слушай, девочка, сейчас же беги к Марушке, скажи, что звонили из райкома, пусть немедленно передаст сводку, как идет молотьба. Скажи, от всех колхозов уже сводки есть, а от вас нет. Немедленно, поняла?
   - Да,- сказала Таня твердо.
   - Ну, прощай... Чижик,- сказал Набоков и рассмеялся,- напугала ты моего товарища.
   Трубка щелкнула и замолкла.
   Таня послушала еще немного, подула в трубку, потом осторожно опустила ее на рычаг.
   "Что же теперь делать? Дежурный не должен уходить с поста, а надо бежать к Марушке".
   В это время в избу вошла Марья Дмитриевна с записной книжкой в руке. Она была совсем необыкновенная: разрумянившаяся, в большом синем переднике, в косынке на голове. В черных волосах ее, как снежинки, блестела мякина, соломинки прилипли к шерстяной юбке...
   - Богданова,- сказала она с удивлением,- что ты тут делаешь?
   - Дежурю,- покорно вздохнула Таня.- Марушка велела,- вдруг всхлипнула она,- а тут звонили.
   - Откуда?
   - Из райкома, сводку требуют.
   - Ну, вот я за этим и пришла. Сейчас позвоню и передам сводку. А ты иди домой. Поздно уже.
   - Домой?! - слезы Тани закапали на столешницу.
   - Видишь ли, там на сегодня все уже кончили. А завтра я тебе обещаю, что и ты поработаешь.
   Таня горестно молчала.
   - Беги домой.
   Марья Дмитриевна подошла к телефону.
   На улице было совсем темно. На току уже не стучала молотилка, но еще раздавались голоса и шум веялки. Фонари блестели в невидимых руках. Кто-то смеялся звонко, скрипели телеги...
   Таня вздохнула и пошла домой.
  

Красный обоз

   У правления колхоза стояли семь телег. Из амбаров женщины таскали мешки и, натужась, взваливали их на весы.
   Марушка записывала вес в большую, толстую книгу. Потом мешки тащили на телегу.
   - Не бабье это дело - мешки таскать,- поварчивали бабы.
   - Остарели мы с тобой, Домнушка, вышли из возраста.
   - Ничего, понатужимся и еще молодых за пояс заткнем.
   А на весах восседал уже следующий мешок.
   Паша Кашина и Миша крепко сцепляли правые руки, наваливали на них трехпудовик, придерживали сверху левыми

Другие авторы
  • Жизнь_замечательных_людей
  • Полнер Тихон Иванович
  • Левин Давид Маркович
  • Рачинский Григорий Алексеевич
  • Леонтьев-Щеглов Иван Леонтьевич
  • Айзман Давид Яковлевич
  • Брянский Николай Аполлинариевич
  • Сологуб Федов
  • Софокл
  • Антоновский Юлий Михайлович
  • Другие произведения
  • Жизнь_замечательных_людей - Ф. Ф. Павленков: биографическая справка
  • Аксаков Иван Сергеевич - О статье Ю. Ф. Самарина по поводу толков о конституции в 1862 году
  • Толстой Лев Николаевич - Рубка леса. Рассказ юнкера
  • Ершов Петр Павлович - Конек-Горбунок
  • Вяземский Петр Андреевич - Граф Марков
  • Мопассан Ги Де - Грезы
  • Плеханов Георгий Валентинович - Н. Г. Чернышевский
  • Лукьянов Иоанн - Дело священника Ивана Лукьянова об отпуске его в Иерусалим 1701 года октября 17
  • Татищев Василий Никитич - История Российская. Часть I. Глава 11
  • Брюсов Валерий Яковлевич - Новые течения в русской поэзии
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (21.11.2012)
    Просмотров: 320 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа