Толстой Алексей Николаевич - Золотой ключик, или приключения Буратино

   Карабас Барабас и Дуремар подкреплялись жареным поросеночком. Хозяин подливал вина в стаканы.

   Карабас Барабас, обсасывая поросячью ногу, сказал хозяину:

   - Дрянь у тебя вино, налей-ка мне вон из того кувшина! - И указал костью на кувшин, где сидел Буратино.

   - Синьор, этот кувшин пуст, - ответил хозяин.

   - Врешь, покажи.

   Тогда хозяин поднял кувшин и перевернул его. Буратино изо всей силы уперся локтями в бока кувшина, чтобы не вывалиться.

   - Там что-то чернеется, - прохрипел Карабас Барабас.

   - Там что-то белеется, - подтвердил Дуремар.

   - Синьоры, чирей мне на язык, прострел мне в поясницу - кувшин пуст!

   - В таком случае, ставь его на стол - мы будем кидать туда кости.

   Кувшин, где сидел Буратино, поставили между директором кукольного театра и продавцом лечебных пиявок. На голову Буратино посыпались обглоданные кости и корки.

   Карабас Барабас, выпив много вина, протянул к огню очага бороду, чтобы с нее капала налипшая смола.

   - Положу Буратино на ладонь, - хвастливо говорил он, - другой ладонью прихлопну, - мокрое место от него останется.

   - Негодяй вполне этого заслуживает, - подтверждал Дуремар, - но сначала к нему хорошо бы приставить пиявок, чтобы они высосали всю кровь...

   - Нет! - стучал кулаком Карабас Барабас. - Сначала я отниму у него золотой ключик...

   В разговор вмешался хозяин, - он уже знал про бегство деревянных человечков.

   - Синьор, вам нечего утомлять себя поисками. Сейчас я позову двух расторопных ребят, - покуда вы подкрепляетесь вином, они живо обыщут весь лес и притащат сюда Буратино.

   - Ладно. Посылай ребят, - сказал Карабас Барабас, подставляя к огню огромные подошвы. И так как он был уже пьян, то во всю глотку запел песню:

  

   Мой народец странный,

   Глупый, деревянный.

   Кукольный владыка,

   Вот кто я, поди-ка...

   Грозный Карабас,

   Славный Барабас...

   Куклы предо мною

   Стелются травою.

   Будь ты хоть красотка -

   У меня есть плетка,

   Плетка в семь хвостов,

   Плетка в семь хвостов.

   Погрожу лишь плеткой -

   Мой народец кроткий

   Песни распевает,

   Денежки сбирает

   В мой большой карман,

   В мой большой карман...

  

   Тогда Буратино завывающим голосом проговорил из глубины кувшина: - Открой тайну, несчастный, открой тайну!..

   Карабас Барабас от неожиданности громко щелкнул челюстями и выпучился на Дуремара.

   - Это ты?

   - Нет, это не я...

   - Кто же сказал, чтобы я открыл тайну?

   Дуремар был суеверен; кроме того, он тоже выпил много вина. Лицо у него посинело и сморщилось от страха, как гриб-сморчок. Глядя на него, и Карабас Барабас застучал зубами.

   - Открой тайну, - опять завыл таинственный голос из глубины кувшина, - иначе не сойдешь с этого стула, несчастный!

   Карабас Барабас попытался вскочить, но не мог даже, и приподняться.

   - Как-ка-какую та-та-тайну? - спросил он заикаясь.

   Голос ответил:

   - Тайну черепахи Тортилы.

   От ужаса Дуремар медленно полез под стол. У Карабаса Барабаса отвалилась челюсть.

   - Где находится дверь, где находится дверь? - будто ветер в трубе в осеннюю ночь, провыл голос...

   - Отвечу, отвечу, замолчи, замолчи! - прошептал Карабас Барабас. - Дверь - у старого Карло в каморке, за нарисованным очагом...

   Едва он произнес эти слова, со двора вошел хозяин.

   - Вот надежные ребята, за деньги они приведут к вам, синьор, хоть самого черта...

   И он указал на стоящих на пороге лису Алису и кота Базилио. Лиса почтительно сняла старую шляпу:

   - Синьор Карабас Барабас подарит нам на бедность десять золотых монет, и мы отдадим вам в руки негодяя Буратино, не сходя с этого места.

   Карабас Барабас залез под бороду в жилетный карман, вынул десять золотых.

   - Вот деньги, а где Буратино?

   Лиса несколько раз пересчитала монеты, вздохнула, отдавая половину коту, и указала лапой:

   - Он в этом кувшине, синьор, у вас под носом...

   Карабас Барабас схватил со стола кувшин и бешено швырнул его о каменный пол. Из осколков и кучи обглоданных костей выскочил Буратино. Пока все стояли, разинув рты, он, как стрела, кинулся из харчевни на двор - прямо к петуху, который гордо рассматривал то одним глазом, то другим дохлого червячка.

   - Это ты меня предал, старый котлетный фарш! - свирепо вытянув нос, сказал ему Буратино. - Ну, теперь лупи что есть духу...

   И он плотно вцепился в его генеральский хвост. Петух, ничего не понимая, растопырил крылья и пустился бежать на голенастых ногах. Буратино - в вихре - за ним, - под гору, через дорогу, по полю, к лесу.

   Карабас Барабас, Дуремар и хозяин харчевни опомнились наконец от удивления и выбежали вслед за Буратино. Но сколько они ни оглядывались, его нигде не было видно, только вдалеке по полю лупил что есть духу петух. Но так как всем было известно, что он дурак, то на этого петуха никто не обратил внимания.

  

   Глупый петух уморился, едва бежал, разинув клюв. Буратино отпустил наконец его помятый хвост.

   - Ступай, генерал, к своим курам...

   И один пошел туда, где сквозь листву ярко блестело Лебединое озеро.

   Вот и сосна на каменистом пригорке, вот и пещера. Вокруг разбросаны наломанные ветки. Трава примята следами колес.

   У Буратино отчаянно забилось сердце. Он соскочил с пригорка, заглянул под корявые корни...

   Пещера была пуста!!!

   Ни Мальвины, ни Пьеро, ни Артемона.

   Только валялись две тряпочки. Он их поднял, - это были оторванные рукава от рубашки Пьеро.

   Друзья кем-то похищены! Они погибли! Буратино упал ничком, - нос его глубоко воткнулся в землю.

   Он только теперь понял, как дороги ему друзья. Пусть Мальвина занимается воспитанием, пусть Пьеро хоть тысячу раз подряд читает стишки, - Буратино отдал бы даже золотой ключик, чтобы увидеть снова друзей.

   Около его головы бесшумно поднялся рыхлый бугорок земли, вылез бархатный крот с розовыми ладонями, пискляво чихнул три раза и сказал:

   - Я слеп, но я отлично слышу. Сюда подъезжала тележка, запряженная овцами. В ней сидел Лис, губернатор Города Дураков, и сыщики. Губернатор приказал:

   - Взять негодяев, которые поколотили моих лучших полицейских при исполнении обязанностей! Взять! Сыщики ответили:

   - Тяф!

   Бросились в пещеру, и там началась отчаянная возня. Твоих друзей связали, кинули в тележку вместе с узлами и уехали.

   Что за польза была лежать, завязив нос в земле! Буратино вскочил и побежал по следам колес. Обогнул озеро, вышел на поле с густой травой. Шел, шел... У него не было никакого плана в голове. Надо спасти товарищей, - вот и все. Дошел до обрыва, откуда позапрошлой ночью сорвался в лопухи. Внизу увидел грязный пруд, где жила черепаха Тортила. По дороге к пруду спускалась тележка; ее тащили две худые, как скелеты, овцы с ободранной шерстью.

   На козлах сидел жирный кот, с надутыми щеками, в золотых очках, - он служил при губернаторе тайным нашептывателем в ухо. Позади него - важный Лис, губернатор... На узлах лежали Мальвина, Пьеро и весь забинтованный Артемон, - всегда такой расчесанный хвост его волочился кисточкой по пыли.

   Позади тележки шли два сыщика - добермана-пинчера.

   Вдруг сыщики подняли собачьи морды и увидели на верху обрыва белый колпачок Буратино.

   Сильными прыжками пинчеры начали взбираться по крутому косогору. Но прежде чем они доскакали до верха, Буратино, - а ему уже никуда не скрыться, не убежать, - сложил руки над головой и - ласточкой - с самого крутого места кинулся вниз, в грязный пруд, затянутый зеленой ряской.

   Он описал в воздухе кривую и, конечно, угодил бы в пруд под защиту тетки Тортилы, если бы не сильный порыв ветра.

   Ветер подхватил легонького деревянного Буратино, закружил, завертел его "двойным штопором", швырнул в сторону, и он, падая, шлепнулся прямо в тележку, на голову губернатора Лиса.

   Жирный кот в золотых очках от неожиданности свалился с козел, и так как он был подлец и трус, то притворился, что упал в обморок.

   Губернатор Лис, тоже отчаянный трус, с визгом кинулся удирать по косогору и тут же залез в барсучью нору. Там ему пришлось не сладко: барсуки сурово расправляются с такими гостями.

   Овцы шарахнулись, тележка опрокинулась, Мальвина, Пьеро и Артемон вместе с узлами покатились в лопухи.

   Все это произошло так быстро, что вы, дорогие читатели, не успели бы сосчитать всех пальцев на руке.

   Доберманы-пинчеры огромными прыжками кинулись вниз с обрыва. Подскочив к опрокинутой тележке, увидели жирного кота в обмороке. Увидели в лопухах валяющихся деревянных человечков и забинтованного пуделя.

   Но нигде не было видно губернатора Лиса.

   Он исчез, - будто сквозь землю провалился тот, кого сыщики должны охранять, как зеницу ока.

   Первый сыщик, подняв морду, издал собачий вопль отчаяния.

   Второй сыщик сделал то же самое:

   - Ай, ай, ай, ай-у-у-у!..

   Они кинулись и обыскали весь косогор. Снова тоскливо взвыли, потому что им уже мерещились плетка и железная решетка.

   Униженно виляя задами, они побежали в Город Дураков, чтобы наврать в полицейском отделении, будто губернатор; был взят на небо живым, - так по дороге они придумали в свое оправданье. Буратино потихоньку ощупал себя, - ноги, руки были целы. Он пополз в лопухи и освободил от веревок Мальвину и Пьеро.

   Мальвина, не говоря ни слова, обхватила Буратино за шею, но поцеловать не могла - помешал его длинный нос.

   У Пьеро по локоть были оторваны рукава, белая пудра осыпалась со щек, и оказалось, что щеки у него обыкновенные - румяные, несмотря на его любовь к стихам.

   - Я здорово дрался, - грубым голосом сказал он. - Кабы мне не дали подножку - нипочем бы меня не взять.

   Мальвина подтвердила: - Он дрался, как лев.

   Она обхватила Пьеро за шею и поцеловала в обе щеки.

   - Довольно, довольно лизаться, - проворчал Буратино, - бежимте. Артемона потащим за хвост.

   Они ухватились все трое за хвост несчастной собаки и потащили ее по косогору наверх.

   - Пустите, я сам пойду, мне так унизительно, - стонал забинтованный пудель.

   - Нет, нет, ты слишком слаб.

   Но едва они взобрались до половины косогора, наверху показались Карабас Барабас и Дуремар. Лиса Алиса показывала лапой на беглецов, кот Базилио щетинил усы и отвратительно шипел.

   - Ха-ха-ха, вот так ловко! - захохотал Карабас Барабас. - Сам золотой ключик идет мне в руки!

   Буратино торопливо придумывал, как выпутаться из новой беды. Пьеро прижал к себе Мальвину, намереваясь дорого продать жизнь. На этот раз не было никакой надежды на спасение.

   Дуремар хихикал наверху косогора.

   - Больную собачку-пуделя, синьор Карабас Барабас, вы мне отдайте, я ее брошу в пруд пиявочкам, чтобы мои пиявочки разжирели...

   Толстому Карабасу Барабасу лень было спускаться вниз, он манил беглецов пальцем, похожим на сардельку:

   - Идите, идите ко мне, деточки...

   - Ни с места! - приказал Буратино. - Погибать - так весело! Пьеро, говори какие-нибудь свои самые гадкие стишки. Мальвина, хохочи во всю глотку...

   Мальвина, несмотря на некоторые недостатки, была хорошим товарищем. Она вытерла слезы и засмеялась очень обидно для тех, кто стоял на верху косогора.

   Пьеро сейчас же сочинил стихи и завыл неприятным голосом:

  

   Лису Алису жалко -

   Плачет по ней палка.

   Кот Базилио нищий -

   Вор, гнусный котище.

   Дуремар, наш дурачок, -

   Безобразнейший сморчок.

   Карабас ты Барабас,

   Не боимся очень вас...

  

   В то же время Буратино кривлялся и дразнился:

   - Эй ты, директор кукольного театра, старый пивной бочонок, жирный мешок, набитый глупостью, спустись, спустись к нам, - я тебе наплюю в драную бороду!

   В ответ Карабас Барабас страшно зарычал, Дуремар поднял тощие руки к небу.

   Лиса Алиса криво усмехнулась:

   - Разрешите свернуть шеи этим нахалам?

   Еще минута, и все было бы кончено... Вдруг со свистом примчались стрижи:

   - Здесь, здесь, здесь!..

   Над головой Карабаса Барабаса пролетела сорока, громко тараторя:

   - Скорее, скорее, скорее!..

   И на верху косогора появился старый папа Карло. Рукава у него были засучены, в руке - сучковатая палка, брови нахмурены...

   Он плечом толкнул Карабаса Барабаса, локтем - Дуремара, дубинкой вытянул по спине лису Алису, сапогом швырнул в сторону кота Базилио...

   После этого, нагнувшись и глядя с косогора вниз, где стояли деревянные человечки, сказал радостно:

   - Сын мой, Буратино, плутишка, ты жив и здоров, - иди же скорее ко мне!

  

   Неожиданное появление Карло, его дубинка и нахмуренные брови навели ужас на негодяев.

   Лиса Алиса уползла в густую траву и там дала стрекача, иногда лишь останавливаясь, чтобы поежиться после удара дубинкой. Кот Базилио, отлетев шагов на десять, шипел от злости, как проткнутая велосипедная шина.

   Дуремар подобрал полы зеленого пальто и полез с косогора вниз, повторяя:

   - Я ни при чем, я ни при чем...

   Но на крутом месте сорвался, покатился и с ужасным шумом и плеском шлепнулся в пруд.

   Карабас Барабас остался стоять, где стоял. Он только втянул всю голову до макушки в плечи; борода его висела, как пакля.

   Буратино, Пьеро и Мальвина взобрались наверх. Папа Карло брал их поодиночке на руки, грозил пальцем:

   - Вот я вас ужо, баловники!

   И клал за пазуху.

   Потом он спустился на несколько шагов с косогора и присел над несчастной собакой. Верный Артемон поднял морду и лизнул Карло в нос. Буратино тотчас высунулся из-за пазухи:

   - Папа Карло, мы без собаки домой не пойдем.

   - Э-хе-хе, - ответил Карло, - тяжеленько будет, ну да уж как-нибудь донесу вашего песика.

   Он взвалил Артемона на плечо и, отдуваясь от тяжелогогруза, полез наверх, где, все так же втянув голову, выпучив глаза, стоял Карабас Барабас. - Куклы мои... - проворчал он.

   Папа Карло ответил ему сурово:

   - Эх, ты! С кем на старости лет связался, - с известными всему свету жуликами, с Дуремаром, с котом, с лисой. Маленьких обижаете! Стыдно, доктор! И Карло пошел по дороге в город. Карабас Барабас со втянутой головой шел за ним следом. - Куклы мои, отдай!.. - Нипочем не отдавай! - завопил Буратино, высовываясь из-за пазухи.

   Так шли, шли. Миновали харчевню "Трех пескарей", где, в дверях кланялся плешивый хозяин, показывая обеими руками на шипящие сковородки.

   Около дверей взад и вперед, взад и вперед расхаживал петух с выдранным хвостом и возмущенно рассказывал о хулиганском поступке Буратино. Куры сочувственно поддакивали:

   - Ах-ах, какой страх! Ух-ух, наш петух!..

   Карло поднялся на холм, откуда было видно море, кое-где покрытое матовыми полосками от веяния ветерка, у берега - старый городок песочного цвета под знойным солнцем и полотняная крыша кукольного театра.

   Карабас Барабас, стоя в трех шагах позади Карло, проворчал:

   - Я тебе дам за куклу сто золотых монет, продай.

   Буратино, Мальвина и Пьеро перестали дышать - ждали, что скажет Карло.

   Он ответил:

   - Нет! Если бы ты был добрым, хорошим директором театра, я бы тебе, так и быть, отдал маленьких человечков. А ты - хуже всякого крокодила. Не отдам и не продам, убирайся.

   Карло спустился с холма и, уже более не обращая внимания на Карабаса Барабаса, вошел в городок.

   Там на пустой площади неподвижно стоял полицейский.

   От жары и скуки у него повисли усы, веки слиплись, над треугольной шляпой кружились мухи.

   Карабас Барабас вдруг засунул бороду в карман, схватил Карло сзади за рубашку и заорал на всю площадь:

   - Держите вора, он украл у меня куклы!..

   Но полицейский, которому было жарко и скучно, даже и не пошевелился. Карабас Барабас подскочил к нему, требуя арестовать Карло.

   - А ты кто такой? - лениво спросил полицейский.

   - Я доктор кукольных наук, директор знаменитого театра, кавалер высших орденов, ближайший друг Тарабарского короля, синьор Карабас Барабас...

   - А ты не кричи на меня, - ответил полицейский.

   Покуда Карабас Барабас с ним препирался, папа Карло, торопливо стуча палкой по плитам мостовой, подошел к дому, где он жил. Отпер дверь в полутемную каморку под лестницей, снял с плеча Артемона, положил на койку, из-за пазухи вынул Буратино, Мальвину и Пьеро и посадил их рядышком на стол.

   Мальвина сейчас же сказала:

   - Папа Карло, прежде всего займитесь больной собакой. Мальчики, немедленно мыться...

   Вдруг она в отчаянии всплеснула руками:

   - А мои платья! Мои новенькие туфельки, мои хорошенькие ленточки остались на дне оврага, в лопухах!..

   - Ничего, не горюй, - сказал Карло, - вечером я схожу, принесу твои узлы.

   Он заботливо разбинтовал Артемоновы лапы. Оказалось, что раны почти уже зажили и собака не могла пошевелиться только потому, что была голодна.

   - Тарелочку овсяной болтушки да косточку с мозгом, - простонал Артемон, - и я готов драться со всеми собаками в городе.

   - Ай-ай-ай, - сокрушался Карло, - а у меня дома ни крошки, и в кармане ни сольдо...

   Мальвина жалобно всхлипнула. Пьеро тер кулаком лоб, соображая.

   - Я пойду на улицу читать стихи, прохожие надают мне кучу сольдо.

   Карло покачал головой:

   - И будешь ты ночевать, сынок, за бродяжничество в полицейском отделении.

   Все, кроме Буратино, приуныли. Он же хитро улыбался, вертелся так, будто сидел не на столе, а на перевернутой кнопке.

   - Ребята, - довольно хныкать! - Он соскочил на пол и что-то вытащил из кармана. - Папа Карло, возьми молоток, отдели от стены дырявый холст.

   И он задранным носом указал на очаг, и на котелок над очагом, и на дым, нарисованные на куске старого холста.

   Карло удивился:

   - Зачем, сынок, ты хочешь сдирать со стены такую прекрасную картину? В зимнее время я смотрю на нее и воображаю, что это настоящий огонь и в котелке настоящая баранья похлебка с чесноком, и мне становится немного теплее.

   - Папа Карло, даю честное кукольное слово, - у тебя будет настоящий огонь в очаге, настоящий чугунный котелок и горячая похлебка. Сдери холст.

   Буратино сказал это так уверенно, что папа Карло почесал в затылке, покачал головой, покряхтел, покряхтел, - взял клещи и молоток и начал отдирать холст. За ним, как мы уже знаем, все было затянуто паутиной и висели дохлые пауки.

   Карло старательно обмел паутину. Тогда стала видна небольшая дверца из потемневшего дуба. На четырех углах на ней были вырезаны смеющиеся рожицы, а посредине - пляшущий человечек с длинным носом.

   Когда с него смахнули пыль, Мальвина, Пьеро, папа Карло, даже голодный Артемон воскликнули в один голос:

   - Это портрет самого Буратино!

   - Я так и думал, - сказал Буратино, хотя он ничего такого не думал и сам удивился. - А вот и ключ от дверцы. Папа Карло, открой...

   - Эта дверца и этот золотой ключик, - проговорил Карло, - сделаны очень давно каким-то искусным мастером. Посмотрим, что спрятано за дверцей.

   Он вложил ключик в замочную скважину и повернул... Раздалась негромкая, очень приятная музыка, будто заиграл органчик в музыкальном ящике...

   Папа Карло толкнул дверцу. Со скрипом она начала открываться.

   В это время раздались торопливые шаги за окном, и голос Карабаса Барабаса проревел:

   - Именем Тарабарского короля - арестуйте старого плута Карло!

  

   Карабас Барабас, как мы знаем, тщетно старался уговорить сонного полицейского, чтобы он арестовал Карло. Ничего не добившись, Карабас Барабас побежал по улице.

   Развевающаяся борода его цеплялась за пуговицы и зонтики прохожих.

   Он толкался и лязгал зубами. Вслед ему пронзительно свистели мальчишки, запускали в спину ему гнилыми яблоками.

   Карабас Барабас вбежал к начальнику города. В этот жаркий час начальник сидел в саду, около фонтана, в одних трусиках и пил лимонад.

   У начальника было шесть подбородков, нос его утонул в розовых щеках. За спиной его, под липой, четверо мрачных полицейских то и дело откупоривали бутылки с лимонадом.

   Карабас Барабас бросился перед начальником на колени и, бородой размазывая слезы по лицу, завопил:

   - Я несчастный сирота, меня обидели, обокрали, избили...

   - Кто тебя, сироту, обидел? - отдуваясь, спросил начальник.

   - Злейший враг, старый шарманщик Карло. Он украл у меня три самые лучшие куклы, он хочет сжечь мой знаменитый театр, он подожжет и ограбит весь город, если его сейчас же не арестовать.

   В подкрепление своих слов Карабас Барабас вытащил горсть золотых монет и положил в туфлю начальника.

   Короче говоря, он такое наплел и наврал, что испуганный начальник приказал четырем полицейским под липой:

   - Идите за почтенным сиротой и сделайте все нужное именем закона.

   Карабас Барабас побежал с четырьмя полицейскими к каморке Карло и крикнул:

   - Именем Тарабарского короля - арестуйте вора и негодяя!

   Но двери были закрыты. В каморке никто не отозвался. Карабас Барабас приказал:

   - Именем Тарабарского короля - ломайте дверь!

   Полицейские нажали, гнилые половинки дверей сорвались с петель, и четыре бравых полицейских, гремя саблями, с грохотом свалились в каморку под лестницей.

   Это было в ту самую минуту, когда в потайную дверцу в стене, нагнувшись, уходил Карло.

   Он скрылся последним. Дверца - Дзынь!.. - захлопнулась. Тихая музыка перестала играть. В каморке под лестницей валялись только грязные бинты и рваный холст с нарисованным очагом...

   Карабас Барабас подскочил к потайной дверце, заколотил в нее кулаками и каблуками:

   Тра-та-та-та!

   Но дверца была прочна.

   Карабас Барабас разбежался и ударил в дверцу задом.

   Дверца не подалась.

   Он затопал на полицейских:

   - Ломайте проклятую дверь именем Тарабарского короля!..

   Полицейские ощупывали друг у друга - кто нашлепку на носу, кто шишку на голове.

   - Нет, здесь работа очень тяжелая, - ответили они и пошли к начальнику города сказать, что ими все сделано по закону, но старому шарманщику, видимо, помогает сам дьявол, потому что он ушел сквозь стену.

   Карабас Барабас рванул себя за бороду, повалился на пол и начал реветь, выть и кататься, как бешеный, по пустой каморке под лестницей.

  

   Пока Карабас Барабас катался, как бешеный, и рвал на себе бороду, Буратино впереди, а за ним Мальвина, Пьеро, Артемон и - последним - папа Карло спускались по крутой каменной лестнице в подземелье.

   Папа Карло держал огарок свечи. Ее колеблющийся огонек отбрасывал от Артемоновой лохматой головы или от протянутой руки Пьеро большие тени, но не мог осветить темноты, куда спускалась лестница.

   Мальвина, чтобы не зареветь от страха, щипала себя за уши.

   Пьеро, - как всегда, ни к селу ни к городу, - бормотал стишки:

  

   Пляшут тени на стене, -

   Ничего не страшно мне.

   Лестница пускай крута,

   Пусть опасна темнота, -

   Все равно подземный путь

   Приведет куда-нибудь...

  

   Буратино опередил товарищей, - его белый колпачок едва был виден глубоко внизу.

   Вдруг там что-то зашипело, упало, покатилось, и донесся его жалобный голос:

   - Ко мне, на помощь!

   Мгновенно Артемон, забыв раны и голод, опрокинул Мальвину и Пьеро, черным вихрем кинулся вниз по ступенькам.

   Лязгнули его зубы. Гнусно взвизгнуло какое-то существо.

   Все затихло. Только у Мальвины громко, как в будильнике, стучало сердце.

   Широкий луч света снизу ударил по лестнице. Огонек свечи, которую держал папа Карло, стал желтым.

   - Глядите, глядите скорее! - громко позвал Буратино.

   Мальвина задом наперед торопливо начала слезать со ступеньки на ступеньку, за ней запрыгал Пьеро. Последним, нагнувшись, сходил Карло, то и дело теряя деревянные башмаки.

   Внизу, там, где кончалась крутая лестница, на каменной площадке сидел Артемон. Он облизывался. У его ног валялась задушенная крыса Шушара.

   Буратино обеими руками приподнимал истлевший войлок, - им было занавешено отверстие в каменной стене. Оттуда лился голубой свет.

   Первое, что они увидели, когда пролезли в отверстие, - это расходящиеся лучи солнца. Они падали со сводчатого потолка сквозь круглое окно.

   Широкие лучи с танцующими в них пылинками освещали круглую комнату из желтоватого мрамора. Посреди нее стоял чудной красоты кукольный театр. На занавесе его блестел золотой зигзаг молнии.

   С боков занавеса поднимались две квадратные башни, раскрашенные так, будто они были сложены из маленьких кирпичиков. Высокие крыши из зеленой жести ярко блестели.

   На левой башне были часы с бронзовыми стрелками. На циферблате против каждой цифры нарисованы смеющиеся рожицы мальчика и девочки.

   На правой башне - круглое окошко из разноцветных стекол.

   Над этим окошком, на крыше из зеленой жести, сидел Говорящий Сверчок. Когда все, разинув рты, остановились перед чудным театром, сверчок проговорил медленно и ясно:

   - Я предупреждал, что тебя ждут ужасные опасности и страшные приключения, Буратино. Хорошо, что все кончилось благополучно, а могло кончиться и неблагополучно... Так-то...

   Голос у сверчка был старый и слегка обиженный, потому что Говорящему Сверчку в свое время все же попало по голове молотком и, несмотря на столетний возраст и природную доброту, он не мог забыть незаслуженной обиды. Поэтому он больше ничего не прибавил, - дернул усиками, точно смахивая с них пыль, и медленно уполз куда-то в одинокую щель - подальше от суеты.

   Тогда папа Карло проговорил:

   - А я-то думал - мы тут, по крайней мере, найдем кучу золота и серебра, - а нашли всего-навсего старую игрушку.

   Он подошел к часам, вделанным в башенку, постучал ногтем по циферблату, и так как сбоку часов на медном гвоздике висел ключик, он взял его и завел часы...

   Раздалось громкое тиканье. Стрелки двинулись. Большая стрелка подошла к двенадцати, маленькая - к шести. Внутри башни загудело и зашипело. Часы звонко пробили шесть...

   Тотчас на правой башне раскрылось окошко из разноцветных стекол, выскочила заводная пестрая птица и, затрепетав крыльями, пропела шесть раз:

   - К нам - к нам, к нам - к нам, к нам - к нам...

   Птица скрылась, окошко захлопнулось, заиграла шарманочная музыка. И занавес поднялся...

   Никто, даже папа Карло, никогда не видывал такой красивой декорации.

   На сцене был сад. На маленьких деревьях с золотыми и серебряными листьями пели заводные скворцы величиной с ноготь. На одном дереве висели яблоки, каждое из них не больше гречишного зерна. Под деревьями прохаживались павлины и, приподнимаясь на цыпочках, клевали яблоки. На лужайке прыгали и бодались два козленка, а в воздухе летали бабочки, едва заметные глазу.

   Так прошла минута. Скворцы замолкли, павлины и козлята попятились за боковые кулисы. Деревья провалились в потайные люки под пол сцены.

   На задней декорации начали расходиться тюлевые облака. Показалось красное солнце над песчаной пустыней. Справа и слева, из боковых кулис, выкинулись ветки лиан, похожие на змей, - на одной действительно висела змея-удав. На другой раскачивалось, схватившись хвостами, семейство обезьян.

   Это была Африка.

   По песку пустыни под красным солнцем проходили звери.

   В три скачка промчался гривастый лев, - хотя был он не больше котенка, но страшен.

   Переваливаясь, проковылял на задних лапах плюшевый медведь с зонтиком.

   Прополз отвратительный крокодил, - его маленькие дрянные глазки притворялись добренькими. Но все же Артемон не поверил и зарычал на него.

   Проскакал носорог, - для безопасности на его острый рог был надет резиновый мячик.

   Пробежал жираф, похожий на полосатого, рогатого верблюда, изо всей силы вытянувшего шею.

   Потом шел слон, друг детей, - умный, добродушный, - помахивал хоботом, в котором держал соевую конфету.

   Последней протрусила бочком страшно грязная дикая собака-шакал. Артемон с лаем кинулся на нее, - папе Карло с трудом удалось оттащить его за хвост от сцены.

   Звери прошли. Солнце вдруг погасло. В темноте какие-то вещи опустились сверху, какие-то вещи надвинулись с боков. Раздался звук, будто провели смычком по струнам.

   Вспыхнули матовые уличные фонарики. На сцене была городская площадь. Двери в домах раскрылись, выбежали маленькие человечки, полезли в игрушечный трамвай. Кондуктор зазвонил, вагоновожатый завертел ручку, мальчишка живо прицепился к колбасе, милиционер засвистел, - трамвай укатился в боковую улицу между высокими домами.

   Проехал велосипедист на колесах - не больше блюдечка для варенья. Пробежал газетчик, - вчетверо сложенные листки отрывного календаря - вот какой величины были у него газеты.

   Мороженщик прокатил через площадку тележку с мороженым. На балкончики домов выбежали девочки и замахали ему, а мороженщик развел руками и сказал:

   - Все съели, приходите в другой раз.

   Тут занавес упал, и на нем опять заблестел золотой зигзаг молнии.

   Папа Карло, Мальвина, Пьеро не могли опомниться от восхищенья. Буратино, засунув руки в карманы, задрав нос, сказал хвастливо:

   - Что - видели? Значит, недаром я мокнул в болоте у тетки Тортилы... В этом театре мы поставим комедию - знаете, какую? - "Золотой ключик, или Необыкновенные приключения Буратино и его друзей". Карабас Барабас лопнет с досады.

   Пьеро потер кулаками наморщенный лоб:

   - Я напишу эту комедию роскошными стихами.

   - Я буду продавать мороженое и билеты, - сказала Мальвина. - Если вы найдете у меня талант, попробую играть роли хорошеньких девочек...

   - Постойте, ребята, а учиться когда же? - спросил папа Карло.

   Все враз ответили:

   - Учиться будем утром... А вечером играть в театре...

   - Ну, то-то, деточки, - сказал папа Карло, - а уж я, деточки, буду играть на шарманке для увеселения почтенной публики, а если станем разъезжать по Италии из города в город, буду править лошадью да варить баранью похлебку с чесноком...

   Артемон слушал, задрав ухо, вертел головой, глядел блестящими глазами на друзей, спрашивал: а ему что делать?

   Буратино сказал:

   - Артемон будет заведовать бутафорией и театральными костюмами, ему дадим ключи от кладовой. Во время представления он может изображать за кулисами рычание льва, топот носорога, скрип крокодиловых зубов, вой ветра - посредством быстрого верчения хвоста и другие необходимые звуки.

   - Ну а ты, ну а ты, Буратино? - спрашивали все. - Кем хочешь быть при театре?

   - Чудаки, в комедии я буду играть самого себя и прославлюсь на весь свет!

  

   Карабас Барабас сидел перед очагом в отвратительном настроении. Сырые дрова едва тлели. На улице лил дождь. Дырявая крыша кукольного театра протекала. У кукол отсырели руки и ноги, на репетициях никто не хотел работать, даже под угрозой плетки в семь хвостов. Куклы уже третий день ничего не ели и зловеще перешептывались в кладовой, вися на гвоздях.

   С утра не было продано ни одного билета в театр. Да и кто пошел бы смотреть у Карабаса Барабаса скучные пьесы и голодных, оборванных актеров!

   На городской башне часы пробили шесть. Карабас Барабас мрачно побрел в зрительный зал, - пусто.

   - Черт бы побрал всех почтеннейших зрителей, - проворчал он и вышел на улицу. Выйдя, взглянул, моргнул и разинул рот так, что туда без труда могла бы влететь ворона.

   Напротив его театра перед большой новой полотняной палаткой стояла толпа, не обращая внимания на сырой ветер с моря.

   Над входом в палатку на помосте стоял длинноносый человечек в колпачке, трубил в хрипучую трубу и что-то кричал.

   Публика смеялась, хлопала в ладоши, и многие заходили внутрь палатки.

   К Карабасу Барабасу подошел Дуремар; от него, как никогда, пахло тиной.

   - Э-хе-хе, - сказал он, собирая все лицо в кислые морщины, - никуда дела с лечебными пиявками. Вот хочу пойти к ним, - Дуремар указал на новую палатку, - хочу попроситься у них свечи зажигать или мести пол.

   - Чей этот проклятый театр? Откуда он взялся? - прорычал Карабас Барабас.

   - Это сами куклы открыли кукольный театр "Молния", они сами пишут пьесы в стихах, сами играют.

   Карабас Барабас заскрипел зубами, рванул себя за бороду и зашагал к новой полотняной палатке. Над входом в нее Буратино выкрикивал:

   - Первое представление занимательной, увлекательной комедии из жизни деревянных человечков. Истинное пропсшествие о том, как мы победили всех своих врагов при помощи остроумия, смелости и присутствия духа...

   У входа в кукольный театр в стеклянной будочке сидела Мальвина с красивым бантом в голубых волосах и не поспевала раздавать билеты желающим посмотреть веселую комедию из кукольной жизни.

   Папа Карло в новой бархатной куртке вертел шарманку и весело подмигивал почтеннейшей публике.

   Артемон тащил за хвост из палатки лису Алису, которая прошла без билета.

   Кот Базилио, тоже безбилетный, успел удрать и сидел под дождем на дереве, глядя вниз злющими глазами.

   Буратино, надув щеки, затрубил в хрипучую трубу:

   - Представление начинается.

   И сбежал по лесенке, чтобы играть первую сцену комедии, в которой изображалось, как бедный папа Карло выстругивает из полена деревянного человечка, не предполагая, что это принесет ему счастье.

   Последней приползла в театр черепаха Тортила, держа во рту почетный билет на пергаментной бумаге с золотыми уголка