Лейкин Николай Александрович - Рассказы

  

  

   Писатели чеховской поры: Избранные произведения писателей 80-90-х годов: В 2-х т.- М., Худож. лит., 1982.

   Т. 1. Вступит. статья, сост. и коммент. С. В. Букчина.

   OCR Бычков М. Н.

  

  

   Птица

   После светлой заутрени

   Самоглот-Загребаевы (Краткий современный роман в документах)

   Кустодиевский (Краткий роман в документах)

   Именины старшего дворника

   Праздничный (Сценка)

   Айвазовский (Сценка)

   В гостях у хозяина

   Земляк

  

  

   Вербная неделя. На одном из столиков, поставленных на галерее Гостиного двора, приютился продавец чучел птиц. Над разными мелкими чижами, снегирями, кобчиками и совами высится громадный орел, сидящий на скале с распростертыми крыльями. Орел придавил когтями какую-то маленькую пичужку и сбирается ее клевать. Около чучельника особенная толпа. Все смотрят на хорошо сделанную громадную птицу, прицениваются, но никто ее не покупает.

   - Птица важная! - восклицает купец в барашковой шубе, крытой синим сукном.- Почем за птицу-то грабите? - спрашивает он.

   - За орла двадцать рублей,- отвечает продавец.

   - Двадцать рублей? Сшутил тоже! Да за двадцать-то рублей я себе целого живого барана куплю, а тут дохлая птица и ничего больше. А я так думал, что ежели зелененькую посулить и прожертвовать, то в самый раз будет. А галки почем?

   - За галку три рубля взять можно.

   - Еще того лучше! Приходи ко мне на извозчичий двор на Лиговку, я тебе два десятка за три-то рубля предоставлю. Стоит только работникам сказать, так они живо в тенета наловят.

   - Тут работа ценится, а не галка.

   - Какая работа! Когда тут скотский падеж был, так у меня коновал за полтину поймал галку и прибил ее за крылья на ворота дома да еще с наговором от несчастия за ту же цену. Марья Тимофевна, купить, что ли, большую-то птицу? Может быть, он спустит цену,- обращается купец к жене.

   - Ну уж... Лучше у тальянца пару купидонов купить и на окна поставить. Зачем тебе птица? Ведь ты не чернокнижник, а эти птицы только у чернокнижников.

   - А почем ты знаешь? может быть, я и чернокнижником хочу быть, чтоб знать, какая звезда на небе что обозначает. К птице на прибавку куплю шкилет смертный и буду по книжке читать, что у человека внутри есть. Торговаться на птицу-то?

   - Ну, вот! Он и в самом деле! Разве можно такие вещи в православном доме иметь? Купи-ко только, так я, ей-ей, сейчас к маменьке на Охту сбегу.

   - Не сбежишь, коли хвост пришпилют. Ну, что, господин чучельник, берешь пару зеленых?

   - Митрофан Иваныч, да что ты, белены объелся, что ли? Говорю тебе, что дня дома не останусь.

   - Врешь, останешься. Я еще так думаю, чтоб над нашей кроватью на стене ее утвердить, и будешь ты спать в лучшем виде наподобие нимфы. Только та при белом лебеде существовала, а ты, как попроще, при сером орле существуй. Почтенный, возьми за птицу-то красненькую,- обращается купец к торговцу.- Уважь. Уж больно мне хочется жену-то подразнить, а двадцать рублей цена несообразная.

   - Не могу-с. Восемнадцать рублей, ежели хотите, я возьму, а дешевле, ей-ей, нельзя.

   - Ну, значит, не рука, разойдемся. Был бы пьян, так купил, потому в хмельном образе я назло жене и сторублевые зеркала бил, а теперь тверезый. Разойдемся. Адье, господин немец. Ой, бери красненькую с блажного купца! Красненькая большие деньги. На нее к Пасхе три окорока ветчины купить можно да пару десятков крашеных яиц.

   Торговец молчит. Купец и купчиха отходят.

   Против большой птицы стоит лакей в ливрее и с галуном на шляпе, держит в руках покупки и ожидает барыню, зашедшую в магазин. В толпе, мимо него, двигаются молодая и красивая мамка в шугае и повойнике и рядом с ней горничная с вздернутым носиком. Они тоже останавливаются перед птицей.

   - Ай, страсти какие! - восклицает горничная.- Смотри-ко, мамка, какой ястреб выставлен и воробья клюет.

   - Это не ястреб, Аннушка, а по-нашему, по-деревенски, оборотень называется, и на чью он крышу прилетит и каркать начнет, тому и смерть приключится,- поясняет горничной мамка.- У нас в деревне как увидят его, так и ждут себе смерти. Но ежели кто до зари сорок пауков успеет убить, тому смерть на три года отдаляется.

   - А нам-то не будет худо, что мы на него смотрим? - спрашивает горничная.- Смотри, чтоб у тебя молоко не испортилось.

   - Да ведь это не настоящий оборотень, а игрушечный.

   К горничной и мамке наклоняется лакей и шепчет:

   - Это не оборотень-с, а птица казор, и на тот сюжет он поставлен, чтобы женское коварство изобразить над нашими чувствами. Теперича та самая птичка, что в когтях у казора, мужчинскую судьбу изображает, и как этот самый казор клюет воробья, так точно вы наше сердце расклевываете.

   Мамка и горничная улыбаются.

   - Ах, оставьте, пожалуйста! Мужчины коварственнее нас,- говорит горничная.- К вам в когти попасться - так сейчас несчастной объявишься.

   - Большая ошибка с вашей стороны. Женские когти много страшнее. Мужчина иногда и кулаком действует, но напрямик, а ваша сестра исподтишка норовит.

   Молодой детина в новом нагольном тулупе продает раскрашенные портреты иностранных генералов. У него же на столике рамки, фотографические карточки актеров и писателей и так картинки, изображающие немецкие идиллии. К нему подходят пожилая женщина и девушка.

   - Есть у вас фотографическая карточка Тургенева? - спрашивает девушка.

   - Тургенева?..- заминается детина.- Есть-с. Вот пожалуйте,- предлагает он какую-то карточку с изображением мужчины в усах.

   - Да это не Тургенев. И не стыдно тебе надувать!

   - Как не Тургенев? Самый настоящий Тургенев. Ведь Тургеневы, сударыня, тоже разные есть. Есть в триках, при всем своем голоножии, есть в сюртуке, а то так и в мужицком костюме. Вот этот самый ходкий, его больше всего покупают.

   - Да что ты меня морочишь? Ведь Тургенев не актер, чтобы ему в трико быть.

   - Зачем мне вас, сударыня, морочить? А только у нас этот портрет в лучшем виде за Тургенева идет. Вам Петипу¹ не надо ли? В четырех сортах есть. И дешево бы отдал. Вот этот товар в прошлом году куда какой ходовой был, а ныне совсем с рук нейдет. Приелся, что ли, уж и не знаем, право. Нынче все Наума Прокофьева вместо Петипы спрашивают, да где его возьмешь. Будь сотня, в день продать можно бы было. Вот на Науме Прокофьеве это я действительно согрешил и двух литераторов за него продал.

   - Так нет Тургенева-то?

   - Такого нет, какого вам требуется. И нигде не найдете.

   Женщина и девушка отходят.

  

  

  

   Богатый ремесленник Панкрат Давыдыч Уховертов только что вернулся в сообществе своего семейства от заутрени в Светлое Воскресенье.

   - Христос воскрес! - воскликнул он отворившей ему двери кухарке и начал христосоваться, подставляя ей щеки, но тут же прибавил: - Чего же ты, дура, губами чмокаешь? В стихерах поется "друг друга обымем", а о целовании ничего не сказано.

   - Я от чувства-с... Вот вам яичко,- пробормотала кухарка.

   - Спасибо. Пелагея Дмитриевна, отдари ее парой яиц из второго сорта,- сказал он жене.

   Посланные в церковь для того, чтобы освятить кулич и пасху, мальчики-ученики из церкви еще не возвращались, а потому садиться за стол и разговляться было нельзя. Это несколько разозлило хозяина.

   - Вишь, идолы! Поди, остановились где-нибудь на дороге и в чехарду играют,- предположил он.- День-то великий, а то по-настоящему вихры бы натрепать следует.

   - Ну, уж оставь для праздника,- остановила его жена.- Лучше я им за это вместо цельных битые яйца дам.

   Около стола с яствами ходили хозяйские дети, трогали пальцами окорок ветчины и облизывали пальцы.

   - Не сметь трогать ветчины! - кричала на них мать.- Кто до освященной пасхи другой едой разговляется, тот целый год хворать будет.

   - Заметила, как со мной Тихонов-то сегодня за заутреней христосовался? - спросил ее хозяин.

   - А что?

   - Самым нахальным образом, и улыбка эдакая гордая на лице: дескать, плюю я на тебя, я теперь сам хозяйствую и вовсе тебя уважать не намерен. А ведь еще полгода тому назад у меня в мастерской работал. Ох, как люди скоро добро забывают! Да еще что! Стал со мной рядом и говорит: "Теперь ежели насчет густой позолоты, то я по своей работе в лучшем виде могу с вами канканировать". Это он-то, со мной!

   - Конкурировать, папенька, а не канканировать,- заметил отцу старший сын, гимназист.

   - Ну, все равно. Нет, какова дерзость-то!

   - Мастеровые, папенька, христосоваться пришли и вот эдакое большое яйцо принесли! - доложил прибежавший из кухни маленький сынишка.

   - Ну, скажите на милость, уж и мастеровые от заутрени пришли, а мальчишки все еще шляются! - возгласил хозяин.

   - Из второго сорта яиц с мастеровыми-то христосоваться? - спросила жена.

   - Конечно, из второго. Баловать не следует. Нетто они понимают? Им было бы яйцо.

   - Я не стану с мастеровыми христосоваться! Ну, что даром губы трепать. Я уйду,- сказала старшая дочь.

   - Марья, останься! В такие дни гордыню нужно отбросить. Наконец, при чем тут губы? Ты можешь их стиснуть, подставлять мастеровым одни щеки. Авось насквозь не процелуют.

   Вошли мастеровые в новых кафтанах и сибирках и поднесли хозяину громадное точеное яйцо. Волосы их были жирно смазаны, а потому в комнате запахло деревянным маслом.

   - Христос воскрес! Воистину! - послышались возгласы, и началось чмоканье, которое буквально длилось несколько минут.

   Мастеровые, начиная с хозяина, переходили от старшого к младшему члену семейства. Каждый член семейства, опуская руку в корзину, вынимал оттуда яйцо и оделял их.

   - Не видали мальчишек с куличами? - спросил хозяин.

   - Нет, не видали. Да неужто они, стервецы, еще не пришли? Вы, Панкрат Давыдыч, слишком милостивы и кротки. Вот мы ужо с ними по-свойски!

   В комнату вбежали запыхавшиеся мальчишки с узлами, в которых были куличи и пасха. Одного из них мастеровой успел уже схватить за ухо.

   - Где болты били до сих пор? Мало вам завтра времени слонов-то водить! - крикнул хозяин.

   - Все на улице стояли. Священники долго не выходили святить,- оправдывались мальчики.

   - Вы двугривенный-то на блюдо дьячку положили ли, что я вам дал?

   - Положили. Как же без этого?

   - То-то. А то, пожалуй, на пряники себе ужилили. Смотрите, ведь это грех великий!

   - Ей-богу же, положили.

   - Ох, воры мальчишки! Только за ними не догляди! Прошлый раз у меня совсем новые голенищи пропали, и это уж их рук дело! - раздался возглас из толпы мастеровых.

   Хозяин и все члены семейства дозволили по разу чмокнуть себя мальчишкам в щеки. Хозяйка между тем развязала узлы и кричала:

   - Отчего освященные яйца раздавлены? Ведь я вам как есть цельные положила.

   - Это не мы, это пьяный мужик какой-то. Поставили мы блюдья на тротуар, а он шел мимо, покачнулся и наступил ногой. Еще драться с нами лез, когда мы заругались,- оправдывались мальчишки.

   - Ох, учить вас надо! - произнес хозяин, но тут же перекрестился, сказал "Христос воскрес", отрезал себе кулича, намазал пасхи и принялся есть.- Разговляйтесь, господа, пасхой-то, а в мастерскую потом подадут вам самовар и окорок ветчины.

   - Много вам благодарны, Панкрат Давыдыч! Пускай семейство ваше прежде, а мы успеем. Куда нам торопиться? - говорили мастеровые.

   Хозяин между тем налил себе рюмку водки, держал ее в руках и, обратясь к ним, сказал:

   - Ну, с праздником! На гулянку я вам жертвую две красненькие! Только смотрите не пьянствовать напропалую. Что есть пьянство? В нем бо есть блуд. Так и в Писании сказано. Выпить в праздник можно. Отчего не выпить? Можно и захмелеть, но надо честно, благообразно, с молитвой и помнить о благородстве чувств. Даже и ссору я допускаю, но запивать, пропивать сапоги и одежду - это уже совсем мараль. Отчего в заграничной Европе сего не существует? А ведь и там есть мастеровой народ. Теперича драка... Отчего и не подраться, а выворачивать глаз или ставить друг другу синяки не след. Ну, что за плезир? {удовольствие (от фр. plaisir).} Даже и никакой радости нет, а просто одно срамное украшение. Благочестивый муж взглянет и скажет: "Сей человек пьяница, на нем печать беспутства". А что хорошего? И себе телесный ущерб, и другим соблазн на осуждение. Так смотрите, чтобы не пришлось мне из полиции вас выручать, а на Фоминой Неделе по кабакам да трактирам вас отыскивать и одежу вашу выкупать. Засим пью ваше здоровье! Поняли? Держите себя на заграничный манер.

   - Еще бы не понять! Господи! Неужто мы скоты бесчувственные? - послышалось у мастеровых.

   - Ну и ладно. Позоблите куличика с пасхой да и с богом к себе в мастерскую,- закончил хозяин и потянулся к графину, дабы налить себе вторую рюмку водки.

  

  

  

   Пишу тебе это письмо, неисчерпаемо добрый Лев Викторович, и сгораю от стыда за свой прошлый грех. Простите вашу блудную жену и позвольте ей по-прежнему поселиться под одним с Вами кровом. Увлечения мои... Господи! Мне скоро сорок лет, а я говорю о увлечениях! Увлечения мои кончились печально. Ненавистный Вам человек теперь и мне ненавистен. Я навсегда покончила с ним. Он оказался мерзавцем. Я бросила его в Гамбурге, переехала в Ниццу и на днях еду в Петербург. Я в нищете. Больше писать не смею... Умоляю...

  

  

   Отвечаю Вам в нескольких строках, Лариса Петровна... Приезжайте и живите в моем доме... Но простить Вас я пока не могу. Мерзавец Заксмиллер слишком еще жив в моей памяти. Шлю переводом через банкира триста рублей.

  

  

   ...В Париже Вы ничто, а в Петербурге Вы можете сделать себе карьеру. Вспомните меня и приезжайте. Нам нужен для детей гувернер-француз. Муж не может предоставить Вам большого жалованья, но 1000 р. в год к Вашим услугам. Будете жить у нас на всем готовом. О том, что Вы не дипломированы - не заботьтесь. Но, приехав, вы не должны показывать вида, что мы были знакомы раньше...

   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

  

  

   Вы, Лев Викторович, не являетесь ко мне более недели и забыли Ваши обязанности. Ко мне пристают извозчик, портниха... Прислуга требует жалованье... Управляющий ходит каждый день и просит, наступи на горло, уплаты за квартиру. И Вы еще после этого смеете меня ревновать! Непременно приезжайте завтра же и привезите денег, иначе поссоримся.

  

  

   Счет ее превосходительству Ларисе Петровне Самоглот-Загребаевой из магазина торгового дома А. Баволе.

   Костюм для прогулки..... 400 р. .- к.

   Коробочка булавок...... 1 р. 25 к.

   Бальное платье ....... 550 р. - к.

   За цветы на платье...... 78 р. - к.

   Коробочка булавок...... 1 р. 25 к.

   Шубка бархатная с соболями ... 730 р. - к.

   Осталось по старому счету ... 2340 р. - к.

   ---------------------

   Итого: 4100 р. 50 к.

   Получено в уплату 350 р. - к.

   Осталось доплатить 3750 р. 50 к.

  

  

   Ваше превосходительство, многоуважаемая Лариса Петровна! Вы просили у меня пожертвовать на нужды Ваших бедных, а посему, чувствуя все это до глубины души, препровождаю к Вам при сем тысячу рублей и прошу замолвить за меня словечко у супруга Вашего, так как вся наша подрядчицкая механика в ихней власти.

   Потомственный почетный гражданин и 1-й гильдии купец и кавалер Савва Нагревалов.

  

  

   Добрый папаша! Не знаю, как и просить Вас... Я в ужасном положении. Я поставил чужой бланк на векселе, и 7 ноября срок... Спасите... вышлите тысячу рублей... Не погубите Ваше и Вашего сына доброе имя. Я пробовал перехватить у товарищей по полку, но у всех безденежье полное, поэтому бога ради поспешите.

  

  

   Французскому подданному Анри Тюрбо.

   Вещи Ваши вышвырнуты из квартиры в сарай. Дабы мне не марать рук о Вашу физиономию, советую Вам самому за ними не являться. Медальон с Вашим портретом, сорванный мною с шеи той, которую я имею несчастие называть женою, при сем препровождаю. Надпись на портрете - "подлец" сделана моей рукой.

  

  

   Левушка мой старенький, но миленький! Я опять без денег. За квартиру нужно, за лошадей, портнихе. Вчера привезли новую коляску и тоже требуют денег... Привези.

  

   Отчего тебя вчера в балете не было?

  

  

   Ваше превосходительство, многоуважаемый Лев Викторович!

   По поручению артистки Надежды Михайловны Одуванчиковой (по сцене Онежской), имею честь при сем представить Вам поданный ей из нашего магазина счет в 2844 р. 30 к. и просить по оному сделать уплату. Счет признан г-жою Онежской и подписан ею.

  

  

   Вы можете по неделям не видеться с Вашей женой, но все-таки, пока Вы с ней не разведены, обязаны заботиться о том, чтобы она не терпела лишений хоть в своих мелких нуждах. С подательницей этой записки, горничной Машей, пришлите хоть пятьсот рублей.

  

  

   Осмелюсь Вам напомнить, уважаемый Лев Викторович, о карточном долге в 1800 р. Веря Вашему слову, я не записал тогда в клубе Вашего имени в книгу, но вот уже прошло три дня, а уплаты я не получал.

  

  

   Папаша! За долги меня выгнали из полка. Не с чем выехать в Петербург. Ради бога, вышлите хоть триста рублей.

  

  

   Многоуважаемый Лев Викторович!

   Сейчас я узнал конфиденциально, что у нас назначена экстренная ревизия всех сумм. Меня поразило как громом. Что делать? Надо доложить растраченное. Бога ради, ищите скорей где-нибудь денег, иначе мы погибли.

  

  

   Счет из оружейного магазина К. Флинте. Господину Л. В. Самоглот-Загребаеву.

   Один револьвер центрального боя. Р. 50. Деньги верю получить артельщику.

  

  

   Мы слышали, что в... обнаружена крупная растрата. Заведующий... арестован домашним арестом.

  

  

   Вдова и дети действительного статского советника Льва Викторовича Самоглот-Загребаева извещают о кончине первая любезнейшего мужа ее, а вторые отца их, последовавшей сего 17 Января 188... г. Вынос тела покойного из квартиры его для отпевания и погребения на Волковом кладбище имеет быть 20-го Января в 10 час. утра.

  

  

  

   Добрый друг Леша!

   Ты поздравляешь меня с окончанием курса, радуешься, что я кандидат, с университетским дипломом в кармане. Спасибо тебе,- конечно, лучше кончить курс хоть как-нибудь; но я недоволен собой, я разочарован, зачем я филолог, зачем я классик. Теперь надо выбирать дорогу, жизненный путь. А какой мой путь? Поступить на казенную службу я не могу, это было бы против моих принципов, против убеждений. Нет, я не чиновник, я не вицмундирный человек; я враг формалистики, враг всяких рамок, хотя бы и в педагогии. А вдруг еще пришлось бы служить среди взяточников? Ужас! Поступить на частное место... но куда? на какое? Я искалеченный классик. Бегать по домам и вдалбливать ребятишкам то, к чему сам не чувствуешь симпатий? Нет, друг, я этого не в силах... Ты спрашиваешь, как я устроился... Пишу в журналы и газеты; но горек и скуден этот хлеб. Болтать печатный вздор не хочется, а писать то, что хотелось бы,- нельзя. О, боже! Когда же наконец мы дождемся свободы слова, свободы печати!

   Прости. Кончаю письмо... Пришла Лиза. Вот ангел-то! Если я живу, то для нее одной. А как любит меня эта трудящаяся девушка!

  

  

   Добрый друг Леша!

   Я расстался с Лизой... Конечно, на время... Мы решили ждать, пока переменятся наши обстоятельства. Зачем распложать нищих? Лиза едет к вам, в Москву. Она получила там место гувернантки. Она зайдет к тебе и оставит свой адрес. Друг! В случае чего... будь ее защитником в чужом городе... Если можешь, достань ей переводы.

   Теперь о себе... Жив, здоров. Решил заниматься естественными науками. Авось, пополню в себе этот пробел. Буду слушать лекции. Странно: в душе я реалист, ненавижу классицизм, а меня сделали классиком! Горько.

  

  

   Ты спрашиваешь: как и что? Живу, существую, друг Леша, но бьюсь как рыба об лед. Предлагают место учителя греческого языка в гимназию... Но нет, это сверх сил моих! Лизе я писал... Как только хоть чуть-чуть изменятся обстоятельства к лучшему - выпишу ее в Петербург и женюсь на ней... Крепко скучаю о ней.

  

  

   ...Прозябаю. Пишу в газеты, пишу много, но редакторы боятся помещать, говорят: чересчур красно. Боже! Да не могу же я им писать сине! Впрочем, теперь приготовляю сына одной богатой вдовы в гимназию. Вдова купца она, фамилия ее - Расбубнова. Дура вдоль и поперек, имеет два каменные дома и, представь себе, начинает за мной ухаживать, делает мне глазки... Писал об этом Лизе. Пусть поревнует.

  

  

   Зачислены на службу по министерству... кандидаты университета: Иванов и Кустодиевский.

  

  

   Рафаил Кузьмич Кустодиевский и Настасья Даниловна Расбубнова покорнейше просят пожаловать на бракосочетание их в церковь Иоанна Предтечи, а оттуда к обеденному столу и на бал в квартиру кухмистера Королькова, на Гороховой ул., д. No 146.

  

  

   ...Напрасно укоряете Вы меня, Алексей Иванович, в перемене моих убеждений. Но если кто был слеп и прозрел - как тут быть? Вы вспоминаете, что я ненавидел классицизм, а теперь стою за него... Но ведь это были только юношеские заблуждения. Вы сообщаете, что какая-то Лизавета Ивановна Перехрамова умерла в больнице, но - представьте себе - я даже не помню такой. Впрочем, знавал ли я ее или не знавал, вечная ей память... Сын Ваш являлся ко мне; я, правда, высказал ему мое сожаление, что он поступает на естественный факультет, но что могу - сделаю для него с полной готовностию. Естественные науки я не отрицаю, но они хороши для зрелого ума, а юношей приучают только к вольнодумству...

   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

  

  

   В книжный магазин А. П. Куклова.

   Рафаил Кузьмич Кустодиевский просил меня возвратить Вам прилагаемый счет для надлежащего исправления. Дело в том, что счет адресован "господину" Р. К. Кустодиевскому, тогда как Рафаил Кузьмич с Нового года произведен в действительные статские советники, и, стало быть, его надо титуловать не "господином", а "его превосходительством". Будьте добры и перепишите.

  

  

   М. г. Алексей Иванович!

   В ответ на письмо Ваше имею честь Вам объяснить, что просьбу Вашу я никак не могу исполнить. Ходатайство о цензурном пропуске Вашей статьи шло бы вполне вразрез с моими убеждениями. Бесспорно, что статья правдива, но там есть такие мысли, которые не должны быть высказываемы массе, ибо мы уже и так отрываемся от почвы. Возвращаемую Вам статью прочел, впрочем, с большим удовольствием.

  

  

   ...прилагаемые же при сем пятьсот рублей прошу Ваше Превосходительство не счесть за взятку. Боже меня покарай, если бы я смел предложить Вам взятку, многоуважаемый Рафаил Кузьмич. Эти деньги даже не могут назваться и так называемою благодарностию, ибо я и мысли не допускаю, чтоб Вас можно отблагодарить деньгами. Пятьсот рублей суть должное вознаграждение за Ваш труд: Вы приказывали по моему делу, просили, утруждали свою память обо мне, а это труд нелегкий.

   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   Примите уверение в искренней преданности к Вам Вашего покорного слуги.

  

  

   Многоуважаемый Анисим Петрович!

   Письмо Ваше получил. Спасибо. Очень рад, что мог быть полезен Вам своим влиянием. Но вот просьба. Я слышал, что у Вас прелестные оранжереи. Пришлите мне несколько пальм и других тропических растений для моей гостиной. Жена так любит растения. Кстати: если Вы еще не сдали Вашу дачу, то я оставляю ее за собой. О цене найма не спрашиваю. Надеюсь, что не заспорим.

   Готовый к услугам Р. Кустодиевский.

  

  

   ...Мой совет Вам, уважаемый Алексей Иванович, употребить все Ваши силы для удержания дочери Вашей Варвары в недрах семейства. Женские врачебные курсы, пожалуй, и будут продолжать свое существование, но, скажу Вам откровенно, я не сторонник их. Зачем женщине мудрствовать? Мудрствование приводит девушек к тлетворной гидре неверия, а это расшатывает основы. И труд... Труд женщины должен заключаться в воспитании своих детей, а не в резании лягушек. Вот поэтому-то я советовал бы Вам скорей выдать Вашу дочь Варвару замуж за хорошего, солидного человека, после чего и все эти девичьи бредни у ней сами собой исчезнут.

  

  

   Николин день. Вечер. Старший дворник Николай Данилов вправляет "престол" по деревне и день своего ангела. Небольшая комната, треть которой занята русской печкой, переполнена гостями. За ситцевым пологом на кровати попискивают сложенные туда грудные ребята, принесённые с собой гостьями. Сама дворничиха тоже с грудным ребенком у груди. В ее распоряжении только правая рука; ею она наливает гостям в рюмки и стаканы водку и пиво. Упрашивая, чтоб пили, дворничиха то и дело восклицает:

   - По рукам, по ногам связал меня ребенок! У людей младенцы как младенцы, лежат себе смирнехонько на постели да покрякивают, а у меня из рук выпустить нельзя. Как положишь, так и заорет благим матом. Кушайте, гости дорогие, груздочков-то да рыжичков... Грибки отменные. Это мелочной лавочник Данилычу взаместо чашки именинной поклонился.

   - Да попробуй ты попоить ребенка-то водкой - он и уснет,- советует городовиха, толстая, в чепчике с помятыми лентами и цветами.- Намочи булку вином, да в соску - и распречудесное дело.

   - А и то попробовать,- соглашается дворничиха.- Верите ли, ведь смучил он меня. Не идет от груди, да и что ты хочешь.

   Гости сидят за столом, уставленным питиями и яствами. Тут пирог с капустой и пирог с черничным вареньем, на тарелках соленые грибы, селедка, мятные пряники и мармелад. Стол и подоконник уставлены бутылками пива и водки. На почетном месте, под образами, сидит городовой, рядом швейцар в ливрее. Подалее два лакея во фрака и белых жилетах играют на медные деньги в орлянку. Какие-то две бабы возятся около самовара, раздувая его хозяйским сапогом. У окна приютился солдат в гвардейском мундире нараспашку, плюет в колки гитары и налаживает струны. Тут же повар с поварихой. Повар лезет через стол к городовому и говорит:

   - Емельян Трифоныч... Я так полагаю, что господа теперича ни шиша не стоют... Купцы главное... Как вы чувствуете?

   - Купец на первом планте - это действительно,- отвечает городовой.- Теперича барин обнищал. Он только одне неприятности может делать.

   - Правильно,- подхватывает дворник.- Барину нониче грош цена. Возьмем праздник - Новый год... Купец три рубля, а барин на полтине норовит отъехать.

   - Лучше купца и содержанки на этот счет нет...- прибавляет швейцар.- Кабы у меня по лестнице одни купцы с содержанками жили, то и умирать не надо.

   - Постой...- возвышает голос городовой.- Окромя всего прочего, барин кляузе заводка... Из-за них вся интрига... Теперича, ежели взять мирового судью... В каких смыслах у него разборка дел?.. Все господа судятся... Не будь барина - спокой. Офицер тоже нашего брата много тревожит.

   - Емельян Трифоиыч... Позвольте... Кабы мастеровой народ уничтожили - вот где спокой-то бы был.

   - За что на нас такая критика? - послышался пьяный голос около печки, где на лавке полулежал, уткнувшись головой в баранью чуйку и шапку, пиджак с всклокоченной головой.- Коли я столяр, какую такую вы имеете праву?..

   - Лежи, лежи, коли уже вино подкосило! - крикнула баба, суетившаяся около самовара, и погрозила кулаком.

   - Нет, ты постой... Мастерового человека я не согласен, потому... Петр Великий как любил мастерового человека!

   - Верно, верно... От мастерового человека больших препон нет,- согласился городовой.- Мастеровому человеку вдарил по шее - он и молчит. Забунтовал - волоки его в участок.

   - Однако ты, брат, участок, иди-ка к себе на угол становиться,- напоминала городовому городовиха.- Сейчас пристав пойдет в обход.

   - Врешь... Пристав еще через час... Вот ежели околоточный - так и тот у портерщика на именинах.

   - Смотри, Емельян Трифоныч, будет тебе нахлобучка.

   - Дура! Да нешто я не мог с поста за подозрительным человеком во двор зайти? Вот и вся механика...

   - Врешь, врешь... Коли подозрительный человек во двор вошел - твоя обязанность к дворнику звониться. Иди, иди... А то Николин день, на улице столько пьяных, а ты...

   - Иду, иду... Вот пристала-то, словно банный лист...- поднялся с места городовой.

   - Не пущу, не пущу без чаю с ромом...- заговорил дворник.

   - Чудак человек! Да ведь я приду потом... Пристав пройдет, я и приду... Без четверти в девять он на нашем угле бывает, ну, а вот теперь четверть девятого... Прощай... Компании почтение.

   - Господин городовой! Дайте о руки хоть копейку полицейского счастья,- сказал один из лакеев.- Говорят, полицейское не горит, не тонет! Совсем проигрался. На отыгрыш прошу.

   - Получай две копейки.

   - Мерси... Отыграюсь - пара пива за мной.

   Солдат настроил гитару, заиграл и запел:

  

   Ни папаши, ни мамаши,

   Нету дома никого,

   Нету дома никого,

   Полезай скорей в окно...

  

   Пьяный лежал в углу и вдруг заорал совсем не в такт!

   - Пропадай моя телега, все четыре колеса!

   - Тише ты, полоумный! Чего ты деликатность-то портишь! - крикнула на него баба.

   - Мастерового человека обидели - не могу.

   Дворник и швейцар провожали городового к дверям. Распахнулась дверь на лестницу, и холодный воздух, ворвавшись в тепло, клубами закрутился по комнате.

   - Действительно, купец теперь выше всякого графа стал,- все еще продолжал разговор дворник.- Вот у нас по угловой лестнице... Граф Дербаловский занимает квартиру в пять комнат и по рублю в праздник дворникам дает, а под ним купец Разносов в двенадцати комнатах существует - и синицу¹ отваливает; так кто выше-то: граф или купец?

   - Емельян Трифоныч!.. Вернешься сюда опять, так захвати из фруктовой лавки Николаю Данилычу в именинное поднесение виноградцу,- кричала городовому городовиха.

   В дверях показалась кухарка. Она держала в руках форму заливного.

   - Люди из гостей, а мы в гости...- затараторила она.- Уж извините, Николай Дапилыч, раньше и управиться не могла. Ведь у нас хозяева совсем подлецы... Чем больше у бога праздник, тем хозяйка больше стряпни по кухне заказывает. С ангелом! Вот уж это вам позвольте взаместо чайной чашки в день именин. Формочку рыбки заливной... Самые лучшие кусочки отобрала и залила.

   - Да не студите вы комнату-то! Ребят простудите! - кричала дворничиха и начала целоваться с кухаркой.

   За кухаркой ввалилась горничная с завитками на лбу и в шелковом платье.

   - Фу! Как здесь накурено-то! Словно немецкий клуб! - возгласила она.- С ангелом, Николай Данилыч... А вас с именинником...

  

   Скинь мантилью, ангел милый,

   И явись как божий день...-

  

   запел солдат.

   - Это вы мне? Мерси вас,- сказала горничная, сняла платок с плеч и села.

  

  

  

   - Эх, загуляла ты, ежова голова! - восклицает ледащий мужичонко в картузе, надетом козырьком набок, и в рваном полушубке нараспашку, пробирающийся в Ямской, по набережной Лиговки, из кабака в трактир.- Ходи ты, ходи я, ходи милая моя! - приплясывает он на тротуаре, размахивая руками и подмигивая проезжающему извозчику.

   - Загулял, земляк? - спрашивает его ласково извозчик.

   - Загулял, брат, в лучшем виде загулял. Престол справляем. Праздничные мы по деревне. А я батюшку Покров всегда чудесно помню. Хочешь, пивком попотчую?

   - Нет, брат, пей один. На фатеру пробираюсь. В ночь ездил, так надо и поспать.

   - Поспать! Кто утром спит? Утром гулять надо. Пойдем попотчую, мы праздничные. Ты думаешь, у нас денег нет? Во... Денег достаточно.

   Мужичонко запустил руку в штанину и брякнул медяками.

   - Айда-ка ты лучше к своей Анне Палагевне, да и выкури хмель-то тихим манером,- сказал извозчик.

   - Я хмель выкуривать? За