Вовчок Марко - Игрушечка

ажет что.

   Мне же словно какая-то надежда в душу вошла: попытаюсь, попрошусь у барыни! Все думаю и все никак время не выберу, не застану ее одну.

   Уж карета запряжена, а я еще ей ничего не сказала... уж одеваются... Тогда я не смотрела, кто был тут, стала ее просить, молить: "Оставьте меня! у меня жених есть любимый!" - "Ах, ах, Игрушечка! не стыдно ли тебе, и ты меня могла бы оставить? Ах, как же это можно! Боже мой! все нас покидают!" И заплакала... Повели ее под руки в карету, посадили... втолкнул и меня кто-то, и помчались мы... Еще раз увидала я Андрея... стоял он при дороге белый как полотно и поклонился... Мелькнуло лицо барина нового и глаза его холодные.

   Через два месяца пришло известие из Рогожина, что несчастье случилось... Шесть человек на поселение пошло... Андрей шестым...

   А мы вот переехали к барыниной тетеньке - поселились у нее, да и живем себе... Никого мне, ничего знакомого, только вот портрет барышни покойницы; кудрявенькая и веселенькая она на портрете: такая была она, когда меня Игрушечкой назвала. Далеко ж теперь Игрушечка переброшена, далеко...

   Барынина тетенька уж старая барышня, седая и скупая. Ходит она вся в черном и часто молебны служит, а платит она за них не деньгами - мукой, или овсом, или круп пошлет. Дом у ней большой, комнаты темные, и везде черные коврики суконные перед порогами. Кругом дома амбары, кладовые - везде тяжелые замки висят; сады - и те замкнуты. Девушки горничные все кружева плетут, барышня продает, и все говорят шепотом, тишина в доме, тишина, только барышнина собачонка заливается лаем звонким... Скучно моим господам у тетеньки; похудели и побледнели, у ней живучи, и словно полиняли... Приду я барыню раздевать ввечеру, а она мне жалобно: "Игрушечка! скажи хоть ты что-нибудь веселое!"

   Только они входят к тетеньке, - тетенька тотчас свои очки возьмет, протирает, наденет и глядит им в глаза и головой качает: "Ох, ох! весь вы мой домишко разнесете, размотаете, только я глаза закрою, все у вас прахом пойдет!" Охает и все одно им твердит. Они уверять ее почнут: "Да можно ли, да мы никогда", а она головой качает...

   Меня выучили кружева плесть... вот я кружева плету и век свой изживаю... Много время с той поры прошло, как я сюда приехала, много тоски, много скуки едкой пережито... Да ни к кому уж я сердечно не привязалась, ни к кому уж и не привяжусь... Только сердце забьется, только душа повлечет - видится мне впереди пустая степь безбрежная, дальняя дорога, да тоска жгучая, да слеза одинокая...

  

  

   Русско-украинская писательница Марко Вовчок (псевдоним Марии Александровны Вилинской-Маркович) родилась в 1834 г. в селе Екатерининском, Орловской губернии, в семье армейского офицера. С 1846 г. воспитывалась в харьковском пансионе. В 1848 г. переезжает в Орел, где вскоре сближается с выдающимися представителями местной интеллигенции (этнографом П. Якушкиным, славянофилом П. Киреевским, писателем Н. Лесковым, ссыльным членом кирилло-мефодиевского братства этнографом А. В. Марковичем и др.). Под влиянием этой среды знакомится с творчеством Шевченко, изучает устно-поэтическое народное творчество и крестьянский быт и становится активной поборницей отмены крепостного права. Начала писать на украинском языке в 1857 г., первые свои произведения посылала жившему тогда в Петербурге украинскому общественному деятелю и литератору П. Кулишу. В конце 1857 г. вышел сборник рассказов Марко Вовчка из украинского народного быта ("Народнi оповiдання"), в которых правдиво показан экономический и моральный гнет, налагавшийся на украинский народ условиями крепостнической действительности. Сборник встретил горячее сочувствие со стороны передовой русской и украинской общественности и выдержал два повторных издания (1861 и 1862 гг.). В 1859 г. "Народнi оповiдання" были переведены на русский язык И. С. Тургеневым. В предисловии к переводу Тургенев называл имя Марко Вовчка "дорогим... для всех его соотечественников" и отмечал "потребность сделать его таким же и для великорусской публики". В том же году М. Вовчок выпустила в свет второй сборник своих произведений на русском языке - "Рассказы из народного русского быта", также имевший большой успех. В "Современнике" разбору рассказов М. Вовчка была посвящена большая хвалебная статья Добролюбова, который писал: "Великие силы, таящиеся в народе, и разные способы их проявления под влиянием крепостного права - вот что мы видим в этих рассказах. Тон автора обрывисто-певучий, характер рассказа грустный и задумчивый, второстепенные подробности, полные чистой и свежей поэзии... все это осталось таково же, как и в прежних рассказах".

   Марко Вовчок была близка к кружку Чернышевского, Добролюбова и Некрасова, поддерживала дружеские связи с Тургеневым; живя за границей (1859-1867), общалась с русской революционной эмиграцией в Париже и Лондоне. Возвратившись в Россию, деятельно сотрудничала в журнале "Отечественные записки", печатая в нем повести и романы, посвященные изображению разночинной интеллигенции ("Живая душа", 1868, "Теплое гнездышко", 1873, "В глуши", 1876, и пр.). Лучшее произведение Марко Вовчка, написанное в это время, - "Записки причетника" - талантливая сатира на привилегированные слои провинциального духовенства.

   В 80-е гг. М. Вовчок издавала иллюстрированный журнал "Переводы лучших иностранных писателей". Здесь помещались ее переводы "Сказок Андерсена" и романов Ж. Верна. Затем М. Вовчок постепенно отходит от активного участия в литературной жизни.

   Умерла М. Вовчок в Нальчике, в 1907 году.

  

  

   Впервые опубликовано в журнале "Русский вестник", 1859, No 3. Печатается по изданию: "Рассказы из народного русского быта" Марка Вовчка. Изд. К. Солдатенкова и Н. Щепкина, М., 1859, которым пользовался Н. А. Добролюбов при работе над своей статьей "Черты для характеристики русского простонародья".