Верн Жюль - Зеленый луч

align="justify">   - Не наша вина, что эти проклятые острова, в которых сам черт мог бы заблудиться, заслонили нам море, - добавил брат Сиб.

   - Я вам прощаю, дяденьки, - сказала на это мисс Кампбель, - но чтобы этого не повторялось...

  

   Было шесть часов вечера. Солнце совершило лишь четыре пятых своего дневного пути, и не могло быть сомнения в том, что пароход "Гленгарри" прибыл в Обан еще задолго до того момента, когда дневное светило погрузит свой сияющий лик в воды Атлантического океана; это давало мисс Кампбель уверенность, что желание ее увидеть "зеленый луч" осуществится в тот же день. Действительно, небо было чисто, воздух казался прозрачным, ничто, по-видимому, не могло помешать появлению "зеленого луча" на горизонте, который открывался между островами Оронсэ, Колонсэ и Муллем и был хорошо виден с парохода. Всецело отдавшись мысли о "зеленом луче", мисс Кампбель стояла на палубе неподвижно и не спускала глаз с того пространства моря, которое виднелось между островами; а так как никого из пассажиров, кроме нее, не привлекал именно этот пункт, то никто, кроме мисс Кампбель, не заметил, что близ острова Скарба в море происходило какое-то волнение. Вскоре до слуха молодой девушки стал доноситься какой-то отдаленный шум, и это казалось ей тем более странным, что пароход шел по совершенно ровной поверхности моря.

   - Что это там за волнение на море? Что за причина этого шума? - спросила мисс Кампбель своих дядей.

   Но братья Мельвиль не могли ответить ей на эти вопросы, они и сами не понимали, что происходило в морс. Мисс Кампбель решила обратиться с расспросами к капитану.

   - Это очень простое морское явление, - сказал капитан, - вы слышите шум Корривреканского водоворота.

   - Но ведь погода прекрасная, отчего же происходит такое волнение?

   - Оно не зависит от погоды, - ответил капитан. - Волны моря в этом месте во время прилива попадают в узкий проход между островами Джура и Скарба и поэтому со страшной силой устремляются к берегу. Не дай Бог какому-нибудь маленькому судну попасть в это время в проход: гибель его становится неизбежной.

   Водоворот Корриврекан - самое опасное и вместе замечательное место на всем Гебридском архипелаге. Если верить преданию, он получил свое название по имени скандинавского князя, судно которого погибло в его волнах еще в кельтские времена. Многие суда, увлеченные течением, нашли здесь свою гибель: по своей дурной репутации этот проход может сравниться разве с Мальстремом норвежских берегов.

   Мисс Кампбель не переставала всматриваться в поднимавшиеся валы грозного океана, и вдруг внимание ее привлек какой-то темный предмет, который то поднимался на гребни волн, то исчезал.

   - Взгляните, капитан, - сказала тревожно она, - должно быть, там обломок скалы?

   - В самом деле! Это, по всей вероятности, обломок скалы или же... - и, взяв поспешно подзорную трубу, капитан через минуту воскликнул: - Это судно!

   - Неужели судно? - удивилась мисс Кампбель.

   - Да, я не ошибся... Шлюпка в водовороте.

   При этих словах капитана все пассажиры подошли к борту парохода. Было ясно видно, как шлюпка то поднимается, то опускается в волнах водоворота. Не могло быть сомнения в том, что судно это обречено на гибель.

   - Шлюпка, наверное, пустая, - предположил кто-то из пассажиров.

   - Нет, я вижу в ней одного человека, - возразил другой.

   - Я вижу в ней двоих людей! - воскликнул Партридж, подходя к мисс Кампбель.

   Действительно, в лодке были двое: они безуспешно боролись с бешеным течением, увлекшим их в водоворот; хотя в их распоряжении был парус, но ветер был слишком слаб, чтобы вынести их из опасного прохода.

   - Капитан! - воскликнула мисс Кампбель. Надо помочь им. Это необходимо. Мы должны их спасти.

   Пассажиры были одного мнения с мисс Кампбель, а потому напряженно ждали, что ответит капитан.

   - "Глентарри" не может идти в середину водоворота. Это большой риск, - сказал капитан, - но если мы подойдем к шлюпке насколько возможно ближе, то нам, может быть, удастся спасти ее. - И, обернувшись к пассажирам, он вопросительно взглянул на них, как бы ожидая совета.

   Мисс Кампбель настойчиво повторила:

   - Мы должны, мы должны идти к ним на помощь. Речь идет о гибели людей, которых мы, может быть, можем спасти. О, капитан!.. Умоляю вас...

   - Да!.. Да... - воскликнули несколько пассажиров, тронутые горячей мольбой молодой девушки.

   Капитан взял снова подзорную трубу и стал смотреть по направлению опасного прохода.

   - Рулевой! Смирно!.. Право руля! - неожиданно скомандовал он, и судно медленно повернулось вправо, в сторону водоворота.

   Все разговоры на палубе мгновенно смолкли, и пассажиры стали смотреть на шлюпку, которая с каждой минутой становилась виднее.

   Это оказалась маленькая рыбачья лодка, на которой стеньги были сняты, чтобы предохранить ее от сильных, яростных волн.

   Из двоих людей, находившихся в лодке, один лежал навзничь на дне, а другой греб изо всех сил, стараясь вывести лодку из течения, увлекшего ее в водоворот. Было очевидно, что если этому человеку не удастся исполнить своего намерения, то он и его товарищ погибнут.

   Через полчаса пароход "Гленгарри" подошел к опасному проходу и волны моря яростно вступили с ним в борьбу. Но никто из пассажиров не жаловался на начавшуюся качку, и, несмотря на то, что быстрота течения могла вызвать опасения даже у смелого туриста, никто не тревожился за свою жизнь.

   Шлюпка была от парохода всего в полумиле, и человек, который греб, делал страшные усилия, чтобы приблизиться к "Гленгарри", поняв, что к нему пришли на помощь; по-видимому, человек понимал также и то, что пароход не может подойти к нему ближе.

   - Скорей! Скорей! - восклицала мисс Кампбель, вне себя от волнения.

   Некоторые пассажиры, увидев бушующие вокруг парохода волны, не могли удержаться от криков ужаса. Капитан, сознавая всю ответственность за людей на пароходе, не решился идти дальше, хотя расстояние до погибающей лодки уже было не более трехсот футов. Можно было различить лица находившихся в лодке людей: тот, который лежал на дне лодки, был старый матрос, другой, хорошо одетый молодой человек, казалось, не терял присутствия духа и энергично боролся с волнами.

   Вдруг на лодку налетел шквал и она, покачавшись на гребне крутой волны, внезапно исчезла в бездне. Крик ужаса вырвался из уст пассажиров "Гленгарри". Лодка погибла? Нет! Она снова вынырнула из пучины; сильные удары весел гребца заставляли ее приближаться к пароходу.

   - Смелей! Смелей! - кричали матросы с парохода, раскачивая длинный канат, дожидаясь удобного момента перебросить конец его на лодку. Волны немного улеглись, а это давало пароходу возможность войти в опасный проход. Не медля ни минуты, капитан повел "Гленгарри" к проходу туда, где погибала лодка; она оказалась теперь всего в нескольких саженях от парохода. Веревки были брошены, пойманы, крепко привязаны к носу лодки, и "Гленгарри", дав задний ход, быстро вышел из прохода с лодкой на буксире.

   Через несколько минут молодой человек и находившийся без чувств старик матрос были уже на палубе. Тут хладнокровие, не покидавшее молодого человека, пока он боролся с водоворотом, внезапно оставило его, и он, сильно взволнованный, стал приводить в чувство старика матроса.

   Через несколько минут тот пришел в себя.

   - Мистер Оливер, - пробормотал он.

   - О, мой старик! - воскликнул молодой человек со слезами на глазах. - Наконец-то ты пришел в себя! Как ты себя чувствуешь?

   - Ничего. Хорошо. Я бывал в худшем положении. Теперь мне отлично.

   - Слава Богу! Моя неосторожность едва не стоила тебе жизни! Но теперь мы спасены!

   - Я спасся благодаря вам, мистер Оливер!

   - Нет! Бог пришел на помощь тебе и мне.

   И молодой человек горячо обнял старика, не скрывая своего волнения от свидетелей этой сцены. Потом, обернувшись к капитану парохода, сказал:

   - Я не знаю, как благодарить вас за оказанную нам услугу.

   - Я, сударь, только исполнил свой долг, и, если говорить правду, мои пассажиры имеют гораздо больше прав на вашу благодарность, чем я, - тоже волнуясь, произнес капитан.

   Крепко пожав капитану руку, молодой человек сиял шляпу и изящно поклонился пассажирам. Да и действительно, было за что благодарить пассажиров "Гленгарри": не приди пароход на помощь погибающей лодке, она и те, которые в ней были, погрузились бы навсегда в бездну океана.

   Во время этого обмена любезностями мисс Кампбель сочла за лучшее держаться в стороне. Она не желала, чтобы указали на нее как на главную виновницу благополучной развязки драмы. Отойдя к борту парохода, молодая девушка вспомнила вдруг о цели своего путешествия.

   - А луч! А солнце! - воскликнула она.

   - Солнца нет! - сказал брат Сэм.

   - Луча нет! - подтвердил Сиб.

   Хотя горизонт был чист и прозрачен и солнце бросало на небо свой чудный "зеленый луч", мисс Кампбель не могла видеть этого: в ту минуту, как совершалось это дивное явление, мысли ее были всецело поглощены погибавшей лодкой.

   - Жаль! - тихо проговорила она. - Другого случая увидеть "зеленый луч" едва ли можно скоро дождаться.

   Но девушка сказала это без особой горечи, вспоминая обстоятельства, помешавшие ее наблюдениям.

   Тем временем "Гленгарри", благополучно выбравшись из водоворота Корриврекан, взял прежний курс на Обан.

   Старик матрос сел в свою лодку и, обменявшись рукопожатием с молодым человеком, поднял паруса и поплыл к острову Джура.

   Что касается молодого человека, то он оказался с этой минуты в числе тех туристов, которые ехали в Обан.

   Оставив справа острова Суно и Линг с их обширными ломками шифера, принадлежавшими маркизу Бридальбэну, "Гленгарри" пошел вдоль острова Сили и, миновав вулканический остров Керреру, причалил наконец у пристани Обана, когда уже было почти совершенно темно.

  

   Если бы в Обане было такое же огромное число приезжих на морское купание, как в Брайтоне или Рамсгэте, то и тогда такая важная особа, как Аристобюлюс Урсиклос, не могла бы остаться незамеченной.

   Обан, не возносясь на высоту своих соперников - городов, знаменитых морским купанием, тем не менее курорт, посещаемый не без удовольствия праздной и богатой публикой Великобритании.

   В этом году в августе в Обане не было недостатка в приезжих, и на доске одной из лучших гостиниц можно было прочесть уже в продолжение нескольких недель между более или менее знаменитыми фамилиями и фамилию Урсиклос; на доске значилось: Аристобюлюс Урсиклос из Дёмфриза (Южная Шотландия).

   Этому джентльмену было от роду двадцать восемь лет; он никогда не знал молодости, и, по всей вероятности, ему не суждено было знать и старости: он точно родился в том возрасте, в котором должен был оставаться всю жизнь. Наружность его была ни хороша, ни дурна; лицо не имело в себе решительно ничего привлекательного или выдающегося, за исключением только носа, который был так короток, что казался снятым и приставленным с другого лица. Волосы этого господина были слишком белокуры, и из тех ста тридцати тысяч волос, которые, по последним статистическим данным, должны украшать каждую человеческую голову, у него осталось не более шестидесяти тысяч, считая и жиденькую бородку; глаза его были совершенно бесцветными и безжизненными - одним словом, если бы человек этот был создан обезьяной, то он был бы самым красивым экземпляром этой породы животных и, может быть, одного его только недоставало последователям Дарвина для окончательного подтверждения его теории.

   Аристобюлюс Урсиклос был богат деньгами, но был еще богаче знаниями: он был даже чересчур ученым человеком и принадлежал к числу тех молодых людей, которые только и делают, что надоедают всем и каждому своими универсальными познаниями. Кандидат двух университетов, надо сознаться, имел гораздо больший запас сведений в отраслях физики, химии и астрономии, чем в литературе. Он был до крайности высокомерен, но другим казался почти идиотом; с видом невыносимо скучного педанта давал вкривь и вкось объяснения всему, что ему попадалось на глаза. Над ним не смеялись в глаза, так как в нем не было ничего смешного, по каждый в душе находил, что человек этот странен и смешон. Ни кому так не шел, как к Аритстобюлюсу Урсиклосу, девиз английских франкмасонов: "слушай, смотри и молчи".

   Этот оригинальный ученый молодой человек никогда никого не слушал, ничего не видел вокруг себя и говорил почти не переставая. Одним словом, для полной его характеристики достаточно сказать, что он походил на героя Вальтера Скотта Джарви, а какая девушка не предпочла бы ему Роб Роя? Таков был Аристобюлюс Урсиклос, и можно только удивляться, что братья Мельвиль пленились им до такой степени, что мечтали сделать его своим племянником. Чем мог он понравиться им? Вероятнее всего, произвел на них выгодное впечатление тем, что он был первым человеком, обнаружившим желание жениться на их племяннице. Братья Сэм и Сиб в наивном восхищении, вероятно, подумали про себя в то время: "Вот молодой человек, богатый, хорошей фамилии, необыкновенно ученый; он будет превосходной партией для нашей дорогой Елены. Все условия для этого брака вполне подходящие. Свадьба не замедлит состояться". После этого глубокомысленного умозаключения братья Мельвиль втянули в себя по доброй понюшке табаку и закрыли табакерку, причем крышка ее издала легкий, сухой стук, точно говоря: "Дело решенное".

   Вот почему братья Сэм и Сиб переглянулись с лукавой улыбкой, когда узнали, что фантазия Елены увидеть "зеленый луч" приведет их в Обан. Там, по их мнению, молодая девушка, находясь ежедневно в обществе Аристобюлюса Урсиклоса, должна будет непременно сблизиться с ним.

   Братья Мельвиль и мисс Кампбель заняли лучшие номера в гостинице "Каледония" и рассчитывали, в случае более продолжительного пребывания в Обане, снять хорошенькую виллу, одну из тех, которых было много разбросано на окружающих город холмах. Но пока они с помощью Партриджа и миссис Бесс разместились очень удобно у содержателя гостиницы мистера Мак-Фаина.

   На другой день в девять часов утра, в то время, когда мисс Кампбель еще спала, братья Мельвиль вышли из дома; они решили отыскать молодого ученого и с этой целью направились по набережной, зная, что молодой человек живет в одной из гостиниц, выходящих фасадом на море. Не успели они пройти и пятидесяти шагов по правой стороне набережной, как очутились лицом к липу с мистером Аристобюлюсом Урсиклосом.

   После обычного обмена официальными рукопожатиями между братьями Мельвиль и молодым ученым произошел следующий разговор:

   - Господа Мельвили, - сказал ученый удивленно, - вы здесь? В Обане?

   - Со вчерашнего дня, - ответил брат Сэм.

   - И мы очень счастливы, мистер Урсиклос, что видим вас в добром здоровье, - добавил брат Сиб.

   - Прекрасно! Вы уже знаете, без сомнения, о телеграмме, пришедшей сюда сейчас?.. - сказал Урсиклос.

   - О телеграмме?! - воскликнул брат Сэм. - Разве Гладстон уже...

   - Речь идет не о Гладстоне, - ответил Аристобюлюс Урсиклос с пренебрежением. - Я говорю о метеорологическом сообщении...

   - Ах, вот что! - воскликнули оба брата. - О каком же?

   - Сообщают, что барометр сильно понижается и понижение идет от Свимюнде на север. Центр его около Стокгольма, где барометр уже понизился на дюйм, или двадцать пять миллиметров, употребляя принятую всеми учеными десятичную систему. Если в Англии и в Шотландии уровень изменился очень незначительно, то он понизился вчера на одну десятую в Венеции, а в Сторнове - на две десятых.

   - А из этого понижения что же именно следует? - спросил Сэм.

   - Что же из этого можно заключить? - добавил Сиб.

   - Что хорошая погода неустойчива, - ответил Аристобюлюс Урсиклос, - и что юго-восточный ветер нагонит на небо тучи.

   Братья Мельвиль поблагодарили молодого ученого за интересное сообщение и вывели из этого заключение, что "зеленый луч" долго заставит ждать себя, а это должно было продлить их пребывание в Обане.

   - А вы зачем приехали сюда, господа? - спросил Урсиклос после нескольких минут молчания.

   Погруженный в рассматривание какого-то камня, который поднял с земли, он на мгновение забыл о присутствующих, и братья Мельвиль не решались помешать ученым исследованиям молодого друга.

   - Мы приехали пожить здесь немного, - сказал Сиб в ту минуту, когда камень благополучно исчез в кармане Аристобюлюса.

   - И мы должны прибавить, что с нами мисс Кампбель, - добавил Сэм.

   - А-а! мисс Кампбель, - протянул ученый. - Мне кажется, что этот кремень принадлежит ильской эпохе, видны кое-какие следы... Я буду очень рад видеть мисс Кампбель... Следы метеорологического железа... Здешний замечательно мягкий климат, без сомнения, принесет ей пользу...

   - Она совершенно здорова, ей нет надобности лечиться чем бы то ни было, - заметил Сэм.

   - Что за беда! - возразил на это ученый. - Воздух здесь превосходный: ноль целых двадцать одна сотая кислорода и ноль целых семьдесят девять сотых азота; к этому примешиваются морские испарения, вполне согласные с требованиями гигиены. Что касается углекислоты, то ее нет вовсе. Я каждый день произвожу анализ воздуха.

   Братья Мельвиль подумали, что Аристобюлюс Урсиклос этим самым выказывает большую любезность в отношении мисс Кампбель.

   - Но если вы приехали в Обан не для того, чтобы лечиться, то могу ли я узнать причину вашего пребывания здесь?

   - Нам нет надобности скрывать ее, - сказал Сиб. - Мы приехали сюда...

   - Должен ли я видеть в вашем пребывании здесь, - перебил его Урсиклос, - желание с вашей стороны устроить встречу между мной и мисс Кампбель, при условиях, которые помогут нам узнать получше один другого?

   - Конечно, - ответил Сэм, - мы были такого мнения, что этим путем мы скорее достигнем цели...

   - Я вас одобряю, господа, - сказал ученый. - Здесь, на нейтральной почве, я и мисс Кампбель можем на свободе толковать о движении моря, о направлении ветров, о высоте волн, о приливах и других физических явлениях, которые должны интересовать ее в высшей степени.

   Братья Мельвиль переглянулись друг с другом с довольной улыбкой и, утвердительно кивнув Урсиклосу, сказали ему, что надеются в скором времени принять его у себя в Эленбурге как родного.

   Урсиклос ответил на это, что он будет счастлив побывать у них, тем более что ему поручена очень серьезная работа; исследовать дно Клайда на всем его протяжении от Эленбурга до Гринока, и сделать это при помощи электрических машин; живя в Эленбурге, ему будет удобно следить за ходом работ.

   Братья Мельвиль не могли не понять, насколько это обстоятельство благоприятствовало осуществлению их заветной мечты. В свободные от занятий часы молодой ученый, конечно, не замедлит потрудиться и в пользу взлелеянного ими проекта замужества племянницы.

   - Но, - спросил Аристобюлюс Урсиклос, - вы, без сомнения, придумали какой-нибудь предлог, чтобы приехать сюда, так как мисс Кампбель, конечно, не знает о моем пребывании в Обане?

   - Да, вы правы, - и предлог к этому нам дала сама мисс Кампбель.

   - Вот как! Какой же именно?

   - Наблюдение одного физического явления, которое нельзя видеть в Эленбурге.

   - Вот что! - воскликнул Урсиклос, поправляя свои очки. - Это может послужить доказательством того, что между мной и мисс Кампбель уже существует некоторое духовное родство. Могу я полюбопытствовать, что это за физическое явление, которое нельзя наблюдать в Эленбурге?

   - Это явление - "зеленый луч", - сказал Сэм.

   - "Зеленый луч"! - воскликнул Аристобюлюс несколько удивленно. - Я никогда не слыхал о нем. Смею спросить вас: что это за "зеленый луч"?

   Братья Мельвиль объяснили как умели явление "зеленого луча", о котором было напечатано в газете "Морнинг пост".

   - А, вот что, - успокоился Аристобюлюс Урсиклос. - Здесь идет речь о простом физическом явлении, не возбуждающем большого интереса, и понимание которого доступно даже ребенку.

   - Но мисс Кампбель еще очень молоденькая девушка, - возразил Сэм. - Кроме того, с наблюдением этого явления у нее, по-видимому, связано что-то серьезное; она даже не хочет выходить замуж, пока не увидит "зеленый луч".

   - В таком случае, господа, - заявил Урсиклос, - ей покажут этот "зеленый луч".

   После разговора братья Мельвиль в сопровождении Арпстобюлюса Урсиклоса направились к гостинице "Каледония", и дорогой молодой ученый воспользовался случаем указать братьям Мельвиль на то, насколько женщины вообще склонны заниматься пустяками, вместо того чтобы развивать свой ум и пополнять свое поверхностное образование.

   Поток речей Аристобюлюса Урсиклоса остановился только тогда, когда все трое подошли к гостинице "Каледония". Здесь они остановились, чтобы проститься друг с другом.

   В эту минуту в одном из окон гостиницы показалась молодая женщина, она была чем-то смущена и озабочена; это можно было видеть по тому, что она поворачивала голову то в одну сторону, то в другую, как бы отыскивая кого-то глазами. То была мясе Кампбель. Увидев дядей, она захлопнула окно и через минуту уже стояла перед ними с серьезным и недовольным лицом. Братья Мельвиль переглянулись с недоумением. Чем могла быть недовольна Елена? Может быть, присутствие Аристобюлюса Урсиклоса в Обане произвело на нее неприятное впечатление? Тем временем Аристобюлюс Урсиклос, подойдя к Елене, рассеянно поклонился ей.

   - Мистер Аристобюлюс Урсиклос... - церемонно представил брат Сэм Елене молодого ученого.

   - ...которого счастливый случай привел в Обан, - добавил брат Сиб.

   - А-а, мистер Урсиклос! - равнодушно протянула мисс Кампбель, холодно кивнув ученому в знак приветствия. - Дяденьки мои! - сказала она затем резко, обернувшись к братьям Мельвиль.

   - Что такое, душа моя? - спросили разом оба брата, крайне смущенные этим резким вступлением племянницы.

   - Мы в Обане?

   - Ну да, конечно.

   - У Гебридского моря?

   - Разумеется.

   - Через час нас не будет здесь!

   - Через час?

   - Я желала видеть перед собой горизонт открытого моря, не так ли?

   - Так, дорогая Елена.

   - Будьте так добры показать мне здесь этот горизонт.

   Братья Мельвиль в крайнем изумлении повернулись в ту сторону, где было море. Перед ними на всем протяжении от северо-запада на юго-запад лежал целый ряд островов, образовавших почти сплошную массу земли; между этими островами не было ни малейшего промежутка, где бы море сливалось с небом. Им оставалось поэтому сознаться, что обещанного горизонта действительно не было в Обане. Во время своей прогулки по набережной они не заметили этого грустного обстоятельства, и теперь с губ их сорвались шотландские досадливые восклицания.

   - Пао! - воскликнул Сиб.

   - Пшвао! - отозвался Сэм.

  

   Объяснение сделалось неизбежным, а так как Аристобюлюс Урсиклос не мог принять участия в разговоре дядей с племянницей, то, холодно поклонившись им, он спокойно отправился в свою гостиницу. Однако надо сознаться, что ученому мужу не по вкусу пришелся тот факт, что брак его с мисс Кампбель ставился в зависимость от какого-то "зеленого луча", и он даже до некоторой степени почувствовал себя оскорбленным. По возвращении в гостиницу братья Мельвиль, сознавая себя без вины виноватыми, смиренно ждали, чтобы мисс Кампбель заговорила первой. Речь ее была коротка, но решительна: молодая девушка сказала им, что целью их приезда в Обан было видеть горизонт моря, а его-то именно и не было видно. С этим братья Мельвиль не могли не согласиться, и потому они решились привести в свое оправдание только то, что не знали расположения Обана и поэтому никак не могли предполагать, что моря не было там, где люди собираются для морского купания.

   - Это, может быть, единственное место во всем свете, - говорили они. - Эти проклятые острова загораживают горизонт моря от взоров тех, кто находится в Обане.

   - Надо было выбрать не Обан, а какое-нибудь другое место, - сказала мисс Кампбель тоном, в который старалась вложить как можно больше строгости. - Да, да, другое место, рискуя даже лишить себя удовольствия встретиться с мистером Аристобюлюсом Урсиклосом.

   При этих словах племянницы братья Мельвиль смущенно поникли головами и не знали, что им сказать.

   - Мы начнем собираться сейчас же и сегодня же выедем отсюда, - сказала мисс Кампбель повелительно.

   - Что же, поедем, - ответили братья Мельвиль. Чтобы загладить свою вину, им оставалось только повиноваться.

   И через минуту по гостинице раздались восклицания:

   - Бет!

   - Бесс!

   - Бетси!

   - Бетти!

   На этот зов тотчас же явилась Бесс в сопровождении Партриджа. Им обоим было приказано начать укладываться, а так как, по мнению этих преданных слуг, господа их всегда поступали разумно, то они даже не спросили о причине такого поспешного отъезда из Обана.

   В эту минуту никто и не вспомнил о хозяине гостиницы - мистер Мак-Фаине; те, кто могли бы подумать, что он был способен спокойно дать выехать из своей гостиницы богатому семейству, состоящему из трех господ и двух слуг, доказали бы, что имеют самое превратное понятие о гостеприимстве в Шотландии.

   Как только мистеру Мак-Фаину стало известно, какая причина послужила поводом к внезапному намерению семейства Мельвилей выехать из Обана, он тотчас же вызвался устроить все к общему благополучию; в этом случае им, конечно, руководило желание удержать у себя подольше богатое семейство. Чего желала мисс Кампбель? Она желала видеть горизонт моря. Ничего нет легче, если только речь идет о том, чтобы видеть этот горизонт во время захода солнца. Этого горизонта не видно в Обане? Совершенно верно. Будет ли достаточно отправиться для этой цели на остров Керреру? Нет, этого не будет достаточно: большой остров Мулль загораживает горизонт; из-за него на острове Керреру видна только узкая полоса юго-западной части Атлантического океана. Но если спуститься к морю по берегу этого острова, то всякий увидит оттуда остров Силь, северная часть которого соединяется мостом с Шотландией; с этого острова открывается широкий горизонт моря. Остров отстоит от Обана не более чем на четыре или пять верст, и поездка туда в хорошем экипаже может доставить только удовольствие. В подтверждение своих слов хозяин гостиницы указал мисс Кампбель на карту, висевшую в передней гостиницы, и мисс Кампбель должна была убедиться, что господин Мак-Фаин говорит правду.

   Таким образом, дело вполне улаживалось к удовольствию господина Мак-Фаина и к еще большему удовольствию и благополучию братьев Мельвиль. Мисс Кампбель великодушно простила их и не высказывала с тех пор ни малейшего неудовольствия по поводу пребывания в Обане Аристобюлюса Урсиклоса.

   - А ведь по правде говоря, - заметил Сэм, - действительно странно, что именно в Обане нет открытого моря.

   - У природы множество причуд, - сказал на это Сиб, и разговор на эту тему не возобновлялся больше между ними.

   Аристобюлюс Урсиклос был, конечно, очень счастлив услышать, что мисс Кампбель остается в городе, но, занятый своими высшими вычислениями, забыл высказать удовольствие по этому поводу.

   Своенравная молодая девушка, по-видимому, была довольна такой сдержанностью молодого ученого и стала с этого времени с ним менее невнимательна, чем в первую встречу.

   Тем временем погода стала заметно портиться, хотя барометр стоял высоко; по утрам и вечерам на небе ежедневно образовывались облачка, а потому ехать на остров Силь для наблюдений было совершенно бесполезно; оставалось вооружиться терпением.

   В течение этих долгих дней мисс Кампбель предоставляла дядям нюхать табак и наслаждаться обществом избранного ими для нее жениха, а сама отправлялась, в большинстве случаев одна, но иногда и с Бесс, на прогулку по берегу бухты.

   Так прошло шесть дней. Наконец 6 августа, к великой радости братьев Сэма и Сиба, стрелка барометра поднялась выше "переменно"; можно было надеяться, что вскоре погода будет хорошая. И действительно, солнце сияло с утра следующего дня на совершенно безоблачном небе.

   Мисс Калшбсль решила воспользоваться благоприятной погодой, чтобы ехать на остров Силь. К полудню была подана к крыльцу гостиницы коляска, и вскоре семейство Мельвилей в сопровождении своих верных слуг выехало из Обана; Аристобюлюс Урспклос, к великому своему сожалению, не мог принять участие в поездке: он был занят научными исследованиями. Поездка оказалась во всех отношениях прекрасной. Экипаж ехал по берегу пролива, отделяющего шотландский берег от острова Керреру; остров этот вулканического происхождения и замечательно живописен, но имел в глазах мисс Кампбель важный недостаток - он загораживал с западной стороны морской горизонт. Но так как ей приходилось ехать по этому острову всего четыре версты, то молодая девушка охотно стала любоваться его гармоническими очертаниями и его резко выделяющимися на голубом фоне неба развалинами древнего замка, бывшего когда-то резиденцией Мак-Дугласов из Лорна.

   - Замок этот представляет большой исторический интерес для нашего семейства, - сказал Сиб. - Он был разрушен Кампбелями, они сожгли его, предварительно безжалостно истребив всех его обитателей.

   Когда проехали остров Керреру, экипаж повернул на довольно узкую и неровную дорогу, с которой вскоре свернул на искусственно устроенный перешеек, образующий как бы мост между островами Силь и Айниш. Теперь не могло уже быть не малейшей помехи наблюдению западного горизонта моря, потому что отсюда открылся широкий вид на водную гладь, где через некоторое время должно было отойти на покой дневное светило. Все, казалось, благоприятствовало появлению "зеленого луча": место выбрано удачно, на небе ни облачка, и на огненный лик солнца, отражавшегося в воде длинной полосой, трудно было смотреть. Мисс Кампбель и ее спутники углубились в созерцание роскошного заката. Но вот солнце нижним краем коснулось горизонта - и из уст мисс Кампбель вырвался крик разочарования. На небе откуда-то появилось облачко, легкое как дым; формой оно было похоже на вымпел военного корабля; перерезав солнце на две неравные части, оно, казалось, было готово спуститься вместе с ним до уровня моря. Самого легкого дуновения ветерка было бы достаточно, чтобы рассеять облачко, но ветерка не было, и когда солнце скрылось за горизонтом, на его месте осталось только облачко - сквозь него не мог пробиться "зеленый луч", который все так жаждали видеть, и потому пришлось отложить наблюдение до другого раза.

  

   Семейство Мельвилей возвратилось в Обан в глубоком молчании: мисс Кампбель за всю дорогу не произнесла ни слова, а братья Сэм и Сиб не решались даже раскрыть рта. А между тем они вовсе не были виноваты в том, что это проклятое облачко явилось как раз в ту минуту, когда можно было вполне надеяться на появление "зеленого луча". Но, однако же, не следовало предаваться отчаянию; на хорошую погоду можно было рассчитывать еще целых шесть недель, в если бы случилось, что в этот промежуток времени не выдалось бы ни одного ясного дня, то это можно бы было причислить к несчастным совпадениям. А все-таки один великолепный вечер уже был потерян, и, судя по барометру, нельзя было рассчитывать, что такой вечер повторится в скором времени; магнитная стрелка ночью отклонилась в сторону дождя, и хотя погода на следующий день, 8 августа, и была довольно хорошая, она тем не менее не удовлетворила требованиям мисс Кампбель. И так было во все следующие дни. Коляска стояла во дворе гостиницы. Зачем предпринимать поездку, когда состояние неба ясно указывало на то, что на появление "зеленого луча" рассчитывать невозможно? Зачем новое разочарование? Тучи были и над Обаном, и над островом Силь. Мисс Кампбель находилась в очень дурном настроении духа: она не могла простить солнцу такого недостатка любезности по отношениюк пей. Единственным се развлечением были прогулки и мечты. Мечты о чем? О легенде, которая связана с явлением "зеленого луча"? Хотела ли она видеть этот луч, чтобы безошибочнее читать в своем сердце или нее в сердце кого-либо другого? В один из этих тоскливых дней Елена отправилась гулять в сопровождении Боге к развалинам Дунолликэстля. С этого места открывался очаровательный вид на все заливы Обапской бухты, а также на скалистый Керреру и бесчисленное множество мелких островов, среди которых выделялся своими скалистыми берегами остров Мулль; замечательный тем, что принимает на себя первые приступы бурь, налетающих с западной стороны Атлантического океана. Мисс Кампбель неподвижно смотрела на развернутую перед нею прелестную панораму, но видела ли она ее? Не было ли в хорошенькой головке воспоминаний, которые заслонили бы эту дивную панораму?

   - Он мне не нравится! - сказала вдруг Бесс, точно отвечая каким-то своим затаенным мыслям. - Нет, он мне не нравится! - повторила она. - Только о себе и думает! Хорош он будет в Эленбурге, нечего сказать! Он принадлежит к клану Мак-Эгоистов, и ни к какому-нибудь иному. И как это у господ Мельвилей могла явиться мысль сделать его своим племянником! Скажите, мисс Кампбель, неужели он вам вправду нравится?

   - О ком ты говоришь? - спросила молодая девушка, не слыхавшая ни одного слова из того, что говорила миссис Бесс.

   - О том, о ком вы не должны бы думать... хотя бы потому только, чтобы не унизить этим своего рода.

   - О ком я думаю, скажи, пожалуйста?

   - Да о мистере Аристобюлюсе Урсиклосе, который лучше бы сделал, если б отправился на другую сторону Твида. Существовали ли когда-нибудь Кампбели, которые добивались расположения каких-то Урсиклосов?

   Почти всегда сдержанная, Бесс была, как видно, сильно раздражена и не находила нужным взвешивать свои слова. Но ведь речь шла о ее молодой госпоже, а потому это было простительно. Она, впрочем, догадывалась, что ее питомица питает к предполагаемому жениху чувство худшее, чем равнодушие. Кроме того, очень возможно, что в душе миссис Бесс зародилось какое-то смутное подозрение, вызванное тем, что мисс Кампбель за несколько минут перед тем спросила ее, не видала ли она в Обане молодого человека, которому пароход "Гленгарри" так кстати оказал помощь.

   - Нет, мисс Кампбель, - ответила Бесс, - я его не видала: он, должно быть, уехал тотчас же, хотя Партридж, кажется, видел его.

   - Когда?

   - Вчера, на дороге в Дальмали; он шел откуда-то, неся за спиной мешок, точно какой-нибудь путешествующий артист. Ах, этот молодой человек очень неблагоразумен: пуститься в плавание по водовороту Корриврекан! Это плохое предзнаменование для будущего. Не всегда пароходы окажутся в его распоряжении и станут спасать его; он непременно погибнет рано или поздно.

   - Ты так думаешь? Но он выказал большое мужество и хладнокровие, несмотря на свое неблагоразумие.

   - Очень может быть, что он действительно обладает мужеством, - возразила Бесс, - но молодой человек, без сомнения, не знал, что вам обязан своим спасением; в противном случае он на другой день после своего прибытия в Обан пришел бы поблагодарить вас...

   - Благодарить меня! - воскликнула мисс Кампбель. - За что? Я сделала только то, что сделала бы для всякого другого и что каждый сделал бы на моем месте.

   - Узнаете вы его при встрече? - спросила Бесс, взглянув на молодую девушку.

   - Узнаю, - призналась она чистосердечно.

   - На кого он похож, не могу вспомнить, - сказала миссис Бесс, - во всяком случае, не на господина Аристобюлюса Урсиклоса - не так ли?

   Вместо ответа мисс Кампбель только улыбнулась и, встав со своего места, бросила последний взгляд вдаль, после чего вместе с миссис Бесс пошла домой, в Обан.

   В этот вечер солнце снова село в облако, похожее на столб пыли, подернутый серебристым газом, и последний солнечный луч скрылся за этим облаком.

   Возвратившись в гостиницу, мисс Кампбель так мало ела за обедом, что встревожила своих дядей, а после обеда, прогулявшись немножко по берегу моря, ушла к себе в комнату.

  

   Мы должны сознаться, что братья Мельвиль стали считать не только дни, но, кажется, даже часы своего пребывания в Обане. Все шло далеко не так, как им хотелось. Скука, которую испытывала Елена, ее постоянное желание найти уединение, недостаток любезности, который она обнаруживала по отношению к Аристобюлюсу Урсиклосу, и малое внимание, которое тот выказывал ей, - все это способствовало тому, чтобы сделать пребывание братьев Мельвиль в Обане очень неприятным. Они положительно не знали, что выдумать для того,чтобы нарушить монотонность этого существования. Они напряженно следили за малейшей переменой погоды, думая про себя, что, как только мисс Кампбель удовлетворит наконец свой каприз, она, без сомнения, станет добрее, хотя бы только к ним одним. Молодая девушка, например, в последнее время забывала поцеловать их утром, хотя, конечно, знала, что ее утренний поцелуй на весь день приводил дядей в хорошее расположение духа.

   Между тем барометр упорно оставался нечувствительным к горю братьев Мельвиль и не желал показывать перемены к лучшему, и сколько братья ни стучали по нему пальцами, стрелка оставалась неподвижной. О, эти барометры! Но вот наконец братьям Мельвпль пришла в голову новая мысль, и как-то днем они решились предложить мисс Кампбель сыграть партию в крокет, в надежде, что это развлечет ее хоть сколько-нибудь.

   Несмотря на то, что в партии должен был участвовать и Аристобюлюс Урсиклос, Елена ответила согласием на предложение. Надо сказать при этом, что братья Мельвиль считали себя первыми игроками в крокет во всей Великобритании. Игра эта, как известно, очень любима дамами, а потому в Обане было несколько площадок, устроенных для крокета; они были густо усыпаны песком, но выложены дерном, который каждый вечер поливали, а каждое утро утрамбовывали особого рода машиной - площадка делалась гладкой и мягкой, как бархат. Уже много раз братья Сэм и Сиб посматривали с завистью на молодых мужчин и дам, запятых игрой в крокет, а потому легко себе представить, как они были довольны, когда мисс Кампбель благосклонно изъявила согласие сыграть партию: они могли теперь с увлечением отдаться любимой игре, чтобы развлечь племянницу и показать при этом свое искусство перед зрителями, в которых, конечно, не будет недостатка, так же точно, как это всегда бывает в Эленбурге. О, тщеславие! Аристобюлюсу Урсиклосу было предложено сыграть партию в крокет, и он, согласившись взять на себя этот великий труд, в назначенное время явился на поле битвы. Он мнил о себе, что в этой игре одинаково силен как в теории, так и на практике, как это и подобает математику. Что касается до мисс Кампбель, то ей в игре предстояла одна неприятность: иметь партнером Аристобюлюса Урсиклоса. Но могло ли быть иначе? У кого хватило бы духу огорчить братьев Мельвиль, сделав их противниками, - их, которые душой и помыслами составляли как бы одно существо, их, которые всю жизнь играли в крокет так, что были один другому партнерами! Могла ли мисс Кампбель разлучить их? Нет. Она не хотела этого делать.

   - Мисс Кампбель, - сказал Аристобюлюс Урсиклос перед началом игры, - я счастлив, что буду вашим партнером, и если вы позволите, я и объясню вам кое-что, что касается причины ударов...

   - Мистер Урспклос, - перебила Елена, отводя его в сторону, - надо дать выиграть дядям!

   - Выиграть?!..

   - Да... Но это надо сделать незаметно для них.

   - Но, мисс Кампбель...

   - Они будут очень огорчены, если проиграют.

   - По позвольте, - пробормотал Аристобюлюс Урсиклос, - я изучил игру в крокет геометрически и могу похвастаться этим! Я сделал вычисление длины линий, величины дуг и имею претензию...

   - А я имею только одно желание - сделать удовольствие моим контрпартнерам. Впрочем, они играют превосходно, предупреждаю вас, и я сильно сомневаюсь, что ваше знание победит их ловкость.

   - Посмотрим! - пробормотал ученый, решив в глубине души не сдаваться, даже несмотря на просьбу мисс Кампбель.

   Между тем все принадлежности крокета - молоточки, колышки, дуги и номера - принесли на площадку.

   - Вынимайте жребий, господа! - сказал Сэм, когда все номерки были уложены в шляпу.

   Все вынули по номерку, и судьбе было угодно, чтобы Сэм получил молоток и шар синего цвета, Сиб - красного, Урсиклос - желтого, а Елена - зеленого цвета; зеленый цвет, как известно