Анэ Клод - Двенадцать тысяч лет назад

    Как несколько месяцев назад перед собольей норой, так и теперь Нон застыл неподвижно, прижавшись к земле.

   Все время, нагибаясь и срывая ягоды, девушка отдалилась от подруг и одна приблизилась к зарослям у ручья. Подруги, оставшиеся на берегу реки, кричали ей:

   - Идем, пора домой!

   - Я сейчас приду, - прозвучал ее ясный звонкий голос.

   - Смотри, не застрянь! - ответили подруги и стали удаляться.

   Теперь для Нона наступило время действовать. Он соскользнул со скалы, быстро и бесшумно пробежал расстояние, отделявшее его от девушки, и когда она показалась из-за камня, внезапно предстал перед ней, загораживая ей отступление к реке.

   Первым ее движением было броситься бежать, но она сейчас же поняла безнадежность такого предприятия; этот юноша, так напугавший ее своим появлением, все равно догнал бы ее: от человека из племени Медведя не убежишь! Кроме того, она не хотела показать, что боится его: это значило бы сдаться на его милость; притом, она, ведь, совсем еще не знала, какие у него намерения; может быть он просто отдыхает здесь после охоты. Он был молод и хорош собой. Нужно только быть достаточно хитрой и суметь избежать возможной опасности.

   Улыбаясь, с руками, полными ягод, она стояла неподвижно перед этим незнакомцем, так неожиданно появившимся перед ней. Следуя безошибочному инстинкту, она начала разговор первая:

   - Что ты тут делаешь? Это не ваша земля!

   Еще с давних времен правый берег реки по договору между племенами принадлежал ее племени, которое жило на противоположном берегу.

   - Я пришел ради тебя!

   - Ради меня? Ты, ведь, меня совсем не знаешь!

   - Я тебя видел уже много раз. Я прятался здесь наверху. Ты мне нравишься. Я хочу, чтобы ты пошла со мной и стала моей женой.

   Губы девушки дрогнули в улыбке.

   Нон вынул соболий мех, который был спрятан у него на груди, и протянул ей.

   - Это я принес тебе.

   Девушка стояла, не двигаясь.

   Тогда Нон вынул и подал ей ожерелье из раковин.

   Она взяла его в руки, осмотрела, перебирая пальцами и любуясь игрой перламутра, и возвратила Нону, не говоря ни слова. Оба молчали, сосредоточенно разглядывая друг друга. Девушка напряженно соображала. Чем кончится эта встреча? Что бы ей такое придумать, чтобы обмануть этого юношу и ускользнуть от него? И посмеется же она над ним, когда очутится в безопасности! Она отомстит ему тогда за тот страх, который испытала по его милости!

   - Меня зовут Нон, - внезапно сказал он. - Среди сыновей Медведя я самый быстрый в беге. В этом году я был посвящен. А как зовут тебя?

   - Мара.

   - Мара!.. - повторил Нон медленно. - Мара! Так это и должно быть, потому что мою сестру звали Ма.

   И он смолк, погрузившись в воспоминания.

   С нежностью смотрел он на девушку.

   Она внезапно почувствовала, что он ей уже не чужой, но сейчас же подавила в себе это чувство. Инстинкт самозащиты взял верх, и, когда Нон приблизился к ней и протянул руку, она одним прыжком отскочила в сторону.

   - Не трогай меня!

   - Пойдем со мной, - настаивал Нон.

   - Я тебя совсем не знаю. Быть может - позже, потом. Проводи меня до наших хижин.

   Она улыбалась ему глазами и губами.

   Нон был уже готов, забыв всякую осторожность, следовать за ней. Но тут он вспомнил, как старики наставляли его и предостерегали против хитрости женщин.

   - Ты очень хорошо знаешь, - сказал он, - что я не могу пойти к вам.

   - Если ты разделишь нашу пищу, то тебе не сделают ничего дурного.

   В это мгновенье Нон услышал звук приближающихся шагов. По-видимому, по дорожке вдоль реки, шли мужчины из племени девушки. Достаточно ей было крикнуть - и они будут здесь. Глаза Мары заблестели при мысли о близком освобождении. Нон грубо схватил ее за руку и, показав ей каменный топор, зажатый в другой руке, сказал приглушенным голосом:

   - Если ты издашь хоть один звук, ты умрешь.

   Тон, каким были сказаны эти слова, и блеск его глаз наполнили Мару страхом.

   - Но и ты умрешь, - прошептала она.

   Нон с радостью отметил, что она говорила тихо. Его губы презрительно искривились.

   - Разве люди твоего племени знают, что такое бег?

   Шаги все приближались. Нон не спускал острого взгляда с Мары, гладя ей в прямо в глаза. Они были карими и матово блестели, как бархатистая кожа змеи. В них не было страха, это была смелая девушка. Рука ее, крепко сжатая рукой Нона, не дрожала.

   Голоса слышались уже совсем близко. Это были, вероятно, рыбаки, которые возвращались с рыбной ловли.

   Мара вздрогнула. Какой-то свет зажегся в глубине ее глаз, ее губы раскрылись, как будто она сейчас заговорит. Нон крепче сжал рукоятку топора, стиснул челюсти, и его взгляд, устремленный на девушку, стал жестким. Это продолжалось одно мгновенье. Потом ресницы Мары опустились, как в дремоте.

   Когда она опять раскрыла глаза, шум шагов удалялся, и, наконец, совсем затих.

   Нон и Мара стояли друг против друга и молчали. Спускался вечер. Взгляд Нона все еще был погружен в глаза Мары. Так он проник в ее душу и овладел своей будущей женой. Теперь он знал: борьба между ними закончена.

   Он разжал пальцы, сжимавшие ее руку.

   - Пойдем! - сказал он.

   Не поворачиваясь назад, он зашагал по направлению к холму; Мара последовала за ним.

  

  

   Раги, старый вождь, не выходил больше из своей хижины. Он никого не хотел видеть. Даже старейшины все реже приходили навещать его и обсуждать вопросы, волновавшие племя. Они боялись, что недовольство племени вождем распространится и на них.

   Раги привык много размышлять; у него было для этого достаточно времени, потому что о его пропитании заботилось племя.

   Этот был мирный народ, трудолюбивый и способный. По мнению Раги, на свете не было другого народа, который достиг бы такого совершенства в разных ремеслах. Чего стоило хотя бы такое приспособление, как игла? Без одежды, сшитой из шкур при помощи иглы, людям нелегко было бы в холодное время года.

   "Народы, которые умеют одеваться, подражают в этом нам, - думал Раги, - и когда-нибудь все люди будут употреблять иглу и с благодарностью вспоминать о нас".

   Сыновья Медведя опередили другие племена и в искусстве делать оружие и орудия. Они умели находить самые твердые булыжники, делать смертоносные остроги, наконечники для копий и стрел. Они сумели избрать своим местом жительства такой уголок земли, где они защищены от диких зверей, холодов, снега и дождя. С жалостью думал Раги о других народах, которые подвергаются всем случайностям непогоды: их жизнь немногим лучше звериной.

   Вот о чем думалось старику, одиноко лежавшему на своем ложе. Ночь была теплая, но он дрожал от озноба. Ухаживавшая за ним старуха уснула у полупотухшего очага. Раги с трудом приподнялся, дрожащей рукой взял полено и бросил в огонь. Затем, закутавшись в одежду из лисьих шкур, он вышел из хижины.

   Ночная прохлада приятно освежила его. Луны не было видно; с запада тянулись облака, а на юге и прямо над ним сияли тысячи звезд, и Раги казалось, что они переговариваются друг с другом через все мировое пространство. Он прислушивался к плеску волн в реке, которые даже ночью не переставали шептаться между собой; он слышал как тростник напевал свои жалобные песни ветру, а тот передавал их деревьям на холмах. И Раги чувствовал, что вся природа живет такой же жизнью, как человек. Он знал, что его душа скоро оставит тело, и верил, что она долго еще будет странствовать по этим местам, которые он так любил и где прошла вся его жизнь. То, что люди называли смертью, не пугало его. "Смерти нет", - думал он.

   Его блуждающий взор остановился на склонах холма, возвышавшегося в отдалении, справа. Он увидел там несколько зажженных огней. Это заставило его мысль вернуться к заботам настоящего. Все тридцать лет, что он состоял вождем, прошли в непрестанной борьбе. Изменение климата, едва заметное при его предшественниках, при нем усилилось настолько, что вызвало тревогу и в людях и в животных. Последнее стадо оленей, державшееся вблизи селения племени, скрылось в северном направлении, убегая от бесснежной зимы.

   И старый вождь, несмотря на все заклинания и колдовство, был бессилен вернуть их и изменить что-либо в природе. Это было ужасное состояние бессилия, которое окончательно лишило его уважения членов племени.

   И Раги думал: может быть сыновьям Медведя придется оставить свои обжитые места и двинуться на север, вслед за оленями. Но эта мысль приводила его в ужас. С незапамятных времен осело здесь племя Медведя. Где в другом месте могли они найти приют, так хорошо защищенный от непогоды и опасностей? Здесь они знали всю местность на расстоянии нескольких дней ходьбы, как свои пять пальцев; каждое логовище зверя было им известно. Все их воспоминания и обычаи были связаны с этим местом. Здесь были священные пещеры с изображениями их предка, оберегающего и охраняющего их, без которого жизнь становилась невозможной. Пуститься в путь - далекий и неизвестный - значило рисковать погубить все племя. И такой риск Раги не мог взять на себя. "Пусть это сделает мой преемник, - думал Раги. - Что же касается меня, то мои дни сочтены".

   Он вернулся в хижину, перед которой теперь пылал яркий огонь, и опустился на свое ложе; но уснуть он не мог.

   Весть о болезни вождя быстро распространилась среди хижин и вызвала большое волнение. Хотя его не любили и видели в нем причину всех несчастий, постигших сыновей Медведя, но возможность его смерти вызывала беспокойство, так как после нее могли наступить еще более худшие дни. Все боялись, не упустили ли они чего-нибудь, чтобы ублажить дух этого могущественного человека, чтобы после смерти он не мстил и не причинял им зла. Каждый по одиночке подходил к порогу хижины, в которой лежал умирающий вождь: один приносил ему шкуру животного, другой - мясо, третий - раковины. Они клали свои приношения около входа, шептали про себя заклинания от злых духов и потом медленно уходили. Только одна старая женщина решилась переступить порог его жилища. Она подошла к ложу, на котором лежал Раги, вложила в его руку кусок копченой семги и сказала, по-своему выражая общие чувства:

   - Ты видишь, Раги, как мы хорошо с тобой обращаемся. Мы принесли тебе подарки. Так будь же и ты добр к нам и, когда умрешь, не возвращайся к нам обратно!

   Раги все это время не терял сознания. Он был очень слаб и много дремал. Пищи он больше не принимал. Иногда он обменивался несколькими словами с одним из старцев, которые теперь проводили время у его ложа. Перемена климата, охота - вот единственное, что занимало мысли умирающего вождя.

   Когда старцы сообщили ему, что начинается гроза и гремит гром, Раги разволновался и потребовал, чтобы ему дали его посох.

   Между тем среди мужчин племени все больше росло беспокойство: кто будет наследовать вождю, когда он умрет? Выбор нужно было сделать немедленно, так как преемник вождя должен был в самый момент его смерти совершить очень важный обряд. И вообще считалось опасным хотя бы на несколько дней оставить племя без вождя.

   Для выбора преемника Раги все мужчины племени собрались на просторной лужайке, прогнав предварительно женщин и детей. Вождем должен был быть избран тот, чей характер и ум были уже достаточно известны и ставили его выше других. Избраннику старейшины при помощи разных церемоний сообщали тайную силу, необходимую вождю, чтобы управлять племенем и с пользой служить ему.

   После долгого обсуждения все собравшиеся сошлись на одном: вождем будет Боро, искусный художник, изображавший зверей, один из друзей Нона, с которыми он жил до своей женитьбы.

   Боро был среди присутствовавших. Как и полагалось, он отклонил предложенную ему высокую честь. Мужчины настаивали. Он отказался во второй раз. Тогда сыновья Медведя пришли в гнев и стали угрожать ему оружием. Тут только Боро согласился, подчеркивая тем самым, что он не добивался этого поста, а уступил только силе. Самый старший из старцев подал ему посох, на котором были вырезаны знаки высшей магической власти.

   Затем Боро отправился в хижину Раги и, не говоря ни слова, опустился у его изголовья.

   Раги лежал лицом к стене и не видел его.

   Так прошел целый день.

   К вечеру следующего дня в состоянии больного наступила перемена. Ослабевший от лихорадки и страданий, он был смертельно бледен. Отрывочные слова слетали с его уст: "Олени... они... там... Мы должны последовать за ними... Мы здесь умрем..." Потом он сорвал с себя меховое одеяло, которыми покрывался, и сказал с отчаянием в голосе: "Погода жаркая, очень жаркая!" - и заскрежетал в гневе зубами.

   Вдруг он выпрямился и издал крик.

   - Замерзает, замерзает! - закричал он, упал навзничь и умер, с выражением счастья на лице.

   Боро наклонился над ним, приник губами к его губам и из уст в уста принял последнее дыхание умирающего, которое ни в коем случае не должно было пропасть даром.

   Люди с реки не хоронили своих мертвых. Тела относили на какой-нибудь далекий холм и здесь оставляли на съедение диким зверям. Затем в течении недели, а иногда и месяца, длились поминки по умершему: до тех пор, пока его душа не примирится с потерей тела и не переселится в мир духов.

   Но вождя следовало похоронить и оказать ему особые почести.

   Начались обряды поминок. Три старца охраняли труп, и один за другим призывали душу умершего.

   Первый говорил:

   - Отчего ты ушел от нас? Второй:

   - Вдали от нас ты не будешь счастлив! Третий:

   - Ты будешь страдать во мраке!

   И после короткого молчания все восклицали:

   - Вернись, займи свое место среди нас! После чего все повторялось снова.

   Настала ночь. У входа в хижину горели костры. Их пламя освещало Раги, который лежал на спине с широко открытым ртом, для того, чтобы блуждающая поблизости душа, если она захочет последовать призывам старцев, могла вернуться в свое тело. Его глаза были открыты, чтобы он мог ее видеть, когда она будет пролетать мимо. Около Раги сидел Боро и ждал возвращения отлетевшей души. Старцы оставались в тени. В течении всей ночи повторяли они свои призывы, обращаясь к странствующей душе:

   - Ты идешь навстречу тысяче опасностей!

   - Ты нарвешься на шипы!

   - Дикие звери сожрут тебя!

   И каждый раз все трое хором восклицали:

   - Вернись, займи свое место среди нас!

   Когда солнце взошло, Боро склонился над трупом. В его руках была палка из оленьего рога. Три раза ударил он ею со всей силы по черепу Раги, три раза спросил он:

   - Здесь ли ты?

   Ответа не было. Из этого заключили, что душа Раги оставала, наконец, тело, и можно приступать к погребальным церемониям.

   Нужно было точно соблюсти целый ряд обычаев и обрядов.

   Было строго запрещено произносить имя Раги, так как этого одного было достаточно, чтобы призвать обратно его душу, уже начавшую свое странствие, которое надлежало сделать приятным. Если она услышит, что ее зовут, она вернется, но, недовольная этим, будет мстить оставшимся в живых.

   Около места погребения нужно было производить непрерывный шум, чтобы помешать душе как-нибудь проскользнуть обратно.

   Наконец, необходимо было, чтобы родственники умершего, немедленно переменили свое платье и, насколько возможно, изменили лицо, чтобы их не узнала душа умершего, если она захочет отомстить им за нанесенную ей при жизни несправедливость. Но так как у Раги не было ни жены, ни детей, то Боро и трое старцев, а также старуха и мальчик, которые ему прислуживали, раскрасили свое лицо и одежду широкими черными полосами, чтобы их не узнала душа умершего.

   В сыром месте была вырыта неглубокая яма, и тело Раги было зарыто в сидячем положении, на корточках, в той позе, в какой обычно отдыхали люди с реки. Так как они думали, что сырость без света ускоряет разложение плоти, то землю, которой было засыпано тело, полили водой. Каждый день усопшему вождю приносили ягоды, мясо и, главным образом, кровь убитых животных. Люди делали все от них зависящее, чтобы не дать блуждающей душе повода для жалоб, иначе можно было ждать самых ужасных несчастий. В течении трех месяцев ежедневно повторялись церемонии ублажения души.

   Когда затем хотели вырыть бренные останки вождя, один из старцев объявил, что покойный явился ему прошлой ночью и просил еще на месяц оставить его здесь. Просьба была исполнена.

   По прошествии этого срока труп вырыли. Скелет был теперь обнажен и совершенно свободен от телесных покровов. Старцы покрыли его красной охрой - лучшей из известных им красок для того, чтобы память о почестях, оказанных вождю после его смерти, сохранилась навеки.

   Наконец останки вождя были окончательно захоронены в одной из пещер, недалеко от реки.

   Еще целый год сюда приносили подарки и бормотали заклятья, причем имени вождя не произносили, а говорили, обращаясь к нему: "Ты, который находишься там"... или "ты, который оставил нас..."

   И только по прошествии года люди с реки посчитали, что душа покойного переселилась в вечный мир духов и перестали приходить к могиле. Новые заботы вскоре заставили племя забыть о вожде Раги.

  

  

   Нон знал, почему умер старый вождь: острая игла не напрасно пронзила сделанное им изображение Раги. Но он не чувствовал никаких угрызений совести, наоборот, он поздравлял себя с тем, что избавил племя от вредного человека. С другой стороны, он был горд, что его искусство имеет такую силу: в тяжелое время, какое приходилось теперь переживать племени, оно еще не раз пригодится ему!

   Радостные надежды охватили все племя после смерти вождя. Люди с реки думали, что вместе с ним исчезли все враждебные духи, и теперь, когда ими управляет Боро, вернутся старые времена, настанут снежные зимы, и вновь все вокруг будет кишеть оленями. Но их заблуждение длилось недолго. Уже осенью стали лить непрерывные дожди; целый месяц не было видно солнца. В этом видели козни умершего вождя: он мстил за то, что посмертные обряды были выполнены неправильно, и в этом винили старцев. Дождь прекратился, но небо по-прежнему было затянуто тяжелыми тучами. Река выступила из берегов и затопила низко лежащие долины; пришлось бросить некоторые жилища; переполнившиеся болота залили все близлежащие низины и овраги. Скоро стало невозможно переходить с одной стороны долины на другую. Повсюду были зажжены костры, чтобы высушить небо, но это долго не оказывало никакого действия.

   Охотникам приходилось затрачивать в десять раз больше усилий, потому что следы зверей терялись в размокшей почве. Совершенно обессиленные, охотники возвращались домой, где их ждали голодные и недовольные жены и дочери. К тому же охотники больше не приносили оленьих шкур, которые шли на одежду и покрытие жилищ. Старые шкуры уже совсем износились, и женщинам приходилось то и дело чинить их; но дня не хватало для этой трудной работы, ее приходилось делать и ночью при свете дымящихся факелов.

   К довершению всех бед, в начале года начался сильный мороз, еще до того, как выпал снег, а когда наконец пошел снег, то его навалило столько, что охотиться было почти невозможно. В течении всей зимы жестокие морозы непрерывно чередовались с оттепелью.

   Для племени ничего не могло быть хуже. Люди с реки тяжело переносили эти непривычные внезапные колебания температуры. Они были убеждены, что ими играют злые силы, и их непрестанно мучил страх. Греясь у костров, они дрожали при мысли о том, как им будет холодно, когда износятся последние оленьи шкуры. Для каждого было ясно, что мир духов ополчился на племя, а виноват в этом был не кто иной, как новый вождь Боро, который не сумел поладить с духами. Поэтому все недовольство, которое пришлось испытать на себе в последние годы Раги, теперь было перенесено на нового вождя; вместе с вождем теряли свое влияние и старейшины. Враждебные речи переходили из уст в уста.

   Нон построил себе хижину недалеко от жилища своих родителей. Его жена Мара без труда приспособилась к обычаям племени, которые мало чем отличались от нравов ее народа. Сначала к ней отнеслись с некоторым пренебрежением: охотники не могли не презирать рыболовов. Но Мара оказалась необыкновенно покладистым существом: преданная своему супругу, она всячески старалась научиться тому, чего не знала. Бахили научила ее обработке мехов, и Мара оказалась ценной помощницей. Каждые пять-шесть дней Нон отправлялся со своими друзьями на охоту. В эту зиму им удалось убить несколько лошадей, так что особого недостатка в пище не было. Остальное время он приводил в порядок свое оружие, делал остроги и наконечники для копий.

   Кроме того, он продолжал рисовать и вырезать изображения зверей. На стене своей хижины он нарисовал своего великого предка, могучего пещерного медведя. При этом он рассказывал Маре о его жизни и деяниях. Ее поражало, когда она видела, как из-под рук Нона, как живые, появлялись различные звери.

   Самое удивительное было то, что он сам никогда не видел пещерного медведя. Он знал только его младшего брата, обыкновенного лесного медведя, который легко становится добычей ловкого охотника. Когда такой медведь становился на задние лапы, он достигал роста обыкновенного мужчины; он был очень силен, и тем не менее однажды безоружный охотник, застигнутый врасплох раненым медведем, задушил его в своих объятиях и тем заслужил большую славу. Но нельзя было и думать вступить в такую борьбу с пещерным медведем; кроме того, он считался священным животным и никто из племени не смел на него охотиться. В последние годы пещерный медведь исчез и больше не появлялся: никто из охотников никогда не видел даже следов его лап. Это вызывало беспокойство: по обычаям племени, когда его постигали слишком большие бедствия, в жертву предку приносили живого пещерного медведя. Таким образом, сыновья Медведя воссоединялись со своим отцом и приобщались к его чудесной силе. Не было другого средства, чтобы влить новую жизнь в умирающее племя, и то, что пещерный медведь исчез, было дурным знаком.

   Обо всем этом думал Нон, в то время как его уверенная рука создавала образ предка по воспоминаниям о его изображении, виденном в священной пещере. Именно теперь, когда все племя жило, охваченное страхом, ему особенно было важно, чтобы дух предка охранял его дом, в котором скоро должен был появиться ребенок.

   Весной у Мары родилась девочка, которую Нон, в память исчезнувшей сестры, назвал Ма. Мара заворачивала свое дитя в лисий мех и целыми днями носила его на груди, засунув за свою одежду из оленьей шкуры.

   Погода по-прежнему стояла плохая: то шел дождь, то падал талый снег.

   Новое ужасное испытание обрушилось на сыновей Медведя. Это была какая-то неведомая ранее болезнь, которая начиналась с боли в горле; вскоре дыхание становилось затрудненным, больной начинал сильно кашлять, через нос и рот шла кровь, а злые духи, которые поселились в нем, заставляли его говорить так, как будто он сошел с ума; затем он внезапно падал на землю и больше не вставал. Смерть наступала в течении нескольких дней. Мужчины, женщины, дети и старики мерли, как мухи. Из десяти заболевших умирало не меньше семи. Уже можно было предвидеть время, когда не останется достаточно живых, чтобы исполнять все обряды по умершим. Первой жертвой болезни стала маленькая дочка Нона; ее тельце опустили в воды реки. Вскоре заболела Бахили. Не было ни одной хижины, где бы не было больного или умирающего. Старейшины напрасно бормотали свои заклятья: враждебные силы оказывались сильнее.

   После того, как все уже было испробовано, старики пришли к мысли зажечь на каменной террасе пахучие травы и сырые ветви. Поднялся едкий, сильно пахнущий дым. Они надеялись, что враждебные духи не смогут проникнуть через эту густую завесу и не ошиблись: болезнь начала сдавать, новые случаи становились все реже. Вождь Боро и старцы сразу вернули себе прежнее уважение племени. Когда же в середине весны дожди прекратились, а солнце начало светить ярче, то злая чума исчезла окончательно.

   Но опустошения, которые она произвела среди сыновей Медведя были ужасны: в живых осталось едва четыреста человек, бледных, обессиленных, исхудавших, напоминавших скелеты.

   Вслед за своим ребенком заболела и Мара. Чтобы изгнать овладевших ею духов, Нон пришел к мысли заставить ее вдыхать горячие пары воды, в которую были брошены горькие травы, сорванные на берегу болота. Лекарство помогло. Через некоторое время Мара начала сильно кашлять, это очистило ее глотку, и она стала дышать свободно. Целых два дня после этого она спала в своем меховом мешке, который Нон придвинул поближе к огню. Она обливалась потоками пота, а когда проснулась, то была совершенно здорова.

   Между тем погода изменилась к лучшему. Солнце пригрело землю и наполнило радостью оставшихся в живых людей. Мара присоединилась к девушкам, которые отправились собирать сухие травы. Опять утром и вечером слышались на холмах их печальные песни. Но Мара, как замужняя женщина, не могла находиться с девушками, когда они танцевали вокруг священного дуба.

   Нон уже надеялся, что после стольких волнений начнется, наконец, спокойная жизнь с обычными занятиями и празднествами, заполняющими летние месяцы года, когда однажды он сделал открытие, которое потрясло и его, и все племя.

   Он удил как-то рыбу недалеко от своего жилища и вдруг заметил в воде незнакомый предмет. Достав его при помощи остроги, он стал его рассматривать.

   Это была палка длиной в полтора фута, толщиной в большой палец, с привязанным на конце ее кожаным ремнем, длиной приблизительно в два локтя; к концу ремень суживался.

   Для чего мог служить этот странный предмет? Было очевидно, что эта палка не могла принадлежать никому из его племени и соседних племен. У торговцев он тоже ничего подобного никогда не видел. Кому же, в таком случае, могла принадлежать эта вещь? Как и когда она попала сюда? Нон пришел в замешательство. Быть может, незнакомец находится совсем поблизости, быть может он выскочит внезапно из тростника, чтобы потребовать свою вещь обратно?!

   В тот же вечер он показал странный предмет вождю. Боро и старцы внимательно рассмотрели его, но не могли прийти ни к какому заключению. И они, подобно Нону, были чрезвычайно обеспокоены той мыслью, что в их долине появились какие-то чужие люди; где неизвестно было, чего от них можно было ждать!

   После долгого обсуждения было решено, что Нон с тремя другими молодыми охотниками отправится в путь, чтобы исследовать всю местность вдоль реки, вплоть до ее истоков. Для этой цели были выбраны в помощь Нону самые быстроногие юноши. В случае необходимости они могли бы спастись бегством. Если они встретят на своем пути одного или двух человек, то они постараются выведать их намерения: если же они встретят много людей, то они должны будут вернуться обратно и сообщить вождю свои наблюдения.

   На следующее утро Нон со своими спутниками, чрезвычайно взволнованные возложенным на них поручением, так непохожим на их обычные охотничьи предприятия, отправились в путь. Жены не были посвящены в их планы: люди с реки обсуждали важнейшие дела только среди мужчин.

   Стояло ясное утро. Они шли вдоль левого берега и, ступая по росистой траве, старались, чтобы их тень не попала на какой-нибудь колючий кустарник, чтобы шипы не разорвали ее. В первый день им не удалось узнать ничего интересного. Ночь они провели у людей соседнего племени.

   Два дня продолжалось их путешествие вдоль реки. Они пришли, наконец, к открытой плоской необитаемой равнине, на которой негде было спрятаться. Они не встречали больше ни одного человека. Далеко от своих они чувствовали себя беспокойно. После полудня они долго охотились без всякого результата; только к вечеру им удалось поймать совсем молодого жеребенка.

   Чтобы освежевать его и наконец-то поесть, они расположились недалеко от реки, у подножья высокой скалы. Слева от них тянулось болото. Они разложили костер и решили провести здесь ночь. Уже стемнело; сидя у костра, они переговаривались тихими голосами, а когда смолкали, то чувствовали какую-то настороженную тишину, которую нарушал только ветер, шелестевший в тростниках. Нон обменялся еще несколькими словами со своими спутниками, а затем все залезли в спальные мешки; усталость взяла свое, и, несмотря на страх, вызываемый незнакомой местностью, они крепко уснули.

   Внезапно Нон проснулся, как от толчка. Он открыл глаза и приподнялся. У ног еще тлел костер, тишина нарушалась только равномерным дыханием его спутников. На темном небе мерцали мириады звезд, так хорошо знакомых Нону. Вокруг стоял густой мрак, но все это не подавало никаких поводов для беспокойства; он снова лег и закрыл глаза. Его мысли начали путаться, как вдруг он снова вскочил.

   Недалеко от него, приблизительно на расстоянии трехсот шагов, слышались голоса каких-то зверей. Быть может, они доносились даже с той стороны реки. Это не было похоже ни на хриплый вой волка, ни на тявканье лисицы, поймавшей зайца. Создавалось впечатление, что там собралось штук двадцать животных. Нон никогда не слыхал ничего подобного. Было ясно, что это какая-то новая порода.

   С быстротой стрелы пронеслись в мозгу Нон тревожные вопросы: "Что это за звери? Свирепые ли они? Как против них защищаться?" Его спутники проснулись и тоже прислушивались, ни слова не говоря, с глазами, полными страха.

   На миг животные смолкли. Потом все началось снова: завопило одно животное, к нему присоединились еще двое и, наконец, все остальные. Голоса их все приближались; молодые люди схватились за копья. Но вот голоса стали удаляться и скоро затихли совсем. Глубокая тишина воцарилась вокруг.

   Нон и его спутники стали совещаться; они говорили тихо, как будто во мраке скрывался враг. Никто из них не мог понять, от кого исходили только что смолкнувшие звуки. Они чувствовали себя в опасности, потому что не знали зверей, которые жили в этой местности, не знали их привычек, силы и слабостей. В течении целых поколений они учились бороться с животными и убивать их, а теперь они чувствовали себя беспомощными, потому что стояли перед неизвестностью.

   Было решено, как только настанет утро, проследить следы этих зверей и постараться убить одного из них, чтобы принести его домой, и показать старейшинам. Они уже забыли первоначальную цель своего путешествия - найти владельца того странного предмета, который Нон выудил из реки.

   Когда рассвело, они подкрепились немного и отправились дальше. Двое из них пошли по правому берегу реки, двое - по левому, причем каждый шел отдельно, но в пределах видимости. Нон больше всех отдалился от реки.

   Вскоре он вошел в сосновый лес; он шел медленно, внимательно вглядываясь в землю под ногами. Выйдя из лесу, он оглянулся. Вдруг он заметил среди низкорослого кустарника у входа в пещеру, находившуюся в скале, приблизительно в двадцати шагах от себя, зверя, который пожирал внутренности какого-то животного. Заслышав шорох раздвигаемых ветвей, зверь поднял голову и остановился; человек и животное разглядывали друг друга: Нон - с натянутым луком в руке, зверь - глухо рыча, с вставшей дыбом шерстью. Почему же зверь не бежит? Почему же Нон не спускает стрелу? В смущении Нон сделал движение. Картина тотчас же изменилась. Животное словно взбесилось от ярости. Оно злобно завыло и, как показалось Нону, - собралось броситься на него. Только теперь уверенная рука спустила стрелу. Животное со стоном опустилось на землю и, вытянувшись, застыло.

   Нон приблизился, чтобы рассмотреть свою добычу. Это было животное величиной с волка, с короткой рыжей шерстью; удлиненная морда была покрыта кровью. В сильных челюстях виднелись острые зубы плотоядного животного, которое убивает, чтобы жить; по-видимому, это было смелое животное, которое не боялось человека и, возможно, первым нападало на него. Появление этих зверей в их стране должно было вызвать большую тревогу; они могли стать опасными соперниками, которые будут уничтожать и без того уменьшающуюся добычу. С другой стороны какая польза может быть человеку от этих животных? Нон сразу увидел, что их мех никуда не годится.

   Но ему надо было взять зверя с собой, чтобы показать его старейшинам. Поэтому он стал с помощью каменного ножа сдирать с него шкуру. Когда он еще был занят своей работой, совсем близко послышалось угрожающее звериное рычание. Он стал искать, куда бы спрятаться, и увидел ветвь дерева, которая свисала над скалой. В тот же миг откуда-то появилась целая свора таких же животных, которые выли наперебой. Работая руками и ногами, Нон быстро взобрался на скалу и, сделав смелый прыжок, очутился на ветке. Когда он карабкался вверх, одно из животных успело укусить его за ногу.

   Снизу доносился ужасающий вой. С изумлением спрашивал себя Нон, что это за звери? Каждое из них в отдельности казалось не особенно сильным, но вместе они становились очень опасными. Нону было ясно, что один он не может бороться ними. Он должен был позвать своих друзей, но в то же время предостеречь их, чтобы они были осторожны; вчетвером они справятся с этой стаей. Нон издал три коротких свистка.

   В это мгновенье из кустов показался человек; но он не принадлежал к тем, которых призывал своими свистками Нон: это был человек какого-то совсем другого племени. Ростом он был значительно ниже сыновей Медведя, но было заметно, что он очень силен: у него была могучая широкая грудь, и крепкие мускулы играли на его плечах, руках и ногах. Голова была не удлиненной формы, как у людей с реки, а круглая. Одет он был в волчьи шкуры, очень грубо соединенные между собой. И каково же было изумление Нона, когда этот человек спокойно подошел к беснующимся животным, вошел в их круг так, как-будто бы их вовсе не было и, что еще удивительнее, животные сами не обратили на него никакого внимания и продолжали реветь и выть. Тогда человек звонким голосом произнес непонятные Нону слова. Последовало короткое молчание, затем шум начался снова. Потеряв терпение, человек вытащил из-за своего пояса предмет, похожий на тот, который Нон нашел в реке; он размахнулся, предмет этот просвистел в воздухе и опустился в самую середину шумевших животных. Раздался визг боли, и звери сейчас же утихли: поджав хвосты, они подползли к ногам человека, который был их господином.

   Охваченный величайшим изумлением, Нон спрашивал себя, не во сне ли попал он в страну, в которой все было совсем иначе, чем в привычном ему мире. Но у него не было ни времени, ни сил, чтобы обдумать положение. Одно лишь было ясно: существо, имевшее человеческий облик, отдавало приказания диким зверям, и они подчинялись ему.

   В этот миг незнакомец заметил сидящего на дереве Нона и начал смеяться, как если бы ему уже не в первый раз приходилось наблюдать подобную картину. Он сделал Нону знак, чтобы тот слез. Нон так растерялся от всего происшедшего, что совершенно забыл об опасности и соскочил на землю. Человек внимательно осмотрел его и заговорил на каком-то непонятном языке. Речь его звучала дружелюбно.

   Вдруг его взгляд упал на труп животного, пронзенного стрелой Нона. Глаза его засверкали гневом, и крик сорвался с его уст. Нон понял, что он таким образом запрещает убивать принадлежавших ему животных. Но человек быстро успокоился и дружественно похлопал Нона по плечу. Потом обернулся и со смехом и гордостью указал на этих опасных зверей со страшной пастью, которые покорно лежали у его ног, готовые служить ему.

   Нон не мог произнести ни слова; он пытался бормотать заклятья, но не мог вспомнить ни одного. Его колени дрожали.

   А человек с круглой головой, размахивая кнутом в воздухе, пошел по направлению к лесу, и его звери последовали за ним.

   Рассказ Нона и его спутников обо всем, что они видели, был встречен сыновьями Медведя с недоверчивым смехом. С тех пор, как существовал мир, велась война между людьми и животными. Победителем становился сильнейший, более ловкий и хитрый, в большинстве случаев - человек. Он убивал зверей, чтобы питаться их мясом, чтобы пользоваться их мехом, костями, клыками, рогами. Между человеком и зверем не было дружбы. Кровь непрестанно лилась и с той и с другой стороны, и отсюда возникла ненависть, которая никогда не могла исчезнуть. Человек, изобретя оружие, стал властелином животного мира, он опустошал все вокруг себя. При его приближении все живое бежало, улетало, уползало, гонимое страхом. Или же зверь защищался, и тогда борьба заканчивалась смертью одного из противников. Смерть, повсюду и всегда смерть! Этого требовал естественный закон жизни!

   И вдруг теперь оказывается, что эти вечные враги примирились, что они мирно живут вместе, что животные больше не боятся человека, подпускают его близко к себе, добровольно подчиняются его приказаниям. А человек безнаказанно врывается в самую середину их разъяренного скопища и одним словом заставляет их подчиниться своей воле. Вполне понятно, что этому никто не мог поверить. Это были сказки, которые можно было рассказывать лишь маленьким детям.

   Таким образом, все сообщения Нона были встречены с насмешкой, тем более что Нон был единственным свидетелем происшедшего. Когда его спутники подошли к нему, он был уже один и не в состоянии был произнести ни одного слова. Только потом он довольно бессвязно рассказал им о встрече с круглоголовым человеком. С тех пор он избегал говорить об этом. Даже вождю и старейшинам он сделал самое краткое сообщение и притом с видимым неудовольствием. С тех пор он держался в стороне от всех, молчаливо и замкнуто, и не принимал участия в охоте на крупного зверя в отдаленных местностях. Он жил только мелким зверем, который попадался в его ловушки, поставленные поблизости, и рыбной ловлей. Многие приписывали это влиянию Мары. Некоторые же думали, что его разум не в порядке: не человека видел он, а духа, принявшего человеческий образ. Нон, к которому относились с большим сочувствием, выздоровеет, как только исчезнет у него всякое воспоминание о происшедшем. Мара всячески старалась его развлечь. Она пыталась опять заставить его заняться вырезанием и рисованием. Но он ничего не хотел делать, а когда она начинала его уговаривать, сердился без видимой причины.

   Что касается убитого Ноном животного, то его шкура была подвергнута тщательному осмотру. Старики пришли к заключению, что это животное похоже на волка и несколько напоминает лисицу. Ни по величине, ни по когтям, его нельзя было признать опасным, следовательно, не было оснований особенно беспокоиться.

   Несмотря на такое заключение старцев, беспокойство и страх охватили людей из племени Медведя. Чувствовалось присутствие чего-то неизвестного, неизведанного. Так прошло несколько недель.

   Но тут на глазах у всех произошло событие, настолько неоспоримое, что больше нельзя было сомневаться в правдивости всего того, что рассказывал Нон.

   Ясный летний день склонялся к концу. Боро совещался со старейшинами и мужчинами племени. Они собрались на обширной поляне перед жилищем вождя, откуда была видна вся местность, начиная с долины перед священными пещерами до поворота, который описывала река между высокими скалами. Женщины и девушки отдыхали на берегу реки, закончив сбор корней и трав. Царило спокойное настроение, все наслаждались теплом и тишиной наступающего вечера. Перенесенные страдания и грозящие новые опасности были позабыты.

   Вдруг раздался крик: из долины мчался, задыхаясь, олень, покрытый потом, а вслед за ним целая свора животных, точь-в-точь таких, как зверь, убитый Ноном. Олень бежал прямо, не пробуя прибегнуть к какой-нибудь хитрости, и в своем смертельном страхе не обратил даже внимания на собравшихся людей. Невиданные звери уже окружили его, передние бросились на него, пытаясь схватить его за горло. Олень [1] направил против них свои рога и несколько из них упало навзничь с разорванными внутренностями. С величайшим напряжением следили люди с реки за этой неравной борьбой, когда вдруг неизвестно откуда вылетевшая стрела вонзилась в сердце оленя. Тогда зрители увидели трех человек, показавшихся на краю долины, один из которых держал в руках лук.

  

   [1] - Это не северный олень, а другая, более мелкая порода, которая водится местах с более теплым климатом.

  

   Пришедшие криком остановили кровожадных животных, терзавших свою добычу; с лаем и, дрожа от злобы, звери отошли и стали в нескольких шагах от теплого еще тела. Их господа немедленно водворили среди них порядок, пройдясь несколько раз кнутом по их спинам. Теперь охотники подошли к оленю, содрали с него шкуру и взяли лучшие части мяса и рога себе; остатки и внутренности остались лежать на земле. Затем круглоголовые люди, подняв свои кнуты, отошли на несколько шагов назад; кнуты опустились, и вся свора бросилась на лежавшую на земле окровавленную массу. В несколько секунд все было очищено.

   Это было странное зрелище для людей с реки. Пораженные им, они молчали, и только слышны были голоса стариков, громко выкликавших заклятья.

   Три охотника на поляне не обратили на это никакого внимания. Они уселись на камень и отдыхали, окруженные своими зверями. Внимательно разглядывали они реку и хижины, защищенные навесами скал. По-видимому им были чужды всякие враждебные намерения; в сознании своей силы они и не предполагали, что на них можно смотреть, как на врагов.

   Давным-давно оставили круглоголовые люди со своими женами, детьми и собаками обжитые места и отправились по направлению заходящего солнца. Их предания, уходившие не дальше пяти-шести поколений назад, говорили, что они должны были оставить свою прекрасную страну, потому что ее пышная растительность стала исчезать, а луга, на которых в изобилии паслись стада бизонов и лошадей, превратились в песчаные пустыни. С тех пор они вели кочевой образ жизни в поисках благоприятного климата и местности, богатой зверем.

   Им пришлось пересечь обширные пустынные пространства, зимой покрытые льдом, а летом сжигаемые солнцем. В пути они наталкивались на высокие горы, которые, казалось упирались в самое небо, и на берега морей, которые преграждали им путь. Ин