Аверченко Аркадий Тимофеевич - Рассказы

о, что такая преждевременность противна спортивнымъ законамъ - восторженная толпа не хотѣла меня слушать.

   - Дайте ему сейчасъ жетонъ и кубокъ!! - ревѣла чья-то здоровая глотка.

   - Дайте ему! Давайте качать его! Въ то же время всѣ поглядывали на море, и, не видя на горизонтѣ и признака другихъ яхтъ, - приходили все въ больш³й и больш³й восторгъ.

   Я, наоборотъ, сталъ чувствовать нѣкоторое безпокойство и, потоптавшись на мѣстѣ, отозвалъ предсѣдателя Мутонена въ сторону.

   - Слушайте!.. - робко прошепталъ я - Мнѣ бы нужно... гм... домой вернуться. Нѣкоторые дѣлишки есть, хозяйство, знаете... гм...

   - Нѣтъ! - крикнулъ предсѣдатель, обнимая меня (всѣ кричали "ура!"). - Мы васъ такъ не отпустимъ. Пусть это будетъ противно спортивнымъ правиламъ, но вы передъ отъѣздомъ получите то, что заслужили...

   Онъ взялъ со стола, накрытаго зеленымъ сукномъ, почетный кубокъ и жетонъ и, передавъ все это мнѣ, сказалъ рѣчь:

   - Дорогой президентъ и побѣдитель. Въ здоровомъ тѣлѣ здоровая душа... Мы замѣчаемъ въ васъ и то и другое. Вы сильны, мужественны и скромны. Сегодняшн³й вашъ подвигъ будетъ жить въ нашихъ сердцахъ, какъ еще одинъ крупный шагъ въ завоеван³и бурной морской стих³и. Вы - первый! Получите же эти скромные знаки, которые должны и впредь поддержать въ васъ духъ благороднаго соревнован³я... Урра!

   Я взялъ призы и сунулъ ихъ въ карманъ, разсуждая мысленно такъ:

   - Какъ бы то ни было, но вѣдь я пришелъ первымъ?! A разъ я пришелъ первымъ, то было бы странно отказываться отъ радуш³я и доброты меррикярвинскихъ спортсмэновъ. По справедливости, я бы долженъ былъ получить и второй призъ, такъ какъ могу считаться и вторымъ, но ужъ Богъ съ ними.

   Сопровождаемый криками, овац³ями и поцѣлуями, я вскочилъ въ яхту и, распустивъ паруса, понесся обратно, a меррикярвинск³е спортсмэны и граждане усѣлись на скамейкахъ, расположились на доскахъ пристани, спустили ноги къ самой водѣ и принялись терпѣливо ждать моихъ соперниковъ, поглядывая выжидательно на широкое пустынное море...

  

  

   Если бы кому-нибудь изъ читателей пришлось попасть на побережье Балт³йскаго моря, набрести на деревушку Меррикярви и увидѣть сидящихъ на пристани въ выжидательной позѣ членовъ меррикярвинскаго общества спорта и содѣйств³я физическому развит³ю - пусть онъ имъ скажетъ, что они ждутъ понапрасну. Пусть они лучше идутъ домой и займутся своими дѣлами.

   A то, что жъ такъ сидѣть-то...

  

  

   Бухгалтеръ Казанлыковъ говорилъ женѣ:

   - Мнѣ его такъ жаль... Онъ всегда одинокъ, на него почти никто не обращаетъ вниман³я, съ нимъ не разговариваютъ... Человѣкъ-же онъ съ виду вполнѣ корректный, приличный и, въ концѣ концовъ, не помѣшаетъ-же онъ намъ! Онъ такой-же банковск³й чиновникъ, какъ и я. Ты ничего не имѣешь противъ? Я пригласилъ его къ намъ на сегодняшн³й вечеръ

   - Пожалуйста! - полуудивленно отвѣчала - Я очень рада.

  

  

   Гости собрались въ девять часовъ. Пили чай, поздравляли хозяина съ днемъ ангела и весело подшучивали надъ молодой парочкой: сестрой бухгалтера Казанлыкова и ея женихомъ, студентомъ Аничкинымъ.

   Въ десять часовъ явился тотъ самый одинок³й приличный господинъ, о которомъ Казанлыковъ бесѣдовалъ съ женой... Былъ онъ высокъ, прямъ, какъ громоотводъ, имѣлъ рѣдк³е, крѣпк³е, какъ стальная щетка, волосы и густыя черныя удивленныя брови. Одѣтъ былъ въ черный сюртукъ, наглухо застегнутый, дѣлавш³й похожимъ его станъ на валикъ отъ оттоманки, говорилъ тихо и вѣжливо, но внушительно, заставляя себя выслушивать.

   Чай пилъ съ ромомъ.

   Выпилъ два стакана, отъ третьяго отказался и, посмотрѣвъ благосклонно на хозяина, спросилъ:

   - Дѣточки есть y васъ?

   - Ожидаю! - улыбнулся Казанлыковъ, указавъ широкимъ, будто извиняющимся, жестомъ на жену, которая сейчасъ-же вспыхнула и сдѣлала такое движен³е, которое свойственно полнымъ людямъ, когда они хотятъ уменьшить животъ.

   Одинок³й господинъ солидно посмотрѣлъ на животъ хозяйки.

   - Ожидаете? Да... Гм... Опасное дѣло это - рожден³е дѣтей!

   - Почему? - спросилъ Казанлыковъ.

   - Мало-ли? Эти вещи часто кончаются смертельнымъ исходомъ. Родильная горячка или еще какая-нибудь болѣзнь. И - капутъ!

   Казанлыковъ блѣдно улыбнулся.

   - Ну, будемъ надѣяться, что мы открутимся отъ этого благополучно. Будемъ имѣть большого такого, толстаго мальчугана... Хе-хе!

   Одинок³й господинъ раздумчиво пригладилъ мокрой ладонью черную, рѣдкую проволоку на своей головѣ.

   - Мальчугана... Гм... Да, мальчуганы тоже, знаете... Часто мертвенькими рождаются.

   Хозяинъ пожалъ плечами.

   - Это очень рѣдк³е случаи.

   - Рѣдк³е? - подхватилъ гость. - Нѣтъ, не рѣдк³е. Нѣкоторыя женщины совершенно не могутъ имѣть дѣтей... Есть так³е организмы. Да вотъ вы, сударыня... Боюсь, что появлен³е на свѣтъ ребенка будетъ грозить вамъ самыми серьезными опасностями, могущими окончиться печально...

   - Ну, что вы завели, господа, так³е разговоры, - сказала жена чиновника Фитилева. - Ничего дурного не будетъ. Вы же, - обратилась она къ одинокому господину, - и на крестинахъ еще гулять будете!

   Одинок³й господинъ скорбно покачалъ головой.

   - Дай-то Богъ. Только вѣдь бываютъ и так³е случаи, что ребенокъ рождается благополучно, a умираетъ потомъ. Дѣтск³й организмъ - очень хрупк³й, нѣжный... Вѣтеркомъ подуло, пылиночку какую на него нанесло, и - конецъ. По статистикѣ дѣтской смертности...

   Жена Казанлыкова, блѣдная, съ искаженнымъ страхомъ лицомъ, слушала тихую вѣжливую рѣчь гостя.

   - Ну, что тамъ ваша статистика! У меня трое дѣтей, и всѣ живехоньки, - перебила жена Фитилева.

   Гость ласково и снисходительно улыбнулся.

   - Пока, сударыня, пока. Слышали вы, между прочимъ, что въ городѣ появился дифтеритъ? Ребеночекъ гуляетъ себѣ, рѣзвится и вдругъ - начинаетъ легонько покашливать... Въ горлѣ маленькая краснота... Какъ будто бы ничего особеннаго...

   Жена Фитилева вздрогнула и широко открыла глаза.

   - Позвольте! A вѣдь мой Сережикъ вчера, дѣйствительно, вечеромъ кашлянулъ раза два...

   - Ну, вотъ, - кивнулъ головой гость. - Весьма возможно, что y вашего милаго мальчика дифтеритъ. Долженъ васъ, впрочемъ, успокоить, что это, можетъ быть, не дифтеритъ. Можетъ быть, это скарлатина. Вы говорите - вчера покашливалъ? Гм... Если онъ не изолированъ, то легко можно заразить другихъ дѣтей...

   Блѣдная, какъ бумага, жена Фитилева, открывала и закрывала ротъ, не находя въ себѣ силы вымолвить ни одного слова.

   - Особенно вы не волнуйтесь, - благожелательно сказалъ гость. - Скарлатина не всегда кончается смертельнымъ исходомъ. Иногда она просто отражается на ушномъ аппаратѣ, кончается глухотой или - что конечно, опаснѣе - отзывается на легкихъ.

   - Куда вы? - съ безпокойствомъ спросила жена Казанлыкова, видя, что госпожа Фитилева надѣваетъ дрожащими руками шляпу и, стиснувъ губы, колетъ себѣ пальцы шляпной булавкой.

   - Вы меня извините, дорогая, но... я страшно безпокоюсь. Вдругъ... это... съ Сережей... что-нибудь неладное.

   Забывъ даже попрощаться, она хлопнула выходной дверью и исчезла.

  

  

   Гость прихлебывалъ маленькими глотками чай съ ромомъ и изрѣдка посматривалъ на сидѣвшихъ противъ него студента Аничкина и его невѣсту.

   - На какомъ вы факультетѣ? - спросилъ онъ, ласково прищуривая лѣвый глазъ.

   - На юридическомъ.

   - Ага? Такъ, такъ... Я самъ когда-то былъ въ университетѣ. Люблю молодежь. Только юридическ³й факультетъ - это неважная штука, извините меня за откровенность.

   - Почему?

   - Да вотъ я вамъ скажу: учитесь вы, учитесь - цѣлыхъ четыре года. Кончили (хорошо, если еще удастся кончить!..) И что-же вы? Помощникъ присяжнаго повѣреннаго - безъ практики, или поступаете въ управлен³е желѣзныхъ дорогъ безъ жалованья, въ ожидан³и далекой ваканс³и на сорокъ рублей! Конечно, вы не сдѣлаете такой оплошности, чтобы жениться, но...

   Студентъ сдѣлалъ виноватое лицо и улыбнулся.

   - Какъ-разъ я и женюсь. Вотъ - позвольте вамъ представить - моя невѣста.

   - Же-ни-тесь, - протянулъ одинок³й господинъ грустно и многозначительно.- Вотъ какъ! Ну, что же, сударыня... Желаю вамъ счастья и привольной, богатой жизни. Впрочемъ, мнѣ случалось наблюдать, какъ живутъ женивш³еся студенты: комната въ шестомъ этажѣ, больной ребенокъ за ширмой (обязательно больной - это замѣтьте!), рано подурнѣвшая отъ плохой жизни, худая, печальная жена, изнервничавш³йся отъ голодухи и неудачъ супругъ... Конечно, есть счастливые исключен³я въ этихъ случаяхъ ребенокъ можетъ помереть, a жена - сбѣжитъ съ какимъ-нибудь смазливымъ сосѣдомъ, но это - увы - бываетъ рѣдко... Большей частью, мужъ однажды усылаетъ жену въ ломбардъ, якобы для того, чтобы заложить послѣднее пальто, a самъ прикрѣпитъ къ крюку отъ зеркала ремень, да и тово...

   Въ комнатѣ было тихо.

   Женихъ съежился, ушелъ въ свой стулъ, a невѣста упорно смотрѣла на клѣтку съ птицей, и на ея глазахъ дрожали двѣ неожиданныя случайныя слезинки, которыя порой быстро скатывались на волнующуюся грудь, и сейчасъ же замѣнялись новыми...

   - Что вы, право, такое говорите, - криво усмѣхнулся бухгалтеръ Казанлыковъ. - Поговоримъ о чемъ-нибудь веселомъ.

   - Въ самомъ дѣлѣ, - сказалъ акцизный чиновникъ Тюляпинъ. - Вы слишкомъ мрачно и односторонне смотрите на жизнь! Вотъ взять хотя-бы меня - я женился по любви и совершенно счастливъ съ женой. Положен³е y насъ обезпеченное, и съ женой мы живемъ душа въ душу... Она меня ни въ чемъ не стѣсняетъ... Вотъ сегодня - y нея болѣла голова, она не могла сюда пр³йти поздравить дорогого хозяина - и все-таки настояла, чтобы я пошелъ...

   Одинок³й господинъ съ сомнѣн³емъ качнулъ головой.

   - Можетъ быть... можетъ быть... Но только я что-то счастливыхъ браковъ не видѣлъ. Вѣрныя, любящ³я жены - это такая рѣдкость, которую нужно показывать въ музеумахъ... И что ужаснѣе всего, - обратился онъ къ угрюмо потупившемуся студенту, - что чѣмъ ласковѣе, предупредительнѣе жена, тѣмъ, значитъ, большую гадость она мужу готовитъ.

   - Моя жена не такая! - мрачно проворчалъ акцизный чиновникъ.

   - Вѣрю, - вѣжливо поклонился гость.

   - Я говорю, вообще. Я на своемъ вѣку зналъ мужей, которые говорили о женахъ, захлебываясь, со слезами на глазахъ и говорили тѣмъ самымъ людямъ, которые всего нѣсколько часовъ назадъ держали ихъ женъ въ объят³яхъ.

   - Богъ знаетъ, что вы такое говорите! - встревоженно воскликнулъ акцизный Тюляпинъ.

   - Увѣряю васъ! Однажды я снималъ комнату въ одной адвокатской семьѣ. Жена каждый день ласково уговаривала мужа пойти въ клубъ развлечься, такъ какъ - говорила она - ей нездоровится и она ляжетъ спать. A онъ, молъ, заработался. И при этомъ цѣловала его и говорила, что онъ свѣтъ ея жизни. A когда глупый мужъ уходилъ въ клубъ или еще куда-нибудь - изъ комода выползалъ любовникъ (онѣ ихъ всюду прячутъ), и они начинали цѣловаться самымъ настоящимъ образомъ... Я все это изъ-за стѣны и слышалъ.

   Акцизный Тюляпинъ сидѣлъ блѣдный, порывисто дыша... Онъ вспомнилъ, что жена какъ-разъ сегодня назвала его свѣтомъ ея жизни и уже нѣсколько разъ жалѣла его, что онъ заработался, Онъ хотѣлъ сейчасъ-же встать и побѣжать домой, да было неловко

  

  

   Изъ столовой вышла съ заплаканными глазами, разстроенная жена Казанлыкова и сказала, что ужинъ поданъ.

   Унылое настроен³е немного разсѣялось. Всѣ встали и повеселѣвшей толпой отправились въ столовую.

   Когда рюмки были налиты, одинок³й господинъ всталъ и сказалъ:

   - Позвольте предложить выпить за здоровье многоуважаемаго именинника. Дай Богъ ему прожить еще лѣтъ десять-двѣнадцать и имѣть кучу дѣтей!

   Тостъ особеннаго успѣха не имѣлъ, но всѣ вылили.

   - Вторую рюмку, - торжественно заявилъ одинок³й господинъ, - поднимаю за вашего будущаго первенца!

   Будущая мать расцвѣла и бросила на одинокаго господина такой взглядъ, который говорилъ, что за это она готова простить ему все предыдущее.

   - Пью за вашего будущаго сына! Правда, дѣти не всегда бываютъ удачненьк³я. Я зналъ одного мальчика, который уже девяти лѣтъ воровалъ y отца деньги и водку, и мнѣ однажды показывали другого четырнадцатилѣтняго юнца, который распоролъ выняньчившей его старухѣ животъ и потомъ, когда его арестовали - убилъ изъ револьвера двухъ городовыхъ... Но все же...

   - Закусите лучше, - посовѣтовалъ хозяинъ, нахмурившись. - Вотъ прелестная семга, вотъ нѣжинск³е огурчики...

   Гость, вѣжливо поблагодаривъ, придвинулъ невѣстѣ студента семгу и сказалъ:

   - На-дняхъ одни мои знакомые отравились рыбнымъ ядомъ. Купили тоже вотъ такъ семги, поѣли...

   - Я не хочу семги, - сказала дѣвушка. - Дайте мнѣ лучше колбасы.

   - Пожалуйста, - почтительно придвинулъ гость колбасу. - Заражен³е трихинами бываетъ гораздо рѣже, чѣмъ рыбнымъ ядомъ. На-дняхъ - я читалъ - привозятъ одну старуху въ больницу, думали, туберкулезъ, но когда разрѣзали ее, увидѣли клубокъ свиныхъ трихинъ...

   Акцизный чиновникъ попрощался и вышелъ отъ Казанлыковыхъ въ тотъ моментъ, когда одинок³й господинъ тоже раскланялся, вѣжливо поблагодарилъ хозяевъ за гостепр³имство и теперь спускался по темной еле освѣщенной парадной лѣстницѣ.

   Акцизный Тюляпинъ пилъ за ужиномъ много, съ какой-то странной ужасной методичностью. Теперь онъ догналъ одинокаго господина, схватилъ его за плечо и, пошатываясь, сказалъ:

   - Вы чего, черти васъ разорви, каркали тамъ насчетъ женъ... Вотъ я сейчасъ тресну васъ этой палкой по черепу - будете вы знать, какъ так³е разговоры разговаривать.

   Одинок³й господинъ обернулся къ нему и, съежившись, равнодушно сказалъ:

   - У васъ палка толстая, желѣзная... Если вы ударите ею меня по головѣ, то убьете. Мнѣ-то ничего - я буду мертвый, - a васъ схватятъ и сошлютъ въ Сибирь. Жена ваша обнищаетъ и пойдетъ по м³ру, a вы не выдержите тяжелыхъ услов³й каторги и получите чахотку... Дѣти ваши разбредутся по свѣту, сдѣлаются жуликами, a когда о вашемъ преступлен³и узнаетъ ваша мать съ ней сдѣлается разрывъ сердца... Ага!

  

  

   Небо за рѣкой окрасилось тихимъ розовымъ закатнымъ свѣтомъ. Было тепло.

   Въ мужской купальнѣ раздѣвались двое: студентъ Гамовъ и бухгалтеръ Безобручинъ.

   - Все дѣло не въ томъ, Игнат³й, - говорилъ студентъ, - что ты глупъ или неинтересенъ. Нѣтъ! Ты не глупъ и интересенъ. Но ты взялъ себѣ такую манеру съ женщинами, что онѣ или изумленно отворачиваются отъ тебя или просто даже убѣгаютъ. Нельзя быть такимъ робкимъ, неповоротливымъ, молчаливымъ, полнымъ какой-то тяжелой угрюмой углубленности. Съ женщинами нужно умѣть говорить!

   - Да какъ же еще съ ними тамъ говорить!?

   - Э, миленьк³й, это цѣлая наука... Не надо разсуждать съ дамой, какъ съ мужчиной - въ этомъ случаѣ ты только ее запутаешь и собьешь съ толку. Придавай убѣдительность не словамъ, a голосу, упрощай свои глубок³я мысли до глубины чайной ложки, схематизируй доводы, напирай на детали - результаты получатся чуду подобные... Давай ей философ³ю копѣечную, поэз³ю грошовую! Любуясь съ ней на закатъ, не распространяйся такъ, какъ бы ты написалъ это въ разсказѣ, a просто глубоко вздохни и скажи, ловя ея взглядъ: "какой прелестный закатъ, не правда-ли? Розовый-прерозовый!" Но, при этомъ, положи свою руку на ея тал³ю - такимъ образомъ ты жестомъ вознаграждаешь за скупость словъ.

   - Ну, иди, Лиза, ей-Богу, она теплая! Какая ты трусиха!

   - Бою-юсь... Уже вечеръ, насъ съ тобой только двое и вода, навѣрно, холодная...

   - Почему же я не боюсь? Иди, глупая!.. Все равно, вѣдь раздѣлась.

   Гамовъ прислушался.

   - Кто это тамъ, въ женской купальнѣ?

   - Это, вѣроятно, сосѣдки съ красной дачи. Двѣ дамы, - отвѣчалъ, подумавъ, Безобручинъ. - Онѣ шли сзади насъ.

   - Послушай, Безобручинъ! - сказалъ студентъ, похлопывая себя по голой груди, - поплывемъ къ нимъ.

   - Въ своемъ ли ты умѣ?! Замужн³я приличныя дамы, a мы вломимся въ купальню - на-те, здравствуйте ! Да такой крикъ и скандалъ поднимутъ, что потомъ непр³ятности не оберешься... И отъ суда и отъ мужей.

   На лицѣ студента появилось залихватское выражен³е.

   - Трусишь? Ну, я плыву одинъ. Хочешь - приплывай послѣ. Познакомлю.

   Бухгалтеръ сдѣлалъ движен³е удержать студента, но тотъ прыгнулъ на мостикъ и, шумно обрушившись въ черную воду, поплылъ...

  

  

   На ступенькахъ женской купальни сидѣла дама въ синемъ купальномъ костюмѣ и осторожно пробовала розовой отъ заката ногой воду. И вода была въ нѣсколькихъ шагахъ отъ нея розовая и волосы ея подруги, стоявшей по поясъ въ водѣ около толстаго обросшаго каната - и волосы тоже были розовые.

   Дама на ступеньксахъ отличалась небольшимъ ростомъ, кокетливой трусостью и округлыми бедрами, которыя она въ нерѣшительности поглаживала гибкими медлительными руками. A та, въ водѣ - была высокая, съ мальчишескими быстрыми ухватками, странными при ея представительной широкогрудой красивой фигурѣ

   - Иди же, Лиза, не бойся!.. Въ нѣсколькихъ шагахъ отъ нихъ забурлила вода, показалось что-то круглое, темное, a потомъ это круглое, отфыркавшись и отдышавшись, оказалось головой студента Гамова, который кокетливо пригладилъ волосы и подобострастно взглянулъ на окаменѣвшихъ отъ ужаса дамъ.

   - Mesdames, я долженъ принести вамъ свои искренн³я извинен³я...

   - А-а-ай! - закричала высокая дама. - Кто это?! Мужчина?! Какъ вы смѣете, негодяй! Вонъ отсюда! Я кликну людей!..

   Гамовъ спряталъ плечи въ воду, обернулъ голову къ высокой дамѣ и кротко сказалъ:

   - Вотъ вы меня назвали негодяемъ... Вы, сударыня, пользуетесь преимуществами вашего пола и увѣрены, конечно, что я не подниму изъ-за этого истор³и... Да! Вы правы... Я не подниму ее. Но почему y васъ при первомъ взглядѣ на меня явилась странная увѣренность, что я причиню вамъ зло? Повѣрьте, я почтительнѣйше...

   - Какая наглость! - съ отвращен³емъ глядя на его мокрую голову, прошипѣла дама. - Пользуясь тѣмъ, что мы однѣ...

   - Господа! - покачалъ головой Гамовъ. - О, какъ вы неправы! Боже-е, какъ неправы! - Вы, конечно, какъ женщины интеллигентныя, знаете, что въ Трувилѣ, напримѣръ, дамы купаются вмѣстѣ съ мужчинами...

   - Лжете! - истерически закричала сидящая на ступенькахъ Лиза. - Тамъ это обычай, и тамъ мужчины всѣ въ купальныхъ костюмахъ! A вы голый... Убирайтесь!

   - Знаете-ли вы, - дѣлая шагъ по направлен³ю Лизы, смиренно сказалъ студентъ, - что Наполеонъ, когда его спросили о предкахъ, гордо заявилъ: я самъ предокъ! Почему же мы не можемъ сказать о себѣ: господа, мы сами заведемъ этотъ обычай!.. A что я голый - такъ мое тѣло по горло сидитъ въ водѣ... это ничего. Впрочемъ, если вы желаете, Елизавета... виноватъ, какъ по отечеству? - то бросьте мнѣ ту простыню, которая по комъ-то сохнетъ на перилахъ. Она прекрасно прикроетъ мое убожество и наготу...

   - Брось ему! - сказала, гордо отворачиваясь, дама въ водѣ. - И пусть онъ убирается.

   - Хорошо, я уйду, - согласился студентъ, ловя простыню. - Но на прощанье спрошу васъ: за что вы меня гоните?

   - Вотъ новости! - всплеснула руками высокая. - Да какъ же васъ не гнать? Мы тутъ въ купальныхъ костюмахъ, a вы на насъ глаза пялите... Убирайтесь!

   - А? Что? Сейчасъ, сейчасъ... Но мнѣ одно странно... Если бы вы служили въ театрѣ и пѣли бы когда-нибудь парт³ю какого-нибудь пажа - вы показались бы въ трико?.. и не передъ однимъ скромнымъ, близорукимъ студентомъ, a передъ тысячной толпой!.. Почему же теперь y васъ появился какой-то ложный ненормальный стыдъ?

   - То театръ, - возразила Лиза. - A то - купальня!

   - Виноватъ, - вѣжливо улыбнулся студентъ, садясь на выдавш³йся изъ воды столбъ и кутаясь въ простыню. - Но гдѣ-же разница по существу? Вѣдь фактъ остается фактомъ!

   - Какой фактъ? - недоумѣвающе спросила Лиза.

   - Тотъ, о которомъ вы говорили.

   Ни о какомъ фактѣ Лиза не говорила. Но спокойный уравновѣшенный тонъ студента такъ озадачилъ ее, что она только и нашлась сказать:

   - Не забывайте, - мы замужн³я дамы, a вы - незнакомый намъ человѣкъ!

   - Представьте себѣ, господа, - началъ студентъ и какъ-то незамѣтно примостился на ступенькахъ лѣстницы немного ниже Лизы. - Представьте, что вы бы не встрѣтились съ вашими мужьями въ свое время, a встрѣтились со мной. Вышли бы за меня замужъ - и что же! Я имѣлъ-бы на васъ всѣ права... Вы бы ни капельки не стѣснялись меня. Такъ что - стоитъ ли простую случайность возводить въ принципъ?

   - Въ какой тамъ еще принципъ? - ворчливо отозвалась красивая дама y веревки.

   - Въ тотъ, на которомъ вы настаиваете...

   - Не понимаю, о чемъ вы говорите... Одному только удивляюсь: какъ вы могли рѣшиться, не боясь послѣдств³й, явиться сюда?

   - Сударыни! Въ сущности говоря - какая разница, если я сейчасъ, въ пяти шагахъ отъ васъ или если бы я былъ въ своей купальнѣ въ сорока шагахъ? Васъ смущаютъ эти жалк³е тридцать пять шаговъ, но, вѣдь, по существу, что измѣнилось въ нашемъ м³рѣ оттого, что мы сейчасъ мирно бесѣдуемъ?.. Если бы мы были въ платьяхъ, такъ - очень возможно, - сидѣли бы еще ближе другъ къ другу гдѣ-нибудь въ концертѣ... Значитъ, по вашему, все дѣло въ платьяхъ? Въ этой жалкой условности, сшитой изъ груды разноцвѣтныхъ тряпокъ - руками жалкой, глупой портнихи, иногда даже испорченной до мозга костей или больной изнурительной болѣзнью.

   - Какой вы странный... Сидитъ, разговариваетъ. Но, представьте, ваше присутств³е просто очень намъ непр³ятно!

   - Боже мой! Бѣдные мы люди... Мы съ головой сидимъ въ цѣломъ морѣ условностей. Вы оскорбляете и гоните меня только потому, что я мужчина... A если бы сейчасъ явилась купаться сюда какая-нибудь жирная, отвратительная, вульгарная торговка - вы бы не заявили ни одного слова протеста... Почему? Потому только, что она женщина? Чѣмъ она лучше меня - необразованная, тупая женщина?

   - Гм... Но она, все же, женщина...

   - A что такое - женщина, мужчина?.. Чистая случайность, если вдуматься въ это! Такъ неужели же за эту случайность я долженъ быть ниже всякой торговки?.. Обидно! Какая-то вѣковая несправедливость...

   - Но вы забываете о женской стыдливости! - сказала Лиза, подбирая голыя ноги подъ ступеньки и обнимая руками колѣни.

   - Женская стыдливость? Стыдиться можно нехорошаго: воровства, уб³йства... Некрасивая женщина можетъ стыдиться своихъ недостатковъ - худыхъ ногъ, впалой груди (дама y веревки выпрямилась и инстинктивно погладила свою развитую, пышную грудь), a чего же стыдиться красивой женщинѣ? Богъ создалъ ее, надѣлилъ ее совершенствами, и если она скрываетъ ихъ - она обижаетъ этимъ Создателя, Творца всего сущаго, мудраго, вѣчнаго...

   Въ словахъ студента было что-то убаюкивающее, умиротворяющее. Онъ взялъ руку Лизы лежавшую на ея колѣнѣ, и почтительно цѣлуя, сказалъ:

   - Что можетъ быть прекраснѣе этой руки, этого совершеннаго создан³я природы...

   - Ай, - жалобно протянула Лиза. - Оля, онъ цѣлуетъ мою руку... Ой! Смотри-ка, онъ уже сидитъ около меня... Уходите отсюда!!

   - Сейчасъ уйду, - пообѣщалъ студентъ. - С³ю минуточку... Только мнѣ очень тяжело и обидно (голосъ его, дѣйствительно задрожалъ подавленной слезой) - почему на вечерѣ любой дуракъ, шуллеръ и негодяй можетъ поцѣловать вашу руку, a мнѣ, тихому, застѣнчивому человѣку...

   Оля хлопнула рукой по водѣ и расхохоталась.

   - Застѣнчивый... Хорош³й застѣнчивый. Приплылъ къ незнакомымъ дамамъ, усѣлся на ступенькахъ, забралъ простыню... Сидитъ... Убирайтесь отсюда! Не смѣйте на меня смотрѣть!

   - A что такое взглядъ? - задумчиво сказалъ студентъ. - Въ сущности, это предразсудокъ... Да вотъ я, - сдѣлайте одолжен³е, смотрите на меня сколько угодно...

   - Очень нужно! - сказала Лиза и бросила косой взглядъ на голыя руки студента.

   - Га-амовъ! - донесся издали тоскующ³й голосъ. - Скоро ты?

   - Ахъ, я и забылъ, - спохватился Гамовъ. - Меня тутъ товарищъ дожидается... Заболтался я съ вами. А, впрочемъ... Игнат³й! Плыви сюда!!

   - Вы съ ума сошли?! - возмутилась Лиза, - кого вы тамъ еще зовете?

   - Это мой другъ - мухи не обидитъ! Вы его, пожалуйста, пр³ободрите. Онъ въ малознакомомъ обществѣ теряется. Поручаю вашему такту и заботливости...

   Вынырнула голова бухгалтера Безобручина.

   - Въ... въ сущности, mesdames, - робко пролепеталъ онъ, умоляюще смотря на женщинъ, - это предразсудокъ. Въ оперѣ же вы пѣли бы...

   - Иди ужъ, - усмѣхнулся снисходительно студентъ. - Садись! Вотъ тебѣ еще есть, что-то, вродѣ полотенца. Закутайся...

   - Какое безобраз³е! - охнула Оля. - Мое полотенце! Воображаю, что скажутъ наши мужья, когда вернутся изъ города и узнаютъ...

   - Они не узнаютъ, - успокоилъ ее Гамовъ. - Мы имъ не скажемъ. Вотъ это, господа, Игнат³й Безобручинъ, промышленникъ и торговый гость. Очень хорошо поетъ - прямо заглядѣнье. Если бы вы настаивали на посѣщен³и васъ нами (о, пара стакановъ чаю - не больше), онъ бы спѣлъ вамъ что угодно. П³анино есть?

   - Однако, - сказала Лиза, качая головой, - вы довольно недвусмысленно навязываетесь на приглашен³е...

   Дрожащ³й бухгалтеръ спряталъ вылѣзшую изъ полотенца руку и, стуча зубами, заявилъ:

   - Въ сущности, что такое приглашен³е?.. Предразсудокъ!.. Если вдуматься хоро... шенько.

   - Такъ, - кивнулъ головой студентъ, - такъ и нужно, Игнат³й. Уразумѣлъ?

   Онъ поцѣловалъ еще разъ Лизину руку и почтительно сказалъ:

   - Merci за приглашен³е. Пока до свидан³я. Одѣвайтесь. Мы подождемъ васъ y выхода...

  

  

   На красную дачу возвращались вчетверомъ... Студентъ, ведя подъ руку усмѣхающуюся, разрумяненную блондинку Олю, горячо говорилъ ей:

   - Да если бы даже я поцѣловалъ когда-нибудь васъ - что здѣсь, въ сущности, такого? Если хорошенько вдуматься...

   - Въ сущности, это предразсудокъ, - поддержалъ его бухгалтеръ, влача на плечѣ мокрую простыню и полотенце...- Если, конечно, вдуматься!

   - Конечно, если вдуматься... - разсѣянно подтвердила Лиза и взяла его подъ руку.