Жанлис Мадлен Фелисите - Меланхолия и воображение

   Въ осенн³й вечеръ, Нельсонъ, молодой и прекрасной, сидѣлъ одинъ передъ каминомъ, облокотясь на столъ въ глубокой задумчивости, и держалъ въ рукѣ письмо друга своего, Вильгельма.... Сей другъ писалъ къ нему слѣдующее:

   "Какъ часто люди несправедливо жалуются на судьбу! Я былъ въ отчаян³и, когда мнѣ надлежало разстаться съ Берлиномъ, и писалъ къ тебѣ, любезной Нельсонъ, что ты одинъ, съ своею вѣчною меланхол³ею и романическимъ воображен³емъ, могъ бы безъ ужаса жить въ дикихъ окрестностяхъ Вармбруна, подъ тѣн³ю горы Кинаста. Я ѣхалъ въ Шлез³ю какъ въ ссылку, безпрестанно жалѣя о пр³ятной столицѣ и любезныхъ ея обществахъ. Уединен³е, сельская жизнь, красоты Природы, живописные ландшафты нравились мнѣ только въ хорошихъ описан³яхъ... Не удивишься-ли, когда скажу тебѣ, что свѣтъ и всѣ его блестящ³я веселья нынѣ забыты мною; что днемъ и ночью брожу по лѣсамъ, сижу на развалинахъ стараго замка и не чувствую, какъ летитъ время?... Эта новость предувѣдомляетъ тебя о другой, не менѣе чудной: я влюбленъ безъ памяти, первый разъ въ жизни моей и навѣки!

  

   Одно мгновен³е Героя побѣдило:

  

   "И въ самомъ дѣлѣ одно мгновен³е одинъ взоръ души Ангельской, кроткой и нѣжной, воспалили мое сердце... Но как³е глаза, лицо, красота и любезность:... Эльмина!.... Не правда ли, другъ мой, что одно это имя заключаетъ въ себѣ какую-то неизъяснимую прелесть? Можно ли произнести его безъ чувства?... Но ты желаешь знать подробности: ахъ! какъ мило говорить объ нихъ!... И, такъ слушай.

   "На другой день по моемъ пр³ѣздѣ въ Варнбрунъ я отъ скуки захотѣлъ видѣть славную гору Кинастъ, которая составляетъ часть большой цѣпи горъ, называемыхъ Гигантскими (Riefengebürge). На ея вершинѣ открылся мнѣ великолѣпный видъ.... Я съ любопытствомъ разсматривалъ тамъ живописныя развалины огромнаго замка, построеннаго, какъ говорятъ, въ 15 вѣкѣ Герцогомъ Болькономъ храбрымъ. Нынѣ Природа тамъ снова утвердила свое владычество, и слѣды человѣческ³е почти изгладились. Больш³я, густыя дерева, по крайней мѣрѣ современники разрушеннаго замка, стоятъ среди лежащихъ на землѣ колоннъ; всѣ тропинки заросли мохомъ и терновникомъ. Тутъ былъ нѣкогда блестящ³й Дворъ; тутъ Государь, славный въ свое время, радовался безсмерт³емъ своего имени, нынѣ совершенно забытаго!... Остались еще нѣкоторые своды, часовня, башня, темница. Я ходилъ одинъ среди развалинъ, философствуя самъ съ собою о Дворѣ Герцога Болькона - и вдругъ женск³й, нѣжный, меланхолическ³й голосъ отозвался въ моемъ сердцѣ... Любезная невидимка пѣла романсъ уединенной Кольмы... Ты знаешь эту Поэму Осс³анову.... Я слушалъ съ восторгомъ. Ничто такъ живо не представляетъ воображен³ю милаго лица, какъ пр³ятный, трогательный голосъ. Въ нетерпѣн³и видѣть любезную пѣвицу спѣшу къ ней - и вдругъ стою неподвижно какъ мраморъ: вижу Эльмину!... Она сидѣла на развалинахъ аркады подлѣ своей матери... Описывать-ли ее? Конечно; но не теперь, а со временемъ: отнынѣ могу писать къ тебѣ объ одной Эльминѣ; ничто другое не занимаетъ меня... На сей разъ буду говорить только объ ея глазахъ... Одинъ человѣкъ на землѣ можетъ быть щастливъ ихъ взоромъ: горе всѣмъ другимъ! Природа въ глазахъ Эльмины трогательнымъ образомъ соединила все чему Небо велитъ намъ удивляться съ любов³ю, вѣрить, повиноваться. Атеистъ, смотря на нихъ, перемѣнялъ бы образъ мыслей своихъ; онъ увидѣлъ бы: душу, оживленную огнемъ небеснымъ; увидѣлъ-бы добродѣтель, я не могъ бы не обожать ея святаго образа. Больш³е темно-голубые глаза Эльмины, сквозь черныя длинныя ресницы, с³яютъ умомъ и кротост³ю. Тишина невинности умѣряетъ, такъ сказать, пылкую и глубокую чувствительность въ ея взорахъ, страсть не могла бы украсить ихъ - нѣтъ, она ослабила бы выражен³е этой Ангельской непорочности. Никогда, никогда не осмѣлюсь желать, чтобы Эльмина одно со мною чувствовала; хочу единственно обожать ее и посвятить ей всѣ минуты жизни моей. Эльминѣ семнадцать лѣтъ; она составляетъ единственное утѣшен³е родителей, довольно богатыхъ, и свободна въ выборѣ супруга. Однакожь думаю, что щастливецъ долженъ сперва угодить матери: дочь безъ ея воли не отдастъ никому своего милаго сердца. Къ нещаст³ю, вѣтреность моя извѣстна; знаютъ, что я былъ игрокъ... Мать Эльмины имѣетъ право быть строгою; она молчалива, важна, чувствительна и принимаетъ меня холодно; впрочемъ здѣшн³е совмѣстники мнѣ совсѣмъ не страшны. Я увѣренъ, что сердце Эльмины свободно, оно въ невинности своей любитъ только однихъ родителей, а мать до чрезвычайности... Прости, мой другъ. Teперь уже не боюсь твоей строгой Морали: я въ шесть недѣль удивительнымъ образомъ сталъ благоразуменъ во всемъ - кромѣ любви."

   Это письмо сдѣлало сильное впечатлѣн³е въ воображен³и и сердцѣ Нельсона. "Какъ щастливъ Вильгельмъ!" думалъ сей молодой человѣкъ: "онъ нашелъ предметъ достойный страсти, и знаетъ теперь, для чего живетъ въ свѣтѣ!"... Нельсонъ, сынъ Англ³йскаго купца, родился въ Дрезденѣ; въ угожден³е отцу женился на богатой Нѣмкѣ, добродушной и хорошо воспитанной, но холодной до крайности. Генр³ета была одна изъ тѣхъ красавицъ, которыхъ любятъ хвалить женщины и старики: имѣла всю свѣжесть молодости и правильныя черты лица, но безъ всякой пр³ятности, такъ, что самая завистливая, самая непрелестная кокетка не могла бы ее бояться. Нельсонъ, пылкой и чувствительной, находилъ въ ней вѣрную жену, хорошую хозяйку, но сердце его оставалось безъ подруги. утѣшаясь единственно своею нѣжност³ю къ Корал³и, милой дочери, онъ даже и съ сей стороны былъ недоволенъ Генр³етою, которая занималась болѣе домашнею эконом³ею, нежели воспитан³емъ дочери, и думала, что цѣломудр³е и бережливость составляютъ единственную должность супруги и матери. С³е мнѣн³е есть общее въ Нѣмецкой землѣ; и хотя Госпожа Нельсонъ безъ сомнѣн³я имѣла слишкомъ ограниченное понят³е о трогательныхъ и милыхъ обязанностяхъ супружества, однакожъ она могла бы еще быть образцомъ для молодыхъ женъ во Франц³и.

   Нельсонъ въ другой разъ читаетъ то мѣсто Вильгельтова письма, гдѣ онъ говоритъ: Эльмина... не правда ли, что одно это имя заключаетъ въ себѣ какую-то неизъяснимую прелесть?.. Глаза его устремляются на с³е опасное имя... Наконецъ онъ произноситъ его въ слухъ, въ самомъ дѣлѣ чувствуетъ въ сердцѣ какое-то необыкновенное движен³е. Ему кажется, что Эльмина должна быть Ангеломъ, плѣнивъ человѣка вѣтренаго, и совсѣмъ не романическаго. - Въ тотъ же вечеръ Нельсонъ отвѣчалъ Вильгелъму, и говоря въ письмѣ своемъ только объ Эльминѣ, просилъ его сообщить ему слова и музыку романса Кольмы; онъ любилъ Осс³ана, и ложась спать, съ великимъ удовольств³емъ прочиталъ въ немъ с³ю трогательную Поэму. Мудрено ли, что воображен³е его и во снѣ занималось тѣмъ же, чѣмъ наяву? Едва закрывъ глаза, онъ увидѣлъ молодую женщину въ длинномъ флеровомъ покрывалѣ, сквозь которое можно было замѣтить только одинъ прелестный стихъ ея. Сердце его волнуется и говоритъ ему: это Эльмина! Но въ то же мгновен³е с³я таинственная незнакомка удаляется, дѣлая знакъ рукою, чтобы онъ не ходилъ за нею. Молодой человѣкъ не повинуется и слѣдитъ за Эльминою, которая вступаетъ въ густую тьму и скрывается. Нельсонъ кличетъ ее, но, вмѣсто отвѣта, слышитъ одно ея стенан³е. Холодный потъ льется градомъ съ лица его: онъ проснулся - и с³я мечта, украшаемая именемъ Эльмины, съ того времени сдѣлалась для него предметомъ опасной задумчивости.

   Недѣль черезъ шесть Вильгельмъ написалъ къ нему, что Эльминина мать послала въ Дрезденъ къ славной Ангеликѣ Кауфманъ портретъ своей дочери, очень сходный, желая, чтобы Кауфманъ списала съ него хорошую коп³ю. Нельсонъ, чрезмѣрно желая видѣть лицо, представляемое ему воображен³емъ всегда подъ флеромъ, спѣшилъ къ Ангеликѣ, которая была съ нимъ знакома и съ удовольств³емъ показала Эльмининъ портретъ. Нельсонъ устремилъ на него глаза, и нѣсколько минутъ безмолвствовалъ. Кауфманъ говорила, что ей никогда не случалось видѣть такого прекраснаго, выразительнаго лица, и что она хочетъ изобразить Эльмину въ видѣ Меланхол³и. Нельсонъ не отвѣчалъ ни слова; не мыслилъ, a только чувствовалъ; изумленный, тронутый, удивлялся красотѣ въ молчан³и.

   Нѣсколько разъ онъ былъ у Ангелики; смотрѣлъ, какъ она писала картину Эльмины, и сидѣлъ неподвижно часа по три; возвращался домой и пѣлъ, играя на фортеп³ано, романсъ Кольмы. Когда портретъ и картину отослали въ Шлез³ю, Нельсонъ огорчился душевно: ему казалось, что онъ разстался съ милымъ другомъ; самъ удивлялся страннымъ чувствамъ своимъ, но единственно для того, чтобы заниматься ими еще болѣе: они плѣняли его романическое воображен³е и казались ему одною любезною мечтою, ни мало не опасною и не порочною. "Еще не слыхавъ объ Эльминѣ, думалъ Нельсонъ, я былъ увѣренъ, что въ свѣтѣ есть женщина прекрасная, чувствительная, невинная, которую сердце мое полюбило бы страстно, естьли бы случай свелъ меня съ нею: теперь знаю, что эта милая незнакомка называется Эльминою, знаю черты лица ея и мѣсто, гдѣ она живетъ. Въ состоян³и моемъ нѣтъ въ самомъ дѣлѣ ни малѣйшей перемѣны: безъ всякой надежды хочу питать въ сердцѣ - не любовь, которая не можетъ родиться безъ личнаго знакомства, но всегдашнюю грусть и сожалѣн³е. Женившись, я боялся встрѣтиться съ тою, которой искать мнѣ уже не дозволено, но къ которой тайно стремился душею: теперь мечтательное воображен³е мое остановилось на дѣйствительномъ предметѣ, и я безъ трепета могу смотрѣть на прекрасную женщину, видя ее въ первый разъ. Между горами Шлез³и будутъ отнынѣ носиться мысли мои, безъ ясной цѣли, но постоянно.

   Нельсонъ окружилъ себя всѣмъ, что могло питать романическую склонность его, столь противную разсудку: украсилъ кабинетъ свой видами; Вармбрунскихъ окрестностей и прекраснаго городка Гиршберга; велѣлъ написать на горѣ Кинастѣ молодую женщину, сидящую на развалинахъ: она видна была только въ перспективѣ, но совершенная Греческая профиль изображала для него Эльмину. Среди ландшафтовъ онъ поставилъ, въ большихъ золотыхъ рамахъ, образъ Меланхол³, закрытой флеромъ и сидящей на крутомъ берегу моря; она прижимала ко груди своей раненную горлицу; у ногъ ея лежалъ изломанный якорь. Въ семъ кабинетѣ онъ сиживалъ по нѣскольку часовъ въ день, и всякой разъ съ явнымъ замѣшательствомъ распечатывалъ Вильгельмовы письма. Другъ увѣдомилъ его, что онъ хочетъ открыться Гocпожѣ Б*, Эльмининой матери, въ чувствахъ своихъ. Нельсонъ безпокоился, съ живѣйшимъ нетерпѣн³емъ ожидая слѣдств³й, и недѣли черезъ двѣ узналъ, что Госпожа Б* рѣшительно отказала Вильгельму. Это извѣст³е обрадовало его... Нельсонъ былъ недоволенъ собою, и видѣлъ, что самыя тайныя чувства, противныя разсудку и морали, имѣютъ вредное вл³ян³е на сердце. Послѣ того онъ нѣсколько мѣсяцевъ не получалъ писемъ отъ своего друга. Наконецъ Вильгельмъ увѣдомилъ его, что онъ былъ нездоровъ; что мать Эльмины умерла, но что судьба его не перемѣнилась, что Эльмина, горестная, неутѣшная, считаетъ преступлен³емъ вытти за такого человѣка, который не нравился ея родительницѣ; что ему, лишенному всей надежды, разсудокъ совѣтуетъ удалиться, и что онъ выѣдетъ изъ Шлез³и, какъ скоро найдетъ купца для своего помѣстья.... Въ с³е время Нельсонъ имѣлъ нещаст³е потерять отца, и глубокая, душевная печаль усилила въ немъ всѣ друг³я чувства. Въ горести онъ хотѣлъ утѣшить себя по крайней мѣрѣ совершенною независимост³ю: оставилъ торговлю, и не думалъ о томъ, что въ двадцать семь лѣтъ не дозволено человѣку ни отдыхать, ни быть празднымъ. Ничто не удерживало его въ Дрезденѣ: Нельсонъ объявилъ своимъ знакомымъ, что онъ желаетъ выѣхать изъ того мѣста, гдѣ все напоминаетъ ему горестную потерю. Тайныя мысль утверждала его въ семъ намѣрен³и: Нельсонъ скрывалъ ее съ великимъ старан³емъ отъ самого себя, чтобы не бороться съ нею. По смерти отца отъ уже не запирался въ кабинетѣ своемъ; не хотѣлъ думать объ Эльминѣ, и мыслилъ объ ней только нечаянно!... Можно не слушаться разсудка, но совѣсти обмануть не возможно.

   Вильгельмъ въ письмахъ своихъ безпрестанно жаловался на то, что земля его не продается. Вдругъ Нельсонъ пишетъ къ нему что онъ покупаетъ ее и краснѣется, читая отвѣтъ признательнаго Вильгельма, который считалъ его предложен³е дѣйств³емъ великодушной дружбы, и трогательнымъ образомъ изъявлялъ свою благодарность. Какъ молодой Англичанинъ ни увѣрялъ себя, что Саксон³я никогда ему не нравилась; что уединен³е и тишина всего лучше для его характера, и что дружба требуетъ отъ него сей услугѣ, важной для Вильгельмова спокойств³я: однакожь онъ чувствовалъ въ сердцѣ какое-то необыкновенное мучительное волнен³е, которое было темнымъ предвѣщан³емъ бѣдств³я. Угрызен³е совѣсти въ страстяхъ порочныхъ и кротхая надежда добродѣтели заставили насъ вѣрить предчувств³ямъ... Нельсонъ съ неизъяснимымъ внутреннимъ безпокойствомъ приготовлялся къ отъѣзду. Намѣрен³е его не удивило ни жены, ни знакомыхъ: дружба его съ Вильгельмомъ изъясняла покупку земли въ Шлез³и. Къ тому же онъ былъ нездоровъ, и Медики, совѣтующ³е обыкновенно ѣхать туда, куда больному хочется, увѣряли, что Вармбрунск³я воды сдѣлаютъ ему великую пользу. Холодная, равнодушная Генр³ета могла, и въ Шлез³и заниматься хозяйствомъ, и болѣе ничего не требовала. Нельсонъ поѣхалъ въ Маѣ мѣсяцѣ; онъ носилъ еще по отцѣ трауръ. Вильгельма уже не было въ Шлез³и; онъ навсегда выѣхалъ изъ отечества, съ намѣрен³емъ поселиться во Франц³и. Нельсонъ дорогою казался задумчивымъ, безпокойнымъ; ночью пр³ѣхалъ въ Варнбрунъ; спалъ очень мало, всталъ на разсвѣтѣ и спѣшилъ на гору Кинастъ; всходилъ на ея вершину съ тѣмъ сердечнымъ волнен³емъ, которое бываетъ слѣдств³емъ самыхъ нѣжнѣйшихъ воспоминан³й; искалъ разрушенной аркады - увидѣлъ ее и затрепеталъ: пламенное воображен³е представило ему трогательную Эльмину: онъ видѣлъ красоту ея, слышалъ голосъ и романсъ Кольмы.... Нѣсколько часовъ провелъ въ какомъ-то сладостномъ, меланхолическомъ забвен³и, и съ трудомъ могъ оставить с³е мѣсто, въ намѣрен³и приходить туда всякое утро. Возвратясь домой, Нельсонъ осматривалъ свое жилище и вездѣ находилъ знаки Вильгельмовой страсти къ Эльминѣ. Въ отдаленномъ углу сада почти на всѣхъ деревьяхъ было изображено имя ея. Маленькая прекрасная бесѣдка представляла храмъ Надежды. Это мѣсто плѣнило Нельсона. Онъ вздумалъ окружить его высокимъ палисадомъ, заклеилъ мхомъ имя Эльмины, и подо всякимъ деревомъ велѣлъ сдѣлать канапе.

   Господинъ Б*, Эльмининъ отецъ, жилъ зимою въ Гиршбергѣ, a лѣтомъ въ деревнѣ близь Вармбруна и славнаго водопада, окруженнаго скалами и лѣсомъ. Нельсонъ узналъ, что дочь его не перестаетъ оплакивать родительницу и живетъ въ совершенномъ уединен³и. Всѣ съ жаромъ хвалили ея красоту, умъ, таланты; но мущины жаловались на ея гордую холодность, a женщины находили безпрестанную печаль о матери притворствомъ: вездѣ и всегда обыкновенные люди такъ судятъ. Правда, что Эльмина нѣкоторымъ образомъ показывала, будто хочетъ славиться своею глубокою и нѣжною горест³ю: она всякое утро носила цвѣты на гробъ матеря. Так³е знаки печали бываютъ въ самомъ дѣлѣ подозрительны; но въ осьмнадцать лѣтъ романическ³я идеи кажутся особеннымъ вдохновен³емъ чувствительности. Къ тому же умирающая мать просила Эльмину смотрѣть всегда за цвѣтникомъ, гдѣ она любила читать съ нею книги: нѣжная дочь, исполняя волю ея, вздумала посвятить ей всѣ его цвѣты. Нельсонъ узналъ это обстоятельство отъ друга Эльмины, Гжи. Сульмеръ, которая жила въ сосѣдствѣ Господина Б*. Онъ пылалъ нетерпѣн³емъ встрѣтиться съ нею; но Эльмина не показывалась ни въобществахъ, ни на гуляньяхъ. "Хочу, думалъ онъ, только одинъ разъ увидѣть ее, чтобы впечатлѣть истинный образъ ея въ моемъ сердцѣ, и навѣки удалиться!"

   Въ одно утро Нельсонъ рѣшился итти ко гробу Госпожи Б*, и первые лучи солнца освѣтили передъ его глазами бѣлый мраморный обелискъ ея. Онъ приближается: съ трепетомъ, осторожно и тихо. Старой слуга сидитъ въ оградѣ, къ нему спиною, подлѣ деревяннаго креста. Обелискъ осѣненъ большимъ кипариснымъ деревомъ; но молодой человѣкъ видитъ черное платье и флеровое покрывало, развѣваемое вѣтромъ... Онъ идетъ, останавливается, едва можетъ дышать... Часъ, мѣсто, безмолв³е и сей невидимый предметъ, который уже столь давно занимаетъ его воображен³е и наконецъ отдѣляется отъ него только гробомъ, производятъ въ немъ страшное волнен³е... Горестное предчувств³е и религ³я соединяются съ разсудкомъ и съ голосомъ добродѣтели. Онъ ужасается, воображая, какое вл³ян³е на всю жизнь его могутъ имѣть с³и минуты... Дерзнетъ ли не уважить святилища смерти? Онъ еще только безразсуденъ, только ослѣпленъ мечтою; но шагъ далѣе, и мечта опасная обратится въ дѣйствительность, и страсть гибельная, безъ утѣшен³я и надежды, будетъ адомъ чувствительнаго сердца... "Нѣтъ, нѣтъ: думаетъ злощастный: не хочу подвергаться такой опасности; не хочу оскорбить того, что всею на землѣ святѣе: горести, невинности и добродѣтели. Жертвую любопытствомъ, и почтительную любовь мою къ Эльминѣ докажу тѣмъ, что буду убѣгать ее!".. Но онъ стоитъ еще неподвижно, и глаза его наполняются слезами которыя ослабляютъ въ немъ твердость души... Тутъ сильный порывъ вѣтра раздѣлилъ вѣтви кипариса; флеровое покрывало упало на землю.... Нельсонъ забываетъ все, летитъ къ обелиску, останавливается передъ Эльминою, трепещетъ и опирается объ дерево... Наконецъ они видятъ другъ друга - нещастные, образованные Природою для страстной любви взаимной, но разлучаемые судьбою.... Они оба смотрятъ и блѣднѣютъ.... Эльмина стояла на колѣняхъ y гроба, но, пораженная видомъ молодаго человѣка, не думала встать. Онъ казался для нее небеснымъ явлен³емъ, вышедшимъ какъ будто бы изъ гроба, съ симъ милымъ, кроткимъ, выразительнымъ лицомъ, и, подобно ей, въ одеждѣ печали. Она вообразила его Ген³емъ скорби и чувствительности: не хотѣла удалиться, и въ семъ трогательномъ, хотя и новомъ для нее предметѣ, находила что то знакомое, близкое сердцу; видѣла прекрасные глаза его, орошенные слезами; видѣла въ нихъ глубокую меланхол³ю, нѣжность, смятен³е души - однимъ словомъ, всѣ собственныя чувства свои; думала: "онъ также печаленъ, также плачетъ, и молодость его увядаетъ въ горѣ!" С³я мысль еще болѣе тронула ея чувствительность; она подняла глаза на небо, снова обратила ихъ на Нельсона, и нѣжнымъ взоромъ своимъ говорила ему: "мы оба нещастливы, и я сердечно о тебѣ жалѣю:"... Нельсонъ, будучи внѣ себя, проливаетъ слезы; крѣпко сжавъ руки, даетъ, кажется, вѣчную клятву... но въ ту же минуту вдругъ закрываетъ лицо свое и спѣшитъ удалиться... Нещастный: теперь уже поздно!... Онъ бѣжалъ, не зная куда, и такъ скоро, что не могъ ни разсуждать, ни думать; уже не плакалъ, не стеналъ, но сердце его терзалось... Наконецъ останавливается въ самомъ дикомъ мѣстѣ, среди голыхъ скалъ ужасной высоты. Глубок³я разсѣлины образуютъ тамъ множество пещеръ, ископанныхъ рукою Природы. Никогда трава не покрывала сей безплодной земли, гдѣ расли только изсохш³е кусты и блѣдный мохъ. Голые камни и темныя впадины гротовъ представляли изумленному взору яркое сл³ян³е лучей солнечныхъ съ густымъ мракомъ. Натура, кажется, приготовила с³е страшное уединен³е единственно для того, чтобы оно служило послѣднимъ убѣжищемъ для отчаянныхъ; кажется, что эхо сихъ пещеръ должно повторять одно стенан³е и крикъ ночныхъ птицъ.... Нельсонъ бросается на камень, съ ужасомъ обращаясь къ собственнымъ мыслямъ своимъ.... "И такъ, думаетъ онъ, вмѣсто горести темной и мечтательной, которая своею неосновательност³ю заставляла меня краснѣться, теперь имѣю дѣйствительную и вѣчную!" Душа моя, образованная для меланхол³и ожидала ее!.. она есть для меня наслажден³е!... Эльмина!... ахъ! какое слабое понят³е давали мнѣ объ ней всѣ описан³я и портретъ, воспаливш³й мое воображен³е! Можетъ ли кисть представить ея взоръ и выражен³е лица?.. Глаза Эльмины встрѣтились съ моими, говорили со мною, отвѣчали мнѣ; наши слезы текли вмѣстѣ, наши сердца соединялись на минуту въ своихъ нѣжныхъ чувствахъ.... Она блѣднѣла, трепетала... И мнѣ уже не видаться съ нею? жить въ свѣтѣ безъ надежды хотя еще одинъ разъ насладиться такимъ же восторгомъ блаженства?... Пораженный сею мысл³ю, Нельсонъ въ мучительномъ изступлен³и нѣсколько минутъ твердилъ одни слова: мнѣ уже не видаться съ нею!... Наконецъ, взглянувъ на окружающ³е его предметы, сказалъ: "это мѣсто отвѣчаетъ расположен³ю души моей; я буду здѣсь часто!.."

   Между тѣмъ, какъ Цельсонъ терзался сильнѣйшею страст³ю, Эльмина мыслила объ немъ съ новою для нее прелест³ю. Бѣдственная ошибка способствовала въ ней рожден³ю любви. Она нетерпѣливо хотѣла узнать, кто сей молодой человѣкъ, котораго имя было ей неизвѣстно, но сердце такъ знакомо! Въ тотъ же день Госпожа Сульмеръ, другъ ея начала говорить съ великою похвалою о молодомъ Англичанинѣ, пр³ѣхавшемъ къ водамъ для поправлен³я своего здоровья, разстроеннаго горест³ю о кончинѣ милой супруги. "Онъ носитъ еще трауръ?" спросила Эльмина съ любопытствомъ. Я всякой день вижу его въ черномъ кафтанѣ, отвѣчала Гж. Сульмеръ. - "Хорошъ ли онъ лицомъ?" - Какъ Ангелъ. Ты сама знаешь его. - "По чему же?" - Онъ сказывалъ, что видѣлъ тебя нынѣшн³й день по утру на кладбищѣ. - "Правда (отвѣчала Эльмина закраснѣвшись, будучи увѣрена, что сей иностранецъ есть Нельсонъ): какъ его фамил³я?" - Фриморъ..... Тутъ Эльмина, соединивъ для себя это имя съ Нельсоновымъ лицомъ, воспоминан³емъ утренней сцены, тайно обрадовалась, что такъ скоро могла удовлетворить своему любопытству. Сей иностранецъ, чувствительный и нещастный, занималъ ее во весь день, и мысль, что онъ любилъ страстно, еще болѣе плѣнила ее воображен³е. Мущины въ любви хотятъ новаго сердца: напротивъ того женщины скорѣе привязываются къ тѣмъ, которые уже доказали срою нѣжность; онѣ радуются опытомъ великой чувствительности и находятъ въ немъ для себя щастливую увѣренность, которая не нужна мущинамъ, и которой они не ищутъ. -

   Г. Фриморъ, гуляя поутру, дѣйствительно видѣлъ Эльмину на кладбищѣ за нѣсколько минутъ до Нельсонова прихода; но она не видала его.

   На другой день отдали Нельсону запечатанный пакетъ отъ Вильгельма. Онъ нашелъ въ немъ переплетенную книгу и слѣдующее письмо: "Повѣряю тебѣ, любезный другъ, залогъ важный для моего сердца.... Черезъ три мѣсяца по смерти Госпожи Б*, когда я могъ еще надѣяться быть щастливымъ, Госпожа Сульмеръ сказала мнѣ, что Эльмина пишетъ журналъ, единственно посвященный памяти родительницы {Лѣтъ за шесть передъ симъ я писала въ одномъ изъ моихъ сочинен³й, что Нѣмецк³я чувствительныя дамы каждой день записываютъ свои мысли: нынѣ y всякой молодой француженки есть записная книга. - Жанлисъ.}; что это yпражнен³е питаетъ ея горесть и еще болѣе разстроиваетъ здоровье. Я не видалъ уже Эльмины, но часто бывалъ y Господина Б*: однажды, въ маленькомъ кабинетѣ, подлѣ Эльмининой спальни, увидѣлъ журналъ ея, - тихонько взялъ его и въ ту же минуту ушелъ, НапрасноЭльмина искала книги своей: я не могъ рѣшиться возвратить ее, и, къ щастью, никому не пришло на мысль, чтобы она была унесена мною. Сей журналъ, которымъ Эльмина пять недѣль занималась, содержитъ въ себѣ сорокъ-двѣ страницы, исписанныя ея рукою: сорокъ-двѣ страницы любезныхъ, трогательныхъ мыслей, которыя излились изъ Эльминина сердца: Какое сокровище!... Не упрекай меня кражею: я жестоко за нее наказанъ; она увеличила любовь мою и въ то же время истребила надежду!... Выѣзжая изъ Вармбруна, не хочу взять съ собою этой книги: знаю наизусть ея содержимое и никогда его не забуду; но мнѣ мучительно видѣть Эльминину руку... Ввѣряю тебѣ сей трогательный памятникъ нѣжности. Возврати его Эльминѣ, но не прежде, какъ года черезъ два: теперь онъ возобновилъ бы печаль ея. - Нельсонъ! хочу, чтобы ты зналъ силу любви моей и горести: читай эту книгу!"

   Нельсонъ съ сердечнымъ трепетомъ развернулъ ее... На первой страницѣ Эльмина изобразила профиль своей матери, и написала внизу слѣдующее: "Ей было тридцать-шесть лѣтъ!... Мы никогда не разставались!.. и первая разлука должна быть вѣчною! мысль страшная!... Время только умножитъ горесть мою: не будетъ ли она мнѣ черезъ годъ еще нужнѣе? Чѣмъ долговременнѣе разлука съ милымъ, тѣмъ сильнѣе желан³е видѣть его.... Она была еще такъ молода! Я надѣялась, состарѣться въ глазахъ ея и съ нею провести безопасно бурныя лѣта молодости. Она отвѣчала мнѣ за будущее: я жила спокойно... Теперь все тревожитъ меня.... Поставленная на путь добродѣтели милою родительницею, желаю вѣчно итти имъ; но безъ вѣрнаго путеводителя всякой новой шагъ ужасаетъ... Нѣтъ, никогда не перемѣню состоян³я; одинъ ея выборъ могъ ручаться мнѣ за щаст³е. Легко обмануть сердце неопытное; a съ нею могла ли я бояться своей неосторожности?... Судьба всего лишила меня: неизъяснимыхъ пр³ятностей любви, милыхъ ея попечен³й и благоразумныхъ совѣтовъ. Для того, чтобы всегда быть щастливою и достойною такой матери, мнѣ надлежало только любить ее и вѣрить ей: теперь должно мнѣ пр³обрѣсти всѣ ея добродѣтели!.. Ахъ: надъ гробомъ милой я оплакиваю щаст³е, спокойств³е, a можетъ бытъ и доброе имя!.. Только поведен³емъ своимъ могу чтить ея память. Одна неосторожность запятнала бы славу мою, и тогда я лишилась бы права оплакивать ея кончину: она не могла бы пережить моего безчест³я! Эта мысль ужасна... Обратить въ ничто всѣ труды воспитан³я, всѣ мудрые совѣты нѣжнѣйшей матери и потерять доброе имя, ею мнѣ оставленное - нѣтъ, лучше умереть!... Признательность будетъ моею наставницею: она, она не велитъ мнѣ на себя полагаться!... Знаю обязанности дочери, и вѣрно исполню ихъ; въ уединен³и буду жить для моего родителя, и такимъ образомъ могу еще утвердить судьбу свою, которая сдѣлалась опасною и невѣрною!"

   Тутъ книга выпала изъ рукъ его. "Ангелъ добродѣтели! воскликнулъ Нельсонъ: мнѣ оставалось только знать внуренность души твоей, и теперь знаю!".. Слезы текли ручьями изъ глазъ его. Онъ снова взялъ книгу, читалъ, разсматривалъ почеркъ руки, вникалъ въ каждое слово, болѣе и болѣе плѣняясь умомъ и чувствительност³ю Эльмины.

   Черезъ двѣ недѣли послѣ того Господинъ Б * уѣхалъ, вмѣстѣ съ дочерью, на нѣсколько дней въ Гиршбергъ. Нельсонъ убѣгалъ Эльмины, но развѣдывалъ обо всемъ, что до нее касалось, и захотѣлъ, пользуясь отсутств³емъ ея, видѣть то мѣсто, гдѣ она жила. Садовникъ ввелъ его въ паркъ; тамъ увидѣлъ онъ цвѣтникъ и бесѣдку, окруженные желѣзною решеткою; садовникъ сказалъ ему, что они собственно принадлежатъ Эльминѣ, и что Госпожа Б* отмѣнно любила с³ю часть парка. Нельсонъ упросилъ его отпереть дверь; но не могъ безъ угрызен³я совѣсти войти въ это мѣсто, которое освящалось памят³ю милой родительницы, и куда Эльмина даже самыхъ друзей ево ихъ не вводила. Тамъ все представляло душѣ мысли нѣжныя и трогательныя. Ароматическ³й воздухъ, которымъ дышалъ Нельсонъ, казался ему благоухан³емъ невинности; а для сердца, волнуемаго порочною страст³ю, чувства и вдохновен³я добродѣтели бываютъ уже мучительны: первое наказан³е нашихъ заблужден³й есть то, что мы не можемъ тогда удивляться ей безъ упрековъ совѣсти.... Разсматривая все съ великимъ вниман³емъ и любопытствомъ, онъ замѣтилъ, что въ цвѣтникѣ не было ничего, кромѣ ясминовъ и резеды. Садовникъ сказалъ ему, что Госпожа Б* любила ихъ болѣе всѣхъ другихъ цвѣтовъ, и что Эльмина украшаетъ ими гробъ ея. "Здѣсь (продолжалъ онъ, вошедши съ Нельсономъ въ бесѣдку) здѣсь все осталось такъ, какъ было наканунѣ болѣзни Госпожи Б*: Эльмина не приказала ни до чего касаться. Вотъ книги, которыя она читала вслухъ матери. Вотъ кресла и пяльцы нашей покойной Госпожи; a шутъ, подъ чернымъ флеромъ, лежитъ работа ея, которой она не успѣла кончишь".... Нельсонъ, съ горест³ю поднявъ флеръ, увидѣлъ не дошитый. цвѣтокъ "Ахъ! рука еще молодой женщины (думалъ онъ) образовала половину этой розы; но вдругъ, оледенѣвъ, навѣки остановилась, и работа часовая не могла быть докончена.... A мы спокойно занимаемся великими планами для будущаго и располагаемъ отдаленнымъ временемъ!" Опустивъ черное покрывало на пяльцы, Нельсонъ пересмотрѣлъ книги, лежавш³я на столѣ: молитвенникъ, Йонговы Ночи, Гервеевы Размышлен³я. И такъ Эльмина бываетъ здѣсь часто? спросилъ онъ y садовника. - "Каждое утро, возвратясь съ кладбища, и въ самой тотъ часъ, въ которой прихаживала сюда съ матерью." - Знаютъ ли, что она дѣлаетъ? - "Знаютъ: Г. Б* и мы всѣ, боясь, чтобы Эльмина отъ слезъ и рыданья не упала въ обморокъ, нѣсколько разъ y дверей подслушивали и тихонько заглядывали въ окно. Она становятся на колѣни и молится, послѣ того садится на стулъ подлѣ большихъ, пустыхъ креселъ и читаетъ вслухъ, какъ бывало при матери." - - Тутъ Нельсонъ, тронутый до глубины сердца, спѣшилъ вытти изъ бесѣдки, сказавъ: "никто изъ смертныхъ не достоинъ входить въ это святилище добродѣтели." - Возвратясь домой, онъ призвалъ работниковъ и велѣлъ сдѣлать въ саду своемъ цвѣтникъ, подобный Эльминину; насѣялъ въ немъ ясминовъ и резеды; убралъ бесѣдку свою такъ же, и чтобы сходство было совершенно, то поставилъ въ ней пяльцы съ недошитою розою, закрытою чернымъ флеромъ. Не нужно сказывать, что въ с³ю часть сада, окруженную высокимъ заборомъ, никто не могъ входить, кромѣ хозяина; онъ запиралъ дверь и хранилъ y себя ключь. Генр³етта не была ни подозрительна, ни любопытна; сверхъ того издавна привыкнувъ къ Нельсоновымъ странностямъ, она даже и не замѣтила сей новой.

   Между тѣмъ Эльмина возвратилась изъ Гиршберга. Мнимый Фриморъ не выходилъ изъ ея мыслей. Она желала съ нимъ встрѣтиться; но сей молодой человѣкъ не былъ знакомъ съ Госпожею Сульмеръ и не любилъ общества Вошедши въ свою бесѣдку, Эльмина примѣтила, что флеръ на пяльцахъ немного измятъ, и что на темной матер³и видны слѣды пудры (которая ссыпалась съ Нельсоновыхъ волосовъ). Приступивъ къ садовнику, она заставила его наконецъ признаться, что онъ, по неотступной прозьбѣ, вводилъ туда молодаго, прекраснаго лицомъ иностранца, не хотѣвшаго сказать своего имени. Ему сдѣлали выговоръ, но легкой и не грубой, a послѣ разспрашивали его очень долго и съ великимъ любопытствомъ. Такое открыт³е было весьма важно для Эльмины. Она могла справедливо заключить, что иностранецъ имѣлъ къ ней особенное вниман³е, и что сердце его нѣкоторымъ образомъ отвѣтствуетъ ея сердцу. Считая сего любезнаго меланхолика Гм. Фриморомъ, Эльмина вообразила, что онъ, оплакивая супругу, упрекаетъ себя новою склонност³ю къ другой женщинѣ - можетъ быть, y него есть дѣти; можетъ быть, онъ поклялся не входить въ новое обязательство!...." С³я мысль нѣсколько тревожила Эльмину; но она думала: Фриморъ свободенъ! великое утѣшен³е для женщины, когда она почитаетъ себя любимою!

   Ввечеру Эльмина пошла гулять, уже не въ темный лѣсъ, не въ пустыню, но прямо на Вармбрунскую дорогу; она плакала уже не.такъ горько; не углублялась въ печальныя размышлен³я, a только пр³ятнымъ образомъ задумывалась. Вдругъ сердце ея затрепетало: на лѣвой сторонѣ дороги молодой человѣкъ, въ черномъ кафтанѣ, сходитъ съ лошади и цѣлуетъ прекрасную дѣвочку, которая играла на лугу. Это былъ Нельсонъ съ Корал³ею. Няня, Англичанка, сидѣла подъ деревомъ. Нельсонъ громко сказалъ ей по-Англ³йски, чтобы она шла съ Корал³ею домой; сѣлъ на лошадь и поѣхалъ шагомъ на встрѣчу къ Эльминѣ, въ глубокой задумчивости смотря въ землю; наконецъ взглянувъ, видитъ въ десяти шагахъ отъ себя Эльмину, и по невольному движен³ю останавливаетъ лошадь свою. Эльмина трепещетъ, блѣднѣетъ, не можетъ итти и готова упасть. Старикъ слуга, шедш³й за нею, испугался и бросился къ ней, закричавъ: "Боже мой! что съ вами дѣлается?"... Она закраснѣлась, оперлась на слугу, поклонилась Нельсону, прошла мимо его, и черезъ минуту оглянулась назадъ: молодой человѣкъ удалялся и прытко скакалъ по дорогѣ.... Эльмина, вздохнувъ, идетъ къ лугу, гдѣ Корал³я рвала цвѣты; увидѣвъ ее, она бѣжитъ къ ней на встрѣчу. Эльмина съ нѣжност³ю цѣлуетъ ее, и, сѣвъ на травѣ, беретъ къ себѣ на колѣни, чтобы лучше разсматривать ея прекрасное лицо, которое изображало всѣ черты Нельсонова. Любезной младенецъ ласкаетъ ее, говоритъ о цвѣтахъ, и вдругъ, начавъ играть ея волосами, проситъ ихъ для своего браслета. Эльмина ни мало не задумавшись, вынимаетъ изъ кармана ножницы, отрѣзываетъ у себя нѣсколько волосъ и съ улыбкою подаетъ Корал³и; но рука ея дрожитъ и сердце бьется... Въ с³ю минуту няня говоритъ, что имъ пора итти домой, и любезная малютка, прощаясь съ ласковою незнакомкою, твердитъ: приходите завтра; вы очень милы!

   Эльмина возвращалась домой въ глубокой задумчивости, которая однакожь не мѣшала ей смотрѣть, не ѣдетъ ли кто нибудь верхомъ по дорогѣ!... Вспомнивъ о Корал³и и волосахъ, ей данныхъ, она думаетъ: "Незнакомецъ убѣгаетъ меня: какая же неосторожность съ моей стороны: Ахъ! естьли бы матушка была жива, я не могла бы поступить такъ безразсудно!"..... Слезы покатились изъ глазъ ея. Она рѣшилась никогда уже не ходить на Вармбрунскую дорогу.

   Могъ ли Нельсонъ безъ сильнаго сердечнаго движен³я слышать, какъ Эльмина ласкала Корал³ю? Онъ взялъ ея прекрасные волосы, говоря, что велитъ сдѣлать изъ нихъ браслетъ для дочери, но между тѣмъ отнесъ ихъ въ свою любимую бесѣдку и положилъ за стекло. Взоры и замѣшательство Эльмины давали ему и прежде чувствовать, что онъ могъ бы надѣяться на взаимную любовь, естьли бы не былъ женатъ: даръ волосовъ, черезъ друг³я руки, еще болѣе утвердилъ его въ сей мысли, которая сперва произвела въ немъ живѣйшее удовольств³е, но обратилась въ ядъ для сердца, какъ скоро онъ вообразилъ слѣдств³я. Жестокое угрызен³е совѣсти разрушило всю прелесть нѣжныхъ мечтан³й его.

   На другой день Госпожа Сульферъ, другъ и сосѣдка Эльмины, пригласила къ себѣ Генр³ету; Нельсонъ остался дома, боясь приближиться къ той, отъ которой ему по закону чести и совѣсти надлежало удалиться.... Но ввечеру перемѣнилъ свои мысли, души, что Эльмиана при гостяхъ никогда не бываетъ у своего друга; и сверхъ того рѣшился днемъ гулять только въ саду. Успокоивъ себя такимъ великодушнымъ намѣрен³емъ, онъ сѣлъ на лошадь и пр³ѣхалъ къ Госпожѣ Сульмеръ въ самый ужинъ. Ея домъ отдѣлялся отъ Эльминина густою каштановою рощею, гдѣ большой ручей, падая съ высокой скалы, образовалъ чистой прудъ. На берегу его сдѣлано было дерновое канапе и называлось Эльмининымъ, ибо она всякой вечеръ, послѣ ужина, любила сидѣть на немъ подъ шумомъ каскада.

   Въ одиннадцатомъ часу всѣ гости Госпожи Сульмеръ разошлись по своимъ комнатамъ Нельсонъ остался на свободѣ. Ночь была тепла и прекрасна. Онъ вышелъ въ садъ; ходилъ по алеямъ въ великомъ волнен³и, и стремился душею къ каштановому лѣсу, думая; "естьли она тамъ, я могу спрятаться; не все ли одно быть здѣсь или ближе къ ней?"... С³я мысль рѣшила его. Онъ летѣлъ изъ саду въ лѣсъ; вошедши въ него, идетъ осторожно - останавливается и слышитъ только одинъ шумъ водопада; приближается къ нему и боится всякаго шороха, желая искренно, чтобы Эльмина не видала его: ибо въ противномъ случаѣ ему надлежало бы удалиться... Надобно подойти къ дерновому канапе: какъ дологъ кажется ему сей путь! Нельсонъ обходитъ вокругъ пруда, скрываясь въ тѣни; наконецъ видитъ цѣль свою, и бросается на траву въ усталости... Слушая съ великимъ вниман³емъ, увѣряется, что канапе пусто; встаетъ, подходитъ къ нему ближе и тихонько раздѣляетъ гибк³я вѣтьви сиренги, чтобы одни листья скрывали отъ него Эльмину... трогаетъ репетиц³ю часовъ своихъ: бьетъ одиннадцать, и Нельсонъ говоритъ со вздохомъ: "она не будетъ!"... Въ самую ту минуту кто-то идетъ.... Онъ стоитъ неподвижно и не смѣетъ дышать... Шорохъ приближается - и молодой человѣкъ съ восторгомъ слышитъ легк³й шумъ тафтянаго платья: это Эльмина... Она садится на канапе и говоритъ.... Нельсонъ въ первый разъ слышитъ милый голосъ ея.... "Лудвигъ! сказала Эльмина: сядь тамъ въ алеѣ, и черезъ часъ напомни мнѣ, что время иття домой." Слуга удалился. Нельсонъ, все еще неподвижный, прижавшись лицомъ къ листьямъ, хочетъ слышать Эльминины мысли.... Она вздыхаетъ, плачетъ, и слезы его также льются. Желая раздѣлять съ нею всѣ чувства, онъ воспоминаетъ потерю отца, и такимъ образомъ соединяетъ муку нещастной любви съ горест³ю сыновней нѣжности.... Уже совѣсть не терзаетъ его: будучи подлѣ Эльмины и Нельсонъ очарованъ прелест³ю невинности; сердце бьется тише; сладкое умилен³е мало по малу заступаетъ въ немъ мѣсто сильнаго волнен³я страсти; всѣ мысли его непорочны; не думая о будущемъ, онъ всею душею прилѣпляется къ сей минутѣ блаженства.... Ночь тиха. Натура безмолвствуетъ подъ таинственною завѣсою мрака. Одинъ шумъ водопада, столь благопр³ятный для милой задумчивости и кроткой меланхол³и, оживляетъ мертвое уединен³е.

   Нельсонъ съ того времени, какъ узналъ, что Эльмина любитъ ясмины и резеду, всякой день носилъ букетъ изъ сихъ цвѣтовъ: она почувствовала ихъ запахъ, черезъ нѣсколько минутъ кликнула Лудвига и велѣла ему посмотрѣть за деревьями, нѣтъ ли тамъ горшковъ съ цвѣтами (думая, что Госпожа Сульмеръ могла, нарочно для нее, поставить ихъ близь канапе)... Нельсонъ спѣшитъ уйти, оставивъ на травѣ букетъ свой. Эльмина, испуганная шумомъ деревьевъ и восклицан³емъ Лудвига, встаетъ, и борачивается къ водопаду и видитъ, при свѣтѣ луны, бѣгущаго Нельсона; тѣнь его, мелькая по гладкой поверхности тихаго пруда, скоро исчезаетъ. Слуга возвратясь говоритъ ей, что за деревомъ сидѣлъ человѣкъ, которой скрылся какъ молн³я и на бѣгу уронилъ букетъ ясминовъ. "Подай его!" отвѣчаетъ Эльмина дрожащимъ голосомъ; беретъ, и видитъ, что цвѣты орошены слезами. Она кладетъ ихъ подъ свою косынку, идетъ домой, бросается на кресла, и смотритъ на букетъ Нельсоновъ съ душевнымъ умилен³емъ; думая: "Слезы его, милыя и трогательныя, высохли на моемъ сердцѣ... Ахъ: цвѣты, посвящаемые мною горести и могилѣ, служатъ для меня первымъ залогомъ любви! ужасное предзнаменован³е!.. Онъ безъ сомнѣн³я любитъ меня, но упрекаетъ себя склонност³ю, которая сдѣлалась дозволенною отъ потери его, и которая сражается въ немъ съ печал³ю - такъ какъ и въ моемъ сердцѣ! Дерзну ли вдругъ отказаться отъ своего намѣрен³я? Можетъ быть, судьба противится исполнен³ю тайныхъ моихъ желан³й... Съ самаго начала жизни какая-то неизъяснимая меланхол³я готовила меня къ нещаст³ю; я предчувствовала его, еще не видя и не боясь никакихъ бѣдств³й!... Осмѣливаюсь, безъ нѣжной матери, выбрать предметъ для сердца, и тотъ, кого люблю, убѣгаетъ меня!... Нѣтъ, я не сотворена для щастья:.. Ахъ! безъ симпат³и горести любовь не побѣдила бы во мнѣ разсудка: Онъ плѣнилъ меня единственно образомъ печали"; страдалъ, плакалъ вмѣстѣ со мною, и сердца наши разумѣли другъ друга. По крайней мѣрѣ во всякомъ случаѣ, и въ самомъ ужасномъ, невинность любви моей будетъ ея утѣшен³емь!"

  

  

   (*) Здѣсь первыя двадцать страницъ переведены не Издателемъ, а однимъ молодымъ человѣкомъ, котораго пр³ятной слогъ со временемъ будетъ замѣченъ публикою.

  

   Между тѣмъ Нельсонъ, въ горестныхъ размышлен³яхъ у сидѣлъ подъ окномъ въ своей комнатѣ. Эльмина его видѣла, Эльмина, можетъ быть, замѣтила страсть его. "Боже мой! думалъ онъ: за чѣмъ я сюда пр³ѣхалъ? Мнѣ обольстить Эльмину! мнѣ быть губителемъ непорочности! Могъ ли я положить ея на чистоту своего сердца? Питая недозволенную склонность, оно уже виновно, и Богъ знаетъ, къ чему приведетъ это первое заблужден³е! Какъ можно имѣть довѣренность къ самому себѣ? Рѣшившись не казаться Эльминѣ, являюсь передъ нею со всѣмъ очарован³емъ, горестной чувствительности.... ищу другова случая съ нею встрѣтиться, бѣгаю по слѣдамъ ея; возмущаю тих³я удовольств³я Эльмининыхъ прогулокъ.... Ахъ! сколько слабостей влечетъ за собою одна, которой мы побѣдить не умѣли!"

   Блеснула заря; открылись прелестные виды. Нельсонъ сидѣлъ въ задумчивости - великолѣп³е Натуры не плѣняетъ растерзаннаго сердца. Кто мирно покоился въ объят³яхъ кроткаго сна, тотъ съ радост³ю видитъ свѣтлое утро; но глаза, помраченные слезами безнадежной страсти, отвращаются отъ него съ неудовольств³емъ.... Унылый Нельсонъ взглянулъ на обширную равнину, которая начинала озаряться, и мало по малу оживлялась. Скоро пришли на поле молодые крестьяне и крестьянки. Заиграла свирѣль, раздались звуки радости сердечной и непритворной. Горестное чувство, похожее на зависть, стѣснило душу Нельсона. Онъ встаетъ, чтобы затворить окно, и вдругъ, въ отдален³и, видитъ шпицъ мраморнаго обелиска на кладбищѣ. Въ это время Эльмина обыкновенно приходила съ цвѣтами ко гробу матери. Нельсонъ слѣдуетъ за нею въ воображен³и; дивится милой, плѣнительной красотѣ ея... видитъ, что она провела ночь безпокойно: взоры ея томны, румянецъ на щекахъ блѣднѣе. Эльмина приближается къ кладбищу, отворяетъ решетку, подходитъ медленно ко гробу, обнимаетъ мраморъ.... Нельсонъ, простирая къ обелиску руки, бросается на колѣна и восклицаетъ въ упоен³и страсти и горести: по крайней мѣрѣ могъ плакать съ тобою!

   Сильное волнен³е сердца истощило въ немъ силы. Лицо его такъ перемѣнилось, что всѣ удивились, когда онъ сошелъ внизъ къ завтраку. Нельсонъ жаловался на головную боль и молчалъ. Но вдругъ произнесли имя Господина Б*... Онъ началъ слушать и узналъ, что Господинъ Б* уѣхалъ съ своею дочерью въ Саганъ (городокъ въ тридцати миляхъ отъ Вармбруна). С³я неожидаемая новость поразила его. Онъ самъ хотѣлъ ѣхать въ Гиршбергъ на всю осень, чтобы не встрѣчаться съ Эльминою; но вдругъ, не приготовясь, съ нею разлучишься; не имѣть возможности видѣть ее; лишиться всей Надежды на случай - сколько огорчен³й!... Нельсонъ жалѣлъ даже и о томъ, что не могъ убѣгать Эльмины: для него пр³ятно было жертвовать ей своимъ наслажден³емъ.

   Онъ скоро отмѣнилъ ѣхать въ Гиршбергъ. Что бы заключили объ его отъѣздѣ? Какой найти предлогъ?... думалъ и не находилъ. Разумъ нашъ теряетъ всю силу свою, когда хотимъ доказать себѣ необходимость чего нибудь непр³ятнаго!

   Нельсбнъ проводилъ время Эльминина отсутств³я въ таинственной бесѣдкѣ своей; нѣсколько разъ въ день перечитывалъ ея записную книжку - думалъ объ одной Эльминѣ, о плѣнительномъ ея взорѣ, о звукѣ голоса, которой такъ сильно потрясъ его сердце; считалъ дни и минуты мучительной разлуки; наконецъ, заключивъ, что ей уже надобно быть въ дорогѣ, началъ опять находить пр³ятность въ своихъ прогулкахъ, и Вармбрунъ снова украсился въ глазахъ его.

   Эльмина возвратилась. Господинъ Б* остался въ Вармбрунѣ обѣдать у одного пр³ятеля, которой удержалъ его и ночевать. Послѣ стола онъ сѣлъ играть въ пикетъ съ своимъ хозяиномъ, которой совѣтовалъ Эльминѣ итти въ садъ Госпожи Нельсонъ, и посмотрѣть, какъ онъ въ три мѣсяца перемѣнился. Я не знакомъ съ Госпожею Нельсонъ, отвѣчала Эльмина. - "Ее теперь нѣтъ дома; она въ гостяхъ у нашего сосѣда." - Но впустятъ-ли меня въ садъ! - "Безъ сомнѣн³я; онъ отворенъ для всѣхъ. На примѣръ, Англичанинъ Фриморъ всякой день въ немъ бываетъ." - Фриморъ? - "Да; вы, я думаю, съ нимъ встрѣтитесь. Онъ недавно прошелъ мимо насъ и конечно въ садъ." - Эльмина закраснѣлась, замѣшалась, подумала; наконецъ рѣшилась я пошла.

   Она все еще почитала Фриморомъ Нельсона, и съ трепетомъ входитъ въ садъ, думая, что найдетъ въ немъ Англичанина. Ея замѣшательство увеличилось, когда она увидѣла, въ концѣ длинной алеи, прелестную малютку, дочь Нельсонову, которая тотчасъ подбѣжала къ ней и бросилась на руки. Эльмина приближилась къ забору цвѣтника, и вдругъ слышитъ крикъ, видитъ бѣгущихъ людей и пламя. Корал³я испугалась и скрылась. Эльмина сѣла на дерновое. канапе въ пятидесяти шахахъ отъ забора. Нельсонъ, желая имѣть во всякое время года резеду и ясмины, по