Аверченко Аркадий Тимофеевич - Смешное в страшном

ify">   - Еще бы. Сабинин пел.

   - Так вот там есть слова:

  

   Стала Мурка - содержанка

   Заправилы банка...

  

   - Ну?

   - Так разница в том, что заправила банка содержал Мурку на свои деньги, а Советская Россия содержит сотни Мурок - на народные!..

  

   Их было трое: бывший шулер, бывший артист императорских театров - знаменитый актер и третий - бывший полицейский пристав 2-го участка Александро-Невской части.

   Сначала было так: бывший шулер сидел за столиком в ресторане на Приморском бульваре и ел жареную кефаль, а актер и пристав порознь бродили между публикой, занявшей все столы, и искали себе свободного местечка. Наконец бывший пристав не выдержал: подошел к бывшему шулеру и, вежливо поклонившись, спросил:

   - Не разрешите ли подсесть к вашему столику? Верите, ни одного свободного места!

   - Скажите! - сочувственно покачал головой бывший шулер. - Сделайте одолжение, садитесь! Буду очень рад. Только не заказывайте кефали - жестковата. - При этом бывший шулер вздохнул: - Эх, как у Донона жарили судачков обернуар!

   Лицо бывшего пристава вдруг озарилось тихой радостью.

   - Позвольте! Да вы разве петербуржец?!

   - Я-то?.. Да вы знаете, мне даже ваше лицо знакомо. Если не ошибаюсь, вы однажды составляли на меня протокол по поводу какого-то недоразумения в Экономическом клубе?..

   - Да Господи ж! Конечно! Знаете, я сейчас чуть не плачу от радости!.. Словно родного встретил. Да позвольте вас просто по-русски...

   Знаменитый актер, бывший артист императорских театров, увидев, что два человека целуются, смело подошел и сказал:

   - А не уделите ли вы мне местечка за вашим столом?

   - Вам?! - радостно вскричал бывший шулер. - Да вам самое почтеннейшее место надо уступить. Здравствуйте, Василий Николаевич!

   - Виноват!.. Почему вы меня знаете? Вы разве петербуржец?

   - Да как же, Господи! И господин бывший пристав петербуржец из Александро-Невской части, и я петербуржец из Экономического клуба, и вы.

   - Позвольте... Мне ваше лицо знакомо!!

   - Еще бы! По клубу же! Вы меня еще - дело прошлое - били сломанной спинкой от стула за якобы накладку.

   - Стойте! - восторженно крикнул пристав. - Да ведь я же по этому поводу и протокол составлял!!

   - Ну конечно! Вы меня еще выслали из столицы на два года без права въезда! Чудесные времена были!

   - Да ведь и я вас, господин пристав, припоминаю, - обрадовался актер. - Вы меня целую ночь в участке продержали!!

   - А вы помните, за что? - засмеялся пристав.

   - Черт его упомнит! Я, признаться, так часто попадал в участки, что все эти отдельные случаи слились в один яркий сверкающий круг.

   - Вы тогда на пари разделись голым и полезли на памятник Александра Третьего на Знаменской площади.

   - Господи! - простонал актер, схватившись за голову. - Слова-то какие: Александр Третий, Знаменская площадь, Экономический клуб... А позвольте вас, милые петербуржцы...

   Все трое обнялись и, сверкая слезинками на покрасневших от волнения глазах, расцеловались.

   - О, Боже, Боже, - свесил голову на грудь бывший шулер, - какие воспоминания!.. Сколько было тогда веселой, чисто столичной суматохи, когда вы меня били... Где-то теперь спинка от стула, которой вы... А, чай, теперь от тех стульев и помина не осталось?

   - Да, - вздохнул бывший пристав. - Все растащили, все погубили, мерзавцы... А мой участок, помните?

   - Это второй-то? - усмехнулся актер. - Как отчий дом помню: восемнадцать ступенек в два марша, длинный коридор, налево ваш кабинет. Портрет государя висел. Ведь вот было такое время: вы - полицейский пристав, я - голый, пьяный актер, снятый с царского памятника, а ведь мы уважали друг друга. Вы ко мне вежливо, с объяснением... Помню, папироску мне предложили и искренне огорчились, что я слабых не курю...

   - Помните шулера Афонькина? - спросил бывший шулер.

   - Очень хороший был человек.

   - Помню, как же. Замечательный. Я ведь и его бил тоже.

   - Пресимпатичная личность. В карты, бывало, не садись играть - зверь, а вне карт - он тебе и особенный салат-омар состряпает, и "Сильву" на рояле изобразит, и наизусть лермонтовского "Демона" продекламирует.

   - Помню, - кивнул головой пристав. - Я и его высылал. Его в Приказчичьем сильно тогда подсвечниками обработали.

   - Милые подсвечники, - прошептал лирически актер, - где-то вы теперь?.. Разворовали вас новые вандалы! Ведь вот времена были: и электричество горело, а около играющих всегда подсвечники ставили.

   - Традиция, - задумчиво сказал бывший шулер, разглаживая шрам на лбу. - А позвольте, дорогие друзья, почествовать вас бутылочкой "Абрашки"...*

   ______________________

   * Шампанское "Абрау Дюрсо".

   ______________________

   Радостные, пили "Абрау". Пожимали друг другу руки и любовно, без слов, смотрели друг другу в глаза.

   Перед закрытием ресторана бывший шулер с бывшим приставом выпили на "ты".

   Они лежали друг у друга в объятиях и плакали, а знаменитый актер простирал над ними руки и утешал:

   - Петербуржцы! Не плачьте! И для нас когда-нибудь небо будет в алмазах! И мы вернемся на свои места!.. Ибо все мы, вместе взятые, - тот ансамбль, без которого немыслима живая жизнь!!

  

   В уютной кают-компании английского броненосца, куда любезные англичане пригласили нас, нескольких русских, на чашку чаю, - камин горел чрезвычайно приветливо...

   Мы, хозяева и гости, сгрудились около него и, прихлебывая из стаканчиков старый херес, повели тихие разговоры, вспоминая разные курьезные, смешные и страшные истории, случившиеся с каждым из нас.

   - А то еще был факт... - начал старый, видавший виды моряк-англичанин, отворачивая от красных углей камина свое красное обветренное лицо.

   - Расскажите, расскажите!..

   - А вы даете мне честное слово, что поверите всему рассказанному?..

   - Ого, какое странное предисловие! Действительно, история обещает быть из ряда вон выходящей... Но мы поверим - даем слово!

   - Эта история - одна из самых таинственных и страшных в моей жизни... Семь лет тому назад я отправил из Дублина в Лондон багажом чемодан со своими вещами... И что же!

   - И что же?!

   - Он до сих пор не дошел до Лондона: пропал в пути!

   - Ну, ну?

   - Что - "ну"?

   - Где же ваша удивительная и странная история?

   - Да вот она и есть вся. Понимаете: чемодан потерялся в пути! Шуму эта история наделала страшного: кое-кто из низшего железнодорожного начальства слетел, высшее начальство рвало на себе волосы... Бум был огромный!

   Видя, что мы, русские, не удивляемся, а сидим молча, понурившись, старый морской волк, оглядев нас удивленным взглядом, осекся и замолчал.

   - А то еще был факт... - начал русский, мой коллега по газете, отличавшийся тем, что он все знал. - Англичане, может быть, и поверят этой правдивой истории, а насчет русских - "сумлеваюсь, штоп"...

   - Это - факт?

   - Заверяю честным словом - факт! И случилась эта история с одним бывшим министром. И потому, что это факт, - фамилии министра я не назову.

   - Не тяните!

   - Не тяну. Другой бы тянул, а я нет. Не такой я человек, чтобы тянуть. Другой бы... Ой, вы, кажется, придавили мою ногу? Так вот: в сентябре 1918 года этот министр, собираясь ехать в Крым, уложил в чемодан все, что было у него ценного: романовские деньги, золото, бриллианты, меха, - по тому времени тысяч на 60, а по нынешнему - триллионов на 120. И отправил он сдуру этот чемодан по железной дороге до Севастополя - багажом.

   - Неужели тоже пропал? - подскочил, как от электрического тока, старый морской волк.

   - В том-то и дело, что в январе 1920 года чемодан дошел до места в целости и сохранности. Понимаете, был Скоропадский, его сверг Петлюра, потом были большевики, Махно, добровольцы, опять большевики, города горели, переходили из рук в руки, вокзалы разрушались до основания, багаж на железнодорожных складах разворовывался почти дочиста, чемоданы и корзины опоражнивались и набивались кирпичами, а министерский чемодан все полз себе и полз, как трудолюбивый муравей, и через полтора года таки дополз до конечной станции в целости и сохранности!.. Так верите ли, когда экс-министр в присутствии багажных хранителей открыл свой чемодан, - все рвали на себе волосы... кое-кто слетел даже с места! Багажный приемщик на станции Взломовка, когда узнал, - на собственных подтяжках повесился, два багажных грузчика запили вмертвую... Вообще, бум - на весь юг России!

   Эта история произвела на русских впечатление разорвавшейся бомбы.

   Англичане же остались совершенно спокойны и только переводили свои недоумевающие взоры с одного из нас на другого...

   А мы, русские, смеялись, смеялись до слез.

   И когда одна из моих слез капнула в стаканчик с английским хересом, - мне показалось, что весь херес сделался горько-соленым.

  

   Москвич кротко сидел дома и терпеливо пил черемуховый чай с лакрицей вместо сахара, со жмыховой лепешкой вместо хлеба и с вазелином вместо масла.

   Постучались.

   Вошел оруженосец из комиссариата.

   - Так что, товарищ, пожалуйте по наряду на митинг. Ваша очередь слушать.

   - Ишь ты, ловкий какой! Да я на прошлой неделе уже слушал!

   - Ну, что ж. А это новый наряд. Товарищ Троцкий будет говорить речь о задачах момента.

   - Послушайте... ей-Богу, я уже знаю, что он скажет. Будет призывать еще годика два потерпеть лишения, будет всех звать на красный фронт против польской белогвардейщины, против румынских империалистов, будет обещать на будущей неделе мировую революцию... Зачем же мне ходить, если я знаю?..

   - Это меня не касаемо. А только приказано набрать тысячу шестьсот сорок штук, по числу мест, - я и набираю...

   - Вот тут один товарищ рядом живет, Егоров ему фамилия, - кажется, он давно не был! Вы бы к нему толкнулись.

   - Нечего зря толкаться. Вчера в Чека забрали за пропуск двух митингов. Так что ж... Записывать вас?

   - У меня рука болит.

   - Чай, не дрова рубить! Сиди, как дурак, и слушай!

   - Понимаете, сыпь какая-то на ладони, боюсь застудить.

   - Можете держать руку в кармане.

   - А как же аплодировать? Ежели не аплодировать, то это самое...

   - Хлопай себя здоровой рукой по затылку - только всего дела.

   Хозяин помолчал. Потом будто вспомнил.

   - А то еще в соседнем флигеле живет один такой

   - Пантелеев. До чего любит эти самые митинги! Лучше бы вы его забрали. Лют до митинга. Как митинг, так его и дома не удержишь. Рвется прямо.

   - Схватились! Уже третий день на складе у нас лежит. Разменяли. Можете представить - заснул на митинге!

   - Послушайте... А вдруг я засну?

   - В Чеке разбудят.

   - Товарищ... Стаканчик денатуратцу разрешите предложить?

   - За это чувствительно благодарен! Ваше здоровье! А только ослобонить никак невозможно. Верите совести: целый день гойдаю, как каторжный, все публику натягиваю на эти самые митинги, ну их... к этому самому! У всякого то жена рожает, то он по службе занят, то выйти не в чем. Масса белобилетчиков развелась. А один давеча, как дитя, плакал, в ногах валялся: "Дяденька, - говорит, - увольте! С души прет, - говорит, - от этого самого Троцкого! Ну, что, - говорит, - хорошего, ежели я посреди речи о задачах Интернационала в Ригу вдруг поеду?!" Он плачет, жена за ним в голос, дети вой подняли, инда меня слеза прошибла. Одначе, забрал. Потому обязанность такая. Раз ты свободный советский гражданин - слушай Троцкого, сволочь паршивая! На то тебе и свобода дадена, чтоб ты Троцкую барщину сполнял! Так записать вас?

   - А, черт! А что, недолго будет?

   - Да нет, где там долго! Много ли - полтора-два часа! Черт с ними, идите, господин, не связывайтесь лучше! И мне, и вам покойнее. Речь Троцкого, речь Бухарина, речь венгерского какого-то холуя - да все равно. Ну, потом, конечно, лезорюция собрамшихся.

   - Ну, вот видите - еще резолюция! Это так задержит...

   - Котора задержит? Лезорюция? Да она уже готовая, отпечатанная. Вот у меня и енземплярчик есть для справки.

   Оруженосец отставил ружье, пошарил в разносной сумке и вынул серую бумажку...

   Москвич прочел:

   "Мы, присутствующие на митинге тов. Троцкого, подавляющим большинством голосов вынесли полнейшее одобрение всей советской политике, как внутренней, так и внешней; кроме того, призываем красных товарищей на последний красный бой с белыми польскими панами, выражаем согласие еще сколько влезет терпеть всяческие лишения для торжества III Интернационала и приветствуем также венгерского товарища Бела Куна! Да здравствует Троцкий, долой соглашателей, все на польских панов! Следует 1639 подписей!"

   Прочел хозяин. Вздохнул так глубоко, что на рубашке отскочила пуговица.

   - Ну, что же... Ехать, так ехать, как сказал Распутин, когда Пуришкевич бросал его с моста в воду.

  

   Рекомендуется при помощи маузера во все неучебные заведения.

   У одного середнячка был пудель. Они очень любили друг друга, но благодаря кулацким элементам продналог не удался, и потому животы у них были пустые, как голова социал-соглашателя.

   Однажды сидел хозяин пуделя у камина и ковырял ногой холодную золу. Пудель сидел тут же. Как вдруг он подполз к хозяйской ноге и любовно вцепился зубами в икру.

   - Это тебе не паюсная! - воскликнул хозяин, перегрызая горло собаки.

   И что же! Бедная собака кормила хозяина три дня, не считая шкуры шерстью вверх, из которой вышли меховые сапоги.

   Так отблагодарил добрый пудель своего любящего хозяина за все его заботы.

   Хороши у Трошки сережки. Вырывай сережки с мясом, - будешь есть окрошку с квасом. За сокрытые излишки - вынули у Тришки кишки. За морем телушка - полушка, а у нас крысенок миллион стоит. Я буду есть пирог с грибами, а ты держи язык за зубами.

   Мне уже 13 с гаком...

   На свободных пять минут

   Окручусь скорее браком,

   Через часик - разведут.

   Реквизировал папа у одного агента Антанты десяток слив. Принес домой, положил на стол, ан глядь, - через минуту их уже 9 штук.

   - Дети, кто сливу съел? - спрашивает папа.

   Все дети сказали: "мы не брали", и маленький Ваня тоже сказал: "не я".

   Папа, будучи опытным чекистом, пустился на провокацию:

   - Сливы мне не жалко, но если кто съел ее с косточкой, - можно умереть.

   - Нет, я косточку выплюнул, - испуганно сказал Ваня.

   - Ага, попался. Становись к стенке! И все засмеялись, а Ваня заплакал:

   - Эх, засыпался я!

   Нива моя, нива,

   Нива золотая,

   Зреешь ты на солнце,

   Колос наливая...

  

   А когда нальешься

   До краев ты, колос, -

   "Подавай излишки!" -

   Я услышу голос.

  

   Пословицы: С мужика - штанишки, армии - излишки, мужику в живот - пулю, населению вместо хлеба - Дулю.

   Везли два хохла на телегах продовольствие. Вдруг у одного ломается ось, у другого - чека.

   - Продай мне одну чеку, у тебя две.

   - Изволь, за пять миллиардов продам. Услыхали чекисты, что идет такая спекуляция, и забрали хохлов в чрезвычайку.

   И когда стали хохлы у стенки - сказали друг другу сокрушенно:

   - Ось тебе и чека.

   Пословицы: Если будешь начеку, чеком смягчишь чеку.

   Навозну кучу разрывая,

   Петух нашел жемчужное зерно.

   Вдруг - свист!

   Чекист!!

   Петуху в ухо,

   Петуха себе в брюхо,

   Зерно - в лапу.

   И давай драпу!

  

   Примеры для списывания: Была у мужика курица, а теперь одна горелая изба курится. Рыбу с чужого воза за пазуху - на завтра запас уху. "Что в вымени тебе моем?" - сказала хозяйке корова, возвратясь с выжженного поля.

   Древний человек Поликрат так был счастлив, что даже испугался. Чтоб умилостивить богов, он бросил в море любимый перстень. Пошел однажды на базар, купил на обед рыбу, нес домой, вдруг навстречу председатель исполкома: "Стой! Что несешь? Отдавай трудящемуся народу".

   И унес. А был ли в этой рыбе перстень - черт его знает. К исполкомщику что попадет, то как в прорву.

   Наука расширяет кругозор

   "Дети, знайте, что шишки с ели

   Очень пригодны для топливной цели", -

   Учил учитель деток раз...

   Внимал ему притихший класс.

  

   Набрали дети шишек с ели,

   Зажарили учителя и - съели!

  

   Один пожилой, солидный господин совсем недавно возвращался домой.

   Дело было вечером, на даче, идти пришлось через небольшой лесок.

   Вдруг: "Стой!" - загремело у него над ухом. Из-за кустов выскочил разбойник, навел на мирного господина браунинг и прохрипел грубым, страшным голосом:

   - Руки вверх!..

   - Н... не могу, голубчик, - пролепетал мирный господин бледными трясущимися губами.

   - Убью, как собаку! Почему не можешь?

   - У меня ревматизм. Рукой пошевелить трудно.

   - Ревматизм, - угрюмо пробурчал разбойник, - ревматизм! Раз ревматизм, - лечиться нужно, а не затруднять зря занятых людей ожиданием, пока там тебе заблагорассудится поднять руки.

   - Я не знаю, право, чем его лечить, этот ревматизм...

   - Здравствуйте! Я же тебе должен и советы давать. Натирай руки муравьиным спиртом - вот и все.

   - Что вы, голубчик! Где ж его теперь купишь - муравьиный спирт. Ни в одной аптеке нет.

   - На руках кое у кого найдется - поищи.

   - Да если бы я знал - где! Я бы хоть сто килограммов купил. Хорошо можно заработать.

   Свирепое лицо разбойника приняло сразу деловой вид:

   - Сколько дадите? У меня есть пятьдесят килограммов. Цена 450, франко моя квартира.

   - Сделано. Я и задаточек возьму; все равно уж бумажник у вас вытащил.

   - Пойдем, в таком случае, в кафе, - условьице напишем.

   - Где ж его тут найдешь в лесу, кафе это?

   - Ну, пойдем ко мне домой, разбужу жену, она кофейку сварит.

   - Ладно! Айда.

   Как противны эти расчетливые, рассудительные зрелые годы, - все бы только спекуляция, все бы только нажива.

   Не лучше ли нам окунуться в мир беззаботной, прекрасной золотой молодости - поры сладких грез и безумных, пышных надежд.

   Вот - двое на скамейке. Он и она...

   Молодая, цветущая пара.

   - Катя! Ты знаешь, что за тебя я готов отдать всю свою кровь по каплям! Прикажи, - луну стащу с небосклона... Катя!.. А ты меня любишь? Скажи только одно крохотное словечко: "да".

   - Глупый! Ты же знаешь... Ты же видишь...

   - О, какое безмерное счастье! Я задушу тебя в объятиях. Значит, ты согласна быть моею женой?..

   - Да, милый.

   - Я хочу, чтобы свадьба была как можно скорее! Можно через неделю?

   - Что ты, чудак! У меня и платья венчального нет.

   - Сделаем! Из чего делается платье? - Ну... муслин, шифон, атлас...

   - Есть! Могу предложить муслин по 28 000 аршин, франко портниха.

   - Хватил! А моя подруга на прошлой неделе брала по 23 000.

   - Как угодно. Не хочешь - и не надо. Найдем другую покупательницу. Вашего-то брата, невест, теперь как собак нерезаных.

   - Молодой человек! Куда же вы? Постойте!..

   - Ну?..

   - Фрачными сорочками, шелковыми носками не интересуетесь? Вернитесь - дешево, франко квартира...

   Нет, вон отсюда! Подальше от этой жадной, захлебывающейся в своекорыстных расчетах молодости...

   Дайте мне светлую, розовую юность, дайте мне прикоснуться к ароматному детству.

   Вот по улице важно шествует, посвистывая, десятилетний мальчуган. Куда это он, птенчик? Гм! Стучится в дверь закопченной, полуразрушенной хижины.

   - Эй! Кто есть живой человек? Не тут ли живет жулье, которое детей ворует?

   - Тут, тут. Пожалуйте.

   - Слушайте, вы, рвань! Есть фарт*. Можно большую деньгу зацепить!

   ______________________

   * На воровском языке - удача.

   ______________________

   - Чего еще?!

   - Уворуйте меня нынче вечером. Родители хороший выкуп дадут.

   - А тебе, пузырь, что за расчет?

   - Я из 50% работаю. Тысяч шестьдесят сдерем, - вам тридцать, мне тридцать.

   - Эко хватил - 50%! У нас и риск, и хлопоты, а у тебя...

   - А зато я письмо пожалостливее составлю. Другого мальчика еще выкупят или нет - вопрос, а меня родители так любят, что последнее с себя стащат да отдадут.

   - Мало 50%! Нам еще делиться надо.

   - А мне делиться не надо?! 15% сестренке обещал за то, что перед родителями в истерику хлопнется. Не беспокойтесь, у нас тоже своя контора...

   Как?! Неужели тлетворная бацилла спекуляции отравила и розовую юность... О, Боже! В таком случае, что же остается нетронутым? Неужели только младенчество?..

   Вот в колыбельке лежит розовый, толстый бутуз, светлые глазки глядят в потолок вдумчиво, внимательно, неподвижно.

   Любящие родители склонили над ним свои головы... любуются первенцем.

   - Не знаю, что и делать, - печально говорит жена.

   - Как же его кормить, если у меня молоко пропало?! Придется нанять мамку.

   - Конечно, найми, - кивает головой муж. - Дорого, да что же делать.

   Младенец переводит на них светлый, вдумчивый взгляд и вдруг... лукаво подмигивает:

   - Есть комбинация, - говорит он, хихикнув. - Сколько будете платить мамке за молоко? Тысяч 60, франко мой рот?.. Да прокормить ее будет стоить вдвое дороже. Итого - 180 тысяч. А мы сделаем так: покупайте мне в день по бутылке молока - это не больше 500 обойдется. В месяц всего - 15 000. А экономию в 165 000 разделим пополам. Отец! Запиши сделку...

   Охо-хо... Так вот и живут у нас.

   Скорей бы уж конец мира, что ли...

  

   Стоит двор; на дворе кол; на колу - мочала. Не начать ли сказочку сначала?

   Начнем!

   Стоит Кремлевский двор; на дворе кол; на колу радиотелеграф. А больше ничего и нет - даже мочалу Внешторг вывез за границу. Огромную площадь занимает Россия: одну шестую часть земной суши. И пусто все. Только в середине кол с радиотелеграфом, а возле сидит в пещере весь совнарком и из-под земли декретирует.

   Удивительная страна!

   В 1935 году один заболевший сплином иностранец заинтересовался: а не съездить ли посмотреть?

   Стал наводить справки:

   - Как достать расписание поездов? Каким поездом можно попасть в Москву?

   Спрашиваемые удивились:

   - Поездом? С ума вы сошли! Что это вам - Азия, что ли?

   - Но как же попасть?

   - Читали "Экспедицию Генри Стенли к истокам Нила"? Вот вам руководство. Складная палатка, немного оружия, сушеное мясо, консервы, полсотни носильщиков и идите с Богом! Для общения с туземцами не забудьте прихватить блестящих бус, кумачу, дюжину зеркалец и несколько бутылок огненной воды.

   - Опомнитесь! В страну Достоевского, Чехова, Чайковского и Репина - кумач и бусы?!.

   - Эва! Теперь это страна Фрунзе, Цюрупы, Радека и Бела Куна, - это тебе не Чайковский...

   Собрался новый Стенли, подъехал к границе, жутко: ветер воет, волки бегают, а за пограничной линией - то не колос шуршит, не мельница гудит, то - красноармеец на границе стоит, ружьишкой всем в пузо тычет.

   - Куда лезете, черти?!

   Дали ему серебряный шиллинг и бутылку огненной воды, - смягчился.

   - А это что у вас?

   - Зеркальце.

   - Покаж!

   Глянул в зеркальце, отразился, головой покрутил, сплюнул:

   - Эку дрянь показываете...

   - Нет ли тут проводника из туземцев, - нам бы в глубь страны?!

   - И проводника найдем! За кусок кумачу, за пару корнбифа к самому черту доведет!!

   - Нам бы до совнаркома.

   - Все едино.

   - Здравствуйте, туземец! Вы - проводник?

   - Так точно.

   - Страну знаете?

   - Помилуйте! Почетный член императорского географического общества, адъюнкт-профессор. Были когда-то и мы рысаками. Куда вести?

   - На Москву. Нам бы еще носильщики нужны для вещей...

   - Этого добра сколько влезет. Ваше превосходительство! Ваше сиятельство! Вали сюда артелью. Вот этому чудиле вещи на Москву донести.

   - С нашим удовольствием. А харч хозяйский?

   - Само собой! Нагрузились. Пошли.

   - Это что за развалины такие?

   - Древний город тут был - Харьков...

   - До Рождества Христова?

   - Кой черт! В позапрошлом году развалился. Дальше пошли.

   - А это что за дымовая труба?

   - Курск тут был. По этой трубе только и примечаем. А Орла так и не найду теперь: гладкое место, зацепиться не за что. Одно слово - центроглушь!

   - Где же жители?

   - А вот мы и есть жители. Каких же еще вам нужно?

   - Гм... Москва близко?

   - Как палку увидите, - вот это и будет Москва. Радио на палке. Как говорится: всем, всем, всем...

   Подходя к Туле, мамонта убили. Здоровый был, шельма, да разрывные пули тоже не шутка. Вырезали клыки, насушили мяса, нагрузили на носильщиков, пошли дальше.

   В Сокольниках лесные люди напали... Чуть не съели всю экспедицию, да окопались вовремя, отбились. Очень было страшно.

   - Вот вам и Москва! Вон эта палка торчит - радио. А возле стальная дверь под землю идет. Таких дверей двенадцать, а сбоку все бронировано. За двенадцатой совнарком и сидит. Эй, стража! Какого-с иностранца привели!

   - Чего надо?!

   - Хотели бы представиться Ленину и Троцкому...

   - Раздевайся!

   - Помилуйте, за что же?!.. Я...

   - Да, может быть, у тебя бомбы за пазухой.

   - Так вы просто обыщите!

   - Просто! У вас все просто. А может, у тебя в пуговицах мелинит зашит.

   Раздели. Повели. Загремели стальные двери - одна за другой, одна за другой.

   За одиннадцатой - человек вышел: на голове пук волос, на подбородке клок, глаза из-за пенсне пытливо поглядывают: видно, что сам Троцкий.

   - Очень рады! Наконец-то империалистические страны признали нас.

   Поговорили о том о сем.

   Вдруг хозяин встал, сорвал с себя бородку, пенсне, сказал:

   - Ну, теперь я вам Троцкого покажу!

   - Да разве вы сами не Троцкий?

   - Эва, прыткий какой! Это так сразу не делается. Сначала я должен был в тебе увериться.

   - Но в чем же, Господи?!..

   - А вдруг ты белогвардеец? Пришел покуситься на него?!..

   - Помилуйте, чем же? Ведь я - голый.

   - Толкуй. А может, ты динамиту нажрался, да с разгону брюхом в него ка-ак саданешь... Эх, хитер теперь наш подданный пошел. Одначе, пожалуйте! Вот тут, за этой последней дверью...

   Загремела последняя дверь.

   Большая, низкая комната...

   Стены забраны стальными листами, с заклепками на ребре. Стол, на столе - свечка...

   Сидят, понурившись, два человека, друг от друга отвернулись, - надоели, очевидно, друг другу до смерти.

   - Вы к нам? Чем обязаны?..

   - Льщу себя счастьем лицезреть правителей такой огромной страны!..

   - Ну, что ж, лицезрейте...

   Потоптался новый Стенли, переступил с ноги на ногу:

   - Ну, уж пойду я! Душновато тут...

   - Да, невесело. Заходите еще как-нибудь.

   - Почту за честь... Я когда-нибудь в будущем году... наведаюсь...

   Повернулся. Загремели стальные двери - одна за другой... Вышел на свежий воздух. Снова перед ним двор; на дворе кол; на колу вместо мочалы - радио...

   Стареть я стал, что ли.

   Старые люди любят, проснувшись, свои сны рассказывать.

   Вот и я рассказал, что мне вчера снилось. Что бы это значило, этот сон, а?..

  

   Петербург. Литейный проспект. 1920 год. В антикварную лавку входит гражданин самой свободной в мире страны и в качестве завсегдатая лавки обращается к хозяину, потирая руки, с видом покойного основателя Третьяковской галереи, забредшего в мастерскую художника:

   - Ну-ну, посмотрим... Что у вас есть любопытного?

   - Помилуйте. Вы пришли в самый счастливый момент: уник на унике и уником погоняет. Вот, например, как вам покажется сия штукенция?

   "Штукенция" - передняя ножка от массивного деревянного кресла.

   - Гм... да! А сколько бы вы за нее хотели?

   - Восемьсот тысяч!

   - Да в уме ли вы, батенька... В ней и пяти фунтов не будет.

   - Помилуйте! Настоящий Луи Каторз.

   - А на черта мне, что он Каторз. Не на стенке же вешать. Каторз не Каторз - все равно, обед буду сегодня подогревать.

   - По какому это случаю вы сегодня обедаете?

   - По двум случаям, батенька! Во-первых, моя серебряная свадьба, во-вторых, достал полфунта чечевицы и дельфиньего жиру.

   - А вдруг Чека пронюхает?

   - Дудки-с! Мы это ночью все сварганим. Кстати, для жены ничего не найдется? В смысле мануфактуры.

   - Ну, прямо-таки, вы в счастливый момент попали. Извольте видеть - самый настоящий полосатый тик.

   - С дачной террасы?

   - Совсем напротив. С тюфячка. Тут на целое платьице, ежели юбку до колен сделать. Дешевизна и изящество. И для вас кое-что есть. Поглядите-ка: настоящая сатиновая подкладка от настоящего драпового пальто-с! Да и драп же! Всем драпам драп.

   - Да что же вы мне драп расхваливаете, когда тут только одна подкладка?!

   - Об драпе даже поговорить приятно. А это точно, что сатин. Типичный брючный материал.

   - А вот тут смотрите, протерлось. Сошью брюки, ан - дырка.

   - А вы на этом месте карманчик соорудите.

   - На колене-то?!!

   - А что же-с. Оригинальность, простота и изящество. Да и колено - самое чуткое место. Деньги тащить будут - сразу услышите.

   - Тоже скажете! Это какой же карман нужен, ежели я, выходя из дому, меньше двенадцати фунтов денег и не беру. Съедобного ничего нет?

   - Как не быть! Изволите видеть - настоящая "Метаморфоза", - Перль-де-неж!

   - Что же это за съедобное: обыкновенная рисовая пудра!

   - Чудак вы человек: сами же говорите - рисовая, и сами же говорите - несъедобная. Да еще в 18-м году из нее такое печенье некоторые штукари пекли...

   - Ну, отложите. Возьму. Да позвольте, что же вы ее на стол высыпаете?!

   - А коробочка-с отдельно! Уник. Настоящий картон и буквочки позолоченные. Не я буду, если тысячонок восемьсот за нее не хвачу.

   - Вот коробочку-то я и возьму. Жене свадебный подарок. Бижутри, как говорится.

   - Бумажным отделом не интересуетесь? Рекомендовал бы: предобротная вещь!

   - Это что? Меню ресторана "Вена"? Гм... Обед из пяти блюд с кофе - рубль. А ну, что ели 17 ноября 1913 года? "Бульон из курицы. Щи суточ. Пирожки. Осетрина по-русски. Индейка, рябчики, ростбиф. Цветная капуста. Шарлотка с яблоками". Н-да... Взять жене почитать, что ли.

   - Берите. Ведь я вам не как меню продаю... Вы на эту сторону плюньте. А обратная-с - ведь это бристольский картон. Белизна и лак. На ней писать можно. Я вам только с точки зрения чистой поверхности продаю. И без Совнархоза сделочку завершим. Без взятия на учет. Двести тысячонок ведь вас не разорят? А я вам в придачу зубочистку дам.

   - Зачем мне? Все равно она безработная будет...

   - Помилуйте, а перо! Кончик расщепите и пишите, как стальным.

   - Да, вот кстати, чтоб не забыть! Мне передавали, что у Шашина на Васильевском Острове два стальных пера продаются N 86.

   - Да правда ли? Может, старые, поломанные.

   - Новехонькие. Ижицын ездил к нему смотреть. N 86. Тисненые, сволочи, хорошенькие такие - глаз нельзя отвести. Вы не упускайте.

   - Слушаю-с! Кроме - ничего не прикажете?

   - Антрацит есть?

   - Имеется. Сколько карат прикажете?

   Этот рассказ написан мною вовсе не для того, чтобы рассмешить читателя для пищеварения после обеда.

   Просто я,